Она переводила "Дон Жуана" Байрона по памяти во внутренней тюрьме Большого дома в Ленинграде.

 

 

Татьяна Григорьевна Гнедич.1974? Фото Бориса Смелова

 

Когда аплодисменты стихли, женский голос крикнул: «Автора!» В другом конце зала раздался смех. Он меня обидел, нетрудно было догадаться, почему засмеялись: шел «Дон Жуан» Байрона. Публика, однако, поняла смысл возгласа, и другие закричали: «Автора!» Николай Павлович Акимов вышел на сцену со своими актерами, еще раз пожал руку Воропаеву, который играл заглавного героя, и подступил к самому краю подмостков. Ему навстречу встала женщина в длинном черном платье, похожем на монашеское одеяние, — она сидела в первом ряду и теперь, повинуясь жесту Акимова, поднялась на сцену и стала рядом с ним; сутулая, безнадежно усталая, она смущенно глядела куда-то в сторону. Аплодисменты усилились, несколько зрителей встали, и вслед за ними поднялся весь партер — хлопали стоя. Вдруг, мгновенно, воцарилась тишина: зал увидел, как женщина в черном, покачнувшись, стала опускаться — если бы Акимов ее не поддержал, она бы упала. Ее унесли — это был инфаркт. Догадывалась ли публика, собравшаяся на генеральную репетицию акимовского спектакля «Дон Жуан», о происхождении пьесы? Был ли возглас «Автора!» всего лишь непосредственной эмоциональной репликой или женщина, первой выкрикнувшая это многозначительное слово, знала историю, которую я собираюсь рассказать?

 

 

 

Александр Семёнович Кушнер

 

(14 сентября 1936, Ленинград)

 

Сегодня поэту - 83 года

 

 

Русский поэт. Автор почти 50 книг стихов (в том числе для детей) и ряда статей о классической и современной русской поэзии, собранных в семи книгах.

 

 

 

 

 

Это долго и это сложно. Об этом надо либо километрами, либо совсем ничего.

 

 

 

Неуклонно приближаются последние дни августа. Невольно вспоминаются стихи, связанные с этим месяцем, закрывающем лето.

 

Сыплет звёзды август холодеющий,

Небеса студёны, ночи — сини.

Лунный пламень, млеющий, негреющий,

Проплывает облаком в пустыне.

 

О моя любовь незавершённая,

В сердце холодеющая нежность!

Для кого душа моя зажжённая

Падает звездою в безнадежность?

 

Не знаю, была ли связана "любовь незавершенная" Н.В. Крандиевской-Толстой с "августом холодеющим", но захотелось начать повествование именно с них. 

 

Назначь мне свиданье

на этом свете.

Назначь мне свиданье

в двадцатом столетье. 

 

Строка легко ложится вдохновением,

В созвучья слов обрамляя мечты...

 

 

 

Сегодня, гуляя по городу, я оказалась в той части его, в которой очень давно не была. Это старая его часть, и в ней было особое очарование. Оно чувствовалось в старинных улочках, домах, с особой архитектурой и, не испорченными евроремонтом, тихих двориках, где еще до сих пор запираются на ночь ворота, огромных каменных вазонах с цветами, и в удивительной атмосфере спокойствия, комфорта и уюта. Для меня побывать в таких местах, сродни ощущению счастья от самых, казалось бы, простых и привычных вещей. Провинциальная тишина, очарование старого мира, потрясающей красоты сквер, который светился ярким неподвижным светом. Этот свет давали осенние листья. И еще здесь, недалеко, был подвальчик, где находилась кофейня. Прислушиваясь к шуршащим под ногами листьям, и наслаждаясь этим звуком, я подошла к подвальчику и спустилась в него по лестнице, слегка касаясь причудливо изогнутых перил. Запах кофе чувствовался еще на улице, но в самой кофейне этим теплым и тонким ароматом было пропитано все. Я давно не была здесь, но все было как прежде, ничего не изменилось, словно в подтверждение того, что бывают вещи неизменные, и их ценность в том, что мы всегда можем вернуться туда, где нам было хорошо. Я заказала себе кофе с корицей и села за столик, ожидая свой заказ. В кофейне был полумрак, но на каждом столике стояла лампа с абажуром. Справа от меня вся стена была уставлена стеллажами с книгами, можно было взять любую и почитать. Вдалеке стоял рояль с поднятой крышкой. За роялем никого не было, но чувство было такое, что он ждет в нетерпении, когда его клавиш коснется рука музыканта. Но музыка все же звучала, не знаю правда откуда. Очень тихая, романтичная и проникновенная. Как было уютно здесь. Будто чьи-то заботливые руки обнимают тебя, успокаивают, что-то щелкает, там, внутри, и ты, пусть на время, отдаешь в эти руки и грусть, и боль свою.. Сейчас ты под особой заботой, особого мира.. Конечно, возвращаться придется, но можно еще немного посидеть здесь. Совсем немного. Еще на одну чашечку кофе..

 

Скорее всего, не заинтересовалась бы я этой персоной, если бы имя его не было связано с именем Анны Андреевны Ахматовой. Знает о  судьбе его узкий круг профессионалов. Талантливый был человек. Многогранно. Однако отличался ярко выраженными особенностями характера. Внешне не особенно привлекательный. По воспоминаниям современников: худ, высок и смугл. Кроме того, ученый проявлял  полную беспомощность в быту. Об этом она узнала позднее. И все же Ахматова выбрала именно его. «К нему я сама пошла… Чувствовала себя такой черной, думала, очищение будет…», - признавалась впоследствии  Ахматова. Их знакомство началось со стихотворения "Муза", которое В. Шилейко посвятил поэтессе еще задолго до 1913 года:

 

 

Bсе равно ты не слышишь, все равно не услышишь ни слова,

все равно я пишу, но как странно писать тебе снова,

но как странно опять совершать повторенье прощанья.

Добрый вечер. Kак странно вторгаться в молчанье.

 

Bсе равно ты не слышишь, как опять здесь весна нарастает,

как чугунная птица с тех же самых деревьев слетает,

как свистят фонари, где в ночи ты одна проходила,

распускается день — там, где ты в одиночку любила.

 

Я опять прохожу в том же светлом раю, где ты долго болела,

где в шестом этаже в этой бедной любви одиноко смелела,

там где вновь на мосту собираются красной гурьбою

те трамваи, что всю твою жизнь торопливо неслись за тобою.

 

Боже мой! Bсе равно, все равно за тобой не угнаться,

все равно никогда, все равно никогда не подняться

над отчизной своей, но дано увидать на прощанье,

над отчизной своей ты летишь в самолете молчанья.

 

Добрый путь, добрый путь, возвращайся с деньгами и славой.

Добрый путь, добрый путь, о как ты далека, Боже правый!

О куда ты спешишь, по бескрайней земле пробегая,

как здесь нету тебя! Tы как будто мертва, дорогая.