В оккупированном немцами прибалтийском портовом городе Либава (Лиепая) военные моряки любили заглядывать в кондитерскую, где заправляла Клара Изельгоф – резидент военно-морской разведки России. Британский историк Гектор Байуотер («Морская разведка и шпионаж 1914-1918 гг.») называл ее Катриной Изельман, а Валентин Пикуль в своем романе «Моонзунд» – Анной Ревельской. Под этим именем она и вошла в историю разведки. Писатель не придумал свою героиню, прообразом её была реальная русская разведчица. Анна Ревельская происходила из русской семьи, владевшей землями в Прибалтике. «Это была обворожительная, цветущая здоровьем женщина, вся в хрустящем ворохе кружев. Губы ее трепетно улыбались, а глаза (ах, какие это были глаза!) оставались слегка печальны», – вот так описывает Клару Изельгоф на первых страницах романа В. Пикуль. Анна не имела ни одного провала, действовала смело и решительно на благо любимой России. Анна Ревельская Говоря об этой русской патриотке, обычно упоминают о трех совершенных ею подвигах. В ноябре 1916 г. эскадра кайзеровского флота за одну ночь лишилась восьмой части всех эсминцев, утраченных в Первую мировую войну. 12 октября 1917 г. немецкая эскадра, безвозвратно потеряв 10 эсминцев и 6 тральщиков у Моонзундского архипелага, 15 кораблей противника получили повреждения. Германский эскадра вышла из вод Рижского залива, так и не сумев захватить Санкт-Петербург, переименованный с началом войны в Петроград. А 17 июня 1941 г. информация, полученная от Анны, помогла спасти от разгрома советский военно-морской флот. В первом случае Анна Ревельская воспользовалась своей привлекательной внешностью и ловко провела влюбленного в нее по уши командира бакового орудия крейсера «Тетис», лейтенанта фон Клауса (в выше упомянутом романе В. Пикуля он - фон Кемпке). Умело сыграв на ревности возлюбленного, она подсунула ему дезинформацию – схему минных постановок Балтийского флота в Финском заливе за 1914 и 1915 годы, планы и карты. Таким путём неприятель получил «беспрепятственные» проходы через Финский залив к Гельсингфорсу, Ревелю и Кронштадту. 10 ноября 1916 года одиннадцать лучших кораблей германского флота покинули Либаву. Вел 10-ю флотилию в обозначенных на картах проходах капитан Виттинг, но немецкие эсминцы попали в ловушку. Вдруг начали раздаваться один за другим взрывы – подорвались два эскадренных миноносца и пошли на дно. На обратном пути подорвались ещё несколько эсминцев. Только три корабля с полностью деморализованными командами сумели вернуться в Либаву. В результате было потоплено 8 из 11 вымпелов, составлявших гордость 10-й флотилии минных крейсеров Германии. Потеря современных, только что спущенных с верфей кораблей оказалась невосполнимой. Угроза с моря для России отодвинулась на неопределенное время. А Клара Изельгоф бесследно исчезла из Либавы. Лейтенант фон Клаус был разжалован в рядовые и отправлен служить в пехоту. 

После февраля 1917 г. связь с Анной была утеряна, но менее чем через год разведчица сообщила ценную информацию, которая помогла спасти Петроград, но уже не царской спецслужбе, а уполномоченному Временного правительства. В конце сентября 1917 г., оставшись без связи, Анна Ревельская обратилась в российское посольство в Стокгольме. Она сообщила военно-морскому атташе России капитану 2-го ранга Сташевскому о подготовке германского флота к крупной операции в районе архипелага Моонзундских островов и о дате её начала. Благодаря этой информации прорыв немецкого флота на Петроград не был неожиданным для русских моряков, они остановили амаду германских кораблей. Немцы отступили с большими потерями и 20 октября отошли из Рижского залива, отказавшись от намерения захватить Петроград.

Почти четверть века, об Анне Ревельской советской разведке ничего не было известно… А накануне гитлеровской агрессии против СССР она обратилась в советское посольство в Берлине с целью сообщить точную дату перехода границы вражескими армиями. Информация о готовящемся наступлении Гитлера, как теперь известно, стекалась в Кремль из разных источников, но от активных действий Сталин воздерживался. Красноармейцам отвечать на «провокации» фашистов было категорически воспрещено. Из-за этого приказа в начале войны прямо на аэродромах была уничтожена большая часть советской авиации, сильно пострадали пехотные части, поредел танковый и артиллерийский парк. Однако военно-морской флот Советского Союза боевых потерь в первые дни войны практически не имел. Но не потому, что морские базы оказались недоступными для асов люфтваффе. Дел в том, что с Анной Ревельской в берлинском посольстве беседовал военно-морской атташе посольства СССР М. Воронцов. Хотя Анна не раскрыла источников своей информации, Воронцову М.А. интуиция подсказывала, что это не провокация – он поверил Ревельской, и данные о дате и времени коварного удара фашистов легли на стол наркома Военно-морского флота Кузнецова Н.Г. Адмирал Кузнецов поверил разведданным Анны Ревельской и принял дополнительные меры предосторожности. За два-три дня до начала операции «Барбаросса» Балтийский, Северный и Черноморский флоты были приведены в состояние повышенной боевой готовности. В результате чего в первую военную ночь ВМФ СССР боевых потерь практически не имел.
В годы Второй мировой войны следы Анны Ревельской затерялись навсегда…