Пожар, возникший в Замоскворечье утром 15 (3) сентября от подожженного эскадроном отступавших русских казаков деревянного Москворецкого моста и барж с сеном, к полудню погнало ветром на Садовники и Кадаши. Огонь нашел обильную пищу среди деревянных зданий Софийской набережной и скоро перекинулся на крышу церкви Софии Премудрости Божией в Средних Садовниках, построенной в камне в 1682 году на месте деревянного храма, впервые упоминавшегося в далеком 1495 году. Церковь имела приделы апостола Андрея Первозванного – 1722 года и святителя Димитрия Ростовского 1757 года постройки. Огонь разрушил перекрытия крыши. Местами она провалилась внутрь храма.



Рухнувшие горящие перекрытия погасли, и огонь пощадил богатое внутренне убранство церкви. Остались целы резные иконостасы со старинными иконами. Впоследствии храм подвергся разграблению. Был похищен антиминс, в приделе расхищены облачения священно и церковнослужителей, неприятели изорвали некоторые богослужебные книги, большая часть которых, все же, сохранилась при погроме. Во все время пребывания неприятеля в Москве при храме оставался его священник – отец Марк Тимковский...

 

Колокольня церкви Софии Премудрости Божией в Средних Садовниках. Фотография автора, 2010 г. 

В ходе погрома грабители обратили внимание на двух красавиц-дочерей священника. Пытаясь избежать насилия, девушки побежали к Кремлю через Каменный мост, но видя, что враги их настигают, они бросились с моста в воду и утонули на глазах их отца. Основатель русского исторического романа, писатель И.И. Лажечниковвпоследствии описал этот трагический момент, придав ему героические черты и снабдив множеством подробностей: «Целой разбойнической шайкой ворвались они (французы) в комнату, где находились обе сестры и застали их молящимися перед распятием. Не уважая ни мольбы, ни слез их, смеясь изображению Божественного Страдальца на земле и Судии небесного, которое несчастные обнимали вместо защиты, злодеи связали им руки и повлекли их из дома. Приблизившись к Каменному мосту, сестры уговорились на чужом похитителям языке, вооружиться против них обманом и решиться для избежания вечного позора, умереть добродетельными. /…/ Обе сестры, приблизившись к середине Каменного моста, схватя друг дружку за руки, пустились бежать, перелезли одни перила, перекрестились, показали рукою на небо, влезли на другие перила и одна за другой – бросились в реку! Все это совершилось в несколько мгновений. Французы от изумления и ужаса стояли неподвижны, не верили глазам своим, и не знали что начать. Хотели вытащить несчастных из воды, но найдя их совершенно обезображенными сильным ударом о камни, во множестве разделяющие течение Москвы-реки, отдали их на произвол стремнины». Благодаря выгодному расположению храма – напротив Кремля и богатству его щедрых прихожан восстановление здания началось практически сразу после возвращения в Москву законной власти. 23 (11) декабря 1812 года был освящен Андреевский придел храма, в котором 27 (15) декабря 1812 года прошел благодарственный молебен за победы, одержанные доблестным русским воинством. Впоследствии придел апостола Андрея Первозванного был упразднен. В 1836-1840 годах Софийская набережная подверглась основательной реконструкции. Проезжая часть была расширена, а сама набережная стала каменной. В 1868 году на средства богатого сахарозаводчика Ивана Герасимовича Харитоненко (ум. 1891) по проекту архитектора Н.И.Козловского в русско-византийском стиле была возведена великолепная шатровая колокольня с надвратной придельной церковью во имя иконы Богоматери «Взыскание погибших», ставшая украшением и доминантой Софийской набережной.

 

Церковь Св. Николая на Берсеневке. Гравюра, 1852.

 

Уничтожив строения Средних Садовников, пожар скоро подобрался к храму Николая Чудотворца на Берсеневке, в Верхних Садовниках с главным престолом, освященным в честь Живоначальной Троицы, приделами иконы Казанской Богоматери (1722) и Николая Чудотворца (1755). Храм был возведен в 1656/1657 году на месте обветшавшей каменной церкви 1625 года. Большой огонь обрушил крышу трапезной с приделами, сильно повредил старинную колокольню. Полностью выгорел интерьер храма. После войны трапезная была выстроена заново в 1817-1823 годах, а колокольня, снесенная в 1820-х, была заново возведена только в 1854 году.


Церковь Св. Николая на Берсеневке. Фотография отсюда. 

Как писал в 1852 году известный москвовед Н.М. Снегирев: «Внутренность главной церкви не соответствует внешности, кроме стен в ней все новое. /…/ После 1812 года сделан алтарный иконостас новый, где нет ни одного древнего образа; в двух приделах также новые иконостасы, в них находится несколько старых образов в греческом стиле». Поражающий изяществом своих главок храм сохранился до наших дней. 

 

Церковь Космы и Дамиана Ассийских в Кадашах. Н.А. Найденов, 1881 г. 

 

Стремительно распространявшийся по Якиманской части огонь легко преодолел преграду Водоотводного канала и в тот же день (15 (3) сентября 1812 г.) подверг опустошению Кадаши. Запылала охваченная пламенем построенная в 1655/1656 году церковь Космы и Дамиана Ассийских с главным престолом, освященным в память Рождества Пресвятой Богородицы с приделами Космы и Дамиана, Николая Чудотворца, Сергия Радонежского и отдельно стоявшей оригинальной пятиярусной колокольней 1730-1740 годов постройки. 

 

Колокольня церкви Космы и Дамиана Ассийских в Кадашах. Н.А. Найденов, 1881 г. 

 

К сожалению, ни прекрасный храм, ни величественная колокольня, являвшаяся несомненным украшением златоглавой Москвы, не пережили советского времени. Храм, находившийся на месте дома 4/10 на Большой Полянке, был закрыт в 1929 году и варварски уничтожен вместе с колокольней в середине 1930-х годов.  

 

Церковь Иоакима и Анны на Якиманке. Н.А. Найденов, 1881 г. 

 

Вслед за Космодамианской вспыхнула церковь Иоакима и Анны, когда-то давшая название улице Якиманке и стоявшая на месте пустующей ныне площадки к югу от дома 9 на Большой Якиманке. Храм, впервые упоминавшийся в летописях под 1493 годом, был возведен в камне в 1684-1686 годах с главным престолом Благовещения Пресвятой Богородицы, северным приделом Святых праведных Иоакима и Анны, южным, освященным во имя преподобного Сергия Радонежского (1701), трапезной (1700-1701) и отдельно стоявшей барочной колокольней (ок. 1751). Проникший внутрь храма огонь уничтожил превосходный иконостас, устроенный в храме в конце XVIII века по проекту В.И. Баженова. Храм не избежал печальной участи Космодамианской церкви, был закрыт в 1939 году и взорван в декабре 1969 года.

 

Церковь Воскресения Христова в Кадашах. Фотография автора, 2011 г. 

 

Выдающийся образец московского барокко, церковь Воскресения Христова в Кадашах обязана лишь чуду, спасшему ее от свирепого огня. Богато декорированный белокаменной резьбой крупный двухэтажный пятиглавый храм с шестиярусной колокольней был построен в 1687-1695 на месте прежнего каменного храма. Во времена пребывания неприятеля в Москве, расположившиеся в храме на постой солдаты Понятовского осквернили верхний главный престол. Не избежали осквернения и расположенный на первом этаже престол Успения Божией Матери и приделы Тихвинской иконы Божией матери (1704) и Николая Чудотворца (1772), в которых солдаты устроили конюшню. Значительная часть ценностей церковной ризницы была расхищена солдатами, сильно пострадала старинная роспись XVII века. Срывая драгоценные унизанные жемчугом оклады с икон, они не замечали жемчужин, выпавших из них и затерявшихся в соре, покрывавшем пол церкви. После войны 1812 года из этих жемчужин был устроен жемчужный убрус Смоленской иконы Божией Матери, помещенный в восстановленной и освященной в 1813 году верхней Воскресенской церкви. Вторая попытка поджечь храм была устроена неприятелями перед самым их выходом из Москвы. Предание гласит, что огонь, распространившись на колокольню, потух, дойдя до окна у правого клироса.

 

Церковь Иконы Божией Матери Всех Скорбящих Радость на Большой Ордынке. Фотография автора, 2011 г. 

 

Куда больше пострадала от бушевавшего огня соседняя церковь Иконы Божией Матери Всех Скорбящих Радость на Большой Ордынке. Первый каменный храм был возведен здесь в 1683-1685 годах на месте обветшавшей деревянной церкви Св. Варлаама Хутынского, известной по летописям с 1571 года. В 1713 году в церкви был сделан придел, освященный в честь чудотворной иконы Богородицы «Всех скорбящих Радость» которая по преданию исцелила тяжелобольную родную сестру патриарха Московского Иоакима (ум. 1690). В 1770 году Скорбященский придел был обновлен на частные пожертвования, а в 1783-1790 годах на средства Луки Ивановича Долгова по проекту его зятя, В.И. Баженова к постройке 1685 года были пристроены теплая трапезная с престолами Варлаама Хутынского и иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость», а также была возведена трехъярусная колокольня. После выхода французов из Москвы обезображенная огнем и оскверненная церковь целый год стояла неосвященной. Лишь в 1814 году был освящен один из ее придельных храмов, но в 1831 году открылись существенные повреждения несущих стен, и храм решено было разобрать и выстроить заново. В 1834-1836 годах здание было почти заново выстроено в стиле зрелого классицизма по проекту архитектора О.И. Бове на средства богатых прихожан – купцов Каманиных . 

 

Храм Всех скорбящих Радости на Ордынке. Авторский чертеж: О. Бове, 1832. 

 

В закрытой в 1930-х годах церкви богослужения были возобновлены уже после Великой Отечественной войны, в 1948 году и с тех пор службы в ней больше не прекращались. 

 

Церковь Николая Чудотворца в Толмачах. Фотография автора, 2011 г. 

 

За Скорбященской церковью полыхали деревянные дома Толмачевского переулка. Чудом убереглась от свирепого огня отделенная небольшим сквером от соседних домов церковь Николая Чудотворца в Толмачах, построенная в 1690-1697 годах с престолом в честь Сошествия Святого Духа и приделом Св. Николая Мирликийского на месте старой церкви 1625 года. В 1770 году на средства вдовы богатого фабриканта, Екатерины Лазаревны Демидовой в храме был освящен придел Покрова Божией Матери. В церкви искали спасения от огня местные жители – погорельцы, перенесшие в храм остатки своего имущества. Озверевшие от безнаказанности солдаты Понятовского ворвались в храм и, найдя среди погорельцев священника Никольской церкви, отца Иоанна Андреева, безуспешно пытали его, пытаясь узнать, где были спрятаны церковные сокровища. Мужественный отец Иоанн стойко перенес ниспосланные ему мучения и скончался от полученных увечий после выхода врагов из Москвы. По другим данным, он был зарублен солдатами на паперти храма, и похоронен внутри церковной ограды. Спрятанное под полом имущество храма уцелело от грабежа. Ни один дом в приходе не уцелел от пожара и после войны храм был упразднен за малоприходством и приписан соседней церкви Григория Неокесарийского на Полянке (в Дербицах). К середине 1813 года в приходе было отстроено девять новых дворов, и Духовная Консистория разрешила освятить возобновленную на средства прихожан трапезную с Никольским и Покровским приделами. 17 (5) февраля 1814 года было разрешено восстановление самостоятельности храма, и вскоре его главный престол был освящен в прежнее наименование . К 1830 году на здании храма стали сказываться разрушения, причиненные пожаром 1812 года: по стенам и своду трапезной поползли трещины, сильно накренилась старинная колокольня. В 1833-1834 годах вместо снесенных строений по проекту архитектора Ф.М.Шестакова в стиле позднего классицизма была построена новая трапезная с симметричными приделами. Над центром притвора поднялась стройная трехъярусная колокольня. После того как в 1929 году храм был закрыт, в 1930 году все пять глав церкви и три верхних яруса колокольни были разобраны. Богослужения в храме возобновились только через 64 года, в 1993 году.

 

Икона Владимирской Богоматери в церкви Николая Чудотворца в Толмачах. Фотография отсюда. 

 

К 300-летнему юбилею храма, праздновавшемуся в 1997 году, была заново возведена колокольня, восстановлены пятиглавие четверика, стенная роспись вновь украсила интерьер, были устроены новые иконостасы. С сентября 1999 года храм стал домовым храмом-музеем и принял в свои стены Святыню русской земли - Владимирскую икону Богоматери.  

 

Незваные гости. Художник: Б.В. Зворыкин, открытка 1905-1917. 

 

Пострадал от пожара 1812 года соседний дом городской усадьбы Демидовых в Большом Толмачевском переулке, построенный в 1772 году. Иностранец, проживавший в доме, вспоминал, как в ночь с 14 (2) на 15 (3) сентября он пытался защитить два живших по соседству русских семейства и русского протопопа, которого «солдаты пытались подвергнуть всевозможным оскорблениям». Возможно, он имел в виду священника Никольского храма Иоанна Андреева. На следующее утро по улице мимо дома он увидел уже толпы неприятельских солдат, с ног до головы нагруженных всевозможными награбленными вещами. В ответ на его жалобы офицеру французской армии о грабежах и насилиях, чинимых москвичам, тот не постеснялся ответить ему, что «из 80000 французских детей найдется много шалунов», и что с грабежом нужно примириться как с неизбежным последствием войны. В доме Демидовых расположились четыре полковника – адъютанты маршала Луи-Александра Бертье, некоторое время защищавшие особняк от погрома.


Дом городской усадьбы Демидовых в Большом Толмачевском переулке. Фотография отсюда.

Но и сами офицеры-адъютанты принимали участие во всеобщем грабеже. После спешного отступления французов из Москвы в Демидовском доме нашлось чужих драгоценностей на 16000 франков, а поскольку распоряжением генерал-губернатора Ф.В. Ростопчина все, что находилось в домах на момент вступления русской армии в Москву, отныне принадлежало владельцу дома, Демидов остался даже в барыше после нашествия. Обгоревший раннеклассический фасад дома, восстановленный в 1814 году, приобрел черты ампира. В 1820 году дом был заново обнесен уникальной чугунной оградой, а в 1849-1859 годах, когда усадьбой владела графиня М. Ф. Соллогуб, были обновлены оба флигеля здания. Сейчас в прекрасно сохранившемся особняке располагается Научная педагогическая библиотека имени К. Д. Ушинского.  

 

Церковь Успения Пресвятой Богородицы в Казачьей слободе. Фотография автора, 2011 г. 

 

Существенно была повреждена огнем построенная в 1695-1697 годах церковь Успения Пресвятой Богородицы в Казачьей слободе с трапезной и колокольней 1795 года постройки. В огне погибло все имущество храма и его внутреннее убранство. Чудом уцелел стоявший неподалеку дом священника церкви. 5 октября (23 сентября по старому стилю) французский пристав Якиманской части оказался свидетелем того, как в этот дом, в котором проживал священник с семейством из 14 человек, с саблями наголо вошли три французских солдата с гренадером-гвардейцем и «силой отняли у него и его семейства последние два хлеба». В ревизской сказке за 1816 год было указано: «Оная церковь каменная, неприятелем вся выжжена, не оправлена, престолов нет, и утвари не имеет» . Храм был настолько разрушен огнем, что целых 5 лет стоял закрытым и приписанным церкви Григория Неокесарийского в Дербицах. Ремонт храма начался лишь в 1818 году на средства состоятельного прихожанина купца Никиты Карпышева. В 1819 году была восстановлена самостоятельность прихода, и храм был заново освящен.

 

По соседству с Успенской церковью в пожар 1812 года выгорела и церковь Екатерины на Всполье (на Ордынке). Храм, известный с 1612 года, значился каменным с 1657 года. В 1766-1767 году по проекту архитектора К.И. Бланка на казенные средства церковь была существенно перестроена. Храмовую икону св. Екатерины украшала пожертвованная императрицей Екатериной II драгоценная риза с царским вензелем. После войны храм восстанавливался в 1820-х годах по проекту архитектора Ф.М. Шестакова, но в 1872 году обветшавшее строение было разобрано, и на собранные прихожанами средства храм был отстроен заново с переосвящением главного престола во имя Спаса Нерукотворного образа.  

 

Церковь Григория Неокесарийского в Дербицах. Фотография, 1914 г. 

 

Чудесным образом избежала пожара восхитительная церковь Григория Неокесарийского в Дербицах на Большой Полянке. Каменный храм был возведен по указу царя Алексея Михайловича в 1668 году на месте деревянного храма 1632 года постройки. Возводили храм русские зодчие Иван Кузнечик и Карп Губа. Белорусским мастер Степан Полубес украсил фасады величественного сооружения девятью тысячами поливных изразцов в стиле «павлинье око». По преданию в 1812 году сам французский император, очарованной красотой храма хотел разобрать ее и перенести в Париж, а французские солдаты, стоявшие у церкви караулом, во время пожара поливали храм из ведер, чтобы сохранить его от огня. Но, как говорится, «свежо предание»… Огонь, как предполагал С.В. Шувалов коснулся лишь наружности храма, поскольку в пожар 1812 года выгорела вся линия лавок с южной стороны от церкви по Полянке, начинавшаяся в то время на расстоянии только пяти сажень от церкви.


Церковь Григория Неокесарийского в Дербицах. Фотография автора, 2011 г. 

О разорении, причиненном храму войсками Наполеона также можно судить по прошению священника этой церкви, отца Григория Васильева, поданному в ноябре 1812 года преосвященному Августину. В нем священник писал: «В придельной церкви Григория Богослова престол от неприятеля сдвинут с места, но срачица, одежда и антиминс имеются в целости» и просил разрешения освятить престол. 10 декабря (28 ноября по старому стилю) 1812 года был освящен главный престол храма Григория Богослова, а в следующем, 1813 году 27 (15) – 28 (16) июня освятили приделы св. Тихона Амафунтского и св. Григория Неокесарийского. К Григорьевскому храму после войны были приписаны две соседние церкви: Никольская в Толмачах и Успенская в Казачьей слободе.

Пожар в Москве. Художник: И.Ф. А. Клар.

 

Несчастные жители Замоскворечья, оказавшиеся в огненной западне из-за того, что при отступлении русских войск был разобран Краснохолмский мост, соединявший район Замоскворечья с Таганкой, толпами бежали на Полянскую площадь у церкви Григория Неокесарийского. Но здесь их поджидали новые бедствия. Тут их грабили неприятельские солдаты-мародеры, оцепившие площадь. Один из очевидцев разыгрывавшейся здесь трагедии с ужасом и негодованием вспоминал впоследствии: «Пленники пали на колена, и, воздевая к небу руки, трепещущие от страха, просили пощады и милосердия, но варвары, не знакомые с человеколюбием, не внемля ни просьбам, ни мольбам беззащитных, бросились с обнаженными саблями, как дикие звери на стадо овец, и с неистовым криком и ожесточением начали всех тормошить, грабить и бить. Площадь огласилась воплями мучимых страдальцев. Грабители разрывали узлы, отыскивали драгоценности и выбрасывали остальное. С мужчин снимали одежду и сапоги, в которых сами нуждались, обносившись. С голов женщин срывали платки и шали, со злобою сдергивали и срывали платья, вытаскивали из карманов часы, табакерки, золотые и серебряные монеты, вырывали из ушей серьги и снимали с пальцев кольца и перстни. Пусть всякий дополнит воображением, какое зрелище представляла эта площадь, окруженная пожаром, освященная заревом, наполненная дымом, смрадом и пеплом, оглашаемая воем и свистом бури, и среди этого хаоса со зверскими лицами и обнаженными саблями буйствующих по раскиданному и изорванному имуществу неприятелей; а между ними в разных положениях, с искаженными от страха лицами, с воздетыми к небу руками, с развевающимися по воздуху растрепанными волосами, жертв, обреченных на мучения, несчастных жителей Москвы». Простиравшаяся перед Григорьевской церковью Полянская площадь с 1729 года была занята торговыми рядами Полянского рынка. На площадь выходили Полянский переулок, Бродников переулок, Малая Полянка и Малая Якиманка. После 1812 года Комиссия для строений составила «План Полянской площади с торговым двором и лавками, предполагаемыми комиссией», по которому площадь была расчищена от рядов для торговли с возов. В советское время площадь была застроена школой и высотным домом № 28.

 

 

 

15 (3) сентября, после вступления основных сил французов в город у Голицынской больницы был снят польский караул, аптекарь Винтер и помощник эконома Анкудинов отправились в главный штаб французской армии в Кремле с просьбой разместить в больнице французских раненых и возобновить охрану здания. В самой больнице в ту пору находились многие раненые русские солдаты - участники Бородинского сражения.


Главный корпус Голицынской больницы в Москве. Современная фотография.

Среди них лежал, прикованный к постели, прапорщик 2-й легкой роты гвардии артиллерии Авраам Сергеевич Норов(1795-1869). В Бородинском бою он командовал полубатареей из двух пушек, защищавшей Семеновские (Багратионовы) флеши. Прапорщику ядром оторвало ступню правой ноги, и там же полевой хирург по колено отнял ему искромсанную осколками ногу. Аврааму Норову, ставшему впоследствии министром народного просвещения Российской империи, было тогда всего семнадцать лет. 

 

Портрет А.С. Норова. Художник: К.Я. Каниевский, Варшава, 1857. 

 

Впоследствии А.С. Норов вспоминал: «На другой день после вступления французов, говорит А.С. Норов, вошел в комнату кавалерист. Это был уже французский мародер. Он начал шарить по всей комнате, подошел и ко мне, шарил под подушками и под тюфяком и ушел, пробормотав: у него ничего нет, в другие комнаты. Через несколько часов после вошел старый русский солдат и также приблизился ко мне. «Вы русский? – да русский. – Вы, кажется, очень страдаете? Я молчал. – Не нуждаетесь ли вы в чем-нибудь? – Я умираю от жажды. Он вышел, и появилась женщина, которая прежде прислуживала раненым. Он [француз] принес какие-то белые бисквиты и воды. Обмочив их в воду, сам дал мне напиться и, пожав дружелюбно руку, сказал: эта женщина будет ходить за вами. Я узнал от этой женщины, что все, что было в доме, попряталось и разбежалось от мародеров». Благодаря усиленной охране не пострадала от мародеров домовая больничная церковь благоверного царевича Димитрия. За отлучкой священника церкви Св. Димитрия в ней божественную службу и требы ежедневно исполнял священник домовой церкви С.М. Голицына . 

 

Барон Жан-Доминик Ларрей. Художник А.Л. Русси-Триосон, 1804 г. 

 

На следующий день, 16 (4) сентября, из штаба Наполеона в больницу был прислан итальянский капитан с унтер-офицером и 20 рядовыми, которые были размещены по квартирам внутри главного корпуса, а у ворот больницы был поставлен караул, состоявший из одного русского и одного французского солдата. Такой же караул был поставлен на задних воротах, выходящих на Москву-реку. Как вспоминал Федор Щербаков: «Если кто из мародеров перелезет через забор, то в ту же минуту дают знать капитану, а он берет саблю и пистолет и бежит туда, где мародеры, и прогоняет, а ослушников наказывает саблею и велит бить больничным служителям дубьем». К вечеру того же дня в больницу были привезены около 250 раненых офицеров-французов. Сюда же прибыли иностранные доктора французской армии: Дежене, Бофис и главный доктор армии Наполеона, один из основоположников военно-полевой хирургии, барон Жан-Доминик Ларрей (1766-1842), лично сделавший А.С. Норову первую перевязку и тем спасший ему жизнь. Поручая юного прапорщика на попечение своего помощника Бофиса, Ларрей сказал: «Вы мне отвечаете за жизнь этого молодого человека». Впоследствии, в 1854 году А.С. Норов пожертвовал храму Голицынской больницы образ Казанской Божией Матери, который был поставлен у кровати, на которой он лежал в 1812 году и находился при ней до прихода большевиков к власти.

 

Голицынская больница в Москве. Гравюра В. Даммюллера по рисунку К. Тихомирова. 1879. 

 

Но нельзя забывать, что Голицынская больница, изначально устаивавшаяся «для бедных» предполагала размещение в ней представителей обедневшего дворянства. Представителей «подлых сословий» врачи не обслуживали. Находившиеся в больнице 50 простых русских солдат – героев Бородина 19 (7) сентября были вывезены французами в неизвестном направлении. В больнице оставалось тогда лишь 8 русских офицеров, которым иностранные врачи оказывалась медицинскую помощь наравне с французами. По словам старшего писаря больницы Федора Никитина Щербакова, которому в 1812 году было 14 лет, больные и персонал больницы не испытывали трудностей со снабжением их продовольствием: «Служителям больницы ежедневно выдавали по 2 фунта (почти килограмм) ржаного хлеба и по 1 фунту (453 грамма) говядины. Капусту и картофель брали на любом огороде, у монастырей Донского, Данилова и Симонова; лошади шатались по улицам сотнями, даже в больничном дому их было с десяток, у всех спины стертые и хромые; накладывали на спину рогожку или тряпку, садились верхом и отправлялись за капустой, а в тот год был урожай хороший. /…/ В больнице состояло все благополучно, никого