Страшный райончик. Древние колдуны, от которых только несчастья, там на каждом шагу, народ с верхних этажей бросается на проезжую часть, рынки рушатся, на потолках проступают следы гробов, на дискотеках смертоубийство, в туннелях постоянные ДТП и еще полно неприятностей. А все от того, что раньше тут было кладбище и место, где поклонялись не очень хорошей богине Маре. Все эти ужасы подтверждают экстрасенс Геннадий, ведьма Зоя и другие авторитеты.

Район Марьина роща не может похвастаться обилием памятников архитектуры или природными красотами. Его своеобразие в другом: уникальной истории и той необычной репутации, которая сопровождала эти места на протяжении большей части ХХ века.

До второй половины XIX века это действительно была роща, точнее — лесной массив, занимавший обширное пространство между Камер-Коллежским валом и деревней Останкино. В те она считалась традиционным местом народных гуляний.

Такой обычай родился благодаря расположенному здесь Лазаревскому кладбищу. На его территории с незапамятных времен существовал «убогий дом», а точнее – морг для неопознанных трупов. В течение года сюда со всей Москвы свозились неопознанные тела умерших. Всю зиму они лежали в специальных подвалах, на льду. Хоронили их летом, на седьмую неделю после Пасхи, в праздник, называвшийся Семик.

Постепенно возникла традиция: представители низших сословий приходили в этот день на Лазаревское кладбище, чтобы помянуть своих без вести пропавших родственников и знакомых, справедливо полагая, что они могут покоиться именно здесь. С годами скорбный характер этого события забылся, и оно превратилось в шумное гулянье, переместившееся в соседнюю Марьину рощу.

Русский писатель XIX века М. Н. Загоскин в своих очерках, посвященных московской жизни, писал об этом: «Что за удивительная страсть у нашего народа веселиться на кладбищах? Уж не остаток ли это языческих обычаев? Быть может, в старину русский народ любил так же, как и теперь, собираться в известные дни пировать на гробах своих предков и передал этот обычай своим потомкам…»

С годами такие гулянья стали происходить не только в Семик, но и в остальные выходные и праздничные дни. Это было бурное веселье с песнями, хороводами и цыганами. Атмосферу лихого разгула в немалой степени подогревали многочисленные трактиры, расположенные вблизи Камер-Коллежского вала и Бутырской заставы. Помимо низших сословий, сюда в поисках острых ощущений нередко приезжали представители светского общества. Так, история сохранила дату – 19 мая 1828 года. В этот день в Марьиной роще побывал А. С. Пушкин.

В 1851 году через Марьину рощу были проложены пути Николаевской железной дороги. А некоторое время спустя — Виндавской (ныне — Рижской). Красоты здешних мест заметно потускнели. В 1880-х годах остатки Марьиной рощи разбили на участки и продали под застройку.

Район не считался особо престижным. Земля стоила здесь дешево. Поэтому первыми жителями Марьиной рощи стали мелкие торговцы, рабочие окрестных заводов и многочисленные ремесленники — портные, сапожники, граверы, литейщики. Облик Марьиной рощи стремительно менялся. На месте лесных просторов возникали деревянные одноэтажные дома, заборы, палисадники, которые чередовались с кустарными мастерскими и небольшими заводиками.

Далеко не все местные умельцы предпочитали легальные виды бизнеса. Уже в начале ХХ столетия Марьина роща приобрела славу места, где можно легко приобрести поддельные документы или фальшивые ассигнации, сбыть краденое. В лабиринтах узких улочек рядом с домами добропорядочных граждан возникли настоящие воровские притоны.

Именно этот облик Марьиной рощи увековечили в своем романе «Эра милосердия» братья Вайнеры. Еще больше, чем роман, известна его телевизионная версия — «Место встречи изменить нельзя». Большинство ключевых событий этого произведения происходит в Марьиной роще и ее ближайших окрестностях. Свою неудачную засаду соратники Глеба Жеглова устраивают у Верки-модистки, живущей в 7-м проезде Марьиной рощи. Награбленное добро бандиты из «Черной кошки» прячут на задворках товарного двора Рижского вокзала. И, наконец, саму банду арестовывают в подвале продовольственного магазина на Трифоновской улице.

Впрочем, реальная жизнь Марьиной рощи была не столь драматична. Особого разгула преступности здесь не наблюдалось. Местные бандиты предпочитали отправляться на промысел в другие районы Москвы, а заезжие «гастролеры» по понятным причинам обходили эти места стороной. В Марьиной роще 1930 — 1950-х годов текла жизнь обычной московской окраины. Пионеры и пенсионеры гуляли в Детском парке, устроенном в 1934 году на месте того самого Лазаревского кладбища. Здесь же по вечерам собиралась местная молодежь. На танцплощадке, получившей в народе несколько циничное название «на косточках», звучали модные танго и фокстроты.

На обсаженной липами Шереметьевской улице с незапамятных времен находился кинотеатр «Октябрь». Позже, в начале 60-х годов, он «подарил» свое название знаменитому киноконцертному комплексу на Новом Арбате, а сам был переименован в «Горн». Правда, под «пионерским» названием просуществовал недолго. В связи с аварийным состоянием конструкций его закрыли. Но буфет, переоборудованный в пивной бар, продолжал работать. Лишь в конце 60-х годов это любимое многими сооружение развалилось окончательно. Ныне единственное напоминание о нем – заросший деревьями небольшой «пятачок» на углу Шереметьевской улицы и 3-го проезда Марьиной рощи.

Рядом с кинотеатром находилось не менее популярное когда-то учреждение — дровяной склад. Даже в послевоенные годы дома в Марьиной роще отапливались в основном печками, а дровяные сараи были неотъемлемой частью каждого двора. Впрочем, эти сараи использовали не только по прямому назначению. С наступлением весны многие «рощинцы» предпочитали ночевать именно там. Для многих это была единственная возможность отдохнуть от ужасов коммунального быта. Ведь в те годы в одной комнате нередко могли жить по 5-7 человек, представляющих разные поколения одной семьи.

Весна в Марьиной роще была фантастическим временем. Во дворах расцветали яблони, вишни, груши. Столичная окраина мгновенно превращалась в благоухающий бело-розовый сад. Остатки этих фруктовых деревьев можно было обнаружить на пустырях вдоль Шереметьевской улицы вплоть до конца 90-х годов. Пока их окончательно не уничтожили, ради каких-то гигантских, но так и не осуществленных строительных проектов.

В конце 50-х — начале 60-х годов одноэтажные дома начали потихоньку сносить. На их месте появились сначала пятиэтажки, а затем — более современные дома. Тем не менее отдельные островки одноэтажной застройки просуществовали вплоть до Олимпиады 1980 года, когда району окончательно решили придать цивилизованный вид. Примерно в это же время снесли Марьинские бани, известные тем, что воду для них брали не из московского водопровода, а из собственной артезианской скважины. Здешняя вода славилась своей мягкостью, благодаря чему волосы местных красавиц всегда отличались необычайной пышностью.

Памятников прошедшей эпохи в Марьиной роще осталось немного. С некоторыми оговорками к ним можно отнести здание Марьинского универмага — типичный образец советской архитектуры 30-х годов. И, конечно, небольшую церковь в самом конце Шереметьевской улицы. Храм с трогательным названием «Нечаянная радость» был построен на средства местных жителей еще в 1904 году. Он благополучно пережил все потрясения, войны и революции и остался сегодня практически единственным напоминанием о прежней Марьиной роще — легендарном районе, бесследно растворившемся в стремительной потоке времени.

http://tainy.net/13764-yazycheskoe-kapishhe-marina-roshha.html