LiveInternetLiveInternet

Рыжая Никто не знал, откуда она пришла. Никто не знал, куда она идет. Люди звали ее просто - Рыжая. Она приходила с весной, когда сады начинали расцветать, и радовались люди ее приходу. Она пела, и люди любили эти песни, но никто не знал, о чем она поет. Каждый слышал в них что-то свое. Пела Рыжая владыке города, и слушал ее сам он, и слушал ее и сын владыки. И настал черед Рыжей уходить, но попросил ее сын владыки: - Останься. Ты ведь поешь о мудрых правителях и их прекрасных землях. Настанет то время, где и я стану великим владыкой. - Это ты так меня слышишь, - улыбнулась Рыжая ему в ответ. - Что же ты сможешь дать мне, если я останусь? - Я стану владыкой, - ответил ей сын владыки, - обо мне будут слагать песни. И ты разделишь мою власть со мной. Но только рассмеялась Рыжая ему в ответ: - Власть, сын владыки, не моя дорога. Властвуй надо всем, звезды над дорогой не знают власти. Прощай, сын владыки. Пела Рыжая просто народу, и слушал ее ученик воина, которого не ждал еще и первый поход. И настал черед Рыжей уходить, но попросил ее ученик воина: - Останься. Ты ведь поешь о славных героях былых битв и былых сражений. Настанет то время, и я стану славным героем. - Это ты так меня слышишь, - улыбнулась Рыжая ему в ответ. - Что же ты сможешь дать мне, если я останусь? - Я буду славен! - похвалился ученик воина, - обо мне будут слагать песни. И ты разделишь мою славу со мной. Но снова смеялась Рыжая ему в ответ: - Слава, ученик воина, не моя дорога. Будь ты прославлен по всему миру, звезды над дорогой не восславят тебя. Прощай, ученик воина. И звенела песня Рыжей, и слушал ее купеческий сын, еще не державший в руках собственных денег. И настал черед Рыжей уходить, но попросил ее купеческий сын: - Останься. Ты ведь поешь о хорошей жизни, а в чем она может быть, как не в достатке и богатстве? Настанет то время, и я буду богаче всех. - Это ты меня так слышишь, - улыбнулась Рыжая ему в ответ. - Что же ты сможешь дать мне, если я останусь? - Я буду богат, - удивленно ответил ей купеческий сын. - Я смогу купить все. Богата будешь и ты, если будешь со мной. Но снова смеялась Рыжая: - С богатством, сын купца, мне не по дороге. Скупи весь мир, звезды над дорогой тебе не купить. Прощай, купеческий сын. И слышал звенящую песню Рыжей ценитель красоты и утонченных наслаждений. И настал черед Рыжей уходить, но попросил ее ценитель красоты: - Останься. Ты ведь поешь о красоте, непонятной этим профанам. Кто способен оценить тебя лучше, чем я? - А нужна ли мне твоя оценка? - улыбнулась Рыжая ему в ответ. - Но что ты сможешь дать мне, если я останусь? - Дать? Я научу тебя умению наслаждаться, и дарую тебе все красоты этого мира. - Смел же ты, ценитель красоты, - усмехнулась Рыжая, - разве они твои? Нет, ни одной дороги не делить мне с тобой. Всех красот мира пребудут прекраснее просто звезды над дорогой. Прощай, ценитель красоты. А в его дом Рыжую загнала непогода. Он ярче развел огонь в очаге, обсушил и отогрел. И Рыжая запела ему. И тогда он попросил: - Останься. Ты ведь поешь о том, что в твоем небе слишком холодно. Мне нечем тебя манить и нечего тебе дать, у меня ничего и нет, кроме огня в очаге и обычной земной любви. - Ни клетки власти, ни клетки славы, ни золотой, ни роскошной, - тихо ответила Рыжая, точно еще напевая песню, - только оковы любви держат крепче всего. Но я не останусь. Там, над дорогой, все так же светят звезды, которые нельзя любить. Но спасибо тебе. Пролетали над миром года и года, и никто из них уже не был юным. И настало то время, когда уже перестают мечтать. Настала весна. И старый владыка, бывший когда-то юным сыном владыки города, неожиданно для себя услышал снова звонкую песню Рыжей. Но в этот раз гневом звучала она: "Что была твоя власть? - спрашивала песня, - тайная подлость и явная жестокость, ты у своей власти был последним из рабов. Что была твоя власть? - лесть в лицо и отравленный кинжал, ждущий своего часа. Что была твоя власть? - одинокая жизнь, вечный страх удара в спину и внезапно ожившая нечистая совесть. А звезды в небе все так же светят холодно и высокомерно, как взгляд истинного владыки". - Холодно и высокомерно, как твои глаза, - прошептал старый владыка, - Прощай, Рыжая. - И закрыл окно, чтобы не слышать песни. И старый воин, бывший когда-то юным учеником воина, услышал песню Рыжей, но в этот раз - скорбью звучала она: "Что была твоя слава? - спрашивала песня, - Седыми ковылями над полями былых битв, выросшими на крови. Что была твоя слава? - Незнанием, что делать дальше после слова "победа". Что была твоя слава? - одинокая жизнь, старые шрамы и сожаление о том, что остался жив. А звезды все так же светят холодно и беспощадно, как клинок у горла". - Холодно и беспощадно, как твои глаза, - ответил песне старый воин, - Прощай, Рыжая. - и потянулся рукой к старому и верному другу - к клинку. И старый богач, наследники которого уже начинали мечтать о его смерти, а когда-то он и сам был юным купеческим сыном, услышал песню Рыжей. Он не стал особо задумываться, чем она звучит: "Что было твое богатство? - спрашивала песня, - потеря того, чего ни за какие деньги не достать. Что было твое богатство? - пасти сундуков, сожравшие тебя. Что было твое богатство? - одинокая жизнь, полные сундуки и пустое существование. А звезды все так же сияют в небе холодно и неподкупно, как взгляд последнего судьи". - Холодно и неподкупно, как твои глаза, Рыжая. Прощай. - может быть, он так и не подумал, направляясь к своим сундукам. И одряхлевший и обрюзгший былой ценитель красоты, услышал ворвавшуюся к нему в дом звонкую песню Рыжей. Едкой насмешкой звучала она: "Что было твое ценительство красоты? - спрашивала песня, - надоедают и наслаждения, пресытишься и пряностями. Что было твое ценительство красоты? - только дном чаши и горьким последним утром. Что было твое ценительство красоты? - одинокая жизнь, пресыщение всем и почти желание Смерти. А звезды все так же светят холодно и безжалостно, как дно той самой чаши". - Холодно и безжалостно, как твои глаза, - ответил он, жалобно и тихо. - Прощай, Рыжая. А в его дом она пришла сама, правда, поздней осенью, когда снег-первопуток уже заметал следы на дорогах. Много лет прошло, но годы не имели над ней власти, той же, что и была, она вошла в этот дом. Только уже не в его - в их. Трое встретили ее в этом уютном доме, пропахшей мятой и медом: сам он, добрая и ласковая хозяйка дома, и девочка-подросточек, которую кликали Рыженькой. И снова горел в печи огонь, и снова было тепло и уютно, и снова пела Рыжая, и каждый слышал в ее песне что-то свое. "Столько лет прошло, - говорила ему песня - ты уже построил дом, посадил сад и вырастил детей, а звезды над дорогой все так же светят и все так же не знают любви." "А иногда, - про себя ответил он песне, - я выходил из дома и смотрел на звезды, печальные и прекрасные, как твои глаза, и вспоминал тебя. Прошло столько лет, но я знал, что ты однажды придешь той же молодой и прекрасной, ведь мечта не умеет стареть. И я до сих пор люблю тебя, Рыжая". - Ты пела о нас? - спросила хозяйка, когда песня дозвучала. - Но почему ты плачешь, Рыженькая? - Грустно. - Возьми, может быть лучше получится, - тихо ответила Рыжая, и нерешительно, неумело в первый раз Рыженькая тронула струны. - А можно? Я ведь не смогу? - Кто когда мог? - ответила Рыжая, - просто мне пора идти. - Темень же! - вздохнула хозяйка. - Звезды светят. А дорога не умеет ждать. - Хоть до ворот проводи, - попросила его хозяйка. Он пошел. - Я знал, что ты придешь, - как-то осмелился он сказать. - И спасибо тебе. За песни и за все. Может быть, это и грустно, смотреть на звезды, но я не знаю как бы я без них жил. Я почти стал понимать, о чем ты поешь. - Юность зовет меня мечтой, старости я становлюсь только памятью. И каждый слышит свое, о чем бы я ни пела. - Я бы сказал, ты поешь о том, что люди называют счастьем. А звезды? - А звезды не знают этого слова. - ответила Рыжая, и они дошли до ворот. - Ты не останешься? - Дважды не просят. Может быть, я тоже тебя любила. Прощай. И был только первый снег, заметающий следы. - Она не вернется? - показалось, спросила Рыженькая, пробуя струны дорогого подарка. - Она всегда приходит весной, - возразили ей. - Она не вернется, - ответила Рыженькая, и стало понятно, что она вовсе не спрашивала. - Она никогда не вернется. А на дороге, над которой не было звезд - только низкие темные тучи, - первый снег заметал следы, уходившие в нeбо.