Очень тронут. Вы своими дневниками помогаете мне жить и верить. Спаси вас Господи!

перенести скорби, укрепи и направь меня...

Сегодня был в Лавре, наконец-то посетил своего друга о. Андрея в его храме Благовещенья. Мороз снаружи -25, внутри -10. Холодно. Отопления нет. Службы идут в таких условиях. Но красота такая, дух захватывает. Фотоотчет в комментах.

Два разных события практически на одной неделе: печальное и радостное.
Первое - кончина тестя моего , завтра 9 дней. Прошу молитв за упокоение новопреставленного р.Б. Николая.
Второе - лучший друг рукоположен в священники и назначен настоятелем храма Благовещенья в Сергиево-Посадском районе. Того храма, в котором начинал свое пастырское служение о. Павел Флоренский.

Человек, которого я глубоко уважаю. Чудесная с ним встреча в Хевроне.

Египет. Коптский храм.

Коптский монастырь в Египетской пустыне.

Архипастырь

**

Вынос Святых Даров.

Чтение Апостола.

МОНЕТКИ

Весеннее солнце и свежий воздух утомили мои ноги, и я присел на лавочку.
Слегка щурясь на солнце, закурил.
Из сладкой весенней истомы меня вывел шорох за лавочкой. Я обернулся, и увидел малыша лет шести, который пристально всматривался под лавочку. Пацан неспешно обошел лавочку, все так же продолжая что-то под ней искать.
После рождения моего сына, я стал совсем по-другому, относится к детям.
Рассматриваю малыша.
Одежда до ужаса бедная, но вроде чистая. На носу грязное пятно. Взгляд, его взгляд меня поразил. Было в нем что-то слишком взрослое, самостоятельное. Думал, что показалось, не может в шесть лет быть такого взгляда. Но малыш смотрел под лавочку именно так.
Я достал жвачку и положил подушечку в рот. Малыш на мгновение перевел взгляд на мои руки, и тут же опустил глаза на землю.
- Дядя подними ноги, пожалуйста,- глядя на меня сказал пацан.
Я больше от удивления, чем осознанно поднял ноги над землей. Малыш присел, и внимательно посмотрел на землю под моими ногами.
- И тут нету, - пацан вздохнул
- Жвачку будишь?- спросил я, глядя на этого маленького мужичка.
- А у тебя какая, я люблю фруктовые,- ответил он
- У меня мятная,- я достал жвачку и на ладони протянул ему.
Он, немного помедлив, взял подушечку и сунул в рот.
Я улыбнулся увидев его руки, обычные руки маленького пацана, грязные до ужаса.
Мы смотрели друг на друга и жевали жвачку.
- Хорошо сегодня, тепло,- сказал я
- Снега нет, это очень хорошо,- задумчиво сказал он.
- А чем тебе снег мешал?

- Вот ты даешь, под снегом же ни чего не видно,- заметил мальчуган.
Малыш, засунул руки в карманы, посмотрел на меня и сказал:
- Пойду я, скоро темнеть уже начнет, а я почти ни чего не нашел, спасибо за жвачку, -он развернулся и глядя в землю пошел по алее.
Я не могу сказать точно, что же именно заставило меня окликнуть его, наверное какое то взрослое уважение, к рассудительному пацану.
- А что ищешь ты?- спросил я
Малыш остановился, чуть помыслив, спросил:
- Ни кому не скажешь?
- Хм, нет ни кому, а что это тайна?- я удивленно поднял брови.
- Это мой секрет,- сказал пацан
- Ладно уговорил, честное слово не скажу,- улыбнувшись сказал я
- Я ищу монетки, тут на алее их иногда можно много найти, если знаешь где искать. Их много под лавочками, я в прошлом году очень много тут нашел.
- Монетки?- переспросил я.
- Да, монетки.
- И что прошлым летом, ты их то же тут искал?
- Да искал,- лицо малыша стало очень серьезным.
- А сегодня много нашел,- ради любопытства спросил я
- Щас, сказал он, и полез в карман брюк.
Маленькая рука, достала из кармана клочок бумаги. Малыш присел на корточки, развернул газету и положил на асфальт. В газете блестело несколько монет. Насупившись, малыш брал монетки с газеты и складывал в свою маленькую, грязную ручку. При этом его губы шевелились, видно он очень усердно подсчитывал свои находки. Прошло несколько минут, я улыбаясь смотрел на него.
- Сорок восемь копеек,- сказал он, высыпал монеты в газету, завернул их и сунул в карман брюк.
- Ого, так ты богач,- еще больше улыбаясь, сказал я.
- Неа, мало, пока мало, но за лето я тут много найду.
Я вспомнил своего сына, и себя, а кто не собирает на конфеты или игрушки деньги в детстве?
- На конфеты собираешь?
Малыш насупившись молчал.
- А, наверное на пистолет?- переспросил я
Малыш еще больше насупился, и продолжал молчать.
Я понял, что своим вопросом я перешел какую-то дозволенную черту, я понял, что затронул что-то очень важное, а может быть и личное в душе этого маленького мужчины.
- Ладно, не злись, удачи тебе и побольше монет, завтра будешь тут?- сказал я и закурил.
Малыш, как- то очень грустно посмотрел на меня и тихо сказал:
- Буду, я тут каждый день, если конечно дождь не пойдет.
Вот так и началось мое знакомство, а в последствии и дружба с Илюшей (он сам так себя называл). Каждый день, я приходил на алею, и садился на лавочку. Илья приходил, почти всегда в одно и то же время, я спрашивал его, как улов? Он приседал на корточки, разворачивал газету и с большим усердием пересчитывал свои монетки. Ни разу там не было больше рубля.
Через пару дней нашего знакомства я предложил ему:
- Илюша, у меня тут завалялось пару монеток, может возьмешь их в свою коллекцию?
Малыш на долго задумался, и сказал:
- Неа, так просто нельзя, мне мама говорил, что за деньги всегда надо что-то давать, сколько у тебя монеток?
Я пересчитал на ладони медяки.
- Ровно 45 копеек, - с улыбкой сказал я.
- Я щас, - и малый скрылся в ближайших кустах.
Через пару минут он вернулся.
- На, это я тебе за монетки даю,- сказал пацан и протянул ко мне ладошку.
На детской ладошке, лежал огрызок красного карандаша, фантик от конфеты и кусок зеленого стекла от бутылки.
Так мы совершили нашу первую сделку.
Каждый день я приносил ему мелочь, а уходил с полными карманами его сокровищ, в виде, крышек от пива, скрепок, поломанных зажигалок, карандашей, маленьких машинок и солдатиков. Вчера я вообще ушел сказочно «богат», за 50 копеек мелочью, я получил пластмассового солдатика без руки. Я пытался отказаться от такого несправедливого обмена, но малыш был крепок в своём решении как железобетон.
Но в один день малыш отказался от сделки, как я его не уговаривал, он был непреклонен.
И на следующий день отказался.
Несколько дней я пытался понять почему, почему он больше не хочет брать у меня монетки? Вскоре я понял, он продал мне все свое не хитрое богатство, и ему нечего было дам мне взамен за мои монеты.
Я пошел на хитрость. Я приходил чуть раньше и тихонько кидал под лавочки по несколько монет. Мальчуган приходил на алею, и находил мои монеты. Собирал их, садился у моих ног на корточки, и с серьезным видом пересчитывал их.
Я к нему привык, я полюбил этого мужичка. Я влюбился в его рассудительность, самостоятельность и в настойчивость в поисках монеток. Но с каждым днем, меня все больше и больше мучил вопрос, для чего он второй год собирает монетки?
Ответа на этот вопрос у меня не было.
Почти каждый день я приносил ему конфеты и жвачки. Илюша с радостью их лопал.
И еще, я заметил, что он очень редко улыбался.

Ровно неделю назад, малыш не пришел на алею, не пришел и на следующий день, и всю неделю не приходил. Ни когда не думал, что буду так переживать и ждать его.

Вчера я пришел на ту самую алею, в надежде увидеть Илюшу.
Я увидел его, сердце чуть не вылетело из груди. Он сидел на лавочке и смотрел на асфальт.
- Здаров Илюша, - сказал я улыбаясь во все зубы,- ты чего это не приходил, дождя не было, поди монеток под лавочками лежит видимо не видимо, а ты филонишь.
- Я не успел, мне монетки больше не нужны,- очень тихо сказал он.
Я присел на лавочку возле него.
- Ты чего это, брат, грустишь, что значит не успел, что значит не нужны, ты это брось, давай выкладывай что там у тебя, я вот тебе принес,- и протянул ему ладонь с монетками.
Малыш посмотрел на руку и тихо сказал:
- Мне не нужны больше монетки.
Я ни когда не мог подумать, что ребенок в шесть лет, может говорить с такой горечью и с такой безнадежностью в голосе.
- Илюша, да что случилось? - спросил я, и обнял его за плечи,- зачем тебе вообще нужны были эти монетки?
- Для папки, я собирал монетки для папки, - из глаз малыша потекли слезы, детские слезы.
Во рту у меня все пересохло, я сидел и не мог вымолвить ни слова.
- А зачем они папке?- мой голос предательски сорвался.
Малыш сидел с опушенной головой и я видел как на коленки падали слезы.
- Тетя Вера говорит, что наш папка много пьет водки, а мама, сказала что папку можно вылечить, он болен, но это стоит очень дорого, надо очень много денег, вот я и собирал для него. У меня уже было очень много монеток, но я не успел,- слезы потекли по его щекам ручьем.
Я обнял его и прижал к себе.
Илья заревел в голос.
Я прижимал его к себе, гладил голову и даже не знал что сказать.
- Папки больше нет, он умер, он очень хороший, он самый лучший папка в мире, а я не успел,- малыш рыдал.
Такого шока я не испытывал еще ни когда в жизни, у самого слезы потекли из глаз.
Малыш резко вырвался, посмотрел на меня заплаканными глазами и сказал:
- Спасибо тебе за монетки, ты мой друг,- развернулся, и вытирая на бегу слезы побежал по алее.
Я смотрел ему в след, плакал и смотрел в след этому маленькому мужчине, которому жизнь подсунула такое испытание в самом начале его пути и понимал, что не смогу ему помочь ни когда.
Больше я его на алее не видел. Каждый день в течении месяца я приходил на наше место, но его не было.
Сейчас я прихожу на много реже, но больше ни разу я его не видел, настоящего мужчину Илюшу, шести лет от роду.
До сих пор, я бросаю монеты под лавочку, ведь я его друг, пусть знает, что я рядом.

© Redd

02:00 11/09/07
Бог существует с вероятностью в 62%
Вероятность того, что Бог существует, равна 62%, - заявили немецкие ученые после проведения серии математических вычислений, основанных на применении формулы, предложенной более двух веков назад священником и математиком Томасом Байесом. Расчеты были сделаны в нескольких направлениях. Среди них - возникновение и устройство космоса, эволюция, добро и зло, религиозные сведения - на многие трудные вопросы ученые стремились найти математический ответ.
С самого начала исследования ученые выдвинули гипотезу о том, что Бог существует. После этого были поставлены следующие вопросы: насколько велика вероятность того, что Бог создал Вселенную? Насколько велика вероятность того, что эволюция на Земле произошла при его участии? Насколько велика вероятность того, что добро немыслимо без Бога?
Любой утвердительный ответ говорил в пользу Бога, а объяснение, не связанное с ним - в пользу Его отсутствия. В результате было установлено, что Бог существует с вероятностью 62%. Напомним, что что две трети ученых верят в Бога. Причем деятели общественных наук более религиозны, чем сторонники наук естественных, передает "Корреспондент".
http://versii.com/newss.php?pid=118869

Интересно, что 62% вероятности - это граница в прогнозировании, когда случайное переходит в неслучайное. Т.е. граница достоверности. "золотое сечение".

Ты идешь дорогой Солнца

«Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце...»Нет, я не записываю тебя в ярые солнцепоклонники, просто солнце в твоей жизни играет важную роль, может быть, более важную, чем ты себе представляешь. Ты веселый и жизнерадостный человек. Ты в меру общителен, хотя временами тебе просто необходимо остаться одному. Всеми силами своей души ты стараешься верить в лучшее. И ты радуешься теплой солнечной погоде. Ну что, попробуешь как-нибудь посмотреть на солнце без очков?

Пройти тест

Настроение сейчас - Хорошее

Что же, Вы - Глава Службы Безопасности.

Вы служили в "органах", потом некоторое время руководили ЧОПом, когда стали не нужны новой власти, но в конце концов о вас вспомнили. Хладнокровный и терпеливый любитель скрытных операций, вы всегда знаете, где нужно применить спецназ, а где хватит простого вброса "дезы". Вы - ближайший помощник Президента.

Пройти тест

Вчера на вечерней службе сподобился первый раз в жизни прислуживать в алтаре. Впечатлений много. А главное - своей детскости, что-ли. Ничего не умею, не знаю как войти, что делать... И доброе отношение батюшек, отца диакона (как он меня успокаивал и учил после службы стихарь складывать) ... и радость и волнение. И служба чудесная.

Раньше был РАЙком да РАЙсполком, а теперь сплошная АДминистрация.

Похвальное слово Бенедикту ХVI
Июль 16, 2007
Папа Римский Бенедикт XVI, «усомнился в богоугодности» Православной Церкви. Тем самым Верховный Понтифик перечеркнул все решения Второго Ватиканского Собора по вопросу о т.н. «церквах-сестрах» и вообще всего, что с этим связано. Папа фактически вернулся к формулировкам XI века и к признанию Римо-католицизма единственно аутентичной христианской традицией. «Усомнившись в богоугодности» Православия, он тем самым «усомнился в богоугодности» и всей построенной на его фундаменте цивилизации, государственности и культуры, прежде всего, конечно же, Русской. Как римо-католик, более того, как европеец, он абсолютно прав.

Экклесиологическая сторона послания Папы – вопрос о признании или непризнании Православием т.н. «первенства Петра» – требует отдельного рассмотрения. С исторической точки зрения следует сейчас лишь указать, что первым Римским епископом был не св. Первоверховный Апостол Петр, а Лин (Линий), британец по происхождению. От него, собственно, и идет преемственность папства как такового. Поэтому эсхатологические фантазии о некоем «Петре II» как Последнем Папе или «Ангельском Папе» (разделявшиеся Владимиром Соловьевым) остаются фантазиями. Но на данный момент нас интересует не это.

Благодаря словам Папы рухнул возводимый на протяжении всего прошлого столетия миф о «единых христианских ценностях» Востока и Запада, не говоря уже о крушении церковного экуменизма («эккомунизма», как любили шутить сами чиновники МП еще в 60-70-е гг.), что есть, впрочем, частность. Никаких единых ценностей, как и никакого единого христианства не существует. Как некогда Константин Петрович Победоносцев сказал графу Льву Толстому «Мой Христос не имеет к вашему никакого отношения». И это относится ко всей истории – не только к нынешнему времени.

Православие и католицизм создали не только принципиально разные, но и прямо противоположные культурные коды. Католицизм склонен ко всемирному своему распространению и «миссионерству», при том, что государство в нем рассматривается как «светский меч», как «луна», светящая отраженным светом. Короли – «потомки бандитов», которые лишь потому получили власть, что им «позволил» епископат. Еще лучше, чем старые монархии – «христианская демократия», коллективное правление при руководстве церковных властей. Враг номер один – ислам. Враг номер два – «схизма», «ересь» и «языческая мотивация» власти. Из этих комплексов – вся история католицизма с его регицидом, крестовыми походами, инквизицией и – уже сегодня, при немощи последних времен – истеричными рескриптами «нерекомендуемых» для чтения книг. Православие углубленно, скромно (сокровенно) и ненавязчиво – при признании священной миссии империи – Православного Царства, «эроса империи» – вплоть до терпеливого смирения перед его искажениями в последнем веке. Католицизм – шум, Православие – тишина. На Руси до XVII столетия даже проповедей почти не было – они были заменены тайной исповедью (впрочем, достаточно строгой).

На самом деле Православие – это «дух Севера», католицизм – «дух Юга», и одновременно католицизм – страж Запада, Православие – страж Востока. «Восток Имя Ему» – поет Православная Церковь о Спасителе мира.

С исторической же точки зрения следует признать, что сама по себе «римская курия» – это та же самая языческая curia Roma, в которую после Миланского эдикта и изгнания из Рима святого Царя Константина вошли в том числе христианские епископы. «Одиннадцать тысяч девственниц-мучениц» из «Золотой легенды» ХIII века – это всего лишь литературная сублимация жертвоприношений весталок. Это запах крови и работорговля, пропитывающие расовое и духовное смешение Средиземноморья. Карфаген.

Католический Христос – это прежде всего страдающий и непризнанный мессия, страдания коего, впрочем, искупают страдания мира, «сладчайший жених» с еле уловимым гомосексуальным ароматом. Причем всегда иудей, хотя и преданный другими иудеями. Отсюда безчисленные чередования «проклятий» и «прощений», рассылаемых Римом «избранному народу». Закончившихся прошением у него «прощения».

Наш Христос – это Спас Всемилостивый, Спас во Славе и Спас Ярое Око. Предвечный Сын Воскресший, который «посреде нас». И в котором воистину «несть еллин ни июдей» – но не в земном, политическом, «атинфа» – смысле, а в том, что создание в Нем и чрез Него нашего мира Отцом не соотносится ни с иудейским преданием, ни с языческим баснословием. Оно сверхтаинственно.

Отныне мы свободны. Свободны от навязанной нам приторно-лицемерного представления о «христианской любви», за которым стоит садическая жестокость. Что такое все эти сладострастные пытки и сожжения «еретиков», как не массовые человеческие жертвоприношения? Но это – дело Европы. Мы же свободны в том, чтобы объективно и непредвзято разобраться в собственной – прежде всего – истории. Теперь мы можем спокойно перечитать всевозможные «Увещания» и «Розыски», в которых «во имя Христово» всевозможными «бывшими иезуитами» («бывших» – как и разведчиков, как и масонов – не бывает) предаются проклятиям миллионы наших соотечественников. Свободны сравнивать «худые номоканунцы» XVI века с доминиканскими пенитенциариями, имея в виду, что эти последние сочинялись средиземноморскими Торквемадами параллельно физическому уничтожению германских и славянских женщин – невест, матерей и жен. Свободы в изучении наследия бегунов и «капитонов», калик перехожих и странников, древний Палей и древнейших «голубиных книг», за которые претерпел защищенный только князем Авраамий Смоленский. Свободны в изучении – во имя будущего воплощения – всех самобытных типов государственности, включая опричнину и национал-большевизм 40-х. Без чрезмерного восхваления, но и без истерической демонизации. Свободны приходить к любым выводам о собственной и чужой истории. Но это не либеральная свобода сидеть за столом с ногами на столе. Это та «тайная свобода», о которой мечтал Пушкин.

Отныне мы вправе выставлять за двери всякого, что заговорит о «православном Opus Dei» или «православной инквизиции» и даже о «православном клерикализме». Ни инквизиция, ни клерикализм (руководство обществом представителями духовенства) не православны. Мы вправе не считаться с оценками Римом тех или иных исторических или иных книг, не выражать солидарности с требованиями католического клира что-либо разрешать или запрещать. Мы разберемся сами, а потом сами и запретим, и разрешим или «разрешим для ограниченного пользования специалистов».

Мы не против католицизма как такового. Католицизм – традиционная религия Европы, и если мы когда-нибудь установим Империю (точнее, нам ее Бог даст), то мы будем поддерживать все традиционные религии. Впрочем, об этом сейчас говорить не время – «нам бы час простоять, да день продержаться». Но католическая теология, католическая историософия и католическая цензура внутри Православия нам не нужны. «Западному пленению» православного сознания, установленному еще в XVII веке, приходит конец. И, быть может, даже хорошо, что ясность здесь вносят сами римо-католики. По крайней мере, да умолкнут местные «латинствующие».

Что же до Бенедикта XVI, то он делает то, что должен делать, – замечательно, с германской пунктуальностью, расчищает восточноевропейские завалы. И в области мировой политики мы, скорее всего, будем союзниками. По крайней мере, тому есть признаки. Да и в чисто церковной области у него есть чему поучиться. Восстанавливая обязательность древней латинской мессы с каноническим текстом и григорианским пением, он учит нас возвращению к основам нашего собственного древнего богослужения – по древнему чину со знаменным пением и чтением погласицей. За это его можно только благодарить.

http://www.pravaya.ru/blogs/?cat=7

Грустим...

От Матфея 18:2-5
2 Иисус, призвав дитя, поставил его посреди них
3 и сказал: истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное;
4 итак, кто умалится, как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном;
5 и кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает...