Теперь её продают на каждом базаре и в каждом городе.А раньше это был некий тайный знак.

Урбанизация налетела на крестьянскую Беларусь где-то в конце 60-х. Страна это была всегда биполярной: в деревнях жили славяне: русские, белоусы, поляки, украинцы, немного литвы, а в городах – евреи. Сталин и Гитлер освободили белорусские города от евреев напрочь, до основания. И полтора десятка лет города простояли, опешивши от этих Холокостов.

А потом началась советская урбанизация. Тут в ход пошло всё: и промышленное строительство, и жилищное, и… но главным образом – цены: цены установились такие, что заниматься сельским хозяйством стало решительно глупо.

И те, кто поумнее и посноровистее, а такие даже среди белорусов встречаются, рванули в города, прежде всего в Минск.

Нет, белорусы – не дураки, но и несноровисты. Тут земля настолько бедная, настолько песчаная, настолько подзолистая, что сноровистым делать на ней нечего.

Была и ещё одна причина быстрой урбанизации.

К концу советской власти оказалось, что Белоруссия – самая милитаризированная страна на свете: на 11 миллионов жителей 1 миллион военнослужащих. А военнослужащие, как известно, в деревне только картошку копают, а живут в городах. Прибавьте к этому миллиону еще хотя бы один миллион жён и детей военнослужащих, а к этим двум миллионам ещё один миллион тех, кто должен их обслуживать: продавцов, кассиров в сберкассах, билетёров в кинотеатрах, училок в школах, воспитательниц в детсадах, парикмахерш, водителей городского транспорта, строителей, ремонтников, слесарей-сантехников дядей Васей, жилищно-коммунальных бездельников, банщиков и могильщиков. Вот и получается, что даже без особой промышленности в городах оказалась то ли треть, то ли четверть населения аграрной страны.

И у большинства остались родные корни в родной деревне.

И возникла новая биполярность: в городе едоки и деньги, в деревне – родня и хозяйства.

Наш народ как ни крути, а мы вывернемся по-своему. И на сей раз вывернулись: оставшаяся родня в деревне стала выращивать картошку и кабанчика не только для себя, но и для уехавшей в город родни. Сбыт – надёжный и проверенный, цены – умеренные. Взаимовыгодная биполярность.

А что значит – свой кабанчик в деревне? Его ж оттуда, двухсоткилограммового, в городскую квартиру даже в убойном весе не привезешь, не говоря уже о живом. Его надо оплатить своим деревенским родичам, и зарезать, и освежевать, и, что надо, засолить на шпиг (белорусский шпиг, в отличие от украинского, не такой толстенный, это не сало, а именно шпиг, с тонкими мясными прожилками, просолённый не в сухую, а мокрым способом, непременно с тмином и так, чтобы шкурка легко отделялась и хорошо жевалась), окорока повесить в трубе, да повыше, чтобы получились окорока холодного копчения, ножки, щековина, головизна и ливер также найдут себе достойное место и применение, впрок, оно, конечно, и мяса останется порядочно, на полтора холодильника, но главное, конечно, и самое ценное уйдёт на пальцем деланную колбасу.

Начинка делается из мелко нарезанного или провёрнутого на мясорубке с крупной ячеёй мяса, брусочков солёного сала, чеснока, мелко протёртых в ступке пряностей (только в меру, в меру!, это ж не мясокомбинат!), этот фарш осторожно вдавливается в хорошо промытые кишки, так, чтобы получались колбасы длиной в от 10-12 до 40-50 сантиметров и толщиной сантиметра 3-4 по диаметру. Теперь кишки начиняют фаршем на машинке, а раньше – пальцем (отчего и название). Обвязывают концы тонкой суровой ниткой. Колбасы можно обжарить, но лучше подкоптить, а еще лучше провялить на тенистом сквознячке на месячишко. Укладывают их в трёхлитровые баллоны и заливают растопленным свиным салом – для сохранности и консервации. Позже, при употреблении, это сало можно использовать при жарке картошке или в любых других кулинарных целях.

Колбасу же надо немелко нарезать на тарелку, рядом – любое соленье: грибочки-огурчики-помидорчики. Ну, само-собой, не менее 80 граммов, а лучше ровно по сто, и – поехали!

Никакая сыровяленая колбаса во Франции, Италии или Испании, а у них сыровяленые колбасы – лучшие в мире, и рядом не лежала с пальцем деланной белорусской колбасой, если эта колбаса не магазинная и не на продажу, а из собственного кабанчика и исключительно для себя.    

По сравнению с Россией, белорусские поля обрабатываются и ухожены. Здесь не только сеют, но даже еще и собирают урожаи, от чего в России давно отвыкли. Однако общесоюзный кризис в этой аграрной стране весьма заметен: всего 10 лет назад «пальцем пханую колбасу» продавали трехлитровыми банками. Теперь – в развес и только фабричная. Скотины мало. Молодежь жалуется: и возни много и комбикорма покупать надо. В моем белорусском детстве обходились без комбикормов, но двух поросят, корову, телку и немерянно птицы было в каждом дворе. И я не помню, чтобы кто-то падал замертво от усталости.

Мы еще долго будем пожинать плоды коллективизации, эпохи, когда людей заставляли ненавидеть крестьянский труд и хозяйство – не во имя экономических целей, а чтоб вытравить из них элементарную способность к самостоятельному выживанию и самоуважение. Коммунизму нужны только люди беспомощные, а, стало быть, подневольные, зависящие от  власти.

Цены на ходовые и массовые продукты и услуги в Беларуси гораздо более умеренны, чем зарплаты (пенсии точно такие же, как и в России, 170-180 долларов, зарплаты ниже российских в полтора раза – 400-500 долларов, продукты питания дешевле в 2-3 раза, жилье – в 10).  Как результат, в среднем простые и бедные люди живут несколько лучше, чем в России, а богатым везде хорошо, о них печалиться не стоит. Для примера, та же «пальцем пиханная колбаса»  – стоит, на российские деньги 200 рублей, у нас даже вареные колбасы уже зашкаливают за 350,  а сырокопчёные и сыровяленые уверенно подбираются к 1000 рублей за кило.