Николай Петрович — замордованный жизнью учитель английского языка средней школы, перманентно впадающий в состояние близкое летаргическому сну. Учитель здесь — персонифицированное воплощение краха интеллигентской утопии, утверждавшей неизбежное торжество интеллекта и моральных ценностей. Всё, на что способен Николай Петрович, это никчёмные, мнимые поиски себя, да жадное пожирание чёрной икры ложками в инфантильных попытках самоутвердиться, хотя бы в глазах жены и тёщи.

Снимая, вроде бы, чернушное кино, в диапазоне — от живодерни до похорон, от издевательств над дебилом до сюрреалистической очереди за рыбой, Муратова не спекулирует на вскрывшихся язвах социума, а диагностирует предынфарктное состояние миропорядка. Изысканное совершенство ранних работ сменилось композиционной неряшливостью и несбалансированностью формы, принципиально другой интонацией и иным отношением к героям. Вместо любви пришла нелюбовь, вместо светлой печали — пессимизм и распад. А прозвучавший из уст дородной бабёнки забористый мат, прямо в объектив кинокамеры, вызвал почти тотальный шок у зрителей.

В то время как одна политическая эпоха активно сменяла другую, Кира Муратова отразила этот катаклизм через асоциальное кино: мистерию сна как смерти, в котором перестройка обрела значение психологического и физиологического климакса. По сути, она сняла неправильное кино — в пику общественным настроениям и ожиданиям. Поставила ноль впавшему в сон обществу, а если и симпатизировала тут кому-то, то исключительно животным. Так самый витальный фильм второй оттепели зафиксировал крушение незыблемых основ и гармоничной картины мира, которую Муратова прежде сама создавала своими картинами.