- Заводная Птица, напиши мне, если поедешь на Крит. Я люблю длинные-предлинные письма. Только никто мне не пишет.
- Напишу, - сказал я.

Туман всегда приходил с востока. Окутывал нас своей пеленой, клубился и кружил вместе с нами. Нежное покрывало. Молоко.

Мы были влюблённые, счастливые. Глупые. Смешные. Бродили по пляжу - часто. Читали умные книжки. Умели разговаривать. Умели молчать.

Делились на частицы. Оставались вместе и один на один с этим миром. Были сильными. Были слабыми. Писали письма друг дружке.

Туман приходил с востока. Мы были его пленниками. Перепрыгивали с камня на камень, вытряхивали песок из кроссовок. Ноги, намоченные набежавшей волной. Неожиданно. Крики птиц. Резкие. И всё вокруг такое искреннее, и мы - такие живые. Правда же?!

Ты, наверное, напишешь об этом в своём дневнике, вернувшись домой. Сразу же. И прочтёшь потом - через много лет.

Через много лет.

_весна_2010

Я говорю простым языком. Чтоб не выть.
Рад, что всё так. Так, как есть. Иногда захожу посмотреть твои фото. Не могу узнать мысли. Не вижу во сне и тебе не снюсь.
Осталось что-то размытое, как воспоминание о далёком лете, о детстве. Как фотокарточка со сбитым фокусом.
Мне это нравится.
Мы стареем как-то яростно. Сокрушительно. Этого не видно внутренне, но есть же зеркало. Мы - рушимся.
Я тоскую, что наполовину призрачный. Что мой стол пуст, пустынные его ящики, - и почтовые.
Радуюсь, что могу плакать над строчками, над её голосом.
Твой я не помню.
Собиратель хлама, мне ничего не осталось от тебя практически - материального. Ощутимого.

Я рад, что превращаюсь в руину. Потому что не думаю больше о смерти, как бы ни была б она притягательна.

Если бы вы могли вернуться в любой из дней, который вы уже прожили - что это был бы за день?
Опишите

Люблю это состояние, эти долгие прогулки - высадиться у метро на окраине города, чтобы неторопливо двигаться у центру, плутая по проспектам и улицам. Наблюдать, как меняется город. Следить на временем. Третье транспортное, Садовое. Лабиринты ходов с табличками "Обход ->" и "Проход запрещён", Патриаршие и Чистые, конструктивизм и модерн. Стереть ступни. Успеть к поезду - перрон Белорусского, путь 7.

Жить как будто в пол силы, пол сердца. Чувствовать наполовину. Так?

Эти люди не знают, что похожи на ангелов. Внутри них этот - свет. Это - тепло.

Нескончаемый апрель. Здесь всё уже расцвело и выжженные поля покрыты зелёным. А там ещё голые ветви, голые струны. Бессонные ночи - звёздные, звёздные. И тихо. Робкий утренний свет сменяется электрическим. И это - "граница, приготовьте транзитные визы и паспорта".

р р а р и п е а с в ы в ф ы ь у л к п у к п и у к п з х и е в с б ю н и е у ц с о п е т н в у ц х з щ и н ь б ш г
в к м а е ь х щ ъ ь е к у с у ь л б п е р е i а ч с м л э т н м к н б г н е к и е л н а с к н т и щ ь н м е и ь л г
п а б х н ь е д п а в с о л о п р а в а в п о щ ъ з б ю ш н а и н е у ц с в а д е т к с ж г э е т к ц т ш б г d е
ю г я ц ы к р е м к л г д ш г ж щ э ъ н h т р е н л д ш т р q и е л ь н г р е d н р н а в у м ю ж ш р э х ш о г
р н т р п ы ц у б ю д ш а с в ч х ъ ж щ л р м а в к т и е б ц ш щ ц т н и е я л ж к н т е л в ы э х ъ д h щ д
л ш ь б л о п а м п и р т ь ш и н б н п д ж э ш т о р о г о f н р н р п и т д д т в н р е е н т б д а и п и к а в
ы с м п ь о л б л о п р п а в в в с р т о л ш о р е в ы

не знаю как с помощью всего этого выразить всё что внутри
и что есть внутри
и что такое это внутри
но если мы ВНУТРИ состоим из частиц
то
частицы тебя есть и во мне и
весь мир в тебе есть тоже это ли не чудо

я думаю об этом целыми годами целыми днями и каждое мгновение и буквы не приходят мне на помощь потому что есть чувствовать
ч у в с т в о в а т ь
э т о т а к в н у т р и

**09

Вечером забегал Герман. Забрал Зенит, какие-то старые мои катушки. Оставил ролик киноплёнки, оставил какое-то чувство надежды и другие чувства...

Огромный лунный диск лениво выползает из-за соседней многоэтажки, я слежу за ним и делать в общем-то нечего. Пью много кофе. Читаю заброшенные дневники людей - незнакомых и разных. Смотрю старые фото. Вижу сны. Луна поднимается выше и переползает вправо. Будто бы её переносит гигантский небесный кран. По комнате бродят призраки. Призраки бродят внизу по улицам и крышам, не замечая друг друга. В лунном свете их лица - живые и меланхоличные.

Вроде бы уехать куда-нибудь к морю утренним экспрессом в одном вагоне с Северяниным, который мог в четверостишье уложить целую жизнь; со всех любящим Рыжим; с забытым Петруниным; с Цветаевой и её про/странными/ письмами. С Тихим и Вудман. И разрывался бы состав от щебета их голосов, и стояла бы тишина.

Т* на неделе передал Киев. Я проверил, шторки не светят, экспонометр в порядке. Заряжу завтра Kodak 1999, позавтракаю, выберусь туда, где рельсы и море. И сгоревшие поля. И вечная весна.

Например, мы идём с дружищей А* мимо сумеречных многоэтажек и глядим в небо. Нам что-то около пятнадцати, и, кажется, мы немножко пьяны. И на небе такие яркие звёзды, их множество-множество. И А* говорит что-то такое: "Иногда лежу, пытаясь уснуть, и представляю себе космос. Это бесконечное пространство. Пытаюсь осознать, как это - бесконечное пространство?! И внутри меня что-то щёлкает. Как будто я почти осознал, но в самый последний момент упускаю, понимаешь? Никак не могу ухватить этот объём и смысл".

И я понимаю, потому что тоже чувствую это, когда задумываюсь о времени и вселенной. И мы идём такие счастливые и бесконечные. И я знаю, что мы никогда не умрём. Никогда-никогда...

Например, теперь нам по тридцать шесть. Я больше ничего не чувствую. Не знаю, как там дружище А* и что с ним. Знаю лишь, что все мы разъединены. Мы раскоммуницированы.

Мы больше не едины. И не бессмертны.

я люблю эту девочку
она снимает на плёночку
пишу, как хотелось бы в петроград к ней
она пишет:
"вокзал вроде не далеко"
называет старыми именами города прошлого
смотрит в будущее
шастает по ночным пляжам
синим, синим
потому что зимы везде одинаковые

я читаю брошенные дневники, я в них застрял
сегодня туман подобрался вплотную к окнам
проглотил чаек
мне б старые часы с громким ходом
такс - такс - такс
чтобы проснуться
чтобы почувствовать время - самое настоящее
такс - такс - счёт идёт на мгновения

приближая к конечной станции.
мы лежали рядом и я не мог заснуть
ночные улицы разрывались от движения грузовиков

Всё, что я из себя представляю:
1. ветошь
2. мятая бумага
3. негатив, найденный на улице
4. спизженные идеи
5. телефонная трубка с длинным шнуром, без номеронабирателя
6. предутренний шорох тумана
7. этот ящик для писем и газет
8. вот мне больше нет боли, я дикорос
9. звёздное небо, тебе не доставшееся
10. фантики фольги и
11. тишь
Будь хорошим, Мышь. Я оставлю ксерокопию под блюдцем. Я буду смеяться.

Я сижу в этой комнате давно. Весь день. Наверное, вечность. Наблюдаю, как солнечное пятно перемещается по комнате, скользит по различным предметам: книжным полкам, ковру, старинному шкафу. Плавно перемещается в пространстве и времени, подсвечивая скопившиеся в этой комнате скелеты. И я - один из них.

И я, сидящий в кресле, принадлежу к этому миру за гранью - миру мёртвых. Ещё есть парящая пыль. Или мне только так кажется.

Наверное, скоро придёт весна и что-то сдвинется со своего места. Но пока что пятно движется к краю комнаты, постепенно уменьшаясь в размерах и тускнея.

Не моргая, обещаю ему - встретимся завтра. Долго жду. И не могу заснуть. Боюсь не увидеть снов.

Интересно, снятся ли сны скелетам, думаю я.

И, наконец, моргаю.

Не сплю
Снежно
А если засыпаю, то снятся мне поезда, на которые никогда не успеваю я
И они проходят так рядом со мною
Тогда как я остаюсь в одиночестве у вокзала, ныне не
существующего.

И даже если я когда и заглядываю в вагон
Он несёт меня в дикие места
Визуально - в пропасть
Я не улыбаюсь во сне, я дышу и
Дышит луна
Рельсы давно уж разобраны
Нет путей
И ничего не ведёт к этому месту и
Выбраться отсюда
Невозможно

Я просыпаюсь
Матрас мой мною вспоротый вы-
блёвывает кокосовые внутренности
Свои
Только

Спал ли я и
Было ли это сном
?

Не очень получается со словами, давай лучше картинками?

Внутри так пусто и нет сил, и нет, вроде бы, смысла. И, кажется, что шагнув с четвёртого или шестнадцатого, с эстакадного или с Троицкого, пробьёшь эту реальность и выберешься из лимба.
- Ага, шагнёшь и проебёшь свою реальность и мозги твои будут отковыривать вместе с твоими сраными снежинками, - сказала бы ты что-то эдакое. Тебе никогда не нравилась романтизация всего этого дерьма. Другое дело - математически точно проанализировать каждую свою мысль и выстроить из этих формул предложения.
Это я, что ли, шучу так...

Иду, перепрыгивая с одной улицы на другую, блуждая по городу в проталинах меж снегов. Думаю, что в этом городе где-то есть и твоё окно. Что за этим окном - ещё неубранная пластиковая ель в электрогирляндах. И здорово было бы просто оказаться там; слушать о том, как ты провела всё это время, о ветре, дожде и о море. Смотреть через лёгкую тюль как ты куришь, стоя на балконе, завернувшись в старый свитер. И думаешь о чём-то.

И чистить мандарины.