- Ну что ж ты у меня такая дурёха – то? – Бурчал себе под нос Силантий, - Опять заснула, а суп не выключила!

Выключил суп на плите, задумчиво почесал свою рыжую всклокоченную бороду и, шаркая короткими ножками в видавших виды лаптях, поспешил к кровати, на которой спала Авдотья Матвеевна, чтобы подоткнуть ей под бок съехавшее стёганое одеяло.

Потоптался немного и, с трудом взобравшись на высокую кровать, поудобнее устроился в ногах у своей любимой Дунечки, его локоть утонул в пушистой перине, а ладонью он ощутил жёсткие волосы на своей голове. Силантий невольно залюбовался своей подопечной.

- Ну до чего ты, Дуня, красивая, хотя уже восемьдесят пять скоро стукнет. И всегда была красавицей, с самого рождения.

Когда родилась Дунечка, домовой Силантий уже несколько лет присматривал за этим домом и, хотя Дунечка была четвёртым ребёнком, но с самого рождения было понятно, что вырастет краше всех своих сестёр. С первых Дуничкиных дней Силантий взял её под свою опеку. И сейчас, понимая, что человеческий век недолог, с тоской думал о том дне, когда её на этой земле не станет и останется только память. А помнил Силантий всю Дунину жизнь, так что воспоминаний предостаточно.

Силантий тихо лежал в ногах у Авдотьи Матвеевны, в голове проносились самые яркие эпизоды из её жизни.

- Хи-хи-хи, - не выдержал Силантий, вспомнив, как у Дуняши округлились глазки, когда она впервые его смогла увидеть и своими пухленькими ручонками вцепилась в его роскошную рыжую бороду, и ведь не испугалась, не заплакала, а только загугукала на своем детском языке, как будто поздоровалась – уважила.