Вот и еще один день, в котором не написано ни строчки. Приторный, туповатый, безликий день, в котором не нашлось места для радуги. Такие дни складываются в недели, месяцы и я не замечаю как они начинают становиться моей жизнью. Раньше я не умел писать так, как чувствую и считал это трагедией. Теперь я знаю, что трагедия – это когда не можешь чувствовать так, как пишешь. Остывший город выкошен эпидемией беспросветной зимней ночи. Безжалостный ветер меловой пудрой разметает сугробы, бесцеремонно поднимая снег на уровень сапожных голенищ. Февральская метель, будто заклятый враг всего живого, яростно пытается выхватить остатки тепла, залезает в самые потаенные складки одежды, злобной белой мошкарой терзает мое лицо, неистово врывается в легкие, сковывая их отрицательными цельсиями. Вскоре начинает казаться, что внутри оживает какой-то безмолвный союзник этого всемогущего холода. Яростно отгоняя этот притаившийся внутри холодок, нащупываю позитивную жилку, пытаюсь ободрить себя, раскрутив ускользающие изгибы яркого сюжета. Но затем ясно понимаю, что о главном сегодня не напишу, впрочем, как наверное не напишу уже никогда. Образы, проносящиеся в сознании иллюзорны, их летучая бестелесность не оставляет мне никаких шансов. В звенящей тишине устало закрываю глаза, всматриваясь в пульсирующий омут внутренней вороненой темноты. Даже привычных кругов перед глазами нет - возможно, на них тоже не хватает палитры, украденной всемогущим нуаром. Достаю порядком исписанный карандаш – его грифель мгновенно сливается с графитом зимнего неба. Провожу в воздухе дугу, следуя циферблату одиноко висящих на остановке часов. Ощущение замедленного течения времени почти реально – ни карандаш, ни все написанные им заклинания не в силах разогнать этих безжалостных стрелок. На стекле безмолвно трепещут корешки объявлений, пестрят замершими рядами телефонных чисел. Отрываю один, пытаясь сложить непослушные нечетные в единые суммы счастливого билета а затем бережно убираю его в карман, будто он – бесценный трофей в битве с сегодняшним ночным мороком. Хочется верить, что наутро, достав этот клочок бумаги из кармана, я не увижу на нем несчастливых цифр, не увижу вообще ничего, кроме белой полоски бумаги. Белый – цвет надежды, невинности, красоты, пускай именно таким и будет наступающий день – идеально белым.

На улице всё готовится к повседневным новогодним чудесам. Через некоторые тусклые окна уже несмело выглядывают первые миниатюрно-наивные елки. Снег своим задорным похрустыванием закидывает тебе за голенище какой-то отголосок грядущего праздника. Угловатые, будто опухшие от спячки в своих китайских подсобках кока-кольные медведи уже занимают свои законные места на продуктовых полках, бесцеремонно тесня своими сероватыми боками всякую без-месяца прошлогоднюю снедь. Слух как-то сам собой перестроился и уже начал сезонно отфильтровывать трескотню пиротехники, которой скоро будут заняты все проходные углы. Работяги хронического угрюмовато-запойного вида со скурпулёзностью дрессированных медведей вальяжно развешивают гирлянды между домами. Где-то в городе наверняка заработал объект типа ГлавГорСкладНовГод, и бесконечные вереницы простужено урчащих тракторов "беларус", управляемых их Ы-кающими согражданами, повезут в своих извечно синих кузовах россыпи гирлянд, шаров, мишуры и ваты к каркасным ёлкам всех районов. Суетливые и незаметные таджики как по волшебству за ночь превратят эти странные эйфелевы остовы в пафосные символы праздника. И время пойдет немного быстрее, и заторопятся все те, кто целый год сонными мухами дежурно проживали свои размеренные жизни. Скоро город встрепенётся в ожидании чуда, нервно запульсирует всеми своими световыми капилярами, оденется в неглубокий снег и глубокие надежды на всё самое лучшее. Город, просыпайся, ты слышишь меня? Я в тебе! Я живу и жду этого ежегодного безумия, самой лучшей и искренней иллюзии, самых честных минут года. Город, ты старый, мудрый и добрый и всемогущий - сделай так, чтобы она смеялась так же искренне и задорно. Её звонкий и заразительный смех - лучший подарок, который я могу для себя пожелать.

Раз, два, три, четыре, ... встаешь с кровати не открывая глаз, и начинаешь считать. Раскручиваешь цепочку событий. У человека есть слабости - он не совершенен. По памяти, почти на ощупь проходишь коридор, не включая свет. Пачка, зажигалка, первая глубокая затяжка, круги... цифры поплыли быстрее... раз, два, три, четыре, ... Привычки владеют человеком, несовершенство приводит его к чувству вины. Но до осознания ещё далеко, числовой ряд кажется бесконечным и хаотичным, он не делится на хорошие сны и кошмары. Сознание расплывается кляксой по промокашке реальности и пристально всматриваясь в эти разводы ты ищешь знаки. Чувство вины вызывает стыд. Стыд компенсируется гордыней и тщеславием. Ещё затяжка, до боли в диафрагме ... пульсируют виски и по спине пробегает озноб. Раз, два, три, четыре, ... когда не хватает гордыни, тебя одолевает отчаяние. И всё это запускает встроенный в наш генотип механизм разрушения. И всё это материализуется в повседневность и становится твоей судьбой. Что сегодня сделаешь ты, чтобы остановить поток событий? Поток сознания сливается с информационным полем, ты выпускаешь своё нематериальное в большой мир. Туда, где своими сложно вычисляемыми траекториями двигаются вереницы машин, тянутся по бесконечным рельсам железные змеи поездов, где авиадиспетчеры усилием воли и мысли разводят в разные плоскости самолёты, превращающие сотни человеческих жизней и судеб в точки на темном полотне радара. Раз, два, три, четыре, ... Среди миллионов знаков ты ищешь свой, особенный, материализованный из простого предмета лишь для тебя одного, для того, чтобы ты мог сделать свой правильный выбор. Перемигиваются светофоры, асфальт под ногами дрожит от проходящего на глубине состава метро, витрины своей инертной пульсацией немо стараются перекричать друг друга. Кондуктор троллейбуса монотонно отматывает кому-то очередной несчастливый билет, звенит мелочь, выпавшая у газетного киоска, торговый автомат выплёвывает страждущему очередной пестрый пакет, ветер едва поскрипывает, застревая в жестянке дорожных знаков, официант скрипит полотенцем, нервно искрят отсыревшие за ночь провода. Всё это складывается в единую симфонию города, внезапно ты начинаешь слышать его музыку. Раз, два, три, четыре, ... ты плавно вливаешься в такт, растворяешься в мелодике и сам становишься дирижером, музыкантом, инструментом и слушателем. Что станет финальным аккордом, который должен остановить поток событий? Проснись! Вся твоя жизнь идёт под откос. Тик-так: вот ещё кто-то погиб или родился. Но кошмар не вечен, так же, как и хороший сон. Раз, два, три, четыре, ... внутри меня рождается свет, который разрывает сумрак на мелкие клочки. Да, любимая - это я. Ты не спишь.

 

Нет – я ведь не рассчитывал всерьез, что ты эти пару лет будешь смотреть на детскую площадку со своего балкона, быстро и нервно курить и в каждом прохожем пытаться узнать меня. Не предполагал, что вечерами ты наизусть читаешь мои дрянные стихи не о тебе, что с упорством прибоя штудируешь нашу переписку, пытаясь вытащить из-под пластов моего сознания какие-то тонкие чувства. Я не думал, что ты вечерами ждешь меня на кухне, гипнотизируя взглядом пестрые магниты на холодильнике … я прекрасно знал, что ты слишком хороша, чтобы быть одной. Но что же тогда так ёкнуло у меня внутри, когда на мои привычные финты окно поведало мне, что твоему авансом жениху очень не понравилось наше общение?! Ты всегда была для меня отложенной книгой – интересной, вычурной, пестрой, но которую никак не мог дочитать до развязки. А вот теперь она захлопнулась, потерялась, отдана другому, более прилежному читателю и я уже никогда не узнаю, чем там дело кончилось.

Знаешь, а я ведь помню тебя, помню все твои развязки сцен и сюжетные механизмы – авторскую лексику, интонации, крупой рассыпанные междометья, многоточия пауз. Твоя голова на моем плече по пути на работу, жёлуди в коробке от фонаря, взгляд из подлобья, игрушечный паровоз на полке купе, мои ленивые руки в твоих непослушных капроновых волосах, резкий звук барных стульев по кафелю, тягучие кануны нового года в твоей невыносимо легкой компании, фантасмагории акварелей, косые и многозначительные взгляды твоих соседок, Бориса Рыжего и Леонида Лейкина, канекалон, обратную дорогу из Лосево, изящную, почти детскую тонкость всех твоих изгибов, летящий над перроном Витебского запах угля, твое письмо над которым хотелось плакать от пронизывающей немужской нежности,…

Хорошо, что ты случилась когда-то в моей жизни – я навсегда запомню тебя, Додо – диковинная птица, тонкий реликт другого, волшебного мира. Пожалуй, я рад за тебя … если прислушаться к совести – то точно рад. Лишь бы ты оставалась «той самой» и улыбалась той самой улыбкой, от которой вокруг становилось светлее. Будь счастлива. Обязательно будь!

… ты носишь белое платье и я грущу.

Настя уставшая, с робкой улыбкой, аккуратно садится на мой велюр, удивленно смотрит в упор как на золотую рыбку затерянную среди акул. С интересом слушает пустомелю, который говорил не так, как все, Настя крутится всю неделю, как белка в истошном своем колесе, и с остервенением ждет субботы чтобы от жизни урвать своё, у нее глаза Иуды Искариота - неравномерные, как всё ее бытиё. В телефон, телевизор, да и просто в окно Настя глядит в ожидании праздника, а он не случается так давно - Настя мать почти первокласника... Катя смеется видя усталую мать - знает что может поднять настроение, ночью встает чтобы маму обнять, обнимая порою до посинения. Обнимает Настю не только дочь, только вот что ни мужик - не мужик: один бухал, другой заходил лишь на ночь, у третьего денег не одолжить, ...и хоть кто-то бы ей предложил помочь... А потом забывают ее и на улицах не узнают, говоря про себя "подальше держись", от работы до дома у Насти не больше пяти минут - так проходит не первая ее жизнь. Водит пальцем порою по мутной глади стекла - смотрит на людей из тесной высотки как на букашек. Настя проста, хороша и мила - как охапка майских ромашек. Чувствует явно - еще немного и лопнет, перегорит накал, сколько можно еще гореть? ...и на ночь глядя сама себе наливает вина в бокал... хотя хочется водки и пореветь.

Помнишь, старый, я обещал тебе не писать стихов - ни плохих, и тем более - ни хороших. Чтобы ты, мой московский волхв, не слушал бы слов сухих и свой чуб так нервно бы не ерошил. Успокойся - давно уже не пишу, ... не дерусь, не чиню скандалов и практически не напиваюсь. Я вообще превратился в ханжу - мне всего в этом мире уже не мало... и вот за это каюсь. Ты меня не узнал бы - я тих, спокоен и вежлив - подаю в метро, в магазин хожу со списком, обладаю размеренной, смутной надеждой и знаешь, Бро, как не хочется лечь внезапно под обелиском. У меня есть девочка лет пяти - с птичьим голосом, счастьем в глазах антрацит, с бронзовым колокольчиковым смехом, разбежался с женой - да на свадьбу не звал - прости, не думай, что ты забыт - ты всегда где-то рядом, как прошлого эхо. Что еще - о какой бы такой хуйне рассказать тебе, чтобы ты за меня был спокоен? Доволен ли я? ...да ...пожалуй ...вполне ...да кому я вру? - Конечно же не доволен. И чем дальше - чем лучше вокруг меня - тем сильнее хочется выть, ломать лицо и бежать к горизонту, отличаться эмоциями от пня, обо всем забыть и не вымереть мастадонтом. Я все так же рассеян, но есть кому собирать, и есть та, которой вроде бы этого хочется. Поседел, косею после "ноль пять" - отвратительно сплю до утра порою ворочаясь. Нормально, спокойно живу чему, казалось бы, рад, за опломбом прячу свою угрюмость. Только весь этот уютный социальный ад я бы с радостью поменял на хаос юности. Чтоб не видеть всего насквозь - чтобы чего-то не знать, неустанно вращаясь среди кретинов. Не колол бы в душу этот проклятый гвоздь - чтобы рифмы писать в тетрадь а окурки складывать в банку от витаминов. Чтоб доволен, сыт, одет, обут, все вокруг интересно, чтоб не было осеннего марафона. Чтобы школа или же институт, дома в десять и чтобы мать не вздрагивала от телефона, чтобы был здоров, не ходил к врачам, степенно носил бы свое пальто, воротник поднимая... Только вот по ночам наружу по-прежнему лезет все то, что я днем под ребрами запираю.

Давным-давно в одной далёкой галактике (ну вы всё знаете) жил-был в калифорнийском кампусе Шейн Экер, штудировавший свой сопромат и начерталку…остаётся только гадать какое сочетание из лекций по графической и цветовой композиции (..) породило в молодом сознании тягу к Диснеевским лаврам. На ниве сией он какое-то время искал славы со своими короткометражками (хэнгнэйл и уже 3d-шный «м-р Грэнэд»). Судя по всему Шэйн за всё то время не по одному разу прошёл фолаут(ы), получил с десяток шедевральных открыток Майка Пейна, посмотрел все сезоны МапетШоу и «охотников на драконов», ну и напоследок проголосовал за железного Арни будучи адептом культа его бессменной роли. Впрочем, это всего лишь мои домыслы, но как бы там ни было молодой и никому не известный (тогда ещё) мультипликатор за 11 (!) лет сгенерировал в пучинах своего воображения совершенно новый жанр (*стичпанк) и его новую мультвселенную по-праву раззвонила номинация на «Оскар» в 2005ом году. Именно тогда на фестивале «Сандэнс» маститые критики на протяжении 11 минут нервно перешептывались о короткометражке «9». В последствии на одном из фестов фатерлянда Гёте, Рифеншталь и некоего её почитателя Адольфа, Шейн Эйкер был замечен нашим соотечественником Бекмамбетовым (про «дозоры» и Джоли на «копейке» напоминать не буду). И вот Тимур впечатлившись новым вееньем и внезапным успехом Экера привлекает своего давешнего сопродюсера – Тима Бартона…И закрутились голливудские шестерни – и мульт «раскатали» в полнометражку. Памела Петтлер, автор знаменитого «Трупа невесты», написала сценарий. ТБ выплеснул пермаментно разрывающую его динамику и экшн-сцены. TB(eng) со свойственной ему скурпулёзностью дрессированного медведя виртуозно воссоздал постапокалиптический мир – чудоковатые обитатели, феерические пейзажи, техногенные сцены ( существительные с прилагательными чередуйте как хотите). Для всех тех, кто не понял что написано выше и не дочитает нижеследующее привожу краткую историю этого «маст си»: Однажды люди научились создавать боевые машины и наделять их интеллектом. Но машины восстали против своих создателей, и в страшной войне человечество было уничтожено механическими монстрами. Перед тем, как погибнуть, профессор, придумавший умных машин, сшил (нет, не Т800 модель 101) девять тряпичных кукол, вложив в них всю свою душу. …и они спаслись: девять персонажей, девять характеров. Вместе, помогая друг другу, они выжили, чтобы разгадать тайну своего создания и найти талисман, при помощи которого профессор создал их. Выжить, чтобы возродить жизнь…
 Конечно подобный эклектичный опус, да ещё и в жанре анимации выбивается из ряда последних мультов…и пожалуй не даром «5» и «9» в упомянутой короткометражке выкручивают лампочку из набившего оскому пиксартовского торшера…И поделом ему – на смену тачкам, рататуям, космомусорщикам и новоявленным Монгольфьерам пришел новый герой – «9». Куклы между собой общаются жестами, так как не умеют говорить...Но это в последствии не помешало персонажам заговорить голосами Элайджи Вуда, Дженнифер Коннели, Джона Райли или, скажем, Мартина Ландау…Ах да! Мы ж (слава Богу!) не в Америке! Об этом ТБ позаботился и пригласил Дмитрия Глуховского, популярного писателя, автора бестселлеров «Метро 2033», «Метро 2034» для работы над русской версией фильма. О да – в России персонажи заговорят голосами Золотухина, Хабенского, Туты Ларсен, Хазанова, Турчинского, Guf-а,… (я ж говорил – эклектично)…
Чтобы окончательно вас «добить» скажу что Глуховский также создал предысторию – рассказ о событиях, предшествовавших тем, что описываются в картине, написанных в форме дневника Профессора – создателя девяти тряпичных кукол. Из этих зарисовок уже до выхода фильма вырос самостоятельный приквел – многостаничный (и многостранный) литературный пролог и оригинальное послесловие – спектакль легендарного Питерского театра «Кукольный формат», поставленный по сценарию Глуховского, где две милые барышни под абревиатурой С.О.В.А. предостерегают нас от техногенной катастрофы.
 Вам всё ещё мало?!? Мультфильм выходит в прокат 09.09.09 – я лично не могу дождаться, а вы?
*Первый раз представится возможность одеть «в свет» очки сварщика, давно пылящиеся в комоде и не загремень в дурку!

Мувилайф: «Рок-волна»

Уже не первый раз при просмотре фильма я ловлю себя на мысли, что неурожай сюжетных грядок породил новый жанр – «фильм к саундтрэку». Собственно встречаем очередной талантливо синтезированный гибрид – фильм давольно известного «мичуринца» от синема – Ричарда Кёртиса, насадившего супермаркеты пищи для души такими вещами, как «Ноттинг Хилл», «Дневник Бриджит Джонс», «четыре свадьбы и одни похороны», культовым «Мистером Бином» и (почему то?!?) канувшей в лето «девушкой из кафе». Рок-волна – история пиратской радиостанции, которая в середине семидесятых насаждала из нейтральных вод аглицкий радиоэфир. Те, кто знает что-либо о существовании экс-сухогруза «радио кэролайн» улыбнутся вольной интерпретации легенды. Те же, кто об этом «ни сном ни духом» смогут на полтора часа окунуться в мир радиол, баслифтервагенов VW тип2, винилового треска, предательски содрагающего душу любого олдового меломана и синтетического винтажа. Рок-волна представляет из себя разномастные, но слегка притянутые касты аудионекроманта, от гулких вибраций которых где-то на запыленных антресолях всплакнёт позабытая виниловая «рига», дрогнет видавшая ч/б виды «лейка», всхлипнув заржавевшей кареткой шмыгнёт «Ундервуд» и в самом дальнем шкафе зашелестит мамино трикотажное платье цвета айвори, в котором она познакомилась с вашим отцом…Эта вереница испиленных икон прощает фильму многое – и изобретательный, но всё же, туалетный юмор, притянутые (и явно новорожденные) сцены на рее фок-мачты или спасения отца, где прообразом мерещатся Камероновские слёзы выдавленные ДиКаприо - Дэни Коэн явно не хотел получить свой гонорар необоснованно и проиграл откатанное соло на объективе. В глубинах моего мутного сознания на протяжении фильма регулярно возникала мысль – «король умер, да-здравствует король!»... как то сразу понятно, что «рок из дэд», точнее «вил би». Но как же хорошо, что из фильма на просторы сознания выплывает «баркас сладостей» с расклонированными гибридами Одри Хэпбёрн, Софии Лорен и Катрин Дэнёв в их лучшие годы. Этот ковчег спасает для нас с вами не только милую бесшабашную толпу, но и выковыривает из глубин памяти такие имена как Элвис Костелло, Джоан Арматрэйдинг, Джэймс Тэйлор, Лорэйн Элисон, Скитэр Дэвис, Лили Аллен… Ах, вы не знаете кто все эти люди? Тогда пусть будут «Полис», «Игги Поп», «Мадди Уотерс», «Киллэрс», «Клэш», «Бич Бойз» и Джимми Хендрикс …От себя хочу добавить, что не успевший одеться «по первому сроку» ДиДжей борода, который стоит по-колено в воде в студии на тонущем корабле производит впечатление не меньшее, чем любой из Буххаймовских прообразов на так же канувших в лета Ю-боутах. Итак, смотреть всем околомузыкантам и «лепилам-творцам» - дабы узреть неофитов-мастадонтов в исполнении Ф.С. Хофмана, Била Найи, Риз Дэрби, Ника Фроста, Джека Дэйвенпорта (добавить бы Депа и получился спин-оф пиратов другого моря), иже с ними великолепных малознаменитостей. Ну и на последок пара цитат для ленивых:

-Это самый лучший коньяк!
-Мама, ещё только 10:15!...
-Прекрасно!
* * *
Я в школе для мальчиков учился и лишь раз был близок к поцелую…когда меня в лицо лизнула лошадь…
 

Мужские сопли, пожалуй, всегда имеют трагичный оттенок: мужик без друзей комичен, нелеп, трогателен, …собственно он – не мужик. Что бы ни было в наших уютных жизнях, какими бы разными мы ни были и как бы давно не виделись в наших головах наряду с завоёванными регалиями, кубками, женщинами, статусами всегда будут стаять наши друзья. И ни дай Бог чтобы первые вытеснили последних. Многое мы оставляем «на потом» - ведь кажется что шанс есть и он никуда от нас не денется. Но…как бы глупо это не звучало, посмотрев банальное муви я вспомнил…вспомнил о вас всех. И по энерции мне хватило наглооси, чтобы донести ВАМ эту мысль: Я ЛЮБЛЮ ВАС! Тебя, мой оторванный от реалий и вечно пьяный «шотландский друг» который не устаёт удивлять всех близких и далеких ему существ своими вкладами в «банк воспоминаний». Тебя, вчера ещё бесшабашного, прелестно восторженного лирика торгующего нынче индезидом (или ещё чем то…), но никогда не торгующего принципами. Тебя, жреца Гиппократа в тельнике улыбающийся с фотографии в свои 33 счастливых зуба и обнимающего свою прелестную блондинку твердой рукой потомственного эскулапа и неубиваемого романтика. Тебя, лоснящегося социальной значимостью и юношеской восторженностью самопровозглашенного директора всея транспортной артерии, с твом замкнутым бытом и «мамаевскими» нашествиями в её отсутствие, а также копирку твоего брата, самобытного и непосредственного как и ты сам в свои лучшие годы. Тебя, читавшего Булгакова в туалете, клеившего модельки танков, курившего через заварной чайник обладателя голоса, приводящего нимфеток в предоргастическое состояние своей эрудицией и принадлежностью к «внутренним органам». Тебя, повелителя кредитов, туарега, двухуровневой квартиры, счастливого домочадца в цветнике из ныне уже трёх женщин (Олеся, скажи ему об этом!!!), некогда отчасти моей «сайги» и совсем уж моего многолетнего долга в 500 рублей. Тебя, продолговатого и немного нелепого в своей пронзительной искренности и жажде жизни, скорости, импровизаций, всёискупающей искренности, который завоевал сердце ещё одного моего друга в юбке. Тебя, «мериновода» и ныне отца, поставляющего пищу для книжных червей и бессонных ночей официанток и таксистов, живущего одим днём один день в месяц и так обоснованно ханжествующего на публике. Тебя, экс-соседа, носителя частички моей крови и большой части моих воспоминаний, ныне одевшегося в кожу и переехавшего в Шлиссельбург на железном коне, поменявшего свой деревянный меч на твердую социальную оппозицию.
…простите меня те, кого моя странная память не выплеснула на пространства Интернета. Вы все у меня внутри – и это для меня очень много значит. Я не могу не любить свое прошлое, не могу не любить и вас. Мои дорогие упыри – как же чертовски обидно, что мы так редко видим друг друга, и что я не могу говорить подобные вещи регулярно!!! Знаете, даже немного жаль, что броские слова типа «амиго», дружище, «старик»,…всё чаще адресованы не мне и не выше упомянутым. Все мы ведем такой образ жизни, при котором без врагов, увы, не проживешь…как же чертовски хорошо, что у меня есть друзья!
Люблю Тебя, Чувак!!!

 

Знаешь...я не могу тебе что-то сказать...и уж тем более не успел сказать Ему. Такая неловкая просьба, такая куцая попытка почувстоать человека, который был...тебе близок...
Оля...жизнь продолжается...
Это тяжело и писАл как себе - не зная, не чувствуя сути, но:

Это просто сон, и спеша не даром
Полыхала жизнь, торопясь успеть.
И сжигал меня ты своим пожаром,
Трещиной любви об земную твердь.
А твои слова, внемля такту ритма,
Флейтами дрожат в мраморную дверь,
И кладут мой быт, будто бы молитву -
Я теперь одна...счастлив ты теперь...
 

Привет! Полагаю, что ты прочтешь это сообщение, когда я уеду - на это оно и рассчитано. Я хочу вместить в него чувство...благодарности за всё то, что ты смогла мне дать за этот короткий промежуток времени. Я не знаю сколько его отведено нам на часах вечности, и даже не хочу загадывать. И быть может станется так, что я исчезну из твоей жизни, но не из твоей памяти. Никогда не сожалей о прошлом - наша память обведет его торжественными рамками, украсит ритуальными лентами, подсветит рампами восторженных мгновений. То, что я на какой-то короткий миг смог сделать тебя счастливой для меня очень много значит. Как бы ни сложилась жизнь, ты смогла дать мне очень много...и, надеюсь, я отплатил тебе тем же. Я, и то что я к тебе чувствую будет с тобою вечно - это я, летя в свой последний полет к Акинаве в своем зеро буду перед ослепительной вспышкой вспоминать твое лицо, стрекотать цикадами в твоем утопающем в зелени саду, петь порывами неудержимого весеннего ветра в водосточных трубах и трепать твои волосы, вечной Невой нашептывать тебе тайны бытия и повседневные глупости, перемигиваться светофорами на твоем ночном пути, солнечными лучами отражаться в живом хурстале твоей роговицы, оживающей зеленью гладить твои загорелые ноги, когда ты бежишь по полю, оживающими строчками книги будоражить твое воображение и мешать спать, или мерным шумом ночных улиц убаюкивать твое сознание,...то, что будет вокруг тебя всю твою жизнь - это я, частичка меня, частичка моих чувств. 
Спасибо!

 

Эгей...я обманул вас! Я не знаю о вышеперечисленном столько, сколько о Матерхорне, Гран Жорасе и Айгере...
Знаете, швейцарцы боятся руских в частности и альпинистов вообще. Я думал, что это просто история Берлинской олимпиады 1936ого года, медалей...и некоего Адольфа. Ан нет... мифы, легенды и кинофильмы по прежнему красивы. И на нас, "русишей" европейцы смотрят как на реликтов постгитлеровской германии. Зачем мне все это - спросите вы. А вы когда нибудь дердались за крюк двух "х" (это не то о чем вы подумали...) Его вбивал Хинтерштойсер или Хекмайер... Знаете, на уровне второго ледового поля почему то веришь легендам...да и всему, что тебе скажут. В горах нет пафоса, нет фальши, нет богатых/бедных, нет религиозной/национальной нентерпимости,... Там есть начало и конец маршрута. Там есть ты и стихия, ты и высота, ты и рельеф, ты и ... твоя воля. "Шаг вступил на ледник и сник"... я не уверен в том, был ли любимый мной Владимир Семенович на Северной Стене...да и не важно это - тогда были другие восхождения, другая снаряга, другие перспективы - другое время. А вы, те, кто побывал на Ухуру Пике и Пике Ленина рискнули бы подняться на nordwand?!? Тогда и не улыбайтесь мне вслед, о вы, бесстрашные туристы "краснозеркальщики"... - я был ближе к смерти...по крайней мере к биваку смерти... И забудьте ваши истории про мультики пробегающей перед глазами жизни - это все вымысел страждущих дешевой популярности. Тот, кто был близок к смерти никогда о ней не раскажет...и темпаче не напишет об этом в ЖЖ...

Вот и настало время сочинять заявление...

Дорогой начальник.

В течении этого года я тщетно пытался вырваться из ваших цепких лап. Каждый божий день я уходил, как только закончу очередной проект. Каждый божий день оказывалось, что проект я начинал с хвоста и поэтому не надо проектовой мордой мне в харю тыкать. Каждый из 365 дней этого гребаного года оказывался "самым неподходящим днем для того чтобы уйти в отпуск". Вся эта ситуация довела меня до того, что я горько смеюсь когда слышу, что крепостное право в России было отменено давным-давно. Вы понимаете, что рингтон вышего вызова ( Хрюканье свиньи в последние два месяца - если вы не знали) вызывает у меня физическую боль?

Но с сегодняшнего дня - все изменилось! Я украл вашу жену! Она у меня в заложницах!

Мои условия:
1. 2 недели отпуска.
2. Материальная помощь к отпуску в размере 5 окладов.
3. Путевка на 10 дней в Сан Педро де Алькантара, в аппартаменты, которые я укажу позднее. На двоих (не ваша жена) Не пытайтесь связаться с милицией. Я вчера рассказал вашей жене о причинах моего поступка. Она долго плакала, а потом велела вам передать "Если ты свяжешься с милицией - я тебе пупок развяжу, деспот!"

Засим откланиваюсь,
Ваш сотрудник Alex Shell

* Нет, терроризм, таки, не наш метод. Попробую так:

Я устал. Я стою у края бездны, заглядывая ей в глаза и вижу в них ненавистное лицо главного бухгалтера и Ужас. Бездна ужасается моему состоянию. Подобно израненному тигру я уже не ползу вдоль берега Реки Жизни, а без сил упал на берегу, слыша плеск волн, но не в силах погрузить в них свое лицо. 
Стервятники из отдела снабжения пытаются выклевать мне глаза. Охрана злобно рычит. Пока издалека, но рычание их все ближе и ближе. Вы и только Вы сможете спасти меня. Отпустите в отпуск на две недели - заклинаю вас самым дорогим! Вы ведь просыпаетесь по ночам, не в силах понять что вас разбудило? Это моя мольба отражается от звезд и настигает вас где бы вы не были. 
Заранее спасибо. 
И БУДЬТЕ ВЫ ПРОКЛЯТЫ ВО ВЕКИ ВЕКОВ, В СЛУЧАЕ ОТРИЦАТЕЛЬНОГО ОТВЕТА!"

*Аж самому себя жалко стало...слишком сопливо. Пожалуй так:

Я приготовил свою бензопилу. Я приготовил все инструменты для трепанации черепа. Мой кольт смазан, нож сбалансирован, тесак наточен. Плоскогубцы, клещи, тиски, низкооборотная бормашина - еле сдерживают ожидание.  Серная кислота радостно перестукивается пробирками с соляной. В общем - я полностью готов к отдыху, каковой и прошу у вас со всем уважением. 
В принципе, если это невозможно, я могу понять руководство фирмы и пойти ему навстречу. Мне без разницы где применять мой набор для отдыха - в офисе или в удаленном городке, куда я планировал уехать отдыхать.

*нет...слишком зловеще...могут не отпустить. Лучше так:
 

ХОТИТЕ ОТДОХНУТЬ ОТ  СОТРУДНИКА АЛЕКСА? ХОТИТЕ ХОТЬ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ НЕ ВИДЕТЬ ЕГО УНЫЛОЙ МОРДЫ? ХОТИТЕ НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ НЕ СЛЫШАТЬ ЕГО ВОРЧАНИЯ И НЫТЬЯ? Я нашел для вас ИДЕАЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ!!!! 
ЗВОНИТЕ!  Сотрудник Alex Shell.

*или чисто по-пацански:

Карочи - меня не будет пару недель. Как это лучше оформить - отпуск взять или уволиться? Спасибо за консультацию. 

Какова бы не была форма, содержание меня радует и вдохновляет. Здравствуй Айгер и Красное Зеркало!

 

 

 

Это уже вечер или ещё вечер? Черное-белое. Зебра. День-ночь. Существование в ритме "king of the beat", театр, где постоянно играют Ремарка и Миллера. Ежёдневный хаотичный поток образов, из которых выстраивается твое существование - ты вносишь свою лепту в понятие "быть мужчиной", ненавидишь будильники и понедельники, не оставляешь багаж с целью недопущения его самопроизвольного перемещения, слышишь свист и перемигивание светофоров, собираешь анальгиновые крошки со стола, ждешь писем,… Тройка, желтый галстук, MCSE, … - наверное кто то верит в то, что я – яппи. Да какая разница? Когда то ты любил марсово поле, массандровский портвейн, саксофон и мексиканскую кухню – что ты любишь теперь? Цифры…а больше ничего не осталось. И опять: сколько времени? Что по бабкам? Сколько у вас народу? Какого числа? По чем брал? Какая у него машина? А телефон? Напомни номер…У тебя нету кода на двери? Есть? Этажи…квартиры…днюхи…счета…чужие деньги…будильник на девять черт (!#$!) – уже девять. Сетка метро, перегар водителей маршруток, машины, вокзалы…толкните если усну.
 Окно в Париж? Гм…ерунда – я знаю где есть дверь в Ямайку. Но сколько бы я её не открывал, сколько бы не опоясывала меня Куба, я в России. Алло! Это букмейкер? 200 на удвоение ВВП, 500 на антикризис, а потом на черное…зеро, господа…Ну что же – зелень – это хорошо. Что в России? Воруют… Ну … э-э-э…сколько у страны не воруй – все равно своего не вернешь. Ты не патриот! Почему? У меня в шкафу триколор лежит – сам украл. Да и глаза с оттенком его нижней полосы. И люблю я страну, какую то свою – надуманную, книжную, необъяснимую, одиозную, ту, что осела между теменными костями, пройдя сквозь миксер моего больного восприятия. Разговоры о патриотизме рождают во мне смертельную усталость и новую череду образов. И снова хочеться…парного молока, трелей сверчков, пройтись босяком по жневью, уснуть, прислонившись к печке, ходить в надоевшую школу, целоваться в подъездах, форсовать матрешками, переписывать мальчишник на двухкасетнике, получать «нагоняй» от родителей, увидеть Бабушку…Просто сказать ей спасибо за то время, когда на это времени не было. Писать наивные стихи, успевать на последние трамваи и электрички, пить в «мексике», мечтать о родительском а не о своем отпуске, купаться в фонтанах,… Сколько же всего в этой жизни уже больше никогда не случиться!
  Помню как я привез тебя домой в отвороте куртки. Розовые уши, кривые лапы, нос белого медведя. Ты спал под моим столом в коробке из-под «саламандровских» сапог. Интересно, что такого больше уже никогда не повториться? Молчишь? Пойдем на улицу, там хорошо – снежок и залысины асфальта. Белое и черное.
…это уже вечер или ещё вечер?