Побег от смерти-ПРОДОЛЖЕНИЕ

Вторник, 06 Ноября 2012 г. 17:19 + в цитатник

Статья тяжелая, но ее надо прочесть всем. (Беременяшки не смотрите)

Прочесть, чтоб понять что переживают эти дети и их родители, чтоб понять, что помогать надо обязательно. Кто деньгами, кто размещением информации о ребенке, кто чем может. Кто-то сознательно не вчитывается в подобные истории, говорит " не могу такое читать, слабое сердце" Мы можем закрыть страницу и забыть, а эти детки живут в этом кошмаре, давайте будем жалеть их, а не себя.
Это написано девочкой, которая выздоровела, поэтому статья и еще и о том, что детская онкология излечима. И чем больше людей будут стараться хоть чем-то помочь, тем больше шансов у этих деток.

Ирина Гавришева, 22 года, запорожский волонтёр и талантливая журналистка На её долю выпали тяжёлые испытания: в детстве Ире довелось стать пациенткой детской онкогематологии, пережить умирание, остаться инвалидом. Своими детскими воспоминаниями о своём горьком больничном периоде детства Ира делится в своих рассказах.
ЗАПИСНАЯ КНИЖКА. ПРОДОЛЖЕНИЕ
День учителя

Как-то так вышло, что 5 или 6 мамочек из отделения оказались, так или иначе связанными с педагогикой. В обычной кутерьме все как-то забыли про профессиональный праздник, когда кому-то позвонили коллеги поздравить. Тут же было принято решение отпраздновать день учителя.

В столовой сдвинули столы, на тарелочках аккуратно нарезанная колбаса, сыр, сало, лимончик. Все как положено в теплой компании. Когда все уже сели и приготовились говорить тост, обнаружилось, что спиртного-то нет. А без спиртного вроде бы и не праздник вовсе. Бежать за вином было уже поздно, когда вдруг кто-то вспомнил, что у него в палате стоит бутылка водки. Водка, которую покупали, чтобы растирать температурящих больных. Бутылка немедленно была выставлена на стол. Но коллектив исключительно женский, поэтому водку в чистом виде никто не пьет. Снова задачка,… но и тут нашлось решение — у кого-то из детворы выпросили бутылку «спрайта», ним и решено было разбавлять горькую. Разлили по первой, выпили за то, чтобы встретить следующий день учителя не здесь.

И тут в отделение зашла дежурная врач. Кто-то быстрым движением схватил бутылку со стола и сунул мне в коляску за спину. Хорошо заткнуть бутылку не успели, и я почувствовала, как футболка у меня на спине становится влажной. А еще характерный водочный запах ставал все сильнее. Дежурная врач окинула столовую взглядом. На столе явно стояла закуска, но из напитков был только «спрайт», а в чашках тоже поднимались газовые пузырьки. Но запах алкоголя был явным…

— Вы же знаете, что распитие спиртных напитков в больнице запрещено — строго обратилась она к мамочкам.

— Конечно, а как же! — зашумели они, глядя на дежурного врача честными до неприличия глазами.

— Встаньте, пожалуйста, и отойдите от столов — врач была полна решимости найти улики группового пьянства. Но на стульях, в руках у мамочек ничего не было.

И тут я увидела, как двое ребятишек тыкают пальцами на пол под моей коляской и смеются. Я все сразу поняла — водка стекала с коляски и под ней начала образовываться интригующая лужица. Незаметно я дернула ближайшую ко мне мамочку и многозначительно покосилась на пол. Она опустила взгляд, хихикнула и стала так, чтобы закрыть эту лужу от взгляда дежурного врача. Мы с ней переглядывались и с трудом сдерживали смех.

— Ира, а не от тебя ли пахнет водкой? — врач стаяла прямо возле меня и водила туда-сюда взглядом по моему истощенному телу. Действительно, представить, что эти тридцать килограмм живого веса могут пить водку, было сложно.

— У меня температура была, водкой растирали — сочиняла я на ходу, вспомнив изначальное назначение этой бутылки.

— Аааа, ну тогда ладно — врач еще несколько раз принюхалась ко мне и ушла из отделения. Все, кто был в столовой, разразились смехом. Только мамочки из соседнего отделения, которые пришли посмотреть у нас телевизор, не могли понять всеобщего веселья.

Все, что осталось в бутылке, разлили по чашкам и выпили за удачную конспирацию. Потом были разговоры допоздна, разные разговоры. Вспоминали о прошлой жизни, мечтали о будущей. И только мыслям о настоящем, заполненном борьбой, в этот вечер было не место…

Спина

Дышать, дышать, дышать… мало кто из людей представляет как это мучительно — не иметь возможность вдохнуть воздух. Мы делаем сотни и тысячи вдохов в сутки, даже не замечая этого. Я тоже не замечала, пока коварная болезнь не лишила меня этой элементарной возможности — втянуть в себя воздух…

Дышать, дышать… я умоляла дежурного врача вызвать реанимацию, где меня могли избавить от мучительного умирания от удушья в ясном сознании. Я знала, что за это придется дорого платить — одиночество в реанимационной палате, сводящий с ума своей монотонностью звук аппарат искусственного дыхания, боль в горле от стоящей в нем трубке… Но все это не казалось таким уж ужасным в сравнении с чувством нехватки воздуха, с которым невозможно было бороться, которое невозможно было терпеть…

Дышать, дышать… уже третий час я жду обещанных реаниматологов… А их все нет. Но я собираю всю силу воли в кулак и усилием воли пытаюсь втянуть в себя воздух. Еще и еще раз…

Дышать, дышать… знакомые шаркающие шаги по коридору… круглое, какое-то детской лицо, на котором всегда загадочная улыбка. Это — мой ангел хранитель, полгода назад этот человек спасал меня, когда все признали это нецелесообразным. В одиночку, сутки он спасал меня, в то время как другие врачи стояли и смотрели на то, как я умираю. Я обязана этому человеку последними 6 месяцами своей жизни. И вот сейчас он приложит все усилия, чтобы дать мне еще 6… пусть хотя бы 6 дней…

Дышать, дышать… сквозь мучительное удушье нахожу в себе силы улыбнуться ему. А он отводит взгляд… Что-то не то — искрой проносится у меня в голове. Не поднимая на меня глаз, он слушает мои легкие, по которым уже почти не идет воздух, считает запредельно быстрый и аритмичный пульс, глубокомысленно рассматривает синие от нехватки кислорода пальцы рук. Он закончил осмотр, встал, я снова героически улыбаюсь ему, хотя он не смотрит на мое лицо. Я готова услышать его «поехали в реанимацию?», но он молчит. Он стоит возле моей кровати, смотрит в пол… Он, ни слова не говоря мне, аккуратно проводит рукой по маминому плечу и… выходит…

Дышать, дышать… с того самого момента чувство удушья ассоциируется у меня со спиной в синем хирургическом костюме и с шаркающими удаляющимися шагами… Мой ангел отказался от меня… он сдался… те 10 секунд, которые он шел от моей кровати до двери, навсегда сохранились в моей памяти. Я и сейчас слышу шаркающие шаги, левой ногой чуть более длинный шаг, чем правой. И я сейчас вижу спину в синем хирургическом костюме… спину и крохотное пятнышко зеленки, напоминающее формой осьминога, на ткани чуть выше правой лопатки. Я и сейчас чувствую ужас предательства, который ощутила в тот момент… Ужас от того, что твое сердце еще бьется, но все тебя считают мертвым… Ужас от того, что даже твой ангел-хранитель отказался от тебя… отвернулся… ушел… бросил…

Дышать, дышать… никто не поможет мне победить удушье… никто и пальцем не пошевельнет, чтобы облегчить страдания четырнадцатилетней девочки… ведь у нее рак, ведь она инвалид, зачем продлевать ее страдания — так гуманно объяснят свой поступок врачи. Бог им судья… А мой ангел-хранитель позвонит завтра, чтоб узнать о моем состоянии. Он позвонит и послезавтра, и послепослезавтра… он будет звонить каждый день, с замиранием сердца задавая один и тот же вопрос: «как состояние Гавришевой». А через несколько лет он улыбнется мне своей загадочной улыбкой и скажет, глядя в глаза, впервые после того случая, глядя прямо в глаза «Ирка, я так рад, что ты выжила!». И конечно я прощу ему все… и конечно никогда не напомню о том дне… только по прошествии даже 8 лет, я буду продолжать вздрагивать, когда после теплых встреч он, уходя, будет поворачиваться ко мне спиной…

Страшная тайна

Я — самый тяжелый ребенок в отделении, я не могу даже сидеть, не могу двигаться. На правах умирающей я вместе с мамой лежу в отдельной палате (а не как другие по 4 ребенка и 4 мамы в комнате в 15 кв. метров), на единственной функциональной (которая много лет назад застыла в положении с чуть приподнятым головным концом) койке, а не на кровати с панцирной сеткой, которая прогибается до пола, как у других детей. Удобно растянувшись на огромной (более метр в ширину) кровати, я думаю, что быть умирающей не так уж и плохо, это дает и свои привилегии…

Сегодня хороший день! После ночного прихода врачей реанимации я почти не задыхаюсь, а прокапанные ночью 400 мл глюкозы немного смягчили чувство жажды. В общем, сегодня у меня все почти хорошо. Наверное, по моему лицу это видно всем детям в отделении и моя палата очень быстро наполняется друзьями. Рядом со мной на кровати, подложив под спину подушку, сидит Сережка, 12 лет — парень-гемофилик с тяжелейшим поражением суставов и перенесший несколько инсультов. Он не может ходить, его мама не может быть рядом с ним. Поэтому если мне не очень плохо, то Серегу с утра «забрасывают» ко мне на кровать, где мы и толчемся целый день. Сережка уже никогда не сможет ходить, но он этого еще не знает… А вот Сашка, 10 лет… светлый мальчик, который благодаря усилиям родителей идет день в день по протоколу. Он еще не знает, что в ближайшие дни он подхватит гепатит С и через 3 месяца умрет в реанимации от печеночной недостаточности, будучи в ремиссии по лейкозу. А вот, как всегда с краю, синеглазый Рома, 11 лет. У него миелодиспластический синдром, МДС. Тогда все у нас в отделении считали его везунчиком, ведь выживаемость при лейкозе была 11%, а при МДС аж 20% (сейчас при выживаемости при лейкозе 75 процентов, при МДС без ТКМ остались все те же 20). Ромка поборется 1,5 года, но все же попадет в те 80%, которым не суждено выжить. А вот Наташа, 13 лет… у нее миелобластный лейкоз. За 5 последних лет от него умерли ее бабушка и дядя. Через 6 месяцев Наташа пополнит семейный список умерших от лейкоза…

Взрослые, воспользовавшись случаем, когда половина отделения собралась вместе, пошли в столовую отдохнуть от нас, оставив нам бутылку фанты.

— Давайте помянем Кирилла, который умер здесь 40 дней назад? — Рома разливает фанту по стаканам. Кирилл пролежал в этой палате смертников, на этой же кровати, где сейчас погибаю я, больше месяца… но…

— И Андрюху… — вздыхает Наташа, которая лежала с двухлетним Андреем в одной палате.

— Андрей умер… сейчас посчитаю… 31 день назад, а поминать нужно на 9 и 40 — поправляет подругу Сашка.

— Давайте помянем всех, кто «ушел» в этом отделении — подытоживает Сергей. Он лечится здесь уже 12 лет, на его глазах умерли десятки детей… — Например, год назад в этот день «ушел» Вовка, а 5 лет назад — Света…

— Да, давайте за всех, кого не смогли спасти! — делая судорожный вдох после каждого слова, говорю я.

Все тихо склонили головы, и отпили из своих стаканов…

— Слышали — вчера Коля умер дома? — грустно спросил Ромка. Он вообще очень мало разговаривал, чаще просто сидел, наклонив голову на бок, почти не мигая своими огромными грустными голубыми глазами. Он лежал в больнице один — его мама вынуждена была работать в 2 смены чтоб обеспечить Ромку и его неблагополучного отца… Ромка не находил общего языка с мамой, он не мог простить этой тихой женщине своего одиночества…

— Да, знаем — в один голос ответили все, кто был в палате…

— Блин, обидно-то как! Три года боролись, и по блату в Киеве лечились, а все равно не спасли пацана… — тихо сказал Саша.

— Что поделаешь, все равно большинство из нас скоро умрет — это Наташа…

— Интересно, кто следующий? — как-то обыденно спросил Ромка. Все молчали, глядя на пузырьки фанты в чашках.

— Я, наверное… — пожала плечами я.

— Да, Ирка, вид у тебя действительно неважнецкий — пробежав по моему истощенному телу взглядом, изрек Серега.

— Ну, Серега, ты как всегда в своем репертуаре! Нет комплимент перед смертью сделать, а ты «неважнецкий»… — Наташа в шуткy стукнула Серегу, но не сильно, чтоб не оставить на теле гемофилика синяка. Все остальные, в том числе и я, смеялись до слез.

— Не знаю, может, мы действительно все скоро умрем, но до этого мы еще повоюем! — поднимая чашку с фантой, сказал Саша.

— Повоюем!!! — дружно и весело ответили мы хором и чокнулись чашками.

В это время наши родители в столовой вырабатывали тактику, как скрыть от нас Колину смерть. Ведь они уверены — это страшная тайна!!!

Дети онкоотделений сейчас имеют бесценный шанс выжить… Шанс, которого не было у моих друзей… Шанс, который сейчас мы просто обязаны использовать! Сейчас, 10 лет спустя, онкобольные дети не должны разделить судьбу моих друзей!!! И мы можем сделать очень много для этого! Мы можем внести свой вклад в спасение таких Саш, Ром, Наташ сейчас! Нужно только не быть равнодушным…

СТАТЬЯ ОТ СЮДА

<a href="https://www.liveinternet.ru/users/4737866/post246727894/">РџРѕР±РµРі РѕС‚ СЃРјРµСЂС‚Рё-РџР РћР”РћР›Р–Р•РќРР•</a><br/>

РЎС‚Р°С‚СЊСЏ С‚СЏР¶РµР»Р°СЏ, РЅРѕ РµРµ РЅР°РґРѕ РїСЂРѕС‡РµСЃС‚СЊ РІСЃРµРј. (Р‘РµСЂРµРјРµРЅСЏС€РєРё РЅРµ СЃРјРѕС‚СЂРёС‚Рµ)

РџСЂРѕС‡РµСЃС‚СЊ, С‡С‚РѕР± РїРѕРЅСЏС‚СЊ С‡С‚Рѕ РїРµСЂРµР¶РёРІР°СЋС‚ СЌС‚Рё РґРµС‚Рё Рё РёС… СЂРѕРґРёС‚РµР»Рё, С‡С‚РѕР± РїРѕРЅСЏС‚СЊ, С‡С‚Рѕ РїРѕРјРѕРіР°С‚СЊ РЅР°РґРѕ РѕР±СЏР·Р°С‚РµР»СЊРЅРѕ. РљС‚Рѕ РґРµРЅСЊРіР°РјРё, РєС‚Рѕ СЂР°Р·РјРµС‰РµРЅРёРµРј РёРЅС„РѕСЂРјР°С†РёРё Рѕ СЂРµР±РµРЅРєРµ, РєС‚Рѕ С‡РµРј РјРѕР¶РµС‚. РљС‚Рѕ-С‚Рѕ СЃРѕР·РЅР°С‚РµР»СЊРЅРѕ РЅРµ РІС‡РёС‚С‹РІР°РµС‚СЃСЏ РІ РїРѕРґРѕР±РЅС‹Рµ РёСЃС‚РѕСЂРёРё, РіРѕРІРѕСЂРёС‚ " РЅРµ РјРѕРіСѓ С‚Р°РєРѕРµ С‡РёС‚Р°С‚СЊ, СЃР»Р°Р±РѕРµ СЃРµСЂРґС†Рµ" РњС‹ РјРѕР¶РµРј Р·Р°РєСЂС‹С‚СЊ СЃС‚СЂР°РЅРёС†Сѓ Рё Р·Р°Р±С‹С‚СЊ, Р° СЌС‚Рё РґРµС‚РєРё Р¶РёРІСѓС‚ РІ СЌС‚РѕРј РєРѕС€РјР°СЂРµ, РґР°РІР°Р№С‚Рµ Р±СѓРґРµРј Р¶Р°Р»РµС‚СЊ РёС…, Р° РЅРµ СЃРµР±СЏ. 
РС‚Рѕ РЅР°РїРёСЃР°РЅРѕ РґРµРІРѕС‡РєРѕР№, РєРѕС‚РѕСЂР°СЏ РІС‹Р·РґРѕСЂРѕРІРµР»Р°, РїРѕСЌС‚РѕРјСѓ СЃС‚Р°С‚СЊСЏ Рё РµС‰Рµ Рё Рѕ С‚РѕРј, С‡С‚Рѕ РґРµС‚СЃРєР°СЏ РѕРЅРєРѕР»РѕРіРёСЏ РёР·Р»РµС‡РёРјР°. Р С‡РµРј Р±РѕР»СЊС€Рµ Р»СЋРґРµР№ Р±СѓРґСѓС‚ СЃС‚Р°СЂР°С‚СЊСЃСЏ... <a href="https://www.liveinternet.ru/users/4737866/post246727894/">Р§РёС‚Р°С‚СЊ РґР°Р»РµРµ...</a>

Комментировать

« Пред. запись — К дневнику — След. запись »

Страницы: [1] [Новые]

LiveInternetLiveInternet

-Метки

-Фотоальбом

-Рубрики

-Цитатник

-Музыка

-Поиск по дневнику

-Подписка по e-mail

-Интересы

-Друзья

-Постоянные читатели

-Сообщества

-Трансляции

-Статистика

Побег от смерти-ПРОДОЛЖЕНИЕ