В колонках играет - Князь - Адель
- Я тут подумал...
- Хватит думать! Стоит мне задуматься, и ты уже тут как тут. (с)

Всемилостивые боги, опять ты.
В третий раз подряд я уповаю на то, что приход весны, наконец, укроет меня от нескончаемого твоего всеприсутствия в моей жизни. И в третий раз подряд - провал.

Не знаю, кто помогает тебе, кто ведёт тебя за мной, вне зависимости от того, какую тропу я избираю, но он вполне в этом преуспевает.

Куда бы я ни кинулась - ты оказываешь аккурат в том самом месте за мгновение до моего появления.
Ты выскакиваешь из-за угла, как чёрт из табакерки, в самые неожиданные моменты и в самых неподходящих для встречи местах.

Зачем, ради всего святого, ты привязался ко мне?
Неужели тебе не с кем больше поиграть?

Хорошо, будем смотреть в лицо реальности.
Ты сильнее, хитрее, быстрее и умнее меня - это факт.
Тягаться с тобой - дохлый номер, это тоже факт.

В таком случае прошу, как о милости - объясни, что тебе нужно, ибо нет моих сил больше.
Так ведь и паранойю нажить недолго.

Мне надоело озираться по сторонам, как зверю, на которого объявлена охота. И лучше б за мной гналась свора самых злобных гончих, чем ты один. Стыдно признаться, но даже эшафота, виселицы или дула пистолета я боюсь меньше, чем возможности в один момент оказаться в твоих лапах.

Нет ничего более пугающего, чем тёмный коридор между домами, когда приходится снимать наушники, напряжённо вслушиваюсь во все звуки, вылавливая мягкие, бесшумные шаги.

Спроси меня, чего конкретно я так боюсь - и я не отвечу, потому что не знаю.
Но сам факт твоего существования внушает мне непомерное восхищение и прохладный ужас.

Или не покидай меня вообще, и пропади к чёртовой матери совсем.

Гражданке Бонапарт. Ул. Шантрен, 6, Париж.

Ты должна была уехать 5-го из Парижа, ты должна была уехать 11-го, а ты не уехала и 12-го…

Моя душа была открыта для радости, теперь она наполнена болью.

Почта приходит без твоих писем…
Когда ты мне пишешь несколько слов, твой стиль никогда не наполнен глубоким чувством.

Твоя любовь ко мне была пустым капризом.
Ты сама чувствуешь, что было бы смешно, если бы она пленила твое сердце.
Мне кажется, что ты сделала свой выбор и знаешь к кому обратиться, чтобы меня заменить.

Я тебе желаю счастья, если непостоянство может его предоставить. Я не говорю - коварство…

Ты никогда не любила…

Я ускорил мои операции. Я рассчитывал 13-го быть в Милане, а ты еще в Париже.

Я возвращаюсь в свою армию, я душу чувство недостойное меня, и если слава недостаточна для моего счастья - то она (хотя бы) привносит элемент смерти и бессмертия…

Что касается тебя, пусть воспоминание обо мне не будет тебе противным.

Мое несчастье в том, что я плохо тебя знал.
Твое несчастье - судить меня теми же мерками, что и других, окружающих тебя.

Мое сердце никогда не испытывало ничего незначительного. Оно было защищено от любви.
Ты внушила ему страсть без границ, опьянение, которое его разрушает.

Мечта о тебе была в моей душе еще до твоего появления в природе.
Твой каприз был для меня священным законом.
Иметь возможность видеть тебя было для меня верховным счастьем.

Ты красива, грациозна.
Твоя душа, нежная и возвышенная, отражается в твоем облике.
Я обожал в тебе все.
Более наивную, более юную я любил бы тебя меньше.

Все мне нравилось в тебе, вплоть до воспоминаний о твоих ошибках и сцены, произошедшей за 15 дней до нашей свадьбы.

Добродетелью для меня было то, что ты делала, честью - то, что тебе нравилось. Слава была привлекательна для моего сердца только потому, что она была тебе приятна и льстила твоему самолюбию.

Твой портрет был всегда на моем сердце. Не было мысли, чтобы увидеть его и не покрыть поцелуями.

А ты, ты не держала в руках мой портрет в течение 6-ти месяцев. От меня ничего не ускользнуло.

Если так будет продолжаться, если я буду любить тебя один (безответно) - это единственная роль, на которую я не могу согласиться.

Жозефина, ты могла бы составить счастье человека менее причудливого.
Ты принесла мне несчастье - я тебя об этом предупреждаю.

Я почувствовал это, когда моя душа отступала в то время, когда твоя душа ежедневно захватывала империю без границ и порабощала все мои чувства.

Жестокая. Зачем заставлять меня надеяться на чувство, которое ты не испытывала!

Но упрекать - недостойно меня.
Я никогда не верил в счастье.
Все дни смерть витает надо мной.
Жизнь - стоит ли она того, чтобы поднимать из-за нее столько шума!

Прощай, Жозефина, оставайся в Париже.
Не пиши мне более, постарайся, по крайней мере, уважать мое одиночество.
Тысяча ножей раздирают мое сердце - не вонзай их еще глубже.

Прощай, мое счастье - все, что существовало для меня на Земле!

Тебе просто везет на созвездие мудрых мыслей,
От чужого ума фанатея, ты мчишься в гору.
Но однажды случается вот что: вдруг смыслы скисли,
Сапожок все еще скрипит, да уже не в пору.
И какой бы красивой девкой ты не давился,
И какой бы идеей не загорался, не заряжался -
Наследил, отодрал пол шкуры и удалился,
Только в памяти звонким именем задержался.
И латай за тобой это поле иссохших трещин,
И паяй потом с лупой гробницы их микросхем -
Тебе просто везет на хороших и сильных женщин.
Ну а им, к сожалению, на мужчин не везет совсем.

проклятая невралгия
кусает мне пальцы руки,
тебя полюбили другие,
и все они — дураки.
я тоже умом не шибок,
поскольку никак не могу
из памяти прошлых ошибок
последнюю вырвать строку.
но всё же вырву и брошу,
как ржавый кухонный нож,
моя дорогая, хорошая,
ты даже письмо не прочтёшь.
троллейбусы, ветер, машины
проносятся мимо меня,
тебя полюбили. вершины
другой достигает, не я.
в Москву не заходит немец,
Москву покидает француз,
и я слепец, пораженец,
плетусь по Садовой, смеюсь,
себе аплодирую ритмом
и снова твержу парадокс:
любимая, слёзы ты вытри,
сыграй моим сердцем в сокс.

Искать тебя везде, плутать во снах плющом.
Хранителя крыло нащупывать плечом.
И знать, теряя след, со лба стирая пот,
Нащупывая свет, что этот свет не тот.

И, слушая шаги, к стене припасть щекой.
Отсутствие руки угадывать рукой.
Отсутствие спины, отсутствие лица.
Начало тишины, которой нет конца.

Начало тишины, как взлом, как тать, как грех.
Затупленный клинок, проломленный доспех.
Соленые гроши и жребий на ребро,
И зеркало души пустое, как зеро.

(с)

Он говорит, что устал воевать,
Сколько же можно уже, о Боги?!
Под одеялко бы, мол, в кровать,
Если позволю - собакой в ноги,
А не позволю - так наплевать.

Он в дороге.

Взял где-то пропуск в моё нутро.
А на крайняк - можно взять тараном.
Он говорит, я его ребро.
Я называю его бараном.
В общем-то, это как мир старо.

И не странно.

Как я наслышана про уют -
Самое лживое в мире слово.
Хуже всего, если предают
И возвращаются, чтобы снова.
Губы целуют, потом плюют.

Я не готова.

Чудо, тайна и авторитет.

Вы есть у меня.
Каждый пункт воплощён в трёх отдельно взятых личностях.

Господи, слышишь ли ты меня?
Если слышишь - прошу, пожалуйста, не надо таких снов больше.
Это полная катастрофа.

Моё подсознание живёт отдельно от меня.
И это невыносимо.

Глянь сегодня в прямом эфире,
Как опасно сжигать мосты.
Всё равно в этом грёбанном мире
Никого нет родней, чем ты.

Я ночами лечу с обрывов,
Попадаю под поезда.
Я пишу о тебе курсивом
По металлу кусочком льда.

Ты распял бы меня в два счёта,
Но лень ехать за три версты..
В этом мире (какого чёрта?!)
Из хорошего - только ты.

Боже всемилостивый, как трудно помогать человеку против его воли.
Даже если человек этот тебе дорог и важен.
Даже если ты готов выложиться на стопиццот процентов.

Я начинаю задумываться, имеет ли это смысл.

Хватит меня обожать.
Начни, наконец, просто понимать то, о чём я - не так уж часто, кстати - прошу.

В колонках играет - После одиннадцати и Хелависа - Рядом быть
Я занимаюсь рифмованным джиу-джитсу.
Я ношу мужские парфюмы, мужские майки, мужские джинсы,
И похоже, что никому со мной не ужиться,
Мне и так-то много себя самой.

Потому что врагам простые ребята скальды
На любом расстоянии от кости отделяют скальпы,
Так что ты себя там не распускал бы,
Чтобы мне тут сниться, хороший мой.

Не ты ли тот парень, что - по идее -
заменит мне мишку тэдди.
Не ты ли стрелял тогда в Леннона,
а ранее - в Джона Кеннеди.
Выписывал рецепты для Эми, и доводил до истерик Твигги,
чтоб не было поводов улыбаться.
Не было новых религий.
кроме интриги
не позвонишь ли ты завтра вечером.
а я не увижу твоих многочисленных неотвеченных.
и мне не легче. о
т полных пепельниц, круглых колёс, от этих салфеток клетчатых.
от всех этих липких широкоплечих с повадками молодого траволты.
я оперирую фразами «сколько с меня?» «окей» «повторите» и «да пошёл ты!»
меня не вставляет быть в оптимистах.
всё время надеяться, изливать душу клавишам/подушкам/таксистам.
мне врут.
пусть мне расскажут, как это всё охуенно и здорово - не говорить «прощай», а всем говорить «до скорого».
и пялиться в ящик в компании Marlboro, дивана и лабрадора.
Меня не спасёт ни чинзано, ни самая быстрая в мире скорая.
Ни возвращение в смятые воскресенья/чужие постели/в семейный триллер

мне нужен то ли психолог
то ли наркодиллер.

В колонках играет - Zемфира - Интересно, как ты там
У меня слезы, слава Богу, от смога,
Иначе сам бы себя задушил, честное слово.
Я за нас двоих всё перевариваю,
Понимаю - нечего ловить, пора сваливать. (с)

Сколько себя помню, любые тяжёлые потери странным образом действовали на моё временное восприятие. Не то, чтобы это сильно мешало жить, но...

До сих пор я не могу с точностью ответить, сколько времени прошло с момента, когда за тобой в пятом часу утра закрылась дверь лифта - месяц, два дня или полгода.

Я впала в душевно - эмоциональную летаргию.
Я существую от секунды к секунде, и все мои силы уходят на то, чтобы прогонять, как горячечный бред, какие бы то ни было воспоминания и душить в стадии зарождения робкие позывы набрать знакомый номер.
Если ты вдруг это читаешь - можешь расслабиться. К моему несчастью, гордыни во мне больше, чем всего остального.

Я не прошу ни о чём - всё кончено.
Тусклые краски сменились на яркие.
Есть только я и моё одиночество,
Дающее силы. (с)

Период агонии минул - медленно, со скрежетом, но меня начинает отпускать.

Острой боли нет - есть тупая, ноющая, от которой уже не хочется орать дурниной, а разве что вколоть под лопатку анаболик.
Но и она, кажется, становится чуть меньше. Или я просто к ней привыкла, не знаю.

А в целом, знаешь, надеюсь, что у тебя всё в порядке.
Ещё раз спасибо и будь счастлив.

Поклон.
Занавес.

В горе и в радости,

В богатстве и в бедности,

В болезни и в здравии,

Пока смерть не разлучит нас.

Одна моя жизнь.
И девять твоих.

Я не могу без тебя жить!
Мне и в дожди без тебя – сушь,
Мне и в жару без тебя – стыть.
Мне без тебя и Москва – глушь.

Мне без тебя каждый час – с год;
Если бы время мельчить, дробя!
Мне даже синий небесный свод
Кажется каменным без тебя.

Я ничего не хочу знать –
Бедность друзей, верность врагов,
Я ничего не хочу ждать.
Кроме твоих драгоценных шагов.

То ли я с годами становлюсь сентиментальнее, то ли женская натура берёт своё, не знаю.
Просто сообщаю себе, как факт - глаза, полные вселенского, болезненного обожания заставляют меня забывать о тех, кто жесток.

Кто делает больно походя, не замечая.

Или замечая, нарочно, чтобы, с удовлетворением закурив, полюбоваться на результат своих трудов.

О тех, кто злопамятен, холоден, циничен и груб.


Остается только бесконечное тепло от влюблённо мерцающих голубых звёздочек, и лицо, прильнувшее к ладоням.

И хочется протянуть руку и погладить.
Спасибо тебе, кот.

О первое солнце над первым лбом.
И эти - на солнце прямо -
Дымящие - черным двойным жерлом
Большие глаза Адама.
О первая ревность, о первый яд
Змеиный - под грудью левой...
В высокое небо вперенный взгляд:
Адам, проглядевший Еву!
Врожденная рана высоких душ,
О Зависть моя, о Ревность!
О всех мне Адамов затмивший Муж:
Крылатое солнце древних.

Марина Цветаева.

И я не осуждаю.
Как там было? Любовь долготерпит, милосердсвует... ну и так далее.

Ты был самой большой, самой пламенной моей любовью, и это навсегда останется неизменным.
Я никогда не помяну тебя недобрым словом.
Дай тебе Бог счастья во всём.
Дай Бог сохранить себя от всего дурного, что ни есть на этом свете.

Дай Бог.

Прощай, и не поминай лихом мои не очень большую и не очень чистую душу.
Прощай.

Да будет так.

Потеря потерь. Кончина кончин. Расход без как либо веских причин.

Девочка-антисобытие. Девочка-фугу. Во мне не хватает четвертой строки.
Ищу по наитию рецепт идеального мокко, готовить который всё не с руки.
Квадратная комната.Ноль фотографий.И снится сплошной Амстердам.
... А у Евы любовь на всю биографию. Звали его - Адам.

Девочка-крайность. Словарь орфографии. Близорукая... минус один.
А у девочки радостей - игра в мафию и комом десятый блин.
На правой коленке - фамильная родинка. И нездоровый взгляд.
... А Ева искала,кому продать родину, из яблок гнала яд.

Девочка-джаз. В голове-ветер с сахаром. Снег разбивает колени и нос.
Если когда-нибудь справлюсь с характером, с вас килограмм апельсиновых роз.
Девочка-сон. Аметистовый вымысел. Тот еще самурай.
... А Еву тошнит по ночам компромиссами. Ева не верит в рай.