Ну так что, согласны насчет "Заслуженного строителя"?-).
Спасибо, рад, что наши мнения совпали!-)

Что касается самой нашей красавицы, то родилась она в 1809 (отец писал, что в 1810) году в Москве. Отец её был камергером, а по материнской линии она происходила из не менее знатного рода Строгановых. Вместе со своим любимым и единственным братом она получила прекрасное воспитание и блестящее образование, а уж насчет красоты, всё и так было понятно. Знала она два языка, французский английский, учили её и точным наукам, и грамматике с каллиграфией, и философии с античной историей, и и литературе с историей искусств, и логике с со стихосложением, и даже ораторскому искусству...
В семье всё было тоже прекрасно, все любили и дружили.
Одно из первых писем девочки : "Письмо от Зенички. Ягодка мама. Хорошенькая моя".
Очень трогательно...-)
Естественно, обучение было домашним, то есть очень качественным. Там не сачканешь и уроки не прогуляешь-)
Про подросшую Зинаиду писали так: « девица Нарышкина была восхитительна - высокая, тонкая, ясные глаза которой так и сыпали искрами. Она станет одной из тех красавиц, перед которыми не смогут устоять ни простые смертные, ни монархи. Ее именем будут пестреть мемуары 19 века».
А граф В. А. Соллогуб написал:
« … в устах всех были слышны имена графини Завадовской, Фикельмон, фрейлины княжны Урусовой и девицы Нарышкиной, впоследствии княгини Юсуповой. Все четыре были красавицы писаные, все четыре — звёзды первой величины тогдашнего петербургского большого света."
Портреты всех этих красавиц я выкладывать не буду, чтобы мы не ослепли, сегодня с нас достаточно и только одной из них-).

Портрет работы Кристины Робертсон. ГМУ Архангельское.
Интересно, что одна из упомянутых красавиц, Долли Фикельмон, тоже отдавала должное своей конкурентке в борьбе за женское счастье, написав о Зинаиде:
« Высокая, тонкая, с очаровательной талией, с совершенно изваянной головой, у неё красивые чёрные глаза, очень живое лицо с весёлым выражением, которое так чудесно ей подходит »
Естественно, что Зиночку взяли во фрейлины к императорскому двору, а это означало, что дальше ей был прямой путь в жены какого-нибудь знатного вельможи, а если еще и повезет, то он окажется не только знаменитым и богатым, но еще и красивым, да еще и молодым...-)
Наверняка такие мысли крутились в прелестной головке пятнадцатилетней девушки и это же было абсолютно естественно.
А посватался к ней 32-х летний вдовец Борис Николаевич Юсупов, по тем временам уже немолодой, да и красавцем его было не назвать, зато он был страшно богатый, что было очень важно для родителей, и жутко в неё влюбленный. А это, сами понимаете, было очень даже немаловажно для самой Зинаиды.

В итоге состоялась свадьба, но перед этим молодым пришлось немало поволноваться: то властная маменька жениха, а она была, на всякий случай, племянницей и наследницей самого Потемкина, вдруг стала свадьбе препятствовать, то жених забыл взять на венчание отцовское благословение и ему пришлось за ним возвращаться, то невеста от избытка чувств уронила в церкви обручальное кольцо и оно укатилось так далеко, что его и не нашли, пришлось использовать запасное, и т.д...
А. Я. Булгаков записал, что " В церкви невеста была очень весела, а жених задумчив и нахмурен».
Еще бы! Столько нервотрепок, да и кольцо потерянное наверняка немалых денег стоило...-)

Семейную жизнь новобрачных как всегда метко охарактеризовал А. И. Тургенев: «всё в ней ещё — поэзия. Только её муж напоминает презренную прозу».

Ровно через 9 месяцев после свадьбы в октябре 1927 года у Юсуповых родился сын Николай, потом были неудачные роды дочери, после чего, как пишут, супруги стали жить каждый своей жизнью. Так это, или сплетни, теперь уже и не важно.
Детей заводить больше не хотели, якобы из-за известного проклятия рода Юсуповых, согласно которому, второй ребенок не должен был дожить до какого-то определенного возраста.
Борис Николаевич верно служил на разных высоких должностях государю и Отечеству, а Зинаида Ивановна купалась во всеобщем внимании и сплетнях, куда же без них такой красивой и богатой.
Можно посмотреть на бальные платья молоденькой Зинаиды Ивановны в 17-18 лет. (1826-27 гг). Эрмитаж.

Об особенностях тогдашних балов, перчатках и правилах поведения , я как-то уже писал здесь: https://otzyv.ru/review/200369/
Кстати, именно тогда я и заинтересовался самой Зинаидой Ивановной.
То есть, получилось почти буквально по романсу:
"Средь шумного бала, случайно,
В тревоге мирской суеты,
Тебя я увидел, но тайна
Твои покрывала черты.."
Потом от княгини потянулась ниточка в Приморскую Пустынь, потом во французскую Бретань, потом во Дворец на Литейном...Поездил везде, посмотрел..
И на Дворец на Мойке я стал смотреть другими глазами...
Много интересного я увидел и узнал благодаря этой женщине. Поделился этим с близкими, поделился с вами... Кто-то, может тоже заинтересуется, поделится дальше...Идут круги-)))
Всё же занятная штука, эта жизнь. Начало каким-то процессам возникает как будто совсем и из ничего-)
Теперь вот сподобился и о самой княгине написать, в некотором роде моей своеобразной путеводной звезде-).
Была бы возможность, написал бы ей благодарственное письмо. Хотя, можно ведь и этот рассказ посчитать таковым?-)
Так что, сами понимаете, вряд ли я могу быть объективным по отношению к Зинаиде Ивановне. Да и надо ли это? Каждый увидит то, что захочет-)
Но, продолжим...
Насчет всяких любовных приключений молодой княгини болтали и болтают немало, но, определенно сказать можно только об одном её увлечении, которое немало побудоражило высший свет. Это был её роман с ровесником, кавалергардом Николаем Жерве, приятелем Лермонтова. Жерве, в итоге, то ли был сослан, то ли сам сбежал от жизни такой в Чечню, где и погиб, кстати почти одновременно с Лермонтовым.
Об этих событиях соизволила написать даже сама императрица Александра Фёдоровна, причем кавалергарда ей было жальче, чем поэта:

« Вздох о Лермонтове, об его разбитой лире, которая обещала русской литературе стать её выдающейся звездой. Два вздоха о Жерве, о его слишком верном сердце, этом мужественном сердце, которое только с его смертью перестало биться для этой ветреной Зинаиды".
Как раз в эти годы, 1840-41, Кристина Робертсон нарисовала портрет княгини Юсуповой во всем её блеске. ГМИИ им.Пушкина.

Да что там Жерве, когда и сам император Николай I не мог устоять перед чарами нашей красотки.
Долли Фикельмон с некоторой завистью писала: «неизменная доброта императора и удовольствие, которое он испытывает, останавливая свой взор на красивом и изысканном лице, — вот единственная причина, которая заставляет его продолжать выказывать ей своё почтение».
А М.Каменская, только начавшая выезжать на балы, вот так восторженно написала о княгине под впечатлением от бала в честь открытия дворца на Мойке в 1836 году.
" Должно быть, к нему же княгиня подобрала и весь свой наряд: платье на ней было не лёгкое, не бальное, а тяжёлого голубого штофа; на голове у неё около лба горела одна только большая бриллиантовая звезда, в заднюю причёску волос были как-то впутаны два газовые шарфа; один голубой с серебряными звёздами, а другой белый с золотыми, и оба они упадали до самого пола. Удивительно хороша была она в этом наряде!
Не знаю, как другим, а мне она даже совсем не казалась похожа на простую смертную, а скорей на какую-то фею или добрую волшебницу из сказочного мира. Особенно княгиня была эффектна, когда прогуливалась по своим великолепным чертогам под руку с красавцем, русским богатырем, императором Николаем Павловичем. "
А это известная картина «Парад и молебствие по случаю окончания военных действий в Царстве Польском 6 октября 1831 года на Царицыном лугу в Петербурге», художника Григория Чернецова, 1837 год. Или просто "Парад на Марсовом поле". Русский музей, Михайловский замок.

Здесь Зинаида Ивановна в центре слева, а рядом с ней, справа, тоже замечательная женщина, Татьяна Борисовна Потемкина, очень уважаемая в обществе дама, великая благотворительница, она в свое время и основала знаменитый впоследствии "Артек".
Волею судьбы эти дамы, бывшие в некотором родстве, и похоронены были потом в одном месте, в Троице-Сергиевой Приморской Пустыни, по дороге в Петергоф.
На этой картине Чернецова изображено около 300 известных персон той эпохи, причем список утверждал лично император Николай I. Наряду с членами императорской фамилии и представителями знатных родов, там изображены и выдающиеся государственные деятели, и военачальники, и великие наши деятели искусства - Пушкин, Крылов, Жуковский.
Из Юсуповых чести быть изображенной на картине была удостоена только Зинаида Ивановна.
Конечно, злые языки тут же могут заверещать, дескать, ну конечно, раз сам император список утверждал, тогда всё понятно и т.д. ..
Но, если бы всё было так, на что они намекают, эти языки, так на картине были бы исключительно прекрасные дамы и ни одного мужчины. Как известно, Николай I был известным женолюбом.

Надо сказать, что в те времена обмен портретами не представлялся предосудительным, это могло быть просто знаком уважения. Смотря, конечно, где его потом хранить... Если на тумбочке у подушки, тогда да, можно и задуматься о степени отношений-))
Тогда ведь еще фотографий не было, а представляете, как тяжело было императору запомнить тысячи людей, которые тусовались у него и не у него, на балах и на разных приемах!
А так, если есть портреты, перебрал он их перед балом, повспоминал где, когда, чего и прочее. Освежил память, так сказать, и вперед...-)
Наша же молодая княгиня пользовалась заслуженным вниманием не только у сильных мира того, но и у поэтов , и у музыкантов, и у писателей.
Она дружила с Тютчевым и Вяземским, в её альбом писали и Крылов, и Жуковский, и Баратынский, и Берлиоз, и Лист и многие другие. Она прекрасно разбиралась и в музыке, и в живописи, да и сына ей удалось воспитать таким же страстным поклонником искусства.
Известно, что В.А. Жуковский подарил ей рукописный пушкинский очерк о его друге А. Дельвиге.
"Теперь я уверен, что останусь в Вашей памяти, ибо буду закреплен в ней именем Пушкина...", написал ей поэт.
С самим Пушкиным княгиня, конечно пересекалась на различных балах и приемах, а после смерти поэта, по свидетельству современников, она одна из немногих светских дам встала на его сторону и яростно защищала его имя.
Пушкин, несмотря а солидную разницу в возрасте, был в очень дружеских многолетних отношениях с Н. Б. Юсуповым-старшим, отцом её мужа, он даже рисовал его и посвящал стихи, "К вельможе", например.
"Один все тот же ты. Ступив за твой порог,
Я вдруг переношусь во дни Екатерины.
Книгохранилище, кумиры, и картины,
И стройные сады свидетельствуют мне,
Что благосклонствуешь ты музам в тишине,
Что ими в праздности ты дышишь благородной.
Я слушаю тебя: твой разговор свободный
Исполнен юности. Влиянье красоты
Ты живо чувствуешь. С восторгом ценишь ты
И блеск Алябьевой и прелесть Гончаровой.
Беспечно окружась Корреджием, Кановой,
Ты, не участвуя в волнениях мирских,
Порой насмешливо в окно глядишь на них
И видишь оборот во всем кругообразный."

Пушкин неоднократно бывал в юсуповском Архангельском и не зря уже любимая внучка Зинаиды Ивановны, тоже Зинаида, в 1903 году распорядилась установить в Архангельском памятник Поэту.
В разное время княгиня Зинаида Ивановна приобрела автографы и великих музыкантов - Баха, Моцарта, Шуберта, Гайдна.
Но, не только прекрасной внешностью была привлекательна княгиня.
Вот, например, так "перемывали косточки" Зинаиде Ивановне в 1848 году два солидных дядьки, замечательный филолог, впоследствии академик, Яков Грот и тогдашний ректор Санкт-Петербургского университета поэт Петр Плетнев.
Я.Грот - П.Плетневу:
"С Урусовой и Юсуповой я было давно не виделся; но чтобы удовлетворить твоему любопытству, отправился к ним вчера вечером. Не застав Урусовой, поехал я к Юсуповой. Она была одна и сидела в чудесном еtablissement перед окном, любуясь видом. Тут же сел и я. Она приняла меня очень ласково и встретила словами: Сommе tе suis сontente de vous voir enfin chez moi! (Я так рада видеть вас у себя). Какая разница против Урусовой! По интересу разговора и образованности, какая в нем обнаруживается, это одна из редких дам большого света. Более двух часов сряду мы, не вставая с места, толковали о литературе и политике..."
П.А. Плетнев - Я.К. Гроту, 7 июля 1848 г.: "Тем не менее восхищаюсь я твоим сближением и с Юсуповой. Ей суждено вполне подтвердить то, что мы чутьем давно принимали за истину, а именно, что сношения с людьми высшего круга несравненно легче, приятнее и даже поучительнее во многих отношениях, нежели с людьми прочих кругов общества. Описание твое первого свидания с нею восхитительно. Сын её — виртуоз на скрипке."
Свое восхищение очаровательной наружностью княгини выразил в одном из своих стихотворений и поэт К.А.Бахтурин:
"Когда была бы ты богиня,
Зевес Венеру бы забыл
И милой Зинаиды имя
Весь мир во храмах бы твердил..."
Её веселая, живая натура способствовала и попаданию в разные истории, бурно обсуждавшимися потом в свете:
"«До половины сороковых годов, — пишет в своих воспоминаниях Валериан Александрович Панаев, — дамы из общества никогда не ездили в рестораны, но около этого времени был дан толчок из самых высших сфер общества и посещение ресторанов вошло в моду»
Решительными борцами за равноправие женщин выступили три великосветские дамы — княгиня Юсупова, княгиня Урусова и графиня Орлова-Денисова. Как передают исторические хроники, упомянутые дамы заехали после бала-маскарада в ресторан «Дюссо» и при многочисленных свидетелях заказали ужин... Дело было настолько серьезным, что о нем было доложено петербургскому генерал-губернатору, петербургскому обер-полицмейстеру, мужьям дам. Светское общество раскололось на два лагеря: прогрессисты поддерживали смелое начинание, ретрограды возмущались. Все ждали, что скажет государь. Николай I оставил дело «без последствий». Можно считать, это было первое в России выступление феминисток."

Дворец на Мойке супругов Юсуповых был ярчайшей архитектурной жемчужиной Санкт-Петербурга. Во многом благодаря стараниям и вкусу Зинаиды Ивановны он приобрел тот блеск, который восхищал современников, а устраиваемые там балы запоминались надолго.
"Как только кончился котильон, музыка заиграла польский. Княгиня Зинаида Ивановна взяла под руку государя и повела его к одной из боковых зеркальных стен, где не было никакой двери; но зеркало вдруг поехало, исчезло в стене, и за ним открылась цветочная аллея, которая доходила до столовой. Точно так же сделалось и по другой стороне залы, и гости, пройдя парами, под звуки польского, по этой аллее прошли в столовую и уселись за ужин. Помню, что я шла под руку с папенькой и чуть не вскрикнула, когда зеркальная стена, точно по волшебству исчезла. Я переходила от удивления к удивлению: представьте себе, что сквозь стол росли целые померанцевые деревья в полном цвете. Вдоль всего стола лежало зеркальное, цельное, оправленное в золото плато и тоже обхватывало стволы деревьев. А на плато и саксонские и китайские куколки, и севрские вазы с цветами, и фрукты в блестящем, как бриллианты, хрустале, и конфекты. И уж чего, чего там не было! И про ужин гастрономы говорили, что в нем только птичьего молока недоставало."
Из воспоминаний М.Ф. Каменской

Выложу еще одну цитату от современников и очевидцев. Что может быть более интересным?
А то насочиняют невесть чего через сто-двести лет и потом выдают за истину или вообще от лица реальных исторических личностей пишут, а то и вовсе за них дневники сочиняют-).
Это я о плодовитой писательнице Арсеньевой, написавшей за Зинаиду Ивановну целый её дневник-). Дескать, пипл схавает...
Итак, слово князю А.Мещерскому:
"У графини Растопчиной я был представлен одной из тогдашних львиц Петербургского общества: княгине Юсуповой (рожденной Нарышкиной), по своей красоте, богатству и положению в обществе считавшейся звездой большой величины. К сожалению, вследствие какого-то несчастного случая, она прихрамывала, что не мешало ей однако страстно любить танцы и в них не проявлять никакой хромоты. Впоследствии, сам имея удовольствие очень часто с ней вальсировать, я убедился в этом и удивлялся ее ловкости.
Княгиня раньше познакомилась с моей покойной матерью заграницей и поэтому приняла меня очень приветливо. Впрочем, заметно было, что она отличалась большой благосклонностью ко всем и вообще замечательной кротостью характера. Муж ее, князь Юсупов, был гораздо старше ее, весьма своеобразного характера; не смотря на свое громадное состояние, он был чрезвычайно расчетлив. Это ему не мешало однако давать, в продолжение зимы, два или три многолюднейших бала, на которые съезжался решительно весь Петербург..."
По поводу хромоты есть такое воспоминание М.Каменской за 1836 год.
«Хозяйка дома, красавица Зинаида Ивановна Юсупова, совсем не танцевала на своём бале, потому что в начале зимы этого года, катаясь с кем-то с ледяной горы, сильно зашибла себе ногу, прихрамывала и, не опираясь на костыль, даже ходить не могла. … У неё в руке был костыль какой-то дедовский, старозаветный, чёрного дерева и по всей рукоятке сплошь усыпанный крупными бриллиантами. В одном уж этом костыле было что-то сказочное, волшебное».
Произвел впечатление этот костыль и на П.Вяземского, который живо откликнулся на это событие целым стихотворением: "Вам дар небес: любите Ваш костыль!..."
Ну да, на костыль он засмотрелся, так и поверим-)
Еще не раз мусолили тему костыля и другие поэты и литераторы, но, вообще-то мужчины могли бы быть и поделикатнее, не акцентироваться на недостатках-).

Идем дальше...
Муж княгини, Борис Николаевич скончался в 1849 году, так и не преодолев юсуповского "проклятья" и оставив после себя только одного сына, впрочем весьма талантливого. Зато, князь оставил заметно приумноженным семейное богатство, выраженное в имениях, дворцах, великолепных коллекциях искусства и бесчисленных драгоценностях, так что Зинаида Ивановна Юсупова в свои 40 лет оказалась не только свободной, но и сказочно богатой. Да еще и вот с такими внешними данными...

Эта картина тоже принадлежит кисти Кристины Робертсон.
Хранится она в Эрмитаже, но в основной экспозиции не представлена.
Чего ж не подарить-то её на Мойку, например?-) По месту её первоначального нахождения!
Да и вообще, в Эрмитаже в запасниках полным полно картин и других сокровищ из дворцов Юсуповых. И кто их видит, эти картины? Вряд ли даже эрмитажные коты... Кое-что на выставки временные свозят и опять в темную кубышку. Странно это, что в юсуповских дворцах висят копии картин, которые пылятся в запасниках Эрмитажа. Там одних портретов Юсуповых десятка два наберется.
Делиться надо, господа "олигархи" музейного дела-).
Вот такое моё жесткое, но справедливое мнение-)
Д. Фикельмон — Е. Тизенгаузен:
"Юсупов, умирая, выдал доказательства характера благороднейшего и отважного, который в нем так и не выявил себя; он всегда покорял своим рассудком, в котором таился злой гений, а на днях имел вид спасенного … Как же мамаша, еще столь молодая, будет разбираться с сыном! Нужно много умения для того, чтобы распоряжаться таким богатством."
На какое богатство здесь намекает Долли Фикельмон, из контекста не очень понятно, то ли на дворцы и драгоценности, то ли на сына...-)
Итак, молодая, красивая, богатая, темпераментная, деловая..и свободная...
Вот скажите честно, что бы вы сделали на её месте в такой ситуации?
Я вот точно поехал бы пожить во Францию, попутешествовал бы там, круассанов поел бы от души...
А знаете, как поступила Зинаида Ивановна?
Представляете, да точно так же и поступила!
Ведь она же была умной женщиной!-). Правда, злые языки пишут, что причиной отъезда была ссора с императором Николаем I, но кто же знает наверняка?
Уехала княгиня во Францию, купила там себе особняк на краю Булонского леса, наверняка его перестроила под себя и зажила в свое удовольствие

Маленький скрипач вырос, превратился в князя Николая Борисовича Юсупова, единственного наследника громадного состояния рода Юсуповых.
Но, самый завидный жених империи поверг всех в шок, обратив свой влюбленный взор на свою собственную двоюродную сестру графиню Татьяну Рибопьер, с которой у них была общая бабушка, та самая племянница Потемкина ,Татьяна Васильевна Юсупова.
Против этого брака были все: и церковные каноны, и император Николай I, и весь свет, и сама Зинаида Ивановна.
Скандальчик вышел знатный с полагающимися интригами, ссылками и т.д.
Жандармский начальник Дубельт писал в своих ежедневниках (кстати, его записки весьма любопытны в плане того, что тогда в империи творилось-делалось во внутренней жизни):
"МАРТ 25 1852. Дошло до сведения Государя Императора, что князь Юсупов, влюбленный в свою двоюродную сестру, дочь Рибопьера, хотел похитить ее и тайно жениться на ней. Его Величество, желая предупредить несчастие как для Юсупова, так и для девицы Рибопьер, повелел арестовать его и немедленно отправить на службу в Тифлис. Князю Юсупову намерены были способствовать в похищении девицы Рибопьер князь Гагарин и Воейков...
АПРЕЛЬ 20. В марте Князь Юсупов был отправлен в Тифлис. По этому делу Княгиня Зинаида Ивановна Юсупова была встревожена следующим случаем: обер-камергер Рибопьер начал выражать ей свое неудовольствие за то, что взаимная привязанность ее сына и его дочери дошла до сведения Государя, и сказал княгине, что их дети могли бы обвенчаться, а если бы этот брак не был бы признан законным, то потомки князя Николая Борисовича Юсупова могли бы носить фамилию Рибопьеров, которые так же знатны, как и фамилия Юсуповых. Тут Александр Иванович Рибопьер начал требовать, чтобы княгиня Юсупова сказала, кто тот молодой человек, который обнаружил эту тайну, и когда княгиня ему в этом отказала, то он грозил ей кулаками, кричал, что он член Государственного совета, что он в голубой ленте, что ежедневно бывает с Государем и с Государынею и что наделает ей много вреда. Княгиня Юсупова не назвала предателя и полагает, что такое домогательство Рибопьера имело ту цель, что молодой Юсупов вызвал бы на поединок предателя, был бы, может быть, им убит, и тогда из его огромного имения досталось бы 11 тысяч душ князьям Голицыным, 11 тысяч душ Потемкину, а 22 тысячи душ Рибопьеру. Прекрасный расчет, ежели подозрение княгини Юсуповой основательно."
Ого, какие страсти бушевали, как видим! Непросто быть богатым и приближенным к государю-)

И только в 1856 году, через 4 года после их решения пожениться, Николай и Татьяна вступили в брак, правда тайный. Церковь тут же возбудила на них дело, но, к их счастью, как раз умер Николай I, а Александр II смотрел на подобные вещи спокойнее и повелел «оставить супругов в браке без разлучения».
Из письма Ф. Тютчева — К. Пфеффелю, Петербург, 16/28 октября 1856 г.:

"Вы, вероятно, слышали о браке кн. Юсупова с m-lle Рибопьер, его двоюродной сестрой. Церковь категорически запрещает эти браки, и несколько лет назад планы молодого князя похитить свою кузину и жениться на ней были нарушены вмешательством императора Николая. Год на Кавказе и проделки в Мюнхене, которых вы были свидетелем, ничуть не изменили чувств этого молодого человека, и сразу вслед за торжествами коронации он, к всеобщему удивлению, привел в исполнение, и на этот раз с полным успе­хом, свой план похищения и женитьбы. Говорят, что государь, хотя и не выра­зил одобрения действию, которое не входит в его компетенцию, однако заявил, что преследовать новобрачных не будет. Вместе с тем им запрещено пребыва­ние в обеих столицах, но, как говорит мой муж, что им Петербург и Москва, раз они в Париже."
Ура! Любовь победила, а это всегда приятно..-).
А ведь всего-то новый государь появился. Вот такова роль личности во всем, что бы ни говорили ярые материалисты...
Понятно, что дело это тяжело всем далось и отразилось на отношениях родственников, как старых, так и новых. Николай поссорился с обожаемой им матерью, которая, ясное дело, на самом-то деле желала ему только добра, как же иначе-то...
К счастью, жена сына, Татьяна Александровна Юсупова-Рибопьер, оказалась очень умной, очень доброжелательной, всех любила, всех мирила и т.д.
Жаль, что умерла она достаточно рано, но, порадовала княгиню двумя красавицами внучками.

Татьяна Александровна - княгине Зинаиде Ивановне, 11 декабря 1858 г., Санкт-Петербург:

"Дорогая Мама, здесь решительно всем Вас не хватает... Очень надеюсь, что Вы здоровы и ведете жизнь самую спокойную и независимую, какою можно жить только в Париже. Я вижу Вас в красной гостиной в окружении благоухающих цветов. Вы слушаете восхитительную игру мадемуазель Ивановой и бесконечные рассказы графини Монлеар, которые, к сожалению, сильно мешают музыке. Если бы я могла силою какого-нибудь волшебства перенестись к Вам на короткое время! Как бы я хотела нежно Вас обнять и унести с собой в родную Россию, чтобы жить там одной большой семьей, одной общей жизнью, и радоваться и горевать вместе. Будем вместе ходить в театр, где у нас прекрасная ложа и совсем нет сквозняков, а рядом сидят близкие друзья. К тому же наша итальянская труппа куда лучше Вашей. Салоны приветливы и многолюдны, а мужчины красивы, изысканны и учтивы. А наши балы! В Париже на балах не хватает кавалеров, в Петербурге кавалерам не хватает балов! Вы видите, дорогая Мама, что если для меня Петербург чем-то и несовершенен, так только тем, что в нем нет Вас..."
Цитата по прекрасной книжке, изданной Юсуповским дворцом на Мойке "Твои письма единственная для меня радость..." (Из личной переписки Татьяны Александровны Юсуповой".

 

Принцесса Матильда была племянницей Бонапарта и одновременно двоюродной племянницей Николая I, да еще женой нашего Андрея Демидова, так что у неё в салоне и на балах несомненно крепли узы российско-французской дружбы, и, как видим, иной раз эти узы получались и любовными-).
Познакомилась, влюбилась, женилась, извините, вышла замуж. Дама Зинаида Ивановна была решительная и на поступки скорая. Да и чего тянуть-то? Время-то играло в данной ситуации против неё.

Зал с пальмой на даче в Царском Селе. Дверь справа украшена лепными женскими полуфигурами. В центре зала пате с комнатной пальмой. На стене портрет княгини З.И. Юсуповой, написанный художником Э.Дюбюфом.

О царскосельском шедевре Зинаиды Ивановны вот так писал Ф.И. Тютчев жене летом 1858 года:
"Дворец княгини Юсуповой [в Царском Селе] великолепен. Он одинаково хорош, и когда смотришь на него из парка, и поражает взгляд убранством залов, достойным французских королей. Княгиня, как всегда, восхитила меня своим вкусом ...».

Картинка из замечательной книги М.А.Яковлевой "Возникают, стираются лица...", тоже изданной Юсуповским дворцом на Мойке. Несомненно, это лучшая книга из тех очень немногих, в которых описывается жизнь Зинаиды Ивановны. В целом посвящена она первым хозяевам Юсуповского дворца, т.е. Зинаиде Ивановне и её супругу Борису Николаевичу.