Вместо сотни фраз о любви,
Тех, что с легкостью произносятся,
Подкупила всего одна -
«Я хочу о тебе заботиться».

И пусть брошена вскользь, шутя,
Между слов с иною эмоцией,
Не забудется всё никак –
«Я хочу о тебе заботиться».

И в осенний дождливый день,
Когда небо с землёю ссорятся,
Мне становится чуть теплей
От того, что ты хочешь заботиться.

Я привыкла решать сама
Все проблемы и располосицы.
Холодает… Скоро зима…
Прилетай обо мне заботиться...

Дина Славгородская

Неправда… Отрекаются, любя…
Вытаскивая острые занозы…
Устав от непрерывного дождя…
В котором одиноко прячут слёзы…
Устав от бесконечного «понять»…
От рифм ненужных и бессонниц стылых…
Душе устав нелепо изменять,
Терзаясь памятью, что «это было»…
Конечно, отрекаются, любя…
Чтобы себя спасти… Добра желая…
И, отрекаясь с болью, уходя,
Ломают крылья и скользят по краю…
Не правда… Отрекаются, любя…
Роднятся с одиночеством привычным
В стране с названьем серым «Без тебя»…
И всё волшебное становится обычным…
Карета — в тыкву, Золушке — метлу…
Передник — вместо сказочного платья…
И - шагом марш — в печальную страну,
Храня в воспоминаниях объятья…
Лишь башмачок хрустальный — как укор —
Стоит на подоконнике без пары…
Кастрюли, стирка… Глупой сказки вздор.
Всё было ясно… с самого начала.
Поверьте… Отрекаются, любя…

Марина Панарина

....Когда ты возвращаешься домой, когда ты возвращаешься домой, когда ты возвращаешься домой - мы будем ждать, мы вымоем посуду, мы чистое наденем и цветы, сиреневые-желтые цветы, которые ты любишь, любишь, ты ведь любишь нас? А за любовь не судят. Сама подумай - разве хорошо, когда искал везде и не нашёл, когда квартира - каменный мешок, и мы на дне болтаемся стихами. Ты приходи, ищи и доставай, ругай кота, сгоняя со стола, и чайник ставь, и говори слова - без слов, ты знаешь, нежность затихает. Как будто был здоров и занемог, как будто мир вокруг - глухонемой, когда ты возвращаешься домой? Где шаг, и смех, и голос твой знакомый? Мы будем ждать, мы наведём уют и музыку любимую твою.
Нам эти расстояния дают, как памятку, что было по-другому.
(Кот Басё)

наши взгляды – такое палево, воздух липнет к рукам, как мёд. я кричу тебе: всё, проваливай, только ты затыкаешь рот поцелуем, густым и солнечным, слаще южных плодов и вин. мы пропахли полынной горечью, хлопок порван, измят сатин. нас раскроют, поймают, высмеют, посмотри: все вокруг – враги. мы крадёмся смешными лисами мимо шумной людской реки. лето льётся пыльцой и травами: рви лаванду и зверобой. наши встречи – такое палево. раздевайся. и рот закрой. Полина

В грозы, в бури, в житейскую стынь, при тяжелых утратах и когда тебе грустно, казаться улыбчивым и простым — самое высшее в мире искусство. 3 октября 1895 года в селе Константиново Рязанской губернии родился Сергей Есенин. Праздновал он свой день Рождения 4-го числа.

Не отрекаются, любя…
Эти слова написала врач в далеком 1944! Дежурство в госпитале длилось 3 суток. После утомительных дней врач отделения нейрохирургии Вероника Михайловна Тушнова, едва дойдя до дома, записала на клочке старой бумаги «Не отрекаются, любя…» И уснула.
Ей было всего 33 года.
Шел 1944-й.

Романс «Не отрекаются, любя…» на музыку Марка Минкова впервые прозвучал в 1976-м со сцены Московского драматического театра имени Пушкина. Тушнова его уже не услышала – её не стало в 1965-м. Двумя годами позже Алла Пугачева, отредактировав, превратила этот романс в одну из своих самых знаменитых песен. Но сначала было слово…. И вот как звучало стихотворение в первозданном варианте.

Не отрекаются, любя.
Ведь жизнь кончается не завтра.
Я перестану ждать тебя,
а ты придешь совсем внезапно.
А ты придешь, когда темно,
когда в стекло ударит вьюга,
когда припомнишь, как давно
не согревали мы друг друга.
И так захочешь теплоты,
не полюбившейся когда-то,
что переждать не сможешь ты
трех человек у автомата.
И будет, как назло, ползти
трамвай, метро, не знаю что там.
И вьюга заметет пути
на дальних подступах к воротам...
А в доме будет грусть и тишь,
хрип счетчика и шорох книжки,
когда ты в двери постучишь,
взбежав наверх без передышки.
За это можно все отдать,
и до того я в это верю,
что трудно мне тебя не ждать,
весь день не отходя от двери.

Вероника Тушнова, 1944 год

Я хотел бы помочь, только я не бог, богу некогда, он намотал клубок из ошибок, страхов, беды, вины, из сомнений и ран твоих нутряных, богу некогда, он тебе вяжет шарф, хочет петли накидывать, чуть дыша, хочет спицей о спицу стучать в тиши, никуда до осени не спешить. Я к его окну прижимаюсь лбом, я сегодня умею украсть клубок, пока Отче спит и не тянет нить, я могу клубок для тебя добыть. Пусть он катится в лес, в золотую мглу, ищет озера солнечную юлу, крутит вихри хвойные над водой, пусть заставит вспомнить, что было до. Может быть, на сказочном берегу ты поймёшь, как я тебя берегу, вспомнишь, как смеяться, лететь, дышать. Согревайся, счастливым не нужен шарф. Я хотел бы помочь, только я не бог. Он связал клубок, я украл клубок, и тянулось время великих бед, чтобы нить тебя привела к тебе. Так сиди на мостках, прославляя день, и болтай ногами в святой воде, обретай себя, не смотри назад. Бог смеётся, он тоже устал вязать. Кот Басё *** Все неизменно, и все изменилось В утреннем холоде странной свободы. Долгие годы мне многое снилось, Вот я проснулся — и где эти годы! Вот я иду по осеннему полю, Все, как всегда, и другое, чем прежде: Точно меня отпустили на волю И отказали в последней надежде.

Мой прекрасный создатель с любовью меня творил,
Называл меня Словом и в слове была Душа.
Он мне выточил сердце, оно отбивало ритм.
Я все думала – будет ли стук этот мне мешать?

Мой прекрасный создатель любил меня больше всех.
Даже больше, чем ту, в красной шляпке с цветным пером.
Он меня, будто я настоящая, кутал в мех,
Шил мне платья и пёк по средам заливной пирог.

И сегодня, в безветренный день под конец зимы,
Зазвонил колокольчик в прихожей, мяукнул кот.
В дом вошла незнакомка из зимней прохладной тьмы.
Мой прекрасный создатель, ну кто она? Кто же? Кто?

Он смотрел на Нее так, как будто пришла весна,
Так, как будто Она источала волшебный свет.
Он бледнел, он, возможно, болел, и тогда она
Улыбнулась тепло и открыто ему в ответ.

Если б я была девочкой… ну, настоящей совсем,
У меня бы, конечно же, сильно заныл живот.
Мы с Ней словно близняшки: лицо, руки, платье, корсет…
Но Она не КАЗАЛАСЬ, а ТОЧНО была живой.

Если б я была девочкой… я бы лишилась сил.
На ресницах Ее, мягко таял пушистый снег.
Губы дрогнули, сжались, но я не смогла спросить
«Вы, когда меня создавали, мечтали о Ней?»
(Саша Бес)

Ты просил обмануть этот год, защитив тебя от смертей
Я прошла, я спасла мой Бог, а теперь, а теперь,
теперь…
Возвращаю казну ветрам, полосатым котенком в снег…
Белый тигр еще кроха, мал
Белый тигр - младенец, слеп.
Посмотри мои линии снов на ладони твоей - как жизнь…
Ты просил обмануть этот год, а я тихо продлила их.
А я пальчиком от холмов рисовала пушистый снег,
Непрерывной лавиной снов закрывая тебя от бед.
Ты просил обмануть этот год, защитив тебя от смертей.
Я прошла, я спасла, мой Бог …а теперь…а теперь…
теперь.
А я пальчиком от вершин провела для Тебя трамплин,
Чтобы ты никогда не срывался в холода беспроглядных зим.
Чтобы каждой снежинке мог улыбнуться, любить весну.
Ты умел меня ждать и в срок удержал меня на весу.
Чтобы я не ушла во тьму, в эту бездну сорвавшись вниз…
На секунду в глаза...
в плену мотыльковых твоих ресниц.
Ты просил обмануть этот год, защитив тебя от смертей
Я прошла, я спасла мой Бог, сто дорог твоих, сотни дней.
Карамельная тает ночь, поцелуем лаская свет…
Многоточием нежных снов, продолжением или нет...
На коленках уснувший тигр, белый тигр-младенец, слеп
Возвращаю казну ветрам, полосатым котенком в снег.
Или может с тобой вдвоем в покрывало жемчужных зим,
Прижимаясь спиной к спине.
Ты мне слышишь…. Н-Е-О-Б-Х-О-Д-И-М…
И я знаю Н.У.Ж.Н.А тебе, в веренице часов, где мы
Разжигаем с тобой вдвоем
звездной пылью
Судьбы камин.
……………………………………………………………………
А я пальчиком от вершин провела до тебя трамплин...
(Аленушка Вергилева)

Я придумал для нас королевство любви Из картонных надежд и звенящей капели, Чтобы две параллели – две наши судьбы Стали общим мазком голубой акварели. Я, конечно, себя видел в нём королём, Да ни капли амбиций, не в этом же дело! Просто мне захотелось быть только вдвоём, И казалось - ты этого тоже хотела. Ты придумала тут же пространство разлук, Где завыли метели и белые вьюги, Ветер вырвал тепло из разомкнутых рук, И притихло моё королевство в испуге. Заметает наш замок снегами до крыш, Промерзают, ломаясь, картонные стены, И смеётся из зеркала шут мне – простишь? Короли не прощают такие измены! Я разбил зеркала и повесил шута - Слушать внутренний голос к чему, в самом деле? И Указ подписал, что отныне цвета Только белые славят пускай менестрели. Я запрет наложил на подъёмы мостов - Вдруг вернёшься внезапно, но заперты двери? И под холодом звёзд, и под светом костров Ждал, что вместе с тобою вернутся капели… А ты тут же наполнила мир пустотой, Той, что чёрным молчаньем сжимает планеты, И я целую вечность не знал, что с тобой, И никто не ответил мне – с кем ты, и где ты? Я и сам замолчал в безответной тиши, Стало больше чернил и бумажной мороки, А на рынках втридорога карандаши Покупали поэты, купцы и пророки. Это ты подсказала – долой короля? Ах, как громко разбитые стёкла звенели… Я решил тебя ждать до конца декабря, И курил в потолок, и валялся в постели. Поменял палача, и судью, и конвой – В королевстве бардак и грядущая смута! Ну, скажи, почему ты всю жизнь не со мной? Как могла подарить моё счастье кому-то? А ответов всё нет… да нужны ли они? Время вылечит боль или сгладит потерю. Кто придумал, что счастливы все короли? Может кто-то и верит. А я не поверю. Будет капать когда-нибудь звонко капель, Будет время на стрелках показывать ноль. Вот и мой эшафот. В королевстве - апрель. И твой голос: Да здравствует новый король! Королевство Любви

Насыть меня, пожалуйста, насыть. Заполни космос – чёрный и бездонный. Давай о фильмах, о «Волчке» и «Жить», о сигаретах, юности, балконах. Про Нолана, Тарковского, Митту, про то, как мир меняется в экране, про старый чайник, пыльную плиту, про ад простуды на моём диване, осенний Депр, скучный городок, где ничего, увы, не происходит.
Где каждый бесконечно одинок, где молодёжь всегда не по погоде одета в узкое, прозрачное говно, и слушает какого-то Мирона… Забыты Гамлет, Монте-Кристо, Сирано, и лишь айфоны в головах девчонок.
Давай о музыке, о страшных интервью, где Веня Д’ркин умирал от рака. О самых глупых и больных «люблю», о жарких дёснах в майском полумраке. Про запах астр, звёзды, выпускной, мечты о студии под самой крышей... Поговори, пожалуйста, со мной. Насыть меня, насыть меня, ты слышишь?
Я разрываюсь от желанья быть и от желания куда-нибудь исчезнуть. В такси опять - какой-то жуткий бит: водитель, тише, окажи любезность.
Где джаз и блюз, где мой любимый рок? Мне кажется, что мир слегка поехал. Гремят перроны, я совсем продрог, в вокзальном дыме тает чьё-то эхо.
А я стою и говорю: насыть. И каждый мозг
до крошечки съедаю.
Но в суете кредитов и женитьб меня никто
никак
не насыщает...
( Пола )