Наше общество, пожалуй, как ни одно другое в истории человечества, исповедует принцип уважения к личности. Вся наша массовая культура - от журналов мод до кинематографа - превозносит особую ценность отдельной личности и поощряет оригинальность, независимость в суждениях и свободу самоопределения. Этот энтузиазм отражается в господствующем сейчас мнении, что помощь другим влечёт возрастание чувства <самооценки>; что если человек высоко оценивает себя, он будет счастливым, успешным и, что не очень понятно, ответственным членом общества.
И все же, в то время как людей поощряют упиваться своей индивидуальностью и самоценностью, СМИ и власти непрерывно советуют нам, что перед лицом смертельной угрозы мы не должны сопротивляться. Если на вас напал грабитель, нужно просто отдать ему всё, что он хочет. Если речь идет об изнасиловании, дискуссия сводится к разговорам о том, как женщина может изменить своё поведение, чтобы снизить риск изнасилования, и к обсуждению различных смехотворных <средств защиты>, которые она может носить с собой, вроде милицейского свистка, ключей от квартиры, дубинки или такого внушающего ужас оружия, как сотовый телефон.
Да как такое в принципе возможно? Как человек, так высоко оценивающий свою личность, может не реагировать на оскорбление, которым безусловно является посягательство преступника на его свободу, жизнь и имущество? Как может человек, считающий свободу самоопределения основой своего достоинства, согласиться с тем, что его насильственно лишают этого самого самоопределения? Каким образом он может тихо, спокойно, с чувством собственного достоинства отказаться от сопротивления?
Разумеется, предполагается, что тут нет никакого противоречия. Совет <не противодействовать преступному посягательству, а просто отдать свои вещи> основывается на утверждении, что жизнь является высшей ценностью и что никакое имущество не стоит жизни. Оставим в стороне возмутительность предположения, что с преступником, представляющим смертельную угрозу, следует обращаться так, как будто бы между преступником и жертвой существует некий новый общественный договор: <Я вас не трону и не убью, если вы отдадите мне то, что я хочу>. Феминистки много лет объясняли людям, что изнасилование связано не столько с удовлетворением сексуальных потребностей насильника, сколько с его желанием подчинить и разрушить личность жертвы. Вероятно, кто-то должен сообщить властям и СМИ, что похищение и захват людей, грабёж и вооруженное нападение - это посягательства не столько на собственность, сколько на личность.
Преступление - не только полное отрицание общественного договора, но и насилие над личностью и достоинством жертвы. Если достоинство человека состоит в том, что он является наделенным разумом и моральными принципами существом, добровольно вступающим в свободное взаимодействие с другими, то преступление всегда есть посягательство на человеческое достоинство. Фактически, преступление - это акт порабощения. Ваш бумажник, кошелек или автомобиль не могут стоить дороже вашей жизни, но ваше достоинство может; а если оно не стоит того, чтобы за него бороться, то вряд ли оно вообще у вас есть.

Читать далее...

Многие декреты советской власти изумляют своей дурью, а другие - жестокостью, изуверством и ненужной беспощадностью. Коммунисты опубликовали их в Кронштадте, Пулкове, Луге, Владимире, Саратове. Сегодня вы нигде не встретите упоминание об этих декретах в истории советской власти. Вот два исторических документа, в силу которых советская власть и коммунисты собирались отменить не только частную собственность, но и семью, как первичную ячейку буржуазного быта.

Читать далее...

Назывёмься-ко мы братьеми крестовыми,
Покрестоемся мы своима крестами золоченыма.

Хочу рассказать тебе, дорогой читатель, об одном прекрасном обычае наших предков — о побратимстве, или крестовом братстве,— вступлении в отношения любви и взаимных обязательств не по родству, а намеренно, через обряд обмена крестами.
Отношения побратимства и посестримства не были широко распространены, но играли существенную роль, и им соответствовали четкие нормы поведения. Это был, в сущности, способ религиозно-нравственного закрепления индивидуальной взаимопомощи. Выбор побратима мог определяться другими видами отношений (соседскими, дружескими, деловыми), но после обряда отношения переходили в новое качество.
О глубоких исторических истоках обычая свидетельствуют русские былины. Крестовый брат в былинах — заступник и поддержка в трудных делах, соратник в бою с врагом. При всей условности эпического времени былин оно имеет множество исторических признаков. Основной исторический слой его, связанный с особенностями деятельности богатырей, может быть по сути социальной характеристики отнесен ко времени военной демократии и раннефеодального государства, представленных в былинах в идеализированном, художественно-условном виде. Эпос был не только художественным творчеством, но и исторической памятью народа. Не случайно русский писатель XII века Кирилл Туровский различал два типа хранителей исторической памяти: летописцев и песнотворцев.
Именно в этом смысле историческая память былин запечатлела и обычай побратимства. В эпосе он четко связан с витязями, с воинством. Естественно, что в среде дружинников потребность в создании таких братских отношений, закрепляющих и усиливающих понятия товарищеской взаимной выручки и поддержки, была особенно выражена. Оторванный от общины и семьи, воин ищет узы, заменяющие родственные: названый брат — «паче родного».

Читать далее...

Боснийские сербы называют протоиерея Воислава Чаркича «легендарным священником». В 1992 году, когда началась война с мусульманами, отец Войе отправил семью заграницу и пошел в окопы – защищать родную землю. Все 4 года войны он провел на передней линии фронта. Теперь он вспоминает о том, как это было.

- Прото Войе, почему вы, обычный приходской священник, отправились на войну? Расскажите, как все начиналось.
- Я на войне с самого начала, с лета 1992 года. Это был мой личный и осознанный вклад в освобождение нашего народа. Впрочем, могу вам сказать, что я участвовал и в подготовке наших людей к этой войне. До войны я служил в Преображенской церкви в старом Сараево, откуда мы были вынуждены потом уйти. Так вот, у нас там проходили регулярные встречи с сербскими политиками и военными. Они приезжали, обсуждали разные вопросы подготовки к войне. Так что можете смело так и написать: отец Войе – убежденный националист.

Читать далее...

Контрольно-дисциплинарный комитет УЕФА постановил: за вывешивание питерскими фанатами баннера неспортивного содержания со словами "Косово - сердце Сербии" и "Мы не отдадим Косово" во время первого матча 1/8 финала "Марсель" - "Зенит" и последующее неподчинение требованиям полиции его убрать, наложить на наш клуб штраф в размере 10 тыс. швейцарских франков. Марсель за баннеры "Коsovo is Independent" никто не наказал. Так УЕФА реализует свой принцип - спорт вне политики. Вот такая объективность и отстраненность от политики (2008 год)...

Будущий историк южных славян, который посвятит себя изучению восьмидесятых годов XX века, конечно, никак не сможет обойти вниманием одну трагическую судьбу, которая ближе к концу десятилетия вдруг, стремительно - после сорока лет мертвой тишины - взошла из небытия над Сербией. Речь пойдет о генерале Драголюбе Михайловиче. Во время Второй мировой войны его предали такие разные люди, как Сталин, Черчилль, Рузвельт и король Югославии Петр II Карагеоргиевич, а в 1946-м после открытого судебного процесса вождь Равногорского четнического движения был приговорен к расстрелу, и тело его трусливо, без лишних свидетелей, упрятано в землю на одном из островов в окрестностях Белграда. Так самозваный маршал и работоспособнейший коминтерновский стукач Тито осуществил наконец свое давнишнее намерение, которое он вынашивал еще с осени 1941 года.
Но вернемся к концу восьмидесятых. На белградских улицах появились в это время молодые люди, продающие самодельные, или, как бы мы в России сказали, самиздатские кассеты с "Четническими песнями". Вот названия нескольких из тех песен: "Жив е Дража умро ние", "Дража и Никола", "У бой са Дражом", "Живео чича Дража"... Как и у русских, у сербов в семейном и приятельском обиходе широко распространены сокращенные, свойские формы личных имен, отсюда - в случае с Драголюбом - замена на доверительно-дружеское Дража. К тому же сербские четники в своих воинских песнях обращались к генералу Михайловичу как к доброму, всеми почитаемому, старшему по возрасту члену семьи, дяде, дядюшке ("чича", "чика").

Читать далее...

ЧЕШСКИЙ ПРАВОСЛАВНЫЙ СВЯЩЕННИК БОРЕТСЯ ПРОТИВ ДЕТОУБИЙСТВА

Каждое буднее утро жители чешского города Брно, спешащие по своим делам мимо акушерско-гинекологической клиники, могли видеть необычное зрелище. У входа в лечебницу молился православный священник лет сорока, повесивший на грудь плакат с изображением крошечного ребенка в материнской утробе. Плечом он подпирал большой деревянный крест, на поперечной перекладине которого были начертаны заглавными буквами три слова - NEZABIJES NENAROZENE DITE. И эта мольба - “Не убивай нерожденное дитя” - казалась еще и суровым предостережением людям, входившим в клинику в утренние часы, когда в ней шла запись на аборты.
Аборт, искусственное прерывание беременности - за этой гладкой, обтекаемой формулировкой спрятана страшная суть узаконенного детоубийства. В стенах той же самой больницы, где счастливые матери впервые берут на руки новорожденных малышей, совершаются изуверские преступления. Из врачебной клятвы Гиппократа в ХХ веке выбросили строку: “Не допущу беременных женщин до аборта. Сохраню в чистоте и святости мою жизнь и мое искусство”. Подписи пациентки достаточно для того, чтобы стальные щипцы, отсасывающие трубки с острыми краями и ножи-кюретки разорвали на части нежное тельце нежеланного ребенка прямо в материнском лоне.

Читать далее...

"Война есть абсолютное зло, следовательно, мир есть абсолютное добро" - гласит общепринятая мораль. Средства информации и на Западе и в России охотно демонстрируют жертв войны: трупы, раненых, беженцев, женщин, стариков, детей. Перепуганные, несчастные, плачущие - жертвы действуют угнетающе на общественное мнение. Жертв киноснимают, фотографируют, интервьюируют в изобилии. Куда реже интервьюируют тех, кто делает войну: солдат, вооруженных мужчин, молодых и не очень молодых. И если интервьюируют, то также в ролях жертв. Никогда солдату не ставят неприличный прямой вопрос: "Делать войну - есть удовольствие для тебя?"
Свидетель и участник пяти войн (в Славонии, в Приднестровье, в Боснии, в Абхазии и в Книнской Крайине), я хочу, меня жжет желание заявить: определенное количество солдат, возможно большинство, делают войну с удовольствием. И именно это неприличное удовольствие есть причина того, что войны длятся. Не единственная, но немаловажная причина. Ибо если бы война была исключительно ужасом, от которого ВСЕ страдают, то зачем жить в этом ужасе? Необходимо добавить, что современные войны, межэтнические или гражданские, есть вынужденно лимитированные войны (например, авиация не участвует, суперсовременное вооружение не применяется), и как таковые, они архаичны и более выносимы, чем Великие Бойни: 1-я и 2-я мировые.

Читать далее...

“Сказание о благоверном князе Довмонте и о храбрости его” представляет собой житие святого князя Довмонта (в крещении Тимофея), правившего в Пскове с 1266 по 1299 год. Повесть, составленная во 2-й четверти XIV века, вошла в состав всех трех псковских летописей.

В 6773 (1266) году из-за какой-то распри побились литовцы друг с другом, блаженный же князь Довмонт с дружиною своей и со всем родом своим покинул отечество свое, землю Литовскую, и прибежал во Псков. Был этот князь Довмонт из рода литовского, сначала поклонялся он идолам по заветам отцов, а когда Бог восхотел обратить в христианство людей новых, то снизошла на Довмонта благодать Святого Духа, и, пробудившись, как от сна, от служения идолам, задумал он со своими боярами креститься во имя Отца и Сына и Святого Духа. И крещен был в соборной церкви, в святой Троице, и наречено было ему имя во святом крещении Тимофей. И была радость великая во Пскове, и посадили его мужи-псковичи на княжение в своем городе Пскове.
Несколько дней спустя задумал Довмонт отправиться в поход с мужами-псковичами, с тремя девяносто, и покорил землю Литовскую, и отечество свое завоевал, и полонил княгиню Герденя и детей их, и все княжество его разорил, и направился со множеством пленных к городу Пскову. Перейдя вброд через Двину, отошел на пять верст и поставил шатры в бору чистом, а на реке Двине оставил двух стражей - Давыда Якуновича, внука Жаврова, с Лувою Литовником. Два же девяносто воинов он отправил с добычей, а с одним девяносто остался, ожидая погони.
В то время Гердень и князья его были в отъезде, когда ж приехали они домой, то увидели, что дома их и земля разорены. Ополчились тогда Гердень, и Гойторт, и Люмби, и Югайло, и другие князья, семьсот воинов погналось вслед за Довмонтом, желая схватить его и лютой смерти предать, а мужей-псковичей мечами посечь; и, перейдя вброд реку Двину, встали они на берегу. Стражи, увидев войско великое, прискакали и сообщили Довмонту, что рать литовская перешла Двину. Довмонт же сказал Давыду и Луве: "Помоги вам Бог и святая Троица за то, что устерегли войско великое, ступайте отсюда". И ответили Давыд и Лува: "Не уйдем отсюда, хотим умереть со славой и кровь свою пролить с мужами-псковичами за святую Троицу и за все церкви святые. А ты, господин и князь, выступай быстрее с мужами-псковичами против поганых литовцев". Довмонт же сказал псковичам: "Братья мужи-псковичи! Кто стар - тот отец мне, а кто млад - тот брат. Слышал я о мужестве вашем во всех странах, сейчас же, братья, нам предстоит жизнь или смерть. Братья мужи-псковичи, постоим за святую Троицу и за святые церкви, за свое отечество!"

Читать далее...

Мы, четники Невской Крайны, присоединяемся к возмущению сербских фанов в связи 10-летним сроком по приговору Урошу Мишићу, болельщику ФК "Црвена Звезда". В перерыве матча "ЦЗ" с "Хайдуком" из Кула, некий полицейский агент в штатском снимал на камеру "звездашей" на северной трибуне. Те отняли видеокамеру, после чего коп достал пистолет и начал стрелять в направлении толпы из 5000 людей, лишь чудом никто не пострадал. После этого на "делиjе" обрушился спецназ, схвативший трех из них. Один из них, 19-летний Урош Мишић был обвинен в "покушении на жизнь сотрудника полиции" (якобы он пытался засунуть фаер в рот полицейскому, хотя эксперты нашли на теле лишь легкие телесные повреждения и никаких ожогов) и получил срок, больший, чем обычно дают убийцам и наркодилерам. За поддержку Мишића (даже игроки вышли на поле в майках с надписью "ПРАВДА ЗА УРОША") клуб "ЦЗ" был оштрафован игрой в двух матчах дерби при пустых трибунах.

7 августа 1943 года гвардейцы-сибиряки из 19-го стрелкового корпуса пошли в атаку на рубеж, названный гитлеровской пропагандой "Восточным валом, о который разобьется Красная армия". Немцы сосредоточили в этих местах огромные силы, включая все рода войск. Особое место в линии обороны занимала высота 233,3. Она была опоясана несколькими линиями траншей, глубоким противотанковым рвом, имела более 400 блиндажей в 8-10 накатов, свыше 200 дзотов и дотов с врытыми в землю стальными колпаками-"крабами". Все подходы к высоте были густо заминированы и опутаны проволочными заграждениями в несколько рядов.
Наступлению корпуса предшествовала мощная артиллерийская подготовка и бомбежка с воздуха переднего края обороны противника. Только по высоте 233,3 одновременно вели огонь десять наших артполков и несколько дивизионов "катюш". За три часа на вражеские укрепления было обрушено 100 вагонов снарядов и бомб. За один день авиация произвела 337 боевых вылeтoв. Казалось, под сплошной пеленой разрывов не осталось никого в живых. Но когда поднялась пехота, высота ответила огнем. Атакующие заняли первую линию немецких траншей, но продвинуться дальше ни на метр не смогли. Еще два дня непрерывных боев не привели к успеху.
И тогда командир корпуса генерал-майор В. А. Чистов послал на "заколдованную" высоту свой последний резерв - штурмовой батальон "панцирников". Так называли автоматчиков, надевавших на себя стальные нагрудники, изготовленные металлургами Кузбасса.
Солдаты неохотно пользовались этими "доспехами": тяжелые, да и в их надежность не очень-то верилось. Требовалось срочно рассеять эти сомнения.
Комбат выполнил приказ весьма оригинально. Он заставил подчиненных найти брошенные панцири и надеть их. Затем вынул пистолет из кобуры и заявил:
- Сейчас увидите, как от щита пули отскакивают.
Раздались выстрелы. Ближайший боец свалился как подкошенный. К нему подбежали. Парень лежал бледный, испуганный, но живой, и даже улыбался. Осмотрели нагрудник. На нем виднелись едва заметные вмятины.
- Падал-то для чего? Дурень! - спрашивали со всех сторон.
- Небось упадешь: как дубиной по груди ударило!
За такую "разъяснительную работу" комбат получил хорошую взбучку от политотдела. Но с тех пор панцири никто не бросал. И перед броском на высоту 233,3 все штурмовики облачились в "доспехи".
Трудно определить, что способствовало успеху - 30-минутный огневой налет ужасающей силы или стальные щиты-панцири, но гвардейцы-сибиряки оседлали высоту. Вражеские контратаки захлебнулись. Потеряв ключевую твердыню "Восточного вала", противник стал отходить на запад. 11 августа части корпуса ворвались на станцию Павлиново и перерезали железную дорогу: "Смоленские ворота" - открыты.

АЛЕКСАНДР ПЕТРУШИН

ГРАФ ФЕДОР АРТУРОВИЧ КЕЛЛЕР НА БАЛКАНАХ

Скачи, лети стрелой

Во время Великой войны о русском генерале Федоре Артуровиче Келлере говорили как о лучшем кавалерийском военачальнике эпохи. Те, кто сражался рядом с ним, навсегда запомнили богатырскую фигуру трехаршинного роста в волчьей папахе и в казачьем чекмене, появлявшуюся перед конными полками на громадном коне и с развевающимся значком. Имя его, царского любимца, произносилось с восхищением и в войну, и после. Православный христианин, он и в смутные дни 1917 года сохранил истинную верность Государю Николаю II, а позже получил благословение от Патриарха Тихона на борьбу с безбожниками-большевиками. Подвигом была и его жизнь, и его смерть. Начинался же боевой путь прославленного полководца за сорок лет до упомянутых событий, в ту далекую пору, когда Русская армия перешагнула Дунай, чтобы протянуть руку помощи единоверным братьям…
Двинувшийся по примеру отца по военной линии (представители русской ветви графов Келлеров традиционно занимали высокие посты на Государевой военной и дипломатической службе), юный Федор Келлер воспитывался в приготовительном пансионе Николаевского кавалерийского училища, когда в Россию пришли известия о грозе, разразившейся над Балканами. Там претерпевали мучения за христианскую веру боснийские сербы и болгары, находившиеся под турецким владычеством и угнетаемые магометанами. В Болгарии бесновались горцы-черкесы, бежавшие туда от русского оружия с Кавказа; привыкшие повсюду жить разбоем, они обирали крестьян, насиловали женщин, угоняли в рабство молодежь. В Боснии лютовали албанцы-арнауты. Но вот пришел день, когда в славянских землях поднялось знамя восстания и прозвучал призыв: «С верою в Бога – свобода или смерть!»

Читать далее...

Турецкая крепость Азов была в 1637 году захвачена донскими казаками без ведома и согласия царя московского. Через четыре года Ибрагим-султан послал под Азов огромное войско. С 24 июня по 26 сентября 1641 года казаки обороняли крепость, и среди них не осталось ни одного, кто не пролил бы кровь свою за имя Божие. Во время трехмесячной осады казаки много молились и держали пост, соблюдая чистоту телесную и духовную. У образа Иоанна Предтечи видели слезы, текущие из его очей в день каждого приступа. В ту пору осажденным и осаждавшим явилось немало чудес и видений. Враг снял осаду и отступил от крепости, но летом 1642 года московский царь велел казакам покинуть Азов. В том же году войсковой подьячий Федор Иванович Порошин, казак, а в прошлом беглый холоп, написал свою “Повесть об Азовском осадном сидении”.

Читать далее...

В середине 50-х годов в простой советской семье в Самаре, тогдашнем Куйбышеве, случилось чудо, рассказы о котором быстро разлетелись по российским городам, временно носящим не менее странные названия, чем Куйбышев. Это было время, когда начинались новые гонения на Церковь, и Господь показал этим чудом хулителям икон, хулителям Церкви, что за это неминуемо будет расплата.
Эта история случилась зимой накануне нового 1956 года в одном из небольших деревянных домов на Чкаловской улице, где жила молоденькая работница трубочного завода Зоя Карнаухова со своей матерью. Вечером 31 декабря девушка пригласила своих подруг и друзей на новогоднюю вечеринку. Шел Рождественский пост, и верующая мать просила Зою не устраивать вечеринки, но дочь настояла на своем. Мать же в тот вечер ушла в церковь.
Все собрались, а Зоин жених Николай где-то задержался. Его не стали ждать. Молодежь веселилась, пила вино. Играла музыка, танцевали, разбившись по парам; только у Зои не было пары – девушка грустно сидела в уголке. Обиженная на жениха, она вдруг сняла с божницы образ святого Николая Чудотворца и с досадой воскликнула: «Мой Николай не пришел, буду с этим танцевать». «Не делай, Зоя, греха», - бросилась отговаривать ее подруга, но та со словами «Если Бог есть, пусть меня накажет!» пустилась в круговую, держа перед собой икону как кавалера.

Читать далее...

602 слушали 0 копий [+ в свой плеер]

Спрем'те се спрем'те четници, силна ће борба да буде.

Борис Шергин (1893-1973) родился в городе Архангельске, в семье именитого корабельного мастера и морехода. Воспоминания детства и семейные предания легли в основу лучших его произведений о жизни и нравах русских поморов.

Это было давно, когда я учился в школе. Тороплюсь домой обедать, а из чужого дома незнакомый мальчик кричит мне:
- Эй, ученик! Зайди на минутку!
Захожу и спрашиваю:
- Тебя как зовут?
- Миша Ласкин.
- Ты один живешь?
- Нет, я приехал к тетке. Она убежала на службу, велела мне обедать. Я не могу один обедать. Я привык на корабле с товарищами. Садись скорее, ешь со мной из одной чашки!
Я дома рассказал, что был в гостях у Миши Ласкина. Мне говорят:
- В добрый час! Ты зови его к себе. Слышно, что его отец ушел в дальнее плавание.
Так я подружился с Мишей.

Читать далее...

В течение 500 лет небольшой народ - черногорцы сумел отстоять свою самостоятельность, сохранить свою идентичность и, хотя в течение этого времени его на картах и в описаниях причисляли к турецким подданным, но на самом деле он всегда сохранял полную от них независимость. Во многом, это связно с тем, что среди всех сербов именно у этих горцев родолюбие стоит на первом месте, для них оно превыше всего.

Основой черногорского общества являются кланы. Клан имеет не только родовое, но и территориальное значение, хотя везде крепко держится братство (дружство) и род, составляющие основную единицу клана и являющиеся главными факторами в народной жизни, семейной и общественной. Клан Васоевичей сохранил в чистом виде кланово-родовую структуру, в конце XIX века в составе клана были только состоящие в родстве друг с другом фамилии.

Читать далее...

Ведомо мне, что на месте этом
Некогда высился идол нечистый.
Кромм Круах было имя идолу,
Что мир отнимал у племен Ирландии.

Горьким, скорбным время то было:
Злу поклонялись мужи достойные,
Просили у идола благословения,
Жертвы ему приносили кровавые.

Богом мужи почитали идола,
Кровью омытого, туманом окутанного.
Совершали ему приношенья тяжкие,
Не зная благого Небесного Царствия.

Бесславно свершали дела постыдные:
Детей своих, безвинных младенцев
Они убивали, соделавши жертвою,
И кровью кропили подножие идола.

Читать далее...

Я - бывший доброволец, участник войны на Балканах. Приехал сюда в Югославию в начале 1992 г. Приехал работать по приглашению одной строительной фирмы. В бригаде нас было пять человек. Поработали месяц, а тут началась война, она фактически уже шла там, в Хорватии, а полыхнула и здесь вот, в Боснии и Герцеговине. Решение пришло как-то сразу, мы определились добровольцами и были направлены на территорию Герцеговины в район города Требинье. Такой небольшой городок, очень красивый. В районе Требинья мы прошли курс военной подготовки, экипированы в военную форму и, получив оружие, были направлены на линию фронта, в район Дубровника. Из нас была создана разведывательная группа, которая занималась такими заданиями: часто были в тылу противника, ставили засады, следили за продвижением противника, уходили в тыл врага, уничтожали усташей.
Кто такие усташи? Усташи – это если хотите знать, те же фашисты, которые ненавидят православие, людей другого вероисповедания и другой национальности, признают только свою - католическую. Это наибольшее зло, которое было на этой территории. Мы воевали против специального войска – это были уголовники, которые были выпущены из тюрьмы. Из них и создавались специальные группы, так называемые «ХОС» - хорватские освободительные силы. И они были просто самые настоящие бандиты. Обстреливали и убивали мирное население, изгоняли, сжигали дома, уничтожали все сербское. Здесь на территории Герцеговины было много жестокости и зла со стороны усташей. Кого бы не настигли, кого бы не застали из мирного населения, кто не успел убежать, когда они наступали, не щадили никого. Старикам, детям в буквальном смысле, как баранам, резали горло, кастрировали, резали уши, издевались сильно. Все убивалось. Все живое убивалось, и все сербское уничтожалось. Две стороны вели очень жестокую войну. Действительно это была война не за территорию, это был чисто религиозная война, потому что на одной стороне было православие, а на другой стороне был католицизм. А католицизм был подержан великими силами. Усташи получали оружие: от немцев, американцев, и от всех западных стран. Им очень хорошо платили. А на стороне сербов воевали мы русские, потому что русский народ в тяжелую минуту всегда приходил на помощь сербскому народу. Ведь два наших народа православные, и испокон веков мы помогали друг другу. И так вот получилось, что мы русские не щадили себя, воевали как требуется и выполняли самую тяжелую работу, были и снайперами, были и разведчиками. А здесь воевать очень тяжело. Из–за природных условий, высокие горы, жара. Были здесь мы до конца года. Усташи обстреливали ракетами и тяжелыми гаубицами Требинье. Много людей погибло как в окрестностях Требинья, так и в самом городе. Это было варварство. Были жестокие бои. К концу года фронт стал на определенных территориальных линиях. Велись артиллерийские, минометные бои. С обеих сторон работали снайперы. Мы приняли решение, чтобы нас направили на горячие участки, туда, где велась пехотная война, туда, где была уличная война. Такая война была в Сараево.

Читать далее...

И по внешнему виду, и по внутренним качествам запорожские козаки в общем представляли собой характерные типы своей народности и своего времени. По описанию современников, они были "большею частью роста среднего, плечисты, статны, крепки, сильны, на вид полнолицы, округлы и от летнего зноя и степной спеки смугловаты". С длинными усами на верхней губе, с раскошным оселедцем, или чупрыной, на темени, в барашковой остроконечной шапке на голове, вечно с люлькой в зубах, истый запорожец всегда смотрел как-то хмуро, вниз, исподлобья, посторонних встречал на первых порах неприветливо, отвечал на вопросы весьма неохотно, но затем мало-помалу смягчался, лицо его постепенно во время разговора принимало веселый вид, живые проницательные глаза загорались блеском огня, и вся фигура его дышала мужеством, удальством, заразительною веселостью и неподражаемым юмором.
Во внутренних качествах запорожского козака замечалась смесь добродетелей и пороков, всегда, впрочем, свойственная людям, считающим войну главным занятием и главным ремеслом своей жизни: жестокие, дикие и беспощадные в отношении своих врагов, запорожские козаки были добрыми друзьями, верными товарищами, истинными братьями в отношениях друг к другу, мирными соседями к своим соратникам по ремеслу, украинским и донским козакам; хищные, кровожадные, невоздержанные на руку, попирающие всякие права чужой собственности на земле ненавистного им ляха или презренного бусурмана, запорожские козаки у себя считали простое воровство какой-нибудь плети или пута страшным уголовным преступлением, за которое виновного казнили смертною казнью.

Читать далее...