Иерусалим, Музейный комплекс Яд ва-шем, Монумент "Януш Корчак и его дети"  Скульптор Борис Сакциер.

Когда тот польский педагог,
В последний час не бросив сирот,
Шел в ад с детьми и новый Ирод
Торжествовать злодейство мог,
Где был любимый вами бог?
Или, как думает Бердяев,
Он самых слабых негодяев
Слабей, заоблачный дымок?

Так, тень среди других теней,
Чудак, великий неудачник.
Немецкий рыжий автоматчик
Его надежней и сильней,
А избиением детей
Полны библейские преданья,
Никто особого вниманья
Не обращал на них, ей-ей.

Но философии урок
Тоски моей не заглушает,
И отвращенье мне внушает
Нездешний этот холодок.
Один возможен был бы бог,
Идущий в газовые печи
С детьми, под зло подставив плечи,
Как старый польский педагог.

Автор Александр Кушнер

Януш Корчак, выдающийся польский педагог,врач,общественный деятель, писатель, автор известнейших детских книг «Король Матиуш» и др. В августе 1942 он, не оставив детей из своего «Дома Сирот», вошел с ними в газовую камеру в концлагере Треблинка.

«Vergasen», – есть такой немецкий технический термин. Появился он в ХХ веке. Означает: «Умерщвлять газом». Хирш ( Хенрик) Гольдшмит 6 августа 1942 г. был – vergasen. В концлагере Треблинка. В плановом порядке.
Умерщвлён газом – вместе со своими подопечными, детьми.
Перед этим Хирша Гольдшмита (а более – знаменитого писателя Януша Корчака)  предлагали спасти: переправить на «арийскую» сторону.
Одного. Без детей из Дома сирот.

/Соратник Корчака Игорь Неверли рассказывал:

На Белянах сняли для него комнату, приготовили документы. Корчак мог выйти из гетто в любую минуту, хотя бы со мной, когда я пришёл к нему, имея пропуск на два лица — техника и слесаря водопроводно-канализационной сети. Корчак взглянул на меня так, что я съёжился. Видно было, что он не ждал от меня подобного предложения… Смысл ответа доктора был такой: не бросишь же своего ребёнка в несчастье, болезни, опасности. А тут двести детей. Как оставить их одних в газовой камере? И можно ли это всё пережить?/ 

Кричащих, орущих сегодня от страха, цепляющихся, жмущихся к пану Гольдшмиту, захлёбывающихся на полу в судорогах и блевоте.
Без него, без Корчака, было бы им ещё страшней – несколько этих секунд.  Минут.
Следующей «партии» умершвляемых детей было совсем – запредельно – жутко. Корчак – мёртв. С ними – никого.
Невозможно думать. Невозможно представить себе: уничтожение детей в железной газовой камере. В центре Европы.
О них не забыли.
Просто, когда подумаешь: о каждом ребёнке...
Здесь нам помогает – только смерть учителя.
Доброго доктора, воспитателя.
«Отвлекает».
Мученическая гибель Хирша Гольдшмита – не просто беспомощный жест.
Добровольная смерть сказочника Януша Корчака – успокаивающего 73 года назад сгрудившихся вокруг, воющих сирот – даёт хоть какую-то надежду!

Надежду, что детский ужас был ополовинен, как-то смягчён – покровом какого-то абсурдного объяснения. Что пан воспитатель был рядом – пока не стал взрываться мозг.

Источник:Википедия,http://demian123.livejournal.com/222670.html,