Лучшие советы от Ошо

1. Люди принимают всё так серьезно, что это становится обузой для них. Учитесь больше смеяться. По мне, смех так же свят, как и молитва.

 2. Каждое действие ведет к немедленному результату. Просто будьте бдительны и наблюдайте. Зрелый человек — тот, кто наблюдал себя и нашел, что для него правильно и неправильно; что хорошо и что плохо.

И благодаря тому, что он нашел это сам, у него есть огромный авторитет: даже если весь Мир будет говорить что-то другое, для него ничего не изменится. У него есть собственный опыт, на который он может опираться, и этого достаточно.

 3. Все мы уникальны. Никогда ни у кого не спрашивайте, что правильно, а что неправильно. Жизнь — эксперимент, в ходе которого следует выяснить, что правильно, что неправильно. Иногда, может быть, вы поступите неправильно, но это даст соответствующий опыт, от которого вы тут же получите пользу.

 4. Бывают моменты, когда Бог приходит и стучится в вашу дверь. Это и есть любовь – Бог, стучащийся в вашу дверь. Через женщину, через мужчину, через ребёнка, через любовь, через цветок, через закат или рассвет... Бог может стучаться миллионами разных способов.

 5. Желание быть необычным - это очень обычное желание.
Расслабиться и быть обычным - по-настоящему необычно.

 6. Жизнь — это тайна. Ее нельзя предсказать. Но есть многие люди, которым хотелось бы жить предсказуемой жизнью, потому что тогда не было бы страха. Все было бы определено, не было бы сомнений ни в чем.

Но будет ли тогда возможность для роста? Если не будет риска, разве вы сможете расти? Если не будет опасности, разве вы сможете упрочить свое сознание? Если не будет возможности того, что вы отклонитесь, разве вы можете идти по правильному пути? Если не будет альтернативы дьявола, разве будет возможность достижения Бога?

 7. Сначала станьте уединенным. Сначала начните получать удовольствие от самого себя. Сначала станьте таким подлинно счастливым, что не будет иметь никакого значения, если никто и не придет к вам; вы полны, переполнены. Если никто и не постучится в вашу дверь, то все равно все в порядке — вы ничего не упускаете. Вы и не ждете, что кто-то придет и постучит в вашу дверь.

Вы дома. Если кто-то придет к вам - хорошо, прекрасно. Если никто не придет - тоже хорошо и прекрасно. Тогда вы можете идти на отношения с другими. Теперь вы можете делать это как хозяин, а не как раб, как император, а не как нищий.

 8. Если ты богат, не думай об этом, если ты беден - не принимай свою бедность всерьез. Если ты способен жить в мире, помня о том, что мир - это только спектакль, ты будешь свободным, тебя не коснутся страдания. Страдания - результат серьезного отношения к жизни; блаженство - результат игры. Воспринимай жизнь как игру, радуйся ей.

 9. Смелость - это движение в неизвестное, вне зависимости от всех страхов. Смелость - это не бесстрашие. Бесстрашие случается когда вы становитесь все смелее и смелее. Это высшее переживание смелости - Бесстрашие; смелость ставшая абсолютной. Но в самом начале разница между трусом и смельчаком не так уж велика.

Единственное различие в том, что трус слушает свои страхи и следует им, а смельчак оставляет их в стороне и движется дальше. Смельчак идет в неизвестное несмотря на все страхи.

 10. Вы меняетесь каждый момент. Вы — река. Сегодня она течет в одном направлении и климате. Завтра — в другом. Я ни разу не видел одного и того же лица дважды. Оно меняется. Оно постоянно меняется. Но надо иметь проницательные глаза, чтобы это видеть. Иначе опускается пыль, и все становится старым; кажется, что все уже было.

Решает отношение. Слушайте сознательнее. Пробудите себя. Когда чувствуете, что вам надоело, лягните себя как следует. Себя, а не другого — лягните. Откройте глаза. Пробудитесь. Слушайте снова.

Про дуру бесполезную...| В стихах и в прозе...

Поль Мориа - История любви

У меня жена некрасивая, Мужики ей не смотрят во след, Бесполезная дура ворчливая, - Поделился со мною сосед.- А я, грешен, люблю молодушек, Да красивых, чтоб в самом соку, Сколь намял я пуховых подушек На своем не коротком веку!... А жены я всегда стыдился, Я-то лучше ее, это факт!. Только вскоре сосед свалился С диагнозом страшным инфаркт. И вот эта самая дурочка, Та, которой стыдился сосед. Ему варит бульон из курочки, Носит фрукты, кефир и омлет.

Банку сока взяла виноградного, Поит с ложечки, словно дитя. И жалеет его, ненаглядного: Ты умрешь, так умру и я. Моет ноги ему, болезному, Даже бреет его сама, Вот такая вот бесполезная Некрасивая дура - жена. Оклемавшись, шепнул на ушко мне Мой сосед: Не жена, а клад! А те бабы, ну что с подушками, - Бесполезные дуры. Факт! Источник

Комментарий в стихах Таисии Олеговны Кучиной

Жена хоть и некрасива.. Сосед любит без ума.. Средь друзей своих стыдился.. Но спокоен был он..да.. Ведь жена его так любит.. Он спокоен..ведь никто.. Её душу не замутит.. И не соблазнит ещё.. Умный муж..сравнить хотел.. И молодушек имел.. На своих подушках мял.. Ну, а в жёны их не взял..

А когда свалил `инфаркт`.. Жена выходила..Факт.. И сказал сосед тогда.. Клад какой..его жена .. Любит он дуру-жену бесполезную.. Ублажает порой ночной .. Лаской нежной своей безбрежною.. Что не дарит такой другой.. А она была вся в счастье.. Что смогла помочь ему.. О молодушках не знала. Честь.. хвала в этом ему..

Мутации растительного мира на Фукусиме

Одним из последствий аварии на японской АЭС «Фукусима-1″ в 2011 году стали растения-мутанты - результат генной мутации

Читать далее...

Вестник "ЗДОРОВЫЙ ОБРАЗ ЖИЗНИ" ("ЗОЖ"), все номера с 1998г

Серия сообщений "Здоровье":

Часть 1 - ДОМАШНИЙ ЛЕЧЕБНИК. Лечимся травами и народными средствами.
Часть 2 - "ЗОЛОТОЕ МОЛОКО" для сосудов!
...
Часть 15 - 100 лучших лекарств на все случаи жизни
Часть 16 - 33 СОВЕТА ДЛЯ КРАСОТЫ ОДНОЙ СТРОКОЙ
Часть 17 - Вестник "ЗДОРОВЫЙ ОБРАЗ ЖИЗНИ" ("ЗОЖ"), все номера с 1998г

ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ О РОЛИ ЖЕГЛОВА В ФИЛЬМЕ "МЕСТО ВСТРЕЧИ ИЗМЕНИТЬ НЕЛЬЗЯ"

Владимир Высоцкий очень мало рассказывал о своей роли Жеглова в фильме "Место встречи изменить нельзя". Но сохранилось интервью, данное Высоцким корреспонденту Всесоюзного радио И. Шестаковой 8 января 1980 года за кулисами Театра на Таганке во время "Гамлета".

Читать далее...

Мужик и черт загадка-задачка))))



Жил бедный мужик. Семья у него большая была, а добытки малые. Трудно им было.
Шел однажды мужик по лесу с хворостом и думал: «Надоела нищета! В кармане всего несколько грошей медных, да и их сейчас купцу надо отдавать. Как это у купцов бывает, что на все деньги у них еще деньги прибавляются? Глядишь, на рубль засчитает он два рубля, а на два — еще четыре, а на четыре — еще восемь, все богатеет да богатеет… Вот и мне бы так! Из денег, что у меня есть в кармане- пускай бы сделалось сейчас вдвое больше, а потом из этих — опять вдвое больше, и так дальше пошло бы увеличиваться… Скоро и я богатым стал бы… Так нет! Не видать счастья такого! Никто не поможет. Хоть бы черт какой помог…»

Только успел мужик подумать об этом, смотрит, а черт тут как тут.
— Что ж, — говорит, — мужичок, если хочешь, помогу. Мне это не трудно. Когда ты перейдешь вот этот мост через речку, будет у тебя денег вдвое больше, чем есть сейчас. Когда перейдешь назад через мост — то они опять удвоятся. И каждый раз, как будешь переходить через мост, деньги у тебя будут удваиваться.

— Ой ли? — не верит мужик.
— Мое слово верное, — говорит черт. — Только заключаем договор! За то, что я тебе помогаю, ты каждый раз, как перейдешь мост, отдаешь мне 24 копейки. Если не будешь отдавать, то ничего не получится.
Мужик подумал и согласился.

Перешел он один раз через мост, пересчитал деньги.
Точно – в 2 раза больше! Бросил черту 24 копейки.

Перешел второй раз через мост и опять посчитал – больше в 2 раза.
Отсчитал причитающиеся 24 копейки черту.

Третий раз перешел. Денег снова стало в 2 раза больше, но оказалось их ровнёхонько 24 копейки,
которые пришлось полностью отдать черту по уговору.

Забрал черт эти деньги, захохотал и ушел. Мужик кинулся туда-сюда. А нет ни денег, ни черта.
Сколько было денег у мужика перед встречей с чертом?

Задачка не трудная, так что развлекитесь, подумайте))

Таинственная экспедиция Барченко

"Включите музыку..."

В 1921 году по заданию руководителя Института мозга Владимира Бехтерева Александр Барченко отправился в район Сейдозера для изучения загадочного заболевания «мерячения». Разобраться с заболеванием руководителю Лаборатории нейроэнергетики не удалось. Зато он обнаружил на Кольском полуострове остатки странных сооружений и вход в подземный лабиринт, защищенный от незваных гостей какими-то психотропными полями.

Виртуальная прогулка(перепост)

Любителей виртуальных прогулок приглашаю в Санкт-Петербург. Нажимаем на ПОСМОТРЕТЬ. На сайте кликаем на нужную панораму, дожидаемся загрузки и смотрим. Управление- зажатой левой кнопкой мышки водим по экрану с панорамой. ПОСМОТРЕТЬ здесь ещё похожие прогулки Рамочка от Егоровой Татьяны

Код поста для Mail.ru здесь

Как и почему Познер и Эрнст уничтожили передачу Капицы

ЗАКРЫТИЕ ПРОГРАММЫ «ОЧЕВИДНОЕ — НЕВЕРОЯТНОЕ». Как и почему Познер и Эрнст уничтожили передачу Капицы

«…Первый канал требовал, чтобы я, во-первых, громил советскую науку и, во-вторых, не возражал против всякой лженауки. Я отказался категорически. Тогда меня выгнали оттуда.

— Просто так поставили вопрос ребром?

— Именно так. Циничными они были.

— Молодёжь, которая пришла на телевидение?

— Да, новое руководство. Какие у них были политические установки, можно видеть по результатам их деятельности. Это интеллектуальный разгром России. Иначе я характеризовать их деятельность не могу.

— Ну да, ведь ваша передача не была политизирована.

— Я не служил ни тогда, ни сегодня никому, кроме интересов дела. Я же был беспартийным ко всему. Хотя это была высшая номенклатура нашей пропаганды и утверждалась на самом высоком уровне.
Читать далее...

Просмотр залов в 3 002 музеях

Серия сообщений "Виртуальные экскурсии":

Часть 1 - Виртуальный тур по Государственному музею-заповеднику «Царское Село»!
Часть 2 - Виртуальная экскурсия по Одессе.
...
Часть 17 - Сайты - путешествия
Часть 18 - Сферические панорамы
Часть 19 - Просмотр залов в 3 002 музеях

Традиции и порядки разных стран, ломающие шаблон

В каждой стране и по сей день есть традиции и нормы вежливости, которые иногда могут быть понятны только «своим». 

Читать далее...

Завещание Леонида Броневого: Не смейте тосковать по советскому аду

Завещание Леонида Броневого: Не смейте тосковать по советскому аду

 

Российский актер ненавидел Гитлера, но считал, что Сталин еще хуже.

9 декабря не стало Леонида Броневого. Известный актер скончался в больнице после тяжелой болезни. Ему было 88 лет.

Он считал, что «талант — это чувство меры, значит, и в том, сколько жить, надо меру знать», а еще предостерегал от ностальгии по сталинским временам.

Предлагаем вашему вниманию отрывки из интервью, которое актер дал в 2014 году «Бульвару Гордона».

«Все, что в Советском Союзе происходило, даже в самых страшных не описано сказках — это жуткий, абсурдный, затянувшийся на 70 лет фильм ужасов: настолько тяжелый, что мы до сих пор от просмотра его не отошли и ни к какой другой картинке привыкнуть не можем. Вы только внимание обратите: сколько о зверствах в сталинских лагерях известно, о баржах, которые вместе с инакомыслящими затапливали, о расстрелах прямо на рабочих местах, о миллионах сирот — детей врагов народа, а поди ж ты, находятся те, кто Волгоград вновь хотят Сталинградом назвать или на митинги компартии выходят, которую Ельцин лишь потому, что водка помешала, не запретил, и кричат: «Ста-лин! Ста-лин!». Дураки, вы хоть знаете, что кричите?

Я страшную вещь скажу: даже Гитлер и то лучше Сталина! Да-да, и хотя Гитлера я ненавижу, уважаю на полграмма больше, потому что он хотя бы своих, немцев, почти не трогал, а этот косил всех подряд: и осетин, и грузин, и русских, и украинцев...

Как чувствовал, что спустя десятилетия отыщется такой, как Зюганов, способный многомиллионному народу доказывать, что Сталин дороже и ценнее Пушкина, потому что сделал больше...

Я хотел быть услышанным! О том, как система, которую мы до сих пор воспеваем и восхваляем, травила людей (в лучшем случае — убивала, в худшем — убивать заставляла других), не просто напоминать нужно — необходимо! Чтобы не было к ней возврата, чтобы даже мысли такой ни в одной голове не возникало, что там, в том времени, хорошо было! — ну что хорошего может быть, когда полстраны сидит, а полстраны сажает?

Те, кто сажал, кстати, еще живы — это те, кто сидел, почти вымерли, а я, чье детство испоганено было, чье место рождения — прекраснейший Киев — отравлено и намертво с воспоминаниями о том связано, как разбросали нашу семью по всему Союзу (отец на Колыме лес валил, мать по городам и весям скиталась, я по миру пошел голоштанником), всегда говорил и говорить буду: не смейте, не смейте тосковать по аду — помнить нужно добро, а не зло!

Все наши беды, между прочим, от того, что добра мы не помним. Например, что получили за эту Победу те, кто воевал, кому они в результате нужны? Лет семь или 10 назад по телевизору сюжеты, снятые в России и Германии, показали: лежит старый наш фронтовик, без ног, в каком-то у закопченном, рядом страшные, уродливые протезы валяются (кто только их сделал?), и потом — Мюнхен, уютный домик, клумбы с цветами, дорожки песочные... По одной из них к своему «мерседесу» старичок бодро шагает — бывший солдат вермахта: в жизни не скажешь, что обеих ног у него нет! Так кто победил, спрашивается, мы или они? Или наш товарищ Сталин и все последующие товарищи и господа, которым абсолютно наплевать на то, что кто-то здоровье на войне потерял, чтобы они разъезжали сейчас в дорогих машинах и часы за сотни тысяч долларов себе выбирали?

Нас, оборванцев, голодных, вшивых, сирых и убогих, в военные годы в республиках Средней Азии приютили. Узбеки, казахи, таджики пускали эвакуированных под крыши своих домов, последней лепешкой с ними делились, а теперь в Москве их детей и внуков за людей не считают, да и в Киеве, я уверен, едва завидев, брезгливо фыркают и этим унизительным словом «гастарбайтеры» обзывают. А почему бы русским — я спрашиваю — с «гастарбайтерами» за помощь эвакуированным не рассчитаться, компенсацию не выплатить — из нефтяных денег? Неужели они на нас тогда не потратились, или кто-то считает, что подметать улицы и штукатурить стены — единственное, на что «гастарбайтеры» эти годятся? Если так, то мы, победители, ничуть не лучше нацистов, деливших нации на высшие и низшие, — достойные дети отца народов, как ни крути...

Раздавать советы, как жить, права я не имею — в конце концов, и сам этого не знаю. Любой и каждый может упрекнуть меня в том, что получал в СССР премии, награды и звания, что отец мой одним из самых жестоких следователей киевского ОГПУ был, садистски людей допрашивал, деньги и показания выбивал... Ни пройденный путь, ни свою биографию я изменить не могу, но убежден, что в прошлое возвращаться нельзя, и ни один орден, ни одно в мире благо одной-единственной слезинки обиженного тобой человека не стоит.

Если меня услышали и поняли остальные, значит, все было не зря — наша встреча, беседа, да и сама жизнь...

«Я не знаю, где раньше концлагеря начались — у нас или в Германии?»

Став красногвардейцем, один из братьев во время уличного боя в одиночку пошел на вражеский броневик, прикрывавший вокзал. Машину парень подбил и уничтожил, но сам при этом погиб — с тех пор родных героя в Одессе стали называть «броневыми» или «бронированными», и прозвище это так плотно, можно сказать, намертво к ним приклеилось, что вскоре заменило Факторовичам фамилию. Что ж, может, это и к лучшему: впоследствии оба брата покойного поступили на службу в органы внутренних дел, и новые документы помогли скрыть тот факт, что их сестра эмигрировала в Америку, однако не защитили: когда в Украине начались репрессии и связанная с ними напрямую чистка аппарата, одного из них попросту застрелили, а второго — отца будущего актера — приговорили к 10 годам лагерей и отправили в Сибирь валить лес.

В связи с этим детство для Лени Броневого закончилось в восемь с половиной: подававший надежды скрипач из обеспеченной семьи, не знавшей голода и лишений, жившей в просторной и светлой четырехкомнатной квартире в центре Киева, оказался с мамой в ссылке, сполна ощутив, что такое нищета и нужда.

Кстати, самому Леониду Сергеевичу то, что он — Броневой, не нравилось никогда: актер не раз признавался, что охотнее выступал бы под фамилией матери — Ландау, но перейти на нее так и не решился: возможно, в глубине души все-таки чувствовал, какая подходит ему больше...

Мой дядька, родной брат отца Александр Броневой, был убит в своем кабинете: он служил заместителем наркома внутренних дел Балицкого по кадрам. Три ромба имел! В армии был бы командарм, а там на два звания ниже, комиссар какой-то...

— Пришли и просто так расстреляли?

— Не знаю — убит в кабинете, а что удивительного? Ежов вызвал Блюхера — и в кабинете убил.

— Да вы что?!

— Запросто! — какие там приговоры? (Вздыхает).Ужасно... Отца арестовали, когда мне восемь с половиной лет было, маме — 29, а ему — 31.

Родители мои в Институте народного хозяйства учились, на рабфаке (для молодых, которые не знают, что это, объясню: рабочий факультет). Мама экономическое отделение окончила, отец — юридическое, и она умоляла его: «Не ходи ты в эти спецслужбы, не надо!», но рядом такой брат, и он: «А куда мне?». — «Лучше в адвокатуру: там будешь людей защищать, а здесь станешь стрелять их — есть разница или нет?». Мама очень умная была, ее стоило послушать, но нет, отец подался в ОГПУ, надел гимнастерку, кобуру с пистолетом... — ему это нравилось.

— Людей он допрашивал?

— Говорят, да, и то, что получил по 58-й «десятку», — прости меня, Господи! — по делу. Заслужил! Это наказание!

За каждое преступление, нравственное или физическое страдание, которое ты кому-то приносишь, обязательно будет наказание Божеское...

— Чем в Киевском НКВД отец занимался?

— Был заместителем начальника экономического отдела, а это ужасный отдел, по выкачке золота у бывших нэпманов — ну, можешь себе представить, нет? Мне страшную вещь рассказали: он отца нынешнего президента Академии наук Украины Патона, великого ученого, допрашивал, чтобы золото тот отдал. Я с Борисом Евгеньевичем не знаком и даже встречаться боюсь — как сын такого человека...

Когда отца арестовали, мама сетовала: «Тонны золота через его руки прошли — хотя бы крупицу себе оставил!», а я уверял: «Мамочка, он же порядочный...». — «Но дурак! Порядочный дурак!». Я возражал: «Ну, мама, лучше быть порядочным дураком, чем умным негодяем или жуликом». Кстати, во время ареста...

— ...а это происходило при вас?

— Да, ночью пришли, маузер в деревянной коробке забрали, что-то там от Дзержинского было, какая-то вещь позолоченная... Забрали маузер, ремень, отец надел гимнастерку, галифе, сапоги и сказал: «Я скоро вернусь». Много лет спустя я у мамы спросил: «Почему, когда его арестовывали, ты даже слезинки не проронила?». В детстве спросить об этом не мог, я вообще еще ничего не понимал — теперь-то уже понимаю... Она ответила: «Потому что все слезы я выплакала на рабфаке, когда умоляла его в ОГПУ не идти. Сколько рыдала, сколько кричала — нет, он пошел, и закончил так, как закончил».

— Слышал, когда вы в Соединенных Штатах Америки гастролировали, в Сан-Диего в зале вдруг встал человек...

— ...ой, встал! Старик — это ужасно было, и мне тяжело вспоминать... В конце творческой встречи я обратился к залу: «Господа, вопросы какие-нибудь есть?». — и он поднялся: «У меня не вопрос — я хочу вам сказать: ваш отец в 34-м году меня допрашивал, очень жестко». В зале повисла гнетущая тишина — представляешь мои ощущения? Только что я пел песни, много рассказывал... «Вы знаете, — потупил я взгляд, — конечно же, он преступник, но, может, я стал артистом (интуитивно, даже не понимая этого), чтобы хоть немного загладить его вину»

Что еще интересно, человек, поднявшийся в Сан-Диего, поведал мне о сестре отца — я этого не знал. Отец скрывал, что его родная сестра эмигрировала в Америку, и когда я там находился, ей было, как мне сейчас, 83 или 84 года (мужу ее — 27!). Тот человек сказал: «Ну ладно, а вы знаете, что у вас здесь родная тетя живет?». Я: «Нет». — «Она миллиардерша, у нее в Голливуде шесть студий — она вам звонила?». — «Нет». — «А вы ей?». — «А зачем мне ей звонить? — подумает еще, что денег хочу. Нет, я ее беспокоить не буду». — «Она могла бы дать вам какую-нибудь роль...». Я плечами пожал: «Я не знаю английского, но ради такого дела, конечно же, выучил бы».

...Да, отец это скрыл — если бы признался, взяли бы его в ту организацию!

— Он вам рассказывал, как в родном НКВД его допрашивали?

— Не хотел, но однажды все-таки рассказал. Одна женщина — по-моему, из Ирпеня под Киевом, украинка — умоляла его в начале 30-х: «Возьмите куда-нибудь сына, пристройте — с голоду ведь умрет! Есть нечего, уже лебеду съели...». Отец пообещал: «Возьму» — и устроил в киевское ОГПУ часовым: тот стоял с ружьем, получал какой-то паек, немножко отъелся. Отец вспоминал: «Когда меня арестовали, привели в мой кабинет, и смотрю — за моим столом этот мальчик сидит, но это не самое удивительное: у него в петлице один прямоугольничек».

— Лейтенант госбезопасности...

— Не будучи до этого ни ефрейтором, ни старшиной, никем, и первое, что он сделал, — выбил отцу зубы. С ходу так — подошел... Отец вспоминал: «Кровища течет, но даже не это произвело на меня впечатление — этого я ожидал, а то, что он мне тыкает, тычет!». «Ты! За кого в 19-м году на комсомольском собрании голосовал — за Ленина или за Троцкого?». На столе документы лежат... Отец ответил: «За Троцкого, потому что он тогда первым лицом считался, а Ленин вторым». — «А-а-а, так ты троцкист!». Он: «Нет, я коммунист».

Ну, продолжение достойно, конечно, даже не знаю, кого — Солженицына или О'Генри? На Колыме, в лагере, утром вывели их на поверку. Зима, под 40 градусов мороз... «Иванов! Петров! Броневой!». — «Здесь! Здесь! Здесь!». Прибыл новенький, отец смотрит — на самом краю стоит тот мальчишка, младший лейтенант, в шапочке, в каком-то пальто тоненьком, весь трясется от холода. «А бригадиром у нас, — вспоминал он, — был двухметровый матрос с крейсера «Аврора»: первым началу революции залп дал — за это и сел». Отец подошел к нему: «Смотри, тот, который мне зубы выбил, прибыл, стоит...». Бригадир к замначальника колонии сразу: «Слушай, новенького в мою бригаду давай!».

Пошли рубить лес (или пилить), было, наверное, полшестого утра, идти далеко, мальчишка совершенно закоченел, да и голодный, сел на пенек. Отец говорит матросу: «Садиться нельзя — он может замерзнуть!». — «Ладно, я ему скажу». Рубили, пилили, мерзли, снова рубили, работали целый день, про мальчишку забыли... Отец вспоминал: «Возвращаемся, смотрю — на пеньке что-то ледяное — непонятная какая-то скульптура!». Показывает матросу, бригадиру этому: «Не он ли?». — «Щас проверим. Ну-ка, дай лом» — и ломом как ударил! «Никогда, — говорил отец, — не забуду: брызги, как бриллианты, в стороны разлетелись!» — замерз...

Вообще, ты знаешь, мне много лет, и от того, что называется прожитой жизнью, у меня два чувства остались — чувство страха (которое я уже изжил, потому что теперь ничего не боюсь) и чувство голода: вечный голод и вечный страх!

В кабаке сидели всегда три компании: одни — фронтовики: молодые ребята, без руки, без обеих рук, без ноги, вторые — воры в законе: человек восемь, шикарно одетые, и третья компания — хулиганье, все в наколках, отвратительные. Я между тем весь репертуар Лещенко, Вертинского, Козина выучил, все тюремные песни знаю и все военные. Как ни странно, воры в законе военные заказывали — может, для фронтовиков: «В кармане маленьком моем есть карточка твоя...», «Землянку», фронтовики — Лещенко, Вертинского и Козина, а хулиганье брало тридцатку (она красного цвета была), наматывало на вилку — и так нам врезало, что однажды старика насмерть чуть не прибили. Бросали и кричали: «Мурку!», «По тундре»!» — и надо было все исполнять.

Вот там-то с одним из воевавших я познакомился — молодой мальчик, слушай! Он однажды пришел — три медали «За отвагу» у него на груди! — столько я больше никогда не видел, только две. Спросил у него: «Скажи, а что надо, чтобы три такие медали получить?». Он ответил: «Ну, первую дали, когда немецкого полковника в плен притащил». — «Один взял?». — «Да. Вторую, когда два танка подбил». — «А чтобы третью дали, надо, наверное, выстрелить в самолет?». Он улыбнулся: «Я выстрелил и попал в бензобак — не «мессершмитт» сбил, а «юнкерс», и вот в той программе, где у меня интервью брали, я сказал: «Я обращаюсь к министру обороны России: нельзя ли узнать, сколько в войну было людей, которые три медали «За отвагу» имели? Не думаю, что очень много, потому что эту награду только рядовым солдатам...

— ...за личную храбрость...

— ...давали, и она выше, чем звание Героя Советского Союза, чем три ордена Славы! Интересно, сколько в России, Украине, Беларуси, не важно, — в живых их осталось и нельзя ли хотя бы к Героям Советского Союза их приравнять?».

Передачу ту в эфир не пустили, причина мне непонятна, но сейчас я очень рад, что тебе об этом сказал — может, украинские власти выяснят, сколько воевало их, с тремя медалями, и сколько уцелело?

— Вот скажите, как после этого Ленина вам не любить?

— Нет, я его не люблю — Ленин выступал в здании нашего театра, «Ленкома», на III съезде комсомола, и такую сказал вещь: «Между добром и злом нет никакой разницы: добро — это то, что за советскую власть, а все остальное — зло!». Гром оваций раздался, но ведь это было дано указание...

— Конечно!

— Все, конец! Странно — вроде ж учился, интеллигентный человек... Значит, не совсем интеллигентный, наверное, потому что «интеллигенция — говно», ее выслать, расстрелять надо...

— Злой...

— А вот почему? Может, потому что маленький... Не знаю, отчего он таким стал — просидел очень комфортно в Швейцарии, получал деньги...

— Может, мало получал?

— Нет, много — Сталин и Камо привозили.

— Налеты делали — будь здоров...

— Он хорошо в швейцарских ресторанах питался, на велосипеде ездил, что тоже здорово, но, мне рассказывали, когда выпивал, очень злой становился. Вот однажды принял на грудь и сказал молодому Сталину: «Эй, ты, осетин! Пляши!» — и тот сплясал, после чего уже сам начал делать такое с Хрущевым. Или Микояну подкладывал кусок торта...

— Дедовщина!

— Причем повальная, всенародная. Я не знаю, где раньше концлагеря начались — у нас или в Германии? Надо проверить — мы же до сих пор не можем установить, сколько в войну погибло и сколько из-за репрессий: можно посчитать или нет?!

Ну а уже после «Семнадцати мгновений...» вызывает меня директор Театра на Малой Бронной Илья Аронович Коган...

— ...ой, плохая какая фамилия...

— ...причем во всех смыслах (смеется), а у него сидит женщина — инструктор Краснопресненского райкома. Он вышел: «Я пойду, а вы побеседуйте», и она мне: «Есть мнение, что вам нужно вступить в партию». Я уточнил: «Чье мнение?». — «Ну, есть мнение...». Я говорю: «Я этого не понимаю, это абстрактно. Ваше мнение?». — «Нет». — «Так чье же?». Она помялась: «Виктора Васильевича Гришина» — это член Политбюро был...

— ...первый секретарь...

— ...московского горкома партии. «Передайте Виктору Васильевичу, — я ответил, — что у меня другое мнение. Я пытался вступить в партию после комсомола — меня как сына врага народа, хотя он уже был реабилитирован, не приняли, и вообще: в партию вступают по двум причинам — либо по зову сердца, что я хотел тогда сделать, либо из соображений карьерных. С точки зрения карьеры мне туда идти нечего — она у меня сделана: меня знают, благодаря этому фашисту я хорошо зарабатываю...». Она вопрос задала: «На партию вы обижены?». — «Да, — я ответил, — обижен: и на партию, и на советскую власть — на всех, кто наверху». — «Но вы же звание народного артиста СССР ждете...». Я рукой махнул: «Да дадите — куда денетесь?». Она: «Дадим, но гораздо позднее». Я: «Ну и...

— ...подожду»...

— Точно!

Я долго не был информирован, что она на дачу к нему ездила, а Андропов посмотрел и сказал:

«Это Плятт, это Евстигнеев, это Тихонов, а вот этот, похожий на Черчилля, тот, который Мюллер, кто? Броневой? Я знал в Киеве Броневого — я тогда учился, и человек с такой фамилией меня приютил. Два месяца жил у него, он меня кормил и поил — без него с голоду бы умер».

— Потрясающе!

— Это дядька мой был, а я и не знал!

— Вы часто негодяев играли — почему?

— Такая морда.

— Жирная, как сказал Эфрос?

— Нет, строй лица не положительный. Положительный — у Стриженова, Ледогорова, Кузнецова...

Медведев спросил: «Какие у вас просьбы и пожелания?», а я плечами пожал: «Никаких». Он удивился: «Как?». Я: «А что, все что-то клянчат, да?». — «Все!». — «Ну а мне ничего не надо». — «У вас дача есть?». — «Дачу, Дмитрий Анатольевич, у нас нормальный человек иметь не может — ее может иметь Путин, вы или Лужков». — «Почему?». — «Потому что у вас трехсменная охрана, по 50 автоматчиков, вертолеты — значит, дом не сожгут и не взорвут», а Галкин вон построил дачу, по глупости своей...

— ...в деревне Грязь...

— ...да-да, и он получит в свое время, когда поддадут. Нельзя этого делать! — это возможно в Германии, во Франции, Англии, Америке, но не у нас.

— Вы так Медведеву и объяснили?

— Да: у меня двухкомнатная, сказал, квартира, и мне ничего больше не нужно — он очень был удивлен.

— Вам 85 лет: какое оно — ощущение возраста при такой ясности ума? Вот я с вами общаюсь — и восхищен, честно!..

— Ну, Пушкин же сказал: «Под старость жизнь такая гадость» — откуда он это в 27-28 лет знал?

— Я все-таки хочу, чтобы вы жили 120 лет, и искренне этого вам желаю...

— Талант — это чувство меры, значит, и в том, сколько жить, надо меру знать. Не нужно перебирать и в этом, потому что дотянуть до состояния, когда ты беспомощен и ничего не можешь, ужасно».