«Чтобы стать настоящим художником, надо очень, очень много работать»: детские годы и учеба.

Иван Морозов родился 9 декабря 1871 года в Москве. Он происходил из династии купцов-старообрядцев Морозовых. Отец Абрам Морозов был директором правления Тверской мануфактуры бумажных изделий, меценатом и попечителем детских приютов в Тверской губернии. Мать Варвара Хлудова — дочерью купца, коллекционера старинных книг и рукописей Алексея Хлудова. Она содержала литературный салон, который посещали поэты Андрей Белый и Александр Блок. Кроме Ивана Морозова в семье было еще двое сыновей: старший Михаил и младший Арсений.

С детства родители уделяли их воспитанию большое внимание, нанимали домашних учителей. В ранние годы Иван Морозов увлекся живописью. Искусствовед Наталья Семенова писала: «В юности Иван Морозов, по его собственным словам, мечтал быть художником. В детстве их с братом учили рисованию гораздо серьезнее, чем полагалось в купеческих семьях». Сначала будущий коллекционер посещал художественную студию Ивана Мартынова, а затем родители нашли ему учителя — студента Московского училища живописи, ваяния и зодчества Константина Коровина. Он давал Морозову уроки два раза в неделю. После Коровина будущему коллекционеру и его брату Михаилу преподавал передвижник Егор Хруслов. Летом художник приезжал в имение семьи — Поповку. Под его руководством дети рисовали пейзажи в окрестностях имения. В 1889 году вместе с Хрусловым Михаил и Иван Морозовы путешествовали по Волге и Кавказу, а в пути делали зарисовки.

Несмотря на занятия живописью, профессиональным художником Иван Морозов не стал. Сам он считал, что ему не хватает трудолюбия и таланта.

...Чтобы стать настоящим художником, надо очень, очень много работать, посвятить всю свою жизнь живописи. Иначе ничего не выйдет. Толк будет только тогда, когда на все в жизни будешь смотреть глазами художника, а это не всякому дано. Вот мне этого дано не было, и приходится мне восторгаться чужими работами, а самому не работать. В искусстве самое ужасное — посредственность. Бездарность лучше — она хоть не обманывает.

Иван Морозов, цитируется по книге балетоведа Юрия Бахрушина «Воспоминания»

«Не для людей, а для себя»: первые экспонаты коллекции

В 1887 году, после окончания реального училища в Москве, Морозов поехал в Швейцарию, где поступил в Высшую техническую школу Цюриха на химический факультет. В то же время он занимался живописью, вместе со студентами архитектурного университета Морозов ходил на пленэры, посещал выставки современных художников.

Спустя восемь лет будущий коллекционер вернулся в Россию. Он поселился в Твери, где стал управлять семейными предприятиями. Михаил Морозов в это время начал коллекционировать картины русских и иностранных живописцев, иконы и скульптуры. Он покупал полотна Константина Коровина, Михаила Врубеля, Поля Гогена, Эдуарда Мане. Художники, музыканты и писатели бывали в его доме.

Иван Морозов тоже часто гостил у брата, а в 1899 году переехал в Москву. Здесь он посещал выставки объединения «Мир искусства», Товарищества передвижных выставок, подружился с художниками Валентином Серовым и Сергеем Виноградовым, которые позднее давали предпринимателю советы при покупке полотен. В 1901 году Морозов купил первую картину для своей коллекции — этюд пейзажиста Мануила Аладжалова «Осень». Каждый экспонат своего собрания он выбирал очень тщательно, долго обдумывал приобретение. Маргарита Морозова вспоминала: «Сдержанный, способный подчинить свои личные страсти основной цели, И.А. [Иван Абрамович Морозов] говорил, что присущая всем русским славянская мечтательность, исключающая деловую предприимчивость, чужда ему». В первые несколько лет Морозов покупал не больше десяти полотен в год.

В начале 1900-х коллекцию Ивана Морозова пополнили картины Исаака Левитана, Константина Сомова, Александра Бенуа. Летом 1903 года он купил первое иностранное произведение — «Мороз в Лувесьенне» Альфреда Сислея. В том же году умер брат предпринимателя Михаил, который незадолго до своей смерти передал ему свое собрание предметов искусства. В него входила и картина Огюста Ренуара «Портрет актрисы Жанны Самари». Вскоре в Париже за двадцать пять тысяч франков Морозов купил эскиз этой картины. Это было около девяти тысяч рублей — за эти деньги в Москве в те годы можно было купить квартиру площадью 120 квадратных метров. После этого коллекционер стал посещать аукционы и выставки и пополнять свою коллекцию полотнами иностранных художников — Игнасио Сулоага, Луи Леграна, Эдмона Лампрера.

...Он начал скромно, покупая сначала «смирные» вещи и только постепенно переходя к более решительным новаторам. <...> Французовон собирал, в противоположность Щукину, систематически, планомерно пополняя определявшиеся пробелы. Поэтому его собрание не выпячивалось неожиданно в какую-нибудь одну сторону, как Щукинское, но зато в нем не чувствовалось того страстного собирательского темперамента, как там. Оно не шумливо, как щукинское, не заставляет публику ни хохотать до упаду, ни негодовать, но те, кто любит и понимает искусство, наслаждаются одинаково тут и там. <...> Он ни в какой мере не был снобом и собирал под конец из глубокой внутренней потребности, без тени тщеславия, не для людей, а для себя.

Игорь Грабарь, «Моя жизнь: автомонография»

Коллекцию картин Морозов разместил у себя в особняке на Пречистенке в Москве. Старинный особняк еще в 1899 году он купил у вдовы своего дяди Давида Морозова, а в 1905 году решил перестроить и нанял для этого архитектора Льва Кекушева. На верхнем этаже дома предприниматель устроил картинную галерею.

«Русский, который не торгуется»

В 1906 году несколько полотен из коллекции Ивана Морозова экспонировались на выставке «Два века русской живописи и скульптуры», которую в Париже организовал Сергей Дягилев. После этого коллекционера приняли в члены «Общества Осенних салонов». Эта организация объединяла деятелей искусства Франции и устраивала их выставки.

Среди парижских антикваров, по словам искусствоведа Натальи Семеновой, Ивана Морозова прозвали «русским, который не торгуется». Коллекционер тратил на новые картины огромные деньги. Постоянный доход ему приносила Тверская мануфактура, в которую входили фабрики по производству ткани и бумаги. На предприятиях Морозова к началу XX века трудилось больше десяти тысяч рабочих. В одном из интервью коллекционер говорил: «Средствами для легкой жизни мы обладаем в изобилии, но, несмотря на это, большинство из нас работает по 9–12 часов в сутки, посвящая редкое свободное время частью пополнению знаний, частью собственной жизни, частью искусству».

В 1907 году Морозов женился на артистке московского ресторана «Яр» Евдокии Кладовщиковой и уехал в свадебное путешествие по Европе. Там предприниматель начал собирать картины Клода Моне и Поля Сезанна: в Париже он купил полотна Моне «Бульвар Капуцинок» и «Стог сена возле Живерни», пейзажи с горой Святой Виктории Сезанна и другие работы художников.

Помимо коллекционирования, Морозов занимался благотворительностью и общественной деятельностью: жертвовал деньги учебным заведениям и больницам, был членом попечительского совета Московского коммерческого института. Предприниматель посещал литературно-художественные салоны, оперу и театры. Юрий Бахрушев писал: «Морозов любил жизнь и умел жить. Его картины не превратили его в скупого рыцаря, он не отказывался ни от посещения театров, ни от поездок на курорт, ни от посещения своих знакомых, ни от появления в ресторанах».

В 1908 году состоялась первая совместная французско-русская выставка «Салон» журнала «Золотое руно». Вместе с полотнами русских художников, среди которых были Михаил Врубель и Виктор Борисов-Мусатов, на экспозиции представили произведения Поля Сезанна, Винсента Ван Гога и Поля Гогена. Тем самым организаторы «Салона» хотели «осветить особенности развития молодой русской живописи и ее новые задачи» и «подчеркнуть черты развития, общие русскому и западному искусству». После выставки Морозов начал собирать Ван Гога и за семь тысяч франков купил его картину «Ночное кафе в Арле». В рублях коллекционер заплатил бы за это полотно около двух с половиной тысяч. На эти деньги можно было бы купить новый автомобиль или пай в Мугреево-Спировском лесопромышленном товариществе братьев Морозовых.

К этому времени предприниматель подружился с другим русским коллекционером — Сергеем Щукиным. Осенью 1908 года Щукин познакомил Морозова с художниками Анри Матиссом и Пабло Пикассо. Их картины пополнили собрание Морозова: за триста франков (сто двенадцать рублей, что примерно было равно месячной зарплате учителя гимназии) он купил «Арлекина и его подружку» Пикассо, а за тысячу — «Сидящую женщину» Матисса.

В том же году для оформления столовой в своем особняке на Пречистенке коллекционер пригласил французского символиста, члена объединения «Наби» Мори­са Дени. Он создал для Морозова живописное панно на сюжет мифа об Амуре и Психее, комплект мебели, скульптуры и вазы. У другого члена группы «Наби», Пьера Боннара, Морозов заказал триптих для оформления лестницы в доме на Пречистенке.

К 1910-м купец стал одним из самых частых покупателей у французских маршанов — продавцов художественных произведений. Он посещал галереи Амбруаза Воллара, Поля Дюран-Рюэля, Гастона Бернхейма.

Едва сойдя с поезда, отправлял багаж в отель, а сам направлялся в одну из галерей, где дорогого во всех отношениях гостя любезно усаживали в глубокое низкое кресло. Несколько минут спустя Иван Абрамович, подобно зрителю в кинематографе, приступал к просмотру. Только вместо кадров перед его глазами мелькали холсты. <...> Бернхема сменял Воллар, Воллара — Дюран-Рюэль, Дюран-Рюэля — Канвейлер. И в каждой галерее с завидным постоянством разыгрывалась аналогичная мизансцена. Потом опять был Северный вокзал, Норд–экспресс и три дня пути. «Тайные парижские кладовые» покидал очередной шедевр.

Наталья Семенова, «Московские коллекционеры»

У Бернхейма Морозов купил несколько работ Анри Матисса, в том числе композицию «Фрукты, цветы, панно «Танец» и натюрморт «Фрукты и бронза». На фоне последней картины в том же году русский художник Валентин Серов написал портрет коллекционера. Серов часто давал Морозову советы, какие картины приобрести у маршанов. Благодаря ему в собрании предпринимателя появились полотна Ван Гога «Прогулка заключенных» и «Красные виноградники». Однако Морозов следовал не всем советам живописца. Коллекцию он собирал «для себя», в отличие от Сергея Щукина почти не пускал в дом посетителей и развешивал картины по собственной задумке. Несколько лет в одном из залов домашней галереи Морозова на стене среди полотен французских импрессионистов оставалось пустое место. На него коллекционер хотел повесить «голубого Сезанна». Подходящую композицию — «Голубой пейзаж» — предприниматель купил в 1912 году. Тогда же он сделал два новых заказа художникам: Пьер Боннар вновь создал для Морозова панно для лестницы, а Анри Матисс за 24 тысячи франков написал «Марокканский триптих», который доставили в Москву из Марокко в 1913 году. Осенью того же года Гертруда Стайн выставила на аукцион свою коллекцию картин — коллекционер купил «Девочку на шаре» Пабло Пикассо.

«Модный депутат» и заместитель директора музея

В 1914 году началась Первая мировая война. Теперь Иван Морозов не мог постоянно ездить в Париж на выставки и аукционы. Кроме того, Тверской мануфактуре поступали крупные государственные заказы на изготовление военного обмундирования, и предпринимателю приходилось лично контролировать производство. Морозов оставался в России и вновь сосредоточился на работах отечественных художников. Он стал посещать выставки авангардистов, группы «Бубновый валет», следить за молодыми живописцами.

Суриковский «модный депутат», такой стройный и лощеный на портрете, незримо окруженный нашептывателями и советчиками, — появлялся своей большой и рыхловатой фигурой на выставках как-то по-своему, неожиданно, никогда в дни вернисажей и сутолок, когда можно было видеть всю Москву. Он приходил в какой-нибудь будничный день и не спеша, один начинал хождение по пустынным комнатам. С ним здоровались — и оставляли одного. Осматривал он, я бы сказал, «зигзагами», видимого порядка и явной системности не было: ни вдоль стен, ни по анфиладе, — он подходил-уходил в разные концы, — возвращался, — брел в новый угол, таким наблюдал я его на выставке «Бубнового валета» 1916 года.

Абрам Эфрос, «Человек с поправкой. Памяти И.А. Морозова»

Иван Морозов покупал картины Наталии Гончаровой и Михаила Ларионова, стал одним из первых коллекционеров работ Марка Шагала. В 1915 году купец приобрел его «Парикмахерскую», а затем «Дом в местечке Лиозно», «Давид с мандолиной» и «Вид из моего окна в Витебске».

К 1917 году в собрании Ивана Морозова было почти 600 картин русских и иностранных художников и около 30 скульптур. Как и Сергей Щукин, Морозов решил завещать все купленные произведения искусства Москве, однако не собирался создавать открытую для посетителей галерею.

После Февральской и Октябрьской революций он продолжал покупать картины русских художников. Последнее произведение искусства купец приобрел в июне 1918 года. Это было полотно Константина Коровина «Ночь с костром у реки». Через несколько дней после этого вышел декрет Совнаркома о национализации крупной промышленности, после которого Морозовы лишились своего основного предприятия — Тверской мануфактуры. Вскоре большевики выпустили новые постановления: «Об отмене права частной собственности на недвижимости в городах», «О распределении жилых помещений в г. Москве». Началось уплотнение, и на первом этаже дома Ивана Морозова устроили общежитие, а через несколько дней после этого вышел документ, по которому собрания картин Щукина и Морозова переходили в собственность государства. В особняке на Пречистенке организовали Второй музей новой западной живописи, хранителями которого назначили искусствоведа Бориса Терновца. Игорь Грабарь вспоминал: «Он [Морозов] боялся только, как бы его не удалили из особняка, когда последний превратился в государственный музей, и был несказанно обрадован, когда состоялось назначение его заместителем директора музея». Первое время предприниматель сам помогал составлять каталоги своей коллекции, проводил экскурсии для художников.

Семье купца выделили в доме три комнаты на первом этаже. Морозовы решили уехать, и в мае 1919 года покинули Россию и поселились сначала во Франции, а затем в Швейцарии. Здоровье коллекционера ухудшилось, и 22 июля 1921 года по дороге в Карлсбад на лечение он умер. Похоронили Ивана Морозова на местном кладбище.

Яйца Фаберже одни из самых дорогих ювелирных изделий в мире. Воистину царский подарок. Первое яйцо Фаберже появилось в 1885 году. Оно было заказано российским императором Александром III как пасхальный подарок для своей супруги Марии Фёдоровны. И за создание этого подарка взялись Карл Фаберже и ювелиры его фирмы.

Карл Фаберже родился в России, в Санкт-Петербурге. Родился он в 1846 году в семье немца из Эстонии Густава Фаберже и дочери датского художника Шарлотты Юнгштедт. Ещё в 1842 году его отец основал ювелирную фирму в Санкт-Петербурге, Карл также с юных лет обучался ювелирному мастерству и в 24 года возглавил фирму отца. А в 1882 году на Всероссийской художественно-промышленной выставке в Москве изделия его фирмы привлекли внимание императора Александра III, фирма Фаберже стала получать заказы от императорского двора. Славились изделия фирмы Фаберже и в Европе, так в Париже Карл Фаберже был удостоен звания «Мастера Парижской Гильдии Ювелиров». После революции Фаберже закрывает свою фирму и эмигрирует в Лозанну, Швейцария, где и умирает в 1920 году. Его сыновья в 1923 году основали в Париже фирму «Фаберже и К».

Карл Фаберже производил разнообразные ювелирные изделия, но славу принесли ему именно ювелирные яйца, известные на весь мир как яйца Фаберже.

Кстати, первое созданное им яйцо 1885 года имело свой прообраз. В XVIII веке изготовлялись ювелирные пасхальные яйца с курочкой-сюрпризом внутри, а в самой курочке находилась корона, а в короне – кольцо. Именно таким и было первое, созданное Фаберже в 1885 году, яйцо. Яйцо, подаренное императрице Марии Фёдоровне, которая, как и сам Карл Фаберже, имела датские корни. Ведь одно из трёх подобных сохранившихся от XVIII века яиц как раз таки и хранится в датском замке Розенборг (Копенгаген).

Позже фирмой Фаберже был изготовлен ещё ряд пасхальных яиц. Всего в мире существует 71 одно яйцо фирмы Фаберже. И 54 из них были императорскими. Александр III стал основателем традиции, на Пасху он дарил своей супруге Марии Фёдоровне яйца Фаберже, после его смерти эту традицию продолжил его сын – Николай II. Он дарил пасхальные яйца Фаберже как своей супруге Александре Фёдоровне, так и своей матери – Марии Фёдоровне.

Также существует и около 15 яиц сделанных фирмой Фаберже для частных лиц. И если императорские яйца каждый раз были новыми, каждый раз с новым сюрпризом внутри, и их изготовлением фирма начинала заниматься за год до следующей Пасхи, то яйца Фаберже для частных лиц чаще копируют сюжеты императорских. Так известно 7 яиц, принадлежащих семье Кельха. Предприниматель, золотопромышленник, Александр Кельх, как и император, на Пасху дарил своей супруге яйца Фаберже. Первое яйцо Кельха, которое так и называется «Курочка Кельха» копирует сюжет первого императорского «Куриного» яйца. Но вскоре супруги Кельх разошлись, да и их финансовое положение ухудшилось. Яйцами Фаберже они более не интересовались. Также не императорские яйца Фаберже были сделаны на заказ для Феликса Юсупова (представителя достаточно богатой знатной семьи, в будущем убийцы так ценимого императрицей Александрой Фёдоровной Распутина), племянника Альфреда Нобеля, Ротшильдов, герцогини Мальборо.

Императорские яйца Фаберже имели достаточно разнообразные сюжеты: это могли быть яйца-часы или яйца с различными фигурками внутри, в самих яйцах также в качестве сюрприза могли находиться различные миниатюры, к примеру, существовало «Яйцо с вращающимися миниатюрами», внутри которого находилось 12 миниатюр с изображениями памятных для императора мест. Самым дорогим из яиц Фаберже, оплаченных Романовыми, считается яйцо «Зимнее». Оно было выполнено из бриллиантов, хрусталя и опалов. Сюрпризом этого яйца была корзина с анемонами.

Пасхальные яйца Карла Фаберже после октябрьского переворота.

В годы революции некоторые из яиц Фаберже были утеряны, большинство – перевезены в Кремль, где они и хранились до 1930 года. В 1930 году началась распродажа многих предметов, которые, несомненно, составляли русское культурное наследие, из-за нехватки финансовых средств у советской власти. Были проданы и многие яйца Фаберже. Многие из них были куплены Армандом Хаммером и Эммануэлем Сноумэном Варцким. Ярым коллекционером яиц Фаберже был и Форбс. Его коллекция состояла из 11 императорских и 4 частных яиц Фаберже. В 2004 году эта коллекция была выставлена на аукцион, до начала которого и была полностью выкуплена российским олигархом Виктором Вексельбергом. Так некоторые из яиц Фаберже вновь вернулись на родину.

Сегодня в России яйца Фаберже можно увидеть в Оружейной палате (10 штук), собрание Вексельберга, Русском национальном музее и Минералогическом музее им. А. Е. Ферсмана РАН.

Многие из яиц Фаберже находятся в различных коллекциях в США. Несколько штук этих миниатюрных сокровищ присутствуют и в коллекциях английской королевы Елизаветы II, Альбера принца Монако.

У каждого из яиц Фаберже своя судьба, своя история. Только одно из яиц Фаберже «Георгиевское» смогло покинуть революционную Россию вместе со своей законной владелицей, императрицей Марией Фёдоровной, матерью последнего российского императора Николая II.

«Георгиевское» яйцо было создано в 1915 году, после получения Николаем II награды «Орден Святого Георгия». Ранее этой награды был удостоен и его сын Алексей, за свои посещения линии фронта. Николай II заказал это яйцо специально для своей матери. Сюрпризом служил его портрет. Мария Фёдоровна горячо благодарила сына за подарок и писала:
«Целую тебя трижды и благодарю тебя всем сердцем за твою милую карточку и прелестное яйцо с миниатюрами, добрый Фаберже сам привез. Удивительно красиво. Очень грустно не быть вместе. От души желаю тебе, мой дорогой милый Ники, всего лучшего и всего светлого и успех во всем. Горячо тебя любящая твоя старая Мама».

Техника выполнения яиц

Сделанные яйца скреплялись застежками и петлями, чтобы при необходимости, их можно было легко разобрать для ухода за ними или ремонта. В свою очередь использование такой техники и такая конструкция изделия, снимали многие ограничения в выборе материалов. Фаберже сочетал использование драгоценных материалов с недорого стоящими материалами, но удобными в обработке.

«Скорлупа» яйца эмалировалась в известной технике Фаберже. Если яйцо состояло из двух раскрывающихся половинок, дизайн разрабатывался так, чтобы отделка тщательно маскировала смыкающиеся края обеих половинок.

Декоративные накладки, крепящиеся к поверхности пасхальных яиц, не только определяли особенности художественного стиля, но и способствовали созданию сюжетов, которые предвосхищали или подчеркивали значение находящихся внутри сюрпризов. Выбор материала для изготовления декоративных отделок зависел от их предназначения.

При изготовлении пасхальных яиц как заменитель золота, обладающий и красотой, и прочностью, использовались золоченая бронза, позолоченное серебро. Серебро применялось также для изготовления рамок миниатюрных портретов-сюрпризов, так как имело самую блестящую поверхность из всех материалов. Для чисто декоративных целей Фаберже часто использовал цветное золото. Подбирая соотношение чистого золота и других чистых металлов, он получал набор оттенков различной насыщенности.

Многие пасхальные яйца украшены сплошной декоративной сеткой (cagework), которая изготовлялась из весьма разнообразных материалов.

Большая часть деталей внешней отделки, начиная с каркасов и фестонов из золота разных оттенков и кончая листьями и стеблями цветов на пасхальном яйце “Ландыши”, крепились к оболочке яйца при помощи миниатюрных застежек. Застежки, припаянные к обратной стороне деталей, вставлялись в отверстия в оболочках. Затем они сгибались вдоль внутренней поверхности оболочки, чтобы прочно закрепить украшения. Во время сверления отверстий в эмалированной оболочке яйцо погружали в воду, чтобы сверло не перегрелось и не повредило эмалированное покрытие.

Сюрпризы в яйцах Фаберже

В числе “сюрпризов” спрятанных во многих пасхальных яйцах Фаберже — миниатюрные модели, сделанные из драгоценных материалов, ювелирные изделия, а также изображения людей, событий и мест, имевших значение для императорской семьи. Некоторые сюрпризы — по сути, отдельные произведения искусства, которые можно увидеть или, как в ряде случаев, привести в движение, только при извлечении из яйца. Другие секреты можно наблюдать сквозь прозрачную оболочку яйца.

Открывающиеся части яйца крепились на шарнирах. Верхняя часть оболочки яйца выполняла роль крышки. Боковые части были створками, открывающимися вверх или вниз в зависимости от расположения шарниров. Деталь внешнего корпуса яйца, скрывающая сюрприз, обычно крепилась на пружинных шарнирах, которые сконструированы таким образом, что при нажатии кнопки или собачки она плавно открывалась.

Не существовало предмета, объекта или растения, который бы не смогли воспроизвести мастера Фаберже в качестве сюрприза для пасхального яйца. Макет Гатчинского дворца с прилегающими территориями, с деревьями, фонарными столбами, был изготовлен из золота четырех цветов. Макет памятника Петру I, выполненного Фальконе по заказу Екатерины Великой, также нашел воплощение в “сюрпризе”. Пасхальное яйцо Фаберже “Гатчинский дворец” находится в городе Балтимор, штат Мерилэнд, США, Музей Всемирного художественного искусства Волтера (The Walters Art Museum).

Простые механизмы, примененные в некоторых пасхальных яйцах, были сконструированы специально для каждого случая. Простой передаточный механизм поднимал и опускал три миниатюрных портрета царя Николая II и его старших дочерей, Ольги и Татьяны в пасхальном яйце “Ландыши”.
В некоторые яйца встроены часы, механизмы которых заводятся ключами, которые обычно вставляются в отверстие в задней части корпуса, но есть и механизмы, заводящиеся с помощью ручки. На некоторых пасхальных яйцах часы имеют горизонтальную ленту с цифрами, вращающуюся напротив неподвижной отметки. Внутри особых яиц спрятаны фигурки птиц, появляющихся каждый час из верхней части яйца.

Пожалуй, самым знаменитым “сюрпризом” является коронационная карета из пасхального яйца “Коронационное” — миниатюрный макет длиной 3 и 1/6 дюйма (8см), сделанный из золота и эмали — точная копия кареты, которая использовалась при коронации Николая II и его жены 1896 г. “Занавески” выгравированы прямо на оконцах из горного хрусталя. Декорированные дверные ручки, размером меньше, чем рисовое зерно, поворачиваются, открывая и закрывая дверцы на защелку. Корпус кареты покоится на ремешках, которые амортизируют, как настоящие кожаные, таким образом, покачивается и корпус на шасси при движении экипажа.

Самые хитроумные секреты приводятся в движение заводными механизмами. Основой для создания этих механизма послужили швейцарские автоматы XVIII века; однако макет поезда в пасхальном яйце “Великий Сибирский путь” является точной копией настоящего локомотива и вагонов транссибирского экспресса. Действующая модель поезда складывается секция за секцией в обитый бархатом футляр внутри яйца. Карта железнодорожного маршрута и венчающий всю композицию геральдический орел служат также и намеком на сюрприз, скрытый внутри яйца.

Выполненное в лучших традициях Фаберже пасхальное яйцо “Великий Сибирский путь” и его “сюрприз” входят в число тех произведений искусства, что радуют глаз, пленяют воображение и греют душу.

Девять яиц возвращенные в Россию

4 февраля 2004 аукционный дом Sothebys объявил о продаже по частному соглашению коллекции Фаберже Форбса российскому промышленнику Виктору Вексельбергу, который вернул яйца в Россию. До возвращения в Россию коллекция, включающая легендарные девять Императорских Пасхальных Яиц, была представлена на общественной выставке в Сотби в Нью-Йорке. Эта часть коллекции, состоящая из девяти яиц, была оценена в 90 миллионов долларов, окончательная сумма сделки не разглашается. Аукционный дом Сотби осуществлял эту частную сделку от имени семейства Форбс.

По материалам: Императорские пасхальные яйца Фаберже

Пасхальные яйца Фаберже. Выставка в Кремле. Фоторепортаж. Фото: STAN HONDA/AFP/Getty Images

Шкатулка для упаковки пасхального яйца. Фоторепортаж. Фото: STAN HONDA/AFP/Getty Images

Пасхальное яйцо Фаберже “Яйцо с курицей” (Первое яйцо). Фоторепортаж. Фото: STAN HONDA/AFP/Getty Images

Пасхальное яйцо Фаберже “Ландыши”. Фоторепортаж. Фото: STAN HONDA/AFP/Getty Images

Пасхальное яйцо Фаберже “Орден Святого Георгия”. Фото: STAN HONDA/AFP/Getty Images

Пасхальное яйцо Фаберже. Фото: STAN HONDA/AFP/Getty Images

Пасхальное яйцо Фаберже “Петушок”. Фото: STAN HONDA/AFP/Getty Images

Пасхальное яйцо Фаберже “Петушок”. Фото с сайта fabergeimperialeastereggs.ru

Пасхальное яйцо Фаберже “Петушок”. Фото с сайта fabergeimperialeastereggs.ru

Пасхальное яйцо Фаберже “Петушок”. Фото с сайта fabergeimperialeastereggs.ru

Пасхальное яйцо Фаберже “Апельсиновое (Лавровое дерево) ”. Фото с сайта fabergeimperialeastereggs.ru

Пасхальное яйцо Фаберже “Апельсиновое (Лавровое дерево) ”. Фото с сайта fabergeimperialeastereggs.ru

Пасхальное яйцо Фаберже “Апельсиновое (Лавровое дерево)”. Фото с сайта fabergeimperialeastereggs.

Пасхальное яйцо Фаберже “Пятнадцатилетний юбилей”. Фото с сайта fabergeimperialeastereggs.ru

Пасхальное яйцо Фаберже “Пятнадцатилетний юбилей”. Фото с сайта fabergeimperialeastereggs.ru

Пасхальное яйцо Фаберже “Пятнадцатилетний юбилей”. Фото с сайта fabergeimperialeastereggs.ru

Пасхальное яйцо Фаберже “Бутон розы”. Фото с сайта fabergeimperialeastereggs.ru

Пасхальное яйцо Фаберже “Бутон розы”. Фото с сайта fabergeimperialeastereggs.ru

Пасхальное яйцо Фаберже “Бутон розы”. Фото с сайта fabergeimperialeastereggs.ru