В честь Дня всех влюбленных «365» вспомнил самые страстные и нежные фильмы о любви и составил подборку, которая сделает вечер 14 февраля еще романтичнее.

«Босиком по мостовой»

Кадр из фильма «Босиком по мостовой»

Для фильма «Босиком по мостовой» Тиль Швайгер выступил как актер, сценарист, продюсер и режиссер. Его герой Ник – типичный неудачник, который долго не задерживается на одном месте. Проработав один день в психбольнице, он спасает пациентку Лайлу (Йоханна Вокалек) от самоубийства. Она не обладает навыками социализации, обожает ходить босиком и быстро привязывается к людям. Ник еще не подозревает, что его благородный поступок приведет к большой любви…

Тилю Швайгеру удалось сделать невозможное: его циничный герой становится добрее, а психически неустойчивая Лайла показывает чудеса исцеления. Добавьте чарующий саундтрек (как например, «Hallelujah» Рэя Гарви или «Barefoot Ray Collins Hot Club»), романтичный пейзаж города, искренние слова героини: «Мы танцевали, мы покупали билеты и ели мороженое, и поливали цветы, мы спали в одной кровати, любовались луной, и я слышала, как бьется его сердце…» и получите фильм, который хочется пересматривать не только 14 февраля.

«Грязные танцы»

Кадр из фильма «Грязные танцы»

История любви простого паренька Джонни (Патрик Суэйзи)  и девушки Фрэнсис (Дженнифер Грей) из обеспеченной семьи уже не один год тревожит сердца и умы зрителей. Джонни и Фрэнсис по прозвищу Бэби живут в разных мирах: он подрабатывает танцором, веселя богатых постояльцев пансиона, она готовится к поступлению в престижный колледж, после чего намерена работать в сфере финансов. Но все меняется, когда молодые люди оказываются на танцевальной вечеринке. Музыка, танцы и романтика связывают героев.

Первоначально «Грязные танцы» задумывались как малобюджетная картина. Сюжет фильма частично основан на истории любви Элинор Бергстин. Она же выступила в качестве сценаристки и после смены нескольких продюсерских компаний и режиссеров (первоначально фильм должен был снимать Майкл Дуглас) фильм вышел в прокат. «Грязные танцы» стали сверхприбыльными, а сцена танца главных героев под «(I’ve had) The time of my life» стала знаменитой.

Рождество. Оно приближается, и им пахнет воздух. Одинаковый воздух праздника, однако, для многих пахнет по-разному.

У одних в голове печеный гусь и праздничные распродажи, а у других (где вы, другие?) – темная пещера Рождества, уже напоминающая будущий Гроб, ныне славящийся своей пустотой. Гроб Христов – это такая же пещера, как и грот Его Рождества. Всю короткую земную жизнь Свою Христос шел от одной пещеры к другой, от пеленок Младенца к пеленам погребения, а вовсе не от почестей к почестям.

Древняя Церковь праздновала Рождество и Крещение вместе. Так продолжалось долго, и никого не смущало, что исторически между двумя празднуемыми событиями лежит 30-летнее пространство. Они не были глупыми, христиане древности. Они просто подчеркивали этим способом празднования, что и там, и там, то есть и в Рождестве, и в Крещении, нам является Христос. Почему это важно?

Это важно потому, что Христос именно является, а не «становится». На этом месте придется зажечь фонарик и спуститься во мрак пещеры. Любая пещера темна, даже если это пещера Рождества.

Евреи считали и считают, что Мессией может стать любой потомок Израиля, если его изберет для этого Бог. Тогда (в случае избрания и призвания) должен явиться Илия и помазать на царство этого человека, который вместе с помазанием обретет силу и мудрость, необходимые для служения. Помазать так, как помазал Самуил Саула. Отсюда и голос из-под Креста: «Посмотрим, придет ли Илия спасти Его».

То есть по ветхим понятиям, Мессией человек именно «станет», а не родится им. Да, должны быть соблюдены и учтены многие формальности, связанные с чистотой крови, затем с воспитанием и так далее. Но главное – Мессией «нужно стать» и «нельзя родиться». Церковь же подтверждает год за годом свою веру в то, что Мессия родился уже Мессией, а не стал затем Им. «Явился еси днесь вселенной», – говорит Церковь о Богоявлении, потому что еретики именно так думали и думают, что Иисус «стал» Мессией после схождения на Него Святого Духа в виде голубя. А мы говорим, что не «стал», но «уже был», а ныне «явился», то есть проявил Свое внутреннее изначальное достоинство.

«Мария родила простого младенца. На которого сойдет затем Дух, и он станет Мессией», – так говорили еретики.

«От Марии родился, то есть воплотился и вочеловечился, Бог, Который утаит Свое присутствие в мире до определенного возраста. А затем явит Себя миру на Иордане, где Бог явится как Троица, а Иисус из Назарета явится как Христос», – так говорит Церковь.

Мысль, как клинок, оттачивается и, как алмаз, огранивается. Иначе мысль удобосклонна ко лжи. И тогда, когда ты в ложь поползнулся, за твою участь в вечности никто не даст дохлой мухи. Прискорбно для многих, но – факт. Человек спасается не сентиментальностью чувств, а верой. Причем верой правой. Отсюда – ключ к пониманию той жестокой борьбы, которую столетиями вела Церковь за чистоту мысли, то есть за догматы.

Бездогматичная вера – это либо вера людей, не умеющих и не желающих думать, либо вера людей безразличных, подобных тем, что второе блюдо высыпают в первое и все вместе едят на том основании, что «внутри все перемешается».

Но отрезвимся антихристом. Христос ведь ко всем близок, поскольку всех любит. Но Он же и далек от всех, поскольку мы Ему не подобны и не любим святость и праведность более всего прочего, не ищем прежде всего Царствия Божия. Зато антихрист никого, кроме себя, любить не будет, но всем именно поэтому и близок. Он – сын лжи, а мы все в этой же самой лжи и запутались. Как же нам после этого не чувствовать внутреннего притяжения антихристового мироощущения?

Например, мы – сребролюбцы. Значит, рано или поздно нам захочется оправдать Иуду. Мы придумаем свои или повторим чужие байки (не одни же мы в истории мира сребролюбцы) про то, что Иуда не был виновен, но был посвящен в тайны и исполнял повеления свыше.

Или мы индифферентны к Истине. Тогда нам близок Пилат и его процеженное сквозь зубы: «Что есть истина?» Значит, и его оправдаем и наименуем посвященным в тайны. Дальше останется только сатану пожалеть, чем уже многие в истории занимались, неизменно плохо заканчивая свой жизненный путь. Внутреннее сочувствие лжи при отсутствии четкого понимания самых важных вещей духовного порядка – вот смесь, готовая в любое время вспыхнуть. А нам между тем говорят: «Верьте попроще. Не надо мудрствовать». Ой, не знаете вы, возлюбленные, какие драконы выползают из-под мнимой простоты.

То там, то здесь приходится слышать, что «антихрист уже родился». Говорится шепотом, но так убедительно, словно говорящий человек исполнял обязанности повитухи при антихристовых родах. Вот отсюда и «запляшем», отсюда, то есть, покажем необходимость догматической грамотности.

Как Христом нельзя стать, но можно лишь родиться, а затем явиться, так и антихристом нельзя родиться, а можно лишь стать и затем уже «явиться», обезьянничая по отношению к Первообразу. Тот, кого Бог назовет антихристом, а люди признают за всемирного царя, должен родиться простым человеком. Он будет человеком и только человеком. Никем более. Но затем, развивая в себе залоги лукавства и гордости, он достигнет равенства с бесами по части внутренней порочности. И это дело тайное, хитрое, скрытое от глаз. Это – «тайна беззакония», как говорит апостол Павел. Но родится этот человек как человек, а не как запрограммированный робот. Диавол не тинейджер, чтобы радоваться процессу управления бездушными механизмами. Ему венец творения подавай. Да еще по согласию этого самого венца творения. Тут его война с Творцом и им ожидаемые венцы.

Мы же, крещеные люди, сплошь и рядом говорим о Христе в категориях говорения об антихристе и – наоборот – об этом общем позоре человечества говорим в категориях, достойных Господа славы. Кто-то говорит, что Христос не родился уже Христом, а лишь впоследствии стал Им. А кто-то шепотом сообщает, что антихрист «уже родился», хотя учение о свободной воле и ненарушаемом достоинстве человека говорит о том, что антихристом родиться нельзя. Можно лишь стать им, превратиться в него. Вот и скажите мне после всего этого, что учиться догматам не должно и заострять мысль о изучении Писания не стоит. А я вам в ответ тогда скажу, что с подобным подходом Христа с антихристом перепутать можно будет легко и незаметно. К тому же, пророчества исполняются, стрелки тикают, время движется. Не ровен час, придется оказаться в ситуациях нежданных и негаданных. Весьма хотелось бы быть в то время похожим на дерево, растущее при потоках воды, а не на прах, поднимаемый ветром и разметаемый (См.: Пс. 1).

Правильные мысли не помеха печеному гусю. Покупай подарки и думай о Господе. Толкайся в очередях и думай о Господе. Коли орехи для кутьи и думай о Господе. Посоли солью памяти о Воплощаемом Господе всякое пока еще постное блюдо. Ешь и радуйся. Кто знает, что именно празднует, тот и за праздничный стол сядет с «добавочным» удовольствием. А кто не знает, что празднует, для кого весь праздник поместился в пакет с подарками, тот будет посреди самого торжества тупо грустить или безвыходно напиваться. Вместо того чтобы становиться лучше, он будет становиться хуже: циничнее, наглее, неблагодарнее. Есть такое свойство у Христовых торжеств: они созданы, чтобы улучшить человека, но тот, кто улучшаться не хочет, неизбежно станет хуже, чем был. Одним и тем же человек не способен оставаться.

Любой деликатес трава травой, когда нет ни веры, ни любви, ни чувства близости к душе любимого Господа. Иначе дело обстоит, если душа научена распознавать оттенки вкусов в смыслах библейских речений. Когда сама трапеза у человека – словесная и мысленная, составлена из молитв, гимнов и евангельских слов, а не только из разносолов, входящих во чрево и афедроном исходящих, – вот тогда и праздник настоящий.

Я – за настоящий праздник. Я – за ангельское пение, за коленопреклонение пастухов, за первую колыбельную Марии, за удивление Иосифа, за духовный смысл, сокрытый в подарках волхвов. Я – за веру Церкви и за саму Церковь, которую врата ада не одолеют. И значит, нужно «благовестить день от дня спасение Бога нашего» и кормить: одних – чистым словесным молоком нравственных учений, а других – твердой и взрослой пищей небесных догматов. Ненакормленные же духовной пищей люди – это (о, ужас!) всего лишь – трупы. Трупы, жующие рождественского гуся.

Источник

Доброго дня мои дорогие!

Вот хочу поделиться с теми, кто мне помогал осуществить эту операцию и тем кто переживал за меня. Теперь как видите могу стоят на обеих стопах, левую мне выпрямили, да ещё заживает и не так просто ходить, но стараюсь хожу понемногу.  Спасибо большое, что смогли помочь мне! Здоровья вам всем и счастья друзья, точнее подруги!)

С праздником вас всего вам самого доброго счастья вам и здоровья!

13 Придя же в страны Кесарии Филипповой, Иисус спрашивал учеников Своих: за кого люди почитают Меня, Сына Человеческого?
14 Они сказали: одни за Иоанна Крестителя, другие за Илию, а иные за Иеремию, или за одного из пророков.
15 Он говорит им: а вы за кого почитаете Меня?
16 Симон же Петр, отвечая, сказал: Ты – Христос, Сын Бога живаго.
17 Тогда Иисус сказал ему в ответ: блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах; 18 и Я говорю тебе: ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее; 19 и дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах.

Комментирует протоиерей Павел Великанов.

Сегодня, в день памяти святых славных первоверховных апостолов Петра и Павла, мы слышим евангельские строки об исповедании Петром Иисуса Мессией. В ответ Иисус говорит Петру о том, что это исповедание становится фундаментом, на котором теперь будем создана Церковь. Но почему этот краткий диалог необычайно важен, можно понять, только вглядевшись в контекст.

Итак, Иисус уходит из Галилеи в Кесарию Филиппову – территорию, которую в основном населяли язычники. Эти земли подчинялись уже не Ироду Антипе, а четвертовластнику Филиппу. В Кесарии находилось множество памятников и мест, почитавшихся местными народами: это и храмы Ваала, это и пещера, где, как считали, родился Пан – божество природы, это и огромный белоснежный храм Цезаря – почему и место получило название «Кесария».  То есть, более враждебной правоверному иудею области едва ли можно было найти. С другой стороны – в Иудее Христа уже поджидает озлобленная еврейская знать, для которой и Сам Иисус, и все Его немыслимые чудеса, и все Его обличительные слова – как кость в горле. И именно здесь, на фоне отторжения Иисуса как со стороны язычников, так и со стороны иудеев, Он прямо, без притч и аллегорий, задаёт вопрос ученикам: Кто для вас Я? Последовавшее молчание апостолов нельзя оставить без внимания. Без всякого сомнения, они любят Иисуса, они доверяют Ему, они сроднились с Ним за эти недолгие годы совместного служения – но язык их почему-то не поворачивается сказать Своему Учителю прямо – Ты – Тот Самый Долгожданный Мессия. Ещё многое не переквашено в их сознании, ещё идёт долгий процесс выбраживания вина Нового Завета – и они отводят глаза и молчат. И в этой неудобной, неловкой тишине Петр выдаёт фразу, которая в его судьбе станет решающей: Ты – Христос, Мессия, Сын Божий! Предельная напряжённость ситуации, в которую сознательно поставил учеников Иисус, помогает Петру: в его сознании пёстрая вереница всех предыдущих дней вдруг выстраивается в единую целостную картину: Иисус – Мессия, и в этом нет никаких сомнений!

Нам может показаться странным сам факт такого разговора. Получается, что ранее никаких подобных бесед не происходило? Иисус не пытался выяснить, что о Нём думают те,  с кем Он ежедневно разделяет стол и кров, кто выступает от Его имени, кто постоянно находится рядом? Наверное, для каждого из нас такая неопределённость была бы невыносимо гнетущий – как можно доверять тому, кого толком-то и не знаешь? Кто рядом с тобой – друг или враг? Но для Христа – бесконечно дорожащего человеческой свободой! – эта ситуация была нормальной. Он не пытался убедить апостолов в Своем Мессианском достоинстве, Он не стремился подавить их свободную волю насилием чуда: Он просто был Тем, Кем был. Он просто был рядом. Он не пытался «переломить об колено» их маловерие или даже неверие. Он терпеливо ждал, когда хотя бы у одного из этих двенадцати  откроются глаза на происходящее. И это поистине отеческое терпение не было посрамлено!

В своём исповедании Петр совершает огромный прыжок веры. Ведь ему никто из других учеников не делегировал право говорить от их имени. Своим исповеданием он вполне мог настроить против себя остальных – неготовых на тот момент однозначно признать Иисуса Христом. И всё же он идёт на этот риск – и становится настоящим камнем, твердыней, на котором утверждается всё христианство.

Признание и исповедание Иисуса Мессией и Спасителем – главное, что есть в христианстве. Без этого всё остальное – каким бы грандиозным не представлялось – пустая обёртка. Но это исповедание только тогда становится не пустым, не легковесным – когда под ним – долгий поиск и мучительная борьба. Когда результат этого исповедания – не продолжение жизни «по накатанной», а начало принципиально нового измерения бытия. Да, впереди ещё будут и у Петра и падения, и раскаивание, и прощение – но фундамент уже положен.

Помоги же нам, Господи, не пугаться, когда жизненные обстоятельства буквально припирают нас к стенке и в ушах звучит вопрос: а где твой Христос? где твой Спаситель? Надо вместе с Петром спокойно и смело ответить: Он – Здесь, Он – Творец и Спаситель мира, Он – мой Бог и Господь!