Иван грозный и его восемь жен: часть VII - Василиса Мелентьева

«Государь случайно увидал ее среди других слобожанок и с первого взгляда ошалел. Смотрел на нее, а мысли в голове текли медленно, словно перестоявший мед. Юницы, у которых не груди, а прыщи, ему никогда не нравились. Он любил вот таких двадцатипятилетних молодок, кои цвели бы не нежной, едва расцветшей, а зрелой бабьей красотою, сознанием своей силы. Ни до, ни после Ивану Васильевичу не приходилось видеть женщины, у которой грех столь явно прыскал из глаз.

Государь покосился на стремянного и хмыкнул понимающе. Еще бы не следил Никита за женой таким настороженным взором, еще бы его лицо не было мрачным! Везде, где ни появлялась Василиса, взгляды всех мужчин невольно приковывались к ней, а головы поворачивались вслед, как венчики подсолнухов – за солнцем.  

  Ну а кто был таков государь, как не изголодавшийся мужчина?».(Е.А.Арсеньева " Исторические новеллы")

...следующей, условно говоря, царской женой была Василиса Мелентьева. Почему «условно говоря»? Да потому, что официальной женой она точно не была. Для характеристики их с царем отношений историки Л.Е. Морозова и Б.Н. Морозов, например, употребляют термин «связь».О благословении со стороны патриарха не могло быть и речи. В результате Василиса так и не была венчана с царем. Во многих источниках говорится о том, что Иван Васильевич сделал ее своей женой примерно в 1575 году, но «по одной молитве, без брачного обряда».

У профессора Р.Г. Скрынникова читаем: «Вдова Василиса стала шестой женой царя, а вернее, не женой, а “женищем”. Соблюдая репутацию благочестивейшего монарха, Иван взял молитвенное разрешение на сожительство с Василисой, покорившей его своей неслыханной красотой».

Словарь Даля определяет термин «женище» так: невенчанная жена, сожительница, незаконно венчанная. А есть и более современные слова – например любовница или фаворитка.

Николай Неврев "Василиса Мелентьева и Иван Грозный"

После казни князя Вяземского царь, наряду с молодым Басмановым, приблизил к себе стремянного Никиту Мелентьева. Это был пронырливый человек, завоевавший расположение Иоанна своей готовностью делать по царскому приказу все, что угодно. Однажды Иоанн, желая оказать своему любимцу особое внимание, заехал к нему. Это посещение было совершенно неожиданным для Мелентьева. Он, конечно, засуетился. Через несколько минут в горнице, где посадили царя, появилась жена Мелентьева, красавица Василиса. Она внесла поднос с чарками и стопой заморского вина. Василиса низко поклонилась. Царь поднялся, взял предназначенную для него чарку и сказал:

—Здрава буди, хозяюшка. А хозяину твоему укор за то, что такую красоту до сей поры от нас скрывал.

Лицо Василисы покрылось густым румянцем. Скромная жена стремянного не смела мечтать о присутствии во дворце. Милостивые слова царя открывали ей доступ туда. Совершенно иное впечатление произвели слова Иоанна на Мелентьева. Он пригляделся к дворцовой жизни и понимал, что его семейной жизни грозит серьезная опасность. Он побледнел. В глазах сверкнул недобрый огонек. Но он сдержался, отвесил низкий поклон и сказал:

—Благодарим на ласке, великий государь. Да продлит Господь твои лета. А насчет Василисы скажу, что негоже бабе стремянного пред царскими очами быть. Ступай, Василиса! —Строго добавил он, обращаясь к жене.

Василиса еще раз поклонилась и вышла. При этом она успела бросить на Иоанна лукавый вызывающий взгляд, который у женщин является одним из самых сильных оружий.

Когда она ушла, царь, не спускавший с нее глаз, сказал Мелентьеву: — Сегодня же пришли Василису во дворец. Нечего ей здесь губить свою молодость. Мелентьев молча поклонился. Царь скоро уехал.

Ни в тот, ни в следующий день Василиса во дворец не явилась. Не появлялся там и сам Мелентьев. На третий день Иоанн вспомнил о нем. На вопрос, почему не видно стремянного, Скуратов ответил, что Мелентьев болен.

    — А Василиса? — спросил царь.

— Тоже сказывается хворой, — ответил Малюта, и по губам его скользнула легкая улыбка. — Послать к ним немца-лекаря, —распорядился царь. —Да приказать ему, чтоб прямо от них ко мне пришел. Через два часа лекарь Бомелиус явился к царю. Он сообщил, что Мелентьев, точно, слегка нездоров, но что к Василисе его, . лекаря, не пустили. — Надо навестить хворого, — сказал Иоанн и добавил: — Малюта, захвати с собой фляжку вина. Царь в сопровождении Малюты и Басманова отправился к Мелентьеву. Тот лежал на постели. Последнее посещение Иоанна его потрясло, и он заболел легкой формой нервной горячки.

Новое посещение царя было настолько неожиданно, что челядь совершенно растерялась и даже не успела уведомить Мелентьева. Иоанн прямо прошел в его спальню.

— Хвороба одолела, Никита? — спросил царь, стараясь придать своему голосу оттенок ласкового участия. — Недужен, великий государь, — ответил Мелентьев, с трудом поднимаясь на постели. —Ничего, Никитушка, вылечим, Малюта! Дай-ка ему нашего вина. Авось ему от него полегчает.

Мелентьев пристально взглянул на царя, посмотрел на Малюту и понял все. — Государь! — дрожащим голосом сказал он. —Суди тебя Господь. Я противиться не смею. А только.... коли поднимется у тебя рука обидеть Василису, с того света приду к тебе.

Иоанн хрипло рассмеялся и отвернулся. В это время Скуратов подал Никите чарку вина. Тот перекрестился и залпом осушил ее. Через несколько минут на постели лежал труп.

Г.Седов "Иван Грозный любуется на спящую Василису Мелентьеву"

 Через два дня после похорон «безвременно усопшего» стремянного Мелентия Иванова во дворце появилась его вдова Василиса. И что удивительно, эта простая, но роскошная женщина сразу заняла там первенствующее положение.

Она сумела очаровать сорокапятилетнего Ивана Васильевича, который стал беспрекословно исполнять все ее прихоти. В короткое время Василиса  Мелентьева быстро удалила из дворца всех женщин, в которых можно было увидеть потенциальных соперниц.

Короче говоря, это был брак по любви (со стороны Ивана Грозного, понятное дело), но брак явно незаконный, а тщеславной Василисе нужно было лишь одно: именоваться царицей. И в достижении этой цели она проявила характер. Некоторое время она держала царя в черном теле, не позволяя ему физической близости. Это выглядит удивительно, но грозный царь легко входил в роль подкаблучника. По крайней мере на первых порах. А может быть, он так компенсировал недополученную в детстве материнскую ласку или вздыхал о своей все еще любимой Анастасии?

Как бы то ни было, меры «физического воздействия» (вернее, его отсутствия) дали свои плоды. Василиса была «зело урядна и красна», и Иван Грозный под ее чарами присмирел, как будто переродился. Почти прекратились казни, а сам царь переехал из Александровской слободы в Москву. Его припадки случались теперь крайне редко, а буйных оргий во дворце вообще не стало.

Ох уж эта Василиса!.. Иван Васильевич не знал с ней ни минуты покоя. Печурка ее вечно была накалена, и бабенка никак не возражала, когда в нее снова и снова подбрасывали дровишки, а главное, почаще ворочали их кочергою. Веселая щебетунья, она умиляла Ивана Васильевича своими бреднями, как он грубовато-ласково называл странные мысли, порою приходившие ей в голову.

Почему-то она страсть как любила страшные сказки про оживших мертвяков и уверяла, что это самые настоящие живые люди, которых ошибочно сочли мертвыми и похоронили. Расширяя глаза, она представляла, как человек просыпается от мертвого сна в гробу и пытается выбраться на белый свет, но постепенно понимает, что бессилен, что обречен…

М.П.Клодт "Терем царевен"  

Самому Ивану Васильевичу эти разговоры казались отвратительными, однако Василису они приводили в восторженное исступление, так же как рассказы о жестоких казнях. Хотя самой Василисе небось было бы жаль убить и муху, тем не менее самой любимой ее песней была старинная – про Ивана-богатыря, который однажды застал свою жену Настасью с полюбовником, басурманским Афромеем-царем, его убил сразу, а потом принялся и за жену. После этого Василиса еще жарче ласкала государя, еще крепче прижималась к нему своим пышным телом…   

 Больше года длилась взаимная тяга Ивана Васильевича и его «женищи», а потом он имел неосторожность взять ее с собой в Новгород. Не хватило сил расстаться: поездка предполагалась долгая.    

В тот день в новгородский государев дворец был зван шведский посланник – велись переговоры о перемирии. Что произошло, Иван Васильевич не мог объяснить, однако в самый разгар приема его больно толкнуло в сердце.    

Поднялся и, не сказав ни слова, вышел из палаты. Швед остолбенел от такой дикости, однако Бельский бросил ему два-три успокоительных слова и со всех ног кинулся за государем.    Иван Васильевич большими шагами прошел на женскую половину и толкнул дверь в Василисину опочивальню. Дверь оказалась заложена изнутри…    

Бельский покосился на государя – и всем телом ударился в дверь. Под его немалым весом та едва не сорвалась с петель.     

Василиса упала на колени, а в это время Бельский, по знаку государя заглянувший за полог постели, вышвырнул оттуда бледного, трясущегося красавца-оружничего Ивана Девлетева. Василиса стояла посреди опочивальни – как всегда, румяная и красивая, вот только глаза у нее были странно расширены, а ворот расстегнут. Под суровым взглядом Ивана Васильевича она вдруг побелела, замахала руками и кинулась к выходу. Однако царь ловко поймал ее за косу и рванул к себе.

Василиса упала на колени,в это время Бельский, по знаку государя заглянувший за полог постели, вышвырнул оттуда бледного, трясущегося красавца-оружничего Ивана Девлетева.    

– Государь! Винюсь перед тобой, скрывать нечего. И ведаю, что меня ждет лютая казнь. А только позволь мне напоследок правду сказать тебе. Загубил ты Василисиного мужа, губишь теперь и ее. Погляди на себя, подумай, гоже ли тебе молодую жену иметь. Лучше бы ты…

Острый конец царского посоха прервал эту речь.

– Молчи, собака!

Василиса лежала в глубоком обмороке. Царь забился в припадке. 

К.В.Лебедев "Иван Грозный"

Это только говорят, что вероятность быть застигнутыми врасплох лишь усиливает ощущения любовников. На самом деле, такого и врагу не пожелаешь. Хотя, с другой стороны, находясь во дворце самого Ивана Грозного, для которого жизнь человека ничего не стоила и без особого повода, можно было бы и поумерить свой пыл. Шведский посол еще долго ждал, но наконец уехал, возмущенный таким бесчестием. Переговоры были сорваны.

На следующий день в Александровской слободе происходили похороны. На окраине была вырыта широкая могила. Священник, совершавший богослужение, не знал, кто лежит в двух гробах, которые привезли из Кремля. Ему даже не назвали имен.

От имени царя Босманов передал, что поминать нужно просто "усопших раб Господен". Иоанн приучил священников к повиновению и во время отпевания над закрытыми гробами произносилось такое необычное поминовение. В церкви присутствовал только молодой Босманов.

Священнику несколько раз казалось, что в одном из гробов издается легкий шорох, но он несмел ничего сказать. Гробы вынесли и зарыли в общей могиле. По распоряжению Босманова, Холма над этой могилой не засыпали. В одном из этих двух гробов лежал Иван Колычев, а в другом - живая Василиса Меленьтьева, Вся обвязанная веревками, с плотно заткнутым ртом.

В кремлевском дворце снова завелся горем. Опять начались массовые казни. В первую очередь, конечно, на плаху были отправлены все родственники Колычева. Затем пострадали сородичи Василисы Мелентьевой. Иоанн был настолько озлоблен, что сам присутствовал в застенках и сам пытал допрашиваемых. Под пыткой сыпались оговоры, к допросу привлекались десятки людей. Потоки крови лились несколько месяцев. Наконец, царь присытелся казнями и занялся государственными делами.

За это время, однако, не оставлял мысли о новом браке и подыскивал себе невесту. Он выбрал Наталью Коростову, но встретил неожиданное препятствие: дядя Натальи, новгородский архиепископ Леонид, приехал в Москву и заявил царю, что он скорее убьет свою племянницу сам, чем отдаст ее на поруганию Иоанну. Эти смелые слова архиепископ произнес открыто, на приеме. Все ждали, что царь придет в состояние ярости, но, к общему изумлению, Иоанн сохранил спокойствие и даже обласкал Леонида.

В тот же день на дворцовой площадке состоялась оригинальная потеха. С заднего крыльца дворца, вынесли какой-то тюк, зашитый в медвежью шкуру. Этот тюк положили среди площадки. Затем псари привели около десятка огромных злых псов и натравили их на тюк. Псы в несколько мгновений разорвали медвежью шкуру, а потом разорвали зашитого в него человека. Это был архиепископ Леонид. После приема его пригласили в стольную палату, накормили, а затем связали и зашили в шкуру.

Наталья Коростова, несмотря на ее сопротивление, должна была поселится во дворце. Она стала добычей царя, но не получила звания царицы. Дядя невольно оказал ей плохую услугу. Наталья пользовалась расположением царя всего несколько месяцев. Затем она бесследно исчезла. Возможно, что ее скелет найдут в стенах тех подземелий, которые теперь начинают исследовать в Кремле. Там Иоанн любил хоронить людей, которых почему-либо неудобно было казнить публично.

Использованы материалы из книг:

Владимир Свирин  "Возлюбленные насильника"

Сергей Нечаев  "Иван Грозный.Жены и наложницы "Синей Бороды"

Вольдемар Балязин  "Занимательная история России"

Читать по теме:

Царь Иван Грозный и его восемь жен:

часть I - Первая русская царица - Анастасия

часть II - черкешенка Мария

Часть III - Марфа Собакина

часть IV -  Анна Колтовская

часть V - Мария Долгорукая

часть VI - Анна Васильчикова

*