Когда 14 мая у входа в Босфор двухмачтовый 18-пушечный бриг "Меркурий" оказался зажат двумя самыми крупными и быстроходными линейными кораблями турок 110-пушечным "Селимие" и 74-пушечным "Реал-беем", предстоящего побоища русских ждали не только враги, но и "свои" - на борту "Реала" находилась команда русского фрегата "Рафаил" намедни без боя спустившая Андреевский флаг, чего не было российском флоте до этого никогда.

В компании турецких офицеров пока еще капитан Стройников – позже его разжалуют и сошлют - приготовился наблюдать уничтожение капитана Казарского и его 115 подчиненных. За горизонтом исчезали "Штандарт" и "Орфей", с которыми вместе "Меркурий" сторожил вход в пролив – их уводил от боя капитан-лейтенант Сахновский. У двухмачтового брига не было шансов – ни уйти, ни победить в бою.

Объяснить, что случилось потом, можно только рассказав об экипаже брига-разведчика.

Сын губернского секретаря – "честное имя, Саша, - это единственное, что оставляю тебе в наследство" - гардемарин Александр Казарский уже в 16 лет стал мичманом и усвоил суворовскую "науку побеждать" в ее флотском варианте – там своих учителей хватало.

"На вахте не жди подсказки - оценив обстановку, действуй самостоятельно и решительно; установи взаимопонимание с нижними чинами, в их умении и слаженности - главный успех маневра; старайся разгадать замысел неприятеля и опережай его действия", - говорил уже лейтенанту Казарскому его капитан Скаловский.

Экипаж "Меркурия" постоянно тренировался – до автоматизма действий. Матросы Казарского ставили и убирали паруса за 3-4 минуты – у турок отличным результатом считались 12-15 минут. Его канониры были снайперами. Сто пятнадцать русских моряков – дворян-офицеров и матросов из народа – любили капитана Казарского так, что некоторые из них завещали себя похоронить себя рядом с ним.

Свой вклад в чудесную и страшную победу у Босфора внес еще при строительстве брига полковник Осминин, который при наборе дубового корпуса "Меркурия" применил новаторскую технологию, благодаря которой во время легендарного боя корабль остался на плаву, даже получив огромные повреждения…

Бриг «Меркурий» после победы над двумя турецкими судами. 1848.

© Иван Айвазовский

… Оставшись 14 мая перед огромными – с десятикратным превосходством в артиллерии – турецкими линкорами, капитан Казарский собрал военный совет офицеров. Обсудить варианты смерти. Поручик Прокофьев предложил начать бой, сблизиться с ближайшим линкором и взорваться вместе с ним – и был поддержан единодушно.

Морской устав в таких случаях предписывал посоветоваться с командой. Двумя днями раньше так поступил командир 36-пушечного "Рафаила" Стройников, когда в тумане его судно взяли в кольцо турки – и команда сказала, что не хочет погибать и просит сдать судно. Капитану Казарскому матросы ответили, что исполнят свой долг и будут с ним до конца.

Все переоделись в чистое, помолились и стали по местам. Двадцативосьмилетний капитан у всех на глазах положил свой пистолет перед пороховым погребом. Что делать последнему живому – было ясно, неизвестно только кто им окажется.

Сначала был полный штиль и матросы "Меркурия" гребли стоя - конструкция предусматривала и такое – а ведь шансы брига если и были, то – в маневре, перемещении, уходе от огня и меткой стрельбе в ответ. Капитан велел канонирам снести рангоут и такелаж турок – восемнадцатью малыми пушками.

Через полчаса "Меркурий" пылал – почти 200 турецких пушек шквально разносили его в щепы. Трижды моряки тушили пожар, турки кричали "Сдавайся! Убирай паруса!", русские отстреливались из всего, что стреляло – били из ружей. Контуженного и раненого Казарского закрыл собой от пули один из моряков, другой погиб, заткнув собой пробоину. После 4 часов ада вдруг рухнул рангоут на "Селемие" - канониры "Меркурия" выполнили приказ. Следом то же случилось с "Реалом" - турки не верили в происходящее.

"Неслыханное дело! Мы не могли заставить его сдаться. Он дрался, отступая и маневрируя по всем пра­вилам морской науки так искусно, что, стыдно сказать, мы прекратили сражение, а он со славою продолжал свой путь. Если на свете и существуют герои, чье имя достойно быть начертано золотыми буквами на Храме Славы - то это капитан Казарский и его бриг "Меркурий", - писал позже об этом штурман турецкого "Реал-бея".

… Разбитый, с рваными парусами (133 попадания) и пробоинами в борту (22 попадания), с залитой кровью палубой – бриг со 148 повреждениями в такелаже догнал русскую эскадру на следующий день. Его не ждали, на всех кораблях были приспущены флаги в знак траура, когда накануне смолкла за горизонтом артиллерийская канонада - победа маленького брига казалась невозможной и его похоронили. Однако проститься с почестями пришлось только с четырьмя моряками.

Бриг «Меркурий» ведёт бой с двумя турецкими судами

© Николай Красовский

Выживших победителей наградили: поручику Прокофьеву – орден святого Георгия 4-й степени, другим офицерам – ордена святого Владимира 4-й степени с бантом, нижним чинам - знаки отличия военного ордена и пожизненную пенсию в размере двойного жалования. Капитан Казарский получил орден святого Георгия 4-й степени и право поместить на свой дворянский герб изображение тульского пистолета, из которого должен был грянуть последний выстрел.

Выживших недостойно тоже отметили: капитана Стройникова и его команду, приговоренных трибуналом к смерти, император помиловал, но Стройникова лишили чинов, наград и дворянства, отправили в ссылку; офицеры стали рядовыми; матросов простили.

Николай велел, чтобы имя фрегата-дезертира "Рафаил", который турки переименовали в "Фазли-Аллах" - "Данный Богом" - никогда больше не присваивалось русским кораблям. А также – уничтожить корабль-предатель. После Синопской битвы адмирал Нахимов доложил императору об исполнении: "Воля Вашего Императорского Величества исполнена - фрегат "Рафаил" не существует".

"Мы желаем, дабы память знаменитых заслуг команды брига "Меркурий" никогда во флоте не исчезала, а, переходя из рода в род на вечные времена, служила примером потомству", - повелел Николай, наградил "Меркурий" кормовым Георгиевским флагом и вымпелом, а также распорядился впредь всегда иметь в составе Черноморского флота корабль с таким именем.

Казарский окончил свою жизнь страшно – его отравили. Назначенный в 1831 году флигель-адъютантом императора Николая I, он исполнял самые важные поручения императора и вступал в конфликт с крупнейшими казнокрадами. Умирая, весь почерневший, 36-летний капитан первого ранга прошептал "Мерзавцы погубили меня". За его гробом шел народ с воплями "Убили, погубили нашего благодетеля!"

Александр Иванович похоронен на городском кладбище Николаева, его именем назвали три корабля Черноморского и Балтийского флотов, две улицы - в Севастополе и Николаеве. Памятники капитану Казарскому стоят на пересечении Севастопольского и Нахимовского проспектов в Москве и в городе российской славы Севастополе. Корабля по имени "Меркурий" в Черноморском флоте России нет...

http://www.ridus.ru/news/160099