ОПИСАНИЕ ОТКРЫТИЯ ПАМЯТНИКА ПЕТРУ І

В Санктпетербурге, октября 4 дня.

Открытие монумента государя Петра Первого был такой случай, который в памяти всех здешних жителей останется навсегда незабвенным; но дабы и отдаленнейшим странам России дать об оном точнейшее понятие, то сообщаем полученное нами обстоятельное сего славного происшествия описание.

Посреди пространной площади, Петра Первого наименованной, между Сената и Адмиралтейства против моста чрез Неву, сооружен сей великолепный монумент, достойное приношение герою от Екатерины Вторыя.
На сем месте представлялася дикая каменная гора, вышиною пять, а в окружности тридцать две сажени.
Седьмое число августа был день для открытия назначенный. Место для присутствия при сем торжестве ея императорским величеством избрано в Сенате с балкона, а для первых двух классов с фамилиями из покоев оного; для протчих же разных чинов зрителей сделаны были галереи вкруг площади, выключая стороны от Невы.
Помраченное тучами небо, сильный ветр с беспрестанным дождем, который и до того еще во всю ночь продолжался, не подавали надежды, чтобы в сей день торжество могло с желаемым успехом происходить. Но вскоре после полудни как будто бы само небо хотело очевидно показать участие, которое оно принимает в празднестве, уготовленном в честь памяти Великого Человека, солнце открылося, и во все время была ясная и тихая погода.
Река была покрыта императорскими яхтами и другими разными большими и мелкими судами, множеством людей наполненными и составившими из мачт своих на водах величественный лес. В два часа пополудни начали собираться полки и заняли на площади место: первый лейб-гвардии Преображенский полк, имея пред собою своего подполковника его светлость князя Григорья Александровича Потемкина; после оного — под предводительством своих же начальников — лейб-гвардии ж Измайловский, Бомбардирский, второй Артиллерийский, пехотный Киевский и Новотроицкий Кирасирский, а наконец, лейб-гвардии Конный и Семеновский полки заключали сей строй воинства, числом до 1500, пришедшего воздать должную почесть памяти государя, предков их победам научившего.

В четыре часа, в провождении своего штата, его сиятельство господин командовавший в сей день собранными войсками, генерал-фельдмаршал князь Александр Михайлович Голицын, приехав верхом, по получении рапортов от полковых начальников, остановился у берега ожидать прибытия ея императорского величества, куда и Правительствующий Сенат вышел на стретение монархини.

Ея величество, в 5 часов прибыв водою к пристани, оттуда в предшествии господ генерал-прокурора, сенаторов и всего двора, имея по сторонам кавалергардов, изволила шествовать пешком до Сената.

Хотя великое множество народа наполнило не только галереи, площадь, валы, гласис Адмиралтейской крепости и весь противулежащий берег Васильевского острова, но даже и все окрестные здания и кровли оных; однако повсюда царствовало глубокое молчание.
Монархиня явилася; сигнал дан ракетою, и вдруг невидимым действием, к удивлению зрителей, изображенная каменная гора, унижаяся, мешала видению всех из нее возвышающегося героя; и наконец, исчезнув со всех сторон без остатка, так что ни малого следа не осталось, показала изумленным очам зрителей Петра на коне, как будто бы из недр оной незапно выехавшего на поверхность огромного камня с простертою повелительною десницею.
Все войско, едва увидело зиждителя своего, отдало ему честь ружьем и уклонением знамен, а суда поднятием флагов; и в ту же минуту производимая пальба с обеих крепостей и с судов, смешанная с беглым огнем полков, с барабанным боем и игранием военной музыки поколебала восторгом город, Петром созданный и Екатериною в цветущее состояние приведенный.
Но удобнее было чувствовать, нежели описать величественную совокупность всего торжества, сию восхитительную картину геройских почестей, которыми монархиня утверждала титлы бессмертия Петрова.

В то же время его превосходительство господин действительный тайный советник и кавалер Иван Иванович Бецкой, под правлением которого производилося сие великое сооружение и открытие оного, поднес ея императорскому величеству разные медали, на сей случай сделанные. Напротив чего ея величество соизволила оказать ему высочайшее благоволение собственноручным вручением большой золотой медали, приказав подать себе оную его превосходительству господину оберцеремониймейстеру и кавалеру Матвею Федоровичу Кашталинскому, которому после препоручена раздача по чинам золотых и серебряных медалей и жетонов для ундер-офицеров, рядовых и протчих того же звания.
Сие знаменитое торжество заключено маршированием по очереди полков пред лицем монархини, с отданием обыкновенной чести.
По окончании же сего ея императорское величество соизволила возвратиться прежним порядком. Напоследок ввечеру весь город был великолепно иллюминован, наипаче же Сенат, Адмиралтейство и суда на реке; а более всего — окружность монумента, чем оный совершенно освещенный был так же виден, как и днем. Небольшой домик на Петербургской стороне, в котором вмещался Великий Петр, когда начинал созидать сию столицу, был весь покрыт сиянием огней.
К утверждению навеки памяти сего дня наша августейшая монархиня не пропустила и сего случая оказать свое благотворение и во всем своем пространном государстве милосердым манифестом, обнародованным тем же 7-м числом августа, благоволила всемилостивейшим прощением облегчить участь разных преступников.

ПИСЬМО К ГОСПОДАМ ИЗДАТЕЛЯМ ВСЯКИЯ ВСЯЧИНЫ, С ПРИОБЩЕНИЕМ НАДПИСИ К СТАТУЕ ПЕТРА ВЕЛИКОГО

Я пользуюсь дозволением присылати к вам стихи и прозу ради напечатания их во Всякой всячине, сообщаю при сем вчера мною сочиненные стихи. Я не люблю ничего того таить, что я делаю; ибо стараюсь ничего такого не делать, чтоб было постыдно открыти свету. Утаеваются только такие дела, в которых зазирает совесть человека; но в сих моих стихах совесть меня не зазирает, и для того охотно отдаю их на зубы господ Зоилов; они произведены на свет нечаянно. Я, прогуливаяся пешком, повстречал несколько моих приятелей, идущих к г. Фалконету; они меня пригласили с собой; на что я и согласился. Из нас разных склонностей были люди: охотники до лошадей рассуждали о лошади, другие рассматривали рисунок; а я от праздности, в которой по случаю препроводил мою молодость, привыкнул к стихотворству, и, смотря оную статую, которая делает честь ее автору, наполнялся пиитическими воображениями. Мне представлялося, что великое счастие и венчанной главе заслужить себе статую по смерти, а еще больше воздвигнутую Екатериною Второю; а плод сих мыслей были следующие стихи.

НАДПИСЬ К СТАТУЕ ГОСУДАРЯ ПЕТРА ВЕЛИКОГО

Изображает медь сия черты лица
Великого Петра, Отечества Отца.
Созиждел град он сей, устроил флот и войски;
Вознес Россию он чрез подвиги геройски.
В знак благодарности к нему России всей
Екатериною воздвигнут образ сей.
Но если б Петр воскрес опять в России ныне,
Он краше б монумент воздвиг Екатерине.
Петр внутренних врагов и внешних победил,
Объял владычеством и море он и сушу,
Прославя россиян богатством наградил.
Петр дал нам бытие, Екатерина душу.

(автор не известен)

ЧУВСТВОВАНИЯ РОССИЯНИНА, ИЗЛИЯННЫЕ ПРЕД ПАМЯТНИКОМ ПЕТРА ПЕРВОГО, ЕКАТЕРИНОЮ ВТОРОЮ ВОЗДВИГНУТЫМ

О ты, который от целой вселенной заслуживаешь уважение! Ты, который, оставя пышность и величие престола, сложив с себя венец и порфиру, не возгнушался облещись в простейшую одежду ремесленника, чтоб устремиться в отдаленные от отечества своего страны — страны, славившиеся тогда своими художествами, искусствами и науками, коих благотворный свет не касался еще мрачных пределов утопавшего в невежестве государства твоего и которое восприял ты просветить, вознесть и учинить благополучным. Каких трудов, каких пожертвований стоило тебе исполнение сего спасительного намерения! Но, руководствуемый благом общественным, ни на какие не взирал ты опасности, превозмогал все препятствия, не щадил самого себя. Обширный разум твой, соглашенный с добродетелями твоего сердца, объемля все, что способствует только к благосостоянию народов, и проницая в самые сокровенные действия политики, больше ко вреду, нежели ко благу человеческого рода обращенной, с каким удивительным предвидением умел ты обратить оную ко благу, извлечь из оной те пользы, которые, при всех своих попечениях, усилиях и деятельности, не успел ты довершить, предоставя сие последующим векам. О ты, коего премудрости плодами напитана Россия, Россия, для которой ты один сделал более, нежели вся она учинила для тебя! Ты, который ничего для себя не хранил; но все разделял с твоим народом: удовольствия свои почерпал из удовольствий своих подданных. Ты, который жил единственно для своего народа и был ему во всем примером; — нет, не одному ему, ты служишь примером целому свету. — Удивленный и восхищенный великостию деяний твоих, если вопрошаю самого себя: откуда, из какого источника произошли оные? Чистейшая благодарность изливается тогда вместе с слезою, и сердце вещает мне: из любви к отечеству, из любви к своим подданным. — Великий Петр! солнце Севера, слава российского народа, тень великодушная, прости слабости моих выражений!

ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ ПАМЯТНИКА

В 1782 году столетие вступления на российский престол Петра I было отмечено в Петербурге открытием памятника царю работы скульптора Этьена Мориса Фальконе. Памятник стали называть Медным всадником благодаря А.С.Пушкину.

Памятник Петру I («Медный всадник») расположен в центре Сенатской площади. Автор скульптуры — французский скульптор Этьен-Морис Фальконе.

Место расположения памятника Петру I выбрано не случайно. Рядом находятся основанное императором Адмиралтейство, здание главного законодательного органа царской России — Сената. Екатерина II настаивала на размещении памятника в центре Сенатской площади. Автор скульптуры, Этьен-Морис Фальконе, поступил по своему, установив «Медный всадник» ближе к Неве.

По приказу Екатерины II Фальконе пригласил в Санкт-Петербург князь Голицын. Советовали обратиться именно к этому мастеру профессора Парижской академии живописи Дидро и Вольтер, вкусу которых Екатерина II доверяла.

Фальконе было уже пятьдесят лет. Он работал на фарфоровом заводе, но мечтал о большом и монументальном искусстве. Когда поступило приглашение о возведении в России памятника, Фальконе не раздумывая 6 сентября 1766 года подписал контракт. Его условия определяли: памятник Петру должен состоять из «главным образом конной статуи колоссального размера». Гонорар скульптору предложили достаточно скромный (200 тысяч ливров), другие мастера просили в два раза больше.

В Санкт-Петербург Фальконе прибыл со своей семнадцатилетней помощницей Мари-Анн Колло.

Видение памятника Петру I автором скульптуры разительно отличалось от желания императрицы и большинства русской знати. Екатерина II ожидала увидеть Петра I с жезлом или скипетром в руке, восседающим на коне подобно римскому императору. Статский советник Штелин видел фигуру Петра в окружении аллегорий Благоразумия, Трудолюбия, Правосудия и Победы. И.И. Бецкой, руководивший работами по сооружению памятника, представлял его фигурой во весь рост, с удерживаемым в руке полководческим жезлом. Фальконе советовали направить правый глаз императора на Адмиралтейство, а левый — на здание Двенадцати коллегий. Посетивший в 1773 году Санкт-Петербург Дидро задумывал памятник в виде фонтана, украшенного аллегорическими фигурами.

Фальконе же задумал совсем иное. Он оказался упрям и настойчив. Скульптор писал:
«Я ограничусь только статуей этого героя, которого я не трактую ни как великого полководца, ни как победителя, хотя он конечно, был и тем и другим. Гораздо выше личность созидателя, законодателя, благодетеля своей страны, и вот её-то и надо показать людям. Мой царь не держит никакого жезла, он простирает свою благодетельную десницу над объезжаемую им страной. Он поднимается на верх скалы, служащей ему пьедесталом,— это эмблема побеждённых им трудностей».



Отстаивая право на своё мнение относительно облика памятника Фальконе писал И.И. Бецкому:
«Могли ли Вы себе представить, чтобы скульптор, избранный для создания столь значительного памятника, был бы лишён способности думать и чтобы движениями его рук управляла чужая голова, а не его собственная?»
Споры возникали и вокруг одежды Петра I. Скульптор писал Дидро:
«Вы знаете, что я не одену его по-римски, точно так же, как не одел бы Юлия Цезаря или Сципиона по-русски».

Над моделью памятника в натуральную величину Фальконе работал три года. Работа над «Медным всадником» велась на участке бывшего временного Зимнего дворца Елизаветы Петровны. В 1769 году прохожие могли здесь наблюдать, как гвардейский офицер взлетал на лошади на деревянный помост и ставил её на дыбы. Так продолжалось по несколько часов в день. У окна перед помостом сидел Фальконе и внимательно зарисовывал увиденное. Кони для работы над памятником были взяты из императорских конюшен: скакуны Бриллиант и Каприз. Скульптор избрал для памятника русскую «орловскую» породу.

Ученица Фальконе Мари-Анн Колло вылепила голову «Медного всадника». Сам скульптор трижды брался за эту работу, но каждый раз Екатерина II советовала переделать модель. Мари сама предложила свой эскиз, который оказался принят императрицей. За свою работу девушка была принята в члены Российской Академии художеств, Екатерина II назначила ей пожизненную пенсию в 10000 ливров.

Змею под ногой коня изваял русский скульптор Ф.Г. Гордеев.


Подготовка гипсовой модели памятника в натуральную величину заняла целых двенадцать лет, она была готова к 1778 году. Модель была открыта для всеобщего обозрения в мастерской на углу Кирпичного переулка и Большой Морской улицы. Мнения высказывались самые разные. Обер прокурор Синода проект решительно не принял. Дидро увиденным оказался доволен. Екатерина II же оказалась равнодушной к модели памятника — ей не понравилось самовольство Фальконе в выборе облика монумента.

Долгое время никто не хотел браться за отливку статуи. Иностранные мастера требовали слишком большую сумму, а местных умельцев пугал её размер и сложность работы. По расчётам скульптора для сохранения равновесия монумента передние стенки памятника должны были быть выполнены очень тонкими — не более сантиметра. От такой работы отказался даже специально приглашённый литейщик из Франции. Он называл Фальконе сумасшедшим и говорил, что в мире не существует подобного примера отливки, что она не удастся.

Наконец нашёлся литейщик — пушечных дел мастер Емельян Хайлов. Вместе с ним Фальконе подбирал сплав, делал пробы. За три года скульптор в совершенстве овладел литьём. Начали отливать «Медного всадника» в 1774 году.

Технология была очень сложна. Толщина передних стенок обязательно должна была быть меньше толщины задних. При этом задняя часть становилась тяжелее, что придавало устойчивость статуе, опирающейся всего на три точки опоры.

Одной заливкой статуи дело не обошлось. Во время первой лопнула труба, по которой в форму поступала раскалённая бронза. Была испорчена верхняя часть скульптуры. Пришлось её срубить и ещё три года готовиться ко второй заливке. На этот раз работа удалась. В память о ней на одной из складок плаща Петра I скульптор оставил надпись «Лепил и отливал Этьен Фальконе парижанин 1778 года».

Об этих событиях Санкт-Петербургские ведомости писали:
«24 августа 1775 года Фальконе вылил здесь статую Петра Великого на коне. Литьё удалось кроме местах в двух фута на два вверху. Сия сожалительная неудача произошла через случай, который предвидеть, а значит, и предотвратить возможности вовсе не было. Вышеупомянутый случай казался столь страшен, что опасались, дабы всё здание не занялось пожаром, а, следовательно, всё бы дело не провалилось. Хайлов остался неподвижен и проводил расплавленный металл в форму, не теряя бодрости своей нимало при предоставляющейся ему опасности для жизни. Такой смелостью Фальконе тронутый по окончании дела бросился к нему и от всего сердца целовал и дарил его от себя деньгами».

По замыслу скульптора основанием памятника служит естественная скала в виде волны. Форма волны служит напоминанием о том, что именно Пётр I вывел Россию к морю. Поиском камня-монолита Академия художеств занялась когда ещё не была даже готова модель памятника. Нужен был камень, высота которого составила бы 11,2 метра.

Гранитный монолит был найден в районе Лахты, в двенадцати верстах от Санкт-Петербурга. Когда-то по местным преданиям в скалу попала молния, образовав в ней трещину. Среди местных жителей скалу называли «Гром-камень». Так и стали потом называть её, когда установили на берегу Невы под знаменитым памятником.

Первоначальный вес монолита — около 2000 тонн. Екатерина II объявила награду в 7000 рублей тому, кто придумает самый эффективный способ доставить скалу на Сенатскую площадь. Из множества проектов был выбран способ, предложенным некто Карбури. Ходили слухи, что этот проект им был перекуплен у какого-то русского купца.

От места нахождения камня до берега залива прорубили просеку, укрепили грунт. Скалу освободили от лишних наслоений, она сразу полегчала на 600 тонн. Гром-камень рычагами водрузили на деревянную платформу, опиравшуюся на медные шары. Эти шары передвигались по деревянным желобчатым рельсам, обитым медью. Просека была извилистой. Работы по перевозке скалы продолжались и в мороз и в жару. Работали сотни людей. На это действо приезжали смотреть многие петербуржцы. Некоторые из наблюдателей собирали осколки камня и заказывали себе из них набалдашники на трость или запонки. В честь необыкновенной транспортной операции Екатерина II повелела отчеканить медаль, на которой написано «Дерзновению подобно. Генваря, 20. 1770».

По суше скалу перетаскивали почти год. Далее по Финскому заливу её везли на барже. Во время перевозки десятки каменотёсов придавали ей необходимую форму. Скала прибыла к Сенатской площади 23 сентября 1770 года.

Поэт Василий Рубин в этом же году написал:
Нерукотворная здесь Росская гора,
Вняв гласу Божию из уст Екатерины,
Прешла во град Петров чрез Невския пучины
И пала под стопы Великого Петра.

К моменту установки памятника Петру I отношения скульптора и императорского двора окончательно испортились. Дошло до того, что Фальконе стали приписывать только техническое отношение к памятнику. Оскорблённый мастер так и не дождался открытия монумента, в сентябре 1778 года вместе с Мари-Анн Колло уехал в Париж.
Установкой «Медного всадника» на постамент руководил архитектор Ф.Г. Гордеев.
Торжественное открытие памятника Петру I состоялось 7 августа 1782 года (по старому стилю). Скульптура была закрыта от глаз наблюдателей полотняной оградой с изображением горных пейзажей. С утра шёл дождь, но он не помешал собраться на Сенатской площади значительному количеству людей. К полудню облака рассеялись. На площадь вступила гвардия. Военным парадом управлял князь А.М. Голицын. В четвёртом часу на шлюпке прибыла сама императрица Екатерина II. Она поднялась на балкон здания Сената в короне и порфире и дала знак к открытию памятника. Ограда упала, под барабанную дробь полки двинулись по невской набережной.
По повелению Екатерины II на постаменте начертано: «Екатерина II Петру I». Таким образом, императрица подчеркнула приверженность петровским реформам.
Сразу после появления на Сенатской площади «Медного всадника» площадь была названа Петровской.
«Медным всадником» скульптуру в своей одноимённой поэме назвал А.С. Пушкин. Это выражение стало настолько популярным, что стало практически официальным. А сам памятник Петру I стал одним из символов Санкт-Петербурга.
Вес «Медного всадника» — 8 тонн, высота — более 5 метров.

Легенда о Медном всаднике

самого дня установки он стал предметом для множества мифов и легенд. Противники самого Петра и его реформ предупреждали, что памятник изображает "всадника Апокалипсиса", несущего городу и всей России смерть и страдания. Сторонники Петра говорили, что монумент символизирует собой величие и славу Российской империи, и что Россия останется таковой, пока всадник не сойдет со своего пьедестала.
Кстати, о пьедестале Медного всадника тоже ходят легенды. По замыслу скульптора Фальконе, он должен был быть выполнен в форме волны. Подходящий камень был найден неподалеку от поселка Лахта: якобы на камень указал местный юродивый. Некоторые историки находят возможным, что это — именно тот камень, на который не раз взбирался Петр в ходе Северной войны, дабы лучше видеть расположение войск.
Слава о Медном всаднике разносилась далеко за пределами Петербурга. В одном из отдаленных поселений возникла своя версия возникновения памятника. Версия заключалась в том, что однажды Петр Первый развлекался тем, что перепрыгивал на своем коне с одного берега Невы на другой. В первый раз он воскликнул: "Все Божье и мое!", и перепрыгнул через реку. Во второй раз повторил: "Все Божье и мое!", и снова прыжок оказался удачным. Однако в третий раз император перепутал слова, и сказал: "Все мое и Божье!" В этот момент его настигла Божья кара: он окаменел и навечно остался памятником самому себе.

Легенда о майоре Батурине

Во время Отечественной войны 1812 года в результате отступления русских войск возникла угроза захвата Санкт-Петербурга французскими войсками. Обеспокоенный такой перспективой, Александр I приказал вывезти из города особо ценные произведения искусства. В частности, статс-секретарю Молчанову было поручено вывезти в Вологодскую губернию памятник Петру I, и на это было отпущено несколько тысяч рублей. В это время некий майор Батурин добился свидания с личным другом царя князем Голицыным и передал ему, что его, Батурина преследует один и тот же сон. Он видит себя на Сенатской площади. Лик Петра поворачивается. Всадник съезжает со скалы своей и направляется по петербургским улицам к Каменному острову, где жил тогда Александр I. Всадник въезжает во двор Каменоостровского дворца, из которого выходит к нему навстречу государь. «Молодой человек, до чего ты довел мою Россию, — говорит ему Петр Великий, — но покуда я на месте, моему городу нечего опасаться!» Затем всадник поворачивает назад, и снова раздается «тяжело-звонкое скаканье». Пораженный рассказом Батурина, князь Голицын передал сновидение государю. В результате Александр I отменил свое решение об эвакуации памятника. Памятник остался на месте.

На берегу пустынных волн
Стоял он, дум великих полн,
И вдаль глядел. Пред ним широко
Река неслася; бедный чёлн
По ней стремился одиноко.
По мшистым, топким берегам
Чернели избы здесь и там,
Приют убогого чухонца;
И лес, неведомый лучам
В тумане спрятанного солнца,
Кругом шумел.
И думал он:
Отсель грозить мы будем шведу,
Здесь будет город заложен
На зло надменному соседу.
Природой здесь нам суждено
В Европу прорубить окно,
Ногою твердой стать при море.
А.С.Пушкин «Медный всадник», 1833г.

Есть предположение, что легенда о майоре Батурине легла в основу сюжета поэмы А. С. Пушкина «Медный всадник». Есть также предположение, что легенда о майоре Батурине стала причиной того, что в годы Великой Отечественной войны памятник остался на месте и не был, подобно другим скульптурам, спрятан.

Во время блокады Ленинграда «Медный всадник» был укрыт мешками с землёй и песком, обшит брёвнами и досками.

Реставрации памятника проходили в 1909 и в 1976 годах. При последней из них проводили исследование скульптуры при помощи гамма-лучей. Для этого пространство вокруг памятника оградили мешками с песком и бетонными блоками. Управление кобальтовой пушкой осуществляли из находящегося рядом автобуса. Благодаря этому исследованию оказалось, что каркас памятника может служить ещё долгие годы. Внутрь фигуры была заложена капсула с запиской о реставрации и о её участниках, газету от 3 сентября 1976 года.

В настоящее время «Медный всадник» является популярным местом для молодожёнов.

Этьен-Морис Фальконе задумывал «Медный всадник» без ограды. Но она всё же была создана, до наших дней не сохранилась. «Благодаря» вандалам, оставляющим на гром-камне и самой скульптуре свои автографы, вскоре может быть реализована идея восстановления ограды.

источник:http://lib.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=6033

             http://www.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=6023