ВОТ ТЕБЕ ОН!!!


Автор: Pani.KA
Жанр: слеш
Рейтинг: NC-17
Пейринг: Джаред Лето/Билл
Дисклаймер: данный фик является извращенной формой онанизма моего вображения, никто денег мне за него не даст)
От автора: тема добралась и до меня. но ведь возможно такое ^^

Решила что-нибудь выложить. Для разнообразия, так скажем. Фик в процессе, если что)




«Феникс»



Я сидел на кровати, закрыв лицо руками. Хотелось в туалет и в душ, но серебристая цепочка идущая от моего тонкого запястья к прикроватному столбику не давала отойти даже на метр. Я давно уже прекратил попытки сломать замок, промучившись с ними около часа, но так и не получив никакого результат. Тут не спасло даже мое хваленое упорство, и оставалось лишь упорно сдерживать подступающие к глазам слезы, что бы не почувствовать себя совсем уж беспомощным. Хотя куда уж больше?..
Я и сам не мог понять, как меня угораздило попасть в эту ситуацию, а людей способных объяснить, рядом не было. Вроде все шло как обычно, помню концерт (правда, не наш, а какой-то американской группы) и тут события закрутились как в каком-то глупом фильме. Хотя я выбрал не удачное сравнение, нужно быть более поэтичным, хотя бы для себя. Это напоминало затишье перед бурей, когда всем в мире замедляет свой ход, животные прячутся по своим норкам, и наступает блаженная тишина. И лишь под шум первых капель дождя ты понимаешь, что какой бы гнетущей и ненасытной не была эти тишина, ты предпочел бы провести остаток жизни с ней, чем стоять одному на пустыре под штормовыми порывами ветра. Ты никто перед безумной стихией, ты лишь жалкая пылинка на ее пути, на которую не стоит обращать внимания. И я попался в эту ловушку.
Если исходить из этого сравнения, то тишиной вполне можно назвать всю мою жизнь до этого момента. Никто и не посмотрит на бешеных фанатов, на забитый донельзя распорядок дня. В конце концов, к последствиям славы привыкаешь довольно быстро, они становятся незаметными и донельзя обыденными. Ну не замечаете же вы, сколько вами за день было выпито литров воды, право слово. Так и я перестал замечать многочисленные просьбы об автографах, да различные фотосъемки. Даже наши концерты отличались завидным однообразием, хоть я и старательно пытался вкладывать в каждую песню собственную душу.
Что еще можно назвать однообразным? Безусловно, одни и те же лица вокруг, изо дня в день, из ночи в ночь. В последнее время меня даже стал раздражать собственный брат, его лицо примелькалось мне вдвойне, ведь я все-таки довольно большой любитель посмотреться в зеркало. Мы вместе – это зверьки, забравшиеся в свои норки. Мы молчим, мы боимся потерять свою популярность и можем лишь догадываться о надвигающейся буре.
И тогда мои ушки заболели от этой чертовой тишины. Но все попытки вызвать дождь были еще бессмысленнее, чем у какого-нибудь индейского шамана, трясущего своим бубном и стучащего босыми ногами по выжженной солнцем земле. Но я бился об упругую стену людской замкнутости и слепого обожания, хотя пробить ее все равно не получалось.
Я надевал мини-юбки, что бы продемонстрировать людям свои стройные ножки. Я надевал розовый парик, что бы все поняли, что мне действительно идут светлые волосы. Я в засос целовал собственного брата на концертах, что бы люди подумали, что я действительно сумасшедший нарцисс. Я завел отношения с двенадцатилетней девочкой, что бы шокировать общественность тем, что я называл своей «любовью».
Ах да, еще я лишил ее невинности, но об этом людям знать совсем не обязательно, потому что в этом случае мне грозит не еще большая слава, а тюрьма.
Но хотя бы что-нибудь из всего этого помогло. Неделю на первых страницах газет мелькали фотографии, люди возмущались, или же еще больше боготворили меня, и на этом все заканчивалось. А я был глупый и все с большим упорством пытался вырваться за грани, возможно, даже создать новые шаблоны личности и популярности.
Однако то, что бурю в своей жизни надо вызывать несколько по-другому я не знал. И даже не подозревал, что самому мне это не под силу.
Концерт в Берлине. Я ясно помню, что не хотел на него идти, потому что о группе раньше слышал лишь мельком, да и то благодаря актерской деятельности солиста.
Но меня уговорили. Мало того, нас с Томом еще и попросили взять у группы интервью, для какого-то молодежного журнальчика. Им показалось, что это могло бы разбавить первую полосу и привлечь удвоенный поток читателей. Слава Господу нашему за то, что я к этому времени все же довольно неплохо говорил по-английски, иначе бы все это точно превратилось в дешевую комедию.
Можно смело сказать, что неприятности начались с первой секунды этого светлого дня. Почему-то хочется заявить что-нибудь пафосное, на счет того, что это сама судьба предостерегала меня, но было бы глупо сваливать вину на нее. В конце концов, мы постоянно опаздываем, но веления ее величества Судьбы я увидел только здесь. Но все равно она во всем виновата! Надо было лучше предостерегать.
Пока мы ехали в машине, я уже успел десять раз пожалеть о том, что согласился пойти, на этот чертов концерт. Казалось бы, плохо было все. И бесспорно плохая прическа и не совсем ровно (мне так казалось, по крайней мере) лежавший макияж еще больше испортит впечатления об и так ужасной группе.
А то, что она была ужасная, я почему-то не сомневался. Если бы они делали действительно хорошую музыку, я бы о них точно знал. Да и тем более не высокого я мнения обо всей американской продукции, был и есть. Деньги там всегда важнее, чем качество. Конечно грех говорить об этом мне, но… но кто помешает мне об этом думать? Может мы и не музыка исключительно для души, но чувства, чувства! Вот на что мы делаем упор.
Но, как это не странно, концерт мне понравился, хоть мы и смотрели его с середины, да из-за кулис. Музыка она… она была энергичной, живой и может быть даже чуточку волшебной. В ней было что-то особенное и неповторимое, такое не забудешь, мотивы надолго сумеют остаться в твоей голове. Но попсовостью даже не пахло, она была не надоедающей, а именно запоминающейся. Я невольно заслушался, и готов был запеть вместе с толпой, если бы Том меня во время не одернул.
Каждая песня возносила мое сознание на небеса, вместе с тем красным фениксом, что сиял за их спинами. В такие моменты сам невольно чувствуешь себя птицей. Конечно, на феникса я не тяну, но вот сокол из меня получился бы что надо.
Действительно, единственное чувство которое я испытывал слушая их музыку, это ощущение полета. Свобода, легкость, счастье… Господи, я наверно бесконечно долго смогу говорить об этом, придумывая различные сравнения и подбирая красивые эпитеты. Но мне правда очень понравилось – это если говорить в двух словах. Получится не так красиво, зато коротко.
Что меня в этот момент удивило, так это то, что Том моего воодушевления не разделял. Он лишь стоял со скучающим видом, и только, что на часы не смотрел. Родственные души и тела, как же… хотя не буду кривить душой, музыкальные вкусы у нас всегда довольно сильно различались. Главное в тот момент было придраться, а к чему без разницы.
Когда выступление закончилось, музыканты пошли за кулисы, игнорируя нас и собственно все в округе. И я их прекрасно понимал, трудно было не устать после т а к о г о концерта. Иногда после наших выступлений у меня и ходить то, желания нет, остаются лишь просьбы о покупке для меня инвалидного кресла.
Недолго думая, лишь тяжело повздыхав для соблюдения приличия, мы пошли вслед за ними.
Терпеливо дождавшись, пока все участники группы переоденутся, мы начали то глупое интервью. Больше всего мне это напоминало какой-то дешевый фарс, если быть честным до конца, конечно же. Вопросы и ответы были стандартные, но все это было как-то пусто и наигранно. Джаред (чертов солист этой чертовой группы) ощутимо нервничал, его братец отпускал плоские шуточки и злился, а два гитариста будто бы воды в рот набрали. Лето-младший постоянно бросал обеспокоенные взгляды в окно, пытаясь скрыть это ото всех остальных.
Интересно, куда это подевалось его хваленное актерское искусство? Не может же он так сильно нервничать, да и не забываются такие умения.
Я помню только одно – этот человек мне не понравился с первого взгляда. Я не люблю таких людей, не получается у меня их любить. Его уважают все вокруг, по нему сходят с ума девушки, и по началу ты сам поддаешься силе его обаяния. Это не было завистью, мне не чему было завидовать, это было что-то другое. Может предчувствие, может банальный испуг, а может… нет, не может.
Джаред довольно долго переводил оценивающий взгляд с меня на Тома. Как будто бы мы лежали на прилавке магазина, а он как недоверчивый покупатель все никак не мог решить, какой из товаров лучше.
И выбрал. Резко встав, Джаред попросил меня показать, где тут можно покурить. Причем причину он выбрал очень глупую: сказал, что его брат не выносит запаха табака. Еще бы о пожарной безопасности вспомнил.
Результат, как говорится, на лицо. Я сижу в грязном номере дешевого мотеля, прикованный к кровати какими-то дурацкими наручниками с длинной цепочкой.
Я так и проснулся, одетый, со смытым макияжем и цепью.
А еще на столе лежала довольно милая записка, написанная широким размашистым почерком.
«Только посмей закричать, маленькое ничтожество. Тебя всего лишь примут за обиженную шлюху, подражающую известной звезде. Я скоро вернусь» - гласило ее содержание. В такие моменты начинаешь верить, что краткость действительно довольно близкая родственница таланту. Осталось зарифмовать и положить на музыку. Точно стало бы хитом.
Не надо говорить, кто оставил эту записку, я и так все помню, не смотря на количество выпитого алкоголя.
Мы курили у черного входа. Нас заметила толпа фанатов. Мы скрылись в каком-то переулке.
Я совершенно забыл о своих предчувствиях, и веселился от души. Мы вели себя словно два ребенка, решившие поиграть в шпионов. Только разница была в том, что я то действительно был и есть ребенок, а о тридцатилетнем мужчине такого не скажешь.
Около двух часов мы «скрывались» в каком-то баре, изрядно опустошив их запасы шотландского виски. Не знаю, как мне там продали алкоголь… хотя возможно его покупал Джаред. Не суть важно.
Но выпили мы действительно много. Мой не сформировавшийся молодой организм, не смотря на многочисленные вечеринки, не выдержал, и отпустил сознание полетать на огненном фениксе, и побродить по марсу. Джаред был старше, и сильнее, но о трезвости даже речи идти не могло.
На нем были большие несуразные очки в форме звезд, а на мне ядовито-зеленый парик и приклеенные усы. Мобильник разрывался от звонков, и я недолго думая, выбросил его в фонтан.
Это был один из самых веселых дней в моей жизни. Редко когда случалось такое веселье, особенно ни чем не оправданное. Пока день не нашел свой не совсем логический, но конец.
В каком-то маленьком магазине на окраине Берлина мне отказались продать сигареты. Мы с Джаредом разозлились. Я… я всего-то ударил его бутылкой по голове, ничего особенного. Лето ударил охранника, видимо тоже чем-то тяжелым, потому что тот сразу упал и не двигался.
Я действительно не понимаю, зачем мы принялись громить магазин. Я действительно не знаю, живы ли они.
Когда мы вышли на улицу, со мной случилась самая настоящая истерика. Я бился в руках Джареда, порываясь пойти и немедленно все рассказать полиции.
Я не знаю, уснул ли я сам, или это тоже были происки Лето, но проснулся я уже здесь. Точнее я помню, как он заносил меня сюда, перекинув через плечо, словно мешок с картошкой.
В коридоре раздались чьи-то наги, и оторвав, наконец, голову от рук мутными глазами уставился на дверь. Через минуту вошел Джаред, и я понял, что в самом начале меня так напугало в этом человеке.
- Заткнись, - бросил он, когда я только начал открывать рот. В его руках было несколько разных белых пакетов, заманчиво шуршащих, и он, не глядя, кинул их на кровать.
Как бы я его не ненавидел, все равно невольно завидую этому человеку. Не его выдержке и невозмутимости, нет. Неужели у него ничего не болит? Со мной такая замечательная штука как похмелье не считается, голова напоминает гранату – тяжелую и с выдернутой чекой, готовую разорваться в любой момент и уничтожить все вокруг меня.
Казалось бы, уничтожить меня хочет все, что только возможно. Похмелье, совесть и… и жгучий яростный страх мечущийся внутри меня. Страх перед тем, что я сделал, страх перед Джаредом, страх перед новой жизнью.
Во мне не было одного – понимания. И еще наверно осознания, хоть эти слова так близки по смыслу. Я все еще не мог поверить, что все это действительно происходит со мной, а не с каким-то глупым актером на телеэкране.
Не может же обычная человеческая жизнь так измениться за одну ночь, не может! Для этого надо долго стараться, долго топтаться на одном месте, а не банально напиться.
Я хотел вызвать дождь? Что же, пожалуйста, я создал целый ливень. Пусть все теперь бояться!
- Так нельзя, - тихо прошептал я, невольно подавшись к Джареду стоящему у окна. Цепочка дернулась, и впилась в мое запястье еще сильнее. Синяки на нежной коже обеспечены. – Нужно пойти и все рассказать. Признаться самим. Мы же не можем скрываться, Джаред! Меня в этой чертовой стране, знает каждая чертова собака, – под конец я уже сорвался на крик, выпуская наружу тот страх, что обгладывал кости моей души изнутри.
Он резко повернулся ко мне, и на его губах ярко играла ехидная ухмылка, немного безумная, немного милая, но никак не вяжущаяся с глазами. В таких глазах зла или сумасшествия быть не может, они вынуждены вечно пребывать в доброте, а возможно и страсти.
- Идиот, - бросил Джаред и подошел к кровати. – Ты не Майкл Джексон, тебя не оправдают. Были свидетели и камеры все…
- Но… - встрял я и тут же пожалел об этом
- Не смей перебивать меня! Я не собираюсь терпеть от тебя такое, хоть ты пока мне и нужен. Не находишь, что обидно, когда твоя жизнь ломается из-за одной единственной ошибки?.. – ехидная ухмылка сменилась на его лице горькой усмешкой, после этих слов.
Мне действительно стало жаль этого человека, даже больше, чем самого себя. В конце концов, он был взрослым, а я все еще не могу понять масштабы происшедшего со мною. С нами.
Ну не укладывалось в моем сознании то, что не будет больше поклонников, не будет больше концертов. Не будет ни одной вещи, что я так и любил, и от которых так устал.
Сработал самый настоящий закон подлости – когда есть, не ценишь, когда потеряешь, жалеешь.
Я буду скучать по брату. И по собаке тоже буду. Мне всего этого уже чертовски не хватает, а что же будет дальше? Сейчас я действительно готов был разрыдаться от навалившегося вдруг ощущения безнадежности.
Видимо на моем лице промелькнуло что-то такое, и улыбка на лице Джареда смягчилась. Ну может он хотя бы научит меня скрывать все эмоции в себе, благо времени у нас действительно будет предостаточно.
- Глупый… - прошептал Джаред и подошел ко мне вплотную. Грубо взяв меня тремя пальцами за подбородок, он повертел мое лицо, видимо пытаясь изучить его со всех сторон. Я снова почувствовал себя товаром, правда на этот раз довольно низкого качества. Хотя может тогда было так же, я перестал понимать Джареда и его чувства. Хотя разве был я когда-то способен? – Кривовато, но сойдет, - удовлетворенно сказал он и отошел к пакетам.
Сначала он вынул у меня сережку из брови, затем из языка. Я не сопротивлялся, сама фигура Джареда излучало твердое слово «Надо!», а значит, бороться смысла не было.
Следом он вернулся с каким-то пинцетом. Вот тут было самое время испугаться, уж больно угрожающе Лето с ним выглядел, прямо-таки безумный доктор. Немного подумав, он положил эти чертовы пакеты на подушку, что бы было удобнее, а следом опустился на пол передо мной.
Я резко отпрянул, когда пинцет оказался около моего глаза, мысли в голове были самые, что ни на есть плохие. Хотя не удобнее ли выковыривать глаз ложкой, или на худой конец вилкой?
Джаред шикнул, и придерживая мое лицо свободной рукой, примерился и выдернул несколько волосков из моей брови, вырвав из меня вдобавок и удивленное обиженное «ох». Я попытался вырваться, но он держал крепко, с видом неудовлетворенного маньяка выщипывая мне брови.
Было очень больно, и я не раз успел подумать, что он лучше бы выдавил мне глаз, это хотя бы было всего один раз, и наверняка не так больно. Из под моих закрытых век сами собой потекли слезы, но я не хныкал, унижений мне и так хватало.
Наконец Джаред закончил, и чуть отклонившись, удовлетворенно посмотрел на свою работу.
- Прелесть, - заключил он, и отбросив пинцет в сторону достал ножницы.
Весь этот час я себя чувствовал будто бы жертва маньяка-стилиста, мечтающего придать своему «клиенту» новый шарм, и не считающий средства. Как я успел заметить, мои волосы стали темно-коричневого оттенка, а уж о длине я сказать ничего не мог, посмотреться в зеркало Джаред мне упорно не давал.
- А ты никогда не думал работать стилистом? – довольно неуклюже попытался пошутить я, но заслужил этой попыткой лишь затыкающее цыканье.
Наконец он кинул мне один из пакетов и кивнул на дверь.
- Прими душ, и переоденься. Надеюсь, ты поймешь, зачем там лежит вата – со странной улыбкой на лице закончил он.
Слабо сказать, что идея мне понравилась. Я был просто в восторге. Не принимая душ более двух дней, мечтать можно было только об одном… а тем более от моих волос противно пахло краской. Ненавижу всю эту химию, она раздражает мой чувствительный носик, и я потом весь день хожу чихаю. Неприятно. Мои микробы должны оставаться со мной.
Потянувшись – все тело ломило от усталости – я кинул пакет на пол, и мельком взглянув в зеркало, так и замер на месте с открытым ртом.
Оттуда на меня смотрел кто угодно, но только не я. Скорее это чудо можно было принять за довольно-таки милую (самому себе можно и польстить, особенно когда никто не слышит) девушку. Нет, меня конечно и раньше за нее принимали, но не то что бы…
Сейчас я действительно меньше всего напоминал мальчика – тонкие изящные брови, темно-коричневые волосы, разделенные ровным пробором на две части и совсем не напоминающие мою старую прическу… только косметики не хватало для полноты картину. Но думаю, что Джаред и об этом позаботился. Стоп. Вата?..
Осененный внезапной догадкой я кинулся к пакету и резко вытряхнул его содержимое на пол.
Косметичка, шампунь, легкая розовая кофточка с глубоким вырезом, темные джинсы на бедрах, юбка и лифчик. Ах да, еще две упаковки ваты.
Он же… он же не думает всерьез, что я буду изображать девчонку?!
Я в ярости выбежал из ванны, потряхивая этим чертовым лифчиком и всем своим видом излучая состояние крайнего негодования.
- Какого черта?! – завопил я и осекся. У Джареда в нижней губе красовались три металлических кольца, а по подбородку бежали алые струйки крови.
Неужели он действительно сам проколол себе губы, да еще и три раза? Но… но это же не гигиенично! Он может заразиться и умереть, что тогда делать мне?
- Что? Тебе помочь его застегнуть? – спросил Джаред не улыбаясь, но его тон говорил о многом. Как он говорить то может? Наверняка к вечеру вся губа опухнет.
Отвлекшись от созерцания крови Джареда я понял суть вопроса, и смутившись перевел взгляд на неровно покрашенную стену. Нет, но действительно…
- Я не буду притвориться девушкой – вернув себе, остатки возмущения заявил я.
- Прости, но у нас сейчас нет денег на пластическую операцию для тебя – спокойно сказал он, старательно стирая кровь с лица.
- Джаред, я серьезно – сухо ответил я.
- Я тоже. Мне казалось, что ты сам жаловался, что тебя здесь знает каждый. Теперь не узнает. Будешь похож на собственную фанатку. Какая ирония судьбы, да?
Ответить мне на это действительно было нечего, и я, в очередной раз, нахмурившись ушел в ванну.
Джаред был прав, во всем прав, но легче от этого не становилось.
Господи, но я же даже не умею вести себя как девушка! Нет, я конечно крашусь, укладываю волосы, плачу без повода и иногда закатываю истерики, но это же ровным счетом ничего не значит.
Еще некоторое время поворчав себе под нос, я скинул с себя одежду и зашел в душ. Говорят, что вода позволяет привести мысли в порядок и смыть с себя груз забот. Наверно эти люди имеют ввиду горячую воду, или, по крайней мере, теплую.
По мне били ледяные струи, но я мужественно терпел и даже сумел вымыть голову. Шампунь был дешевый, и от него пахло яблоками, но выбирать было не из чего. В конце концов, если я заболею и умру, то это будет на совести Джареда, который не смог снять комнату в нормальном отеле.
Быстро нацепив на себя брюки – было все еще чертовски холодно – я долго вертел в руках лифчик. Нет, я знал как его расстегивать, но почему-то ни разу ни одна девушка не просила одеть его на себя.
Я наверно около десяти минут возился с этой чертовой застежкой, но все же справился. Очередная победа мужчины над женщиной. Или наоборот.
Нужно сказать, что выглядел я чертовски глупо даже тогда, когда как послушный мальчик, то есть девочка, напихал туда ваты. И дело даже не в том, что я ни привык к такому… хотя может именно в этом. Черт, я совсем запутался!
Натянув через голову кофту, я посмотрел на себя в зеркало и попытался улыбнуться. Не получалось. Я был чертовски похож на девушку. Нет, не так. Я был чертовски сильно похож на девушку.
Если быть честным, то мне уже сейчас хотелось побриться на лысо и срочно вытащить эту глупую вату. Но Джаред сказал «Надо!», да и тем более уже очнулось от глубокого сна мое хваленое упорство. Мне самому захотелось довести дело до конца, и показать всем, что из меня получится хорошая милая девушка. И получится ведь!
Вытряхнув содержание косметички на пол, я придирчиво осмотрел все, что было в моем распоряжении, и остался крайне недоволен. Как-то выработалась за годы привычка пользоваться исключительно дорогими и качественным вещами, а то, что лежало передом мною явно не стоило и десяти евро.
Но в жесткой уверенности все-таки покончить с этим дерьмом я взял в руки тушь. Она ложилась неровно и комками, но даже это не могло поколебать меня. Следом немного подводки, яркие розовые тени, и того же цвета блеск для губ – довольно слабо похоже на мой старый «готический» образ. После я слегка подвел свои «новые» брови и с довольным видом посмотрел в зеркало. На такую девочку даже я бы обратил внимание на улице, и не важно, что ваты не хватило на особо большую грудь.
Остались лишь волосы. Придирчиво осмотрев их со всех сторон, и вновь не удовлетворившись качеством покраски, я с довольной улыбкой на лице заплел два хвостика по бокам и, выпустив несколько прядей, отошел на пару шагов назад.
- Господи… - выдавил из себя и я, недоверчиво смотря в зеркало.
Голос остался мой – это успокаивало. Он был тонким и девчачьим – это раздражало.
Я действительно чертовски сильно походил на девушку. Я могу повторить это миллион раз, но даже тогда не станет понятно, как сильно я на нее (них?) походил. Рука невольно тянулась вниз, что бы проверить на месте ли единственное доказательство того, что я еще принадлежу к сильной половине человечества.
Собрав всю старую одежду в кучу, я случайно заметил юбку лежавшую на пакете со всей остальной ерундой. С одной стороны так давно никто не носит, а с другой идеальное завершение образа. Что же, будем вводить моду заново.
Юбка была мне примерно до колен и на фоне брюк почти не выделялась. В конце концов, ничего особенного мне уже приходилось их носить, и штанов на мне тогда не было.
Я действительно воспринимал в этот момент все как забавную игру, новое развлечение придуманное специально для меня.
И мне нравилось, и я развлекался. Нужно просидеть прикованным к кровати? Без проблем! Нужно стать девушкой? Да, пожалуйста!
Мне и самому это нравится, так почему бы не угодить ее величеству судьбе и пресветлому Джареду? Хорошая вышла забава, как раз по мне. Только боюсь, что правил в игре не будет. Цена проигрыша если не наши жизни, то наша свобода уж точно.
Надо же, я впервые буду играть на такие высокие ставки. Это точно будет очень забавно.
Еще раз посмотрев на себя в зеркало, мне кажется, что сейчас я начну делать это еще чаще чем раньше, я подхватил на руки старую одежду вышел. И остановился на пороге, давя подступающий к горлу смех.
Нет, в этом не было ничего смешного, но надо же было как-то разрядить обстановку.
Из светлых волосы Джареда превратились в угольно-черные, но это было не все, что он решил с ними сотворить. Одна сторона головы была начисто, хоть и слегка неровно выбрита, а оставшаяся половина неровными рваными прядями закрывала лицо. Где-то я это уже видел, право слово.
В глазах сияли (думаю здесь можно употребить это понятие) линзы – в левом бесцветная, в правом зеленая. Плюс те самые три прокола в губе, и сумасшедший макияж, о котором я раньше и подумать не смел.
- Теперь мы будем похожи на пару путешествующих трансвеститов, - заключил он, мельком взглянув на меня – Считай, что я ухмыляюсь.
Я обиженно фыркнул, все-таки на трансвестита здесь походил один он, а из меня получилась довольно милая девушка, и уселся на кровать, которая при этом противно скрипнула.
- Я буду называть тебя Мириам, - вдруг сказал Джаред, надевая на руки темные перчатки из шерсти.
- Хорошо, Даниель – с улыбкой ответил и я, и перед очередным вопросом тут же ее спрятал. Серьезные вещи требуют серьезного лица. Даже у девушек. – Но… но куда дальше?
- Бежать, - пожав плечами, ответил Джаред. – А куда особой разницы нет.
Я удивленно похлопал ресницами и изобразил на лице задумчивость. Сделать это было довольно легко, и не по той причине, что я успел за это время вдруг стать хорошим актером. Просто меня действительно волновал тот вопрос, не осыпалась ли эта дурацкая тушь, и не выгляжу ли я сейчас как полный идиот. Нет, точно нужно будет выпросить у Джареда деньги на новую, так жить просто невыносимо.
- Ну… нужно же знать куда ехать, - все с той же задумчивостью протянул я. Мои красивые глаза казалось бы были устремлены вглубь всего сущего, а сама поза являлась олицетворением мудрости и познания. – А ты больше не прикуешь меня? – с неожиданной надеждой в голосе спросил я.
- В Польшу. Едем в Польшу – сдержанно сказал Джаред. То есть Даниель. – Не пристегну, если ты не попытаешься сбежать. Я ни черта не понимаю в немецком, а потому достану тебя даже из под земли и хорошенько выпорю твою худую задницу.
Мне надоело сидеть, и я развалился на кровати, широко раскинув ноги в стороны. Почему именно в Польшу? Ведь совсем не важно, что она ближе всех. Да ведь?
В конце концов, у беглецов сто дорог, а у погони одна. Но раз так сказал Джаред, то значит, так действительно было надо. Он старше и умнее меня, пусть и распоряжается сам. Если что, то в случае провала всю вину мы тоже свалим на него, я лишь пассивный исполнитель, не наделенный правом голоса.
Кажется, еще чуть-чуть и я буду называть его командиром. Хотя надо брать выше, он станет генералом или маршалом.
- Не убегу, - заверил его я и мило, хоть и слегка смущенно улыбнулся – А из меня получилась красивая девушка?
Джаред ухмыльнулся и тут же поморщился от боли в губе. Подхватив со стола какой-то тюбик – судя по всему, это был тональный крем, такой же дешевый, как и все остальное – он начал старательно замазывать им татуировку на шее. Как хорошо, что у меня их нет, а то тоже пришлось бы наносить эту гадость на кожу.
- Джаред, я серьезно. Ответь! – капризно протянул я, даже подпрыгнув от нетерпения на кровати. Она противно скрипнула, но ломаться пока не собиралась. И на этом спасибо, как говориться.
- Зубы и ноги кривоваты, а так сойдет, - с ноткой ехидности в голосе ответил Джаред, продолжая свое нехитрое занятие. А запах то у крема какой неприятный, я даже отсюда чувствую его, хоть Лето и стоит в добром метре от меня.
Если по его коже пойдет раздражение, то я его к доктору не отпущу. Хотя лучше уж к доктору, чем ко мне! Не хочу подцепить какую-нибудь противную болезнь, у меня для этого слишком красивая кожа.
- Ну и ладно, - обиженно пробурчал я, но тут же забыл обо всем. По-моему я действительно начинаю входить в роль. Или… или я всегда таким был? Господи, упаси. – А мы купим мне кольца и цепочки, да? Мои старые слишком агрессивные, они не подходят к этому образу. А раз я девушка, то должна… должен обвесить себя всякими побрякушками.
Джаред смерил меня внимательным взглядом, и казалось бы, все мускулы на его лице застыли как гипсовая маска. Я не видел его глаз из-за линз, но уверен, что в них горело…. горело что-то такое. Мне в прямом смысле этого слова подсказывало то самое таинственное «шестое чувство». Я чувствовал, я знал, но я не боялся. Потому что не было в этом ничего пугающего, а скорее наоборот. Хотелось подползти и уткнуться этому человеку в ноги, что бы он пожалел тебя и защитил. Оказаться под покровом его силы, и никогда больше ничего не бояться, зная, что у тебя есть верный защитник, который будет спасать тебя того времени, что ты будешь нужен ему, а потом выбросит как ненужную игрушку. Только есть разница между тем готов ты стать вещью или нет.
Хотя под этим взглядом ты станешь способным и не на такое.



«Господи, он ведь еще ребенок, всего лишь глупый ребенок. И как вести себя с таким грузом на плечах? Не бросать же его, право слово.
Но все же ему надо знать меру. Это не игра, это наша чертова жизнь, хоть она и превратилась в какое-то дерьмо. Ему нужно понять это, или хотя бы попытаться осознать. А ведь на вид взрослый мальчик, знаменитый и знающий цену всего происходящего с ним. Первое впечатление частенько бывает обманчиво.
Хотя это может быть просто тривиальная защитная реакция? Почувствовав дыхание опасности, он закрылся в коконе своего «детства». Не хочу, что бы этому мальчику было больно. Юность всегда должна оставаться юностью, что бы там не произошло в жизни. Пусть он считает это игрой, я помогу, помогу как смогу. Потому что у этого мальчика и так самые светлые моменты этой чертовой жизни были омрачены славой и популярностью. Когда слишком много дерьма вываливается на одного человека – это не есть хорошо. Когда столько дерьма вываливается на ребенка – это еще хуже.
Черт, ощущаю себя прямо-таки матерью Терезой. Или это просто проснулись крепко дремавшие до этого отцовские чувства? Чертовы инстинкты, невольно начинаешь чувствовать себя глупо. И даже очень глупо.
Сначала приковать его к кровати, потом пожалеть. А что дальше. Может мне его еще и усыновить?
Господи, какая же глупость… будут ему эти побрякушки, будут. Не важно, что у нас чертовски мало денег, детям нужны игрушки. Детям совсем не место во взрослых играх. Раз я старший, значит я несу ответственность. В том числе и за то, что его жизнь испорчена. Он маленький, он не сможет позаботиться о себе сам. А я смогу.
Черт»


- Купим, - с некой обреченностью в голосе ответил Джаред. – Обязательно купим, - слабая улыбка, что бы не потревожить больную губу, а следом мягкий осторожный голос – Идем.
Мне нечего было брать с собой, кошелек из кармана я переложил сразу же, и на этом мои личные вещи можно сказать заканчивались. Как-то не догадался я взять с собой на концерт чемодан с одеждой, и остальные бытовые мелочи. Например фен или тостер.
Самое плохое было то, что наличных в кошельке почти не было, около пяти евро мелочью, и двадцать в потайном кармане. Судя по всему, у Джареда их тоже осталось не особо много, после всех этих дешевых покупок.
Есть еще кредитки, но их лучше сразу выбросить, по ним нас обнаружат в одну секунду, никакой маскарад не поможет. Господи, неужели нам еще и голодать придется? Я и так худой, мне нужно много кушать.
Резко вскочив с кровати – она одобрительно скрипнула – я подошел к шкафу, терпеливо дожидаясь Джареда.
Надо же, я только заметил, что я его хоть чуть-чуть, но выше. Неужели он уже стоптался? А может Лето просто скрывает свой настоящий возраст, а на самом деле ему уже под шестьдесят? Если да, то он на удивление хорошо сохранился, остается только позавидовать.
Пока «Даниель» сгребал в кучу косметику, и остальную мелочь, которая могла нам еще пригодится, я на месте не стоял, изгибаясь под самыми невероятными углами. Нет, я не пытался заняться гимнастикой, просто мне чертовски мешал этот лифчик. Я себя чувствовал так, как будто бы на мне был надет парашют, но рюкзак вдруг оказался не сзади, а спереди.
- Осторожно, если выпадет вата, то это будет смотреться не комично, а скорее глупо – на полном серьезе сказал Лето, и забросив на плечо сумку вышел.
Мне ничего не оставалось, кроме как плестись за ним следом, даже поворчать под нос было нельзя. Точнее можно, но я не смог придумать достойного повода.
Мы (как бы не трудно было употреблять это слово, но именно мы) шли по длинному тускло освещенному коридору. Он был чертовски узкий, и в нем пахло какими-то отбросами и дерьмом. А еще было чертовски пыльно, как будто бы никто уже давно здесь не прибирался. Что же, вполне возможно, мотель и на половину звезды явно не претендовал.
Почему-то в этот момент мне захотелось подобрать какое-нибудь патетичное сравнение, на тему пути в новую жизнь.
Правда, если этот коридор олицетворял дорогу, то какая же жизнь меня ждала впереди? Явно не из легких. Но разве что-то просто может стать интересным? Впереди ждут настоящие приключения, и я готов к ним! Как в каком-то дешевом романчике, право слово.
Коридор вывел нас в приемную, если конечно это можно было так назвать, освещенную не в пример лучше. За стойкой сидела толстая женщина, у которой все лицо было перемазано в майонезе, а к щеке прилип листочек укропа. Она смерила нас коротким безразличным взглядом, и снова уткнулась в маленький телевизор, по которому в это время показывали какой-то глупый сериал.
Джаред подошел к женщине и что-то тихо у нее спросил, слов я не расслышал. Она точно приняла меня за какую-то дешевую шлюху. Обидно. Разве мой внешний вид напоминает что-то подобное? В конце концов, я же не виноват, что других клиентов у них не бывает.
Обиженно надув губы я встал около автомата по продаже сигарет, терпеливо дожидаясь, пока он наговорится с этой противно толстухой. И что ему вдруг понадобилось от нее? Мне бы даже стоять с ней рядом было противно, уж больно гадко она выглядела.
- Они не узнали вчера ночью ни тебя, ни меня, это облегчает задачу, – ударил мне в ухо голос тихо подкравшегося Джареда, и я даже вздрогнул от неожиданности – Больше она сказать ничего не смогла, новости этот кусок жира явно не интересуют. В конце концов, то, что никто не знает даже примерное направление, куда мы отправились, не может не радовать. Вчера ночью я успел переговорить с братом, он поможет, как сумеет. Кстати, твой мобильный, как и свой, я после этого разговора выбросил...
Он собирался продолжить, как вдруг нас перебил высокий писклявый голос женщины за стойкой.
- Вам тут не место для разговоров, или снова снимайте номер, или валите отсюда! Из-за вашей болтовни даже телевизора не слышно, - Джаред фыркнул, и схватив меня за руку чуть повыше локтя, вывел из здания. Но я все равно смог расслышать бормотания отправленное толстухой нам вслед. – Чертовы фрики, которым никто не дает кроме дешевых продажных девок…
Я лишь усмехнулся. Ну, хоть в этот раз не одному мне перепала парочка оскорблений, это не могло не обрадовать.

Конец первого куска.

Я сидел за столиком в какой-то дешевой забегаловке и задумчиво топил в соусе картошку, не обращая никакого внимания на взгляды, которые бросали на меня все мужчины находящиеся в помещении.
Такое внимание со стороны сильной половины человечества забавляло только по началу, а сейчас лишь раздражало и вызывало чувство дискомфорта.
Уже семь чертовых дней, целую неделю, мы были в «бегах» и за это время в прямом смысле слова сумели узнать все крайности жизни. Или я сумел, за Джареда-Даниеля говорить не буду. Начиная от ночевки в парке, и заканчивая банальной голодовкой, когда у меня украли все деньги. Лето тогда сильно разозлился.
Можно сказать, что все это время нас просто катастрофически не везло. Тот путь, что мы проделали за неделю, люди в обычном состоянии проходят меньше чем за день, все же Германия не особо большая страна.
Нам приходилось избегать больших городов, и несколько дней мы даже провели на ферме, чьи хозяева так по-доброму к нам отнеслись. Действительно, есть еще на этой гребанной планетке добрые люди. Попили парного молочка, свежий омлет по утрам… если честно мне и уезжать то оттуда не хотелось, меня просто заставил Джаред.
Джаред… кое-как мы сумели найти за эту чертову неделю общий язык, но все же отношения между нами так и оставались натянутыми. Он постоянно бросался из крайности в крайность, то беспокоился обо мне, то вдруг снова презирал и издевался. Я не такой не постоянный как он, мне нужна определенность! И хоть капельку уважения с его стороны. Иногда устаешь быть полным дерьмом.
Самым странным было то, что нас все-таки никто не узнавал. Бывали косые взгляды, но в этом скорее была виновата моя красота и необычность Лето.
Хотя в этом нам во многом помог Шеннон – старший брат Джареда. Я не знаю, что он устроил, но сообщения о том, что нас видели, начали появляться регулярно, из разных уголков Германии и даже из ближайших стран. Правда полиция шла лишь по одному следу, и вел он отнюдь не в Польшу.
Искали нас активно, а пресса раздула из этого чертовски большой скандал. Еще бы, две мировые знаменитости ограбили магазин.
И… и убили продавца с охранником.
Когда я узнал, что они умерли, со мной случилась самая настоящая истерика. Около часа я бился в сильных руках Джареда, захлебываясь слезами, и порываясь немедленно сдаться полиции. Не сдался.
Я все еще не могу осознать, как это я и убил человека. Всю жизнь у меня даже мысли не возникало, что я могу быть способен на столь отвратительный и аморальный поступок. Я даже представить себе не могу, что может быть хуже убийства. Лишить человека жизни, это… это… а собственно, что это? Был человек, и не стало человека.
Я ведь даже не знал его, может, он был чертовски плохим человеком и насиловал маленьких мальчиков в подъездах? Или избивал жену и ребенка.
А может, он был примерным семьянином всегда подающий бедным и борющийся за справедливость. Никогда не обижал слабых, презирал богатых, этакий Робин Гуд нашего времени.
Не нужно теперь гадать. Этот человек был, а теперь его нет, остальное пусть идет к черту.
Убийство – это грех, придуманный самими людьми. Им просто становится грустно, когда любимый человек уходит, не больше. Скорее сила привычки, чем любовь. Скорее потеря, чем боль.
Смерть – это не больше чем глупый въевшийся в наши умы стереотип. Нас с детства учат, что смерть это плохо, смерть это грустно, и что это хороший повод выпустить свои слезы наружу.
По сути своей это то же самое, что чувства – изобретение человека, изначально ему совсем не нужное. Люди вполне могут прожить без них, но что бы разнообразить свою чертову скучную жизнь, раз за разом придумывают себе что-то, от чего сами же потом и страдают.
Я не говорю, что всем легче стать роботами без чувств и эмоций, я имею ввиду то, что нельзя винить их во всех грехах. Только когда человек научится признавать свои ошибки, здесь может что-то получится.
Именно по этому нужно отбросить пустую жалость к самому себе, и перестать наконец ныть. Да, я убил человека. Да, я убийца. И мне не стыдно признать это, слышите, люди? Я готов сделать это снова и снова, ведь так я переступаю через ваши чертовы предрассудки. Теперь я свободен, в моей жизни осталась лишь дорога, мои мысли и дешевый кофе.
И мне давно не страшно, потому что нечего бояться. Все это лишь в моей голове. Не существует любящей жены и дочки, которым теперь предстоит расти без отца. А если и есть, то им выплатят страховку, что поможет быстро забыть о когда-то любимом человеке.
Так сказал Джаред, а ему нет смысла меня обманывать. Я ему верю, не смотря ни на что, все равно верю. Ведь он добрый, я знаю.
Поняв, что дальше сидеть в этом заведении не имеется ни малейшего желания, я кинул на стол деньги и решил подождать Джареда на улице.
На город опустилась ночь, и пространство вокруг освещала исключительно вывеска кафе. Даже на окраинах европейских городов не всегда горят фонари.
Я уселся на скамейку, стоящую подальше от лучей света и закурил. Город в котором мы сейчас находились мне даже нравился. Не какая-нибудь дыра с населением в тысячу человек, но и не слишком большой. Можно сказать в меру средний. Прелесть таких городков в том, что в них есть жизнь, но нет места ярким огням. Если бы у меня был выбор, где остаться, то я, несомненно, выбрал город на подобие этого. Но выбор есть только у Джареда, я лишь дополнение к нему, хоть и чертовски красивое.
Громко хлопнула дверь черного входа, и я даже вздрогнул от неожиданности. Не могли они поставить скамейку в более тихом и удобном месте?..
Джаред ушел уже более часа назад, и велел мне дожидаться его здесь. Ослушаться я не смел, тем более как бы мне потом было искать его в незнакомом городе? А остаться одному, без денег и остальных радостей жизни, что может быть хуже? Даже грубость Лето можно терпеть ради таких «мелочей».
Еще раз глубоко затянувшись, я бросил сигарету на землю и широко зевнул. После плотного ужина хотелось спать, и я уже десять раз успел проклясть Джареда который столько времени бродил черт знает где.
- Такая красивая девушка и сидит одна, довольно странная картина для нашей местности, – промурлыкал из темноты чей-то приятный голос, а следом показался и сам его обладатель, отнюдь не такой приятно наружности.
Бывают люди к которым мы испытываем отвращение смешанное с жалостью, обычно это больные люди, и как бы мы не сочувствовали им взглядом, все равно они вызывают у нас лишь отвращение. В таких людей мы тыкаем пальцем.
А есть своеобразные люди-невидимки. Мы никогда не заметим их на улицах, потому что около таких людей принято проходить, как мимо пустого места.
Но, посмотрев на них по внимательнее ты поймешь, что они то и являются по настоящему отвратительными. Они не вписываются в общую картину людей, которых ты видишь изо дня в день, они противны тебе.
Именно таким был этот мужчина. Второй подбородок, противно болтающийся мелкими складками, грязные, уже давно не мытые волосы, которые свисают на лицо жирными сосульками. Глаза у него были маленькие и глубоко посаженные, чертовски гадкие поросячьи глазки. Но самые противные в нем были руки. С первого взгляда видно, что сильные, но противные пальцы-морковки и излишняя волосатость почему-то придавало им только одно описание – похотливые.
Наверно я сто раз видел таких людей на улицах, но тогда со мной были друзья, и я проходил мимо них, не удостаивая даже взглядом, не то, что детальным изучением. Глупо говорить, что судьба заставила поплатиться за это, очень глупо.
Такие люди есть везде. Не существует место без дерьма и мусора, не нашли еще такового. А жаль.
- «Такая красавица» все же предпочитает гордое одиночество, и дожидается здесь своего друга, - осторожно сказал я, надеясь, что упоминание о таинственном друге его отпугнет.
Зря надеялся, похоже, этот мужчина даже нашу маленькую прелюдию продолжать больше не собирался.
Он резко схватил меня за руку притягивая к себе, и я услышал как хрустнули мои кости, выходя из суставов.
Самое смешное состояло в том, что испугаться я не успел, хоть и понимал, что чуда не случится и Джаред не придет именно в этот момент. Но все равно не боялся. Я прямо-таки бесстрашный. Ха.
- Будешь кричать, маленькая сучка, то я одним движением переломлю твою хрупкую куриную шейку, тебе ясно? – прошипел он, обжигая меня своим кислым дыханием.