Алекс тоже много думал о доме и однажды предложил туда съездить. Дик согласился.
Младший брат хорошо ездил верхом, но в окрестностях имения всегда спешивался, боясь от волнения потерять сознание и свернуть себе шею. Шаг был неровным, до пещерки шёл, держась за деревья, но в полной решимости потащился и к дому. Только там сполз на землю, у могильной плиты, уткнувшись взглядом в надпись. Глаза он поднял только, когда Александр попросил на что-то посмотреть.
На прежнем месте стоял дом. Призрачный, но всё же дом. Жаль только, что не походить по нему, не взять в руки памятных вещей.
- Алекс... - тихо, - а я ведь сохранил кинжал. Помнишь?
Брат кивнул.
Когда призрак дома растворился, братья вернулись в пещеру. Дик чувствовал себя лучше, но очень устал и лёг спать.
Через несколько часов его разбудил Алекс:
- Сюда кто-то идёт.
Ричард услышал приближающиеся шаги, затем вход в пещеру загородила фигура.
- Что Вам надо? - не выдержал Ворон, держа наготове кинжал.
- Я тебя прикрою, - Алекс юркнул вперёд.
Чужак усмехнулся.
- Я никого из вас не трону.
- Вы... Вы видите Алекса? - изумился Дик, - Но как?
- Разрешишь войти, объясню.
- Сначала отдайте мне своё оружие.
Но его у незнакомца не оказалось, Ворон же кинжал не убрал.
Незнакомец объяснил, что существуют люди, видящие призраков. Им лучше держаться вместе, чтобы учиться и защищаться, ведь не все потусторонние сущности так же безобидны как Алекс.
- Я справлюсь, - буркнул Ричард.
Ему не нравилось, что кто-то влез в его с братом тайны.
И всё же Видящий оставил им листок с адресом.
- Не пойду к ним, - уверенно заявил Ворон.

***

Прошло три месяца с той ночи, как Дик и Алекс повстречали Видящего. Временами старший брат заговаривал о тех людях, но Ворон лишь хмурился; ему хватало дел Барона. С одного такого - весьма успешного - он и шёл тем вечером.
Первым Тварь заметил Александр и хотел задержать, чтобы Ричард успел уйти; но существо бросилось на них. Ворон от неожиданности сделал что-то, Тварь завизжала. Слабость, темнота.
Он очнулся в незнакомом доме. Алекса рядом не было. Тело не слушалось.
Через пару минут вошёл тот самый Видящий.
- Что это было? Где Александр?- голос Дика дрожал.
- Я ведь предупреждал, что призраки бывают агрессивными. Вам повезло выжить и даже ранить его. А твой брат отдыхает, ты пока не сможешь видеть его.
Брат появился через несколько дней, более прозрачный, чем раньше.
- Я пока ещё буду уходить туда на некоторое время. А ты... ты, может, будешь учиться у этих?
Дик вздохнул.
- Я подумаю.

***

Барона Ричард не бросил, но чаще стал появляться у Видящих: учился, выполнял некоторые дела, связанные с призраками.
Безумие Дика, действительно, прошло со смертью последнего убийцы. К той поре Ворон начал задумываться и о личной жизни. Свою суженую он встретил у Видящих. Через пару лет у них родились мальчики-близнецы, обладающие Даром. Алекс был по-прежнему рядом.

***

Ричард возвращался вечером домой. Он уже много лет, как занял место Барона, реже сам выходил на дела, чаще руководил.
В спину впивается боль. Нет сил повернуть к обидчику. Мир меркнет, а потом вдруг расцветает другими красками.
Рядом сидел Алекс, он плакал. Дик присмотрелся и понял, что произошло.
- Алекс, не надо. Ты ведь знаешь, я хотел именно так. Быстро и не в глубокой старости.
- Я виноват. Я не успел предупредить, - всхлипывал брат.
Ворон встал, взял его за руку.
- Всё в порядке. Пойдём домой.
Призрак дома на месте старого пепелища. Теперь можно ходить, где угодно, и делать, что хочется.
В гостиной их встретила остальная семья. Дик кинулся к маме. Когда она прижала его к себе, Вороненок понял, что ему снова двенадцать. Словно все последующие года были сном, а вот теперь счастливое пробуждение.

Сознание возвращалось, вместе с ним и боль. Алекс, наверное, привиделся в бреду. Не сболтнуть бы в забытьи чего важного.
Открыть глаза. Фигура рядом, ещё расплывчато, но это не хозяин дома.
Слабый хрип:
- Александр?
- Я здесь, братишка.
Это не бред, рядом с кроватью стоит Алекс. Всё такой же как прежде. Они не были похожи. Дик выдался в мать, Алекс - в отца. Шире в кости и русоволосый. Чёлка всё так же падает на глаза, брат мотнул головой, стряхивая её. И одежда... как в тот вечер восемь лет назад.
Снова всплывает вопрос "Как такое может быть?", но Ричард молчит, ещё боясь спугнуть видение. Глаза Александра смеются, но в глубине - боль и грусть. Так хочется обо всём рассказать. Голос срывается, мысли наталкиваются друг на друга и только одна предельно чёткая:
- Я выживу. Я должен отомстить. Они умрут все. Медленно.
Безудержный смех, пока не сбивается дыхание. Ладонь Александра касается плеча.
- Не надо.
- Надо! Убью!
Алексу было страшно за младшего брата, тот слишком похож на безумца.
- Именно так, Александр. Они должны узнать. как это было.
Дик всхлипнул, то ли от боли, то ли от бессилия.
- Тише, - Алекс взял брата за руку, - Всё хорошо.
Ричард старался дышать глубоко, он давно привык подавлять минуты слабости, что бы ни случилось. Постарался улыбнуться.
- Я в порядке. Только больно.
Чуть скрипнула, открываясь, дверь. Алекс исчез, в комнату вошёл Барон.
- Ты как?
- Жить буду.
- С кем ты сейчас говорил?
- Не помню. Наверное, что-то приснилось.
Учитель осмотрел раны. Дик не замедлил с докладом о деле. К концу рассказа снова накатила истерика.
- Он... Его надо убрать быстрее. Пока не сказал остальным. Но я сам. Я должен.
- Он узнал тебя?
- Да.
- Плохо.
- Знаю. Но я не мог. Я должен был сказать. Я его убью сам. Я...
Успокоительное. Надо выпить. Ричард привык слушаться Барона.
- Отдыхай.
Благодетель ушёл, рядом снова стоял Александр.
- Я помню его. Вы вместе приезжали туда.
- Да. Пять лет назад.
- Сколько прошло с ..?
- Восемь лет.
- Ты совсем взрослый, - рука Алекса взъерошила волосы брата, - Уже и не Воронёнок.
Дик кивнул.
- Давно. Я давно вырос.
- А как теперь?
- Ворон.
- Этот человек..?
- Я работаю на него. Около шести лет, как он взял меня сюда. До этого на улице жил...
Александр вздохнул.
- ... Ты не думай, у меня всё хорошо. Барон заботится обо мне.
- Мне жаль, что это всё на тебя свалилось.
- Да ничего. Но знаешь, я так рад, что теперь не один, - Дик резко посерьёзнел, - Алекс, а родители?..
- Нет. Они ушли совсем.
- Жаль... Но мы ведь встретимся когда-нибудь? - Ричард, как никогда раньше, ощущал, что устал быть взрослым и самостоятельным.
- Встретимся.
Младший брат устало улыбнулся и закрыл глаза.

***

Алекса Ричард видел теперь почти всегда, приходилось удерживаться от бесед, пока рядом кто-то ещё. Говорили они почти всегда о той ночи и о мести.
Ворон был непреклонен: умирать убийцы их семьи должны медленно, в мучениях. Александр очень жалел, что не может остановить брата. Оставалось надеяться, что безумие закончится со смертью последнего врага.
А того, которому попался, Дик всё равно достал. Подкараулил момент, когда противник останется дома один. Ворон стрелял в спину, - ведь именно так наёмник убил Алекса, - но не на поражение, лишь обездвижить. Затем Ричард поджёг дом. Так он делал каждый раз. А потом всегда становилось плохо, ничто не помогало забыть картины восьмилетней давности.

Со дня гибели семьи прошло восемь лет. Теперь Ричард знал о каждом убийце всё. Двое уже никому не смогут навредить. Сегодня третий, но сначала задание Барона. В библиотеке, в секретном ящике хранится документ, содержание которого нужно как можно точнее передать заказчику. Дику уже доставались такие дела. Он был уверен в себе, тем более, что потом предстояла месть.
Всё шло гладко, пока не потребовалось закрыть ящик с документом. Где-то раздался звон колокольчика, а потом быстрые, приближающиеся шаги. Ричард выскочил из библиотеки и понёсся по коридору. Правую голень резануло болью, он споткнулся, постарался бежать дальше. Но догнали и скрутили, потащили к хозяину дома. За восемь лет тот почти не изменился. Дик смотрел на него с нарастающей злобой, не только из-за недоделанного задания, но и из-за мести. Получится ли теперь? Должно получиться! Ведь обещал же себе жить, пока не расправится с последним убийцей.
- И что это у нас тут такое?
Ворон молчал.
Ничего не сказал он, когда били, когда жгли раскалённым прутом. Лишь когда пообещали, что сдохнет тут, сорвался:
- Ну уж нет, - шёпот дрожал, сильно напоминая шипение змеи, а глаза всё равно бешено горели, - Не сейчас. Только после вас всех, мерзавцы.
Наёмник насторожился.
- Забыл? - гневно прошипел Дик, - Восемь лет назад. Вы пришли как гости...
- Выжил значит, гадёныш.
- Отомщу. Я отомщу вам всем... - новый удар, и сознание ползёт. Держаться!
Верёвки давят до крови, суставы рук вывихнуты, раненая нога горит. Держаться! Хотя бы когда враг рядом.
Но вот уходит.
Забытьё.

***

Неожиданно срывается стопор, и верёвки ослабевают.
Тихий голос:
- Дик. Дик, очнись. Надо выбираться.
- Александр?
Его прикосновения так реальны.
- Я умер?
- Нет.
Ричард приоткрыл глаза. Погибший восемь лет назад брат стоял рядом.
- Александр, почему ты здесь? Как это возможно?
- Я всегда был рядом, только ты меня не видел раньше.
Пробегает воспоминание.
- Там, в пещере. Мне показалось, что я слышу тебя.
- Да. Ты приезжал с каким-то человеком.
Вопрос всё равно не даёт покоя.
- Почему ты здесь?
- Я ведь должен присматривать за тобой.
Ничего не объясняет, но становится легче от понимания, что не один.
- Постарайся освободить руки.
Любое движение в разы усиливает боль, сознание на грани.
- Постарайся. Пожалуйста. Ты должен.
Больно. Очень больно. Но голос брата подстёгивает. Рывок из последних сил, тихий вскрик. Получилось! Свободен.
Только как дойти хотя бы до выхода? Наверное, и не дошёл бы, если б не Александр, настойчиво просивший выбраться.
Дошёл. Не только до выхода, но и до дома Барона. Только там, в саду, потерял сознание. Уже не страшно.

В том подвале их жило шестеро, одиноких бездомных мальчишек, сбившихся в стайку. Воронёнка поначалу не любили - строит из себя чистенького; но быстро поняли, что тот ловчее и удачливее многих. Впрочем, новенького не особо волновало их мнение, он учился выживать любым способом.
Так прошло несколько лет. Чаще других они работали на типа, представившегося как Барон. Могло так и быть, ведь жил неподалёку от Ратушной площади. Ему не нужны были деньги или ценности из домов, просил следить за разными людьми.
Шайка вернулась с очередного задания, Воронёнок отправился с докладом. В нём уже невозможно было признать мальчика из приличной семьи. Дикий зверёк, шустрый и самоуверенный.
Подробный отчёт удовлетворил благодетеля. Кошелёк исчез под плащом Воронёнка. С этой деталью своего гардероба он не расставался ни летом, ни зимой; там хранилось всё имущество.
Барон вдруг стал расспрашивать о том, что напрямую к делу не относилось. Мальчишка отвечал быстро и точно, детская привычка замечать всё вокруг снова помогла. Ещё несколько монет перекочевало в один из карманов плаща.
- Хочешь остаться здесь и работать только на меня?
Воронёнок подозрительно посмотрел на благодетеля.
- Какая в этом выгода?
- Ты будешь...
- Какая в этом Вам выгода? - ехидно уточнил мальчишка.
- Мне нужен толковый помощник.
- Почему я?
- Ты лучший.
- Тогда меня просто так не отпустят.
- Об этом не думай.
Воронёнок согласился. Это приближало его к цели. О мести не забывалось ни на минуту.
Драться он умел, но, оказывается, знал не всё. Зато манеры, история и прочая дворянская наука просто на время уснули и сейчас быстро вспоминались.
... - В том же политическом лагере был род Бартлингов...
Всегда спокойный Воронёнок вздрогнул и побледнел.
- Герб - три алые гвоздики на серебряном фоне, - глухо проговорил он.
- Да. Они погибли...
- Знаю, - мальчишка не смотрел на Барона, - Их убили. Пожар был потом.
- Я подозревал, что не всё просто, - благодетель вздохнул, - А ты, значит... Ричард?
Воронёнок кивнул и сбивающимся голосом рассказал, что тогда случилось. Когда говорил о пещере и Александре, затрясло. Барон положил руку Дику на плечо.
- Я тоже не сахар...
- Знаю, - мрачно отозвался паренёк.
- ... но убивать женщин и детей не стал бы.
- Я отомщу. Найду их всех. Я хорошо запомнил. Найду и убью, - глаза сверкали, - Медленно. Чтобы помучились.
Рука учителя сжала плечо.
- Тише. Тише.
Воронёнок замолчал, уставился в пол. В мыслях проносились картины тех событий.
- Хочешь съездить туда? - спросил Барон.
Мальчишка вздрогнул, вдруг стало страшно и стыдно, что ни разу даже не подумал об этом. Тихое "да".
На следующий день они поехали на старое пожарище. Руины заросли бурьяном. Около дома - общая могила. Парнишка водил пальцем по выбитым на камне именам. "Александр. Ричард" Их тоже "похоронили" здесь. Никто так ничего и не узнал.
Подошёл благодетель, Дик взял его за руку и увёл в лес, в пещеру; показал горку камней.
- Александр?
- Да. Я хотел сделать надпись, но передумал.
- Может, перенести его ко всем?
Ричард помотал головой, в ушах запищало. Он привалился к стене, закрывая глаза. Тёплые пальцы коснулись его руки. Тихий, но отчётливый голос:
- Я с тобой, братишка. Всё хорошо.
- Александр, - прошептал Дик и потерял сознание.
Очнулся он уже в карете.

Дик не плакал, на это не было времени. Он нашёл острый камень и попытался выкопать яму. Нельзя оставлять тело брата зверям на съедение. Копал мальчишка несколько часов, устал, перепачкался, но вышло недостаточно глубоко. Ричард с трудом перетащил туда тело Александра и завалил камнями. Нужно было прочитать молитву. Дик произнёс несколько слов, голос сорвался, покатились слёзы. Успокоился он только, когда послышался шум с дороги. Местные крестьяне ехали в город. Мальчик дёрнулся к ним, но вовремя остановился. Нельзя. Как и нельзя рассказывать страже о случившемся. Иначе тоже убьют. Достанут, даже если спрятаться у родственников.
Когда скрип телеги стих, Ричард выбрался из пещерки и пошёл к имению. Ночью шёл дождь, а дом находился в стороне от дороги, за перелеском, потому крестьяне и не подняли шум, не заметили пожара. Преступники замели следы.
Флигель прислуги мало пострадал. Мальчик нашёл там простую одежду и побрёл в город.
На базаре было людно и аж мутило от запахов, но денег нет, отцовский кинжал Ричард продать не мог. Попрошайничать? Воровать? Такое в голове не укладывалось.
Подошёл парнишка парой лет старше.
- Новенький?
Дик кивнул. Местный проследил его голодный взгляд до хлебного лотка.
- Попроси или стащи.
- Нет!
- Ишь ты, гордый! Так долго не протянешь.
Паренёк задумался.
- Ну хоть отвлеки его.
Ричард молчал и не двигался. Новый знакомец толкнул его к булочнику. Пришлось решиться. Понятно, что ничего не дали, но за это время уличный стащил две булки. Хотелось отказаться от ворованной еды, но Дик понимал, что иначе умрёт с голода и не отомстит преступникам.
Спать пришлось в подвале, хотя это лучше пещеры в лесу. Теплее и рядом живой человек. Всё равно колотило, и слёзы ползли по щекам. Только жаловаться он не будет. Никогда не будет.
- Ты что? - поинтересовался новый товарищ, но Дик только головой покачал, - Завтра утром дело есть. С нами пойдёшь, - продолжил уличный.
- А есть другой способ?
- Ну ещё можно в приют.
- А что там?
- Крыша над головой. Кормить будут. Но заставляют работать. И наказывают, если что не так.
- Какая там работа?
- Разная. Что скажут, то и сделаешь. А у нас тут свобода!
Ричард понимал, что ничего нужного здесь он не умеет. В приюте, пока чему-то научится, будут наказывать. Дик слышал, как могут наказывать простолюдинов. Себе такого не хотелось. Остаться среди уличных тоже мерзко, но он умеет драться. Это пригодится. И здесь можно научиться всему, что поможет отомстить.
Мальчишка вытер слёзы.
- Я остаюсь с вами.

Дику было всего двенадцать, но сегодня вечером его представили гостям. Впервые. Мальчик старался как можно лучше запомнить всё и всех. Казалось, важнее этого приёма нет ничего. Жаль: быстро отослали спать. Утешало, что Алекса тоже; правда, он остался подсматривать. Ричард было улёгся, но снова оделся и подошёл к брату. Тот обернулся.
- Тоже хочешь посмотреть?
Подвинулся.
Дик присел рядом. Отсюда было видно, как отец говорит с самым важным из гостей. Кажется, они спорили. Даже сюда долетали обрывки фраз. Отец решительно мотнул головой, видимо, отвергая предложение высокого гостя. Тот сделал знак своим людям, и все они оказались вооружены пистолетами и кинжалами. Наёмники - догадался мальчишка.
Отец и Эдгар загородили маму и Алису. Завязалась драка. Дику никогда не было так страшно, но уйти или хотя бы закрыть глаза не получалось.
Мама с сестрой попытались выбежать из зала, но один из "гостей" заметил и выстрелил. Ричард вскрикнул и тут же закрыл рот ладонью, его затрясло.
- Бежим! - Алекс схватил брата за руку и потащил по коридору.
Перед тем, как они вбежали в комнату, Дик услышал чужой голос:
- Здесь должны быть ещё мальчишки.
Александр закрыл дверь и подбежал к окну, распахивая его.
- Там плющ. Спускайся по нему.
- А ты?
- Я за тобой.
Чужаки ворвались в комнату, когда мальчишки уже бежали по саду. Раздались выстрелы. Алекс споткнулся, но не упал.
Братья спрятались в лесу, в пещерке, про которую Дик не знал. Это было тайное место Александра.
Старший брат тяжело дышал.
- Ты цел?
- Да. А ты?
Алекс поморщился.
- Зацепило. Помоги перевязать.
Дику было очень страшно, но он заставил себя посмотреть на рану. Пуля застряла между рёбрами.
- Наверное, её надо вытащить.
- Это у лекаря. Дождёмся утра и найдём помощь.
Ричард кивнул; как умел, замотал рану своей рубашкой. Александр притянул братишку к себе.
- Их поймают. Казнят за такое.
Гладил по волосам, успокаивал, отвлекая в первую очередь себя от самых страшных мыслей.
- Вот, Воронёнок, возьми на всякий случай, - сунул Дику в руки кинжал, - Это папин. Он мне подарил.
- Но он твой.
- Да. Но мало ли. Пусть будет у тебя, - говорить всё труднее, кашель, кровь во рту.
Ричард старался не заплакать. Он понимал, что дела совсем плохи, но не хотел верить.
- Ты ведь поправишься.
- Я постараюсь. Утром надо в город. Запоминай дорогу.
Рик слушал, но не слышал, снова накатило оцепенение.
- Я... Я запомнил. Я найду, - голос дрожал.
- Я с тобой, - глаза Алекса закрывались.
- Ты спи. Я караулить буду.
Александр уснул. Ричард так и просидел с ним до утра, хотя давно понял, что брат не проснётся.

Я очнулся. Руки и ноги связаны, хотя это совершенно бессмысленно. Я и так с трудом смогу пошевелиться. Раны, переломы. Пытаюсь хотя бы приподнять голову, понять, куда я попал. Куда там! Поднять - поднял, а на глазах повязка. Секундный испуг - я ведь уже терял зрение, но нет, всё в порядке. От движений кружится голова, лучше лежать.
- Очухался, - раздаётся голос неподалёку, он звучит глухо.
Шаги. Двое.
Меня подняли и куда-то потащили. Я был спокоен, в такие ситуации я попадал достаточно, чтобы перестать их считать чем-то волнующим. Страшнее, чем в Норвике уже никогда и ничего не случится.

Я очнулся от резкого, кислого запаха, попытался открыть глаза. Всё виделось в тумане. Мимо скользили какие-то фигуры, глухо слышались разговоры, но пока ещё никто не понял, что я за ними наблюдаю.
Постепенно в сознании стало проясняться. Я вспомнил, что идёт война. Я пришёл с одними, потом переметнулся к другим. Только очень скоро вообще отказался от участия в сражениях. Да, дезертир, но мне была противна война. Кроме нее, за свою жизнь я не видел ничего.
Однако никуда не скрыться. Меня оглушило взрывом. Кое-как я добрался до заброшенного дома, спрятался там. Тело ломило, голова горела, начиналась лихорадка.
Она не прошла до сих пор. Меня сильно знобило, но я всё равно попытался подняться, потому что говорить не мог - только хрипы. Мне показалось, что кто-то из суетящихся рядом людей повернулся в мою сторону...

Утёс.
Война окончена, Норвик возрождён, пусть и не в изначальном облике. Я вернулся домой. Долг требует, чтобы я оставался в Замке, но часто ухожу в поселения полукровок. Некоторые Звери сопровождают меня, хотя пока ещё трудно убедить Стаю, что отсутствие Дара - не повод кого-то презирать.
А вот Брата не убедить остаться. Он изменился. Кажется холодным, циничным, но я знаю, что это только одна из граней - о других думать ему не хочется, так удобней.
"Справлюсь сам. Никто мне не нужен", - Брат часто повторяет слова и верит им, а мне от них страшно.

Одиночка.
Свою Дорогу я привык прокладывать сам и нести ответственность за каждый шаг. Иной раз ещё хочется стать хоть чуть слабее, попросить помощи, но постоянно обнаруживаю, что не умею этого делать. Я благодарен тем, кто не вытирал мне сопли, не потакал моим капризам, а просто брал за плечи и говорил, что у меня всё получится.
Я не остался в Норвике, не смотря на все недовольства. Только иногда подхожу к этим берегам, к Утёсу. Не могу отказать Брату.
Пара часов на берегу, и снова в море.

Вампиры злорадно скалились на оборотней, а те - презрительно на Рысё. Только Джейсон сохранял нейтралитет. Ему была непонятна эта игра, в которой он оказался, похоже, всего лишь пешкой; обидно, но котята Вожака твёрдо заучили одно: Рональд делает всё на благо Клана, и риск всегда оправдан.
Нейтрален, но не спокоен. Он чувствовал на себе пристальный взгляд.
На площадь из укрытия смотрели десятки глаз. Оборотни ждали команды. Вожак молчал, к чему-то прислушиваясь.
Всё шло по плану. Да, этот хаос строго режиссировался многие дни. До секунды, до метра. Поймать взгляд Рысё и его едва заметную улыбку, удовлетворённо зажмуриться.
«Уходим», - пронеслась мыслеречь Вожака. Охрана скрылась, а вот Джейсон свою команду увёл с трудом.
Князь недовольно морщился. Подвох. Чуется подвох. Но вот в чём?..

Рысё играл превосходно и наслаждался этим, Вожак предельно точно просчитал реакции Князя. Но всё равно временами становилось страшно.

На площади кругом были свои и по команде Вожака отбили бы. В логове вампиров он один. Рысё свернулся клубочком в углу клетки. «Один – это хорошо. Не надо притворяться». Дыхание становилось спокойней. Нет причин для волнений. Князь никогда не прикажет его убить. Нет Рысё – нет управы на Рональда. А если будет жить – всё остальное поправимо. Надо отлежаться и приниматься за вторую часть плана.

Скрипка умолкла, но её тоску подхватил Зверь. На его вой вдруг начали открываться окна домов. Я первый раз слышал голос своего Зверя, хотя мы вместе с рождения. Такие как мы чувствуют мысли друг друга, но сейчас мне не понять ни слова. Зато местные жители знают всё. Я метнулся к одному, другому. Они молчали, показывая руками куда-то за деревню... на то место, которое виделось мне с того берега! Бегом! Но в грудь меня толкнула волна. А Зверь всё пел, и я чувствовал, как кто-то далеко-далеко отвечает ему. Где-то наверху, над облаками что-то зашуршало, местные жители стремительно попрятались. Над деревней пронеслась тень. Зверь посмотрел на неё, умолк и спокойно пошёл по тропинку в глубину тумана. Я чувствовал, что он чётко знает дорогу и зовёт меня за собой.
Туман такой, что не видно даже Зверя. Хорошо, что мы чувствуем друг друга. Местами в белое марево врываются чёрные струи и оседают на землю. Пепел, уже давно остывший и от того ещё более гадкий. Серая частичка коснулась скрипки, которую я всё ещё держал в руке, и та жалобно пискнула. Я осторожно спрятал её под куртку.
Нити пепла вьются вокруг, что-то вырисовывая. Память. Они рисовали то, что из поколения в поколение передаётся Зорким. Но в тех воспоминаниях - это знали все - есть пробел. Я всматриваюсь в пепел в надежде поймать недостающий фрагмент.

21.05.17

Пепел. Я проснулся, зная только это слово. Моё имя и моя Суть.
И мои лапы ступают по пеплу. Нос морщится от гари. Выжжено всё вокруг и внутри меня, но этот пепел живой. Из него - без ветра - складываются смутные картины.
Я видел реку в клубах тумана.
Я чувствовал, как кто-то кладёт руку на мой загривок.
Я видел дом за оградой, куда заходят только Избранные...
С каждой новой картиной в голове нарастал гул.
Бежать. От него можно только сбежать.
Вода впереди. С разбега туда! Поможет?
Капли застывают льдинками, а видения мельтешат всё быстрее. Сердце бешено стучит, и темнеет в глазах. Выбраться на берег нет сил...
Вспышка! Белый свет застилает всё вокруг. И нестерпимо-тонкий звук.
Вдруг в этом хаосе я начинаю различать слова. Кто-то зовёт меня, но их двое на разных берегах реки. Меня хватает только на мысль "Помогите!" Но неожиданно понимаю, что им самим нужна помощь, им нужен я, чтобы снова стать собой.
Кто мы?

12.05.17

06:13 три года спустя.
Природа отзывается на людское безумие штормом, разбивая прибрежные районы в каменное крошево. Кто-то всё ещё там; он видит, как рушится памятник - Отражение существующего в его реальности.
Проснуться. Всем проснуться.
Плач.
06:14 -
только секунда забытья. Острый угол будущей клумбы, только влажная земля. Шторм прошёл и здесь, хотя до берега далеко. Лежащие люди. Один. Второй. Третий. Длинная узкая яма рядом с каждым. Люди не спят...
Проснуться. Всем проснуться.
Холод.
07:38.
Кто-то спит, а кто-то проснулся. Два сигнала, почти слитые в один. Где-то пожар. В обеих реальностях.
Стихия не остановится, пока не одумаются люди.

На часах 2:13.
Ничего плохого не снится, но почему-то в кровь кусаются губы. Во сне и наяву.
Проснуться, но это ничего не меняет.
На часах 11:30.
Не все проснулись. Кто-то по-прежнему бродит отдельно. Он что-то знает, поэтому
в 20:18
у него ссадина на левом виске, а у проснувшихся болит голова.
На часах 4:17.
Во Сне всё ещё август с его невероятно тёмным и звёздным небом.
Где-то высоко-высоко раздаётся удар. Не гром. В одном месте купол неба меняет оттенок.
Многие не обратили внимание, но один знает - это война. Она давно шла там, за Пределом. Лоскут купола падает, открывая чёрно-белый застывший сюжет. Свет прожекторов, облако взрыва.
На часах 8:43.
Ещё мало кто знает и верит. Остальных приходится приводить на берег, откуда видно, что уже часть города застыла блёклой картинкой домов с чёрным пятном пожара.
На часах полдень второго дня.
Проснуться.
Но где-то по-прежнему идёт война.

Город раскинулся на побережье. У самой воды уже несколько веков стояли дома красного кирпича с высокими башнями и внутренними двориками. Вокруг бушевала зелень, наполовину скрывая строения. За дорогой, на горе поднимались маленькие домишки местных ремесленников. Вершина-плато вместила современные сооружения, лёгкие, воздушные. Только в одном месте спряталась древняя постройка - схрон, дверь которого не открывалась уже много веков. Место ныне неведомой Силы.
Город был солнечным и дружелюбным, пока однажды не стали серебриться глаза некоторых Стражей. Так в город пришло безумие. Правительница отдала свою жизнь за жизнь Города, но зло продолжало расти. И его было не остановить, потому что навстречу двигалось другое, из мира, куда был доступ только Избранным. Там, в одиноком белом особняке за высокой оградой прогремел чудовищной силы взрыв. Начало Эксперимента.
Граница миров истончалась. Первый покрывался льдом, второй терял краски. Между ними протекла Река с ядовитым туманом, который потом назовут Эффект. Кто входил в него, не возвращался. Пока однажды на разных берегах не появились призрак с серебряными глазами и существо, словно сделанное из металла. Они встретились в тумане, чтобы никогда не расстаться.
Мы все их потомки.
Всегда пара.
Зоркий и Зверь.

Зверь виновато вильнул хвостом, но мне его не в чём упрекнуть, у каждого случаются осечки.
Перед нами раскинулась большая деревня, видимо, построенная недавно. Светлые деревянные строения, жители в ярких нарядах, хотя не праздник - все заняты обычными делами.
Мы пошли по улице, за нами пристально наблюдали, шушукались за спинами.
Вдруг я налетел на невидимую стену, деревенские подозрительно уставились. Невольно стало страшно, Зверь и вовсе спрятался за меня. Хочешь - не хочешь, надо возвращаться. Наша пара впервые провалила дело.
Я сделал шаг по направлению к Реке, перед глазами поплыло. Деревня преображалась. Мы столкнулись с чем-то похлеще Эффекта, иллюзия была не отличима от реальности.
Нет, не мы, а я. Для Зверя ничего не изменилось.
Ноги увязли в грязи осенней дороги. Вокруг всего несколько покосившихся домиков, из которых испуганно глядят люди. На улице ни души, лишь вдалеке колышется нечто, больше напоминающее призрака, чем человека. Он приближался, ставни в домах захлопывались.
Это был мальчик не старше десяти, светленький, тонкий. В руках он держал какой-то тёмный предмет. Молча сунув его мне в руки, ребёнок исчез.
Скрипка. Старая, с ржавыми струнами, местами опалённая.
Раньше я держал инструмент только в тех редких снах, когда проживал совершенно другую жизнь.
Смычка не было, коснулся струн пальцами. Скрипка тяжело вздохнула. Она ещё жива, но её вырвали из лап смерти. В мыслях пронеслись образы из её юности. Большой, светлый зал. Девочка с русыми косами. Ребёнок из моих снов. Почему? И что случилось со Скрипкой?

Где-то за границей Эффекта мир расцветает красками, но у Реки - сепия. Сумрачно, всё с бурым, старящим налётом. Всё тут - иллюзия, и никто не знает, как выглядит местность на самом деле. Верны лишь повороты Реки и стороны света. Только Зоркие видят Истину, но даже им не суждено её найти.
То, что мне нужно, - на другом берегу, за границей Эффекта. Отсюда оно похоже на храм, но не предугадать, чем окажется на месте.
Мы всегда работаем парой - Зоркий и Зверь. Последний не ориентируется в сепии, первый - за её границей.
Сегодня ещё и туман, он почти заволакивает Реку. Нас снесло течением к Южным Развалинам, пришлось искать помощи у местных. Старые каменные лабиринты нам самим не по зубам. Минус ещё один Лазурный амулет - плохо, слишком часто они здесь остаются; но выбора нет.
И вот мы на другом берегу, отсюда наша цель не видна, но я засёк ориентиры на нашем берегу. Теперь вглубь бурого марева. Через час ходьбы сепия сменяется нормальными красками. Теперь работа Зверя. Странно, впервые он не может почуять точно: вроде здесь, а вроде и нет. Что делать?..

Я помню белую часовню в городе на побережье.
Я помню колокольный звон, от которого замирал в восторге.
Это было давно. Времена и города перепутались в памяти.

Новый город, новый порт; но дела прежние. надо вырваться из привычного круга. Команда в таверне празднует удачное завершение дела. Я впервые не пошёл с ними, просто брёл по городу, глядя в основном себе под ноги.
Сердце замерло, гулко стукнуло и снова замерло. Я поднял глаза. На пригорке стояла белая церковь. Снова белая. Почему-то всегда этот цвет. Как странно для полукровки с чёрными крыльями, которого порой пугаются даже собственные товарищи.
Вечерняя служба давно закончилась. Сквозь приоткрытую дверь я видел священника, который уже собирался уходить.
Решиться. Шагнуть внутрь. Впервые.
- Служба за... - тут он поймал мой взгляд, почуял, что я такое.
Сердце снова замирает.
Выгонит? Не выгонит?
- Чем я могу помочь?
Не выгонит, но что ответить, я не знал.
- Вы ведь знаете, что я такое...
- Ты пришёл. Значит, тебе это нужно.

Я остался в церкви до утра.
Впервые мне не хотелось покидать берег.

Холодно...
Руки снова касаются обледенелой стены. Я уже не хочу знать, чем была эта вода. Откуда-то сверху падает горячая капля. Страшно.
Более чётким всплывает старое видение. Там было дерево у церкви; листья, мешающие смотреть.
Теперь туман. На другой стороне дороги, вдалеке, контуры леса и небольшого домика.
Мне нужно туда дойти, но постоянно сбиваюсь с дороги.
Мельтешение теней. Не помню, как оказался в доме.
Снова капля...
Я ещё не готов узнать, что здесь случилось и почему меня сюда занесло.

Мне кажется, что этот сон просто повторил давнюю реальность.
Я стоял у небольшого холмика, что рядом с высоким прозрачным зданием. Мама держала меня за руку, от этого хотя бы внешне я казался спокойным, хотя внутри бушевала буря. Знаю, что яростным серебром светились глаза.
Когда этот сон повторился несколько раз, я понял, что стою у могилы отца; и вся его сила, его знание переполняют меня. Не готов был, слишком мал.

Серое небо. Серые дома. Серый снег.
Пепел.
Не слышно выстрелов, хотя очень тихо.
Это сон, я знаю. В них никогда не слышно звуков - не знаю, почему.
Ужас таится на вершине холма, в доме. Люди бегут оттуда, но далеко не все успевают перебраться через ограду. Не падают, просто исчезают, теряются среди снега.
Я уже касаюсь пальцами холодного дерева, но замираю. Окрик? Выстрел?
Уже неважно.
От дома меня прячут тени. Они могли бы оказаться летучими мышами, если б не размер. Они расправляют крылья, меняются...
Не хочу видеть, что будет дальше. И так знаю. Это были чужие сны, но давно уже стёрлись границы.
Сладкие сны - в них всегда приходит подмога. Действительность же вспоминать не хочется.

Мой сон лишь однажды был чёрно-белым с малым фрагментом цветного. Тогда мне снился Краков. Я узнал его не по домам, а по настроению. Шла война. Она так часто вяжется в моих мыслях с образом города.
Ощущения почти забылись, но эта осень вызывает многое из глубин души.
Ещё не сон, уже не бодрствование. Чёрно-белое мельтешение листьев. Дерево у дороги почти скрывает вид на церковь.
Видение обрывается.
Ветер. Чёрная стайка листьев пролетает перед глазами.
Грязно-белые частые барашки облаков и ослепительная вспышка солнца.
Гул и единственное цветное пятно, почему-то не разобрать красное или зелёное. Там я подумал о самолёте, потом подсказали мысль о Вавельском драконе...
И снова всё скрывают летящие листья.

Осенний дождь смывает фальшивые краски. Сны причудливы, но почти стёрта грань с реальностью.
Странное время. Обычно в преддверии зимы мне хочется уснуть и очнуться только с весенней капелью, а теперь - пробуждение, азарт. Огненные краски осени убеждают жить.
Я спал почти год, ничего не чувствуя, даже самого себя; и вот теперь за спиной снова разворачиваются крылья.

Солнечное осеннее утро.
Ноги скользят по первому ледку. Он появился только сегодня, но почти на весь день сковал лужи и огненные листья.
Воздух прозрачен, звонок; и кажется: можно услышать осень далёкое. Почему-то думается о колокольном звоне.
И вдруг протяжный, сочный звук.
Померещилось?
Ещё. И ещё.
Нет, это звонят церковные колокола.

Утро.
Капли росы и дождя на ещё зелёной траве.
Рыжие сполохи опавших листьев.

День.
Туман над низинами. Мокрый асфальт. Плачущее серое небо.

Вечер.
Полная Луна светит едва ли не ярче солнца, дерзко прорываясь сквозь тучи.

Ночь.
Сон.
Пепельная листва и золотые крылья волшебного зверя.

Осень пришла. Время тайн.

Семья. Безусловно, отец и брат; но прежде, вы, мои мальчики. Шанс не свихнуться там, где мы были.
Эд. Зверёк, доверяющий только мне. До сих пор вспоминаю нашу первую встречу, мою показную язвительность. И отчаянное желание прекратить твои мучения как можно скорее, и не важно, что ценой собственной свободы.
Тэд. Тихоня - так тебя звали чаще, чем по имени; и только я знаю тебя другим. Отчаянным. Или отчаявшимся? Ведь именно ты решился сказать мне в лицо "Ты такой же как они!" и увидеть настоящего Виктора, а не привычную всем маску.
Марк. Самый младший, но знавший, видевший многие пороки чуть ли не с пелёнок; и не усматривающий в них ничего страшного. Долго ты пугал меня, но, надеюсь, ты вырастешь достойным человеком.
Рейнар. Сейчас последний в списке, но не последний в сердце. Слишком похожий на меня. Мне до сих пор страшно: то, что у меня - маска, ты перенял как истинное. Наверное, это моя вина, но стоит ли жалеть? Ты дорог мне таким, какой есть.
Вместе мы выиграли очень трудный бой. Это не забыть. Я горжусь вами.

За окном ночь, только вдалеке чуть покачивается фонарь. Мне нравится сидеть вот так, в темноте, ничем не обнаруживая своего присутствия.
Да, как ни странно, я снова вернулся. Чуть раньше, чем в прошлом году и менее помпезно. Наверное, это хорошая традиция - возвращаться туда, где тебе пришлось немало испытать, но всё закончилось благополучно. Хотя, собственно, почему "закончилось"? Оно продолжается. Спокойное, тихое, уютное счастье - как мне всегда хотелось. Странно, что для меня это всё ещё ценно. Наверное, циники где-то в глубине души остаются романтиками. Пусть так.

Тепличное дитя, которое запросто замерзало жарким летом. Сколько было разговоров, что я не выдержу тут, в постоянных ветрах и дождях. Но я видел другой Город - Друга, с которым мне хорошо. И неважно, какая погода.
Сегодня утром понял, что люблю это низкое серое небо, у которого глаза на мокром месте. А к вечеру - словно в награду - светит солнце и не колышется ни одна веточка.
У меня тут ещё много чего не ладится, но я люблю тебя, Город... действительно мой Город.

На улице тепло, в квартире открыты окна, и все звуки внешнего мира слышатся в полной мере. Если закрыть глаза, то кажется, что стоишь во дворе, среди людей, машин, щебечущих пичужек.
Кажется, должно стать страшно. Как это так: все они у меня в квартире, или это я с квартирой к ним всем переехал. Но опущенные веки создают ту преграду, которая не даёт просочиться страху, но даёт это удивительное ощущение единения. С двором, улицей, всем городом...
Слушай дальше, глубже, тоньше... душу Города. Ты - в ней, она - в тебе. Вот в чём смысл. Незримые Нити, сплетающиеся в сложный узор. Они вокруг тебя, они пронзают тебя, но не ранят, а дают Силы.

Я обещал себе больше не считать дни. В этот раз вообще бессмысленно. Только внутри, глубоко-глубоко что-то всё равно отбивает ритм.
Тебя нет. Однажды я сказал, что никогда и не было. Неправда. Даже если я сам тебя придумал.
"Всё правда. Всё, что кто-то когда-то придумал, правда"(с)
Даже если ты ушла. Даже если Ушла. Ведь никто и ничто не исчезает бесследно и навсегда. Знаю, хоть и не всегда верю.

Сегодня полная Луна. Белая-белая, она смотрит в моё окно. А мне мерещится, что временами её прикрывают не перья облаков, а ветви деревьев в лесу.
Помнишь?
Шелест листьев в темноте, мягкая трава под лапами и мы, Свободные.
Мы бежали по лунной дорожке... а сейчас я задыхаюсь, когда гляжу на Неё. Впрочем, даже не надо поднимать взгляда, я чую Луну слишком хорошо.
Она светит одиночкам, ведёт их за руку. Но только тех, кто по-настоящему Свободен.
А я... узник собственной глупой Мечты.

18.02.11

Раны затягивались, сил хватало уже и на то, чтобы выйти на палубу, но ничего не хотелось.
Спасённый мальчик обычно сидел на кровати, в каюте. Он шарахался от громких и резких звуков, часто плакал и, по-прежнему, не сказал ни слова. Единственное, чего удалось добиться хозяину корабля, - ребёнок реагировал на своё имя; но объяснять, что случилось два года назад, было всё ещё бесполезно. Команда уже сомневалась, что стоило пускаться в эту авантюру, однако хозяин стоял на своём - Максимилиана надо доставить домой.
Корабль приближался к родным берегам. Штиль, но не хотелось налегать на вёсла, есть время подождать ветра.
Мальчишка впервые вышел на палубу. Он отчасти испуганно, отчасти удивлённо озирался. Хозяин пытался устроить очередное знакомство, но ребёнок прижался к нему, спрятав лицо. Пришлось оставить в покое. От двери каюты мальчик косился на матросов, на море, на мачты. Там он и заметил Грегора, сынишку хозяина корабля.
- Ой! - сам испугался своего голоса, но любопытство пересилило, - Туда хочу!
Команда замерла - что же парнишка будет делать, а тот наконец-то выбрался из своего убежища, переводил взгляд от одного матроса к другому, словно хотел что-то спросить или сказать, но не мог подобрать слова. Первым сдвинулся с места хозяин корабля, кивнул сыну, чтобы тот спускался; и подошёл к спасённому мальчишке.
- Милорд, всё в порядке.
Грегор слез с мачты, подошёл к ним:
- Я очень хорошо знаю корабль, милорд. Могу Вам всё показать.
Максимилиан неуверенно кивнул.

Ты прижимаешься ко мне. Так нежна, так пластична. Сама удивляешься, что умеешь подобное. Это тоже часть сказки.
Твои губы скользят по моей груди, по шее. Я блаженно улыбаюсь, закрываю глаза и...
Тонкий металлический визг. Его слышу только я, отрешившись от человеческих ощущений. Мой Дар - чувствовать фальшь. Ты сейчас только задумалась над одним делом, а я уже знаю, чем это может закончиться. Хочется отстраниться, но игра должна продолжиться. До утра, до того мига, когда побелеет горизонт. Солнце решит за нас.
Игра, сказка - называй, как хочешь, то, что происходит сейчас. Оно продолжается, просто стало больше возможных жертв. Три.
Всё идёт так, словно не было того визга. Я искренен, как это не показалось бы странным. Мне действительно нравится эта безумная ночь.
Но за несколько минут до рокового времени ты узнаёшь всё, и в тебе просыпается Зверь. Только меня не убить, это не твоя роль.

А дальше я ошибся в своих предсказаниях.
Мне тоже не убить тебя. Не могу. Не хочу.
Ты уходишь, солнце тебя не достанет. Утром портье найдёт только труп "ночной бабочки", залитое кровью бельё и деньги на прикроватном столике - плату за своё молчание. Он будет ждать меня следующей ночью и ещё много ночей. Ты тоже временами станешь прогуливаться мимо отеля. Но...
Я не вернусь.

Февраль, апрель 2009
Апрель 2010

Я сбрасываю с кресла на пол тяжёлое покрывало, ложусь на него. Кружится голова, тело чуть подрагивает. Сложно сдерживать Силу, которой уже положено во всю бесноваться. Но это напугает тебя.
Оглядываешься на меня. Кровь жертвы на твоём лице. Прищуриваюсь, ухмыляюсь.
- Иди ко мне.
Но ты отрицательно мотаешь головой, отворачиваешься.
Я поднимаюсь, вливаю в рот жертвы оставшееся в бокале "вино" - это поможет ей ещё некоторое время жить, беру тебя за плечи. Ты пытаешься вырваться. Не выйдет.
Мы падаем на покрывало. Смотришь на меня гневно.
- Потом разрешу ещё, - почти беззвучно, но ты поймёшь.
Твои глаза светятся так, как я ещё ни у кого не видел. Мне нравится, но это может быть опасным.
Прижимаю тебя к себе, откидываю с шеи волосы, касаюсь - пока только губами. Вздрагиваешь - снова страх, что я сделаю с тобой тоже, что с нашей жертвой. Нет, я не потому привёл тебя сюда. Не буду тебе это объяснять. Не время.
Губы скользят по твоей шее. Успокаиваешься. Ловлю момент, чтобы укусить.
Гневно рычишь, а мне смешно.
Не отпускаю.
Тебе ведь нравится?
Постепенно стихаешь.
Уже довольна.
Отпускаю тебя и отстраняюсь. Интересно, что ты будешь делать.

Люди часто называют сказкой то, чего не понимают. Но ты всё скоро узнаешь. Сейчас я не думаю, насколько это понравится тебе. Ты не сможешь воспротивиться.
Меня захлёстывает та Сила, что дремлет во мне днём.
Я распахиваю дверь ванной, выволакиваю оттуда деваху. Ты не видишь - увлечена игрой света, которая кажется тебе, не зависящей от тебя самой. Я припадаю губами к руке жертвы. Да, девчонка, подобранная на улице, всего лишь моя очередная игрушка. Как все, кого привожу сюда. Кроме тебя.
Девчонка вздрагивает, почти взвизгивает, но замолкает, поймав мой взгляд. Мои зубы впиваются в её запястье. Становится легче. "Вино" в бокале не сравнится со вкусом живой крови.
Я с силой отталкиваю жертву на пол. У неё нет сил удержаться. Набрасываюсь, впиваясь зубами в шею. Вот тут ты замечаешь происходящее. От тебя исходит волна страха и любопытства. Даже не знаю, что сильнее.
Маню тебя взглядом. Ты дрожишь, кажется, сильнее, чем наша жертва. Наша - потому что всё равно попробуешь её крови, не сможешь отказаться.
Ты спускаешься с кровати, садишься рядом, смотришь на девушку. Рука тянется смахнуть с её лица прядь спутанных волос, затем пальцы касаются щеки.
- Хочешь её?
Ты киваешь, но я всё ещё чувствую твой страх.
- Это просто.
Я снова вонзаю зубы в запястье жертвы, но наблюдаю за тобой. Смотришь на шею девушки. Я подозревал, что тебе захочется именно так. Слишком соблазнительно.
- Смелее.
Жертва давно не сопротивляется, ещё смотрит затравленным зверьком, но сознание скоро угаснет.
Ты наклоняешься и робко кусаешь её шею. У тебя ещё нет сил прокусить кожу. Чуть отстраняю тебя, наклоняюсь сам. Деваха вяло шевельнулась. Ухмыляюсь, прижимаю её к себе и поднимаю, бросаю на кровать.
- Она твоя.
Ты в растерянности. Но вот снова прикасаешься губами к шее жертвы, слизываешь кровь. Ты ещё не знаешь, что твои глаза начинают бешенно светиться. Это вынуждает меня снова успокаивать свою страсть бокалом "вина". Иначе развлечения закончатся слишком быстро.

... Отвожу волосы с твоего лица.
Мои глаза светятся в темноте. Ты давно это знаешь, но сейчас тебе неловко от этого. Ты ведь понимаешь, что я прекрасно вижу твоё обнажённое тело. А ещё ты постоянно вспоминаешь про деваху, спрятанную в ванной. Нет, ей выходить не время.
Я чуть отстраняюсь от тебя, и ты откидываешься на моих руках. Соблазнительный изгиб тела. Моё дыхание становится тяжелее, но пока сдерживаюсь, чтобы не наброситься на тебя.
Я задумал многое на этот вечер.
Ты ведь хочешь узнать всё?
Короткие поцелуи по твоей шее и груди. Дрожишь ощутимее. Нервно сглатываю. Не могу удержаться, и мои губы просто впиваются в твоё тело. Вздрагиваешь, но тут же расслабляешься. Твои руки на моих плечах, ты пытаешься притянуть меня к себе.
Погоди.
Скольжу лёгкими поцелуями всё ниже. Вдруг замираю, поднимаюсь, чуть толкаю тебя на кровать. Теперь просто молча выжидающе смотрю на тебя, а ты - на меня.
Кто не выдержит первым?
Я себе сейчас напоминаю гончую, уже взявшую след, но не спушенную с поводка. Моё дыхание хорошо слышно в тишине. Облизываю пересохшие губы. Сорвался - ухватил бокал, отхлебнул вина, и тут же приникаю к твоим губам. Чуть вязкая струйка сползает по подбородку. Ты уже не дрожишь, тебе интересно. Ты прислушиваешься к каждому, даже самому тонкому ощущению. Звук тишины, запах воздуха. Тебе начинает казаться, что всё в комнате чуть поблёскивает.
Я снова отстраняюсь от тебя, наблюдаю.
Тебя волнуют только странные отсветы на всех предметах, словно не замечаешь меня; но вот поворачиваешься ко мне. Твои первые слова за всё время, проведённое в этой комнате. Почти шёпотом.
- Что это?
- Помнишь, я обещал тебе сказку? Это она.

... Тебе ведь нравится запах?
Не отвечай. Я вижу, как чуть дрогнули в улыбке губы, как немного прикрылись глаза. Удовольствие.
Ты касаешься губами края бокала. Я прижимаю тебя к себе, касаюсь своей щекой твоей.
Ты чуть вздрагиваешь от неожиданности, отрываешься от вина. На твоих губах пурпурная капелька. Я касаюсь её языком, легко, на секунду, и беру свой бокал.
- За что ты хочешь выпить?
Впрочем, в Париже может быть только один тост, банальный и прекрасный: "За любовь!"
Тебе нравится вкус? Правда, необычный?
Чуть позже я расскажу тебе, как делают такое вино.
Твой бокал накренился, и капля летит вниз. К счастью, я успел подхватить её. Пятно, так похожее на кровь, на моих пальцах. Я касаюсь ими твоих губ. Словно жест "Молчи!" Тут действительно не нужны слова. Только поцелуй. Один, но долгий и жаркий.
Небрежно отставляю бокалы - они пригодятся позже - и обнимаю тебя, пальцы скользят по твоей спине, чуть массируя. А теперь мне хочется медленно расстёгивать мудрёную застёжку твоего платья.
Вспоминаю твоё смущённое лицо, когда я привёл тебя в один из самых дорогих магазинов города, и твои сияющие глаза, когда мы из него выходили. Твоя старая одежда так и осталась в примерочной. Её долго не выбросят, там принято заботиться о своей клиентуре. Но мы не вернёмся. К чему те тряпки?
Ты позволишь? - Касаюсь пальцами застёжки.
Ты чуть дрожишь от нетерпения. Мне это нравится.
Не хочу смотреть, что делают мои пальцы. Ловлю твои губы своими, прикрываю глаза.
В воздухе пахнет вином. Им пахнут наши губы, наши пальцы. Всё в этой комнате. Аромат дурманит.
Платье скользит с твоих плеч. Я приникаю губами к твоему плечу, потом осторожно тяну платье вниз зубами. Теперь оно едва держится на бёдрах.
Снимешь его сама?
Хочется, чтобы ты встала. Хочется любоваться на твою фигуру.
Ты смотришь на меня, чуть краснея. Знаю, нужно выключить свет. Протягиваю руку к выключателю. Остался только ночник да туслый фонарь, который едва заметен через тёмные, полупрозрачные шторы.
Теперь снимешь?
Ты поднимаешься, и платье падает. Мы оба замираем и смотрим друг на друга.
- Иди сюда, - протягиваю тебе руку, усаживаю на колени...

Над Сеной поднимается туман.
Хочешь, мы останемся в сквере у Notre Dame?
А Place Saint-Pierre утопает в огнях тех крошечных заведений, где для посетителей всего пара столиков.
Хочешь туда?
18-ый округ, проклятый Богом и им же возвышенный. Узкие улочки Монмартра и белые стены Sacre Coeur.
Мы идём по улице, тесно обнявшись, но какая-то девица всё равно беззастенчиво предлагает свои услуги. Ей лет двадцать, не больше. Лицо размалёвано совершенно бездарно. Непременно лично смою с неё всю краску. Да, и одеть бы её не в жёлтое, а в красное.
Мы ведь возьмём её с собой?
Куда мы идём?
В один из тех маленьких отелей на склоне.
Мы откроем дверь сами, потому что портье тут банально лень оторваться от собственного кресла. Он лениво бросает на стойку ключи. "36" на ярлычке.
Лифт как обычно не работает - можно не жаловаться. Мы идём на последний этаж, в самый конец коридора. Ключ нервно дёргается в замке, дверь открывается с трудом. Да, я давно тут не был. В последний раз... а неважно!
Я впихиваю в комнату девицу, а тебя вношу на руках и опускаю на кровать.
- Подожди, - одними губами, и волоку девицу в ванную.
Отбивается, но вяло - слишком хочется получить деньги. Она знает, что я дам много. Подружки небось рассказывали. Те, которым удалось выбраться отсюда.
Почему я так говорю?
Узнаешь. А может, и нет. Обстоятельства покажут.
Я смываю с девчонки так называемую косметику, рывком лишаю жёлтого платья. Она дрожит.
Привлекаю её к себе, смотрю глаза в глаза. Замирает.
- Одень это, - кидаю ей красный пеньюар, - Стой здесь, пока не позову.
Быстро кивает.
Я выхожу к тебе. Ты всё ещё лежишь на кровати. Простыни тут довольно грубые, так что я просил заменить. Серебристый шёлк. Он же на валике.
Ты ведь знаешь, что тут не принято использовать подушки?
Говорят, для здоровья вредно спать на мягком. Поэтому жёсткий валик под шею.
На тумбочке бутылка красного вина. Я разливаю его по бокалам. В комнате клубится аромат трав. Это особый рецепт. Такое вино не продаётся даже в самых дорогих магазинах.
Протягиваю тебе бокал...

Бой длился всего несколько часов, город не ожидал нападения и не смог оказать достойного сопротивления. Теперь наёмная армия победителей бесчинствовала на улицах.
Ему было немногим меньше тридцати. Высокий, широкоплечий, с обветренным лицом он больше напоминал моряка, чем сухопутного воина, но форма сомнений не оставляла. Захватчик, почему-то пробирающийся по узким улочкам бедного района как воришка.
На пороге одного дома сидела девочка лет тринадцати. Она была боса и легко одета и, казалось бы, должна уже мучиться от холода, но лицо спокойно. Слишком спокойно. Взгляд в никуда.
- Эй! - окликнул её наёмник.
Девочка вздрогнула, нашарила камень и кинула в солдата. Тот увернулся.
- Да погоди ты! Не трону. Я только спросить.
Но она потянулась за вторым камнем. Этот попал наёмнику в плечо.

Снадобье переставало действовать, мальчик заплакал. Его заставили выпить рома, иначе он просто не перенесёт боли, когда будут снимать кандалы.
Замки открылись отмычкой, но металл настолько въелся в плоть, что продолжал держаться. Тот, кто вынес мальчика из подвала, с трудом разжал кандалы, помогая ножом. Мальчик очнулся, пришлось снова поить.
Зрелища не выдерживали многие из команды. Под конец осталось четверо, включая хозяина корабля, но их лица приобрели зеленоватый оттенок.
Мальчик спал. Раны промыли, перебинтовали; лохмотья одежды выбросили. Впервые за два года он лежал в чистой кровати и был действительно нужен окружающим его людям.
Ребёнок проснулся к следующему вечеру. Рядом сидел хозяин корабля - тот человек, что вынес мальчика из подвала.
- С пробуждением Вас, милорд!
Парнишка недоумённо моргал.
- Позже я Вам всё объясню. Сейчас нужно поесть.
Он протянул кусок хлеба и кружку с травяным отваром, но мальчик не взял, а уткнулся в его колени и заплакал навзрыд.
Спаситель отставил еду и питьё, стал гладить ребёнка по волосам.
- Теперь Вы в безопасности. Мы едем домой. Нас там очень ждут.
Мальчик поднял взгляд, но ничего не сказал. Он уже почти забыл, что люди разговаривают, и сам помнил чётко только одно слово - "больно". Его в последнее время пленник твердил постоянно.
- Поешьте, - спаситель снова протянул ребёнку хлеб и кружку.
Мальчик сделал несколько глотков отвара, но есть отказался, мутило. Он закопался в одеяло, тело сотрясала дрожь.
Позвали лекаря. Тот принёс очередное снадобье. Ребёнок снова заснул.

Через две недели он начал нормально есть и ненадолго подниматься, но пока не выходил из каюты и не произносил ни одного слова, только временами плакал. Рядом почти постоянно были лекарь, хозяин корабля и его сын - примерно ровестник спасённого мальчишки. С ними было уже привычно, с остальными - пока страшновато.

Стражник возвращался. Пленник слышал его шаги, но не шелохнулся. Плакать и просить бесполезно, хотя мальчик всё равно не мог сдержать слёз. Кандалы, которые два года назад свободно ёрзали по рукам, теперь намертво въелись в кожу. Раны кровоточили, нарывали. Но никому не было до этого дела. Странно, что пленника ещё кормили.
Шаги приближались. Человек прятался в тени, оглядывался. В этом подвале он был чужаком. Мальчик в камере не заинтересовался. Ключ мягко повернулся в замке. Шёпот:
- Милорд, я пришёл за Вами.
Пленник поднял на него заплаканное лицо и молчал. Кажется, он не понимал, что происходит.
- Выпейте это. Вам станет легче, - спаситель знал, в каком состоянии найдёт ребёнка.
От зелья клонило в сон. Пришедший завернул мальчика в свой плащ и вынес из камеры, уходя не той дорогой, которой пришёл. На выходе его ждала карета.
Они успехи отъехать на пару кварталов, когда в доме началась суматоха.
Карета довезла их до порта, подъезжая к самому причалу, не взирая на гневные замечания матросов; и быстро уехала, как только пассажиры её покинули.
Мальчика отнесли на корабль, который сразу отчалил. В темноте погоня смогла различить только смутный силуэт.

В парке царствует осень. Золотом переливаются листья на ветру и шуршат под колёсами чёрной кареты. Парк заброшен, зарос хмелем, равно как и особняк белого камня. У самого входа листья сметены в кучу. Там карета останавливается. Солдат, что управлял лошадьми, открывает дверцу. Оттуда небрежно вытолкнули парнишку лет шестнадцати со связанными за спиной руками. Он упал на колени, но тут же постарался встать. Сбежать ему не дали, окончательно сбили с ног и поволокли по ступеням.
Пленник уже не обращает внимания на людей, а смотрит на дом и парк, смутно узнавая.
Он был уверен, что тёмная комната с тяжёлой бархатной шторой была именно здесь. Давно. Тогда за окном был снег и полная Луна.
В комнате пахло пылью и не горели свечи, а из-за двери раздавались голоса. Точнее, он был уверен, что там говорили, но не слышал. Так почти всегда было в его снах.
Что-то важное сказали там, хочется выбежать... или убежать, но дверь открывается. Высокий человек хватает мальчишку за шкирку. Его губы движутся, на лице - злость. И вот тут даже во сне прорывается единственная фраза, звонким детским голосом:
- Я не буду Вас слушаться!

Тюремная камера, относительно чистая и сухая. Решётчатые окно и дверь. Стражник всё время обязан смотреть на узника. Тот сидит на полу, в полутьме. Худенький мальчишка в изящной, ещё чистой одежде, на руках кандалы. Наверное, он тут недавно, но на лице уже застыла маска апатии.
Сложно представить, почему он здесь, зачем и решётка, и цепи, почему с ним запрещено разговаривать, но надо постоянно наблюдать. Заложник? Незаконное дитя, существование которого может повредить карьере отца?
Иногда, кроме стражника, у решётки появляется высокий человек в чёрном камзоле, расшитом серебром. Он смотрит на мальчишку, ухмыляется и уходит. Лишь однажды зашёл внутрь, положил на лавку какую-то бумагу, достал перо и чернила. Пленник не отреагировал. Тогда пришедший взял его руку и поставил на бумаге какую-то надпись. Мальчишка попытался дёрнуться, но получил пощёчину и притих. Высокий человек в чёрном ухмыльнулся и ушёл. С того дня он перестал появляться.

Никому не интересно, кто ты, каков ты. Ты ещё очень молод и привлекателен, но уже давно идёшь по Грани. Выбор сделан, ты не видишь другого пути. Но не смирился, только одел выгодную маску и научился получать от этого удовольствие. Твои слова остры как лезвия ножей, они ранят не только слух оппонента, но и твою душу. Называй себя мерзким, грязным - это ничего не изменит. Ты всё тот же - плачешь ночами, понимая, что могло быть по-другому. А утром гордо вскинешь голову, ехидно улыбнёшься...
- Тебе нравится?
- Да-а-а...
Кажешься порочным насквозь, но сжимаешься в комок, когда слышишь "Ты такой же, как они". Мокрая дорожка на щеке, пятна крови на подушке, синяки на ладонях говорят больше, чем твои слова.
Шаг. Слово. Прикосновение... Боль. Всегда. Да, почти всегда. Она уже сладостна, потому что хочется быть сколько-то счастливым.

В тот же миг Хорос почувствовал, как Сила покинула его. Учитель вскочил и тряхнул Вождя за плечи. Иван снова зашептал, уже громче и отчаяннее:
- Отрекитесь от меня, Хорос! Скажите, что я околдовал вас, что… Говорите, что хотите, только против меня! Только так вы можете выжить. Я не могу видеть вашу смерть!
Харра оглянулся на клан. И в мыслях нет подобных глупостей, ерунду предлагает Наставник.
- Нет, Иван! Отречься от тебя, значит, отречься от истины. Никто из нас не сделает этого.
Учитель оглянулся на потрёпанный клан. Глаза девчонок и мальчишек, когда-то добрые и ласковые, светились огнём ненависти и решимости. Они смогли вступить в сговор с Ведунами, но с подлым сборищем обманщиков-Учителей… Нет! Они были с ним, ибо он был один из них. Иван, не Учитель. Клан никогда не бросит своего родовича. Отрадно видеть плоды своего труда, но сейчас не радоваться в пору: горевать надобно. Как убедить их отказаться от жуткого знания?
Наставники хмуро оглядели ряды подростков и детей, прячущихся за их спинами. Как нельзя лучше сейчас к этому зрелищу подходило изречение: «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях». Никто из ребят не дрогнул. Как пригодились бы они там, на настоящей войне. Однако закон есть закон: не отрекутся – надо убивать, чтобы другим не повадно было.
- Сдавайся, Иван Разлогов, - уныло сказал главный из Учителей.
Наставник клана Хороса содрогнулся. Непокорный Вождь заслонил его собой.
- Мы не выдадим Ивана! - гордо встряхнув головой, сказал Хорос, - Мы – Клан, а значит, неразделимы.
Вождь стиснул руку Ивана. Тот обречённо вздохнул и прошептал:
- Зря ты это сделал. Вам жить надо.
- Хватит болтать! - гаркнул на них всё тот же из прилетевших, казавшийся главным, в странных серебрящихся одеждах, которых никогда не было ни у Наставников, ни у ребят в кланах.
- Взять смутьяна! - отдал он приказ стоящим за спинами Учителей странным людям в пятнистых одеждах.
Те рванулись к Ивану. Хорос хотел заступиться за него, но странная боль отмела его в сторону, согнув в три погибели. Сознание Харры помутилось. На какой-то миг опять, как уже давно не было, возникла картина неведомой реальности. Теперь он знал: это его родной мир, тот, далёкий, откуда пришёл Летучий Корабль. И в той реальности Хорос увидел себя. Перепуганного, обливающегося слезами и прижимающегося к кому-то, кого он, тогдашний, называл «мама». Харра вдруг понял, что означало «бар-Кохба», заботливо добавляемое Учителем к его имени. Фамилия. Имя семьи. Настоящее имя. Вот чего лишали пришедших в клан! Истинного имени, истинного дома, истинной судьбы. Лишали насильно. Как омерзительно стало всё вокруг, всё ненастоящее. Вождь глухо зарычал от боли и ненависти. Ах, если бы он знал правду раньше! Как нужно разобраться во всём, отплатить обманщикам, а времени уже нет.
Бывшего Учителя схватили. Было видно, что сопротивляться он не может, да и куда теперь бежать, когда впереди Летучий Корабль, позади скалы, а рядом чужая бездушная магия, пахнущая смертью.
- Вы не послушали ни нас, ни вполне справедливого совета своего смутьяна-Учителя. Вы знаете Закон. Его будет судить Великий Дух, а ваша кара последует немедля, - мрачно и словно нехотя сообщил человек в странных блестящих одеждах и распорядился людям, стоящим у непонятного сооружения:
- Огонь!
Земля взорвалась под ногами ребят. Миг, и на месте, где только что стоял клан Харры, полыхало гигантское пожарище. Иван дёрнулся в руках охранников, но что он мог теперь сделать. Верховный координатор Проекта «Вера» поморщился. Жар пламени и запах гари почти доставали его.
- Вот до чего довело тебя твоё упрямство, Иван Разлогов. Сколько раз предупреждали тебя за несоблюдение Кодекса. И вот результат, - он презрительно сплюнул. Пепел роился вокруг него, - Я обещал твоим щенкам суд над тобой. Так вот. Мы уже посовещались. Наказанием будет жизнь. Здесь, на земле, где погибли те, кого ты любил.
Дверь Летучего Корабля захлопнулась, он стремительно взлетел, добавив огня к бушующему пожару. Иван Разлогов, бывший Учитель мятежного клана Хороса, упал на колени перед горящей землёй. Смерть сейчас была бы для него избавлением от боли, но жизнь…
Иван плакал. Слёзы быстрыми струйками бежали по щекам и устремлялись к земле. Но лицо постепенно принимало выражение спокойствия и жестокости. «Они оставили мне жизнь, думая так сломить мой дух. Но быть может, они ошиблись». Иван встал и бодро зашагал прочь от пожарища. В его голове из смутных мыслей вырисовывался план. План жестокой мести тем, с кем некогда стоял плечом к плечу за общее дело. Проект «Вера» был хорош, шансы на победу этих ребят в реальной войне были велики; но игра зашла слишком далеко. Он, Иван Разлогов, больше не допустит подобных издевательств над детьми. Он найдёт тех, кто захочет познать истину. Не сегодня и не завтра, но это обязательно случится. Так считал Иван. Кто знает, может ему повезёт?
Взрыв уничтожил всё живое на много поприщ вокруг. Клан погиб. Все. От мала до велика. Но память осталась. Не память о смельчаках, дерзнувших узнать истину, а память о проклятых, отринувших веру.
Кто знает, найдутся ли подобные им?

Июль – август 2004
(Участник конкурса «Изумрудный Дракон – 2004»)

Каменистая тропинка петлят между отвесных скал. Сзади гулко отзываются шаги железных лап. Малыши ревут от страха и голода. Девчонки, да и парни помоложе уже тоже нервно всхлипывают. Почти ни шага, не споткнувшись. Но надо бежать. Пусть это уже не похоже на бег. Нельзя останавливаться. «Промедление смерти подобно», - сказал как-то Учитель. И они бежали. То быстрее, то медленнее, то падали, но и тогда продолжали ползти вперёд.
Безумное движение закончилось в единый миг. Перед ними бездонной дырой зияла пропасть. Учитель бросил в неё камень. Как он упал на дно, никто не услышал, а значит, вперёд пути нет. В скалах ни единой, даже самой крохотной пещерки. Вверх тоже не пройдёшь. Тропинка узка, и на ней уже появились железные твари. Назад не повернёшь. Придётся давать бой здесь. Неудобно, но выбора нет. Хорос оглядел клан. «Да-а-а...», - мысленно протянул он. «Картина неутешительная», - сказал бы о подобном зрелище Учитель. Измученные, обессилившие от долгого бега, почти исчерпавшие запасы магии мальчишки и девчонки не старше пятнадцати против обезумевших неуправляемых железных чудовищ, не знающих усталости.
- Иван, что делать будем? - шёпотом спросил он у Наставника. А тот уже доставал очередное хитроумное приспособление. Иван нагнулся над пропастью и узрел большой уступ далеко внизу.
- Крепите верёвки! - крикнул Учитель, - Спускайтесь!
Клан устремился вниз. Иван был последним. Нога его едва коснулась спасительного уступа, как наверху раздался оглушительный взрыв, посыпались камни. Несколько верёвок оборвалось. Вождь испугался, что так можно остаться тут навсегда, но когда всё стихло, несколько верёвок ещё держались. Ребята стали выбираться наружу. Тропинку завалило, но бывшая отвесной скала была вся в трещинах и щербинах. У них был теперь выход отсюда. Верёвки полетели вверх. Учитель послал Хороса первым, чтобы осмотреться. С вершины скалы Вождь увидел, что взрыв разбил камни, наверное, на несколько поприщ вперёд. Чудища были похоронены под завалом. Дорога домой открыта. Харра крикнул ребятам, чтобы поднимались.
Решено было сделать привал, а утром отправиться в сторону клановых земель.
Небо едва покраснело на востоке, но Вождь неведомо от чего вскочил. Какой-то странный звук резал слух. Харра огляделся. В небе парила странная серебряная птица. Хорос догадался, что это и есть Летучий Корабль. Хотелось закричать: «Мне ещё рано к Великому Духу!», но слова застряли в горле. За спиной раздались возгласы удивления. Ребята проснулись как по команде и в изумлении глядели в небо. Значит, Великий Дух не сердится на них, раз прислал свой Корабль. Харра испуганно оглянулся, ища Учителя. Увидев его, Хорос сразу понял, что вовсе не радостное случилось. Какой Великий Дух!!! Нет его и не было никогда! Ты же всё видел сам, Харра бар-Кохба! Не питай себя пустыми надеждами! Разуй глаза, Хорос, всем управляют люди. Учителя, у одного из которых хватило-таки смелости признаться в своих мерзких поступках.
- Это Смерть пришла за нами, Вождь Харра бар-Кохба, - серьёзно и как-то по чужому промолвила Эльза, вставая рядом, - Учитель, скажи нам правду.
Иван сидел на камне, закрыв лицо ладонями. Вождь почувствовал боль в сердце наставника, боль и отчаяние. Харра понял, что не Чертоги Всеотца ждут его. Кара, жестокая кара, но не за нарушение Законов Великого Духа; а за то, что узнали правду, что раскрыли коварный замысел злобных взрослых из неведомого мира. Истина была страшна, но Хорос решил стоять до последнего. Он, растолкав застывших родовичей, подошёл к Учителю и положил руку ему на плечо. Иван вздрогнул, поднял глаза на Вождя и быстро зашептал:
- Хорос, возможно, это смерть. Но выход есть всегда.
Он осёкся, увидев, как из корабля вышли люди. Таких Харра видел впервые. Какие чудесные блестящие одежды! Он даже устыдился своей потрёпанной рубахи. А это… Ещё диковиннее! За людьми в серебряных одеждах появилось странное блестящее сооружение. Его несли пять человек, одетых в нечто зелёное и пятнистое. Хорос вздрогнул. От вновь прибывших пахло смертью, и куда сильнее, чем от Ведунов или тварей, появившихся после них. Кто-то из ребят тоже почувствовал опасность и попытался бросить заклинание. Неведомым образом оно разбилось о невидимую преграду, с лёгким шелестом растаяло.
- Вы отринули Веру! - раздался голос, похожий на громовой раскат, - Я забираю свой дар от недостойных!

Таких оказалось девятнадцать, дюжина парней, остальные – девчонки. Тем, кто остался, было строжайше запрещено выходить из пещеры: ни под каким предлогом, завалить вход и ждать возвращения старших. Нехитрые сборы, и спустя четверть часа отряд отправился в путь.
В Болотном Городе царила разруха. Аккуратные домики развалены по кирпичику, втоптаны в грязь цветы, сожжены деревья. С самого Болота тянуло смрадом: в чмокающей стоячей воде плавали трупы Ведунов и их подчинённых. В луже грязной воды Хорос нашёл блестящую броневую чешуйку. Сомнений не было: у клана и Ведунов общий враг, и имя ему – Учителя. Мир, казалось, рушится на глазах; но надо ещё многое узнать. Впереди заветный генератор – источник Силы. Где-то совсем рядом. Эльза уже сказала об этом. Сила переполняла всех. «Только почему же её не отняли?» – тревожно думал Хорос, - «Что произойдёт, если она пропадёт?»
Учитель вёл клан туда, где глубоко под землёй билось одно из Сердец Силы. Он волновался. Ему поверили, но куда это заведёт. Он обещал рассказать и показать истину, но станет ли от этого легче. Вряд ли. Пока координатор ограничился боевыми роботами, но генераторы работают на полную мощность. Неужели они ещё верят, что клан отвергнет меня? Им нужны эти ребята. Они – единственная надежда. Только цель Проекта неверна. Не нужны солдаты. Нужны те, кто в силах примирить враждующих, понять обе стороны, найти «золотую середину». Как объяснить это верховному координатору и соратникам-Учителям?
Иван помнил правильно: люк в подземелье был сразу за Болотом. Сначала вниз по лестницам, по правому коридору и в третий лаз по левой стороне. Вот она – чудовищная и вместе с тем благословенная машина. Вот он – Великий Дух кланов, дающий Силу. Работает! Во всю мощь. Накалена до предела. Что-то здесь не так.
- Оно сейчас разорвётся!
Испуганно взвизгнула Эльза.
- Смерть близко!
Она в страхе побежала назад, а за ней почти все взятые на это дело девчонки. Парни тоже почувствовали опасность, но схватились за мечи и топоры. Иван глянул на беспорядочно моргающие огни, на рябь мониторов, услышал треск. Главная Ворожея права: Сердце Силы вышло из-под контроля, перегрелось и вот-вот взорвётся. Бежать! Теперь уже все ринулись к выходу. Жар за их спинами накалялся, всё отчётливее слышался треск. Последние из ребят едва успели отскочить от люка, как оттуда вырвался огненный столб, земля взбугрилась, и от шума закладывало уши. Разум, казалось, у всех отключился, действовали по инстинкту, который уносил прочь от проклятой дыры.
- Даже их собственные машины взбунтовались против них! - едва отдышавшись, заявил Хорос Ивану, уже не причисляя его к Учителям, сотворившим всё это Зло.
- Не все! - огрызнулся бывший Учитель, показывая рукой на горизонт, где серебристой рекой колыхалась покрытая бронёй новая лавина чудовищ.
- Все бегом к пещере! - закричал Харра и первый бросился бежать. Надо было предупредить младших, спрятать их куда-то в другое место и принять новый бой с жестоким врагом и его бездушными тварями.
Однако пока они добрались до пещеры, расстояние с железными тварями сократилось вдвое. Искать новое убежище было некогда. Уходили они все вместе: старшие тащили на себе младших, большинство вещей пришлось оставить. Хорос и Эльза убегали последними. Миновав то, что ещё недавно было Главными Воротами, они обернулись. Боль, тянущая и липкая, начала застилать душу; вернулись все прежние страхи.
- Мы сюда не вернёмся, - глухо выдавил Хорос, - Я был прав: ужасное произошло. Эта земля больше не принадлежит нам.
- Кто знает, может скоро она нам и не понадобится, - также мрачно прошептала Эльза.
- Смерть идёт за нами по пятам. Но мы будем сражаться с ней до последнего… Бежим!
И они устремились за остальными.
Учитель вёл их незнакомыми путями. Даже Хорос, опытный следопыт, запутался не только в дороге, но и в направлении движения. На какое-то время им удалось оторваться от преследователей. Удалось сделать привал где-то в двух днях пути к северу от бывшего Кланового Города. До того сладостного момента они то бежали, то ползли, не зная роздыху. Силы были на пределе. Теперь приходилось нести не только малышей, но и многих девчонок. А парни и сами падали от усталости. Хорос всё время сетовал на Бориса, что потеряли драгоценные часы, отправившись к Сердцу Силы. Парнишка огрызался в ответ, что, мол, сам не хотел во всём разобраться. Чай, первый начал. Вечно думал о каком-то ином мире. «Откуда только он узнал об этом!» – подивился Вождь. Совестно ему стало, ведь прав Борис. Не было бы тех преступных мыслей, не пришлось бы теперь бегать непонятно от чего. Сидели бы в Городе и в Ведунов огненные шары кидали, не задумываясь, что к чему, просто веруя в то, что говорит Наставник. Но разве ж нужны там, на настоящей войне покорные во всём куклы? «Нет!» – решительно ответил сам себе Хорос, - «Мы правы в своём стремлении. Мы должны мыслить, должны действовать. Иначе нам не выиграть войну: ни ту, настоящую, ни эту, придуманную мудрыми Учителями».
Мудрые Учителя… У Вождя вырвался стон. Всё так запуталось… Ещё недавно верилось, что каждое слово Учителя – истина, и он убил бы всякого осмелившегося усомниться в этом. А теперь сам Наставник опровергает свои слова. «Мир сошёл с ума», - припомнились ему чьи-то слова, верные, но чужие, как те, о мире с Ведунами.
Хорос сжал кулаки. Когда же станет известна вся правда?
Короткий привал закончился. Чуткое ухо учителя уловило, что чудовища приближаются. Бежать. Снова бежать. Как коварна судьба. Они хотели наступать, и вот бегут, лишь изредка кидая заклятия куда-то далеко назад, не уверенные, что достигают цели.

Нет больше Кланового Города, нет друзей в Болотах. Но есть чувство пустоты в душе, потери. Её теперь ощущали все. Клан требовал общего сбора, оглашения доселе запретной истины. Ведь теперь все понимали, что происходит что-то из ряда вон выходящее. Харра колебался: примут ли его ребята жуткую правду, поверят ли. Но Учитель был спокоен. Иван так для себя рассудил. Поверять – продолжим борьбу, отвергнут – у клана будет шанс выжить, ибо выжить, зная правду невозможно.
Ночью, пока спали младшие, Наставник собрал всех, достигших десяти, и без лишних слов начал свой рассказ.
- Когда-то существовал только мир, который вы называете Чертогами Великого Духа. Я назову его теперь истинным именем – Земля. Оттуда родом все живые существа, коих вы знаете.
- Что и Ведуны? - пискнул кто-то из девчонок, недавно перешедших грань возраста избранного Учителем.
- Наберитесь терпения. О Ведунах особых разговор будет.
Оборвал её Иван и продолжил:
- Там не знали магии, не верили в неё. Люди поклонялись собственному изобретению – науке. Она объясняла всё, что происходит в мире. Наука стала смыслом их жизни и всё больше подминала людей под себя. Наука и традиции, обычаи. Всё происходило по определённым законам. Жизнь человека прекращала становиться Даром, мы всё больше походили на машины.
Он прервался на мгновение:
- Я понятно говорю?
Все молчали. Рассказ был действительно труден, не так строен, как история Великого Духа и сотворения благословенной земли. Но ребята чувствовали, как медленно, но верно заполняется пустота в душу. Учитель говорит правду, пусть тяжёлую, но столь необходимую.
- Ну, что? - прервал молчание Наставник, - Будете слушать эту историю или в ужасе заткнёте уши, как мои же собственные наставления и предписывают? - он усмехнулся.
- Мы будем слушать дальше, - решился, наконец, на ответ кто-то из парней.
Учитель коротко кивнул и, как-то обречённо вздохнув, продолжил:
- Однажды нашлись те, кто больше не захотел так жить, кто захотел свободы. Но их не поняли, пытались вернуть. Началась война. Умники, так назвали врага, не отринули науку и традиции, но не стали их рабами. Они создали то, что никакая наука не смогла сделать. Свой собственный мир для каждого. Мир, где его хозяину дарована полная свобода. Но такие миры пришлось отстаивать с оружием в руках. И Умники, и те, кто ещё станут Учителями, были по-своему правы. Ошибались они лишь в одном. Не надо было развязывать войну. Волей судьбы Умниками были ребята, вроде вас. Они боролись против своих родителей. Вспомните! Я говорил, кто это такие.
У одной из старших девчонок вырвался стон. Хорос знал, что она скоро должна родить. Первое дитя клана… Сражаться с ним или оно с тобой. Это было невозможно представить.
Хорос видел, что силы Наставника на пределе. Он робко предложил:
- Учитель, можно я расскажу дальше, как умею.
- Говори, Харра бар-Кохба, - согласился Иван, отходя в тень.
- Мы здесь, чтобы подготовиться к войне с Умниками. Мы – солдаты, которые могут победить их... - победоносно начал Хорос, но осёкся на полуслове.
- Учитель… Иван, ты же сказал, что эта война неправильная?
- Да, ребята, - вновь заговорил Наставник, - Эта война глупа и ненужная. Но те, кто стали Учителями, не видят этого. Они больны. Тяга к старому заглушила их разум. Они придумали эту планету, придумали воспитывать вас по-особенному. Вы должны не ведать соблазнов Умников, и, в то же время, не должны походить мыслями на Учителей. Только такие, как вы, действительно могут победить. Но воевать не нужно. Вы должны вернуться на Землю и показать всем необходимость примирения. Это вам понятно?
По рядам родовичей пронёсся тихий совещательный гул, и все согласно закивали головами: война – дело скверное, кто же это будет отрицать. И всё ж кто-то крикнул:
- Расскажи про Ведунов, Учитель.
- Про Великого Духа, - не утерпел кто-то ещё.
И вот уже едва ли ни каждый выразил своё желание. Иван подождал, пока все утихнут:
- Великий Дух – это машина, дающая вам Силу. Она спрятана глубоко под землёй. Учителя распоряжаются, кому и сколько Силы дать.
По клану пронёсся шум возмущения. Что же это получается? Учителя всё придумали? Учитель усмехнулся. Он ждал такого и даже надеялся на это. Смешанный чувства теснились в его сердце. Иван хотел мира. Но ведь известно: хочешь мира, готовься к войне. И цена мира его не устраивала: его детище, его клан.
- И Ведуны воевали с вами по заданию Учителей. И всё, что происходит на этой земле, делается с ведома и по приказу их! - Иван сорвался на крик и замолк.
Клан тоже молчал. Напряжение росло.
- Покажи нам, как всё устроено! - выкрикнул всё тот же смельчак.
Теперь его увидели все. Тоненький, похожий на девчонку, парнишка лет одиннадцати. Хорос вспомнил его имя. Борис. Что ж характер имя оправдал. Быть ему Вождём. Если только у их клана ещё есть будущее.
Было заметно, как смутился Учитель. «Да, занесла нелёгкая», - подумал он, - «Одно дело рассказывать и совсем другое показывать. Вовсе верная смерть». Он мог это сделать, но как после этого спасти ребят. Однако несколько десятков решительных глаз пожирали его. Теперь уж надо идти до конца.
- Хорошо, - решился Иван, - Я покажу вам одно из Сердец Силы, генераторов, что питают магией кланы. Оно находится глубоко под землёй. Вход в подземелье за Болотным Городом. Я возьму тех, кто защитил более двух боевых заклятий.

Всю ночь слышали ребята треск ломающихся стен: злобные бестии разошлись не на шутку. Утром следующего дня, после некоторого затишья, своды пещеры сотряс гром. Все резко вскочили, словно по команде. Хорос, бывший ближе всех к входу, метнул быстрый взгляд к валуну и сразу понял причину: по камню стремительно ползла трещина. Учитель, увидев это, вновь велел отступать.
- Старшие со мной! Готовьте самые сильные боевые заклятия!
И сам начал какую-то сложную ворожбу. Откуда-то появились странные блестящие палочки, разноцветные гибкие веточки. В руках Учителя вспыхнул огонёк.
- Учитель, ты ведь говорил, что вы не можете, не имеете права воевать с Ведунами. Они ведь – наше испытание, - взмолился кто-то из младших, ещё не знавших всей жестокой правды и не чувствовавших душевной пустоты, подобно Эльзе и Хоросу.
Наставник опустил глаза. Да, Ведуны испытание клана, но сейчас это была обыкновенная бойня, где в роли предназначенного к закланию были его любимые мальчики и девочки. Дети, ничего не знающие об игре, которую затеяли взрослые люди далеко отсюда. Как это подло: подставлять под удар тех, кто младше и слабее. Учитель окинул взглядом клан. Мальчики, девочки, совсем крошечные детишки, младенцы, которым ещё и года не исполнилось. Нет, он не мог их бросить!
- Я не имею права бросать вас. То, что происходит, явилось не по воле Всеотца. Отныне я – не Учитель вам, а родович именем Иван. Один из вас. И я должен защищать свой клан вместе с вами.
Клан разом разинул рты. Такого ещё не случалось, чтобы Учитель ходил с учениками на войну против Ведунов. Никогда и никому не было ведомо имя Наставника. И ни один Учитель не отказывался от своего почётного служения, чтобы стать ровней своим подопечным. Впрочем, их Наставник всегда был особенным.
- Да отойдите же вы! - взмолился Наставник, отпихивая ребят.
Огонёк в его руке погас, но Иван сразу сотворил другой, поднеся его к одной из веточек. Огненная дорожка потянулась к горке блестящих палочек.
- Бросай заклятие! - скомандовал Учитель, когда пламя почти достигло цели; и, увлекая на землю ребят, сам упал, закрыв голову руками.
Раздался оглушительный грохот, посыпались камни.
- Бей, кто чем умеет! - вскричал Наставник. Первой ударила Эльза. Её невидимый снаряд врезался в броню самого резвого чудовища, одна из броневых чешуек отлетела напрочь, открыв странную блестящую мякоть тела; по земле заструилась светящаяся кровь.
За главной Ворожеей ударили и остальные. Огненные ленты, змеящиеся молнии, чёрные воронки смерчей – в ход пошло всё, чем могли угостить врага в клане Хороса. Магия рвала и жгла панцири, разлетались рваными ошмётками кровяные шары глаз, но чудища, ни мало не смущаясь, лезли в узкий ход пещеры. Казалось, им нет конца. Бреши на месте отлетевших или рассечённых пластин брони мгновенно заполнялись. Мякоть выходила наверх, оборачиваясь новыми серыми блестящими щитами вместо сорванных. Ненасытные утробы, казалось, способны переварить даже магический огонь.
В руках Учителя появилась маленькая серебристая коробочка. Он подозвал старших парней и приказал завалить вход новым валуном, как только сам дёрнет за ручку на коробочке. Ребята так и сделали. Пещеру несколько раз сотряс неведомый гром, вызванный Наставником. Там, где остались чудища, что-то рвалось, ухало, пищало и звенело. Так продолжалось около часа, а потом воцарилась мёртвая тишина. Учитель разрешил отодвинуть камень, и сам первый выглянул наружу. Представшее перед взором казалось и в страшном сне не приснится. Дымящиеся остовы домов, груды брони ненасытных чудовищ, вывороченные с корнями искорёженные останки деревьев, обгорелая земля без единой травинки, в воздухе кружится пепел. Клановый город придётся отстраивать заново, но враг повержен, из них ни выжил никто. Ребята с криками радости и победы высыпали наружу.
Один только Хорос мрачно взирал на происходящее. Но думал он ни о разрушенном городе: вновь появилось ощущение чего-то ужасного, мысли обволакивал липкий туман страха.
- Харра, - тронул его за плечо Учитель, - Они вернутся. Нам надо их опередить. Будем наступать.
Вождь лишь коротко кивнул в ответ и пошёл к остальным. Тихо, чтобы не пугать детей, по клану пронёсся призыв: «Наступаем».

Неделю спустя у Главных Ворот появилась Ведунья. Та самая, но без свиты.
- Я хочу видеть вождя! - хрипло каркнула она.
Послали за Хоросом. Он показался на той же башне, что и в прошлый раз. С трепетом выглянул Вождь из бойницы: шутка ли – с Ведуньей разговаривать. Боязно. Однако в глубине души Харра надеялся, что враг не сделает подлости, не бросит заклинаний, что помыслы его о мире. Хорос долго думал, что предпринять. Подождать её слов? Удел нерешительных. Начать самому? Но, что говорить? Предложить мир. А кто знает, с чем она пришла. Вождь вспомнил наглые выпады в прошлый раз, вспомнил, как они смутили Ведунью, и решил попробовать ещё раз.
- Ты нашла ответ? - с издёвкой спросил он.
- Нет. А потому я пришла заключить с вами мир. Нет смысла сражаться между собой, если никто не знает причины.
Хорос молчал. Тяжело поверить тому, кто принёс столько вреда. Но враг сказал то, о чём были думы Харры.
- Что же ты молчишь, Вождь? - спросила Ведунья.
Хотелось спуститься и протянуть руку дружбы заклятому врагу, но живо вспомнились все Законы Великого Духа, и собственное природное недоверие говорило: «А что если заклятием плюнет?»
- Прочитайте мои мысли и уверьтесь в наших словах.
Ведунья развела руки в стороны, запрокинула голову: «я в вашей власти». Вождь невольно опешил. Он сам никогда не решился бы вот так стать перед врагом. Харра начинал проникаться уважением к Ведунам.
Эльза, неслышно появилась в соседней башне. Она кивнула Хоросу.
- Ведунья не врёт. Они хотят мира с нами. Откройте ворота и впустите её. Сегодня она наш гость, - уверенно сказала главная Ворожея.
Ворота тихо скрипнули, впуская недавнего врага. Ведунью сразу же обступили старшие ребята с копьями. Та лишь протянула к ним руки ладонями вверх. В кланах это было принято. Встретившись с кем-то, полагалось дать понять, что не питаешь вражды, а значит – держать ладони на виду. Но то кланы, а тут Ведунья. Это было удивительно, но не поверить невозможно. Хорос шагнул вперёд. Готовый в любой момент к отпору, протянул раскрытую ладонь. Он ругал себя за эти постыдные предосторожности, но сделать с собой ничего не мог. Ведунья, кажется, и не заметила настороженности Вождя; вложила свою ладонь в его и проговорила:
- Отныне мир у нас.
Идиллия, как выражался учитель, длились уже около месяца. Дружить с Ведунами оказалось легко и приятно. Они с искренней радостью делились всем, что имели. В клане появилось множество интересных вещей, о существовании которых ребята и не догадывались. Каждый день кто-то из клана или Ведунов наносили соседям дружеский визит. Никаких зубов, когтей, клыков, враждебной и злой магии. Харра уже основательно забыл свои опасения о чём-то ужасном. «Просто сон дурной был», - подумал он после установления дружбы с Болотным Городом. Вот только Учитель ходит хмурый. Нет, ему очень понравилось, как всё получилось с Ведунами. Но… Хорос пытался разгадать печаль Наставника, выспросить у него. Однако ничего не вышло. Постепенно Вождь успокоился, решив, что это не относится к дружбе с Болотным Городом; мало ли своих дел у Учителя.
Стоял тёплый весенний день. Малыши играли на траве неподалёку от Главных Ворот. Хорос долго смотрел на них со сторожевой башни, а потом спустился и присел на придорожный камень. «Хорошо теперь. Не боязно за ворота выходить», - подумал Вождь.
Вдалеке показалось ведунское существо весьма недружелюбного вида, с выпущенными огромными железными когтями и разинутой пастью, полной острых зубов. «Сейчас узнает нас», - почти безразлично пронеслось в мыслях Харры. Играющие дети тоже заметили чудовище. Испуганные, они сбились тесной кучкой под деревом. Хорос внезапно разволновался.
- Не бойтесь. У нас же мир, - крикнул он ребятишкам, успокаивая скорее себя, чем их.
Однако ведунская тварь и не собиралась останавливаться и убирать когти. «Нашли забаву соседи: малышей пугать», - подумал Вождь, но, глянув в мысли чудовища, испугался ничуть не меньше детей. Бестия и не думала шутить: она пришла убивать.
- Мы же заключили мир!!! - вскричал Хорос, заслоняя собой кучку испуганных малышей.
Он сейчас и сам был похож на них: растерянный, ничего не понимающий. А уродливая туша напирала всё сильнее. Казалось, она не услышала Вождя или не поняла. Харра бросил заклятие, но оно не помогло. А из-за скал появлялись всё новые и новые твари, одна страшней и свирепей другой.
- Бегите! - услышал он крик Эльзы и увидел, что створка Главных Ворот слегка приоткрылась.
Едва протиснуться, но должно хватить. Малыши опрометью понеслись в щель, падая по пути и сбивая с ног других. Хорос был последним. На прощание он угостил ближнюю тварь молнией и захлопнул Ворота. Эльза уже говорила последние слова Магической стены. Бледная, слабенькая розовая дымка окутала Стену. Главная Ворожея в растерянности опустила руки. Где же тот непробиваемый туман, что в прошлый раз плотным занавесом почти скрыл вражью армию? Неужто те, кто управляет их магией, запретили это заклятие? Может это кара Всеотца за преступную дружбу с Ведунами? Что делать? Кому верить? Эльза на миг зажмурилась. Хорос знал: это она послала поиск, чтобы определить суть магии. Глаза главной Ворожеи испуганно распахнулись, и раздался её истошный крик:
- Хорос! Это не Ведуны! Это…
Слово, такое близкое и ставшее враз далёким, застряло на губах. Вождь понял, что она хочет сказать, почувствовал. Их Наставник всё-таки сказал правду. Жестокую, но правду: этот мир создали Учителя, они питают его силой, они придумали эти подлые испытания, злобные твари, пришедшие вместо Ведунов, подчиняются им. Как же это подло! Мы же ведь не машины и не бездушные игрушки!
- Отходите от Ворот! Прячьтесь в скалах! - раздался вдруг голос Учителя.
Он шёл мимо чудовищ, ничуть не боясь их. К нескольким он подошёл, провёл рукой по чешуйчатой броне. Никто не почуял в этом магического действа, но твари упали бездыханными. Клан замер.
- Я же сказал: уходите! Я не над всеми из них властен!
Учитель подошёл к Воротам, кто-то из самых настырных приоткрыл створку; а остальные уже со всех ног бежали в укрытие – глубокую пещеру с множеством ходов. Учитель что-то бросил в сторону тварей и побежал за всеми. За Воротами полыхнуло, но сквозь едкий дым было видно, что некоторые бестии всё равно движутся вперёд. Хорос и старшие парни стояли у входа в пещеру и сбивчиво считали вбегающих. Сто девяносто девять, двести, двести один. Все! Старшие тоже вбежали в пещеру и завалили вход валуном. Здесь, в пещере клан может прожить около недели. Обычно этого хватало, чтобы Ведуны, разгромив всё, ушли к себе на Болота. Ещё никогда не задерживались они дольше; а спихнуть камень от входа и вовсе не догадывались, даже близко не подходили, словно не замечали. Клан Хороса был в безопасности и мог отдохнуть.

«Помириться с Ведунами», - слова главной Ворожеи, словно проклятье, стояли в голове Наставника. Они, его любимые ребята, пойдут против Законов Великого Духа, против того, во что Верили всю свою жизнь. Учитель застонал. Он хотел правды, но боялся её. Будь проклят мир, в котором родился этот безумный Проект… А впрочем, он и так проклят...

Тогда Учитель был ещё ребёнком и плохо понимал, что происходит. Знал только, что появился враг, которого назвали Умниками. Это были такие же люди, но отринувшие традиции, во имя одним им известной цели. Наставник долго пытался понять, чего хочет враг. Он узнал, что этим уже занялись учёные, и стал одним из них; но не для того, чтобы бороться, а чтобы просто разобраться в случившемся. Встречался он и с Умниками, такими же ребятами, как и он сам. Они твердили непонятные слова о свободе, о мире для каждого и о собственных жизненных путях. Из этого будущий Учитель понял одно: все – и Умники, и их противники – хотят жить по собственному разумению, хотят сами строить свою судьбу; только пути у них разные. Вот и получилась война. Оружием Умников было какое-то великое и непонятное знание, позволяющее им творить противоречащее науке. Их враги оказались обречены, не ведая подобных Сил. Тогда появился человек, придумавшиё Мир кланов. Умных и способных мальчиков и девочек лет четырёх-пяти отнимали от родителей, безжалостно отметали память и отсылали на «Планету Сказок». Для них придумали историю про Великого Духа, переняв её из каких-то старых богословских книг. Глубоко под землёй установили генераторы, которые питали детей так называемой Силой; разработали систему заклятий – овладевая ими, дети одновременно и учились под бдительным присмотром Учителей. Они не ведали всех тех чудес науки и техники, что стали так привычны на Земле, в их родном мире. Нужно было вырастить свободное от соблазнов Умников поколение. Не просто солдат, но именно тех, кто обладал бы Верой. Именно Вера должна была отличать их и от учёных, названных теперь Учителями, и от Умников, избалованных комфортом их мира. Исполниться по восемнадцать лет и вернут ребят в изначальный мир на великую битву. Выдержать ли они её?

Юноше просто повезло: его заметил верховный координатор Проекта, который назвали «Вера» и в поощрение его старания сделал Учителем зарождающегося клана. Здесь, на земле клана Хороса, парень обрёл себя. Этот мир стал ему много роднее, чем Земля; и он рьяно защищал своих питомцев, нарушая Кодекс Учителей. Однако многое ему прощалось, ведь столько надежд возлагают на маленьких питомцев первых Наставников. Можно защищать, но рассказать правду! Страшное преступление, наказанием за которое служит смерть. Всех. И клана, и Наставника-предателя. Как хотелось ничего этого не знать: ни о правде, ни о наказании, ни о проклятом мире Земли. Хотелось просто жить…

Хорос догнал Эльзу уже у Ворот. Она, запыхавшись, опиралась рукой о бревно, глаза её, по-прежнему, горели неистовым огнём. Вождь с трудом остановился, но не удержал равновесия и упал на колени, обхватив рукой тонкий стан главной Ворожеи.
- Эльза, послушай же! - взмолился он, - Это всё. Что рассказал Учитель. Оно отвратительно. Ты верно говоришь: нами играют. Я сам это понял недавно, только говорить об этом не решился. И мы должны узнать, кто это всё придумал. Но сначала давай остановим нашествия Ведунов. Нам нужно убедить клан, что с Ведунами можно жить в мире.
Эльза вывернулась из объятий Харры.
- Так давай собирать общий совет. Чего же медлить? - спокойно и невозмутимо ответила она.
Словно и не было стремительного бега и разочарования от узнанного.
Отмывшись в ручье от весенней дорожной грязи, Хорос вошёл в Ворота. Почти сразу ему попался кто-то из старших ребят. Харра даже не обратил внимания кто и лишь буркнул:
- Собери всех на совет. Поговорить надо.
Спустя час весь клан нетерпеливо ожидал Вождя, о чём-то шепчущегося с главной Ворожеей за углом лекарского домика. Наконец, они вышли. На их лицах отчётливо читалось волнение и твёрдость духа, отчаяние и решительность. Знать, действительно произошло что-то из ряда вон выходящее.
- Братья мои и сёстры! - обратился к родовичам Хорос, - Вчера мы увидели, что Ведуны могут быть разумнее, чем нам всегда казалось. Они не знали причины и отступили. Мы и они – два конца одной палки. Друг друга мы считаем врагами. Но истинный враг тот, кто стравил нас.
Кто-то ойкнул. Что же это Вождь Всеотца в убийцы записывает. Всем ведь известно – Ведуны попущением Всеотца оставлены для испытания избранным Его детям, дабы не отверзали истинный путь, дабы закаляли дух и тело. Все замерли в недоумении и страхе. Хорос тем временем продолжал. Он не знал, по-прежнему не знал, откуда эти неуклюже выпрыгивающие чужие слова.
- Мы истребляем друг друга. Зачем? Чтобы всё живое умерло. Нам надо примириться. Даже Учитель сказал, что это возможно.
Малыши вытаращили глаза, у старших с губ слетел изумлённый шёпот. Согласие Учителя превращало Хороса-отступника в Хороса-спасителя, избавляющего от кровавой бойни. Раз и Наставник, и Вождь так говорят, значит, правда. Кто ж усомнится в словах Учителя, данного клану самим Великим Духом для направления на путь истинный. Глядишь не только себя, но и все кланы осчастливим.
Харра продолжал:
- Ведуны – испытание. Но кто сказал, что испытание войной…
- Давайте дружить с ними, - звонко выкрикнул кто-то.
Все испуганно завертелись, но смельчака не обнаружили. Харра сразу подумал, что это тот же, кто ввёл в смущение Ведунью.
- Да, - сказал Хорос, - Это и я хотел вам предложить. Нам нужна эта дружба. Чтобы жил клан. Чтобы эта земля действительно была прекрасной и благословенной.
Клан настороженно молчал, но через несколько мгновений стройный хор грянул:
- Мы с тобой, Вождь!
Хорос и Эльза облегчённо вздохнули. Мечта медленно, но верно превращалась в реальность. Оставалось теперь ждать Ведунов. О чём говорят они сейчас в своём логове?