14 октября 2018 года - 7й день Недели молитвы, проводимой в учреждениях уголовно-исполнительной системы практически во всех регионах страны. По благословению Святейшего Патриарха Кирилла еп. Красногорский Иринарх совершит божественную Литургию в СИЗО-2 УФСИН России по г. Москве. 14 октября Православная Церковь отмечает день Покрова Пресвятой Богородицы, являющийся Престольным праздником храма в Бутырском тюремном замке.
Епископ Красногорский Иринарх, викарий Святейшего Патриарха, возглавляет Синодальный отдел по тюремному служению с момента его образования в марте 2010 года. Именно владыка Иринарх явился инициатором подготовки богослужебных текстов Недели молитвы.
24 марта 2014 года, в понедельник, по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла под руководством Председателя Синодального отдела Московского Патриархата по тюремному служению епископа Красногорского Иринарха, впервые была открыта «Неделя молитвы». Каждый день на протяжении всей 4-й седмицы Великого поста в СИЗО столицы совершались божественные Литургии, а в те дни, когда они не положены, проводились молебные пения по особому чину. По такому же чину и в то же самое время «Неделя молитвы» проводилась в Киеве, под руководством председателя Синодального отдела по вопросам пастырской опеки пенитенциарной системы Украинской Православной Церкви Московского Патриархата, а также в Минске, под руководством председателя Религиозной миссии «Синодальный отдел по тюремному служению Белорусской Православной Церкви».
Неделя молитвы проводится дважды в год: в середине Великого поста и с 8 по 14 октября. С 2016 года в своих молельных комнатах проблемы, обозначенные в структуре Недели молитвы затрагиваются на молениях мусульман и иудеев, что получило наименование паралельной молитвы. Первый день посвящён узникам, 2й- правосудию, 3й - жертвам преступлений, 4й - семьям людей, находящихся под стражей, 5й - выходу бывших заключённых на свободу, 6й - сотрудникам правоохранительных органов.
Седьмой день Недели молитвы, 14 октября, будет посвящён тюремным священнослужителям и всем содействующим осуществлению миссии тюремного служения Церкви (молитва о тюремных священнослужителях, несущих пастырское служение в учреждениях УИС, штатных сотрудниках религиозных организаций, занимающихся тюремным служением, сотрудников реабилитационных центров в сфере тюремного служения, о волонтерах, жертвователях и всех содействующих осуществлению тюремного служения Русской Православной Церкви).
Ведь преступник (изобличённый ещё в 2001 году, но оставшийся на должности) - Федеральный судья по уголовным делам Зюзинского районного суда города Москвы Леонид Николаевич Чечко - судит невинного - Максима Хохлова, за якобы попытку кражи телефона у мервецки пьяного рабочего из Узбекистана, отдавшего Максиму телефон на сохранение,. (Максим находился при "пострадавшем" и сам призвал полицию на помощь)
Не будьте наивны, мол, я поступаю всегда правильно, меня не за что сажать в тюрьму. Сейчас система работает так, что МОГУТ ПОСАДИТЬ КАЖДОГО.
Выдержка:
Васильева в нарушение своих должностных полномочий (ст.10 Закона РФ "О статусе судей в РФ") изъяла дело из производства судьи Титовой и перепоручила его рассмотрение судье Л. Чечко. Чечко долго думал. С одной стороны, принимать заведомо противозаконное решение было чревато непредсказуемыми последствиями, но и не подчиниться воле Васильевой было тоже не менее чревато. Титову уволили, иа ее печальный пример Чечко не вдохновлял. И он нашел поистине соломоново решение - просто выдрал из уголовного дела протокол заседания, согласно которому подсудимый Бородин присутствовал в зале, и заставил секретаря судебного заседания П. Филькина написать другой протокол, в котором стало значиться, что Бородин в суд якобы не явился. Сам Филькин пытался сопротивляться произволу, говорил судье Чечко: "Что вы творите, Леонид Николаевич? Нельзя так". В результате и Филькина заставили уволиться.
Но эта по иронии судьбы поистине Филькина грамота и стала основанием для изменения меры пресечения Бородину. Его арестовали, осудили на 6 лет, и ни на какие депутатские выборы он не попал. А судья Чечко вскоре получил четырехкомнатную квартиру. Так свершилось правосудие в Зюзинском суде.
Мы вынуждены покинуть лагерь-соцгородок в Сергиево-Посадском районе!
Галыгино
Это предложение обсудили на нынешнем собрании руководителей, на котором озвучили статистику по работе за май. Теперь дело за советом учредителей, которые ещё в прошлом месяце отмечали, что оплату лагеря вместе с его необходимым обустройством мы не сможем вытянуть.
Так и вышло: майская статистика хоть и получилась позитивной, но оказалась неутешительной для соцгородка для инвалидов, пожилых людей и женщин с детьми. По финансам Дом трудолюбия «Ной» наконец-то вышел в плюс, но плюс этот получился настолько мизерным, что не покрывает, к примеру, и половины месячной аренды (только аренды!!!) за лагерь. Такими темпами мы не сможем накопить к зиме стабилизационный фонд, необходимый для функционирования вообще всех филиалов нашей организации (здесь речь идёт как о социальных, так и о рабочих домах). Тем более, что в общинах уже наблюдается большой отток людей (преимущественно работоспособных) в связи с наступлением тёплых дней, и отток этот в ближайшее время не прекратится. Работать будет некому, и средств Дома трудолюбия «Ной» будут получать всё меньше.
По этим причинам и было решено покидать лагерь в Сергиево-Посадском районе: оплата аренды и коммунальных услуг отнимает гораздо больше средств, чем мы можем себе позволить, а о необходимой для нормального функционирования перестройке и речи идти не может. Пришло время искать новый дом для наших нетрудоспособных подопечных (что мы уже и попытались сделать). Делать это нужно очень быстро: договор аренды истекает скоро, и у нас не так много времени, чтобы найти приют нынешним обитателям соцгородка.
С вынужденным уходом из лагеря закрылась замечательная страничка нашего развития: целый год мы не отказывали в приёме ни одному старику, инвалиду или женщине с детьми. А теперь мы уже не сможем принимать эти категории людей. Нам бы имеющихся куда-то расселить…
На духовной части встречи наставники разобрали с руководством вопрос, как христианин должен относиться к своей должности, к своей профессии а также к своему положению в обществе.
Первое заседание по делу Хохлова состоялось 13 июня в Зюзинском суде города Москвы. На него явился Мумин Муминов. Мужчина крепкого телосложения, в кожаной куртке с аккуратными усами. Он говорил негромко, рассказал свою версию событий 5 января. С утра они распивали алкоголь с Максимом, спустились в метро — и дальше провал. Очнулся Муминов уже днем в отделении полиции. Телефона он не обнаружил. Полицейские сообщили ему, что телефон украл Максим и велели писать заявление.
Адвокат Хохлова уточнил у Муминова, как телефон мог попасть к Максиму:
— Наверное, украл его, когда я спал, — сообщил Муминов. И добавил. — Уважаемый суд, не надо сажать человека за телефон, не стоит ломать ему жизнь.
Следующее заседание состоится 28 июня, на него вызовут полицейских, которые задержали обоих мужчин на станции метро.
Атрофия
Максим сидит в СИЗО «Бутырка» уже четыре месяца. Хотя на следующий день после задержания Муминов написал заявление, что претензий к Хохлову он не имеет, просит его не сажать; телефон ему был возвращен.
Очную ставку Хохлова с Муминовым провели только в апреле — следователь объяснил, что раньше найти его не могли. И все, больше никаких следственных действий с тех пор не было.
Аня пыталась выяснить, кто же такой этот непонятный Муминов. Пошла к нему на работу — в фирму по установке наружной рекламы. Там ей сказали: такой больше не работает, уволен еще в декабре за пьянство. По адресу прописки, который сам Муминов указал в документах, живет другой человек, его бывший коллега, который о Муминове тоже ничего хорошего не сказал. И добавил, что того не раз забирали в полицию. В последнее время Муминов жил на улице.
В материалах уголовного дела нет никаких вещественных доказательств — где тот самый телефон, непонятно. Оценка его не проводилась. А это принципиально для дела Максима Хохлова. В июне 2016 года в Уголовный кодекс была внесена поправка, декриминализующая кражи имущества дешевле 5 тысяч рублей. То есть если бы телефон стоил дешевле 5 тысяч, речь могла бы идти об административном наказании.
Телефон марки THL модели W100S в 2014 году снят с производства, больше нигде не продается. Он и раньше стоил не дороже 4900 рублей. К тому же никто не проверил, включается мобильник или нет. Мог ли он стоить дороже, чем в момент покупки?
Но Хохлов — очень хороший материал для посадки. Потому-то и важно подвести его под уголовку.
Записей из вагона метро, на которых можно были бы увидеть, как телефон попал к Хохлову (добровольно ли Муминов передал его?), в материалах дела также нет. Начальник электродепо «Варшавское» на запрос следствия ответил, что видео недоступно в связи с неисправностью системы видеонаблюдения на подвижном составе. Следователи решили не разбираться дальше.
Между тем Максим стремительно слепнет на второй глаз. Никакие лекарства администрация СИЗО передать ему не разрешила.
— Глаз постоянно красный, — говорит Аня, но тюремный врач не дает разрешение, чтобы я ему капли передала. Даже после визита членов ОНК ничего не изменилось. Почему его не отпустят под домашний арест? У человека будут хоть какие-то права на жизнь — врачи его смогут посетить. Слепой — кому он нужен будет?
Кажется, никому, кроме Ани. Как и раньше.
Срок содержания под стражей Максиму Хохлову продлили до ноября 2017 года — ровно год с момента, как он вышел на свободу. Аня с Максимом мечтали обвенчаться — и сделали это в церкви при «Бутырке».
Когда Максим уже сидел в изоляторе, ему добавили еще одно обвинение: в краже паспорта Муминова. В материалах дела есть видео задержания мужчин. Как утверждает жена Хохлова Аня, на нем ее муж достает паспорт Муминова из его кармана, потому что сам он был не в состоянии это сделать.
За Хохлова поручились правозащитники Лев Пономарев, Андрей Бабушкин, Валентин Богдан, Анна Каретникова, священник, помощник начальника УФСИН РФ по Москве по организации работы с верующими протоиерей Константин Кобелев.
На свободу
В день освобождения Максиму выдали на руки 1300 рублей. Отец Максима пропил их общую квартиру в Ковылкине, жил в общажной комнатушке. Денег сыну он не оставил. Мать решила начать новую жизнь, в которой сыну места не оказалось. Не так давно мать приезжала в городок за свидетельством о разводе. «Не хочу ворошить прошлое, у меня новая жизнь», — сказала она знакомым. Выходить Максиму было некуда и, наверное, незачем бы. Если бы не одно но. За воротами его ждала Аня.
— Я давно ни с кем не встречалась, подружки начали подкалывать. Я говорю: спорим с первым встречным иду на свидание, — рассказывает, смущаясь, Аня Глушкова, жена Максима Хохлова.
Подружки на спор зарегистрировали Аню на сайте знакомств. Хрупкая блондинка с большими глазами, кукольные черты лица. «Первым встречным» оказался Максим Хохлов, отбывающий наказание в ИК-12 Мордовии. Аня работала в Москве диспетчером такси. Начали переписываться. Слово она сдержала: на свидание пошла. Через полтора месяца, сразу на длительное. С тех пор они вместе.
В колонии, через год, они расписались. Аня героически добивалась разрешения на это. В ноябре 2016 года она встретила Максима у ворот колонии и забрала его в Москву.
— Ему все интересно было — как губка впитывал, — рассказывает сейчас Аня. — Откроет рот, слушает. Я на него смотрела, как на ребенка. Он не видел машин, которые теперь ездят по улицам. В магазине он поначалу запрещал мне покупать хлеб, сахар: «Что ты делаешь, посмотри, как дорого!».
Сняли двушку на «Бульваре Дмитрия Донского», Аня помогала мужу встать на ноги: хотела, чтобы он сдал на права, поступил в институт. Но Максим и сам быстро сориентировался: через две недели после освобождения устроился помощником риэлтора. Работал, как все, только квартиры по вечерам не мог показывать: должен был после 9 вечера находиться дома. Полицейские приходили с проверкой иногда и в два часа ночи.
При Максиме в библиотеке стало в три раза больше книг, он с нуля создал фонотеку и фильмотеку.
— Максим просто написал в Мосфильм — почему бы не вызвать оттуда фильмы? — вспоминает Шундрин. — И они прислали нам сто фильмов.
Несмотря на то, что Хохлов был примерным заключенным, его не обошла стороной зэковская реальность. Во время одного из приездов ОМОНа с профилактическим обыском, он получил удар, в результате которого полностью ослеп на правый глаз — «атрофия глазного яблока».
Александр Шундрин рассказывает о еще одном моменте в тюремной биографии Хохова, возможно, ключевом и для его нынешнего дела.
В 2014 году, за два года до освобождения, Максима обвинили в краже денег, запланированных на баню в колонии. Начальник колонии Александр Милакин растратил бюджетные деньги, выделенные на строительство. Тогда он начал вымогать крупную сумму у одного из заключенных, тот перевел деньги. Но Милакин и их потратил не по назначению. Пропажу денег начальство попыталось свалить на Максима Хохлова, его заставили дать признательные показания.
— Его избили основательно, — говорит Александр. — У Максима была страшная депрессия. Стоило нечеловеческих усилий пробудить его к жизни. Я на тот момент уже вышел на волю. Я же журналистом работал и знал, с кем надо связаться. Позвонил Андрею Бабушкину, его заинтересовала история. В колонию тогда отправлялся с визитом Валентин Богдан. Они лично встретились с Максимом, поняли, что он не виновен. Наняли адвоката.
В 2015 году Милакина судили за «злоупотребление должностными полномочиями», но выпустили из зала суда.
Александр Шундрин вспоминает, что после этого Хохлова возненавидела администрация колонии, но ничего сделать с ним они не могли, потому что он уже был под контролем общественников.
Судьба
Биографию Максима Хохлова можно восстановить по кусочкам, расспрашивая его случайных (и не случайных) попутчиков по жизни.
Родился в полной семье в городке Ковылкино республики Мордовия (население — 20 тысяч, до ближайшего крупного Саранска — 116 километров). Родители разошлись, когда Максим еще и в школе не учился. И он мячиком от пинг-понга перемещался между ними — то папа возил его жить на Украину к дедушке с бабушкой, то мама пыталась его вывезти в Москву. Потом уже подростком он сам к ней ездил в столицу — гостить, не больше. Отец настаивал, что ребенок должен жить с ним.
Папа Максима был разнорабочим, постоянной работы не было. Запил. Максим оказался предоставлен самому себе. Детства толком не получилось. Хотя двоюродная сестра Светлана вспоминает: «В школе подавал надежды».
Еще в школе связался «не с теми», как это обычно бывает. Компания, в которую он влился, выбивала долги. Закончилось все поджогом дома и убийством. Шестнадцатилетнему Хохлову дали девять с половиной лет.
Совершеннолетие Максим встретил в колонии. Сам, как мог, пытался себя воспитывать. Начал ходить в церковь, работал в тюремной библиотеке.
Про жизнь Максима за решеткой рассказывает Александр Шундрин, который с 2011 года по 2014 тоже провел в ИК-12.
Шундрин — журналист, человек с активной гражданской позицией. Когда закрыли его газету, он решил попробовать себя в турбизнесе, открыл агентство и — прогорел. Сел по статье «мошенничество». В колонии Александр стал старостой церкви, куда ходил Максим Хохлов, они подружились.
— Мы все время общались, несмотря на разницу в возрасте — Максиму было всего 20, а мне 50, — вспоминает Александр. — Я в нем видел человека пластичного — у него живой интерес к разным вещам, он тонко улавливает, чувствует детали. Он мог рассказывать про песни 50-х годов, старые классические фильмы, опубликовал в газете «Культура» свою статью про пианиста Владимира Горовица.
Максиму 26 лет, невысокий, не качок, с простой деревенской прямой челочкой и открытой улыбкой. По лицу не скажешь, что треть своей жизни он провел в тюрьме. Но по рукам — видно. Пальцы и костяшки в наколках-перстнях. Освободившись, Максим хотел свести их, но не успел. Полицейских, видимо, это и привлекло. Сразу определили: их «клиент».
По просьбе полицейских Хохлов достал из кармана свой паспорт, вместе с ним и разряженный телефон Муминова. Полицейские забрали обоих мужчин в нетрезвом состоянии в ближайшее отделение. Теперь Максиму вменяют кражу телефона, который в тот злополучный день оказался у него в кармане.
5 января 2017 года рано утром Максим Хохлов вышел из дома, чтобы отметиться у участкового. В ноябре он освободился из мордовской исправительной колонии №12, где провел девять с половиной лет. На три года над ним закрепили полицейский надзор: дважды в месяц Максим должен был посещать отделение полиции и отмечаться.
Затем Максим хотел заехать навестить знакомую с маленьким ребенком — подругу жены — поздравить с прошедшими праздниками. Было раннее утро, у станции метро «Бульвар Дмитрия Донского» к Максиму прицепился незнакомый мужчина — как впоследствии выяснилось, гражданин Узбекистана Мумин Муминов, 1978 года рождения. Муминову было холодно и грустно, и выпить было не с кем. Он подошел к Максиму знакомиться. Максим не отказался. Он девять лет жил за решеткой и теперь хватался за любую возможность общения. Тем более, когда к нему проявили внимание. В общем, выпили. Максим предложил вместе с ним поехать к подруге.
Но, как рассказывает адвокат Хохлова, Константин Маркин, мужчины доехали до «Нагорной» и пересели на поезд в обратную сторону, видимо, им стало нехорошо. Около одиннадцати утра собутыльники оказались снова на «Бульваре Дмитрия Донского».
По дороге выяснилось: у Мумина разрядился телефон. Максим предложил зарядить его у него дома — а заодно и продолжить отмечать. Но в метро Муминову стало плохо, на конечной Максим просто не смог вытащить своего нового знакомого из вагона. Он увидел на платформе сотрудников полиции и позвал их на помощь.
Опубликовали материал о Максиме!
К сожалению, в исходной статье в Новой газете закрались ошибки. Мне пришлось редактировать этот текст
Если будет возможность, почитайте:
свящ_Конст_Кобелев, о. Константин, у вас, к сожалению, ссылка указана не та, потому что Вы уже подписали. И у меня уже тоже правильная ссылка не копируется! (
Вобщем, чтобы получилось поставить подпись, нужно пройти по вашей ссылке и затем в адресной строке удалить справа налево все символы до "максима-хохлова"
Максиму отказывают в свидании с женой, в лечении, а самое главное – в конституционном праве на защиту, в праве на справедливое судебное разбирательство. Отказывают защите в приобщении к делу имеющегося АБСОЛЮТНОГО алиби Максима, вещественного доказательства, то есть того самого телефона, который якобы пытались похитить. Отказывают также в приобщении уймы иных доказательств, которые мгновенно заставят освободить Максима.
Почему? Боятся сами заслужить взыскание??
Они не пускают к Максиму адвоката и НЕСЛЫХАННО-вопиющим образом препятствуют (лично Чечко) ему в осуществлении законного права на защиту. Они уверены в своей безнаказанности и потому их действия иным словом, кроме как «беспределом», трудно обозначить... Они действуют особенно нагло и напористо. Тем более, что плоды этого беспредела уже налицо - в последние дни у Максима стало ухудшаться зрение единственно видящего глаза и – страшно сказать – это чревато слепотой. И именно в это время судья Чечко отказал Максиму в свидании с женой.
И то единственное на свете, чего боится эта сборище – общественности, боится прессы, боится привлечения внимания.
Друзья, давайте же не дадим в обиду нашего брата, у которого жизнь только начинается, который 9 лет провел в неволе, и, выйдя, стал создавать свою семью, работать, учиться - и вот теперь у него хотят отнять эту НОВУЮ жизнь.
Эта петиция будет доставлена:
Вячеслав Михайлович Лебедев - Председатель Верховного суда Российской Федерации
Дмитрий Анатольевич Медведев
Владимир Владимирович Путин
Святейший Патриарх Кирилл
В версию полицейских и следствия, в принципе, довольно легко поверить. Бывший зек выпил, не справился с соблазном и шарит по карманам пьяного гастарбайтера в пустом вагоне метро. «Что это, если не кража», — думает обыватель. На такой ход обывательской мысли и делается расчет полицейских. Но стоит внимательно взглянуть на материалы уголовного дела, и становится понятно, что существует отлаженная технология по превращению обычных граждан в «преступников» и «жертв».
Над Максимом издеваются следователь Валеев и его начальник Савченко, судья Боднарь и судья Чечко - и это лишь некоторые имена правонарушителей в погонах и без.
Что это? Сознательное нарушение Законов РФ? (ведь они их знают, казалось бы)... Целенаправленное глумление над правосудием? Грубое попрание Конституции РФ? Отвратительный паразитизм на теле Отечества? Садизм по отношению к послуслепому человеку, страдающему болезнью сердца и рядом других заболеваний? – смотрите, друзья сами...
Хохлов Максим Геннадьевич, молодой парень, 11 ноября 2016 года вышел на свободу. В тюрьме провел больше девяти лет, там стал инвалидом – ослеп на правый глаз. Сидел нормально: занимался тюремной библиотекой, создал там фоно— и фильмотеку, активно участвовал в деятельности тюремной православной общины. Оказавшись на воле, Максим принялся строить нормальную жизнь — устроился на работу, женился, начал снимать с супругой квартиру, пошел учиться на риелтора.
Сам Хохлов настаивает, что пятого января он никого не грабил. Просто у станции метро познакомился с парнем из Узбекистана, пригласил его в гости. В дороге выяснилось, что у Муминова разряжен телефон, а ему нужно позвонить на работу. Он попросил телефон у Хохлова. А потом, как утверждает Максим, вернул, а заодно отдал свой гаджет – чтобы спьяну не потерять и зарядить у Максима дома.
Ближе к конечной станции Мумин совсем размяк и отключился. Хохлов стал пытаться поднять его на ноги и вытащил у него из кармана паспорт, чтоб не потерялся в процессе. С этим паспортом и телефоном Муминова в кармане Хохлова и взяли сотрудники полиции. При этом, сам обвиняемый утверждает, что сразу же отдал им чужой паспорт.
Пятого января, в разгар новогодних каникул, Максим Хохлов гулял по Москве. Настроение почему-то было непраздничным. На одной из улиц Максим повстречал гастарбайтера из Узбекистана Мумина Муминова. Тот тоже грустил, молодые люди разговорились. Выпили. Решили продолжить беседу дома у Максима. В пути Муминов, выпивший существенно больше Хохлова, отключился. Да так, что на конечной станции – «Бульвар Дмитрия Донского» — не смог встать, чтобы самостоятельно выйти из вагона. Максим попытался его поднять и вытащить. В этом момент, прямо в вагоне, их обоих и «приняли». А на следующий день Максима обвинили в краже телефона и паспорта у его нового друга.
Многие знают, что Серафим Саровский был иеромонахом Саровского монастыря. Из его жизнеописания известно, что ему тринадцать раз являлась Дева Мария, - явственно, со свитой, подолгу с ним беседовала. Каждый раз обращалась к нему не как иначе, а со словами "Мой любимче", что означает "Мой любимый". Почему-то никому не приходит в голову призадуматься над создавшейся ситуацией, что бы это могло значить? Как пророк, скажу прямо: Серафим был инкарнацией святого Иосифа, мужа Девы Марии в Иерусалиме, плотника по профессии. Да, только так, и никак не иначе. Потому он любил плотничать, сам строил себе домики, часто ходил с топором - сохранилась наследственная генетическая склонность плотника Иосифа. Это был перевоплощенный Иосиф, никого другого Дева Мария так называть не могла.
Так что, Кобелев, согласнай, или не согласнай с моими словами? А что сказал Саровский о вере православной - согласнай, или не согласнай? А что сказал Златоуст, Брянчанинов, Пелагия Рязанская? Забыли, а Бог не забыл.