«Я полагаю, что все мои фильмы говорят, в сущности, об одном и том же: люди не одиноки в этом мире и не брошены  в пустом мироздании на произвол судьбы. Напротив. Они связаны бесчисленными нитями с прошлым и будущим, а всякая отдельная судьда так или иначе вписана в контекст развития всего человечества».
Андрей Тарковский

Какими бы разными не были фильмы Андрея Тарковского, но всю свою жизнь, он, по сути, снимал один и тот же фильм, состоящий из монументальных частей. Этот фильм можно назвать исповедью художника. С каждым новым фильмом символический код художника все усложняется и все больше начинает походить на исповедь, он становится поразительно открытым в своем кино, обнажая душу, показывая ее потаенные углы, делясь самым сокровенным. И поэтому каждый фильм воспринимается не просто как творческий этап, но и этап жизненный великого режиссера, не щадившего себя и не щадившего своих близких.

После «Сталкера» Тарковский под разными предлогами отказывается от работы на «Мосфильме». И с весны 1979 года, когда режиссер оказывается в Италии, они с Тонино Гуэррой вплотную приступают к разработке сценарного замысла  будущей «Ностальгии».

Вокруг фильма сформировалось два очень стойких мифа. Считается, что «Ностальгию» Тарковский снимал, уже приняв решение уехать из Советского Союза. Это не так. Фильм снимался совместно Италией и СССР и Тарковский в нем участвовал как официальный представитель СССР, Закончил он «Ностальгию» в 1983 году, а объявил о желании остаться на Западе лишь в 1984 и это решение далось ему очень тяжело.

Второй миф состоит в том, что Тарковский просил Тонино Гуэрро, у которого за плечами было написание сценариев для таких корифеев как М.Антониони и Ф. Фелллини, быть соавтором сценария.  На самом деле Тонино Гуэра, восхищенный «Андреем Рублевым» сам долго и настойчиво искал возможность пообщаться с Андреем Тарковским и, познакомившись с ним, пригласил к себе в Рим. Там же и родилась совместная идея сделать фильм об Апокалипсисе – сделать фильм о возможности предотвращения Апокалипсиса, который соавторы считали заключается в тотальной человеческой бездуховности, сделать фильм о том, что только любовь и готовность вместе противостоять злу и спасет человечество.  Проект фильма пробивался очень сложно, но, в конце концов, фильм запустили в производство.

Сам Тарковский вспоминал, что картина снималась в очень плотном графике. Фильм был снят за 48 съемочных дней! В таком темпе Тарковский еще не работал. Он работал с чужой съемочной группой, с оператором, который был ему чужд и не знаком. Может быть, эти обстоятельства усугубили общий фон самой картины, придав им еще более мрачный тон. Как признался он О. Сурковой, с которой дружил многие годы, материал почти испугал его, запечатлев фотографически точно паническое состояние души режиссера. Не было времени на просмотр снятого материала, приходилось снимать на свой страх и риск, в чужой стране, в окружении итальянской группы.
Тяжело обстояло дело и с исполнителем главной роли. Сценарий писался под любимого актера Анатолия Солоницына, но тот тяжело заболел и умер незадолго до съемок. Это был тяжелый удар по Тарковскому. Он предложил эту роль Кайдановскому, с которым уже работал в «Сталкере», но оказалось, что актер «невыездной». В конечном счете, Тарковский предложил сниматься О. Янковскому и не прогадал.  Сам режиссер так отзывался о работе с великим русским актером: «Надо сказать, что его слава заслужена. Работая с ним, мне пришлось, мне пришлось убедиться, что я имею дело с профессионалом очень высокого класса, гибким и тонким русским актером. Я получил огромное удовольствие от работы и общения с ним».

В роли Доменико снимался Эрланд Йозефсон, один из любимых актеров Ингмара Бергмана, а роль переводчицы главного героя Евгении сыграла начинающая итальянская актриса Домициана Джордано.

Путешествие не оканчивается возвращением

Фабулу фильма можно рассказать в двух предложениях и при этом вы совершенно не поймете о чем фильм, пока его не посмотрите. Русский писатель Андрей Горчаков (Олег Янковский) работает над биографией крепостного музыканта Павла Сосновского. Прообраз Сосновского – Максим Созонтович Березовский (1745-1777), украинский композитор, дирижер, певец, которого постигла трагическая судьба. М.С. Березовский — член Болонской филармонической академии, создатель оперы "Демофонт" и нового типа русского хорового концерта; крепостной графа Шереметева. Вернувшись в Россию, он не смог выкупиться, остался не у дел, некоторое время прозябал в нищете и, в конце концов, спился и закончил жизнь самоубийством; ему было 32 года. Кстати сказать, в «Ностальгии» Тарковский использовал музыку Березовского.

Фильм начинается сценой в монастыре в Тоскане, куда приезжает Горчаков и его переводчица Евгения. И тут Тарковский не изменяет себе. Первая сцена является своеобразным эфпиграфолм к фильму и ключом к его пониманию. Евгения идет в монастырь одна и встречает там пономаря. Тот предлагает ей помолиться, но она не может стать на колени. «Да, - заключает пономарь, - для этого нужна вера».  Именно это и является ключом ко всему, что происходит дальше в фильме.

Тарковский показывает, что сама Евгения и люди в водолечебнице, куда приезжает Горчаков со спутницей, являются символом западного общества – люди, которые постоянно сидят в воде, «потому что хотят жить вечно». Их существование уныло и бессмысленно, именно потому что они лишены веры. Вообще сцена в водолечебнице словно взята из фильмов Феллини. Но Тарковский это делает намеренно.  Евгения поражена, что Горчаков не хочет с ней завести роман, а живет какой-то съедающей его тоской по дому и семье.

Горчаков теряется между явью и снами о доме. Это постоянная тоска по родине съедает его, он будто застывает в ностальгии, как в тяжелой болезни. В водолебенице он встречает Доменико, местного сумасшедшего, который несколько лет держал взаперти свою семья, спасая ее от грядущего конца света. Вообще образ Доменико предвосхищает следующий, последний фильм Тарковского «Жертвоприношение». Ообраз Доменико – это образ юродивого, один из любимых образов режиссера. Доменико кажется единственным, кто чувствует тоску Горчакова, он ощущает в нем то, чего нет в окружающих его обывателях – у него есть вера.

Доменико просит Горчакова пройти по бассейну и пронести от  одного конца до другого свечу. Все это кажется каким-то безумием, каким оказывается самосожжение самого Доменико – нелепое, с  самого начала неудавшееся – то музыка заедает, то зажигалка не хочет загораться. Но это важный символ в фильме – чтобы спасти нужно пойти на жертву, нужно быть готовым пойти на нее. Для Тарковского это очень важно – готовность пойти на жертву показывает веру как поступок. Для Тарковского вообще вера является поступком, она должна быть чем-то доказана. Она должна проявиться в чем-то, казалось бы, абсурдном, но на самом деле для души человека важном.

Вот как сам режиссер говорит о своих героях в интервью Гидеону Бахману: «Доменико постоянно ищет смысла жизни, смысла в понятиях свободы и безумия. А с другой стороны, он обладает восприимчивостью ребенка и необычной чувствительностью. Но у него есть и такие черты характера, которых нет у Горчакова. Последний легко раним, и находится в глубоком жизненном кризисе, тогда как итальянец прост, прямо смотрит на вещи и убежден, что его просвещенное подсознание нашло бы выход из всеобщего состояния болезни общества.

Тонино Гуэрра прочитал о таком человеке в одной газетной статье. Позже мы разработали этот тип, придали ему некоторые черты детского очарования. Его откровенность в общении с окружающим миром напоминает детскую уверенность. Он одержим мыслью совершить обряд — пройти с горящей свечой поперек бассейна, наполненного горячей водой, в гигантской старой римской бане в самом центре тосканской деревни».

Герой Тарковского сознательно жертвует земным уютом. Для него обустраивание и уют ведут к духовной погибели и безверию. На Земле возможно лишь такое обиталище, как у Доменико. Сквозь несуществующую кровлю постоянно льется вода. Для вечного странника Доменико домом является само мироздание, в котором обычные люди не готовы жить в гармонии с окружающим миром.

На самом деле Тарковский ностальгию трактует гораздо шире, чем тоска по земной родине. Для Тарковского люди, которые страдают от ностальгии – это святые, готовые на подвиг, которые тоскуют по своей настоящей небесной Родине. И земная их родина является в виде несуществующего дома, словно бы зовущего вернуться героя назад, к своим истокам. Но для этого, как считает режиссер, необходима вера и необходим поступок.

Для Горчакова, чтобы обрести покой и мир, нужно совершить этот поступок – пойти по дну бассейна с зажженной свечой. И есть воспринимать бассейн как метафору жизни ослепленного человечества, то подвиг Горчакова – несение той самой свечи, которая вначале дважды гаснет, словно символизируя сомнения героя, но, в конце концов, герой доносит ее до конца, тем самым утверждая, что свет веры помогает обрести единство со своим Творцом. И тогда он обретает мир возле дома, к которому так стремился, и сама картина этого умиротворения неумолимо напоминает последние главы «Откровения Иоанна Богослова». И не смотря на тяжелую атмосферу всего фильма случается чудо – с экрана будто льется свет, ты почти всей своей кожей ощущаешь обретенный героем мир.

«В моих фильмах действие никогда не играло важной роли, - утверждал Тарковский. - Я пытаюсь рассказать о значительном с помощью вещей, предметов, которые не обязательно должны быть логически связаны. Это движение мыслей, которое объединяет их в одно внутреннее целое. В моих фильмах всегда пытаются найти какие-то «скрытые» мысли. Было бы странным снимать фильм и пытаться скрыть свои мысли. Мои картины ничего иного не означают, кроме того, что в них есть. Но иногда то, что мы выражаем, нельзя измерить простым измерением».

Не XXXVI Международном кинофестивале в Каннах в 1983 году фильм «Ностальгия» получил сразу несколько премий –  Большой приз за творчество, премии ФИПРЕССИ и экуменического жюри. И до сих пор таинство этого фильма открывается только тому, кто настраивает свой внутренний камертон на волну творчества Тарковского. Таинство всегда совершается там, где есть вера.