Цитата:

Элла Фицджеральд 
(1918—1996) 

Музыкантам и любителям джаза и в голову не приходит, что есть ещё какая то Элла. Элла — это имя «первой леди джаза» За кандидатуру Эллы на звание «Лучшей певицы мира» проголосовали Армстронг, Гудмэн, Эллингтон, Питерсон. На вопрос, кого представить к этому званию, Фрэнк Синатра ответил: «Зачем вы спрашиваете, конечно же, Эллу». Кросби сказал: «Только она! Не важно из кого выбирать — мужчин, женщин или детей»

А первый крик девочки, родившейся в штате Вирджиния, никому не сказал ещё, что в мир пришло чудо. В этой бедной негритянской семье счастья не было. Спасаясь от нищеты, отчим с матерью Эллы переехали в пригород Нью Йорка, где мать всё таки нашла желанную работу в прачечной, а отчим перебивался случайными заработками. Но несмотря на ужасающую бедность, Элла росла неунывающим и добродушным ребёнком. Как и все негритянские девчонки её квартала, она увлекалась танцами, кино, песнями. Вечерами, оставшись дома одна, любила разучивать с пластинок песенки. Любимой исполнительницей Эллы стала Кони Босвел, у которой она переняла манеру пения и некоторые приёмы фразировки. Танцевала наша героиня превосходно, именно поэтому, когда ей предложили принять участие в любительском конкурсе, подружки были несказанно удивлены, что на этот раз Элла решила петь. И выиграла первый приз! Интуиция четырнадцатилетнего подростка оказалась судьбоносной. 

Эллу заметили — особенно заинтересовался ею джазист Бенни Картер, который предпринял первые попытки «устроить» чёрную «малышку». Слухи о талантливой девочке дошли до продюсера крупной звукозаписывающей фирмы «Коламбия». Переговоры с фирмой ввиду несовершеннолетия певицы взялась провести мать Эллы. Казалось, успехи дочки скоро принесут ощутимые финансовые результаты, и семья выкарабкается из нищеты. Однако надежды рухнули в один момент. Мать неожиданно умерла, и лишь забота Бенни Картера спасла девочку от сиротского приюта и лишений.

Спустя много лет некоторые злопыхатели Эллы Фицджеральд вздыхали: «Конечно, голос ей дан божественный, но исполнение поверхностно, неглубоко Она живёт слишком легко, никогда не знала невзгод и несчастья». 

Элле, безусловно, в своём роде повезло — её подтолкнули к успеху, помогли. Но трудно назвать её путь из самых низов негритянской бедноты к вершине джазового Олимпа совершенно безоблачным. В 1935 году Бенни рекомендовал Эллу в популярный в то время оркестр Чика Уэбба. Теперь этого отличного музыканта вспоминают (и весьма незаслуженно) только в связи с именем его прославленной солистки. А тогда Чик и слушать не желал о протеже Бенни: «Мне не нужен подросток». Элла вспоминала позже: «Но Бенни нашёл выход. Он тайно спрятал меня в артистической уборной Чика и, когда тот пришёл, элегантный, подтянутый, выпустил меня. И буквально силой заставил его выслушать. Я спела три джазовые песенки, слышанные по радио. Собственно, это были те вещи, которые я только и знала всерьёз. Чик был хмур. Я его не убедила. Потом всё же сказал: „О'кей, возьмём её на завтрашнее выступление в Йель. Девушки из его хора, переживавшие за меня в коридоре, на радостях побежали в складчину покупать первое в моей жизни платье для выступления. В Йеле пение моё понравилось, и Чик сказал, что будем выступать с ним в гарлемском танцевальном зале „Савой» 
Когда певица появилась на джазовом небосклоне, здесь царил свинг с его чёткой мелодической линией. Когда же на смену ему пришёл более «развязный» би боп, именно Элла ввела в джаз новые формы импровизационного вокала. Сама себя она считала ещё одним инструментом в оркестре и говорила: «Когда я пою, я мысленно ставлю себя на место тенора саксофона».

На сцене, да и в жизни, Элла мало заботилась о внешнем виде, да и откуда у девочки из семьи прачки мог появиться вкус к нарядам и украшениям. Один из музыкантов оркестра вспоминал: «Каждый из нас не упускал тогда случая поддразнить юную Эллу то по поводу её нелепых нарядов, то причёски. Но она, трудяга, всегда была в хорошем настроении. Её невозможно было вывести из себя» Лёгкий нрав, оптимизм создали Элле славу контактного, обаятельного в общении человека. У Чика Уэбба и его жены не было своих детей. И они постепенно так привязались к Элле, что стали считать её дочерью, хотя девушка по возрасту годилась Чику в сёстры — Уэббу было немногим за тридцать. 

Чик же не только материально опекал Эллу, но и воспитывал её, помогал взрослеть, становиться личностью. 
В 1935 году выходит (в нашей прессе иногда приводится другая дата — 1937 й) её первая пластинка «Любовь и поцелуи», которая принесла певице гонорар в 25 долларов, зато через три года «Жёлтая корзина», старинная народная песня, аранжированная в  джазовом стиле, вышла тиражом, рекордным для того времени, — один миллион экземпляров. 
«Её голос удивителен по широте диапазона. Стиль пения совершенно особенный. Она превращает хорошие песни в бессмертные, а отвратительные — в хорошие», — писали о молодой певице критики. 

Теперь её наперебой приглашали работать в большие оркестры, предлагали высокую оплату, но она хранила верность коллективу «отца» — так она называла Чика. И вот, когда казалось, что жизнь обрела устойчивость и впереди ожидал неуклонный подъем, пришло горе: в июне 1939 года, пролежав неделю в больнице, скончался Чик. По трагической иронии судьбы именно благодаря дружбе и сотрудничеству с Уэббом появилась одна из наиболее известных её песен — «A Tisket, A Tasket» — импровизация на тему детской считалочки, певица сочинила её сама, чтобы развеселить больного Чика.