25-летний Пётр I, прибыв в Европу, очаровал и немцев с поляками, и голландцев с англичанами, и все госзадачи успешно решил. Экзотическая пышность русского посольства тоже, конечно, сыграла свою роль. В Европу везли бочонки с водкой и икрой, осетрами и мёдом; соболиные меха, золото и бриллианты, а также ювелиров, поваров, трубачей, карликов и… дрессированную обезьяну! 70 великанов-преображенцев, отобранных со всеми строгостями по внешним данным, эту пышность эффектно дополняли, но главными оказались личное обаяние молодого царя и необычная интрига, которую он затеял.

Всем известное инкогнито

Царь прибыл на чужбину инкогнито — под именем бомбардира Петра Михайлова (так он в детстве сам себя называл в своих «потешных» войсках). И на официальных церемониях обычно стоял за спинами послов: своего фаворита генерала Франца Лефорта, генерала Фёдора Головина и думного дьяка Прокофия Возницына. А бывало, норовил затеряться среди 35 волонтёров, взятых для обучения за границей «воинскому поведению и морскому делу». Всю эту таинственность Пётр I задумал ещё на родине. Задолго до отъезда были разосланы письма в европейские столицы с просьбой «не только встретить» его послов с почестями, «но и предоставить им приём, когда они этого попросят». То есть царь притворился, что якобы сам он остаётся дома, а разъезжать по заграницам да казёнными денежками сорить будут его дипломаты. Но шифровки из московских иностранных представительств тут же полетели во все концы Европы, и вышло нечто вроде бесплатной рекламы. Европа застыла в ожидании эксцентричного «царя варваров», который решил затеряться среди 250 человек своего посольства! И это при гигантском росте (2 метра 4 сантиметра) и других особых приметах из ориентировок диппочты: маленькие стопы (39-й размер) при высоком росте, специфические усики, неизменная трость при ходьбе и, наконец, необычное гастрономическое пристрастие — перловка на молоке!
Как бы то ни было, европейцы «шпионские игры» Петра I поддержали. «Мы изображаем, что не знаем о присутствии среди них (русского посольства, — прим. авт.) царя, чтобы не спровоцировать его гнев. В его свите никто не осмеливается об этом говорить под страхом смерти», — писал генерал-губернатор шведской Ливонии Дальберг из Риги. Но в служебном рвении этот генерал явно перестарался. Когда Пётр I стал осматривать рижские укрепления, шведский солдат велел ему убираться и для пущей убедительности пальнул из мушкета над царской головой. Пётр I, по словам французского посла Жана де Меля, «пришёл в ярость, задетый не столько оскорблением его царского величества, сколько нарушением законов гостеприимства». Это был скандал по дипломатическим меркам, правда, единственный за полтора года пребывания посольства за границей. Через несколько лет Пётр I лично пальнет по Риге из орудия со словами: «Господь дал увидеть начало нашего отмщения сему проклятому месту!». Но это будет уже в XVIII веке (во время Северной войны), а тогда, в конце XVII столетия, Пётр I в Европе следует вполне мирному правилу. Оно было написано на латыни на его кольце, с которым царь никогда не расставался, и в переводе означало: «Я — ученик, и мне нужны учителя». В Курляндии, провинции Речи Посполитой, Пётр I осмотрел крепость и потом построил похожую на острове Котлин — Кронштадт. За всю историю мимо этой крепости не проскользнуло ни одно вражеское судно. В Бранденбурге (Германия) царь брал уроки артиллерийского дела у полковника фон Штернфельда, получил сертификат «превосходного бомбардира», а от курфюста Фридриха — «подтверждение древней дружбы» с общей для христиан целью — «борьбы с Турцией». Ведь сначала Пётр I собирался воевать именно с османами, а евроокно рубить через Чёрное море.

«Я — ученик, и мне нужны учителя»

Останавливался царь не во дворцах, а в обычных частных домах и обедал в тавернах типа «Луны и яичницы» или же «Льва с кастрюлей». На церемониях послы представали в парчовых кафтанах с жемчугами, а Пётр I — в зелёной униформе бомбардира. Все знали, кто перед ними, но помалкивали и «величеством» не называли.
Правда, в голландском Заандаме, где царь принялся ходить по канатным фабрикам и мастерским навигационных приборов, задавать вопросы и записывать ответы спецов, маскировка ему не помогла. Простой народ быстро смекнул, что этот великан не кто иной, как главный вельможа из России, слухи о приезде которого ходили по всей Европе. И вскоре Пётр I оказался в кольце зевак, которые прибывали из дальних уголков страны и собирались у его дома. Бургомистр выставил там часовых, а Пётр I лично отвесил затрещину самому назойливому из ротозеев, некоему Корнелиусу, чем ещё больше взбудоражил народ. Толпа радостно возопила: «Браво! Так поступают настоящие рыцари!». Раздосадованный царь уплыл в голландскую столицу и присоединился к своему посольству, а его маленький домик в Заандаме превратился в музей под протекцией короля…
В Амстердаме толпа теснилась по ходу роскошного российского кортежа. Все искали глазами гиганта в форме рядового и шептались, что это, мол, и есть царь. Пётр I охотно участвовал в имитациях морских сражений, аплодировал фейерверкам и зевал в театрах. Но главным для него были судовые верфи. Волонтёров Пётр I послал на разные объекты обучаться плотницкому и парусному ремёслам, а также навигации. Сам же под именем Питера Тиммермана, плотника из Остенбурга, поселился у одного из мастеров и с ним ходил на Ост-Индскую верфь, где, как писал патриарху Адриану, трудился «доброго ради приобретения морского пути», чтобы стать «против врагов имени Иисуса Христа победителями».
Это он всё о Турции. Но вскоре, поняв, что сколотить союз стран против османов маловероятно, гибко переключился на северного противника Швецию с её Балтийским морем для прорубания евроокна. Понял царь это после переговоров в Гааге, как и то, что в Нидерландах он чертежи и расчёты кораблей не получит. Книгопечатание — пожалуйста, охота на китов — извольте, анатомический театр, хирургия — да на здоровье, но не теория судостроения. Зато царь «завербовал» в Голландии больше 800 «искуснейших корабельных плотников» для работы в России, а чертежи кораблей всё равно получил. Только не в Амстердаме, а в Лондоне.

Виват государю

Английский король Вильгельм III прислал Петру I личную яхту, три линейных корабля для сопровождения и настоящую великаншу, у которой Пётр I мог пройти под вытянутой рукой, не наклоняя головы, что его весьма забавляло. Компанию дополнил большой знаток джина, готовый дать фору любому по части пития, лорд Кармартен. Лондонские газеты восторгались, как русские, «не более 20 человек, уничтожили за завтраком полбарана, четверть ягнёнка, 10 кур, 12 цыплят, 3 кварты коньяку, 6 кварт глинтвейну». Видно, за тем столом без помощи друга-лорда не обошлось.
Картинами и скульптурами вместе с коврами и прочей роскошью Кенсингтонского дворца царь не впечатлился, зато увлёкся ветромером и долго его изучал. Далее были Британская академия, Оксфорд, Виндзорский замок, арсенал Вулвич, монетный двор, обсерватория, мастерские, где отливали пушки. Но главным для Петра I, конечно, стала «Доктрина морской архитектуры» из рук её автора — известного кораблестроителя сэра Энтони Дина.
Далее были Австрия и Речь Посполитая, которые даже превзошли по части дружеских изъявлений всю Европу. Небо Вены украсилось латинскими буквами VZPA, что означало «Vivat Zar Petrus Alexiowicz» («Виват царю Петру Алексеевичу!»). А польский король Август Сильный назвал Петра I величайшим из всех здравствующих государей и первым вступил в Северный союз с Россией против Швеции (позже к нему присоединились Дания, Саксония, Голландия, Пруссия). Выходит, коалиция возникла во многом на волне европейских симпатий. Результат известен: создание русского флота, блестящая победа под Полтавой, выход в Балтийское море, строительство новой столицы — красавца Санкт-Петербурга, прорыв экономики по лучшим иностранным технологиям и превращение России в империю. А рубить окно в Европу Пётр I начал именно с этой поездки и во многом благодаря личному обаянию.

Автор: Людмила Макарова

Журнал: Загадки истории №4, январь 2019 года