Пожалуй, не было бы этого размышления здесь, если бы не участившиеся в последнее время случаи странного и как под копирку списанного поведения людей, имеющих ко мне дружеское реальное и/или виртуальное отношение. Сразу скажу, что взгляд мой на данную проблему чрезвычайно субъективный, но так уж мы все устроены - внутри каждого имеется своя собственная Вселенная, мне интересен сам процесс познания тех или иных поступков. От оценки человеческого поведения я давно отошла, хотя иногда случаются рецидивы из разряда "что такое хорошо, а что такое плохо" (впрочем, довольно редкие). Итак, что есть по условиям задачи: некий человек, личность, пол которого для меня в самом начале общения в общем-то значения не имеет. Происходит соприкосновение двух разных Вселенных, которые раньше друг о друге и слыхом не слыхивали. Соприкосновение через разговор, общее дело, взаимопомощь или нечто иное. Иногда достаточно нескольких фраз и взглядов, чтобы энергетические датчики сработали и подали сигнал: свои мы или чужие. С моей стороны есть одна такая индивидуальная особенность: если датчик сработал на "своего", с этим товарищем у меня изначально и априори сложности (на первом) этапе улетучиваются сразу. Некое базовое доверие проходит верификацию. Учитывая, что доверие у меня штука очень хрупкая и многократно "оперированная" суровой рукой Небесного Хирурга (кто ещё не в курсе новой мифологии?), уже одно это является переходом на более близкие и неформальные оттенки взаимодействия. И произойти сие безобразие может весьма быстро. Однако это совершенно не значит, что я пачками запускаю более-менее подходящих людей себе прямо в сердце и тем более в душу, нет. Больше похоже на раскрытие: вот только начали общаться, вот что-то там щёлкнуло, и полностью закрытый, закамуфлированный и защищённый десятком защит шар, где живёт моё доверие, начинает меняться на глазах, транслируя собеседнику готовность впустить его в чуть более глубокий слой. Причём, всё очень прозрачно и честно - смотри, я тебя принимаю, я тебе позволяю пойти немного дальше, там внутри намного интереснее, чем на поверхности. Там много того, чего ты никогда в жизни не видел. И я за это отвечаю, несу ответственность. Если человек нормальный (в высоком смысле слова - интеллектуально и духовно развитый, продвинутый, воспитанный и т. д., а не тот, что со справкой от психиатра), то он делает ответный шаг. Независимо от своей принадлежности к миру ярких экстравертов или загадочных "тёмных лошадок" интровертов. Большой плюс такого сокращения дистанции в том, что мы как бы негласно и без слов договариваемся сразу о том, что условности, стереотипы и страхи отбрасываем, чтобы те не мешали нам рисовать спонтанную картину общения в моменте "здесь и сейчас". Но ещё очень важно ощущение безопасности, и вот с ним иногда случаются неприятные и досадные недоразумения. Вообще, в паре (или в коллективе) лидером, на мой взгляд, является не тот персонаж, который больше умеет и знает, и даже не тот, кто реагирует быстрее или более ответственный, чем остальные. Хотя и не без этого. Лидер - тот, кто лучше ощущает вот эти самые оттенки изменчивого настроения общего социального поля, кто сканирует и считывает энергетику; лидер всегда будет оператором, переводя беседу или действие в нужное русло чуть-чуть заранее, буквально на секунды раньше остальных.

На уровне тёплой доверительной приоткрытой двери в гипотетический шар моего внутреннего мира начинается мощный взаимообмен - я узнаю другого, другой узнаёт меня, такой красивый танец, где ведущий периодически становится ведомым и наоборот. Тут порой случаются совершенно восхитительные и виртуозные игры разума, а с эмоциональной точки зрения так и вовсе симфония может родиться, образно говоря. Правда, если человек попался "свой", но мелкий, это будет похоже на посиделки на берегу реки жарким летним днём: немного лениво, немного ограниченно, но приятно. Масштабные "свои" - это правда Космос, это нечто, начиная от моря, от бескрайнего океана до отдалённых галактик и звёздных систем. Таких интересно годами узнавать. Однако всё описанное выше - идеализированный вариант того, что обычно происходит в реальности, и вот почему. Несомненно, я понимаю все эти особенности современного взрослого человека, такие, как профессиональная занятость, свобода личного пространства, давние друзья, которым отдаётся предпочтение, у кого-то семья, у кого-то проект, тысячи их. Сама такая, сама трепетно отношусь к идее свободы, но при этом чётко разделяю понятия одиночества (аскетизма) и самодостаточности. Для меня принятие человека таким, какой он есть, уже не новость и уже не так сложно, как раньше (естественно, через самопринятие, которого раньше так сильно не хватало). Но существуют негласные правила коммуникации. Простая вежливость, чёрт возьми. И когда происходят штуки, о которых я скажу в следующем абзаце, у меня снова и снова наступает когнитивный диссонанс. Ещё раз напомню - мой субъективный взгляд не является истиной в последней инстанции, однако для меня это имеет большое значение, а значит, это своего рода ценность. На ценностях строится мировоззрение. И на придании-поиске-обретении смысла тоже. Так что...

Происходит следующее: приятель, друг, товарищ (или подруга, без разницы) внезапно сворачиваются в точку Ноль. Сами по себе они, может быть, живут припеваючи и не придают никакого значения тому, что на том конце провода произошло, но у меня это выглядит именно как точка Ноль. Общались, встречались, переписывались, совместные походы куда-то были (в кино, в лес, на работу, мало ли), что-то общее успело вырасти, почти единомышленники, почти родные. И вдруг без объяснения причин - а чаще всего именно так, тишиной в лоб - эти родные исчезают с горизонта. От слова "совсем". Разумеется, у меня в этот момент не происходит ни бурных рыданий, ни битья головой в стену, у меня происходит полный Дзен. А потом включается анализ, и хорошо бы разобраться, сесть и поговорить с испарившимся индивидуумом (если он в состоянии, конечно) до того, как мой анализ запустит свои холодные рациональные механизмы. Иначе в определённый момент наступает the point of no return и ничего с этим поделать уже нельзя, прошу прощения заранее. Я чрезвычайно уважаю тех сильных и откровенных людей, которые могут в лицо высказать то, что им не нравится, вплоть до личных претензий или обид. Конечно, не в форме оскорблений или неконструктивной критики, как показывает опыт - в приличной и экологичной форме такое происходит. Человек говорит: "ты сделала/сказала/подумала то-то и то-то, мне это не по душе, мне от этого фигово, больно, неприятно" и это честно. Тут же создаётся совет в Филях, где мы спокойно, рассудительно и аргументированно решаем возникшую проблему, приходя к компромиссу. Если я в чём-то не права, признаю и исправляю. Если не прав оппонент - он делает то же самое. Никто никого не покусает и не убьёт в этом случае, да и на дальнейших отношениях сказывается это в самом позитивном ключе. Конфликты - не зло, не тьма, конфликты двигают мир, но они должны правильно и вовремя решаться. Однако меня обескураживает тактика предобморочного страуса с головой в песке, когда человек исчезает на ровном месте (никто ему плохого ничего не делал, но...) и потом скрывается в партизанских окопах сети до полного победного конца. Молчит. Лежит на дне и молчит - для меня, не для других.

Объяснить подобный феномен я могу со своей скромной колокольни ветерана духовных и психологических практик очень философски. Но иногда хочется смотреть на мир по-человечески и объяснения находить тоже человеческие. А тут как обычно: страх, страх и ещё раз страх. Я видела их глаза, когда они случайно попадались мне навстречу после вот таких внезапных исчезновений. Ужас на дне зрачков и мысль - "о нет, только не задавай вопросов". Иногда они всё же говорили: "мы слишком разные" или "ты такая развитая личность, а я серое ничтожество" (самокритично, но зачем же себя так), иногда - редко - высказывали те самые обиды или претензии, но на повышенных тонах, на крике, обвиняя попутно во всех своих новых, уже без меня обретённых несчастьях. Что тут можно ещё сделать? Я всегда стараюсь давать второй шанс, с детства это так, вряд ли это качество у меня потеряется по дороге в Вечность. И если я жду чего-то, терплю отношение, которое мне не нравится, которое ранит или выглядит со стороны, как неуважительное, это и есть тот второй шанс, растянутый во времени. В любом случае, я об этом оповещу. Но однажды точка невозврата всё же наступает, потому что все мы не бесконечны, источник энергии бесконечен, а мы - нет. И не бессмертны. Зачем мне тратить силы, время и чувства на молчаливо исчезающих? Вы же знаете, что мы раскрывались друг другу навстречу, зачем так некрасиво и обыденно "сливать" наше общее тепло и доверие? Да, я приму то обстоятельство, которое, возможно, является чем-то из разряда "непреодолимой силы". Пойму истинные причины, если вы сами мне их расскажете. Поблагодарю и отпущу, и пойду дальше, делиться с другими, изучать других, согревать других. И никого, конечно, я не буду оценивать после такого: к чему оценки, все люди разные, всё возможно. Просто те, молчащие, для меня перестанут существовать. Сотрётся с карты моего большого шара ещё одна Вселенная. Иногда от этого бывает грустно, иногда наоборот - спустя много лет ощущения трансформируются, меняют полюса.

Так что единственное, чего я прошу - пожалуйста, не исчезайте. Скажите, что случилось. Я приму и переживу. Иначе просто переверну страницу, на которой будет стоять диагноз "молчание ягнят". И всё будет потом как обычно, с улыбками и перебросом несущественными дежурными фразами, и может даже с совместным феерическим безумием на какой-нибудь вечеринке по случаю Хэллоуина, но не так, как раньше. Всё хорошее, что я вижу в людях, остаётся с ними, как данность, как великий дар им от рождения, только как же иногда печально знать, что им самим это не нужно. Страх. Страшно выйти за пределы. А зачем?      

PS: Почему я сама могу молчать и исчезать на некоторое время: болезнь, категорическая занятость, размышление над ответом. Всё. Никаких подтекстов и придумок со стороны. Во всех остальных случаях я всегда скажу то, что есть - откровенно и прямо. Даже если это горькая правда. Уважать других можно и так тоже.  

   Чайке по имени Джонатан Ливингстон посвящается.

   Эта история настолько волшебна по своей сути, что причислить её к обычным «мемуарным» исповедям я никак не могу. Несомненно, в жизни каждого человека рано или поздно происходит нечто подобное. Возможно, именно из таких личных легенд как раз и складывается наша земная судьба, даже в большей мере, чем мы себе это представляем.
   Двадцать лет назад студёным январским вечером на одну очень серьёзную, замкнутую и целеустремлённую девочку свалилось огромное счастье. Масштабы данного события заслуживают превосходной степени ещё и потому, что счастье получилось неожиданным, но при этом оно умудрилось полностью совпасть с давно лелеемой мечтой. Девочка, будучи выпускницей музыкальной школы, бредила симфоническим оркестром. В её мыслях царил сплошной Иоганн Себастьян Бах, а именно, его разнообразные и многочисленные концерты для клавира и струнных. Преподаватель зачарованной пианистки профессор консерватории Олег Юрьевич Малов, являясь наставником чутким и опытным, мысли эти то ли прочитал, то ли угадал, но, скорее всего, услышал от самой ученицы. Решение было принято, ноты вручены, дата выступления назначена. Грёзы и фантазии, в которых девочка представляла себя чуть ли не Гленном Гульдом (мир его светлой душе), наконец-то начали воплощаться. Времени оставалось мало, впереди путеводной звездой загорелась цель.
  Я пишу эти строки и думаю: насколько же для нас важна реализация наших истинных, искренних желаний, ради которых включается бесконечное упорство, неведомая сила, не зависящая от противодействия изменчивого окружения… Разучивая с преподавателем заветный концерт Баха для двух клавиров (переложение ре-минорного для двух скрипок), я и подумать не могла, что всё получится столь удивительно и странно. Как эта история будет впоследствии меня неоднократно спасать и согревать.
   В конце марта начались репетиции в большом зале музыкального училища им. Римского-Корсакова. Эмоциональное напряжение колоссальное: с одной стороны строгий наставник, периодически буравящий взглядом из-за соседнего инструмента, с другой – титанический дирижёр (А. П., царствие ему небесное), который на тот момент представлялся мне отечественным воплощением Леонарда Бернстайна. Где-то далеко в зале тревожное внимание мамы, переживающей за чистое искусство. Но самое главное, единый цельный организм, коллективный разум, говорящий на языке смычков и струн, вот он рядом, и я – его часть! Наверное, именно в тот миг в моё подсознание и прописалось ощущение единения с другими людьми, которое потом стало решающим фактором и в духовных практиках, и в медицинской/психологической/целительской работе, и, конечно же, в дальнейшей исполнительской стезе. Возможно, со стороны это выглядело, как фанатизм или одержимость, но хочу напомнить о таком явлении, как подростковый максимализм. С этим внутренним огнём дети войны шли на поле боя. Накал страстей в моём индивидуальном конкретном сражении за музыку объяснялся ещё тем, что впереди маячило поступление в училище, а значит, приближалась скорая смена статуса, переход из учеников в студенты. На такой высокой ноте само выступление, случившееся весной в стенах Академической капеллы, вспоминается как яркая вспышка восторга и ужаса, пополам с ощущением лёгкого транса. Пожалуй, это был один из лучших моментов с моей жизни и один из самых удачных. За несколько секунд до взмаха дирижёрской палочки в голове успело пронестись три фразы: «Что я здесь делаю»? «Неужели это правда»? и «Наконец-то»! Первые звуки allegro. Энергия, поток. И абсолютная свобода. Вот это «до» и «после» и сейчас остаётся со мной всегда, что бы ни происходило: как, например, на соревнованиях по фигурному катанию в «Лужниках». Когда вокруг тебя – большое белое поле льда, за спиной зрители, впереди судьи, краткое тотальное одиночество инфузории под микроскопом и те же фразы в сознании. А потом музыка в симбиозе со скользящим движением и опять абсолютная свобода. Ещё одна сбывшаяся мечта. Спортивные тренеры называют такое состояние «плюс-старт», это определённое позитивное качество психики, позволяющее побеждать легко и непринуждённо. Но вот ноги-то у него растут как раз оттуда, из огня преданности делу – без разницы, какому именно. Просто оно или есть, или нет.
   Однако была бы сказка сказкой без любви? Вселенная решила, что, видимо, благоговения к музыке в целом и к оркестру в частности мне недостаточно и добавила сверху ещё и человеческое чувство, которое, впрочем, выросло в совершенно сверхчеловеческий опыт. Четырнадцать лет - возраст взрывоопасный. Особенно, если это касается студентки-первокурсницы, проводящей львиную долю своего времени за роялем. То есть, налицо полное отсутствие любых более-менее близких отношений, кроме товарищеских в группе и профессиональных с преподавателями. А в сердце уже живёт один образ – квинтэссенция апофеоза в Капелле, вполне реальный и очень достойный для героя легенды молодой человек. Для романтичной тургеневской барышни самая настоящая катастрофа, ибо, когда одно желание, воплотившись в реальность, трансформируется в следующее, воплощение которого туманно и непредсказуемо, возникает когнитивный диссонанс. Особенно, если это первая осознанная любовь.
   Я знала только имя, больше ничего. Фамилию, курс и другие скромные сведения удалось выяснить значительно позже чуть ли не дедуктивными методами. Его скрипка, неотделимая от него самого, превратилась для меня в столь сильное наваждение, что это вылилось в факультативные занятия (пришлось, однако, рискнуть). Запах канифоли сводил меня с ума. Правда, когда Малов узнал о моём тайном пристрастии (а там уже и альт в дело пошёл, взятый напрокат за половину стипендии), на правах преподавателя он вынес суровый вердикт прекратить безобразие немедленно, дабы не портить кисти рук новым незнакомым для них положением. Курсе на третьем я пришла к нему с флейтой вместо альта, и он уже просто промолчал. Но всё это случилось потом, когда появилась твёрдость в отстаивании своих намерений, когда за плечами уже накопились победы на конкурсах и пёстрые впечатления от зарубежных гастролей. А моя невыразимая и безответная любовь могла до той поры только сублимироваться: в стихи и песни, в наброски карандашом на безмолвной бумаге. Такой же безмолвной, как и я сама. Потому что стоило герою моих страданий хотя бы мельком появиться на горизонте в противоположном конце длинного «римкоровского» коридора, как я тут же теряла дар речи и замирала, словно берёза, пронзённая молнией насквозь. Мысль о том, чтобы вот так просто, пробегая мимо, кивнуть ему головой и сказать короткое «привет» вгоняла меня в мучительный ступор. От первого взгляда на мартовской репетиции до первого приличного и явно звучащего «привета» (тоже, кстати, на репетиции) прошло не менее года, а то и больше. Помню, что это знаменательное событие было записано в моём автобиографическом дневнике огромными пляшущими буквами, что-то вроде «УРА! I DID IT»!
   У меня были загадочные и очень трепетно ожидаемые понедельники, когда он в определённое время появлялся в вестибюле первого этажа. Переживая перерыв между лекциями, изучая интересные книги за столом неподалёку от входной двери, я ждала. Предвкушение встречи бодрило куда больше, нежели холод, ползущий по ногам от этой самой двери. Вечерние размышления на тему его вероятных увлечений и интересов заводили душу в фантастические дебри многосерийных эпосов, по сравнению с которыми отдыхали миры братьев Стругацких. Практикуя в том возрасте осознанные сновидения по шаманским методам Кастанеды, я научилась программировать сны с точностью до детали. И конечно, там всегда присутствовал он: притягательно-таинственный профиль, задумчивый взгляд светлых серых глаз, переливы русых волос, стянутых резинкой в хвостик. Вдохновенная игра в прятки, которая оборвалась тишиной; возвышенное безоглядное обожание, остановленное обстоятельствами раз и навсегда. Утраченный рай далёкой юности, ставший постепенно чем-то другим, чем-то ценным – уже не раем, но вовсе не утратой. После ликующей страницы в дневнике понадобилось некоторое время, чтобы собраться с силами и решиться поговорить с ним при следующей встрече. Действительно поговорить: ведь у меня было так много вопросов о музыке, об оркестре, о скрипке, о жизни… Крылья-то выросли, а вот встреча уже не состоялась. Общие знакомые со струнного факультета сообщили новость: уехал далеко, назад не вернётся.
   Что такое крах надежд знает каждый. Сейчас от тургеневской барышни, рыдающей навзрыд в одном из пустых классов флигеля, во мне мало что осталось. Пройдя через огонь и воду, через потери и счастливые случаи, побывав на том свете во время остановки сердца на операционном столе, полностью поменяв имя и судьбу, я теперь редко плачу. Но та частица из прошлого осталась нетронутой. Карандашным наброском знакомого профиля эта частица продолжает порой выручать меня в трудную минуту. Выступая на сцене с сольными авторскими программами, я за пару мгновений до шага в лучи софитов успеваю подумать те же фразы, что и тогда, в Капелле. В арт-терапевтической работе с помощью этого ощущения удаётся творить для людей маленькие чудеса: снимать фобии, убирать последствия психотравм, преобразовывать депрессивные настроения. Писать новую музыку. Пациенты радуются, не подозревая, что мне самой очень хочется поблагодарить человека, который помог мне найти этот путь. И вот поиск завершён…   
   Ничего, что прошло двадцать лет. Великая сила сети интернет: теперь я могу всё это рассказать, потому что мне больше не страшно. А самое прекрасное – видеть, что у героя этой легенды всё хорошо, что он тоже смог воплотить многие свои заветные мечты в реальность.

   Ведь кому, как не парящей в небе чайке по имени Джонатан Ливингстон знать, что такое абсолютная свобода?        
 

     Звёзды рождаются не так, как люди. Тёмное материнское нутро бесконечности вынашивает любимую дочь-звезду миллиарды лет, заранее прощаясь с ней; ибо век её короток и печален. Вспышка – и нет ничего, даже крохотных песчинок и пыли, даже смутного воспоминания не остаётся, такова неизбежность. Потому что никто не будет вспоминать о звезде, свет которой погас раньше, чем во Вселенной появилась память.

                                                                                                     ***

- Дорогая, прости, что задержался. Так вышло.
     Алый карандаш дрогнул в тонких крепких пальцах, но только на долю секунды; пронзительно заточенный грифель аккуратно вывел идеальную галочку в журнале ровно напротив сегодняшней даты. Раньше реакция была совсем другой, о да; случись это раньше, карандаш треснул бы под напором силы её ненависти и отчаяния, но не сейчас. Её слишком долго и чрезмерно хорошо учили контролировать свои эмоции.
- Ничего страшного, дорогой. Всякое бывает.
     Слова вылетали из губ, шелестя засохшими лепестками увядших роз, самый настоящий словесный гербарий. Такое странное ощущение – всё вокруг казалось ей мёртвым давно. Однажды в этой истерзанной Великим штормом сложной и глубокой душе перегорели предохранители, и тогда запах гари властно окутал её тело целиком, от обесцвеченных длинных волос прокатился волной до самых пяток; она вся была горелой изнутри. Но сейчас это казалось нормальным. Вести журнал не имело смысла, конечно, хотя журнал помогал считать шрамы, большие и маленькие, считать для того, чтобы жить дальше. Поднявшись с колен, женщина неопределённого возраста – то ли юная задумчивая девушка, то ли пожилая усталая матрона – тихо вышла из комнаты на террасу, обращённую к западу, где лучи заходящего солнца окрашивали стада облаков в багровый цвет. И там, на стене, глаза женщины, опалённой огнём, снова нашли выведенную синей краской вязь узких высоких букв, в которых было больше радости, любви и добра, чем во всём, что ей предлагала доселе судьба. «Дилаанат Налам Сур» - «Свет мой, я иду к тебе». Изначальный утраченный людьми язык был неведом даже её супругу; загадочная улыбка тут же пробежала по одухотворённому лицу. Она-то прекрасно помнила язык своего отца. Заложница бесплодных земель, лежащих от края до края по обе стороны озера с чёрной водой, королева-изгнанница Эдельвейс Алиба Тайра из династии вечных странников Млечного Пути. Королева, которая была навечно обречена спасать кого угодно в этом мире, но только не саму себя.
     Когда-то давно Эвва – так звали её близкие – могла сутки напролёт проводить в седле, размахивая мечом направо и налево. На борьбу с врагами, видимыми и невидимыми, без сожаления растрачивалась молодецкая удаль. Первые шрамы, обретённые в боях, зарастали быстро, и следов от них не оставалось до поры до времени. Позже рьяная сила бывалого воина превратились в мудрость опытного мага, и тогда шрамы начали болеть – не те, что опоясывали плоть, а те, что исчертили сердце. Три десятка лет Эвва без устали сражалась за справедливость, часто выступая в одиночку против многочисленной армии неприятеля. Верный меч покрылся ржавчиной, когда побеждать стало слово; её слушали. И она ворожила и зачаровывала всех, до кого могла дотянуться, чтобы помочь им вырваться из оков простой и бессмысленной обыденной жизни. До бесплодных земель королева обитала там, где люди в зверином обличье колотили друг друга цепями и палками, истекая кровавой злостью и неведомой яростью. Именно там её душу жгли беспощадно, ломая и сгибая напором пламенного Великого шторма, но сломить не смогли. Исполнив предназначение, Эвва бежала из того проклятого края, принимая добровольное изгнание, становясь на путь самоотречения – до последних своих дней.
     Наместник Рейсари, супруг опальной королевы, любил подданных намного сильнее жены: не то, чтобы он был жесток, нет. Скорее, холоден. Его маска вполне соответствовала бесконечным поражениям в прошлом, как защита от сотен предательств и крушений надежд, оставленных за спиной. Бесплодные земли сами по себе были мало пригодны к безбедному и счастливому существованию; все живущие здесь носили печать безысходности, и даже в окрестных пейзажах неискушённому глазу чудился некий скрытый ущерб. Рейсари управлял тремя маленькими графствами, одно из которых населяли умалишённые, доставляющие огромные хлопоты душевному спокойствию королевы. Ежедневно под окнами особняка правителей собирались горстки обездоленных попрошаек, чьи лица искажали отвратительные гримасы; несчастные просили от наместника блаженства, как просят несмышлёные дети чуда от волшебной феи. Эвва знала, что ни одно чудо не способно утолить их безумную жажду, и Рейсари бросал им в утешение свою энергию, словно в бездну; но бездна требовала жертв ещё и ещё. Среди умалишённых периодически заводились предатели, хитрые и изощрённые. Одна молодая особа по наущению собственной матери-ведьмы, озабоченная славой и золотом, в течение года готовила изящный политический переворот, и чуть было не заняла место королевы. Эвва получила новые шрамы на сердце, но куда этим ведьмам было тягаться с безграничной силой Высших, текущей в её крови? Королева знала тайные нечеловеческие заклинания, против которых никто не имел защиты – и даже Рейсари, постепенно оправившись от влияния сумасшедших интриганок, признал за Эввой её превосходство, но только внешне. В его собственной душе творились такие странности, что иногда даже и не хотелось их понимать; пожалуй, он и сам не всегда их понимал.
     Закат отгорел. Холод прогнал королеву с террасы в комнату с тремя углами. Треугольная комната освещалась добротным старым камином, но и здесь Эвва чувствовала бесконечный холод, который преследовал её с рождения – то, что она действительно ненавидела больше всего. Она всю жизнь гналась за теплом, но тепло ускользало от неё, как призрак, как мираж, как отражение в зеркале. Человеческого тепла ей не хватало так отчаянно, что она была уже готова принять что угодно: перейти в иную веру, снова убежать в другую страну, а может даже, в новое воплощение. Рейсари заботился о ней в последнюю очередь: сначала подданные, потом она. И этой заботе королева была трогательно благодарна, отдавая взамен понимание и уважение; не из любви, но из чувства долга. Только с каждым днём выжженная равнина внутри неё становилась всё шире, а мысли о завтрашнем новом рассвете тускнели и медленно стирались, пока не превратились в белую бумагу, на которой не написано ничего.
-   Рей, чего бы ты хотел? – спрашивала Эвва, ожидая честный и яркий ответ об их замечательном совместном будущем… О чём ты мечтаешь, надломленный и гордый человек, которого я так сильно любила, что не заметила момент, когда ты первый нанёс мне удар.
-   Не знаю. Ты задаёшь слишком сложные вопросы… - уходил наместник от темы, от страшной ответственности взять себя в руки и посмотреть правде в лицо. Эвва давно поняла, что ему с ней плохо, а без неё – невозможно. Она, словно греческий атлант, держала этот искорёженный и тоскливый мир на своих плечах в память о погасшей когда-то звезде, где всё было иначе. Держала и собиралась держать до конца, похоронив собственную мечту о человеческом тепле и радости; так бы оно и получилось, если бы Бог однажды не показал ей, на что способна Тень.

                                                                                                      ***

     В тот день королева с раннего утра отправилась в общину сестёр милосердия, где находила теперь радость и смысл лично для себя. Она не гнушалась простой и тяжёлой работы, которая на удивление остальным доставляла ей ни с чем не сравнимое удовольствие. Уютные корпуса старинной лечебницы утопали в буйной зелени, сёстры в белоснежных одеждах деловито сновали по коридорам, неутомимо оказывая помощь пожилым больным. Эвве нравились благостные старики и старушки, напоминающие её предков, ушедших на ту сторону бытия; наравне с сёстрами она ухаживала за ними, ощущая лёгкое дуновение того самого тепла, за которым безудержно гналась через время и пространство. Дедушка Лари попался ей всего на пару часов; ему удачно сделали операцию и хотели уже увозить на отделение, находящееся этажом ниже, но он упросил Эвву побыть с ним наедине.
-   Королева Алиба? – осторожно спросил старик, когда дверь в палату закрылась, отсекая любопытных посторонних.
-   Да, господин Лари, - скромно ответила Эвва, присаживаясь на стул рядом с кроватью. Её трудно было отличить от других сестёр: то же белое платье в пол, та же косынка, скрывающая волосы полностью; но совсем другие глаза, наполненные мудростью веков.
-   Я видел Ваши изображения повсюду, светлейшая, и узнал Вас сразу. Рад нашей встрече. Послушайте, мне есть чем поделиться, если Вы позволите…
     Эвва взяла дедушку Лари за руку и кивнула с нетерпением. Всё, что ей говорили люди в течение последних месяцев, имело высокую ценность. Так каждый человек незаметно превращался в учителя, передавая через беседы важную информацию.
     Старик устроился в постели чуть удобнее и начал свой рассказ, который перевернул с ног на голову все представления королевы об устройстве окружающей её реальности – хотя, если честно, такое с ней происходило уже дважды.
-   Мы привыкли к тому, что с нами иногда случаются события, которые выбивают из колеи. В наших силах принимать это, как данность, либо не принимать, отрицая подарки судьбы, какими бы тяжёлыми они ни были. Некоторые из нас рано или поздно приходят к осознанию простой вещи: управлять происходящим можно по собственному усмотрению, выстраивая дальнейшую линию жизни, как бы рисуя её на ладони заново. Дорогая королева, я вижу на Вашем лице скорбь и счастье одновременно, и трудно сказать, чего больше. Счастье от крохотных искр тепла, которое Вам так необходимо, и скорбь от понимания того, что это лишь жалкие осколки – ведь Вы достойны гораздо большего. Моя жизнь подходит к своему  завершению; вряд ли я проживу дольше, чем листва на деревьях. Но сейчас я готов передать Вам сокровище, которое никому другому не может быть открыто. На севере бесплодных земель проходит граница с нашими дружественными соседями, обитателями страны Ив – насколько я знаю, там чаще бывает наместник Рейсари, чем Вы…
-   Действительно, страна Ив до сих пор остаётся для меня неизведанной, - призналась Эвва, припоминая, что навещала приграничную зону целый год назад.
-   Не то, чтобы всё дело было в самой этой стране, но… Там, на севере, существует Тень - область, где людям оказаться совсем не хочется. Отсюда два дня пути верхом, и если Вы примете решение и проявите мужество, Вы туда попадёте.
-   Зачем? – удивилась королева, смутно представляя, что может ожидать её в таком таинственном и непонятном месте, куда никто не желает отправляться сам.
-   Там исполнится Ваша заветная мечта, - едва слышно прошептал дедушка Лари, поглаживая прохладную руку королевы своей широкой грубоватой ладонью. За мечту, девочка, не жалко и не стыдно отдать всё, что у тебя есть.

                                                                                                   ***

     Наместник в очередной раз вернулся за полночь. Недалеко от особняка его вновь атаковали умалишённые, но вместо того, чтобы разогнать их по домам, Рейсари присоединился к этому болезненно-притягательному обществу, считая, что так для них будет лучше. Безумцы научились манипулировать своим правителем; иногда они выдумывали проблемы на ровном месте, только чтобы оттянуть внимание Рейсари на себя, а тот принимал это за чистую монету.
-   Рей, ты считаешь, что они так будут сильнее тебя любить? – интересовалась королева, которую люди и так уважали и любили, хотя заигрывать с народом она не пыталась никогда. Супруг отвечал так туманно и запутанно, что Эвве казалось порой, что он издевается. Внимание подданных королеве было приятно; она старалась делать всё возможное, что от неё зависело, но, разумеется, не в ущерб семье. Если бы Рей не убил в ней то возвышенное чувство, которое превратилось в чёрное выжженное поле, она сама бы выскочила на улицу босая, в домашнем платье, со словами яростной и убедительной проповеди на устах. Она загипнотизировала бы их всех: безумных и сиротливых, хитрых и чопорных, таких разных, но для неё – совершенно одинаковых. И вскоре они бы ушли, успокоенные; только теперь это не задача королевы Эввы, пусть с людьми разбирается наместник.
      Молодой резвый конь мчался быстрее ветра. Всадница в скромном дорожном костюме уверенно направляла скакуна к северной границе; они долетели до страны Ив чуть больше, чем за сутки. Мимо пронеслась тёмная гладь бездонного озера, роща сменилась болотистым перелеском; у нагромождения замшелых валунов молчаливая Эвва, наконец, придержала коня. Где-то здесь начиналась Тень, о чьей волшебной силе поведал королеве умирающий старик Лари. Перебравшись через скалистый гребень, королева увидела нечто невероятное – как она могла раньше не замечать такое величественное зрелище? У валунов ей уже доводилось бывать; хотя на вершину её ни разу не тянуло, будто некое существо отталкивало Эвву от своего потустороннего жилища. Правда ли здесь жило иноматериальное создание, как о том говорили легенды, или нет, уже не имело значения. За грядой раскинулся внушительный котлован, где легко уместилось бы ещё одно озеро; он был целиком заполнен полупрозрачной дрожащей субстанцией грязно-серого цвета. Королева поняла, что ей стоит сделать лишь один шаг, чтобы очутиться внутри. Перед ней висела морось, целая стена густой мороси, живой и изменчивой, словно гигантское заблудившееся облако. Метрах в пяти впереди ещё проглядывали одинокие, хаотично разбросанные на песке камни, призрачными очертаниями манил к себе низкорослый кустарник; дальше шло сплошное неизвестное нечто. Тень как будто шептала Эвве знакомые слова, но она разобрала только «Дилаанат» - священное слово изначального языка. Свет мой, я иду к тебе… За короткое мгновение перед мысленным взором королевы пронеслись три последние года её жизни: отчаяние и холод, сгоревшая любовь и железное чувство долга, самоотверженность и шрамы, которые болели постоянно.
-   Что ты такое, я не знаю, но прими меня сейчас, если можешь! – воскликнула Эвва и, не закрывая глаз, шагнула в бесконечность, исполняющую мечты.

                                                                                                   ***

     Рейсари неспешно обедал в беседке во дворе с одной из управляющих. Восточное графство переживало экономический упадок, ввязавшись в склочную интригу с южным графством, более сильным и самоуверенным. Управляющая Нинли, суровая дама постбальзаковского возраста, находилась на грани нервного срыва уже месяца три. Конфликт исчерпать с помощью дипломатии не удалось, а гражданскую войну затевать не хотелось никому. Наместник однажды дал ей весьма мудрый совет, однако с Нинли это обстоятельство сыграло злую шутку. Теперь ни один день не обходился без обеда в беседке, и потихоньку дела политические вытеснялись терзаниями сердечными. Рейсари нравился ей всё больше не как правитель, но как мужчина; однако управляющая относилась к людям расчетливым и осторожным. Переворот в её планы не входил, к тому же, Нинли была прекрасно осведомлена и наслышана о магической силе королевы Эдельвейс. Можно было сказать, что в её лице Эвва могла обрести хитрого и сложного врага, только о вражде тут речь не шла вовсе. Будь наместник более чувственным и человечным, вероятность переворота возросла бы многократно; но холодность Рейсари била все рекорды, и уж конечно, ему было всё равно, как относится к нему Нинли. Разумеется, её отношение льстило ему несказанно, но и только. 
-   Графиня Мора снова превысила свои полномочия, Вам так не кажется? – вопрошала Нинли, заискивающе глядя в ледяные серые глаза Рейсари. Наместник соглашался, делал грамотные зрелые выводы и опять давал замечательные умные советы, периодически поглядывая по сторонам. Управляющая насторожилась: что-то новое проскользнуло в его взгляде, что-то чужое, не похожее на его обычную реакцию. Какая-то тревога – но не за бесплодные земли, нет. За королеву? Эвва отсутствовала уже второй день и вестей не подавала. Раньше Рейсари без переживаний и слёз отпускал её на целый месяц и спокойно продолжал свою работу; что же случилось сейчас? Обед закончился в гробовом молчании. Наместник, охваченный плохо скрываемой тревогой, извинился и покинул беседку; Нинли отправилась домой, ощущая, что вот так наступает полное и безоговорочное поражение у тех, кто потерял надежду – это было не её поражение. Она поняла сразу, что с Рейсари у неё шансов нет. Это было его поражение, и только вечное синее небо знало, почему так произошло.

                                                                                                     ***

     Тень впустила Эвву без сопротивления, дымовой занавес тотчас сомкнулся за спиной, не оставляя шанса на бегство. Сначала королеве показалось, что внутри Тени трудно дышать. Однако это была лишь первая иллюзия, которая развеялась, словно пар – дышать оказалось даже легче, чем там, на валунах. Тишина, прохлада и полумрак располагали к собранному и отчасти созерцательному состоянию; а вот идти действительно было нелегко. Шаги получались короткими, неуверенными, словно Эвва шла по дну доисторического моря сквозь толщу воды. Потом появились звуки: шелестящие, упорные, назойливые. В ушах королевы зазвучали обрывки фраз, произнесённых разными голосами, но ни одного слова Эвва не поняла – это уже был не изначальный язык, а наречие погибших звёзд, неведомое людям. Королева медленно продвигалась вперёд, осматривая открывающуюся ей местность; видимость немного улучшилась, однако увеличилась и плотность воздуха. Возле первой вехи – высокого металлического столба с шаром на верхушке – Эвва остановилась передохнуть; она находилась в Тени всего час, но устала так, будто пробежала половину марафонской дистанции. Дрожащие ноги подогнулись сами собой, и гостья Тени сползла на землю, обхватив столб руками; ей внезапно захотелось лечь и уснуть, желательно навсегда.
-   Усталость - твоя первая правда, - отчётливо произнесло мелодичное сопрано сверху. Откуда здесь взялся невидимый наблюдатель? Эвва запрокинула голову, ударившись затылком об гладкий металл; серый морок, очертания шара, больше ничего. Если кто-то и мог говорить с ней сейчас, то только сама Тень.
-   Почему первая? – с любопытством спросила королева, на всякий случай, не надеясь на продолжение диалога. Видимо, это типичный обыкновенный мираж, как в пустыне, ни к чему не обязывающая галлюцинация.
-   Потому что ты первый раз сказала себе правду, - уверенно ответил тот же голос, и вот теперь Эвва вздрогнула, потому что галлюцинации не умеют разговаривать столь связно и к тому же никогда не отвечают на вопросы. Покрывшись мурашками от ужаса и восторга, королева зажмурила глаза. Дедушка Лари предупреждал, что Тень – волшебное место, разумное; в конце концов, Эвва могла рассчитывать на то, что древняя сущность её хотя бы выслушает.
-   Я всегда говорю правду, а если нет такой возможности, то вообще ничего не говорю! – возразила королева, усаживаясь в позу лотоса. Так ей было удобнее и спокойнее.
-   В твоём утверждении есть ошибка. Ты честна перед другими, но лжёшь себе. Взгляни, ты вся опутана ложью, с ног до головы.
    Эвва покорилась приказу Тени и с горечью заметила, что по её телу крест-накрест бегут тёмные линии, разбухающие и пульсирующие, словно сытые пиявки. Пожалуй, от этой напасти нужно было избавляться немедленно. Королева с тяжёлым вздохом поднялась, продолжая цепляться за веху.
-   Но как же мне очиститься от скверны? Должна ли я сейчас рассказать тебе всё, что знаю об этом мире и о своём месте в нём, изгонит ли моя откровенность поганых кровососов из моей души?
-   Скажи ещё одну правду и увидишь, что произойдёт. 
     Предложение Тени привело Эвву в тупик; несколько раз она начинала признание – то о бесплодных землях, то о Рейсари, но все эти искренние порывы превращались в бессмысленное бормотание и сходили на нет. Неожиданно Эвва поняла, что боится некоторых мыслей, ведь они вдруг оказались такими дерзкими, такими непокорными! Ей, изгнаннице, не следовало вступать на столь опасный путь противоречий. Её равновесие далось великой ценой, и терять его сейчас она была не готова.
-   Ты не потеряешь ни счастье, ни равновесие, если ты это так называешь. Скажи ещё одну правду и посмотри на свои руки, - настаивала Тень, чей голос набирал силу.
     Королева представила рядом огромное зеркало, где отражался её особняк. Наискосок от беседки к крыльцу пробежал рысцой камердинер, чуть позже через двор величественно проплыл Рейсари, причудливо жестикулируя и беззвучно открывая рот. Эвва улыбнулась, представляя, как Рей поёт – это было его единственное любимое хобби, кроме ещё дюжины нелюбимых. А потом королева увидела в зеркале саму себя и отшатнулась с криком от того образа, которым предстала в воображении. Обугленная безволосая старуха с распоротой грудью, с дырой вместо рёбер, где судорожно трепыхалось изрезанное сердце.
-   Это я! – прошептала Эвва, до боли прижимаясь лбом к металлическому столбу. Весёлая девушка в бирюзовом платье на картине в галерее – это я; мерцающий серебристый ангел с узкими длинными крыльями, путешествующий по Млечному пути каждую ночь – это тоже я, но вот это чудовище – это я настоящая. Девушка-душа и ангел-Дух неизменны, ибо небом даны ещё до рождения, они выше рождения, они вечно останутся невоплощёнными частями меня, вот только есть ещё одна часть: человеческая. Обугленная старуха с воронкой в груди.
     Тень сгустилась и обняла Эвву, как нежная мать обнимает родное дитя. «Посмотри на руки…» - прошелестело заботливое эхо; тут же лопнула на бледных руках одна жирная линия-пиявка, свиваясь в высохшую шелуху.
-   Позволь мне открыть всю правду! – взмолилась Эвва, познавшая мощь откровения в предстоянии с Тенью, но с ней больше никто не говорил. Тень деликатно указывала на то, что королеве пора возвращаться к наместнику и подданным; и королева приняла вызов, зная, что однажды настанет новый день, когда ей разрешат сказать больше.

                                                                                                       ***

     В конце августа страна Ив шумно праздновала десятилетие наследницы престола, восхитительно милой и солнечной Урсулинки. Вечерние залпы разноцветного салюта наблюдали жители всех окрестных областей, в том числе и обитатели бесплодных земель. Эдельвейс Алиба продолжала встречать закаты на террасе с синими буквами, Рейсари так же, как и всегда периодически задерживался с подданными допоздна. В пятый день праздника Эвва не выдержала и обратилась к супругу с неожиданным вопросом:
-   Рей, наше время на этой планете не вечно. Как ты смотришь на то, чтобы подарить нашей стране нового короля или королеву?
     Наместник посмотрел на жену с отвращением. Дети издавна казались ему пожирателями молодости и свободы; меньше всего на свете он хотел бы оказаться отцом, и дело было не в Эвве. Рей вообще не видел себя в роли благочестивого папаши, окружённого подрастающими отпрысками. Правитель страны Ив, в отличие от него, души не чаял в малышах – и своих, и чужих. Люди говорили, что Урсулинка третья, но, вероятно, не последняя его дочь; он надеялся, что судьба будет к нему благосклонна с четвёртым ребёнком. Однако королева Ив не собиралась рисковать, перешагнув намедни порог того возраста, когда рожать не только неприлично, но и опасно. Эвва очень плохо знала эту семью – они пришли из дальних восточных краёв недавно, на смену усопшему графу Патрику; их родословная была такой же старой и благородной, как родословная наместника Рейсари. Она ни разу не видела короля Ивихени в лицо, а уж тем более не была знакома ни с его детьми, ни с супругой. Доносились на сорочьем хвосте слухи, что Ивихени правитель добрый и справедливый, порой строгий, порой бесшабашный, но в целом народу при нём живётся сытно и вольготно.
     Росчерки салюта той ночью погасли, и Эвва твёрдо решила отправиться следующим утром на встречу с Тенью – она ни на миг не могла забыть предыдущий опыт, вызывая его во сне снова и снова. Голос Тени слышался ей теперь повсюду. Поцеловав спящего Рейсари, королева-изгнанница оседлала коня, едва дождавшись рассвета, и стрелой понеслась к северной границе, готовая сказать новую правду всем, кто захочет её услышать.
-   Чего ты хочешь? – спросила Тень Эвву, едва та переступила порог дымовой завесы с намерением добраться до вехи как можно быстрее. Ну надо же. Что обычно говорил на это Рей? «Не знаю, слишком сложно для меня, не сейчас…»
-   Я хочу вернуть то, что утеряно у нас с Рейсари. То, что было в самом начале, то, что выжжено Великим штормом и чередой предательств, как с его стороны, так и с моей.
-   Ты называешь себя предателем? – удивлённо прозвучало сопрано прямо перед королевой, и как будто на долю секунды впереди показались очертания детского силуэта. Эвва попыталась поймать видение руками, но то мгновенно исчезло.
-   Ты же хотела, чтобы я перестала лгать себе? Так вот именно поэтому речь идёт о предательствах и с моей стороны тоже.
     Королева тщетно пыталась найти на ладонях чешуйки сворачивающейся шелухи; все пульсирующие линии-пиявки были на месте, а это означало, что в её словах хоть на йоту, но всё же присутствовала ложь.
-   Если сказать точнее, это Рей считает, что ты предавала его, когда вела себя не так, как он просил, верно?
     Эвва задумалась. Она так близко приняла к сердцу все просьбы наместника, что уже даже и забыла, какие догмы существуют в её собственном кодексе чести, а какие в его. Всё перемешалось слишком прочно и основательно. С трудом королеве удалось воскресить в памяти некоторые события, проливающие свет на эту загадку; Рей научил её эмоциональному контролю знаменитым способом кнута и пряника. И сейчас Эвва очень ясно видела, что этот урок являлся изощрённой дрессировкой, а вовсе не духовной практикой и не аскезой смирения, как казалось ей раньше.
-   Ты умеешь смиряться? Ты умеешь ограничиваться так, что имя твоё умолкает ещё до его произнесения? Ты умеешь выживать в суровых спартанских условиях физического и морального голода? – хлёстко била королеву Тень, и королева кивала головой, соглашаясь. Умею. Я ещё и не такое способна.
-   Хорошо. А теперь скажи, чего ты действительно хочешь?
-   Табула раса. Чистый лист. Начать всё с чистого листа.
     Эвва провалилась в глубокий транс; вот они только что познакомились с Рейсари, пока пожары полыхали где-то за горизонтом. Наместник очаровал её, заиграл, запутал, повёл за руку в бесплодные земли… Что это было? Любовь или внушение? Сколько раз Эвва наблюдала потом, как Рей точно так же ведёт себя с другими, сколько раз в чужих глазах – карих, синих и зелёных – светилась искорка чувственного колдовства, сколько раз другие были готовы пойти за правителем куда угодно? Но их он не пускал так далеко. Пустил только её, свою половинку; и никого из них он не выжигал дотла так тщательно и беспощадно, как её. Что же это было?
-   Кого ты искала в нём и не нашла? – тихо и серьёзно спросила Тень; рябь пробежала по серой завесе, словно ветер из преисподней.
     Вот оно. Изгнанница грызла зубами землю и камни, каталась по песчанику, набивая синяки в борьбе с демоном правды, истязающим её насмерть. Да, она искала – искала и раньше, и находила, Тень сама лжёт, издеваясь над ней! Эвва всегда любила, любила так, что не сдерживай она эту силу, Земля сложилась бы пополам, свернулась, как свиток – она любила, любит и во веки веков будет любить Бога, имя которого Дилаанат, Мой Свет!!! Бог, по следам которого она мчится через звёзды, через галактики и вселенные, ускользающий, бесконечно родной и зовущий свет, до которого всего чуть-чуть не удаётся дотянуться. За какой великий грех её так жестоко наказали? За какой великий подвиг её наградили так щедро? Она чувствовала и его любовь тоже, безусловную и всепоглощающую, но она не могла потрогать её с благоговением рукой. Служение в разлуке. И потому её счастье, то, что было превыше всего, обдавало холодом – тем самым, от которого она устала за долгие тысячи лет своего существования. Величайшая ложь Эввы самой себе заключалась в том, что она искала Бога в людях и существах, в которых его не было; только отражения, только слабые искры, ускользающий след. И величайшая правда скрывалась в том, что её Бог был с ней вечно, хотя казалось, что погоня не закончится никогда. Королева не теряла любовь, нет. Она лишь поверила, что потеряла; поэтому её возвращали на Землю снова и снова, чтобы этот безумный бег за миражом прекратился; но Эвва поняла это только сейчас. 
-   Так чего ты хочешь? – словно набат погребального колокола гулко ударила в уши Тень.
-   Я хочу тепла и любви человека, а не Бога.
     Полчаса длилась тишина. Полчаса никаких вопросов и ответов. И через полчаса Тень окончательно растоптала Эвву всего лишь одним словом:
-   Зачем?..

                                                                                                  ***

     Рейсари впервые за много лет потерял в душе гармонию. Его действительно начали волновать таинственные исчезновения супруги; он вполне доверял ей в вопросах верности и благочестия, но, зная тяжёлую историю её пути, подумывал о худшем. Когда Эвва собралась навестить Тень в третий раз, наместник притворился спящим, а после отправил за королевой шпиона, верного слугу, бросающегося выполнять любые распоряжения господина по первому требованию. Слуга вернулся через пару суток; его бешено трясло от страха. Узнав от посланника об области Тени на северной границе, Рейсари принял решение посетить «обитель ужаса», как назвал эту местность шпион, дабы разобраться, что за магнит притягивает его жену. Он объехал дымный котлован со всех сторон. Он даже не побоялся спуститься к кромке Тени по валунам, но Тень не пустила его. Тщетно наместник пытался проникнуть внутрь завесы, раздвигая плотные клубы сильными руками; неприступный бастион другого мира остался глух к мольбам правителя бесплодных земель. Тогда Рейсари собрался выяснить у Эввы все подробности её духовных странствий, ибо в нём проснулся истинный король, которому обязано было подчиниться даже бесплотное нечто.
     Королева восприняла осведомлённость супруга стоически, но от беседы так резко и беспрекословно отказалась, что наместник обиделся. Железные нотки в её голосе не понравились ему лишь по одной причине: как она смеет поднимать голос на него, самого Рейсари, как она, презренная, смеет иметь своё мнение? Эвва смотрела на него исподлобья – увы, в этих его мыслях не было Бога, не было света, не было правды. Тень расшатала основы, поставила под сомнение чувство долга и ответственность, ревностно лелеемую, но Эвва ещё держалась за обломки тонущего корабля; ей некуда было больше бежать.

                                                                                                   ***

-   Я пришла в последний раз.
Королева стояла у вехи; столб с шаром казался ей сейчас каким-то новым ориентиром, приглашая двинуться дальше. Голос не появился. Он не появился даже тогда, когда Эвва прошла ещё километр, до следующей вехи, а потом ещё; где-то за пределами Тени наступила ночь, но здесь повсюду висел всё тот же сумрак, всё так же вырисовывались вокруг полупрозрачные, полустёртые очертания кустов, столбов и камней. Странница никуда не спешила; она думала, что рано или поздно пройдёт Тень насквозь, и вот тогда мелодичный женский голос бросит ей вдогонку самые важные слова… Одну за одной Эвва насчитала одиннадцать вех – но Тени конца-краю не было. И где-то между одиннадцатым и двенадцатым привалом обессиленная королева уловила краем глаза другого гостя. Кто-то шёл ей навстречу, выставив руки вперёд; кто-то был здесь впервые, и возможно, именно он сейчас говорил с древним существом.
-   Идите сюда! – крикнула Эвва попутчику, удивляясь собственной смелости. Кто бы знал, что королевы умеют вот так, запросто заговаривать с незнакомцами. Одно дело, сражаться в бою; там слова не нужны, другое дело… Какое такое другое дело, Эвва придумать не успела; прямо на неё из серого тумана выпрыгнул – точнее, вынырнул – высокий мужчина средних лет богатырского телосложения. Про таких в народе шушукались по углам с присказками «косая сажень в плечах» и «кровь с молоком». Правда, неожиданный встречный был облачён вовсе не в рыцарские латы, а в зелёную строгую форму, местами запятнанную кровью; Эвва видела такие костюмы в обители, где несла добровольную службу.
-   И Вы тоже доброволец лечебницы? -  с уважением поинтересовалась королева, склоняя голову набок.
-   Да, - кивнул незнакомец, смущённо одёргивая помятую куртку, - доброволец.  
     Королева невольно засмотрелась на него, отмечая про себя его выправку и стать, добродушную улыбку и сталь в серо-голубых глазах – но не ледяную смертельную сталь, а согретую солнцем, безобидную. Почему-то Эвве не хотелось сразу раскрывать ему свой высокий аристократический титул, и потому представилась она простой сестрой милосердия. Они разговорились и сошлись в беседе столь легко, будто знали друг друга сто лет, а может и больше. 
-   Скажите, Эвва, - спросил странник с той стороны, - Тень с Вами тоже перестала общаться? Я начал свои откровения только вчера, и вот сегодня я снова здесь, а голос молчит…
-   Тогда Вам повезло ещё меньше, чем мне, - печально усмехнулась королева.
-   Три раза подарила мне Тень; но четвёртый оказался пустым, как и Ваш.  
-   Три раза? Тогда Вы, наверное, успели познать истинные глубины своей души и сердца, - искренне и благородно поддержал изгнанницу попутчик.
-   Лишь приоткрылся краешек тайны, маленький краешек… - вернула любезность Эвва. С этим человеком не нужно было приспосабливаться и держать лицо, как на чопорном светском приёме. С ним она превращалась в весёлую девчонку с картины в галерее, девчонку-волшебницу, которую однажды против её воли заставили быть королевой.    

                                                                                                     ***

     Страна Ив хватилась своего правителя не сразу. Августейшая супруга Ивихени, леди весьма и весьма властная, продолжала аккуратно вести хозяйство, не забывая при этом держать в ежовых рукавицах и подданных, и своих детей. В отличие от хладнокровного Рейсари, королева Лилис начала переживать по поводу отсутствия супруга уже через сутки, но лицо сохраняла гордое и виду никому не подавала. Озорная Урсулинка раз пять интересовалась, куда это исчез папа, и Лилис ласково отвечала ей, что дела государственные столь разнообразны, что папа может иногда вот так внезапно уезжать к границам на вполне обычную проверку, но ничего в этом страшного нет. Наследница кивала головой, строила серьёзную и при этом забавную мину, воображая себя взрослой, а после убегала в магнолиевый садик к любимым гончим собакам. Однако проходило время, и дочь возвращалась с тем же вопросом, как будто играла в игру по собственным неведомым правилам. Королева страны Ив догадывалась, что новая попытка Ивихени проникнуть в Тень, скорее всего, увенчалась успехом, раз его до сих пор не видели гонцы с крайних рубежей. Что он там искал? Чего он мог ещё желать, окружённый уважением и любовью со всех сторон? Пожалуй, эта часть его души была единственной закрытой от посторонних глаз страницей, но Лилис намеревалась поступить мудро: пусть правитель побудет наедине с собой, столько, сколько потребуется, а потом она сможет найти слова, чтобы убедить его сдаться, чтобы окончательно разгадать его загадку. В этой стране каждый знал точно: ничто не ускользнёт от взора ясных глаз королевы, и уж конечно каждый мог подтвердить, что именно она была истинным и беспрекословным лидером государства. Что касается соседей из бесплодных земель – никого и никогда эти несчастные не тревожили, пытаясь справиться с долгим и напряжённым народным раздором на грани гражданской войны; а что до Рейсари и Эввы, то их имена Лилис помнила только потому, что они были записаны на карте по старой традиции упоминания действующих королей юга, востока и севера.                    
  
                                                                                                    ***

- Тогда родилась Урсулинка, - вздыхая, завершил свой откровенный рассказ Ивихени, сидящий рядом с Эввой у очередной вехи с шаром на вершине. Маски были сняты, имена и титулы раскрыты, но привело это лишь к тревоге и горю. Изгнанница понуро свесила голову, измождённая многочасовым переходом, опечаленная услышанным: до сих пор ей казалось, что в стране Ив нет никаких проблем, что в тамошней королевской семье цветёт сплошная благодать, что восточные подданные давно построили идеальное общество, освободившись от страха, зависти, презрения и злобы. По словам Ивихени, если бы не его младшая дочь, государство неизбежно развалилось бы на мелкие графства; да видно, Высшие не желали такого конца красивой и светлой земле. Любимая людьми смеющаяся принцесса, жертвенный агнец, безоглядно вступающий на via combusta – «сожжённый путь», дорогу заклания.
- Я знаю, что такое сожжённый путь… – сказала Эвва спустя несколько минут, вспомнив все свои раны и всю боль, пережитую во время Великого шторма. Ей невыносимо захотелось обнять, пожалеть, поддержать сильного и славного человека, сидящего рядом, скорбящего по судьбе дочери, пришедшего в Тень за ответами на вопросы, но вместо голоса Тени услышавшего голос товарища по несчастью. Дымная туманная морось сгустилась так, что стала похожей на шлейф близко разгорающегося пожара. Над головой Эввы вспыхивали странные зарева, за спиной Ивихени продолжала сгущаться тьма, и в этот момент всё стало так понятно, так просто… Не нужна была королеве-изгнаннице человеческая любовь. Не могла и не хотела она снова добровольно отдаваться опаляющим волнам, потому что не было в её душе больше сил на земное милосердие и сострадание, которому она всегда была верна раньше. Колоссальный обман, ложь, безграничная подмена понятий, идеалов и смыслов открылась ей в одну секунду, здесь и сейчас – и она была благодарна Тени за нынешнее молчание и необъяснимую тишину. Уродливые перекрестья линий-пиявок на теле королевы одно за другим начали лопаться, слетать лёгкой шелухой, подтверждая правду, одну только правду и ничего кроме правды. Встав в полный рост и обняв Ивихени в последний раз на прощание, Эвва двинулась вперёд, в клубящуюся мглу – никогда больше, слышите? Никогда! Никогда не будет больше магических войн за изуродованную душу холодного, измождённого и побитого жизнью Рейсари, никогда больше не будет сочувствия правителям страны Ив – за то, что ото всех они скрывают истину, но что хуже всего, скрывают её от самой Урсулинки, ничего не знающей о своём ужасном будущем. Никогда и ни за что. Да, бесплодные земли будут долго ещё вспоминать Эдельвейс Алибу Тайру, королеву-изгнанницу, триединую в своих обликах девушку, ангела и старуху. Но вряд ли она сама, ступив за крайнюю грань Тени, будет вспоминать места, отнявшие у неё последнюю надежду – а дальше будь что будет. Господин Лари, наверное, уже умерший, возможно встретит её там, совсем скоро; белоснежные платья сестёр милосердия хороводом закружатся перед глазами, приглашая в свою лебединую стаю; пусть происходит то, что должно, но пусть, наконец, завершится бег за миражами, за слабыми и бледными отблесками осколков зеркала, отображавшего некогда великую нежность её любимого Бога. Свет мой, я иду к тебе.
- Дилаанат, Налам Сур, навет наарема вет, - прошептала Эвва, делая шаг за грань. Иду к тебе, во веки веков, отныне и навсегда.

                                                                                                   ***

- Папа! – крикнула десятилетняя девочка в жёлтом в полоску платье, и ринулась навстречу высокому мужчине средних лет, лихо спрыгнувшему с вороного нервного жеребца. Лилис, улыбаясь, как и подобает супруге правителя – благосклонно, сдержанно – стояла у ствола одной из магнолий; только пальцы у женщины мелко дрожали. Главное, что этого никто не заметил. В соседней стране наместник Рейсари, обедая в очередной раз с обиженной, мрачной и немногословной Нинли, внезапно охнул и тяжело прислонился к резной спинке деревянной скамьи; в глаза его обрушилась такая тоска, какую даже бесплодные земли никогда ещё не видывали. А над беседкой в это время ветер рвал в клочья полосы смога, наплывающего со стороны графства умалишённых; что и зачем они подожгли в тот день, неизвестно. Тень продолжала жить в котловане на границе нескольких государств, постепенно заманивая в свои недра новых и новых искателей истины, раскрывая им горькую правду о самих себе - они возвращались домой, изменённые, повзрослевшие; но никто с той поры не видел больше Эвву.

                                                                                                    ***

     Шла по дороге простоволосая босая женщина, светящаяся изнутри; в груди её зияла воронка, чёрная дыра, но свет лился именно оттуда, как яркий луч, ощупывающий вершины гор в полночь. Шла она где-то в ином мире, ином пространстве и другом времени; шла, держа за руку десятилетнюю девочку в жёлтом полосатом платье, смеющуюся поющую девочку, не знающую о том, что такое сожжённый путь. Не было у девочки в груди воронки, и не было света, но зато была песня, был смех, и была радость. Обычная человеческая радость, которую так легко подавить и сломать – легко, если нет рядом того, кто ещё помнит изначальный язык, кто слышал утраченное наречие погасших звёзд, кто понимает, что такое служение в разлуке. Того, кто познал всем сердцем, как бывает, когда разлука подходит к концу.

Во веки веков, отныне и навсегда.
                   

(с) Далия Витта (Argentum)      

24 мая 2014 года.
  

     Арт-терапия уверенно и прочно завоёвывает свои позиции, как самостоятельная и эффективная лечебная методика. Интуитивно представители працивилизаций открывали мощную силу ритуального танца и пения, отмечая положительное воздействие коллективного творчества на человеческий организм. Сколько существует на Земле наш биологический вид, столько существует и наша потребность в самовыражении, искреннее желание создать нечто новое, оставить след для будущих поколений. Ещё не имея развитой речи, а тем более, письменности, далёкие предшественники современных homosapiensуже воплощали свои религиозные и философские отношения с миром через примитивное, но полное жажды жизни искусство. Позднее легендарные врачеватели древней Греции Гиппократ и Гален неоднократно упоминали в своих научных трудах о пользе музыки и поэзии для страждущих телом и духом. Сейчас медицина не только продолжает тернистый путь бесконечного поиска, но и осознанно возвращается к забытым истокам. Проводятся инновационные испытания и исследования, появляются альтернативные методы борьбы с тяжёлыми болезнями, не уступающие проверенным консервативным практикам. В итоге мы получаем целый синтез дисциплин. Профессиональный арт-терапевт обязан обладать опытом и знаниями как минимум в трёх смежных областях (медицина, психология, искусство), хотя существует множество узких специалистов в сфере арт-терапии, отдающих предпочтение одному избранному способу работы с пациентом. Кроме того, арт-терапия всегда направлена на конкретные целевые группы; инвалиды, трудные подростки, лица с психическими отклонениями, онкологические больные и т. д. Может сложиться впечатление, что здоровые, гармоничные и уравновешенные люди в исцелении искусством не нуждаются, однако это не так. В целях профилактики морального истощения и профессионального выгорания, в целях предупреждения хронической усталости и реакций на стрессовые ситуации всем без исключения показаны периодические занятия с арт-терапевтом, как индивидуальные, так и групповые.

     Наиболее уязвимы в настоящее время пожилые люди. Здесь мы сталкиваемся с серьёзной проблемой стремительного старения населения планеты, подтверждённого статистическими данными ВОЗ и ООН. Сейчас самой «старой» частью света является Европа, однако в ближайшее время тенденция старения охватит весь мир, причём наиболее быстрыми темпами этот процесс пойдёт в развивающихся странах. Изменение возрастного состава населения особенно опасно для государств с низким уровнем развития системы пенсионного обеспечения. При отсутствии ощутимых реформ в этой сфере, более миллиарда пожилых людей могут оказаться на грани нищеты.

     А что происходит с пенсионерами в России? Демографическое старение населения в России прежде всего связано со снижением рождаемости; уменьшение средней продолжительности жизни, наоборот, пока уравновешивает данный процесс. При этом увеличивается нагрузка на трудоспособное население. Следует учитывать, что материальные и культурные блага, преумножаемые молодыми поколениями, являются результатом труда их предшественников, сегодняшних пенсионеров. При длительном нарушении баланса в социальной системе возможны необратимые последствия. Что касается непосредственно Санкт-Петербурга, то в северной столице наблюдается стойкое снижение численности населения за счёт естественной убыли (число умерших пока ещё превышает число родившихся), что может постепенно привести к депопуляции.

     Неизбежный спутник зрелого возраста – «букет» хронических заболеваний, усугубляющихся с возрастом из-за различных отягчающих факторов. Случается, что угрожающие жизни недуги у стариков диагностируются слишком поздно или не диагностируются вовсе. Причина подобного упущения кроется как в самих пациентах (страх посещения ЛПУ, невнимание к своему самочувствию), так и в их близких родственниках (недостаточная забота), а также в экономическом статусе той или иной семьи (финансовая несостоятельность в плане длительных дорогостоящих обследований). Не последнее место в этом грустном списке занимает вероятность врачебной ошибки.

     Почему мы забываем о преемственности поколений, нарушаем старинные традиции, обделяя пожилых людей душевным теплом, лишая их надлежащего внимания? В условиях тотальной загруженности работающих родителей дети часто передаются на воспитание дедушкам и бабушкам (под периодический, а порой даже постоянный присмотр). Поэтому физическое и психическое здоровье старших близких имеет колоссальное значение и в этом контексте тоже. За рубежом, особенно – в странах Западной Европы, забота о пенсионерах уже давно поднялась на порядок выше, чем на территории СНГ. Что касается азиатских стран (к примеру, стоит вспомнить Японию) – там уважительное отношение к старикам практически возведено в культ.

     Хотелось бы поделиться личным опытом наблюдения за пожилыми пациентами в Германии. Один из социальных домов для престарелых города Гамбурга ещё в начале 90-х годов прошлого века стал своеобразной базой для интереснейшего научного эксперимента по объединению искусства и медицины. Преимущественно возраст подопечных, проживающих в данном учреждении, варьировался от шестидесяти до девяноста лет; большинство из них страдало тяжёлыми хроническими заболеваниями, около трети имело инвалидность в связи с нарушениями функций опорно-двигательного аппарата. Ежедневно после обеда, а также в свободное вечернее время эти добропорядочные пожилые люди занимались музыкой, живописью, прикладным художественным ремеслом (создавали коллажи, открытки, украшения, гербарии) и т. д. Раз в неделю для обитателей данного заведения силами приглашённых артистов устраивались театральные вечера и концерты классической музыки, на которых в обязательном порядке присутствовали врачи и социальные работники. Говоря современным языком, пациентам активно проводилась терапия творческим самовыражением, что приводило к заметному  улучшению настроения больных, стимулировало их когнитивные и коммуникативные функции, сглаживало проявления психосоматических симптомов.

     Наблюдения за ходом данного эксперимента подтолкнули автора этой статьи, на тот момент – концертирующую пианистку - к разработке программы «ЛАР», о которой речь пойдёт чуть ниже.  

     Если обратиться к историческим фактам по теме улучшения качества жизни пожилых людей в мире, мы увидим следующее: в большинстве стран Европы после Второй мировой войны повсеместно были созданы специальные структуры для осуществления прогрессивной социальной политики. Старшему поколению начали оказывать комплексную помощь поликлиники, больницы, дома для престарелых, дома сестринского ухода государственного и частного секторов, приюты и общежития для инвалидов. Распространение получили бригады не только экстренной медицинской, но и экстренной психологической помощи. Теперь используется исключительно индивидуальный подход к каждому пациенту (например, служба кризисных ситуаций в Швеции). По признанию самих пожилых людей, им очень важен факт существования службы поддержки, реализующей уверенность в завтрашнем дне и это один из краеугольных камней в основе арт-терапии вообще.

     Одним из быстро развивающихся направлений в исследуемом вопросе сегодня является реабилитация в гериатрии с подключением разнообразных арт-терапевтических ресурсов. Постоянно создаются новые методы; вот, что предлагают нам, к примеру, голландские медики. «Снузелен» (нидерл. snoezelen), или «контролируемая мультисенсорная стимуляция» - название подхода к терапии психических отклонений, в том числе характерных для пожилого и старческого возраста (таких, как  болезнь Альцгеймера). В настоящее время метод распространён в Нидерландах и Германии;  существуют специальные помещения, комнаты «снузелен», используемые в рамках этого подхода. В комнатах «снузелен» создаётся успокаивающая обстановка, благодаря использованию световых эффектов, запахов, звуков и специальных материалов, стимулирующих тактильные ощущения. Среди расстройств и заболеваний, при которых используется «снузелен» кроме болезни Альцгеймера можно отметить аутизм, различные формы деменции, последствия травм головного мозга. 

    При психологической и арт-терапевтической реабилитации совершается аккуратное, едва заметное воздействие на личность пациента с целью изменения его реакции на болезнь и сокращения связанного с болезнью «масштаба переживаний». Не стоит забывать, что процессы реадаптации в пожилом и старческом возрасте всегда идут медленно, компенсаторные возможности ограничены, поэтому реабилитация требует большего времени. Вышеупомянутые задачи наиболее эффективно решаются в специализированных гериатрических центрах и в гериатрических отделениях многопрофильных стационаров, где работают квалифицированные специалисты, обладающие бесценным опытом взаимодействия с пожилыми людьми.

     Сегодня с успехом применяются реабилитационные программы для людей пожилого возраста с использованием некоторых хорошо известных  арт-техник, в основном, нескольких форм изобразительной деятельности. Главные средства здесь -  карандаши, глина, пластилин, кисть и краски. Для участия в подобной работе от человека не требуется каких-либо специальных навыков или талантов. Исходя из психодинамических представлений, «исцеляющий» эффект изобразительной работы связывается с тем, что ослабление сознательного контроля над рисунком или коллажем материализует бессознательное, которое проявляется в произведении в виде символов. Изображенный на бумаге символ выносится за рамки личности, становится понятным, прожитым, что ведет к выздоровлению пациента. Основными задачами арт-терапевтической работы с пожилыми людьми являются, прежде всего, преодоление социальной изоляции, повышение самооценки, создание условий для актуализации жизненного опыта.

     Хотелось бы познакомить читателей с результатами частного экспресс-исследования, проведённого автором в августе 2012 года в одном из гериатрических центров города (результаты представляются в сокращении). В ходе исследования применялись следующие психокоррекционные техники:

- автобиографическая мнемотерапия (позитивные воспоминания и обзор жизненного пути)

- рефрейминг (проработка и преобразование негативных воспоминаний)

- эстетическая фото-, библио- и музыкотерапия (просмотр интересных ярких фотографий, созерцание репродукций картин, прослушивание лирических стихотворений русских классиков, совместное хоровое исполнение народных мелодий и  песен из кинофильмов и т. д.). Одной из задач проводимого исследования стало установление максимально быстрого и доверительного контакта с пациентами в контексте улучшения их настроения и общего самочувствия. Была частично опробована упоминаемая выше программа «ЛАР» («Лечебная артистическая реабилитация»), позволившая добиться указанной цели в кратчайшие сроки с помощью живого активного творческого общения. В процессе занятий удалось разработать демо-версию шкалы интенсивности эмоциональных реакций, а также рассчитать индекс эмоциональной интенсивности, который, вероятно, в ближайшем будущем станет важным инструментом оценки эффективности терапевтической тактики. Каждый сеанс продолжался не более сорока минут, строился по схеме свободного студийного занятия, включал в себя: дискуссию на заданную тему (тема выбиралась совместно с пациентами), эстетическую и игровую части, заключительный эпизод релаксации. За три дня работы с двумя пожилыми женщинами (в возрасте восьмидесяти и девяноста лет соответственно) были достигнуты основные цели, налажены спокойные и тёплые эмпатичные взаимоотношения в системе «арт-терапевт/пациенты». В процессе занятий наблюдалась отчётливо выраженная положительная динамика, причём произошла не только  стабилизация психоэмоционального статуса больных, но также наблюдалось небольшое улучшение их соматического состояния. Находясь на длительном этапе реабилитации после полученных ранее травм и перенесённых операций, больные отмечали в беседе, что им чрезвычайно нужны яркие впечатления, вносящие разнообразие в обычный распорядок дня. Можно сказать, что это стандартные пожелания любого человека, находящегося на продолжительном лечении; но особо остро воспринимают вынужденное «затворничество» больные с нарушениями функций опорно-двигательного аппарата, временно лишённые возможности ходить. Именно для таких людей и была разработана первоначальная версия программы «ЛАР». Хотелось бы подчеркнуть, что данное исследование проводилось исключительно с добровольного согласия пациентов.    

     Планируется, что в дальнейшем программа будет расширена за счёт внедрения в неё сбалансированных физических упражнений – но здесь имеются в виду не сколько ЛФК-комплексы, сколько танцевально-двигательные методы. По некоторым данным, подобные занятия могут стать альтернативным вспомогательным лечебным методом в реабилитации тяжёлых больных, перенёсших ОНМК (уже существует некоторая весьма утешительная статистика в этой сфере), а также найдут применение в геронтопсихиатрии.

     Перспектива арт-терапии в гериатрии вполне ясна и очевидна. Учитывая прогрессирующую демографическую нестабильность, в частности, нарастающее старение населения планеты, определение истинных возможностей подобных психокоррекционных подходов в ряде решения множества медицинских и социальных проблем, скорее всего, будет форсировано. Достижения в этой области должны освещаться не только в узких профессиональных кругах, но также в СМИ, в широко распространённых научно-популярных источниках (журналах, газетах, Интернет-ресурсах) с целью повышения уровня осведомлённости и образованности российского населения. Важно и нужно заострять внимание на сотрудничестве медицины, психологии и искусства в сфере оказания помощи пожилым людям. В стремительно меняющемся мире рука об руку пойдут те науки, которые с момента своего возникновения сразу были направлены на улучшение качества жизни людей, на стабильность их физического и душевного состояния – это и есть новые горизонты будущего.           

(с) Далия Витта 2012 г.       

Эхолоты молчат. Локаторы вышли из строя.

Параллельная жизнь не знает пощады и сна.

Мы уходим на дно, пронзённые горечью слова,

Не прощая себе любви к притяжению дна.

Возвращаться туда, где нет ощущения дома,

Где обрывки души заклеены яркой фольгой.

И по снегу бежать тропинкой как будто знакомой,

Сетью сотканной лжи и преданной кем-то мечтой.

Вырезая черты – знамения, память на коже,

Рассекая на два фальшивый мираж-благодать,

Забывая о том, что люди бывают похожи.

Только если забыть, кого же тогда нам искать?

Ничего, ничего… Почти ничего не осталось.

Почернело стекло от копоти давней тоски.

Мой священный паук плетёт паутину-усталость,

Как терновый венец, впечатавший правду в виски.

Здесь обман – не игра, здесь так осязаемы тени,

Что, не зная конца, теряешь себя среди них,

Начиная отсчёт обидных слепых поражений

В поединке за честь, за близких своих и родных.

Кто горел на костре – им было больнее, но проще.

Кто горит изнутри – а разве их можно спасти?

Так и вера сгорит, останутся кости, да мощи,

Поклониться которым никто не захочет прийти.

Пожалеть, починить, а может, отдать безвозмездно,

Или тихо стереть, чтоб совсем – никому, никогда…

Мы уходим на дно. Мы мертвы откровенно и честно.

А в погасших сердцах – ледяная морская вода.  

(с) Далия Витта 2014

Работаю с людьми, у которых сложности, проблемы и кризисы. Самая тяжёлая психологическая травма - отвержение... Это сложно объяснить - даже при долгом и качественном перепросмотре такой травмы приходит осознание, только убрать её нельзя. Совсем.

Обрежьте мне нити, из стоп и ладоней растущие,

Снимите с креста и сотрите страдальческий грим.

Мой путь не алмазами славен и райскими кущами,

А ветром свободы, и тем, что не видно другим.

Пьеро – это роль, Арлекин – это роль, но отчаянье

Струится из глаз, прирастающих к маске, как шёлк.

Лишь сбросишь личину – взойдёт ледяное молчание,

Светило небес, до которых никто не дошёл.

Играя, творишь… и как будто горишь вдохновением,

Снежинками строчки легко улетают с пера.

Но кожа тончайшая слезет, и в то же мгновение

Впивается в горло знакомая с детства игра.

Ты вновь остаёшься ненужным, ничьим, непроявленным,

Один на один с пустотой… Только хватит ли сил

Найти в янтаре осознания, горько-расплавленном,

Разгадку мечты, о которой никто не просил?

Обрежьте все струны, все стропы, что сетью опутали,

Мне скучно и больно по кукольным правилам жить.

Я руки раскину – и станут эпохи минутами,

        И ветер свободы совьётся в последнюю нить.  

       (с) Далия Витта (Дали Джая)      

Ты не умрёшь, ты будешь жить так долго,

Как лунный свет, как древний скарабей.

Всю радость до последнего осколка

Ты сплавишь в многоцветье витражей.

Всё счастье мира проживёшь, играя…

Чтоб твой огонь никто не погасил,

Я встану рядом, пламя укрывая,

И у меня на это хватит сил.

Твой долгий путь – священный ли, безбожный,

Пройду  с тобой во все края Земли,

И люди скажут: «Это невозможно!»

Лишь потому, что сами не смогли.

Пусть ветер шепчет мудрыми стихами,

В конце времён и через сотни лет

Никто не будет властвовать над нами,

И никогда не догорит наш свет.

Прольюсь грозой, взволнованной и быстрой,  

Сквозь крики птиц знамением промчусь…

Ты не умрёшь, ты просто станешь искрой -

Я от тебя вовек не отрекусь.

(с) Далия Витта (Дали Джая)

                                 Память двух Родов: семейные предания и первые шаги Силы.

     Откуда бы не пришёл шаман или маг, к какой бы традиции не относился, за ним всегда стоят два Рода – отцовский и материнский. Даже если по какой-то причине духовный практик оторван от родной земли или находится в одиночестве, если Путь его не поддерживают кровные близкие – это не имеет значения, ведь для такой связи не помеха ни время, ни расстояние. В самые трудные и тёмные минуты человек всё равно не остаётся один, так как поддержка его умерших и ныне живущих родственников продолжается вечно. Может быть, мы редко замечаем, что рядом с нами идут тени ушедших, направляя нас к нужным поворотам и развилкам; главное здесь не верить или надеяться, а знать. Так было и так всегда будет. Когда человек помнит свои корни, чтит их, интересуется семейными легендами и традициями, он уже защищён. Конечно, есть Высшие, которые не оставляют ни на миг, есть духи-помощники, ангелы-хранители, союзники – о них пойдёт отдельный разговор в последующих главах; только свою историю становления на Путь Танцующей Волны мне всё же хочется начать именно с воспоминания о моих предках, как о величайшей ценности, сокрытой в озарённом уголке сердца.

     Так случилось, что с родственными линиями мне очень повезло. По моим жилам течёт многоликая смешанная кровь, соединявшаяся веками, подобно ручейкам, сливающимся в могучую реку. Материнский Род, солнечный и ясный, ведёт своё начало от удивительного человека, о котором мало что известно, кроме того, что его звали Лазарь Шестипалый. Обладая развитым пытливым умом, Лазарь дожил до глубокой старости, всегда оставаясь исследователем окружающего мира. Он, как говорят, был изобретателем, и, несмотря на свой врождённый дефект – шестипалость на обеих руках – множество добра сделал людям именно этими своими необычными руками. Учитывая глухие старые времена, остаётся неразрешимой загадкой тот факт, что Лазаря не приняли за колдуна и не сожгли на костре ещё в младенчестве. От него пошла ветвь здоровых, сильных и отважных долгожителей, обосновавшихся позже в украинских степях. Из них потом получились донские и запорожские казаки, ибо семейство это рассеялось по многим городам и сёлам, передавая потомкам лучшие качества: отвагу, преданность и силу духа. Одна из моих прапрабабушек была красавицей польской дворянской крови, слыла она упрямицей и гордячкой, однако, проведя долгие годы в добровольном изгнании, смягчилась и ушла в монастырь, оставив троих своих детей расти в мирской суете. Польская ветвь добавила новых оттенков: горячности и нетерпимости, но одновременно - готовности к смирению и милосердию. В моей чудесной матери пересекаются и украинская, и польская и даже сербская кровь. Насколько нам с ней известно, предки по этой линии, все до единого, были отмечены творческим перстом судьбы – некоторые пели в хоре и танцевали в народных ансамблях, некоторые мастерили музыкальные инструменты и украшения, создавая неповторимый тёплый уют, наполняя дом любовью и светом через искусство. Среди них особенно отличилась прабабушка Полина, которую я в живых не застала; её земной путь окончился почти в столетнем возрасте. Она не только имела прекрасный голос, но также слыла целителем и утешительницей. Со всей округи к ней являлись страждущие, и никому она не отказывала – было ли это знание, «ведание», или лечение по внутреннему наитию, трудно сказать… Сохранилось несколько историй о том, как она умела ускорять процесс зарастания переломов костей, как руками снимала бесплодие молодым бездетным женщинам, как могла удалить буквально за пару сеансов склонность к алкоголизму у людей, погрязших в пучине страсти к зелёному змию. Будучи человеком добрым и жалостливым, она помогала каждому, обратившемуся к ней, и Вселенная подарила ей долгую счастливую жизнь. Дар от неё передался генетически моему дедушке, однако, в тяжёлые военные годы, выпавшие на его долю, трудно было заниматься мирным целительством; к тому же, как это часто бывает, подобная сила у мужчин гораздо слабее, чем у женщин, потому дедушкины встречи с потусторонним миром ограничивались исключительно вещими снами. Родился он, кстати, в рубашке – как это бывает у иных, отмеченных. Позже духовное наследство проявилось у его дочери, читающей людей вблизи и на расстоянии, как открытые книги. Передача дара по наследству была уже предопределена.

     Что касается отцовского Рода, там сведений и того меньше, однако есть два любопытных свидетельства, которые я здесь и приведу. Крепкие и суровые сибиряки, папины предки, пришли в Омскую область из мест, граничащих с Монголией (по другим данным – с Хакасией). Русскими они не были; Сибирь-матушка и по сей день полна малыми народностями, этническим затейливым узором расчерчена вдоль и поперёк. Папина линия идёт из аялов, уникальной разновидности сибирских татар. Были они изначально кочевниками, однако со временем перешли на оседлый образ жизни, основав несколько селений, в том числе – Карбызу, где отец мой спустя века и воплотился. Интересные крупицы истины хранятся в воспоминаниях о карбызинских прабабушке и прадедушке, которые оба друг друга стоили. Мало того, что прожили они вместе ровно полвека, так ещё и слыли весьма необычными людьми, что в тех краях всегда вызывало интерес и уважение. По иронии космических хранителей, эту мою вторую прабабушку также звали Полиной, и занималась она тем же – целительством и знахарством. Только больше работала не биоэнергетическими потоками через ладони, а прибегала к помощи трав. Как у самой заправской сказочной Бабы Яги её дом был полон засушенных листьев, стеблей, черенков, и на каждую хворь она находила точнейший и действенный рецепт. Говорят, что она родилась в семье потомственной шаманки Эльги, дочери тофалара, которая и ворожила, и судьбу предсказывала, и даже похищенные души назад возвращала. Шаманская болезнь у прабабушки Полины проявилась очень поздно, и на собрании старейшин Рода решено было не проводить ей инициацию, так как шаманкой она бы стала весьма слабой. Потому весь её талант и усердие проявились сполна в знахарстве – и никаких особых ритуалов, атрибутов и путешествий. А вот прадедушка с юности оказался медиумом, а также обладал чудесными способностями телепатического общения с животными. Работал он по зову сердца конюхом, мгновенно умея воздействовать на целый табун лошадей одной силой мысли. В нём видели человека слегка чудаковатого, юродивого, но доброго и с золотым сердцем, а потому доверяли ему присмотр за всякой скотиной, обитающей в деревне. Собаки льнули к нему и ходили за ним стаями, даже дикие звери свободно перемещались по его участку, ощущая его безусловную любовь к ним.

     Так сошлись воедино тонкие ручейки удивительных сказаний, так объединились в крови столь дальние местности – Украина, Польша, Сибирь, Сербия и Россия… Мне очень жаль, что теперь никого из них, носителей тех знаний, не осталось в живых; но они живы в моём сердце, в памяти, являются во снах и записаны на генном уровне в спиралях ДНК. Будучи на данный момент последним представителем этих этнических ветвей, я чувствую большую гордость и ответственность за переданные мне дары предков, а также знаю, что всякому, у кого есть в крови шаманская кровь, рано или поздно всё равно придётся принять непростой Путь служения людям – и пусть Вселенная поможет сделать это легко и радостно.

                                                                            ***   

     Лишь один яркий отблеск хранится в памяти – отблеск того, что было до момента неизбежного нового появления на свет. Очень тесно, мягкое и сумрачное пространство, напоминающее внутренность раковины наутилуса; в нём я провела длительное время, ограниченная в движении, в дыхании и даже в мыслях. Это было невыносимо тяжело – ощущать себя живой, желающей двигаться, но скованной по рукам и ногам на протяжении нескольких месяцев. Казалось, это будет длиться вечно; Высшие уже начали учить меня терпеливому смирению, правда, давалось это с трудом. Один из дней выдался крайне холодным, и почему-то именно в этот день стены моей тюрьмы начали расширяться и меняться прямо на глазах. Я уже породнилась с этими стенами, обладающими своим собственным характером, но теперь они гнали меня прочь. Пожалуй, так случилась первая горькая потеря в моей жизни; безумно хотелось остаться под их гнетущей и одновременно спокойной защитой, ведь я даже не представляла, что меня ждёт за пределами знакомой и полной постоянства раковины. Последнее, что вспоминается в этот момент – нестерпимо яркий свет, бьющий снаружи, ослепительный и ледяной, как одинокая звезда посреди океана безбрежной темноты.

     Ещё до моего рождения в нашей семье стали происходить странные события, которые вполне возможно отнести к важным знакам, отмечающим вехи на уже начавшемся Пути. Мамин отец - мой дедушка - буквально три месяца не дожил до появления внучки. Он ушёл быстро и внезапно, сгорел от рака, словно метеор, прочертив огненный след в небесах. А незадолго до этого в просторную и светлую украинскую квартиру кинулись через форточки вестники ночи, две крупных летучих мыши. Кто их послал и зачем, теперь уже не столь важно; одна из них предсказывала кончину дедушки, другая пришла за мной. Испугайся мама сильнее, не огради её от нападения маленьких упырей отец - моё нынешнее воплощение могло бы тотчас завершиться. Однако Вселенной было угодно распорядиться иначе.

     Спросите своих родителей, что необычное или удивительное происходило с ними, пока вас носили во чреве. Эта информация многое объяснит в вашей теперешней жизни, ведь самые первые программы и установки для работы души и духа даются людям именно в это время. Не имеет значения, человеческая ли вы душа или нет – здесь, сейчас, сегодня вы человек, вы имеет форму человека и живёте по законам планеты Земля. То, что вы в состоянии вспомнить о самом раннем детстве – чрезвычайно важно, потому что в тот момент вы находились ближе всего к своей истинной Родине, к тому образу и подобию Единого Целого, от которого были отсоединены для усвоения урока земного воплощения. Верьте своей памяти и снам, они могут  иррационально образно подсказывать вам, что происходило на самом деле. Есть индивидуумы, которые утверждают, что детские годы до школы не помнят совсем; а тем более, утратили из своего «мозгового компьютера» файлы о собственном рождении. Эти мгновения вписаны в нас навечно, именно так, как мы и проходили через них, поэтому никогда не говорите никогда.

     Лично в моей памяти нить данной инкарнации не прерывается ни на секунду, ровно с того момента, как вся наша семья переехала из Украины в Санкт-Петербург, на то время – Ленинград; мне тогда было меньше года. Некоторые события очерчены ясно, до мельчайших деталей, некоторые видны сквозь туман, в полустёртых красках и штрихах, но, тем не менее, все они присутствуют в библиотеке души. Одно мгновение из тех лет особенно сильно ощущается и сейчас, как иллюстрация того, что нас не покидают ни на секунду наши проводники и учителя. Я лежала в кресле, разглядывая комнату слегка расфокусированным зрением; за окнами метался ветреный и дождливый ноябрь, и, наверное, именно тогда сильный осенний ветер указал, что будет моим постоянным спутником в поворотные моменты жизни. От окон исходила тревога и тоска, но тепло и спокойствие вечернего дома уравновешивало внешний и внутренний миры, позволяя просто наблюдать и воспринимать разноцветные потоки столь разной энергии. Повернув голову, я заметила на карнизе множество небольших существ, сидящих неподвижно; казалось, они пришли посмотреть на меня и передать увиденное кому-то находящемуся за пределами не только трёхмерной реальности, но даже самой Вселенной. Существа транслировали неторопливые звуковые волны, окутывающие не сколько безмятежностью, сколько непонятно откуда взявшимся чувством долга; нужно было  расслабиться и потерпеть немного. Периодически эти существа, имеющие форму полумесяца, медленно перемещались, как будто клонируя самих себя с одного края карниза на другой. Они были тёмно-серые, без глаз и конечностей; поверх каждого вибрировала тонкая серебристая плёнка, издававшая тот самый звук. Длилось это около двух часов  – потом они пропали так же внезапно, как и появились. Что передали эти существа своему хозяину, неизвестно, однако с того момента тонкий мир прочно вошёл в душу, как неотделимая часть, позволяя заглянуть за ограничения физической реальности легко и просто. Позже, спустя год, приходили другие – плотные шары, сотканные из белого света, обычно их всегда было два, редко появлялся третий. Постепенно я училась различать их, понимать язык их общения между собой. Взаимодействие с обитателями иных измерений практически всегда происходило без страха и напряжения – некоторым особым посетителям я дала имена, хотя на тот момент считывать так называемые «метки» ещё не умела. Великое разнообразие форм неорганической жизни вдохновляло на рисунки и сказки; рисунки пестрели шарами и волнами, многолучевыми звёздами и забавными зверьками из иноматериальной фауны, а сказки обычно рассказывались любимым игрушкам вслух.

     Примерно до шести лет вся красота голографических слоёв истинной реальности являлась через обычное человеческое зрение, а позже переместилась в область зрения духовного. По ночам в детской комнате собирались в углах мелкие, напоминающие котят, сущности; до сих пор помню их удивительно красивые огромные глаза. Они позволяли смотреть за ними со стороны, но подходить близко не давали – сразу растворялись во мгле. В коридоре обитали высокие стержни, достающие почти до потолка; иногда они вверху разрастались, и тогда казалось, что на них надеты белые остроконечные шапки-колпаки. Наблюдатели в форме полумесяцев и грибных шляпок теснились на карнизах ежедневно, ближе к вечеру. Вся эта разномастная братия вела себя крайне независимо, непринуждённо и при этом эмоционально сдержанно. Но однажды им всё же удалось меня сильно напугать; впрочем, гость, явившийся тогда, оказался не совсем привычным – и лишь спустя двадцать лет Высшие ясно дали понять, кто это был.

     Глубокой ночью мне внезапно расхотелось спать. Вроде бы и видения радовали своими сюжетами – что-то весёлое на морскую тему; только прямо сквозь картинки воображения меня вдруг позвало нечто мощное, древнее, авторитарно беспощадное. Противиться этому зову было невозможно. Я лежала в детской кроватке, и вот именно на бортике этой кроватки, прямо напротив меня, уселся чёрный комок. Комок представлял собой сгусток невероятной плотности – похоже, что он был сделан из удивительной «тёмной» материи, над тайной которой бьются все учёные мира. Несколько минут комок сидел в тихой задумчивости, а потом внезапно вырос и развернулся. Внутри него оказалась воронка, медленно вращающаяся против часовой стрелки. Как только мой взгляд зацепился за внутренность воронки, я почувствовала страшную тягу, туда засасывало так грубо и беспрекословно, что от ужаса даже крикнуть не получалось. Понимая, что сейчас провалюсь в это существо по уши навсегда, я запаниковала; но физическое тело сработало быстрее, чем разум и душа, реализуя генетически заложенный инстинкт выживания. Руки вцепились в боковые стенки, ноги упёрлись изо всех сил в деревянные прутья, лёгкие сжались и вытолкнули из груди воистину звериный вопль. За долю секунды произошло сразу три события: внутри чёрной движущейся воронки мелькнул всполох в виде ярко-синей спирали, тут же болезненной судорогой свело конечности, и спустя буквально миг  проснулись родители, спящие в другом углу комнаты. Жуткое существо мгновенно свернулось в точку и исчезло. Если бы мне было не три года, а раз в пять больше, я могла хотя бы смутно понять, кто достучался до сердца в эту ночь – один из личных союзников по имени Смерть. Но тогда ещё не пришло время.

     Ранние детские годы щедро дарили встречи с параллельными мирами, однако при этом практически отсутствовала осознанность действий и осознание в целом. Нечто приходило и исчезало, и мне казалось, что все это видят, что так и нужно, что так – естественно. Как много мне предстояло ещё найти, потерять и снова найти… Первые шаги Силы ощущались как бесстрашный, а иногда – безрассудный бег по острым камням, но Сила была милосердна. Падать я начала позже. Гораздо позже.      

(с) Далия Витта (Аягтай Дали Джая)

          - Браво! – взвился над головами благодарных зрителей последний громкий возглас. Уставшие софиты медленно гаснут, стихают                аплодисменты, люди неторопливо выходят из зала в просторный холл. Ещё один концерт. Ещё одно действо, меняющее души изнутри.    Закончилось мистическое музыкальное представление, некоторые из присутствующих робко просят автографы, тайком утирая слёзы. Это не редкость – они иногда плачут, самые тонкие, самые гармонично настроенные, как только частота их вибраций повышается. Я подхожу к артистке последняя, смотрю на неё внимательно, улыбаюсь. Они мне кивает и улыбается в ответ; так странно видеть её лицо, ничем не отличающееся от моего собственного… Мы – две части одного астрального дубля, сегодня всего две, а иногда бывает три или даже четыре. Сегодня зал камерный, маленький – двух частей вполне достаточно. Долю секунды ощущается сильное электрическое напряжение воздуха, звучит щёлкающий хлопок, словно кто-то за спиной натянул самодельную рогатку, и дубль сливается воедино. Сцена забирает огромное количество энергии, но иначе нельзя… Еле стою на ногах, собираю листки с текстами, закрываю крышку рояля, и вдруг оборачиваюсь – передо мной на первом ряду сидит такая знакомая и бесконечно родная тень. Мой первый Учитель. Незримо он присутствует на каждом выступлении, но случается, что я его отчётливо вижу телесно воплощённым среди зрителей. Сейчас Учитель торжественно-возвышенный, при этом, однако, он умудряется быть абсолютно простым и доступным – никакого пафоса, никакого самолюбования. Эталон невероятной скромности и духовного аристократизма. Его нынешнее настроение переливается колокольным звоном на грани слышимого, звук низкий, но чистый, без единого фальшивого обертона. Я рядом, всего в метре от первого ряда чёрных жёстких стульев, однако не в силах сделать даже шаг навстречу. Учитель иронично пожимает плечами, закидывает ладони за голову, изображая огромные заячьи уши, застывает так на миг, потом резким рывком поднимается с места и шагает ко мне сам.

- Поздравляю тебя, Джани – говорит он тихо; в его прищуренных серых глазах пляшут едва заметные радужные искорки. «Джани» это не имя, нет, всего лишь старое детское прозвище, кодовое слово, придуманное в первый день нашего знакомства. Он взял меня с собой и отправил в Путь очень давно, будучи уже обитателем иного мира; но видит Небо, для нас нет никаких преград и расстояний, ведь все измерения пересекаются и вырастают друг из друга. Сейчас Учитель стоит передо мной, наклонив голову набок, и протягивает мне правую руку; я замечаю, что на его указательном пальце свернулось клубочком маленькое серебряное существо. Кольцо-амулет? Существо оживает, проворно перебирается на мой палец, превращаясь в ящерку с хитрыми блестящими глазками. Новый предмет Силы. Минуты растягиваются в вечность; кажется, этот визит состоялся не только для передачи защиты, самое важное ещё не случилось – и да, конечно, я права.

- Тебе пора поделиться знаниями с другими, - говорит Учитель; его голос приобретает глубокий тёмно-синий оттенок. Синий голос означает очередное задание, от которого невозможно отказаться.
- Моих знаний недостаточно, – пытаюсь возразить я, понимая, что спорить бесполезно. Да и если говорить честно, то действительно, пора. Больше половины жизни именно этим я и занимаюсь – через музыку, стихи, картины, театр. Делюсь с другими.

- Просто не хочу быть учителем, Джани – возвращаю ему из нежной вежливости нашу кличку в ответ. Я не хочу быть учителем, а лишь проводником, звучащей струной, поющим светом, танцующей волной. Резонансом и камертоном.

- Так и не надо, - успокаивает меня самая близкая Душа на свете, переливаясь всеми цветами радуги. Он показывает мне яркую точку над горизонтом, звезду необычной формы. Семь её лучей веером расходятся в разные стороны; один из них, самый тонкий, пронзает меня через грудь насквозь и застревает в сердце. Ощущение жгучей боли проходит не сразу.
- Кем хотела, тем и будешь! – констатирует свершившийся факт Учитель, взмахом руки возвращая мой дубль обратно в окружающую реальность, в полумрак опустевшего концертного зала. Я стою, привязанная крепко-накрепко лучом к странной разумной звезде, сияющей по ту сторону нашей Вселенной. Моя первая мистическая книга, написанная пятью годами ранее, начинает биться в унисон с намерением: новые чистые листы ждут, но это будет не продолжение романа о потерянной одинокой девочке. Это будет перепросмотр завершённого этапа Пути, который, возможно, станет для кого-то маяком во мраке ночи, заревом восходящего солнца, невидимой рукой помощи.
    Меня ведут, всегда вели и никогда не оставят. Когда Учитель попросил начать эту работу, кое-что уже хранилось в ящике стола, одна из глав уже существовала. Она могла остаться всего лишь главой, эссе, рассказом, но материализация этого произведения уже пробилась наружу, совсем как тот луч – внутрь. Статуя Галатеи начала создавать себя сама; Пигмалиону осталось лишь неторопливо убрать всё лишнее с мраморного силуэта. 

    Трёхчастная структура книги родилась спонтанно и вроде как из пустоты, однако в этом есть определённый смысл. Первая треть – своеобразный сборник из двадцати двух магических историй, имеющих огромный энергетический потенциал. Это очень личные истории, но при том архетипичные – они могут произойти с кем угодно, пусть иначе и в других обстоятельствах. Важно лишь полноценное и многократное переживание чуда слияния с миром. Такие моменты «переводят стрелки» путешественников на новые уровни, на те тропинки и мосты, где ещё никто никогда не появлялся. Вы приходите туда изначально. Вы оставляете следы на песке, повинуясь зову, адресованному именно вам. Следуйте за главами первой части с ощущением полной причастности к происходящему, и через десяток страниц случится то, что трудно выразить словами. Реальность многогранна и безгранична; что ж, хватит ли мужества уловить её за звенящие нити, как Жар-Птицу за хвост? Упражнения и вопросы, собранные в этой теоретической волшебной части мягко настроят ваш внутренний камертон, чтобы подготовить к дальнейшей практике в полном равновесии и спокойствии.
     Вторая треть книги – сильные магические техники, проверенные временем. Среди них – боевые, защитные, релаксационные, расширяющие сознание, формирующие сновидческое тело и астральный дубль, включающие дремлющую ранее сверхчувствительность... Тридцать три буквы алфавита, тридцать три шага, приправленные пеплом и порохом, дождём и ветром – с яркими примерами и объяснениями, с разбором полётов и ошибок. Каждая глава этой части завершается кратким подведением итогов, что также относится к упражнениям для самостоятельной работы. Это не только школа самосовершенствования, но школа истинного духовного воина - воина Сердца.
     Финальная треть книги содержит тридцать шесть коротких сказок, удивительных тем, что это вовсе не сказки. Эпизоды из жизни двух реально существующих городских шаманов содержат только правду и ничего, кроме правды; действительно, я изменила лишь имена героев, воспользовавшись привилегией рассказчика и коллекционера информации. Оба персонажа полностью одобрили такую инициативу, с удовольствием поделились целой вереницей событий, скрывающих в своей мнимой простоте тайные голографические узоры. Эти сказки – наглядная иллюстрация строгого традиционного шаманского кодекса, потому их именно тридцать шесть. 
     Вы перевернёте последнюю страницу, но на этом ваше странствие не закончится. Каким оно будет дальше – только вы знаете, только ваши собственные Хранители вам поведают.

Танцующая Волна – это религия?
Нет – вы можете придерживаться постулатов любой религии, почитая  богов и святых, а можете освободиться от всех  догм. Вы можете даже быть атеистом. И при этом лететь за Танцующей Волной с благодарностью и благоговением.
Танцующая Волна – это учение?
Нет – учение имеет  лидеров и последователей, свою  стройную иерархию, не всегда заметную на первый взгляд. Гуру часто придумывают правила, которые постепенно усложняются и превращаются в забавную игру. А так как любая земная игра строится на конкуренции, появляются победители и побеждённые. Танцующая Волна не победитель и не проигравший. Она не предлагает стать вам кошкой или мышкой, она предлагает вам вернуться к истоку – к Целому.
Танцующая Волна – это мировоззрение?
И да, и нет – через неё можно смотреть на мир, как через цветные стёкла калейдоскопа, но это ещё не значит, что вы увидите то, что окружает вас на самом деле. Дети видят в трубе с пёстрыми осколками куда больше, чем взрослые. Так ли? Или у них просто отличная фантазия? Не стоит спорить, потому что каждый человек прав и неправ одновременно.
Танцующая Волна – это…
Это очень тонкое ощущение глобального творчества, которое не останавливается ни на миг; вы творите, Высшие творят, сотворение мира не прекращается до сих пор. И когда вы чувствуете свой дух соавтором кого-то или чего-то большего, вы превращаетесь в Танцующую Волну. Древний знак «инь-ян» каждому хорошо знаком – на что вы обращаете внимание обычно, когда смотрите на него? На белую часть? На чёрную? На точки, являющиеся зародышами растущей трансформации? Посмотрите на изогнутую линию, грань, разделяющую половины – это и есть Танцующая Волна. Она разделяет и соединяет, она подобна звуковой или световой синусоиде, ею пронизана наша Вселенная и все остальные параллельные миры… Физическая реальность прекрасна тем, что здесь в проявленном состоянии обитает несчётное количество уникальных форм. Но плата за эту уникальность крайне высока. Бодхисаттвы плачут за каждое живое существо, вбирая в свои сострадательные сердца чужую боль, как свою; но их слёзы проливаются не только за боль. Эти чистые души осознают тяжесть платы за уникальность материи: конечность. Только здесь всё имеет начало и конец. Ни одно тело никогда не повторится, ни одна травинка не обретёт зеркального двойника во веки веков. Суть Танцующей Волны – сполна отдать горькие слёзы ограниченности физического бытия и познать новую ступень: уникальность и бесконечность. Одно станет другим. Два становится одним. Каждая часть Целого испытывает на себе мириады комбинаций альтернативных линий. Нет ничего невозможного. Единственная важная битва на Земле – это битва с самим собой. Единственная игра, которая имеет смысл, честная игра без конкурентов и призов, захватывающая игра без правил – Божественная игра с самим собой при полном осознании соавторства с Целым, осознании причастности к продолжающемуся сотворению мира.

     Я хотела бы поблагодарить всех, кто поддерживал меня на пройденном этапе Пути, всех, кто шёл рядом, кто идёт до сих пор, кто пытался помешать и не смог, кто хотел остановить и останавливал – спасибо вам ЗА ВАС. Перечисление столь достойных имён заняло бы не менее десятка страниц, но зачем делать это на бумаге, когда в пространстве давно всё записано? Как я говорю обычно, обращаясь к кому-либо из Высших: «то, что видишь в моём сердце». На изначальном языке это звучит - Дилаанат налам сур. Тех, кто знает и помнит меня – знаю и помню взаимно. С любовью и предельной откровенностью начинаю своё повествование, открывая видимую часть айсберга для истинных духовных искателей. Невидимая будет скрыта до поры. Невидимое однажды подаст знак – как только придёт время.                    

(с) Далия Витта (Аягтай Дали Джая)

Мы разрушаем замок на песке,

Который был неизлечимо болен.

Я линии читаю на руке,

Не находя тебя в своей ладони.

Раскидываю карты под Луной - 

Фанерные ободранные стены,

Прорехи в крыше плачут пустотой,

Ступени холодны и неизменны.

Дрожит фасад в мерцающей воде,

Стоял бы дальше, тихо рассыпался,

Но вопреки накликанной беде

Он даже урагана не дождался.

Его накроет лёгкая волна,

Лишь обнажив уродливый фундамент.

И по закону слабого звена

Мне снится день, когда его не станет.

Когда под чистым небом расстелю

Простор, лишённый этой вехи мелкой.

Я с детства ненавидела подделки...

Да и тебя я больше НЕ ЛЮБЛЮ.

(с) Далия Витта, сентябрь 2012 г

на

Как молитву твержу: лжепророкам не верьте, не надо!

Потеряете всё - и своё, и чужое, и Божье.

Вам добра не испить из бокала смертельного яда,

И не ищут любовь в обещаньях, отравленных ложью.

Их глаза очаруют, их сладкая речь успокоит.

Подставляйте плечо под тавро и узнаете сами,

Почему ваша жизнь и свобода ни цента ни стоит,

И за что вас теперь, не таясь, называют рабами.

Вы проснётесь у них на руках и забудете, кто вы.

Вас накажут, но станете вечно просить наказанья,

Обретая печаль поражения снова и снова,

Принося и себе и другим неземные страданья.

Вас под маскою света убьют и уже не услышат.

Что им боль человеческой сути? Сады наслаждений...

Вы увидите смерть, опускаясь всё ниже и ниже,

Не с колен поднимаясь, но падая вниз на колени.

Я прошу вас, не верьте насмешкам фальшивых пророков,

Даже если надежда блуждает во тьме бездорожья.

Просто вспомните истинный голос родного истока,

И уже не теряйте своё, а тем более - Божье.

(с) Далия Витта, сентябрь 2012 г 

Почему не убежала сразу

По листве осенней без оглядки,

В омуте прищуренного глаза

Разгадав звериные повадки?

Почему настойчиво искала

И найдя, осталась виновата?

Жгли меня, а я не замечала.

Бил набат - не слышала набата.

Почему доверчиво и нежно

Защищала тех, кто был сильнее,

Кто плевал, лениво и небрежно

Мне в лицо в заснеженной аллее?

Всех прощу: предателей и трусов,

Подлецов, неискренних, нахалов

И сотру следы твоих укусов,

От которых сразу не сбежала.

Никогда не сдамся, одолею,

Лист истлеет, старый снег растает.

Всё прощу и всех, уж как сумею...

Лишь тебя Господь пускай прощает.

(с) Далия Витта, сентябрь 2012 г