Мне никто не страшен, стены нерушимы. Кто-то за коном выходит во двор из машины. С собаками гуляют люди. Собаки гуляют с людьми. А я думаю о своих "завтра", "послезавтра" и "через год", положив эту местность на карту. Я думаю о "здесь", о "сейчас", пытаясь не упустить из вида запах ее волос, смех, когда кот по имени Р.. становится особенно милым.
Я пытаюсь представить себя другим. Тем, кто любит и понимает. Тем, который не ждет, когда сделают первый шаг.
В кухне пахнет кофе, в кухне зимняя атмосфера. А я пытаюсь вспомнить, что я сделал и что не сделал. 
Я смотрю на фотографии своих красивых друзей, с их красивыми мечтами наперевес. Двери моей комнаты открываются в лес. А дальше видна долина. 
Это не вся жизнь. Только половина. 
Приказываю себе вставать в девять, плюю на свои приказы. И хочется иногда верить во все и сразу. 
Белая птица на днях залетела в мой дом. Кажется, я ей знаком. Руки той, которая не дает уснуть, ей все рассказали. Вы, наверное, даже не знали, как звучит чайник, поставленный в самый серый из дней, в хорошем настроении.

Пусть эти дни принесут мне везение.

А не дорогу в Рай.

А ты была такой долгожданной. Черты, которые я успела забыть, которые я упустила из вида. 
Вечер этого дня, в этом городе был таким, каким должен был быть вечер этого дня. Но не для меня. Я не сказала ничего важного, не бросила лишнего. Ты была близко. Так близко от меня, как дождь на щеках, как одеяло утром. Называла меня по имени. Выглядела необыкновенно родной и необыкновенно усталой. Оказаться бы мне твоим одеялом.. в самую темную ночь. 

Мне. С тобой. Тепло. 

туда, где золушка нашла свой орешек,
туда, где любовь, как песок,
зыбка

туда, где на место ухмылок, усмешек,
пришла улыбка

где от счастливых глаз твоих все наэлектризовалось
и там невозможно уснуть

мне хотелось бы, чтоб хотя бы казалось
что я держу туда путь

Мы ничего им не скажем. Я просто хочу, чтобы твои волосы вечно пахли палыми листьями, а вторая сторона моей кровати оставалась теплой, когда я проснусь. Давай заглянем за горизонт, давай мечтать вместе и без преград? Давай освободимся от всякого гнета, ведь не нужно никаких слов, чтобы понять, что дом, это там, где раздается твой смех. Обними меня, и оставим это все. И дальше будем следовать только вместе. Мне не нужна помощь, не нужна поддержка, не нужна выгода, нужна ты. Нужно слышать скворчание еды на сковородке, когда ты готовишь в кухне, пока я где-то у себя занимаюсь черт знает чем. Защитить и уберечь друг друга от зла. Волшебным светом поселиться в сердце. Давай просто перейдем эту реку? Пойдем со мной. Следуя за тем, что нам дорого. Догоняя и обгоняя времена. Я так люблю тебя, и я так хочу сказать об этом. Здесь и сейчас. Просто поцелуй меня. И дальше будь, что будет.

Мне часто снятся сны, где вместо своих собственных, я чувствую твои прикосновения на своем теле.





Значит, как всегда. Значит, пить, так пить. 

- Что у тебя с глазами? Они совсем красные. Ты плакал? 
- Нет, - отвечал он, смеясь. -
Я слишком пристально вглядывался в свои сказки, а там очень яркое солнце. 
К.Г.

Я просто сделаю это, потому, что принял решение. Пусть я смешон, и пусть это ничего не стоит. Для меня это будет осязаемой победой, даже если вам и покажется, что я проиграл. 
 

Им нужно плыть вокруг света - туда, где в полдень темней,
Чем ночью. Их корабль разобрала на части охрана,
Но они уплывут, королева, - есть вещи сильней.

Наверное, впервые за долгое время, пишу сюда сразу, без чернового варианта в ворд. 
Писать нужно часто, чтобы не заблудиться. Не заблуждаться.
Вчера папа включил мне джаз. И я танцевал, танцевал, танцевал. Мне хотелось бы увидеть и услышать это своими глазами. 
Пора жить. Давно пора, и пока еще не поздно. Родные советуются друг с другом на мой счет. О чем это свидетельствует, как думаете? О том, что я беспомощен в своей жизни, и все давно смекнули, что я не справляюсь с ней сам.
Блуждая по социальным сетям, я наткнулся на видеоролик, где награждали какой-то премией, какую-то певицу. Вроде бы за лучший саундтрек. И я подумал, что каждый человек может получить свою премию. Надо только делать. Жизнь сейчас дает мне такие авансы, что становится очень страшен тот миг, когда она попросит расплатиться за это. 
Мне всегда было интересно, как это получается: работать не покладая рук, работать над чем-то месяцами, годами. Но лишь тогда что-то и выходит. Наверное, я ничего в этой жизни не любил. Давая кому-то совет, я говорил обычно: "Слушай, друг. Если ты чего-то не добиваешься, значит ты просто недостаточно этого хочешь". А, меж тем, сказать это было бы хорошо отражению в зеркале. 

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, РОЛАНД И СЮЗАННА
(Ыш тоже!)
ПРОДОЛЖАЙТЕ ДУМАТЬ, ЧТО ВЫ
В СВОБОДНОМ МИРЕ

Когда целовал ее в последний раз, наверное, не думал, что он будет последним?

Когда я получаю твои сообщения, они будто приходят ко мне откуда-то из другой жизни. Как будто бы настолько далеко, что тебя, возможно, и вовсе нет.  А осень уже по нам плачет. И совсем скоро мы проснемся в ее объятиях.  Это, наверное, первый раз, когда мне так не хочется этого пробуждения. Мне только лишь хотелось бы быть далеко отсюда.  От надвигающегося времени, от затертого до дыр пространства. Быть там, где ты меня встретишь. И как бы приторно это ни прозвучало, я отдал бы сейчас все на свете, чтобы только тебя коснуться.  

Он всегда смотрит на что-то, что гораздо дальше, чем я.

знаешь, если искать врага - обретаешь его в любом.
вот, пожалуй, спроси меня - мне никто не страшен:
я спокоен и прям и знаю, что впереди.
я хожу без страховки с факелом надо лбом
по стальной струне, натянутой между башен,
когда снизу кричат только: "упади".

разве они знают, чего мне стоило ремесло.
разве они видели, сколько раз я орал и плакал.
разве ступят на ветер, нащупав его изгиб.
они думают, я дурак, которому повезло.
если я отвечу им, я не удержу над бровями факел.
если я отвечу им, я погиб.

Почему бы не попробовать сделать у себя в голове перестановку? Я не говорю «ремонт», просто маленькую перестроечку. Попробуйте раз сделать что-то по-настоящему новое. То, чего судьба вам не предлагает. Трудно? Вот и мне трудно. Но самое обидное то, что я не прощу себя за осознание и бездействие.  Тут одно решение единственно верное. И поддержки ни в ком ожидать не следует, кроме себя самого. По крайней мере, в этом временном отрезке. Поправлюсь и скажу, что я говорю не о «злобном мире с его гадкими людьми», а о мире людей разнообразных, с разной степенью привязанности к тебе и с разными демонами в головах.  И они бывают добры, умеют чувствовать, и некоторым ты и вправду небезразличен. Однако, помочь себе имеешь право только ты сам, ибо лишь за одним тобой стоит окончательное решение.  Только тебе одному известно, как обстоят дела в данной точке спектра. Я не говорю о мироздании в целом, скорее о внутреннем хаосе. В попытках его объяснить, ты лишь только запутаешь своих доброжелателей. В серьезных моментах пора начать полагаться на себя, и посмотреть, к чему это приведет. Некоторые ошибки я наверняка уже не забуду. Но вдруг мне откроется какое-то счастье, а? 

Я попробовала посадить в горшок показавшуюся мне интересной травку.
Это что-то действительно новое, хоть и маленькое. Что же, посмотрим.


 

Держать зло люди, вообще говоря, очень любят. Это уже вошло в их привычку. Причем, чем нелепее повод, тем больше в этом твоей вины и, как следствие,  рождается еще больше поводов тебя осуждать и растить к тебе неприязнь. Твоя склонность развивать интеллект травмирует тех, у кого он ниже,  предрасположенность к добрым бескорыстным поступкам ущемляет тех, кто не способен (или даже не хочет) их совершать. В конце концов, мы придем к тому, что мои соломенные волосы будут ущемлять чувства брюнетов и шатенов, а мой рост 172 обязательно заденет тех, кто выше и кто ниже. Интересная это ситуация. И комичная. Делая правильный выбор, ты обрекаешь людей тебя ненавидеть, хотя у них этот выбор тоже есть, и никто его не отнимал. В первую очередь человеческому существу не хочется к чему-либо стремиться, и получать за это заслуженные тумаки. Люди получают их в любом случае и в любом воплощении. Если человек сделал неправильный выбор, он будет страдать, и, сделав правильный, он будет страдать не меньше. Пора бы уже это понять.  Другое дело, что при правильном выборе у человека появляется возможность счастливых моментов. Истинно счастливых. Вот поэтому, надо думать, ты и становишься так неприятен оным.  Потому что,  у тебя появляется то преимущество, коим они не обладают.

Я не хочу возвращаться туда, где так много горя. Чем дальше я от него, тем явственнее оно проступает сквозь жизненную вуаль. Кто бы мог подумать, что все так обернется?  Опять создаются какие-то несуразные вопросы, на которые не хочется отвечать даже самому себе потому только, что ты уже пресытился всем этим сполна. «Пыль ложится на столик и ее не стереть». Первым делом хочется покоя, вторым – познания. Перламутровым утром тебе покажется, что настоящее не так уж безотрадно, и будешь прав. Сейчас оно улыбается тебе. Даже в такую горькую пору жизни… и пора бы уже выбрать сторону. Оскар Уайльд когда-то написал: «Ты любишь всех, а значит тебе все одинокого безразличны». Так вот тут ситуация аналогичная, только дело не в любви, а в здравом смысле. Если ты не можешь принять сторону, значит обе эти стороны волнуют тебя в равной степени мало. А если это не так, то тогда будь добр.
Наличие людей, которые понимали бы меня, никогда особенно не волновало и не занимало ум. Мне не было до них дела. Но не теперь. Теперь становится тоскливо, от того, что твое выражение не понимается одними, и слишком очевидно для других. Или ты попросту плохо объясняешь. По сути, искусством объяснять доходчиво свое естество стоит овладеть. Просто для души. Будет радовать в последствии. А еще хорошо бы научиться различать ложь и предпочитать себя оным. А так же, научиться различать поступки приятные мгновением и наносящие урон жизни от неприятных, но приносящих через время жизни пользу. Научившись отслеживать жизненные процессы, становишься хоть и циничнее, но спокойнее. И уже не обвиняешь тех, кто не виноват, и уже становится легче. Не доказывать точку зрения, не опускаться до этих не стоящих мелочей…  Понять, что делает твою жизнь лучше почти физически и заботится об этом. Я давно не развлекал свой слух живой музыкой и давно не баловал ум достойной книгой. А так нельзя. И я буду это пропагандировать, если хотите. Так что, придется смириться с моим выбором, если уж вам есть до этого дело.

***

Литая медь, гладь
сшитый камзол, но,
можно всё же устать
класть 
ракушки на дно.
Белою мглою снов,
сердце кормить-рвать.
После всех этих «но»
лыком не шитым стать.
Вновь расставляя свет 
в каменных полках стен
с битым сервизом лиц
ждать зарю перемен.
Не приходить, не
сострадать,
сжать
скорость любви, зане
сходности не стяжать.

Ядом белесых губ
мир так странно ломать, -
словно бы выбить дверь,
хотя можно за рукоять.

Я обнял эти плечи и взглянул
на то, что оказалось за спиною,
и увидал, что выдвинутый стул
сливался с освещенною стеною.
Был в лампочке повышенный накал,
невыгодный для мебели истертой,
и потому диван в углу сверкал
коричневою кожей, словно желтой.
Стол пустовал. Поблескивал паркет.
Темнела печка. В раме запыленной
застыл пейзаж. И лишь один буфет
казался мне тогда одушевленным.

Но мотылек по комнате кружил,
и он мой взгляд с недвижимости сдвинул.
И если призрак здесь когда-то жил,
то он покинул этот дом. Покинул.

Хотелось бы обратиться к посту от  7. 07. 11. 
По-моему, я, все-таки, проиграл. 

Или даже не бог, а какой-нибудь его зам
поднесет тебя к близоруким своим глазам
обнаженным камушком, мертвым шершнем
и прольет на тебя дыхание, как бальзам,
настоящий рижский густой бальзам,
и поздравит тебя с прошедшим
- с чем прошедшим?
- со всем прошедшим.

Когда наступит время оправданий,
Что я скажу тебе?
Что я не видел смысла делать плохо,
И я не видел шансов сделать лучше.
Видимо, что-то прошло мимо,
И я не знаю, как мне сказать об этом.
Недаром в доме все зеркала из глины,
Чтобы с утра не разглядеть в глазах
Снов о чем-то большем.

Ты пришла ко мне утром,
Ты села на кровать,
Ты спросила, есть ли у меня
Разрешенье дышать,
И действителен ли мой пропуск,
Чтобы выйти в кино?
Теперь ты говоришь:"Ну куда же ты отсюда?"
Ты знаешь, главное прочь, а там все равно.

Нам стало нечего делить. 

- Я больше тебя не люблю.
- С каких пор? 
- С этих. 

 

Кажется, все это время Вы принимали меня за кого-то другого.

Я бы тоже связал тебе шарф, если бы умел. 

 

Все отчетливей раздается время. Оно ритмично пульсирует, и по коже проходит холодок. Ночная пора приятна своей непритязательностью. Томность позднего октября, в которую так легко влюбиться, поражает. Тонкие пальцы ветвей, продрогшие до нутра. Их хочется целовать. Время мира, в которое можно объясняться одними жестами. Мне приятно, когда холодеют руки и кажется, что еще несколько шагов, и тебя продует. Ощущение собственной заброшенности наполняет нутро тягостной истомой. Я могу обходиться без. И многое становится на места. Начав жалеть себя, превращаешься в ничтожество. Аскетизм, как ни странно, наполняет, он будоражит и открывает перед тобой, иной раз, прекрасные двери. Но это не значит, что за такую услугу придется расплатиться чувствами. Напротив, они становятся только сильнее. И меня это радует. Особенно чувство любви. Я буду его поощрять. Для начала придется обрубить на корню все надежды-паразиты, дав себе понять, что без них, по правде, гораздо лучше. А потом вылить себе на голову ведро ледяной решимости. Чтобы она научила добиваться того, чего хочешь. Есть вещи, которая эта решимость не перейдет. Но, поверьте, то, что я просто дойду до них - уже будет победой. Отныне я буду делать то, что считаю нужным. И никакой я мне в этом не помешает. Для определения моего отношения к нему идеально подойдет слово «брезгливость». Но он упорен и не слаб. Однако, сдаваться не в моих интересах. Я люблю холод. Двигаясь по направлению к ней, я рискую обморозить руки и пальцы на ногах. И, разумеется, не только их. Скорее всего, у меня не получится добраться. Все мое тепло будет отдано январю мира, в котором она есть. Скорее всего, я рухну где-нибудь на полпути. А, может, даже на четверти. Но знаете что? Меня это не смущает. Я буду рад принять такую участь. Дорога любви одновременно ведет меня по миллиарду иных дорог. Этого нельзя не ценить. Потому, что на этих дорогах я встречу то, что мне нужно. И, возможно, по каким-то из них я пройду до конца. 

     Воротишься на родину. Ну что ж.
     Гляди вокруг, кому еще ты нужен,
     кому теперь в друзья ты попадешь?
     Воротишься, купи себе на ужин

     какого-нибудь сладкого вина,
     смотри в окно и думай понемногу:
     во всем твоя одна, твоя вина,
     и хорошо. Спасибо. Слава Богу.

     Как хорошо, что некого винить,
     как хорошо, что ты никем не связан,
     как хорошо, что до смерти любить
     тебя никто на свете не обязан.

     Как хорошо, что никогда во тьму
     ничья рука тебя не провожала,
     как хорошо на свете одному
     идти пешком с шумящего вокзала.

     Как хорошо, на родину спеша,
     поймать себя в словах неоткровенных
     и вдруг понять, как медленно душа
     заботится о новых переменах.

Это ужасающее чувство, когда понимаешь, что проиграл всю свою ценность.  Вторая половина катастрофы. Вот она. 

И что же в итоге я получил?
А чего еще можно было ожидать за свои усилия?

..Всё мило. Всё вяло. 
И роза, что нынче я выбросил вон, 
конечно, упала 
на лапу Азора. Азор удивлён. 

Всё то же. Нет сладу. 
Не ближе фанфары, не туже аркан. 
Уеду в Канаду. 
Я слышал, там есть водопад-великан. 

Стократный, стоцветный. 
Как Бог знает что, как последний парад. 
Безмерный, бессмертный. 
Я лично не видел, но так говорят.

Твои волосы мягкие на ощупь. Мне так кажется.
Я никогда не трогал, но думаю, они такие.
А еще ты носишь большие ботинки.  Носила.
Возможно, и сейчас тоже. Я не знаю.

Сегодня во сне ты позвонила мне. Только вот знаешь, что самое смешное?  Твои слова звучали так, как если бы их произносил я. Хотя, пожалуй, без присущего мне волнения.
Это вроде звучало так.. посредственно. Знаешь же ты мой обычный лепет? Нет? Ну ничего. Просто от этого разговора я почувствовал что-то вроде больного приступа смешанного со счастьем. Но долго говорить у нас не вышло. Ты попросила перезвонить.  Я долго-долго набирал твой номер. И все почему-то не получалось набрать. Это было на самом деле грустно.

Думаю, мне уже никогда не узнать мягкие ли у тебя волосы, и носишь ли ты до сих пор большие ботинки. Может, я и придумал, что они у тебя были большие. Впрочем, это все ведь ерунда.

Если бы ты позвала меня, я пошел бы с тобой. Куда. Угодно. Скажи мне что-то ты, это стало бы возможным. Все стало бы возможным. Но ты ведь не скажешь. Потому что это ты. Потому, что это я. Твои слова не для моих ушей. И все, наверное, к лучшему.