Кулинарная пустыня?

Продолжать можно бесконечно. Однако внимательный и любящий Булгакова читатель уже обратил внимание, что все приведённые цитаты взяты из двух самых популярных произведений Михаила Афанасьевича. Это повесть «Собачье сердце» и роман «Мастер и Маргарита». И только фраза про ключницу — из пьесы «Иван Васильевич».Как ни странно, именно самые популярные и цитируемые произведения — настоящий гастрономический кладезь. Остальное литературное наследие Булгакова с точки зрения кулинарии является унылой пустыней.

Скажем, в «Записках юного врача» максимум изысканности — шпроты под разведённый спирт. В «Театральном романе» икра и сёмга подаются почему-то не к водке, как положено по канону, а к сладкому чаю. Даже в монументальной «Белой гвардии» вся описанная еда — какая-то издёвка. Мышлаевский пьёт водку то под «вчерашний обмякший огурец», то под банальную селёдку. А коньяк позорно подают с маринованными грибами и вишнёвым вареньем.В «Мастере и Маргарите» другой коленкор. Да, роман начинается с малоаппетитной детали — литераторы Бездомный и Берлиоз пьют тёплую абрикосовую воду, отдающую парикмахерской. Но дальше кулинарный Булгаков настолько щедр, что показывает идеальную трапезу для любого случая жизни.

Завтрак похмельного холостяка? Извольте — эпизод со Стёпой Лиходеевым: «Нарезанный белый хлеб, паюсная икра в вазочке, белые маринованные грибы на тарелочке, что-то в кастрюльке и, наконец, водка в объёмистом графинчике... Открыли кастрюлю — в ней оказались сосиски в томате».

Полноценный семейный обед? Берите пример с председателя жилтоварищества Никанора Босого: «Супруга его принесла из кухни аккуратно нарезанную селёдочку, густо посыпанную зелёным луком... и дымящуюся кастрюлю, при одном взгляде на которую сразу можно было догадаться, что в ней, в гуще огненного борща, находится то, чего вкуснее нет в мире, — мозговая кость».

Ужин в ресторане? Тут пальму первенства держит ресторан Массолита, бывший «Грибоедова»: «Что отварные порционные судачки! А стерлядь, стерлядь в серебристой кастрюльке, стерлядь кусками, переложенными раковыми шейками и свежей икрой? А яйца-кокот с шампиньоновым пюре в чашечках? А филейчики из дроздов вам не нравились? С трюфелями? Перепела по-генуэзски?».

Гастрономический гимн

Особый интерес всегда вызывала ресторанная абракадабра — заказ официанта для кухни «Грибоедова»: «Карский раз! Зубрик два! Фляки господарские!» С первым худо-бедно можно разобраться: это, вероятнее всего, шашлык по-карски (готовится из крупного куска мяса). Загадочный «зубрик» оказался зубровкой — горькой настойкой. Фляки же оставались тайной для всех, кто не был близко знаком с кухней польских соседей. Те пояснили, что flaki по-польски — всего лишь требуха. Но само блюдо — довольно изысканный суп, где говяжьи кишки элегантно сочетаются с душицей, имбирём, мускатным орехом и несколькими видами перца.

Похожие загадки подстерегают любителей литературной кулинарии и в «Собачьем сердце». Вот как профессор Преображенский продолжает фразу о холодных закусках и недорезанных помещиках: «Мало-мальски уважающий себя человек оперирует закусками горячими. А из горячих московских закусок это первая... С этими словами он подцепил что-то, похожее на маленький тёмный хлебик».Эта «первая московская закуска» не даёт покоя уже нескольким поколениям экспертов. Значительная их часть сошлась на том, что это блюдо описано ещё у Гиляровского: «Жареные мозги дымились на чёрном хлебе». Закуска недорогая, но изысканная. Головной и костный телячий мозг перетирался, поджаривался, пропекался со специями и действительно напоминал «хлебики». Впрочем, есть особое мнение повара и кулинарного эксперта Максима Сырникова, который считает, что это рябчики, вернее, жульен из их филе, поданный на крутонах.