Зима-боярыня натешилась метелью.

Деревья, избы — в заячьих мехах.
Под вечер постучал к Святому в келью,
Чтоб попросить огня, старик-монах.
Но в келье было сумрачно, темно,
Лампада перед образом угасла:
Задуло ль ветром, кончилось ли масло...
А синее морозное окно
Мохнатым инеем в углах опушено.
В молитву погрузился Серафим.
Вдруг облачко соткалось перед ним,
Наполнилось сияньем голубым,
Мерцающим и легким, словно дым,
И лентою обвилось вкруг оклада.
Скрестились, словно молнии, лучи —
И загорелся огонек лампады!
От пламени дрожащего свечи,
Как крылья Ангелов, вспорхнули кверху тени.
Монах упал в испуге на колени.
Святой лишь тихо попросил: «Молчи
О том, что ты сейчас увидел здесь.
Когда придет Божественная весть,
И я умру, то можешь рассказать,
Как велика Господня благодать!»