Однажды Наполеон попробовал русского сбитня (напиток на меду), который приготовил один старик-ярославец, мастер своего дела. Питье пришлось по вкусу, и старику было приказано принести сбитень и на другой день. Сопровождал его француз-переводчик, служивший приказчиком в лавке и поступивший на службу в армию Наполеона.
Вдвоем дошли они до Кремля и увидели, что императору не до сбитня. Он был крайне взволнован: ходил по площади, его лицо нервно подергивалось, кулаки крепко сжимались. Что-то произошло…
— Но я видел войско и странного полководца, — ни к кому не обращаясь, повторял Наполеон настойчиво и с раздражением.
Свита изумлялась. Но не тому, что видел он, а тому, что они-то сами ничего не видели. И полагали: просто у императора воображение болезненно расстроилось. Москва догорала. Стала опустелой, похожей на кладбище. Французы ощущали недостаток во всем. И страх перед будущим довел вождя до того, что он поддался обману зрения. Надо, чтобы доктора обратили внимание и употребили все средства: верховный вождь должен быть бодр и здоров.

Меж тем произошло необычайное. Наполеон захотел полюбоваться окрестностями Москвы

и поднялся на колокольню Ивана Великого. Солнце глянуло с небес. Посмотрев в сторону Воробьевых гор, он вдруг встрепенулся и испуганным голосом обратился к приближенным:
— Вы видите там, на юго-западе, движется армия? С двух сторон подходят великие армии? Это русские…
— Ваше величество, мы не видим никаких армий.
Он гневно топнул ногой о деревянный помост:
— Три армии! Да, да! Они еще далеко, но приближаются и скоро будут в Москве.
Он весь трепетал, стучал зубами и порывисто говорил:
— Три великие армии! Три, три! Как же вы не видите? Кажется, они не идут по земле, а несутся по воздуху, как ангелы. И впереди вождь. Вы видите вождя?!
— Нет, ваше величество, там никого нет.
— Проклятье! — простонал Наполеон и стал торопливо спускаться вниз. Бледный, растерянный, он все время повторял: — Но я видел их… И этот предводитель весь в черном. Монах? Седые волосы, седая борода, с крестом в руках. Он осенял войска крестом… Это необычайно! Кто этот черный вождь?

Императора трясло от волнения: почему никто не видел эту русскую силу, а только он один? Спустившись с колокольни, он снова взглянул на небо, но там уже ничего не было. Солнце скрылось. Над Воробьевыми горами висели тучи и дым. Тут и подошел старик с переводчиком.
— Не знаешь ли такого монаха? — обратился к нему Наполеон. — Худой, но величественный и седой…
— А где вы встретились с ним? В Москве не один монастырь, не один и монах может быть с таким обликом.
— Там, вверху, впереди войск, — показав на небо, произнес император. Услышав перевод, старик приосанился и, чеканя каждое слово, ответил:
— Вашему величеству должно быть известно, что простые монахи не ходят по воздуху, а единственно Силы Небесные открылись вам. Не из нынешних монахов какой-либо вел воинов, а непременно угодник Божий, охраняющий Москву и Русь.
— Значит, у русских городов есть свои святые? Кто покровитель Москвы?
— Святой преподобный Сергий Радонежский, чудотворец.
Наполеон сделал знак рукой, чтобы все следовали за ним, и направился в Благовещенский собор. Старик оставил посудины со сбитнем на паперти и перед входом в храм один из всех обнажил голову. Когда подошли к образу св.Сергия, Наполеон вскрикнул от неожиданности:
— Это он!
И отшатнулся в страхе. И долго не мог оторвать глаз от светлого лика, и тревожные мысли не оставляли его. Небесное видение смутило, взволновало и взяло в плен душу гордого повелителя. Никогда прежде с ним не было ничего подобного. Он хотел освободиться от тягостных раздумий и не мог. Судьба явно давала ему понять: есть не только воля человека, пусть даже покорившего много стран, но и — могущественный перст Божий, который указывает пути и народам, и правителям. Пути к победе и величию, к падениям и безднам.
Наполеон стал перебирать в памяти все события от того часа, как он и «двенадцать других земель», собравшихся под его знаменами, 11 июня вторглись в пределы России. И вот теперь он стоит в пылающей, неприветливой Москве. Мало отрадного выпало на долю его армии: Россия оказалась хорошей ловушкой. Выходя из собора, он размышлял вслух:
— Что за радость признавать себя победителем, если нет побежденных? И что за народ эти русские, если их армию водят в бой святые? Таких-то и надо побеждать…
Но Россию не смогли победить ни поляки в 1612 году, ни французы в 1812 году, ни немцы — во время Второй мировой войны.

Пока у русского народа есть православная вера, русскую армию будут водить в бой великие святые.

И народ останется непобедим
  

Павел Россиев