Некоторое количество колов времени назад я сотрудничала с одним дамским изданием, потому что я, в общем-то, люблю деньги и порой готова делать странные вещи, чтобы их раздобыть.

В тот раз на мою долю выпало ведение читательских писем – дамы пишут, а я от лица редакции отвечаю что-нибудь милое и уместное. Причем отвечать было нужно не  только раз в месяц  в журнале, а и ежедневно, по интернету.

Труд это был такой, что, без ложной скромности скажу, забивание гвоздей микроскопом тут и рядом не стояло,  скорее это была натирка полов – адронным коллайдером.  В том плане, что гвоздь, в общем-то, все же можно довольно-таки прилично забить и микроскопом.

А эта жемчужина эпистолярного жанра по большей части выглядела примерно так.

- «Я вас лавки, чмаки и жамки, вы кисы!«

«Спасибо, дорогая Оля, что вы нас читаете»

- «А почему про Жанночку так мало написали, козлы?»

- «В следующий раз мы постараемся взять у вашей любимой актрисы более пространное интервью. Спасибо, что вы нас читаете.»

- « Зачем вы поставили эту уродину на обложку, слепые вы курицы?!!»

- « Нам жаль, что вам не понравилось оформление последнего выпуска. Спасибо, что вы нас читаете».  

В общем, я  тогда не сошла с ума только потому,  что не могла себе этого позволить.

Впрочем, попадались и вполне себе вопли души.  И один мне как-то очень запомнился.

Его автором была женщина уже весьма зрелых лет, почтенная мать обширного семейства.

Письмо она начинала с того, что благодарила дорогое издание за замечательную кулинарную рубрику, советами которой читательница неоднократно пользовалась. Читательница вообще  любит готовить, много лет совершенствует свое мастерство и всегда  ощущала свою деятельность на кухне - не обязанностью, а творчеством. Ради гармоничного слияния нот базилика и кедра в соусе «песто» могла, например,   ночами экспериментировать, чтобы с утра подать на стол нечто совершенное.

А потом с читательницей случилось ужасное Прозрение. Как она писала, в один  чудовищный момент она вдруг с пронзительной ясностью поняла, что все результаты ее священнодействия есть не что иное, как «заготовка для фекалий». (Читательница писала «фИкалий», и это смотрелось не столько орфографической ошибкой, сколько искренним отношением к описанному предмету).

И вот с тех пор вся прелесть любимого искусства для нее исчезла. Когда она натирает мускатный орешек, скажем, в бланманже или стругает сельдерей в минестроне,  ее не оставляет ощущение, что в ее руках – та самая «фИкалия», в которую блюдо неизбежно превратится через несколько часов. И что, спрашивается, в такой невозможной ситуации делать?

Помнится, я тогда легкомысленно ответила бедной женщине, что в этом мире все так или иначе в это самое неизбежно превратится, включая и нас с нею, так что проще об этом вовсе не париться.  В общем, как могла, поддержала человека в трудную минуту.  

Но последнее время у меня полное ощущение, что результаты и моей деятельности как-то слишком быстро претерпевают описанную метаморфозу. Причем не только мои, о нет, увы…  Я что, я  так- мелочь…

Но я  не знаю куда растворился весь тот культурный слой, который на эту территорию таскали веками - кто по щепоточке, кто щедрой пригоршней. И если результаты деятельности великого множества  русских  писателей, поэтов, мыслителей, историков  и философов закончились вот тем состоянием сознания, которое мы имеем сейчас… то лучше бы все они делали бланманже, честное слово.