Когда в августе 2000 года во время прямого включения с борта крейсера «Петр Великий» спецкор телеканала «Россия» Аркадий Мамонтов оговорился, сказав, что корабль находится сейчас около места гибели подлодки «Курск» — не исчезновения, не крушения, а именно гибели, хотя официально к тому моменту гибель «Курска» еще не была подтверждена, шла спасательная операция, — все почему-то сразу поняли, что это не просто оговорка. Таких оговорок просто так не бывает, и наверняка Мамонтов что-то уже знал, просто не имел права говорить об этом вслух, и, как будто случайно перепутав исчезновение и гибель, он то ли единственным доступным ему способом дал понять, что происходит на самом деле, то ли просто проболтался. О том, что лодка погибла и что живых на борту уже не осталось, официально объявили через три, что ли, дня. Почему оговорился Мамонтов, мы, наверное, уже никогда не узнаем — если спрашивать, то только его самого, а в его жизни за эти десять лет было столько «шпионских камней» и прочего, что, скорее всего, уже и сам Мамонтов не вспомнит точно, когда он нарочно врал, а когда ошибался.

2000 год, безусловно, был для России, только что закончившей жить в девяностых, стилеобразующим, и дело совсем не только в начинавшем тогда президентствовать Владимире Путине. Девяностые для страны были годами тотального одиночества, никто — ни бандиты, ни челноки, ни бюджетники, ни пенсионеры — не чувствовал себя тогда частью хоть какой-то человеческой общности, даже семьи. Потребность в самоидентификации, в принадлежности к стране, к нации — это была главная потребность того времени. Отсюда и Путин, отсюда и ошеломительный внекинематографический эффект «Брата-2», вышедшего в том же 2000 году, отсюда и такая реакция на «Курск». Чтобы было понятнее — ну вот 11 годами раньше, в перестроечном 1989 году, буквально такая же трагедия случилась с лодкой «Комсомолец» — но кто-нибудь вспомнит, как реагировало общество на гибель «Комсомольца»? Да никак не реагировало, людей 1989 года интересовали совсем другие вещи, и нашим советским «Титаником» «Комсомолец» не стал. «Курск» — стал, и поведи себя власть в том августе хотя бы чуть-чуть иначе, десятилетие нулевых было бы совсем другим — по крайней мере без той чудовищной трещины между «нами» и «ими», какая существует теперь. Но кто-то чего-то не учел, и символами того августа стали капитан первого ранга Дыгало со скошенным от постоянного вранья взглядом, президент Путин в затянувшемся сочинском отпуске и та самая оговорка телерепортера Мамонтова, которую, очевидно, никто и никогда не разгадает.