К православию можно относиться по-разному. Многие считают, что укоренение новой религии на Руси происходило довольно кровавым образом. Многие винят в этом православие, что странно, учитывая тот факт, что расправами над непокорными занимались не афонские монахи, а сами русские. Опять-таки, сопротивление христианству имело ещё и довольно мощный политический аспект: его трудно отделить от сопротивления укреплению власти Киева.

На мой взгляд, крещение Руси было отнюдь не актом веры, но актом политическим, направленным на основание сильного централизованного государства, которое стояло бы на прочном фундаменте единоверия.

Владимир Святославович оказался исторически прав. Именно православие скрепило и объединило сначала Русь, а затем и Российскую империю. В отличие от западной ветви христианства, чьи последователи не только не смогли жить в мире с представителями иных религий, но и с потрясающим упорством резали и жгли друг друга на протяжении веков, Россию (за исключением пары довольно тяжёлых эпизодов) чаша сия миновала. Именно философия православия в сплаве с невероятной выживаемостью русских сделала их такими… русскими.

На мой взгляд, это философия любви к Богу во всех его проявлениях, прежде всего – к Богу в себе. Признание себя рабом Божьим у нас не означает ни раболепия, ни удушения творческой свободы, ни прочего противного человеческому естеству насилия. Оно лишь означает глубокое понимание верующим абсолютной власти Всевышнего над своим телом и жизнью, власти, которая оставляет свободными дух человека и его волю.

Православный знает, что только сам может решать, как ему поступать, что ему есть, что пить, с кем дружить и с кем жить. Он также понимает, что любое решение влечёт определённое последствие для его души, и каким будет это последствие – прямой результат совершённого выбора.

Ещё он знает, что Господь милостив и прощает искренне кающихся. Точно так же Он и нас учит прощать. Ежедневно читая «Отче наш», мы просим Господа простить «грехи наши, якоже и мы оставляем должником нашим» - то есть ставим отпущение своих грехов в зависимость от собственной способности прощать обиды, нанесённые другими людьми.

Православие поощряет лучшие стороны человеческой натуры, но более всего – совестливость. Может быть, отсюда извечное русское стремление жить по правде, к поиску справедливости, которое и сделало возможным мирное соседство с десятками других народов, приверженных исламу, буддизму, шаманизму и иудаизму?

Тогда межнациональный и межконфессиональный мир в нашей стране напрямую зависит от наличия сильного православия.

Подрыв авторитета Церкви станет страшным ударом по единству России и в будущем приведёт к её кровавому распаду по украинскому сценарию.

Вот почему так важно сегодня не подрывать основы скрепляющей страну веры, не растаскивать общество на враждующие лагеря, но объединяться против любых попыток натравить разные группы населения друг на друга. Сейчас, как никогда,  нам важно именно единство.

И вот теперь, ввиду всего сказанного выше, могу ли я воспринимать Энтео как борца «за чистоту православия», за чувства верующих? Разумеется, нет. Более того, я считаю этого человека абсолютным врагом моей веры, покусившимся на единство общества и авторитет Русской православной церкви.

Не хочу обсуждать творчество Сидура. Этот человек воевал, и его работы несут отпечаток ужаса войны. Я вижу в них духовный надлом, который не приведи, Господи, пережить никому. Никакого эстетического удовольствия от скульптур Сидура я не получаю – напротив, они вызывают тошнотворный приступ отвращения.

Но восприятие искусства глубоко индивидуально, и есть люди, которые видят в творчестве Сидура что-то иное, не то, что вижу я. Кому-то нравится то, что мне неприятно и даже противно. Ведь на вкус и цвет, как известно, товарища нет.

На мой взгляд, спорные творения нуждаются в экспертной оценке - и не только искусствоведов и художников, но и религиозных деятелей, историков, юристов, даже психиатров. И повергать осуждению творчество того или иного художника – явно не в компетенции одного отдельно взятого гражданина.

Так что же сделал Энтео? Он пришёл на выставку, о которой знали лишь избранные любители, и устроил вакханалию «протеста», моментально вызвав общественный резонанс и многодневные обсуждения как самого поступка, так и собственно выставки.

Тем самым Энтео в одночасье вывел Вадима Сидура из искусствоведческого небытия на широкие просторы новостных лент. Но это не главная его «заслуга».

Главное «достижение» Энтео заключается в том, что некоторые личности начали обсуждать «православный экстремизм», один товарищ даже заявил о православном фашизме. Для любого настоящего верующего ясно, что слова «экстремизм» и «православие» вообще не могут стоять рядом. Просто потому, что православие расценивает такое поведение как греховное, а, значит, одобрять его не может. Нельзя быть православным и при этом быть экстремистом.

Совершив деяние вандализма, Энтео сотоварищи оскорбили память фронтовика Сидура, поглумились над чувствами его почитателей – а чем эти люди хуже Энтео, я не понимаю? Тем, что они не разделяют его «ценностей»? Грош цена тем ценностям, которые оправдывают вандализм.

По сути, Энтео и его подручные публично отреклись от идеалов нашей веры. Впрочем, они, возможно, верят во что-то иное, нечто иное зовут православием?

Верующий человек - будь то православный, буддист, иудей или мусульманин – имеет право защищать свою веру и свои символы, но мирным и законным путём.

Мог ли Энтео выразить свой протест против столь отвратительного ему мероприятия, устроив пикет у дверей Манежа? Мог. Он также мог выступить в прессе, в Интернете, раздавать листовки с разъяснением своей позиции, он мог устроить даже митинг! Ничего из этого он не сделал, отдав предпочтение хулиганской выходке.

Мало того, сей господин почему-то присвоил себе единоличное право судить и карать, которым у нас вообще-то обладает лишь государство, осуществляющее правосудие через следственные и судебные органы.

Отсюда вопрос: а нужна ли была Энтео возможность защитить чьи-то чувства? Или под прикрытием борьбы за православные ценности начался процесс дискредитации православия? Обратите внимание: примерно в то же время произошёл и скандал в Питере, когда вандал уничтожил исторический барельеф на Доме с Мефистофелем. Ну, просто одно к одному! А до этого – скандал в Новосибирске. Там, кстати, верующие не врывались в театр и не топтали декорации. Разгневанные люди собирались на митинги, требуя прекратить глумление над верой. И я что-то не припомню, чтобы они или кто-либо другой поручали Энтео защищать свои чувства.

Так может ли Энтео представлять остальных православных россиян? Ответ однозначный: нет!

Тем не менее, моментально в СМИ появились рассуждения каких-то непонятных личностей о наличии (оказывается!) православного экстремизма и даже фашизма. Действие по дедушке Овертону: незаметненько так в мозги населению внедряется сам термин «православный экстремизм».

В моих глазах Энтео – провокатор, который пытается дискредитировать православие, очернить верующих, инициировать противостояние православных и атеистов и расколоть общество.

Он создаёт информационные поводы для очернителей нашей веры, которые мечтают о том, чтобы Россия утратила все свои ценности и срочно присоединилась к «ценностям» европейским: безбожию, педофилии, содомии, примату потребностей тела над потребностями духа и прочим прелестям.

Он даёт в их руки яд, которым нас пытаются опоить, чтобы мы сами растоптали то, на чём стоит Россия: согласие между народами и конфессиями.

Он – вольно или невольно – действует так, чтобы выставить верующих людьми узколобыми, недалёкими варварами, потенциально опасными для других.

Своей статьей я призываю сограждан не воспринимать действия Энтео и его группы как действия людей православных. Эти лицемеры не должны бросить тень на всех верующих, чтобы, через их дискредитацию подвергнуть пересмотру ценность и значение православия для общества и государства.