Коробки черепной критическая масса
День ото дня всё набирает силу.
И тело, очевидно, скоро сдастся
Носить в груди руины Хиросимы.

Мозг раздирает изотоп обманов,
Распад частиц несбыточного счастья.
Цветные сны зачахнут и завянут
Мечты и планы разорвав на части.

Иссякнет сила ждать и сила верить
В руинах планов, в пепелище судеб.
Души моей распахнутые двери
Заколотило то, чего не будет.

Так облученный вспышкой краха чувства
Я сохну, исчезая постепенно.
И сердце щемит от вселенской грусти
Да на висках блестит седая пена.

Я занесен в отверженную касту,
Чьи будни полы, злы, невыносимы,
И тело, очевидно, скоро сдастся
Носить в груди руины Хиросимы.

 

(...два года назад...)



 

Ах, как много выпало снега.
Да как же когти рвать поутру.
Одиноким волком я бегал
И одиноким волком умру.
(Р.А.Я.)

 В том далеком году случилась редкость – молодая бурая волчица ощенилась только одним волчонком. И, вроде бы, все шло как обычно – волчонок рос, познавая окружающий мир. Маленьким несмышленым клубком выбегал он на поляну, замирал и долго смотрел на поющих птиц. Солнце отражалось в каплях утренней росы, в глаза бросались непрошенные солнечные зайчики. Он чихал и птицы вспархивали и улетали, поднимая многоголосый гам. А он стоял на нетвердых еще ногах и чувствовал себя хозяином этого сверкающего, шумящего и такого прекрасного мира. Казалось, он был единственным его хозяином…
 А ближе к ночи густые кроны деревьев окутывали сумраком лесные чертоги. И тогда уставший от ярких дневных впечатлений он ложился рядом с матерью, сворачивался калачиком и, уже засыпая, ощущал какую-то смутную грусть и неясную тревогу. Волчонок часто засыпал с этим чувством, но новый день дарил ему безбрежное море запахов, оттенков и чувств. И яркое пестрое забвение вместо неясной щемящей тоски.
 Первый год его жизни шел быстро, и очень скоро пришло время самостоятельности. Бурая волчица, вырастив его, вернулась в стаю, чтобы быть со всеми. Но он этого не захотел. Тихий панихидальный вой, который часто сопровождал ватагу, всё чаще будил в нем тревогу и сумрачные тени бегущих рядом волков казались ему чем-то чужим и отталкивающим. Он сам выбрал себе такую судьбу. Он стал одиночкой.
 Тогда он еще не осознавал всей колодезной глубины трагизма этого слова. Молодой, рожденный одиноким, он подсознательно чувствовал это бремя, но не мог понять всей его тяжести. Иногда, выбегая на залитый светом луны мшаник, окропленный кровавой брусникой, он смотрел в небо. И нетеплую уже осеннюю ночь пронзал дикий и заунывный вой волка – это был его вой, крик его одинокой души. И когда эхо, шутя, возвращало стократно возвращенный и уже неживой его голос, пелена безысходности застилала его печальные карие глаза. А ноги сами собой несли его прочь от этого страшного лунного света. Позади шелестели листья, недовольно шумел молодой березняк, а он бежал в самую чащу леса к старому, почти иссохшему болоту. Скользя между оконцами его кочек он добегал до склонившейся сосны и заползал под завал валежника, который уже давно опоясывал подгнившее дерево. Нет, он не боялся ничего вокруг, но страх и тоска, казалось, исходили изнутри него самого. А от себя, как известно, не убежать. 
Настойчиво молчаливая луна отражалась в его лоснящейся шерсти. Он клал лапы на морду и засыпал. А наутро был новый день, день полный жизни, света, шума, …и мучительной тоски, отрешенности и чуждости всему этому. 
 В зимних сумерках он иногда выходил на заснеженную дорогу, останавливался и ждал. Его «паленая» морда замирала, глаза застывали и лишь мерно вздымающаяся грудь говорила о том, что в нем теплится жизнь. Так стоял он и ждал припозднившиеся сани. И тогда обезумевшие глаза молодой лошади, почуявшей дикого зверя, «спотыкались» о прямой и пустой взгляд его бездонных зрачков. Он не рычал, не щетинился, не пугал,но именно в этот момент лошадь понимала, перед ней стоит ее смерть. Именно тогда он чувствовал, что сдавливавшая сердце тоска отходит, уступая место врожденным инстинктам. И на чистом белом снегу, отмеченном лишь свежими следами убегающего человека, дымилась живая ещё сизо-красная кровь…
 Было обычное апрельское утро, когда около своего иссохшего болота он увидел Ее. В своей грациозности и изящности повадок он была великолепна. Темная с подпалинами шерсть сияла на ярком, но холодном весеннем солнце. Аккуратная правильная голова трехлетней волчицы была словно выточена из тускло блестевшего мрамора. Настороженные уши подрагивали, плавно, в такт мягких шагов, покачивался прекрасный пушистый хвост. Не зная непонятного человеческого слова «экстерьер» он во всей красе смог оценить ее молодое, лучащееся жизнью тело.
 Прошуршал зазеленевший осинник и она скрылась в чащобе. А он ещё долго стоял, пытаясь насытится тонким запахом её шерсти, смешавшимся с запахом оживающего весеннего леса.
 Ночью снова взошла луна и спугнутые воем птицы взмывали с веток в тускло-синее апрельское небо. Он бродил по лесу ещё много дней, но больше не видел Ее никогда. Изо дня в день посещало его туманное, гнетущее чувство, отражение которого его жертвы перед смертью читали в его глазах. Волк матерел, и все детские отголоски радужности стирались из его памяти. Он привык к луне больше, чем к солнцу. И только всплывающий в памяти профиль волчицы иногда отгонял вязкую, как трясина, тоску.
 Зима сменяла лето, лето - зиму, но в душе его всегда лежал снег отчуждения, одиночества и непонимания. И ему вновь казалось, что ледяная корка внутри него – лишь продолжение наста, которым подернулось болото. Тусклые блики зимнего солнца отражались от снега, слепили глаза и, как будто, прожигали насквозь. Кроны посеребренных снегом деревьев тенями расползались по опушке. Что-то тяжелое вновь ложилось на душу. 
 Внезапно его пронзила острая и опасная, как бритва, мысль. Человек! Вот в чьих глазах я смогу увидеть понимание, прочесть ответ на мой вопрос. Разгадка этого страшного вопроса может таиться лишь рядом с опасностью и угрозой. И лишь человек может быть властен над одиночеством, тоской и печалью. Он должен быть выше всего этого, он поможет найти разгадку…
 О чем он думал, когда бежал прямо на темную, по-зимнему толстую фигуру, стоящую в дверях сторожки? Он думал о красках жизни, которых был лишен, и которые, казалось, стали так возможны и близки. В серых, как осиновая кора, человеческих глазах он хотел увидеть разгадку всех таин одиночества, что так мучило его. Бездонные и блестящие азартом глаза волка ждали ответа. Он знал, что разгадка где-то там, впереди.
Звук щелкнувшего в морозной тишине предохранителя показался ему приветственным и ободряющим. Черные впадины глазниц двустволки отражали загадочную, влекущую пустоту и отголосок страшной тайны. Темная фигура стала огромной, она заслонила собой горизонт. Щелчок курка слился с грохотом выстрела. И этот звук был похож на треск расколотого ореха знаний. 
Слабость брызгами разлилась по всему телу, все вокруг замерло, затихло и опустело. И лишь пронизывающий взгляд всё ещё виднелся в остывающих глазах мертвого волка…
Когда выделанная шкура просохла, лесник попросил жену раскроить ее и сшить меховой жилет. Но жена сказала, что хоть волк и был на редкость крупный, из одной шкуры жилетка явно не выйдет. Мужчина на мгновение задумался, потом, вспомнив что то, вышел в сени и вернулся, неся в руках ещё одну волчью шкуру, редкого мраморно-темного цвета.
 * * * * *
…уже вечером они были вместе…


 

   Первый день весны – воскресение. Символично… Перетруженный за зиму эхолот памяти пора убирать на полку – скоро на смену воспоминаниям придут новые впечатления, дерзкие и яркие, как цирковые шуты. Пернатые колобки воробьиной пряжи обрели настойчивый и оптимистичный голос, отощавшие за зиму городские символы мира словно стряхнули с себя пыльный налёт и стали переливаться всеми цветами палитры. От них не отстаёт робкая ещё радуга, с нотного стана которой зазвенела настойчивым до-диезом весенняя капель. В утренней серости города уже неявно угадываются цвета обновлённых пестрых фасадов – таких однотонных зимой. Нева настойчиво надламывает холестириновые бляхи льда на своих артериях и венах. Многочисленные ангелы и статуи куполов и соборов сменят свои мраморные и позолоченные слёзы на влажный блеск весенней измороси в их мудрых и добрых глазах. Световой день набирает силу – офисным катаржникам удается урвать свой кусочек неяркого солнца не только в обеденный перерыв, но и на пересылках типа «тюрьма рабочая – тюрьма домашняя».

   И в такое, казалось бы заурядное утро я иду среди этих арестантов долга с поднятой вверх головой. Мой взгляд не выискивает больше следов одноглазой ночи на осипших от зимней снежной грязи тротуарах – я смотрю в выцветший ситец дыряво-облачной голубизны неба. Я знаю – ещё немного и сквозь дремлющие лоскуты глиссирующих туч появится первый луч весеннего солнца. Он неизбежно отразится от иссохших за зиму стенок граненого стакана моей души и заиграет необъяснимой логикой фортуны в моих будущих поступках.

...и я впитаю в себя этот первый волшебный луч, улыбнусь городу и тихонько процитирую старика Фридриха: «Это моё утро, брезжит мой день: вставай же, вставай, великий полдень! Так говорил Заратустра и покинул пещеру свою, сияющий и сильный, как утреннее солнце, подымающееся из-за тёмных гор.»

Претупилось перо -
  - может это и к лучшему?
Я совсем не Пьеро,
  Лишь от случая к случаю
Брал я в руки листок,
  Чтоб сказать о желании
Зажигать огонек
  В моём мёртвом сознании.
Почернела тетрадь -
  - Это время берет своё;
Трудно стало мечтать,
  Может из-за неё?
Слишком частые дни
  Для коротких ночей,
Ты спокойно усни,
  Да живи веселей.
Ты не думай о том,
  Что случилось вчера,
Да оставь на потом
  Хоть немного тепла,
Хоть немного любви
  И чуть-чуть доброты,
Ты меня не зови…
  Долго думала ты.  

 

Светик, прости, что приходится прощаться вот так наскоро – письмом. Командировка, о которой я говорил тебе, обрушилась слишком внезапно, на три дня раньше и мне приходится уезжать даже не попрощавшись. Пункт назначения изменился, и это не Панама, как я говорил тебе раньше. Нас посылают в Боготу. Прошу тебя, не переживай! Колумбия – отличная страна, и я даже приятно удивлен тем, что не увижу Панаму. А вот их постоянные перевороты сыграли со мной злую профессиональную шутку. Пойми меня и постарайся не злиться! Я звонил тебе на работу, но телефон был постоянно занят… Адрес я отправлю тебе по прибытию, т. к. пока не знаю его сам. Обязательно вышлю телеграмму или открытку, которые ты так любишь. Надеюсь, что вернувшись домой не застану тебя в объятиях молодого блондина. Будь хорошей девочкой, я скоро вернусь. Целую
твой муж, и, к сожалению журналист
Сергей Семёнов.
12 июля
13:37


12 июля
19:11(Московское время)
Продолжаю вести свой дневник в самолете первый раз. Но это кажется мне реальной альтернативой тупым патриотическим разговорам с послом и его преданным эскортом. В конце концов, я для того я и независимый эксперт, чтоб не стараться поддержать имидж этой нелепой комиссии. И пусть эти креолы, негры, метисы, мулаты и черт знает кто еще перережут друг друга, дерясь за власть в этой вшивой стране. Мне, Сергею Семенову, нет никакого дела до перипетий в столице кофе, бананов и изумрудов. Я н е з а в и с и м ы й эксперт. Хотя, быть может, эта поездка обернется для меня новым и очень интересным знакомством… Как знать? Возможно, я смогу выкроить время, и между написанием опять таки независимых статей и отчетов прогуляюсь по местным барам? До сих пор не одна креолка, которую я узнал на этом континенте, не развеяла миф о темпераменте и страсти женщин Южной Америки. Вспомнить хотя бы горячие губы эквадорской Лауры, или нежные руки Мигелии, с которой мы познакомились в баре в Валенсии. Эти женщины индивидуальны, как отпечатки пальцев, но, в то же время они несут на себе один общий штрих – штрих знойной страсти и жгучего коварства. Хотя я слишком размечтался. Работы будет невпроворот и время, как всегда поджимает и торопит. Ах, если бы только я смог…


12 июля
19:58 (Московское время)
ДОЛЕТЕЛ ТЧК ПОСЕЛИЛИ ГОСТИНИЦЕ ЗПТ СЮДА НЕ НАПИСАТЬ ТЧК НАЗАД ЧЕРЕЗ НЕДЕЛЮ ЗПТ НЕ СКУЧАЙ ЗПТ СКОРО ВЕРНУСЬ ТЧК СЕРГЕЙ ТЧК


12 июля
23:14 (Московское время)
К черту все перипетии этой страны! Россия никогда не сможет понять душу южноамериканца. Их амбиции и менталитет вот уже восемь лет остаются для меня загадкой, биться над которой заставляет меня профессиональный долг. Накупив газет и прочитав, просмотрев по телевизору, прослушав по радио все материалы о перевороте я окончательно запутался. Кто только не насиловал эту страну! Испанцы мыли ноги в святых водах реки Магдалены, американцы вырубали леса Флоренсии, бразильцы убивали Арикских женщин и грабили села Миту. А теперь в двадцатом веке эту страну не могут поделить её же многочисленные короли, президенты и мэры! Господи, как это похоже на Россию!…
Нет, я больше не хочу пачкать страницы своего дневника истеричными впечатлениями. У меня есть еще целая неделя, чтобы разложить все по полочкам. Комиссия сворачивается лишь 19, и я успею насладится всеми прелестями этой приветливой и загадочной страны. Сколько бы я не читал и не писал о ней, мне не представляется возможным понять её. Я решаю устроить вечер отдыха, и объявляю праздник – день покорения мной Боготы. Итак, вперед. Меня ждут музыка согамосских гитар и коктейль Сан-Педро…



Сержио, ты слишком сладко спишь, а я не захотела будить тебя. Милый, ты был бесподобен! Никогда бы не подумала, что русские так хороши в постели. Я поражена сочетанием в тебе интеллекта, красоты и мужского начала. В нашем баре такие люди появляются крайне редко, и пожалуйста, не считай это комплиментом в ответ на ту сумму, которую ты мне заплатил. Если еще раз захочешь меня увидеть, или если вдруг тебе станет одиноко, можешь рассчитывать на меня совершенно бесплатно. Ты найдешь меня в том же баре практически в любое время. Да! Та часть моего эстрадного костюма, которая лежит у тебя на кровати – это мой подарок тебе. Мне кажется, что он будет смотреться бесподобно в сочетании с твоим черным пиджаком.
Надеюсь, до-встречи
Николь.
13.07.


17 июля
11:49(местное время)
Не смотря на бессонные ночи и на разность климатических поясов, я бодр и годов работать без отдыха. Только что послал открытку жене, и даже остается время и желание, чтобы вести дневник. Николь, эта удивительная женщина, смогла рассказать мне о Колумбии за три вечера столько, сколько я сам не узнал бы за всю жизнь. С ней легко, она мила, сексуальна, не требовательна, свободно говорит по-английски. А главное – она жила в Боготе все свои двадцать шесть лет, хотя её отец – американец. Он из Южной Дакоты. Николь – это Афина в постели, Терпсихора в танце, Гера в гневе, Артемида в быту и Минерва в общении. И эта женщина таилась от меня так долго и так далеко! Я нашел её в каком-то пошлом баре! Во-истину, Богота – столица парадоксов.


Николь, прости, что не смог зайти к тебе и попрощаться! Наша комиссия улетает сегодня днем, и я не смогу дождаться вечера, чтобы проститься с тобой. Как бы то ни было, я благодарен тебе за все, что ты для меня сделала. Кстати, твои описания в музее Колумба понравились мне больше, чем нудная речь экскурсовода. Прости, что не поверил в твои знания и пошел туда ещё раз, уже без тебя. Ты была великолепна во всем, и я благодарен судьбе за то, что она позволила мне повстречать тебя. Если бы я не открыл тебя, я бы не открыл Боготу, да и всю Колумбию. Ты – лучшее и самое сильное воспоминание за прошедшую неделю. Быть может, судьба сведет нас опять, а пока прощай и спасибо за твои дневные рассказа и ночные утехи.
P.S. Ты была права. Твой подарок потрясающе сочетается с черным костюмом и добротно накрахмаленной рубашкой. Его яркий узор всегда будет напоминать мне о твоём темпераменте.
Прощай,
Сергей Семенов.
19 июля
16:02 (Местное время)



Светик, я хочу, ниже написанная фраза стала оправданием за неделю моего отсутствия. Я люблю тебя! Можешь гордиться – нож, лежащий в коробке ниже – это настоящий колумбийский кинжал. Это твой обещанный сувенир из Боготы. Надеюсь, он станет символом остроты наших чувств. Твой Сергей
20 июля




----- Original Message -----
From: "Семенов С. И." <s.semenov@geopolicy.ru>
To: "Анисимов Б.Д." <b.anisimovb@geopolicy.ru>
Sent: Friday, July21 11:36 AM
Subject: …убегаю…
Борис Дмитриевич, я вас не застал рабочем месте. В данный момент вынужден отлучиться, в связи со звонком жены и срочной её просьбой приехать домой. Все материалы, собранные мной в ходе командировки, а также полный отчет о проделанной работе прилагаю к данной служебной записке.


Протокол осмотра места происшествия.

21 июля, получив в 12: 52 от дежурного наряда милиции вызов по факту убийства опер группа прибыла на место происшествия по адресу улица Ленина Д. 18 кв.2 Вызов поступил из вышеуказанной квартиры на пульт дежурному оператору в 12:24 .
Дежурным нарядом милиции на месте преступления, без оказания сопротивления, была задержана гражданка Семенова С.В. проживающая по данному адресу. В квартире был обнаружен трупп её мужа, Семенова С.И., лежащий в первой комнате на полу. Комната являлась кабинетом покойного. … Конечности находились в положении, параллельном телу убитого. … Смерть наступила в результате резанного ножевого ранения горла, не совместимого с жизнью. Других видимых повреждений тело не имеет. … На момент первичного осмотра тела убитый был одет в черный костюм, белую рубашку, … Галстук был пропущен в ротовую полость убитого. Конец галстука вынут из ротовой полости через резанную рану горла, послужившую причиной смерти, и свисает вниз примерно на пятнадцать сантиметров. …
Оперуполномоченный Темершов В.Н.
Судмедэксперт Корташев А.А.
Следователь Анисимов П.Л.
Участковый инспектор Гусев А.Д.
21 июля
15:03


Начальнику центрального РУВД
Полковнику Гаврилову Д. С.
Чистосердечное признание
Я, Семенова Светлана Ивановна, 21 июля не пошла на работу, по причине плохого самочувствия. Мой муж, Семенова С.В. находился на работе, и дома я была одна. Муж недавно вернулся из командировки в Боготу (Колумбия), и день после приезда работал над новой статьей. Утром 21 он уехал в редакцию сдавать отработанный материал, а я решила разобрать его чемоданы. В одном из них мною была обнаружена тетрадь, и подумав, что она может быть частью его последних работ я прочла её. Тетрадь оказалась дневником моего мужа, в котором он, бесстыдным образом описывал сцены своей супружеской измены в командировках на протяжении семи последних лет. Я не знала ни о дневнике мужа, ни о том, что он мне систематически изменяет, находясь в командировках. До этого мы жили с ним спокойной и дружной семьей. У меня никогда не возникало даже мысли о том, что он мне не верен. Чтобы успокоиться по мере того, как я читала дневник мужа, я пила что-то спиртное (кажется, это был виски). Дочитав дневник, я в порыве негодования позвонила мужу на работу, и попросила его срочно приехать домой. Когда он приехал, я сказала ему о дневнике. Муж пытался оправдываться, кричать, и ударил меня после того, как я сказала ему что-то по его мнению оскорбительное. Дальнейшие события я плохо помню. Отскочив к мебельной стенке, я увидела нож, который муж привез в качестве подарка из последней поездки. Я схватила нож. Также частично помню момент нашей с ним борьбы и то, как звонила в милицию. Я полностью сознаюсь и раскаиваюсь в содеянном. Прошу учесть, что убийство совершено мной в состоянии аффекта, а также тот факт, что я добровольно сдалась в руки милиции, и согласилась оказать любую помощь следствию.
22 июля.



Отправленно 17 июля
Получено 1 августа
Светик, дорогая! Как видишь, здесь можно сделать открытку из фотографии, и я спешу воспользоваться этой возможностью. Задний план – одна из многочисленных площадей Боготы. Справа – наше посольство, Слева – лучший в Боготе бар “Страсть Креолки”. В центре, как видишь, всего лишь я. Кстати, как тебе мой новый галстук?

Мы часто не хотим их, или, наоборот, желаем очень сильно. Когда они появляются в нашей жизни, это всегда неожиданность. С их появлением наша жизнь расцвечивается новыми красками. Она уже никогда не будет такой, какой была до них.
Мы смеемся над их первыми неуверенными шажками, умиляемся их глупым выражениям лица, потешаемся над их проделками...
Мы с гордостью гуляем с ними, обсуждаем их достоинства и недостатки… Они самое лучшее, что есть у нас. И не дай бог вам усомниться, что это не так.
Они растут, и мы растем вместе с ними. Вскоре мы уже не смыслим своей жизни без них. И удивляемся, как же мы могли раньше жить без них?
Они взрослеют вместе с нами. Они перенимают наши привычки и особенности нашего поведения. Они становятся похожими на нас. Они становятся нами.
Они стареют вместе с нами. Они становятся мудрее.
Но чаще всего они уходят раньше нас. Когда они уходят, только тогда мы понимаем насколько дороги они нам были. И что они были не просто братьями нашими меньшими, нашими домашними любимцами, а они были членами нашей семьи, они были частицами нас.
Когда они уходят, мы остаемся. И с их уходом умирает частичка нашей души. Мы уже никогда не будем такими как прежде.  
 

-Ма-аам! Ну Маааамааааа же!
С террасы, с ободранными коленками и локтями, покинув поверженный суровыми обстоятельствами велосипед, убегая от смеющихся старших пацанов - к окошку, к спасительнуму светящемуся окошку кухни на втором этаже.
- Ма-а-а-аааа-аааааамаааааааа!!!
Занавеска отодвигается, в окне - Мама. Значит все в порядке. Там же сестра старшая выглядывает и смеется, рожицы корчит, но это уже неважно. Мама выглянула, значит никто уже не осмелится, значит никто и ни на что уже не осмелится, значит все в порядке. Пока в окне есть Мама, ничего не может быть не в порядке. Все в порядке.
-Ма-аааааааам.... Я с велика упал. Видишь?? - локти задираются к окну, с целью ошеломить Маму масштабами трагедии. Губы уже не дрожат. Я уже горжусь своими ссадинами и любовно смотрю на них, искренне надеясь, что они не заживут, хотя бы до того момента, пока Мама их сможет поподробнее рассмотреть.
-Господи! Ужас какой! А ну быстро домой иди, бедняга!
И вот тут, он - коронный номер.
-Не-е Мам, я еще погуляю.
И убежать. Потому что все в порядке уже - Мама ужаснулась, мальчишки убежали и не осмелятся, а болит уже приятно даже. Я ведь уже не битый. Я уже - Раненый. И все будет хорошо.

Все Будет В Порядке....

***

-Где ты был?
Ну вот. Нет. НУУ БЛЯДЬ ВОТ! Даже. Вот все было супер. Вот ведь охуительно гуляли. Девки, пиво рекой. Друзья, песни пели. Вот шли по городу старому ночью ввосьмером и орали песни! Люди шарахались, когда видели, потому что.. Ну потому что мы смотримся! Мы! Ввосьмером, пацаны, серьезные, веселые, песни поем...
Девченки смеялись, подпевали тоже. А потом мы вышли к алее. Ну Мам! Которая около памятника свободы! Ну ты знаешь, точно... Ну там асфальтированная дорожка вникуда и липы вдоль. Ну вот. Мы, ввосьмером забрались каждый на свою липу и изображали панд. А потом я Ленку домой провожал. Ну и задержался. Ну ведь так суперски было! Ну Мааа!.... Ну конечно я знаю что уже пять утра почти) Но ведь это так классно Маааам!.... Ну ведь лето же! И Я ведь уже совсем Взрослый!
Мне ведь уже 14... Ну почему ты меня не понимаешь, Мам?... Ведь ты всегда меня понимала. Ведь я всегда мог Все тебе рассказать!... Ну почему сейчас ты не можешь меня понять мамочка?...
Ну почему я не могу сейчас рассказать тебе об этом, Ма?....

-Где ты был?
Яркий свет в прихожей, на фоне, из дверей выглядывает сестра, с подлой усмешкой. Охх, врезать бы ей!...
На Маме красный халат, и глаза у Мамы тоже красные. Она не злится уже. Она просто очень сильно волновалась и сейчас очень рада, что все обошлось. Она задает вопрос, ответ на который она не хочет слышать.

- Где ты был...

***

- А если нет, тогда я не поеду!
- Ну Алешенька ну я не могу все сразу тебе дать... Поехали, погуляем вместе.
- Сама едь! Дура!
........
Ведь на самом-то деле могла дать все.
Что есть это самое "Все" у пятилетнего ребенка?....
Просто Ты пыталась приучить меня к тому, что не бывает Все просто так, что Всего нужно добиваться самому. Ты ведь этому пыталась научить меня, Мама?....
Ты плохо учила, Мам. Несмотря на свой возраст, несмотря на все то, что ты в своей жизни пережила, ты слишком близко к сердцу принимала Мои Желания. Ты не умела отказывать.
Мне ли тебя судить?

Тогда ты решила, что в этот раз все-таки будет по твоему. Ты села в седьмой троллейбус на кольце, когда я обходил дом, делая вид, что ушел домой. И я вышел, когда троллейбус уже тронулся...

Я бежал за троллейбусом как сумасшедший и сопли развевались на ветру. Тогда, как никогда наверное после, я понимал, как я неправ, и Как сильно я хочу сейчас сидеть рядом с тобой и наслаждаться тем, что я имею. И никогда, ни до не после, я не понимал настолько отчетливо, что я Уже не имею на это права....
Я ревел и бежал, сам не понимая зачем. Я прекрасно понимал, что в этой битве принципов я проиграл. И мой бег наверное был признанием моей вины.  Расплатой за каприз, за требования, на которые я права не имел, расплатой за гордость, За "дуру".....

Ты вышла на следующей остановке.
Когда я, хрипя горлом доплелся до остановки, ты уже стояла там, ты обняла меня, как только я подошел настолько близко, чтобы ты смогла меня обнять.  Ты даже не дала мне шанса попросить прощения.
Мы постояли так с минуту, потом сели в следующий троллейбус, поехали в город и Т ы сделала все так, как я того хотел.
Мааааааааамооооочкаааааааааа!!!!!!!.................
Тогда, в пятилетнем умишке, против воли, потив разума сложилось ощущения того, что все-таки Я был прав.
И твой Подарок доброй воли я принял как само собой разумеющееся. Я даже ни разу не сказал спасибо.
Я кажется даже все-таки был чем-то недоволен, когда мы возвращались домой.....

Ты не должна была тогда выходить из троллейбуса, Мамочка.

****

- Ты никуда не пойдешь!
Ты встала в дверях - Маленькая - на полторы головы ниже меня, в том же красном халате, с теми же красными глазами... Та же самая Мама что и четыре года назад. Только прибавилось седых волос, только морщин на лбу прибавилось...
Ты смешно раскинула руки, пытаясь охватить весь дверной проем, вцепилась в обои ногтями. Твои-мои большие карие глаза отважно-беспомощно-умоляюще сверлили мое лицо, кричали:
- Леша! Лешенька! Сыночек!!!! Милый, пожалуйста, не ходи...........
А было Лиго. Иванов день, иначе говоря. И я на самом деле, за гитарой зашел, а Там меня ждала Кодла. Мне 18 было...
И я стоял, с гитарой, покачиваясь, и улыбаясь на маму смотрел...

А потом во мне взыграло пьяное вселюбие и великодушие.
И я решил сделать Маме приятное.
Я сказал.
-Ладно, остаюсь.
На большее без запинок я был неспособен.

Потом я позвонил друзьям и, с усмешкой сказал что не выйду. Мол, "мама бесится".
Кодла уже слышала, что "мама это святое"......
Поэтому поржала, пожалела и посоветовала не перечить.

Я лег спать с чуством человека, совершившего подвиг.

Сестра потом рассказала, как Мама сидела на кафеле возле дверей и не могла встать и спать пойти. Сердце.Корвалолом отпоили, уложили...
Она все повторяла:
"Слава богу."
"Слава богу."

**

Мам... Мамочка...
Сколько еще есть таких моментов? Сколько еще таких споров, ссор, о которых я не вспомнил сейчас и о которых я не вспоминаю совсем?..
Сколько Ты вынесла, Мамочка?...
Откуда, откуда в Твоем обыкновенном, человеческом сердце столько места для Меня?...
Какое гребанное количество восьмых март Ты обошлась без моих цветов, потому что на последние деньги я дарил цветы своим девушкам?...
Мамочка...
У меня еще есть время. У меня еще есть немножко времени - куча времени, чтобы доказать себе, что я имею право называться твоим сыном.
Я еще приду когда-нибудь к тебе, Мам с конвертом, в котором будет вложен билет на кругосветное путешествие со всеми удобствами.
Я знаю, что тебе этого не надо.
Я знаю, что Ты меня любишь просто за то, что я есть.
Но я наверное никогда не смогу с этим смириться.

Я правда - очень сильно люблю тебя, Мам.

Честное слово.

Было лишь воскресенье, и это приходилось знать. Оно короткое, а после будет снова неделя. Она длинная, и Воскресенье тоже будет, но оно всегда короткое. Так что надо спешить. Оно же пролетит и ничего не успеешь. Осень красивые листья бывают недолго, недели две, ну три от силы. Они такие жёлтые, может чуть зелёные или красные. Главное не пропустить момент, когда разноцветные всполохи пробегают по деревьям, создавая дивные картины. А листопад! О-о-о… нет, надо спешить. Когда падают листья надо быть вместе с Осень. Она ведь так Лето провожает. А если не проводишь лето, то останешься в нём, тогда всё пройдёт мимо, и Зимой будет холодно, и она будет раздражать, придётся торопит весну, и получиться, что год прошёл зря. Он смотрел на падающие листья. Любуясь переводил взгляд с одного на другой. Было немного грустно, но очень хорошо, тихо. И ещё он подумал – когда год проходит зря, Любовь не приходит.

Отпусти себя на волю. Один раз. Только раз. И произойдет... Не знаешь что. Не сможешь сказать, нужно ли то, что произойдет. Узнать себя после этого будет сложно. Ты ли это? Сможешь ли ты себя узнать? Улыбнись... На столе бокал, на стенках которого следы твоих губ. На дне – глоток красного вина. Свет красиво преломляется в нем, греет его для твоих губ. Но... ты ушла. Ты смогла уйти, зная, что уход – ошибка. Ты смогла сделать свой шаг от меня. Еще совсем недавно... 19 февраля, вторник. Помнишь? Ты стояла на улице, не зная, что делать. Открыть дверь в мой подъезд? Узнать себя в шагающей женщине прочь? Или стоять дальше, крутя нерешительно в руке вечного своего спутника – мобильный телефон, маленький, блестящий отраженными лучами заходящего солнца. Даже он, всегда говоривший, молчал, ждал, что ты выберешь. Ты открыла дверь в мой подъезд. Но это было 19 февраля. Я наблюдал за тобой, я смотрел на тебя. Улыбнись. Я знал, что ты не верила моим словам. Твои слова даже тогда, да и сейчас, были створкой... захлопнувшейся створкой. Защитной створкой. Створкой фотоаппарата. Нажав на кнопку, ты поняла, что створка уже пошла. Уже скрежет ее заглушал все окружающие звуки. Даже мои слова, пусть и не сказанные, но услышанные тобой. Ты улыбалась, когда уходила. Ты знала, что твои руки так просто не забудут мои. Твои губы долго будут помнить мои. И эту память ты хотела в конце заглушить одним, потом вторым... третьим глотком красного вина. Память жила свой жизнью. Вкус – своей. Память прикосновения – своей. Итожа свое движение к двери горькой усмешкой... Или просто такой мне показалась твоя обычная улыбка. - Помнить – значит не забыть... - Значит, не забыть. Улыбнись! Кто-то решил шутить над столкновением со стеной. «Обними меня небо...» «Раствори меня в свете...» «Ты люби меня только такой...» «Как опять в твоих руках таю...» Ты уже почти открыла дверь, уже почти взялась за ручку, уже... Но потом повернулась. Глаза не поднимались. Смотреть прямо не хватало сил. Казалось, что трещина по земле осязаемо крушит сросшееся пространство. Грохот сзади накатывает, толкает, тянет за руки в стороны. Кривляется, стонет пустота, собравшаяся вокруг, готовая накинуться, наброситься, сразу же, как только прозрачное нечто, связывающее нас в единое целое падет перед расходящейся трещиной внизу. Ноги не двигаются, руки не слушаются, глаза не смотрят... только губы помнят, только губы знают... вкус. И не забудут, даже если трещина, пустота, память разума и рук забудут все. Ты улыбнулась. Открыла и закрыла дверь. За собой. И даже не сказала: «Прощай...» Только сразу стала другой. Смогла стать. Я взял бокал и допил твой глоток. Глоток красного вина. У него был странный вкус. Вкус познания остановки времени. Время застыло. Я поднес руку к глазам. Близко. Было 19.47. Вторник.

Когда то в сцаном детстве я твёрдо верил, что не буду таким, как мои предки. Даже тетрадку вёл - типа "поступки, которые я не буду совершать, когда у меня будут дети". И вот (благо, что это "когда" наконец то настало) нашел я давече эту тетрадку. Ых... в очередной раз подумал, что память - как урна. Она ИЗБИРАТЕЛЬНАЯ. Многое забылось из детства...Слава моей тетрадке! Я тут подытожил и прокоментировал выдержки из неё. Оказывается именно мама УЧИЛА МЕНЯ ЭКСТРАСЕНСОРИКЕ: "одень свитер - я же чувствую, что тебе холодно!" ГЕНЕТИКЕ "это всё у тя от отца!" СТОЙКОСТИ: "Не выйдешь из-за стола, пока не доешь" ОСНОВАМ САМОЛЕЧЕНИЯ: "Если не перестанешь косить глазами - на всю жизнь так останешься" СМЕЛО СМОТРЕТЬ В БУДУЩЕЕ: "Уж погоди, дома я с тобой поговорю!" ПРЕОДОЛЕВАТЬ НЕВОЗМОЖНОЕ: "Закрой рот и ешь суп" ВЕРИТЬ В БОГА: "Молись чтоб эта гадость отстиралась" УВАЖАТЬ ЧУЖОЙ ТРУД: "Если вы собрались переубивать друг друга - идите на улицу, я только что полы вымыла" НЕ ЗАВИДОВАТЬ: "Да в мире миллионы детей, которым не так повезло с родителями, как тебе" И, самое главное: Мама научила меня ВЫСШЕЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ: "Чтоб твои дети были такие же, как ты!" Спасибо тебе за всё, Мама!

Черз мутное марево пыльных стёкол и полвека назад застывшей охры лестничного окна смотрю на бледно-неподвижную майскую ночь. Едва тлеет робкий светлячок сигареты. Отпуск нахлынул внезапно - как иногда может оглушить тишина, если свернуть с забитой трассы на дорогу в лесной чаще. Стою на баррикаде собственной невостребованности и, словно подлого выстрела, жду детского плача. Он какими то одному создателю известными частотами играет на тех струнах души, которые я раньше берёг только для неисписанного листа. Прототипом супероктав оргАна явно был всепронизывающий крик грудного ребёнка. Теперь у прозы жизни появился конкурент и надо шутить, улыбаться, быть сильным, зарабатывать деньги...надо, просто необходимо, быть самым лучшим. А муза - очень ревнивая дама - она требует палитральных впечатлений, пика эмоций. И вот уже в тайне от родных в топку фантазии будто сырые дрова летят обещания. Скоро ты поедешь устилать дно лодки серебристой и вечно простуженной плотвой, ... ещё чуть чуть - и выбирешся в горы, ... немножко потерпи - и будешь сидеть в лесу у костра там, где редкая птица отважится разрезать первобытное покрывало молчания. Оказывается сложно надломить багет повседневности, который обрамил тебя: календарные недели рулонами раскатали прошедший год. Непереносимая легкость бытия, которой я так боялся, с неудержимостью парового катка набирает обороты. И внутри меня что то жалкое, практически исчезнувшее, но неотъемлемое, как пульс, стоит на пути у этого удобного милого и уже привычного монстра. Смотря на неминуемость этого Душевно-Транспортного Проишествия понимаешь, что надо что то делать, судорожно ищешь компромисы, спотыкаешся об ухабы собственного (да и не только) характера, молишся каким то известным только тебе одному богам и...и снова откладываешь решение на завтра. Ведь Они так сладко спят, пусть даже и без тебя. Утро вечера мудреней ...

Тока репатриировался из Красного Села. Ждал маршрутку около ларька с церковной утварью. Помимо цепочек, акробатиков, и крестоносных книжек заметил следующий "прайс" на услуги: ... -сорокоуст - стоко то рэ -общее 3хмесячное пожертвование - 100 рэ -общее полугодовое пожертвование - 180 рэ -общее годовое пожертвование - 300 рэ Ну и кто говорил что у Бога нету скидок?!?

В пятницу видел завораживающую картину: ...у магазина "пятёрочка" два негра разгружали машину с пельменями "снежная страна"...

Алёшка вывернулся из Маминых рук, спрыгнул с колен и, недовольно сопя, побежал в свою комнату. – Ну что она опять спрашивает, сколько мне лет?! Мне уже шесть! Я большой. Я даже умею писать. Вчера нарисовал танк, это потому что бабушка подарила фломастеры. Много. Целую пачку. А Мама спрашивает: «А почему у танка все колёса разного цвета?», - но ведь фломастеры разноцветные! Взрослые вообще ничего не понимают. Вот когда вырасту, я им всё объясню. А то они не слушают, говорят, что маленький. А я уже сам, без стула со стола печенье беру. Алёшка вошёл в комнату. С трепетом взял набор фломастеров и альбом для рисования, скинул тапки и с ногами забрался в кресло. Мальчик открыл альбом и задумался. Ведь серьёзное дело объяснить взрослым как надо жить правильно. Они ведь всегда думают, что намного его умнее. Но они не умнее, просто больше знают. Я думаю, что не надо много знать. Когда много знают, перестают думать, потому становятся глупее. Я вот много думаю, и много узнаю. Они столько не узнают. Но почему не узнают? Глупый этот мир, если его можно весь узнать, когда уже взрослый, но ещё не старый. Я вот задаю им вопросы, но они говорят, что всё знать невозможно. Значит, знают не всё. А почему не узнают? Вот дети правильные, они не знают, но узнают. Вот нам говорят: «Подрастёшь, узнаешь». Конечно узнаю. А раз не отвечают, значит, сами плохо знают, и стесняются признаться. Я раньше тоже стеснялся, когда не знал, но потом передумал и перестал. Зачем, ведь от этого больше знать не станешь. Алёшка стал рисовать кораблик с фиолетовой трубой, из которой шёл сиреневый дым. Эти цвета ему особенно нравились, потому труба была очень большая, а дым заполнил почти всё оставшееся пространство. Мальчик отложил альбом, подпёр кулачком щёку и опять задумался. - Они думают, что раз знают больше, то они лучше. А они не лучше. Они думают, что раз знают, то многое могут. Они серьёзные. Я был у Папы на работе. Меня пустили. Папа клал кирпичи. Я говорю – ерунда, я тоже куличики делаю. А он говорит, что это сложно. А я говорю, что куличики тоже не просто. Он не поверил. Попробовал. Не получилось. Тогда он говорит, что у него дело серьёзное – мне за это деньги платят. Но мне же за красивые куличики тоже дают конфеты или ещё что вкусное. И всё-таки у детей всё правильней устроено. Если что-то не знаем, то узнаём. Если не понимаем, то начинаем понимать. И мы никогда не гордимся и не считаем никого глупее. И мы хотим, чтобы Папа и Мама нас любили и понимали. А они считают нас дурачками. А мы ведь так хотим хорошо жить с ними. И мы ведь их никогда не наказываем, если они нас не поняли, или что-то сделали не так. Алёшка ещё немного поёрзал в кресле и открыл новый лист в альбоме. Взял любимый фломастер. – Так, надо написать Судьбе. Я слышал, что она всем тут заправляет. Я писал один раз Деду-Морозу, помогло, подарил, что я хотел. Только я не знаю где она. Наверное, где-то там, ведь в комнате её нет. Но она обязательно придёт и прочитает. Должна же она знать чего я хочу, иначе, как ей со мною быть! Закончив рассуждения, Алёшка старательно вывел буквы: «Судьба, сделай так, чтобы когда я буду взрослый, то буду как сейчас. Буду всё понимать и узнавать. Сделай так, чтобы знания мне никогда не мешали. Алёшка». ...потом пришла Мама и уложила сынишку спать. Она не обратила внимания на открытый альбом. Дождалась пока Алёшка уснет и тихонько вышла из комнаты. Так же тихонько в комнату вошла Судьба. Прочитала послание и огорчённо прошептала: «Не смогу. Только ты сможешь это. Я помогу тебе. Но, скорее всего, ты обо всём позабудешь и станешь таким же, как и все».

Бухгалтерам на заметку. Если в расходную накладную забить дури и зажечь, то получится неплохой приходный документ.

Стройка счастья, трубы новой жизни,

 Корпуса для завтрашних людей. 

В этом мире каждый будет призван, 

Чтобы строить дом ему и ей. 

Платье белое, неструганные доски, 

Лица радостны, уверенны глаза. 

Сколько пафоса, уверенного лоска, 

Среди грязи, там, где жить нельзя. 

Счастливы они, все те, кто верят 

В будущее, в дом, в любовь, в семью, 

Четким шагом путь их ноги мерят 

В новостройку серую свою. 

Как завидую я этим людям! 

Как хочу я ими быть порой! 

Их уверенность фундаментом здесь будет 

В тот далекий шестьдесят второй.

 

 

Сначала Вам не с кем общаться, у Вас нет сетевых друзей и знакомых...
Вы бессистемно и бессмысленно слоняетесь по сайтам, форумам, чатам и прочим средствам в поисках чего-то такого. Потом Вы обзаводитесь друзьями и знакомыми, начинаете ждать от них писем и писать им бесконечные письма, сначала большие, потом все меньше и меньше ...
Дело в том, что в сети не модно, да и по большому счету не умеют писать большие письма - их просто некому и некогда ни писать, ни читать.
Интернет общение - это некий паровоз, который мчится сквозь время и пространство, и ваше счастье, если вы успели закинуть на него маленький камешек, именуемый «мылом» и успели в ответ получить обратно такой же ....
Если вы будете писать огромные письма, то Паровоз вас дожидаться не будет, и вам придется долго за ним бежать, пытаясь всучить ему ваше послание. Потом Вы все больше и больше погружаетесь в Сеть, тем больше почта отбирает у Вас времени, и с каждым разом все больше и больше ..
А если, Вы не дай бог, сделали интернет своей работой?
* * *
И чего я жду? Отчего волнуюсь? Почему чувствую злость и раздражение?
Что? опять ничего? Опять пустота? Опять никто не пишет.
Что за чертовщина? Может, забыли? Бросили? Нет, постойте как забыли?
Ну, вы что, издеваетесь? Не могут же Вас забыть сразу сотня друзей и знакомых. Далеко от них? Ну и что, что далеко? Современные средства связи давно стерли все границы ... эмейлы, смски и прочие «звонкие» средства связи у нас на вооружении: соскучился - снял трубку, позвонил... Лень позвонить, сел - напиши письмо. Лень писать - выкинь из головы и забудь.
Такое ощущение, что именно последним постулатом и руководствуются знакомые. Черт, что же делать? Самому что ли сесть написать?
И что? будет ли ответ? Нет ответа ....
Теперь я напоминаю курильщиков, которые маются без сигареты на самолетах нашего любимого Аэрофлота, да и на остальных тоже.
Почему же мне так плохо? Почему я не могу спокойно жить без маленького конвертика в своем виртуальном почтовом ящике?
За что, господи, такие мучения?
Люди - пишите письма! Их ждут!
* * *
Когда количество писем, на которые Вам необходимо ответить переваливает за сотню в день, Вы вдруг чувствуете легкость необычайную… Жизнь начинает измеряться в "мылах"… 20, 40, 60 личномыл в день – это норма.
Мозги вдруг проясняются, Вы начинаете мыслить четко и ясно. В прошлое уходят большие многостраничные письма с хорошим литературным языком. Вы начинаете выдергивать из письма цитаты и отвечать на конкретные вопросы, только по сути дела. Обыкновением становится отвечать кратко, односложно, с большим количеством многоточий и смайликов. Производительность Ваша растет, а с ней «освобождается» время. А разве оно освобождается?
Все идет хорошо и замечательно до того момента когда вдруг, в один прекрасный день, Вы обнаруживаете что все, иссяк ручеек, нету никаких писем в почтовом ящике… И не на что реагировать, нечего комментировать, не над чем плакать и смеяться. Все!
Тишина и покой!
Только этого ли ты искал?

Странное состояние.
Хочется и говорить, и молчать.
И стоять, и двигаться.
И думать, и... чувствовать.
Нравится то, что есть: вокруг, в общении, в будущем.
Но пробивает иногда искра. Микромолния.
И вопрос: а что дальше?

Странное состояние.
Такое бывает, когда шел-шел в гору: не легко, но и не трудно, спешить не нужно.
Шел, осматриваясь, останавливаясь, думая, замечая.
Пространство окружающее менялось, изменялся вид справа, слева.
Назад не оглядывался. Да и кто будет оглядываться, когда идешь вверх?
И вот вышел.
Простор. Далекая голубизна неба. Встречный ветер плотным потоком, не жестким, теплым, с дружеским ощущением его похлопывания по спине и рукам.
Стоишь зажмурившись.
Дальше идти некуда, только прыгать.
Смотришь на открывшееся и понимаешь.

Странное состояние.
Понимаешь, что твое движение поглотилось открывшимся простором, и теперь не вспоминается.
А если и вспоминается, то только как часть, как минутное прошлое, как песчинка, растворенная во встречном ветре и отнесенная встречным ветром в состояние вечного покоя - в архив.

Странное состояние - это взвешенное состояние.
Неспокойное состояние. Неустойчивое состояние.
Назад не пойдешь. Остается только делать шаг вперед.
Нет, это не страшно! Не может быть страшно, когда улыбаешься.
Просто это будет уже... другое.

Остается только выбрать момент времени для шага.
Спросить себя...
Оглянуться назад...
Вдохнуть этот плотный встречный ветер...
Улыбнуться.
И...

Мля....тока из магазина вернулся - на обед ходил.
Яфшоке! Стоит у магазина билборд:
"Свежее мясо фермеров Ленобласти"

*Аппетит как то сразу пропал...

Вчера ночью (чтобы не заругали "сознательные") выносил строительный мусор. Видел БОМЖа, который искал бутылки и помойку себе подсвечивал мобильным телефоном.
...времена...