Цитата сообщения murashov_m
примечание от Т. О. -
это антифашистская Поэма-памфлет, в форме верлибра..
оригинал у Михаила Мурашова выложен в виде обычного сплошного текста..
Я позволил себе разбивку на строчки потому, что
ощущения от прочтения от одного и того же текста -разные..
_____________________________________________________
Как химические элементы, так и слова
имеют свою валентность, период полураспада.
Смешал в неправильной пропорции — рвануло
как у барселонского имама. Смешал
в правильной — вот тебе снадобье,
а то и эликсир!
Очередная серия терр. актов
всколыхнула умы и сердца. И потёк
поток патоки ненависти, (о, сладчайшая
ненависть - анестезия от страха):
иррациональный, бессмысленный, зловонный..
Кто-то растерян. Другие робко лопочат что-то
леопольдовско-ленноновское. Большинство
так занято, что не думает ничего. А когда
думает, то изрыгает в рандомной
последовательности подвернувшееся под
язык, куда кривая повариха-ненависть выведет или
бессвязные ахи-охи, мамочки, что делается!
Ознакомьтесь, хотя бы, с ситуацией, почитайте
что-то прежде, чем за голову хвататься! Всё
происходящее яснее ясного.
Цель запрещённой в России
ИГИЛ проста и понятна — заставить
говорить о себе, используя бесплатные
пиар-услуги СМИ, которые,
утоляя прямо-таки суицидальный
интерес общества, размусоливают
любые подробности связанные с тератаками до
позеленения. Это ИГИЛу весьма кстати, потому
что дела у т.н. «исламского государства» идут
скверно. Что, однако, не должно
вводить никого в заблуждение.
Джихадизм, как идеология, будет
существовать. С этим надо
смириться. От неё не скрыться, как не
удавалось скрыться ни от гуситов, ни от
пуритан, ни от итальянских анархистов. Только
время. Но в наших силах не дать
джихадистам окрепнуть. Те, кто сейчас
кричит, что необходимо вышвырнуть всех
беженцев, окончательно решить
мусульманский вопрос просто
пытаются избыть свою фрустрацию и страх
в ненависти. У многих это –
как у родителей, которые называют
в сердцах своего ребёнка неучем и дураком, хотя
вовсе так не считают — инстинктивная
реакция. Не видеть разницы между
сектой джихадистов и всеми мусульманами это
всё равно что, ужаснувшись от теории
и практики кальвинистов или мормонов
возненавидеть всех христиан. Тупая
рубка на корню, вместо
вникания в ситуацию, играющая на
руку террористам, которые как раз
и хотят показать, что Запад не любит
мусульман и хочет их извести.
Половина беженцев террористы? Если
бы это было так, то теракты
случались бы ежесекундно. ИГИЛ
остаётся сильной организацией с широкой
агентурной сетью, но число
членов исчисляется в Европе десятками, может
быть сотнями, но не миллионами. А именно столько
беженцев проживает сейчас в Европе.
Люди принимают костёр собственной ненависти за
маяк правоты, вечное пламя
инстинкта над головой за нимб
святости. Это у них
и называется здравым смыслом — следование
инстинкту, сопровождаемое ими, для
бойкости шага, фанфарами рационализма.
Что ж, хиты принято вырывать из контекста. Но
в данном случае, это «Похоронный марш»,
замещающий Мендельсона.
Знамя ненависти поднимают
не впервые — приподними
лишь, и уже сбегутся толпы бичуемые
страхом. У меня
нет жалости. Есть понимание, но
нет жалости к этим людям. Сильный
человек анализирует собственные
страхи, пытается с ними разобраться,
редуцировать. Слабый
заливает их ненавистью, как пьянь
своё горе водкой. Читаю
у Бабченко — «найдись у одной
из жертв сургутского террориста пистолет
и ничего бы не случилось!» Это
как в анекдоте про ёжика: упал
ёжик в яму, сидит-сидит, думает как
выбраться. А потом
вскрикивает: «Пойду домой
за лестницей и по ней
выберусь!» Пистолеты
у жертв, пулемёты у преступников. Преступник
всегда будет на шаг впереди
жертвы. Если разрешат
автоматы, то преступники
начнут ездить на танках. В Африке,
в принципе, именно так.
Войну всех против
всех можно лишь придушить,
перекрыв ей кислород, в виде
оружия. 12 жертв террориста живы
только потому, что ни у кого
из них не было пистолета.
Террористы сейчас играют
в «Чапаева» — помните такую
детскую игру? Это их
ответ на то, что соперник съедает
фигуру за фигурой. Им
кажется это справедливым ответом. Как
же! Наши же фигуры тоже
с доски исчезают! А правил,
по которым они исчезают, они
не признают. И их
цель — чтобы турнир с десяткой
участников превратился в
одного сплошного «Чапаева». Ведь
достаточно, чтобы на одной
доске начать пулять, чтобы
вывести из себя даже
самого хладнокровного гроссмейстера.
Освобождение от пут культуры, правил —
это фашизм.
Поэтому нет более верных
союзников, чем националисты и
исламисты. Они хотят
превратить турнир в соревнование
по «Чапаеву» с концлагерями, партизанской
войной, бессудными расправами над
оппонентами. Тупая сила есть
единственное, перед чем
они преклоняются. Очкарики,
склонившиеся над доской и что-то
там просчитывающие им до дрожи
в коленях ненавистны — получи
ладьёй в ухо! Уже ведь устраивали
два международных турнира по
«Чапаеву» — расползались по
углам с расквашенными носами и
шишками на лбу. Нет. На этот
раз всё будет иначе! Террорюги
действуют примитивно. Начните
в нескольких местах в толпе колоть
людей спицами — неминуема
паника, следование инстинктам, а главный
из них — выросшая из страха ненависть.
А дальше, опустив противника до
своего уровня, его можно
замордовать ладьями да ферзями.
Реакция людей тоже
проста — максимально отвести
зум, чтобы с гарантией зацепить
угрозу. Виноваты не террористы, а
исламисты, не одни исламисты, а все
мусульмане, не только мусульмане, а вообще
«чёрные», то есть,
не именно «чёрные», а облыжно
все чужаки, в том числе
«белые» инакомыслящие.
Отводя зум, мы прибываем на
конечную станцию Биркенау. Чем
дальше мы отводим зум, тем
больше неповинных людей попадают
в выборку. Им становится
страшно. Они тоже
начинают ненавидеть, попадая
в той или иной степени в лыжню
даэшской пропаганды. Нас правда
не любят! Плевать! Всё это тысячу
раз объяснялось. Если бы целью
правых был мир, они бы
прислушались. Но их
цель не мир, а война! Они
по одну сторону окопов с
террорюгами. И тем,
и другим нужна резня. Так
группы враждующих школьников перед
послеурочной стрелкой вместе
кошмарят грозящихся настучать
классухе отличниц.
То, что история никогда
никого ничему не учит показывает
пример правых евреев. Каждая
атака террористов в Европе сопровождается
с их стороны таким злорадным
воем, что невольно спрашиваешь
себя — как люди, чьи отцы
и деды познали на себе разрушительную
силу ненависти могли с такой
беззаботностью впустить её в своё
сердце? Своеобразный урок
из ужасов Второй Мировой войны о годности
ненависти в качестве
строительного материала. А что?
Все так делают! Русские
ненавидят хохлов, украинцы —
москалей, турки — армян
и vice versa и так далее. Особо
ограниченные и тупые
аргументируют бесхитростно — а они
нас не любят! Кто поумнее
ссылаются на событие в прошлом, от
которого вражда берёт отсчёт. Остальное
берут на себя папа и сын —
страх и ненависть. Почему
люди не видят, что единственная
возможность прервать череду
смертей это локализовать преступников, п е р е
ступивших через божеский и человеческий
закон, зумом, отсечь, тем самым,
капилляры яда, идущие от них
к остальной общности и дать
опухоли сгнить самой?
Наивно?
.
Французы и немцы ненавидели друг
друга наследственно, борясь за
историческое наследие Рима, которое
каждая нация понимала по-своему. 1870
-1871, 1914-1918, 1941-1945 — трупы,
трупы, трупы!
Не поддающееся силе человеческого
воображения количество трупов, умерших
с верой, что гибнут за правое дело. Эльзас
— наш! Лотарингия — тевтонский
мир! Рейн, французская река! Это
сейчас для рядового ольгинского
патриота разницы никакой — что
Германия, что Франция — одно
Гейропа. А ведь каких-то 200
-80 лет назад различие было
ментальным, политическим, частично
религиозным. Понадобились миллионы
трупов прежде, чем две
культуры протянули друг другу
руки под мерзкое улюлюканье
националистов, орущих о предательстве
памяти павших и прочей лабуде.
Аденауэру и Де Голлю удалось
разорвать порочный круг. И сейчас
в Эльзас можно прийти из Германии
пешком, перейдя через общий
Рейн по европейскому мосту. Националисты
не перестали вести подкоп
под мир. Просто сейчас
на них наведён зум, луч
мощного прожектора — каждое
их движение, пускай даже самое
безобидное, внимательно контролируется.
Потому что ничего кроме
трупов националисты после себя
не оставляют.
А террорюги бесятся, что их
тактика не работает — вот и бьют
от отчаяния, разлетаются
в сторону ладьи и кони
то на одной, то на другой доске — Брюссель,
Ницца, Лондон, Барселона... Ненависть -
пей, переполнена чаша! Все
лезут пригубить. Лезут
поляки, чьей борьбе за свободу
сопереживал весь мир, а теперь,
заполучив её, они собрались
строить свою великую Польшу «от
можа до можа» без чёрных
и муслимов, отказываясь
принимать даже те квотные
крохи, которые им предписал
ЕС, у которого они кормятся с ладони уже
вскорости двадцать лет! Когда
их самих начали гонять в Британии, то
сразу понесся надрывный крик — как же
так? За что вы нас не любите? Мы
же хорошие! Как дитя, которое
бегает и стегает всех вокруг пучком
крапивы, а когда кто-то, набравшись
духу, ему отвечает, искренне
недоумевает до слёз — ты что? Больно!
Мы и они. Всё очень просто. Принцип
любого коллектива, клуба — набор
правил, фейс-контроль, дресс-код
на входе. Ну что в этом
предосудительного? Большинство
не должно ни на кого оглядываться. Оно
в своём праве. Парковка для инвалидов? На её
месте можно было бы две обычных
замутить! Забравшийся на вершину
первым озабочен тем, чтобы спихнуть
вниз тех, кто лезет за ним. Это тоже
инстинкт. С ним бороться? Там,
где большинство излишне
крепнет, наливается соком самодостаточной
агрессии, неминуем
злокачественный переход — этот рак
мы уже видели в истории. Поэтому
только ремни культуры предохраняют от
необузданности инстинктов.
Большинство-меньшинство всегда
вопрос критерия. Ты можешь
числить себя большинством белых
европейцев, а для кого-то
ты грязный мигрант,
ни на что не годный дурачила.
Странно, что безупречные
большевики, как правило, напрочь
лишены вот этого болезненного
чувства собственного ущемления
меньшинствами. Это как раз
те, кто, чуя за собой согрешившую
с лабрадором бабку, изо всех
сил стараются доказать себе
и другим, что они-то голубая
кровь, белая кость. Поэтому
в первых рядах антиэмигрантских
выступлений в Дрездене бок
о бок с местными нациками маршируют
русские дядьки, перебравшиеся
в Германию в 90-ые,
кто на бабушке, кто на жене. Они
зрят беду белой расе — самой
белой расе до себя дела
нет. Я же говорю —
большинство/меньшинство
это вопрос критериев.
Еду в автобусе в больницу
навещать новорождённого сына
и жену. Заходят два
деда, обоим лет под семьдесят. «Днём
одна чернота ездит! Немцы
все работают и т.д.» Захотелось
сказать: дед, ты дожил до седых
волос, а ума не нажил — как был
мудаком, так видимо и помрёшь. Но
потом решил ну его — ещё драться
полезет. А ведь должны же были
оба марксизм хоть немножечко
изучать при советской власти.
Риск обобщения — вместить так много
исключений, что оно
станет глупой абстракцией. Человек
орудующий обобщениями подобен
подслеповатому повару, который
солит на глазок. Снова
проблема с зумом.
Мой друг Евгений говорит, что
на людей надо смотреть иначе, чем
делаю я. Смотреть так, будто
передо мной вчерашние кроманьонцы. Что
надо радоваться, если тебя
сразу не огрели дубиной. Большинство
живут примитивными инстинктами. Экономят
собственную энергию. Жрут, спят,
совокупляются. И ненавидят, потому что
это щекочет нервы и даёт разрядку. Лезть
к кроманьонскому чаду с
линейкой, пипеткой с толстовством
бессмысленно. Всё мудрое
уже было сказано, но мудрое, как
здоровое питание, скучно. Петрушка,
укроп, кефир на ужин. То ли дело
шашлык из человечины...
Уже какие по счёту мои
выборы в Германии. И каждый
раз одно и тоже — первыми
плакаты вешают нацисты из NPD. Быстрее,
выше всех — чтобы не сорвал
никто. Содержание плакатов из
года в год мало меняется. Некоторые
остаются вообще неизменны: деньги
бабульке, а не цыганам. Вроде бы
знают люди из опыта своего
бытового существования, что простые
решения — например, долбануть кулаком
по неработающему телевизору — редко когда
оказываются эффективными. И всё же
есть те, кто верят в простые ответы на
сложные вопросы. Ребята, вы хотели, чтобы
из сирийских и иракских деревень и местечек
к вам приехали одни
нобелевские лауреаты? Определённый
процент быдла поток рассеяния не мог
не захватить! Зачерпните
сейчас в середине России такой же
социальный срез и перенесите в
Европу — будут и изнасилования, и
побоища, и обман госучреждений! Но
есть закон. И по нему люди,
бегущие от войны имеют право
на убежище. Вне зависимости от того
деревенские они или городские. Придумали
это, кстати, не от жиру, как любят
повторять некоторые идиоты, а
после того, как миллионы евреев метались по
Европе, и благоразумные страны под
благоразумными предлогами одна
за другой закрывали перед их носом
двери.
Любой моральный жест, добрый
поступок несёт в себе риск. Не будем
брать пример с тем святым, который
обогрел покрытого бубонами бродягу своим
дыханием в постели. Человек лежит
на улице — никто не подходит. Все
спешат мимо. Столько раз я видел это
в России! И сам ведь не подходишь —
разбудишь, проснётся злой с бодунища,
ещё полезет драться. А может
с сердцем плохо? Нет-нет. Скорее
по делам. Это не моё дело! В Германии
я пару раз падал с велосипеда. Сразу
вскакивал — очевидно же, что раз
сам поднялся, то жить буду. Но нет,
бегут через дорогу. С тобой всё окей?
Может быть пройти мимо
рациональнее — скорее всего, даже,
в этом пресловутый здравый смысл и истина.
Тогда тьмы этих истин мне
дороже нас возвышающий обман.
Читаю: там-то стало грязновато, там
мусор, здесь газон вытоптали. Виноваты,
разумеется, беженцы. И я понял
что такое фашизм. Фашизм —
это когда газон на улице
важнее жизни людей.
