Собака одной породы с волком, но с давних времен стала его лютым врагом, зашищая-оберегая хозяйское добро.
Недаром сложилась неизменно оправдывающаяся в жизни поговорка: «Собака - человеку верный друг!» Заслышит волк собачий лай - сторонкой норовит обойти: знает серый, что зубы-то у этих сторожей острые, а чутье - на диво.
О своем верном друге-стороже насказал народ немало всяких крылатых словец, и все они в один голос говорят о собачьей привязанности, о собачьем нюхе, о собачьей неприхотливости. По собачьему лаю узнает сбившийся с дороги путник, где поблизости жилье человеческое.
Palm Beach
По нему же загадывают на Святки и красные девушки: «Гавкни, гавкни, собаченька, где мой суженый!» Многое множество примет связано с хорошо знакомым деревенскому человеку собачьим нравом. Если собака качается из стороны в сторону - к дороге хозяину; воет пес, опустив морду вниз, или копает под окном ямку - быть в доме покойнику; воет, подняв голову, - ждут пожара; траву ест собака - к дождю; жмется к хозяину, заглядывая ему в глаза, - к близящемуся несчастью; мало ест, много спит - к ненастной погоде; не ест ничего после больного - дни того сочтены на небесах.
ШЕРСТНАТЫЙ
АЙ ДА БУЯН!
Николай Фомин .Сибирские глаза
Как-то на Рождество грянули морозы, да такие лютые, что воробьи на лету замерзали.
Ну и пожалел хозяин собаку, впустил на ночь в хату. А хозяйка вздыбилась:
- Да где ж такое водится, чтобы псина рядом с людьми спала?! Чай, не кошка, не околеет и на дворе.
Начал хозяин ее уговаривать, а она ни в какую. Даже поругались не на шутку и спать легли отдельно.
Глубокой ночью пробудилась молодка оттого, что кто-то ее душит.
Открыла глаза и обомлела: нависло над нею косматое чудовище, горло сжимает лапами мохнатыми.
Хочет она закричать, а не может - язык уж отнялся.
И тут вдруг выскакивает из-под лавки пес, который туда забился, чтобы на глаза сердитой хозяйке не попадаться. Выскакивает да как кинется на мохнача! Сцепились они драться, только шерсть летит клочьями.
В конце концов начал одолевать пес непрошеного гостя, и тот юркнул в дверь. Собака кинулась следом, громко лая.
Тогда проснулся хозяин, зажег лампу, таращится, ничего не понимает спросонок: жена лежит насмерть перепуганная, двери настежь, клубы морозного воздуха ползут в избу.
С трудом отпоил жену квасом - она все ему и рассказала.
- Да наш-то Буян тебя от Шерстнатого спас, - хозяин говорит. - Не то задавила б нечистая сила!
С той поры в морозы хозяйка сама зазывала своего спасителя в избу. Да и не только в морозы!
Shirley Deaville.
ОБИДА
Пошел как-то мужик на охоту и взял с собой любимую собаку. При возвращении настигла его темная ночь, а идти надо было мимо кладбища. Дошел - вдруг вываливается из какой-то могилы мертвец в белом саване и кидается на прохожего. Тут собака вцепилась в саван, потом и до костей добралась и ну упыря трепать почем зря! Мужик обернулся, видит такое дело - и со всех ног деру домой.
А собака до тех пор дралась с упырем, пока петухи не запели и он не рухнул обратно в могилу. Прибежала домой вся в крови да ранах - и на хозяина кинулась, злая-презлая. То из рук его ела, а тут норовит до смерти загрызть.
- Что такое? - говорит мать-старуха. - Что с собакой сделалось? И кто ее так изорвал, бедную?
Мужик возьми и расскажи, как было.
- Ой, неладно, сынок, - говорит мать. - Собака за то осердилась, что ты не подал ей помощи, только себя спасал, а она ведь за тебя билась. Гляди - не простит она тебя.
- Ничего, простит! - сказал глупый мужик. - Вот как посажу ее на цепь да перестану кормить, так еще и на брюхе ползать станет!
Как ни корила его мать, посадил он спасительницу свою на цепь.
Настала ночь, тот упырь вывалился снова из могилы и, помня обиду, пошел искать собаку, чтобы расквитаться с ней. Шатался по деревне, пока не нашел ее на цепи. Вскочил во двор, а собака усталая, силы у нее уже не те.
Непременно загрыз бы ее упырь до смерти, когда б мужик в окошко не глянул. Не спалось ему - совесть мучила, что с верным другом нехорошо обошелся. Вот видит такое дело, выскочил на крыльцо и ка-ак заорет петухом!
Упырь до чего испугался неурочного крика - саван подобрал и дал деру на кладбище. Рухнул в могилу и крышку гроба поскорей закрыл.
А хозяин перекрестился да первым делом верную собаку с цепи освободил, напоил-накормил, прощения попросил, совсем как у человека. Ну, она его тоже простила, ведь он должок вернул.
А в могилу того упыря на другой же день забили осиновый кол, так что больше его никто и не видывал.
Jim Kellen
А. РЕМИЗОВ. СОБАЧЬЯ ДОЛЯ
Собака у Белуна - Белка. Станет старик хлеб к ужину резать, Белке горбушку даст - первый кусок. И всегда он так делал: Белке первый кусок.
- Мы едим Белкину долю, - сказал как-то раз дедушка. - У человека доля собачья.
- Как так - собачья?
- Раньше все не так было, не такое. И земля была не такая. Ржаной колос с земли начинался у самого корня и был метлистый, как у овса. Ни косить, ни жать нельзя было, подрезали колосья каменным шилом, чтобы не растерять зерна. И хлеба было всем вволю.
И случилось однажды, вышел Христос странником на поле, вышел Христос посмотреть, как живут на земле его люди. А как людям жить? Известно, и хлеба по горло - сыты, так другим чем возьмутся друг друга корить - осатанели!
Идет странник по полю, радуется: зерна так много, колос полный от земли до верхушки. И весь день ходил странник до вечера, а вечером на ночлег собрался.
Туда постучит, сюда попросится - никто его не пускает.
Гонят странника.
«Еще стащит чего!» - вот у каждого что на уме: страшно за добро, хоть девать-то его некуда, добра всякого.
Вошел странник к богатым в богатый дом. Не просился он на ночлег - просит кусок хлеба - милостыню. А пекла хозяйка блины, увидала странника, разругалась на чем свет стоит, турнула за дверь. Да вгорячах схватила блин, вытерла блином грязную лавку - кошкин след дурной, кинула блин вдогонку.
Поднял странник блин, положил в котомку, пошел в поле.
«Нет уж, ничем, видно, сытого не проймешь! Ему горя нет! Осатанел человек в вольготе!»
Разгневался странник и, став посреди поля, позвал страшную тучу.
И поднялась на его зов страшная туча. Загремела гроза.
Палило огнем, било градом, смывало дождем.
УЖ не кричат, не вопят - остолбенели: ведь все хозяйство пропало, весь хлеб погиб, все колосья ощипаны. И один лишь остался маленький колос на длинной соломе.
Черно, пусто, голо на вольготной богатой земле.
- Тут-то вот Белка и вышла из конурки, - рассказывал добрый белый Белун. - Видит собака - дело плохо, с голода подохнешь, и выбежала в поле, да как завоет. «Ты чего, Белка, воешь?» - «Есть хочу!» И тронули бога собачьи слезы, снял бог грозную тучу. Засветило солнце, пригрело. И остался на земле маленький колос - собачий, что Белке за слезы ее пришлось от бога, маленький колос собачий, на длинной соломе. С той поры и едят люди долю собачью. Наша доля собачья!
