Историк моды и телеведущий Александр Васильев приобрёл в 500 км. от Парижа в провинции Овернь участок земли с двумя домами всего за 5 тысяч евро, а чуть позже выкупил и ещё дом по соседству.Дома были сильно запущены, территория вся заросла кустами ежевики, но Александр всё привёл в порядок и теперь принимает гостей. Mне здесь нравится. Настоящая деревня: заборов ни у кого нет, все друг друга знают в лицо, 400 жителей, и со всеми надо поздороваться. Если вы не сделаете этого, скажут: «Какой хам». Когда-то в деревне проживало четыре тысячи человек, был свой мебельный магазин, портнихи, парикмахеры, сапожник, два мясника, целых три булочных, кафе. Но с появлением супермаркета, где можно купить за один раз целую тележку продуктов, все закрылось.

Перед ремонтом Александр Васильев специально узнавал как выглядели дома в этой местности в период их постройки, и старался воссоздать интерьер максимально приближенный к существовавшему в самом начале 19 века. Как все деревни во Франции, эта тоже постепенно вымирает, остаются пенсионеры, а молодежь тянется в большие города. Многие иностранцы из Евросоюза покупают тут себе дачи, летние резиденции.Люди во французской деревне стараются жить натуральным хозяйством, выращивают зелень, помидоры, огурцы, делают вкуснейшие натуральные соки из яблок и черники.

 Почти все дома в Оверни одинаковые: три окна наверху, два внизу, посередине дверь. Они все XIX века. На многих выбиты годы постройки — 1872-й, 1891-й, 1883-й..Домики эти могут простоять хоть тысячу лет: ведь они построены из камня, а не из кирпича.

На первом этаже обычно располагается гостиная и столовая вместе с кухней, наверху три спальни. Вот и у меня на первом этаже гостиная, оформленная в стиле французского романтизма, — в ней немало мебели красного дерева периода 1815-го — 1840-х годов. Эта эпоха связана с Шатобрианом и Стендалем, с Лермонтовым и Тургеневым.

«Французы гордятся, если у них в доме есть печка марки «Гуден», — рассказывает Александр. — Думаю, моя печь относится к концу 19-го века. Честно говоря, я ею никогда не пользовался, хотя она в рабочем состоянии. Надо будет как-нибудь разжечь!»Еще один уникальный предмет: венецианское зеркало, принадлежавшее знаменитому дизайнеру Эльзе Скиапарелли.

На втором этаже ванная, гостевая комната и спальня. В ней очень удобная деревенская кровать, купленная в антикварном магазине во Франции, старинный комод, часы. Совершенно убитое кресло я отреставрировал, нашел обивщика в соседнем городке, снабдил его шелковым атласом, и он перетянул эту развалюху, вернул ей рабочее состояние

 Собрал красивую коллекцию часов эпохи Наполеона из золоченой бронзы. Я считаю, что они добавляют шарма, как и старинные французские вышивки. 

«Я давно собираю коллекцию портретов XIX-го века. Изображения всех этих людей, которые развешаны на стенах у меня в домах, живые. Ведь все они когда-то реально жили, существовали. И я стал замечать, что они смотрят на меня по-разному. Их взгляд, мне кажется, меняется. Иногда он с укоризной или с ухмылкой. Бывает, что с одобрением. Иногда с болью, с жалостью, с неудовольствием. Они очень не любят, когда я их перевешиваю.

Ведь когда я покупаю новые портреты, то некоторые приходится снимать. И они ужасно расстраиваются. Я  вижу, как у них меняется выражение лица, они как-будто бы начинают жаловаться: «Зачем ты снял меня, и куда же ты меня теперь повесишь? Я здесь так уже прижилась, со всеми перезнакомилась, у нас по ночам разговоры, мы обсуждали старых хозяев, квартиры, дома, где мы жили. А ты берешь и нас разделяешь. Я уже подружилась с моей соседкой, у нас масса тем для болтовни».

«Когда я приезжаю в новый дом и мне его надо обжить, то сначала стараюсь повесить на стены самых некрасивых людей с самым жестким характером. Я вешаю их временно, для того, чтобы они распугали всех злых духов».

«Чаще всего я покупаю портреты во Франции. Иногда в Италии. Кое-что в Испании, Англии, Бельгии, Турции, Венгрии. В XX веке портреты XIX столетия стоили очень дешево. А сегодня цены взметнулись вверх, интерес к портретному искусству сильно вырос.  Если раньше картину можно было купить за 100-200 евро, то сейчас думайте о 1000-2000. А если речь идет об известном художнике, у которого есть котировка на рынке, то его работа может стоить и 10 тысяч, и 100 тысяч, и даже миллион. Только таких картин на блошином рынке не найти. И это редкий случай, когда кому-то раз в жизни так повезет, что он встретит на маленьком аукционе или на блошином рынке вещь какого-то очень известного художника, подпись которого эксперты не разглядели сразу, а такое бывает из-за грязи или наслоения лака».

«Я вспоминаю времена 30-летней давности, 80-е годы. Я был еще никому не известен. И, чтобы сводить концы с концами, иногда (совершенно не скрываю этого, а даже горжусь) находил на блошином рынке какой-нибудь интересный портретик или пейзаж.  Я точно знал, чьей кисти принадлежит эта работа. Помогало образование искусствоведа. И затем выставлял его на аукцион. Зарабатывал, как тогда мне казалось, солидные деньги. Сейчас, слава Богу, я к этому не прибегаю, ситуация изменилась. Но я продолжаю покупать портреты. В моей коллекции только в хранилище в Литве находится более 750 портретов. Это много. Какой-то обыватель может сказать: «Зачем вешать на стены изображения  чужих людей?» Но я историк моды. И рассматриваю портреты с точки зрения моды определенной эпохи.»

Наверное, не все в состоянии понять, почему однажды, попав в эту деревушку, я так и не смог расстаться с ней. Объясню. Дело в том, что я человек публичный и 10 месяцев в году нахожусь под надзором камер, журналистов, блогеров, самых разных людей. В России я без конца раздаю автографы, фотографируюсь со всеми желающими в магазинах, на улицах, в поездах, самолетах. Я редко отказываю людям в этом. А здесь меня никто не знает. Живет какой-то иностранец, а кто он, непонятно. В Оверни не смотрят «Модный приговор», у них нет Первого канала. Зато есть абсолютная тишина.

У меня в доме нет даже телефона и Интернета, и я могу отдохнуть, посибаритствовать, помечтать, что-то переосмыслить. Тут очень хорошо думается, никакие звуки не отвлекают.Что eщe мне  нравится в Оверни? Во-первых, потрясающий пейзаж. Он очень радует глаз. Не видно ни одной индустриальной постройки, ни одной трубы, ни одной высоковольтной линии, никаких признаков цивилизации. Точно такую же картину наблюдали, наверное, в средние века  крестоносцы, путь которых проходил через Овернь. Уверен, этот пейзаж в целом не сильно изменился за последние тысячу лет. Во-вторых, здесь невероятно чистый воздух.

 Ванна у меня 1920-х годов, я купил ее в отеле в соседнем городке и перевез сюда.

Ты находишься в деревне: в полном контакте с природой и наедине с собой. Для людей творческой профессии это идеальное место. А для тех, кто любит дискотеки, шумные пляжи, постоянных гостей, забегающих на огонек, — совсем не подходящее. Этих удовольствий жизни вы здесь не найдете. Но я их и не ищу!»