Оглушительная история с PR-директором российского "Леруа Мерлен" вроде бы финишировала. В среду компания объявила, что героиня скандала уволилась по собственному желанию.

 

Напомним коротко. Главная пиарщица Leroy Merlin разоблачила в своем фейсбуке болельщиков сборной России, рассказав, как они по случаю победы над Испанией заживо сожгли девушку. К сенсации ею был приделан хештег "победобесие". А когда болельщики, опешив, начали пиарщицу упрекать в распространении фейка — она в ответ назвала их ваткой ("вата" — презрительное именование русских, возникшее на Украине).

 

Все это выглядело дико. Хотя бы потому, что в строительно-ремонтном гиганте (ориентированном, по логике, на массы "типичных болельщиков") никак не может быть главным по связям с общественностью некто, способный так смачно самовыражаться общественности в лицо. Наоборот — по логике, главный пиарщик такой сети должен сам непрерывно постить фотки с трибун, звать С. Черчесова красавчиком и орать капслоком "оле-оле-оле!".

 

 

Дальнейшее развитие событий, однако, оказалось еще странней. Пока пиарщица металась (снесла пост, восстановила, грозилась обидчикам связями и органами, пыталась перевести тему на травлю невинной себя и даже сообщила, что ее предки-дворяне "писали первую конституцию" Российской империи, в которой никогда не было конституций) — ее руководство, как представляется, ухитрилось домариновать ситуацию до общенационального скандала.

 

Сначала оно не реагировало на возмущение граждан вообще. Затем дало понять жалобщикам, что "уважает личное пространство" своей сотрудницы и в него не лезет. Затем объявило, что принято решение о "временном отстранении" пиар-директрисы от должности. И наконец — что та "уволена по собственному желанию".

 

Случилось увольнение, на всякий случай, на третьи сутки скандала — когда полыхало уже все вокруг, когда стартовала кампания бойкота, публицисты полоскали сеть в десятках СМИ, а энтузиасты написали километры жалоб в головной офис во Францию.

 

…И вот это, как представляется, — самый поучительный момент во всей истории.

Дело не в том, что публика получила очередное доказательство наличия в элите лиц, искренне публику презирающих. Тоже мне новость.

 

Дело в другом. Там, в пиарно-бизнесово-околочиновничьей элите, обнаружились люди, привыкшие презирать граждан между собой настолько, что вообще забыли, что это неприлично. Люди, которым понадобилось несколько дней, чтобы просто понять, что их представительница вдруг стала токсичной — потому что "ну а что такого она написала-то".

 

Реальность доходила до этих людей на глазах у всех, мучительно и с огромным трудом. И это торможение стоило гигантских репутационных потерь не только им, но и их сети гипермаркетов.

 

Этому может быть только одно объяснение. До недавних пор прослойка "корпоративных карьеристов" в значительной своей части была уверена, что никакой общественности в России нет вообще. Или принимала за общественность своих же собратьев, сидящих в правильных соцсетях и щебечущих на особом воляпюке.

 

Следовательно, под "связями с общественностью" они привыкли понимать связи с чужими пиар-службами, прикормленными СМИ и узким кругом чиновников.

 

А раз никакой настоящей общественности нет — то о странной аморфной массе граждан можно вообще не думать. И уж тем более можно не париться о том, как бы эту массу не обидеть. Даже если эта масса — те самые люди, что приезжают каждый день в ваши гипермаркеты и там закупаются ламинатом и обоями и тем самым вас кормят.

 

Более того: для тех, кто прорвался в условную "корпоративную элиту" из самой толщи небогатого народа, — подчеркивать свое презрение к нему и отрекаться от него стало вопросом поддержания статуса. "Селф-мейд-мены по-российски" выучили: нужно презирать увлечения народа, его политические симпатии и вообще все в нем — вплоть до выдумывания себе графских предков (это по сути — былинное "меня усыновили, на самом деле у меня папа кинозвезда, а мама дочь министра").

 

Так вот. Когда народ начинает внезапно нагло веселиться — многие вырвавшиеся из него "в элиту" не могут удержаться о того, чтобы начать ставить зарвавшуюся массу на место. Они воспринимают ее как конкурента — и поэтому их постоянно тянет обесценить все ее поводы для радости и гордости. И армия у них, у ваты, дрянь, объясняют они, и танки картонные, и победа бесноватая, и футбол кровавый, и с Крымом все не так однозначно.

 

 

И тот факт, что все это озвучивалось в публичном пространстве, — их до поры вообще не тревожил. Потому что публика в этом пространстве даже если была, то какая-то "не субъектная", не проявляющая никакой коллективной воли к сопротивлению.

 

И неслучайно сейчас, когда высказывания пиарщицы вызвали бурю, — внутри тусовки многие искренне гадают, "чей заказ". Ну потому что не может же вата сама организоваться и начать травлю широким фронтом. Нет, тут явно заказ, бюджет и охват.

 

Некоторые эксперты, впрочем, уже поняли, что появился новый незнакомый фактор. И уже публикуют рассуждения о том, "что делать, если внезапно ваш пост почему-то оскорбил этих патриотов" (по их версии, надо игнорировать комментарии, не отвечать, пройдет три дня — и массы все забудут, увлеченные чем-то своим).

 

…А на самом деле ситуация очень проста. В России (на самом деле уже не первый год) есть общественность — массовая и поголовно оцифрованная. Не принадлежащая к идеологически монолитному корпоративному стаду из условных жан-жаков.

 

И самое главное: отрастившая себе за последние годы некоторые механизмы самоорганизации.

 

Это не те "механизмы гражданского общества", которых ждут системные либералы. То есть не лоббистские структуры, давящие на государство в интересах своих спонсоров.

 

Просто общество, полтора десятилетия учившееся цифровой эпохе, наконец ей научилось — и выучило, в частности, некоторые приемы социальной мобилизации, которые раньше считали своей исключительной сферой "профи по управлению стадом".

 

И в итоге профи оказались с массами в одной информационной весовой категории. И на одном поле. Только в диком меньшинстве.

 

И обнаружили, что самоутверждаться им теперь предстоит как-то иначе — не за счет сограждан.

 

Масштаб этого переворота в жизни российского "медиакласса", кажется, еще только предстоит оценить.

 

Виктор Мараховский