Смерть, кто это - мужчина или женщина? Аллах ведает...
Доисламский поэт Турфи бен аль-Абд считал, что смерть - мужчина, который выбирает лучших. Современный же поэт Назар аль-Кабани полагает, что это, по-видимому, женщина, потому что она забрала его сына Тауфика.
К чему, однако, такой вопрос? Что от того, мужчина смерть или женщина? Смерть - все равно смерть. Но это не так. Если это -мужчина, то следует сопротивляться ему до конца, а если женщина, то следует в последний момент уступить ей.
Во всяком случае, смерть совсем не такая, какой ее изображают в книгах - иногда в образе мужчины, иногда - женщины.
Смерть - это мужчина, нападающий и никогда не переходящий к обороне, даже если он потерпел поражение. Он злобен, иногда смел, иногда труслив. Бывает, смерть терпит поражение и оказывается вынужденной отступить. Она не побеждает в результате каждого нападения, как это обычно считают. В скольких схватках лицом к лицу смерть изнемогала и, обессилев, убиралась прочь! Несмотря на раны, полученные в борьбе со смертью, упорный противник никогда не сдается. И в этом превосходство жизни над смертью.
Но смерть, действительно, упорный противник. Ей свойственны безграничное терпение, абсолютная уверенность в победе, даже когда кажется, что сопротивляющийся ей берет верх. Она никогда не теряет надежду на ответный удар. Сколько бы схваток она ни выиграла, на нее не влияет эйфория, которой придается впавший в заблуждение победитель. Это - богатырь, преисполненный неуклонной решимости!
Сила смерти не в целенаправленных ударах и не в победных атаках; она то побеждает, то терпит неудачу, то нападает, то отступает; ее удары не всегда точны, и не из всех схваток она выходит победителем. Ее сила в дьявольской способности выдерживать удары, залечивать раны и вновь обретать боевой заряд, что неизбежно ведет к гибели противника.
Способность Смерти к победе проистекает из того, что она действует в одиночку, ни с кем не вступая в союз. Она, бывает, обманывает, вводит в заблуждение. Но невозможно превратить ее в слугу. Если бы смерть вступила с кем-то в союз, то стала бы его заложником; заложник же не только не свободен, он просто - марионетка. А марионетку, как известно, когда игра закончена, выбрасывают. Да и даже если бы смерть стала слугой, заложником или марионеткой, победа все равно осталась бы за ней; смерть - не легендарный герой, который должен быть идеальным, высоконравственным, образованным, поскольку все эти качества обязательны для литературного героя. Смерть - хитра, непостоянна, изменчива, способна к перевоплощениям! Она может явиться в виде всадника, восседающего на белом коне и готового встретиться с врагом лицом к лицу. Но она может нанести удар в спину, подобно женщине, не владеющей оружием. Она может появиться в виде пешего, бесстрашного бойца или превратиться в змею.
Сколько жертв она поглотила, жертв, которые, не ожидая ее, пребывали в довольстве, благополучии, веселье и совсем не думали о ней! Сколько жертв она унесла, когда те спали, предаваясь приятным сновидениям! Не ждите от смерти жалости или пощады, она никогда не пойдет вам навстречу, не посчитается с мольбами, Ваша жизнь ничто для нее. Она отрывает младенца от груди матери, запускает руку в материнское чрево и убивает находящийся там плод, похищает в брачную ночь жениха или невесту. Уносит родителей, оставляя в живых детей, а, бывает, поступает наоборот.
Мой отец был упорным бойцом, так же, как и Смерть; в боях с итальянцами он решил стоять до конца; во время одного из сражений у Кардабийи его бойцов обуяла жажда, и он попросил своего дядю Хамиса достать воду. Дядя атаковал итальянский обоз, груженный водою. Но смерть оказалась быстрее Хамиса, пуля попала ему в правое надбровье, и он пал в бою. Отца обуял гнев, он поднялся из окопа и решил сражаться стоя; он бросил вызов смерти, крикнув: "Мы - Ауляд Муса, и, если ты, Смерть, знаешь это, то выйди, трусливая, ко мне и, давай, сразимся!!!" Смерть не приняла вызов, а ответила шквальным огнем. На призыв отца отозвалась группа смельчаков, закричавших: "Мы -Ауляд аль-Хаджж... Мы - Ауляд аль-Атраша..." Они бесстрашно, не пригибаясь под пулями, атаковали смерть, отец бросился к ним, чтобы принять участие в атаке, но смерть вновь опередила его, и прежде, чем он успел добежать до них, они были убиты. Когда товарищи отца увидели, что смерть следует за ним по пятам, они попросили его не приближаться, чтобы и до них не добралась смерть, уже унесшая Хамиса и Ауляд аль-Хаджж, Аль-Атраша и Ас-Сухби, Мухаммеда бен Фараджа и других; отец же сражался со смертью с утра и до ночи; в конце концов силы смерти истощились, ее решимость ослабла, и она удалилась, но лишь для того, чтобы вернуться позже. На теле и одежде отца насчитали восемь следов от пуль, которые, однако, так и не смогли нанести ему смертельную рану.
Я говорил уже, что бывает, смерть терпит поражение и обращается в бегство, но она не стыдится неудачи и ни о чем не сожалеет, поскольку знает, что, несмотря на поражение, победа в конечном счете будет за ней, неудачи останутся в прошлом; ее тайна в том, что она полагается на собственные силы, а не на поддержку извне.
Не прошло и трех лет, как смерть возобновила битву. И между ними началось сражение более жестокое, чем у Кардабийи. На этот раз смерть избрала местом противоборства район Кияфа, а ее оружием были поддерживавшие итальянцев сенуситы из Сирта и Адждабийи. И если Смерть в этот день бросала вызов, гордясь числом своих жертв и будучи уверенной в победе, то отец отвечал вызовом на вызов. Уступая ей в гордыне, он превосходил ее в смелости. Смерть хохотала, когда он увидел солдат Сенуси, многочисленных как саранча и собиравшихся штурмовать теснины, окружавшие впадину Кяляя, находившуюся поблизости от соляных копий. Пустыня из желтой превратилась местами в черную, а местами - в белую, будучи заполненной солдатами в униформах этих цветов; сотни людей были мобилизованы ради смерти. С отцом было немного бойцов из Ас-Сабаиа и еще меньше из других племен. То был роковой день. Смерть находилась в полной готовности. Отец призвал на помощь все свое мужество. Смерть была окружена полчищами солдат-сенуситов, а вокруг отца сплотилась лишь горстка храбрецов. Позиция была неудачной, положение - отчаянным, борьба -неравной. Отец сказал себе, что не будет думать о смерти и ее армии, а там - будь, что будет. Он не вырыл себе окопа, решил, что будет вести стрельбу не лежа, а с колена или стоя. В его душе перемешались мужество и отчаяние, а что может быть лучше такой смеси! Однако смерть косила товарищей отца, не трогая его, совсем как в сражении у Кардабийи.
Вот пал Абу Исбаа, которому пуля попала в сердце. Вот Каддаф ад-Дамм испустил последнее дыхание, вот... Но тут солнце стало клониться к горизонту как будто и его сразила шальная пуля. Скоро наступит темнота, и появится шанс выжить. И тут смерть окончательно разбушевалась, разгневавшись на отца, который с самого утра бросал ей вызов, она направила на него одну из полученных сенуситами от русского царя винтовок Мосина, стремясь поразить его прямо в сердце, но взяла неверный прицел, и пуля пронзила навылет левое плечо...
Как я и говорил, не все удары смерти попадают в цель. Она то промахивается, то поражает жертву, то берет верх, то терпит неудачу. Она лишила отца возможности продолжать бой, но не лишила его жизни.
Я говорил вам, что Смерть не всегда демонстрирует мужество и не всегда готова к противостоянию, иногда она проявляет малодушие. Она наносит удар в спину, жалит снова и снова, прячется в земле. В сражениях у соляных копий и Кардабийи сопротивление бойцов отца, в конце концов, утомило смерть. Она так и не сумела одолеть его, но, повторяю, проклятая никогда не отчаивается, не оставляет своего противника в покое, даже если тот победил в схватке.
Когда Смерть бросает вызов открыто, она является на черном или белом коне. Смерть бесстрашно обнажает свой меч, столкнувшись даже с величайшими вождями. А, бывает, она подкрадывается незаметно сзади, не вступая в открытую схватку, поражает снизу, а не сверху, кусает, а не наносит удар, сжимается в комок, ранит в пятку, а не в шею. Итак, в тот раз смерть (ужасом перед которой охвачен весь мир) перевоплотилась в ядовитую змею, но отец раздавил ее ногой, однако она успела ужалить его и решила, что ее хитрость удалась. После того, как смерть не сумела одержать верх в открытом бою, она прибегла к коварству. После схватки среди бела дня она ударила из засады, сделала ставку на сахарскую змею, которая ужалила одинокого человека в отдаленном уэде, где никто не мог прийти ему на помощь, и он должен был неизбежно погибнуть!!! Таковы были расчеты Смерти, на-деящейся на неизбежную победу и гордящейся ею, однако от нее ускользнуло, что воля к жизни может разрушить ее планы, что в качестве противоядия будут использованы обычный горячий чай без сахара и кое-какие рвотные средства и что отец поднимется на ноги, победив всего несколько мгновений назад торжествовавшую Смерть, насмехаясь над ней и попирая ногами змею, в которую перевоплотилась Смерть в этом отдаленном уголке пустыни.
Однако Смерть не отчаивается, какие бы поражения она ни потерпела. Она по-прежнему сильна и продолжает парить над местом схватки. Смерть выскользнула из-под раздавившей змею ноги отца и воплотилась в другую змею, поджидавшую его на пути к дому; когда отец протянул руку к засохшему кусту, который был нужен ему, чтобы разжечь огонь в очаге, он ухватился за прятавшуюся там вторую змею, и та ужалила его!!! Он уже не находился в пустынной отдаленной местности; но смерть была уверена, что именно на этот раз она победит, поскольку отец лишится той воли к сопротивлению, которая была у него, когда он был вдали от дома в одиночестве и собственная гибель в силу этого представлялась ему особенно трагичной. На этот раз вокруг него были люди, и надежда, что можно положиться на них, что они помогут, должна была притупить его волю к борьбе. Смерть ожидала, что упорно сопротивляющийся противник теперь не ускользнет от нее, однако она не поняла, что избранный ею метод глуп: ведь она укусом первой змеи сделала отцу прививку против яда, сама того не осознав. Второй укус поэтому заставил его страдать, но не оказался смертельным.
Отец продолжал жить. А Смерть продолжала бороться с ним. Отец сопротивлялся ей.
Дойдя до этого места в нашем повествовании, мы можем сказать: Смерть во всех предыдущих случаях поступала как мужчина, а затем поступила как женщина. Но здесь возникает подозрение. Даже когда она воплотилась в змею, сопротивляться ей надо было так, как будто это - мужчина. Ядовитая змея - заклятый враг, и поскольку она враг, то, следовательно, подобна мужчине. Она сражалась, как сражались эритрейские или итальянские солдаты у Кардабийи. Относительно сути смерти мы вновь повторяем вопрос, с которого начали этот рассказ: смерть - мужчина или женщина? Мы уже отмечали: если это мужчина, то следует сопротивляться ему до конца, а если это - женщина, то в последний момент уступить ей.
И все-таки я, в конце концов, убедился, что смерть - женщина, поскольку отец сдался ей 8 мая 1985 года, как будто он имел дело не с всадником с обнаженным мечом, вид которого у мужественного человека (каким был отец) породил бы желание биться.
Казалось, что барабаны смерти, гул которых увеличивался, - для него всего лишь одурманивающая песня, которую поет Умм Кальсум. Всякий раз, когда приближалось шествие Смерти, и начинали громче звучать ее барабаны, отец ощущал нарастающую слабость и улыбался непонятно чему, как младенец в колыбели. Он становился все более спокойным и умиротворенным, и нам начало казаться, что шум, производимый кортежем Смерти, внушающий ужас здоровым людям, звучит в ушах больного как дурманящая песня одного из египетских певцов. Я даже подумал, что нет смысла давать больному анастетик, что будет достаточно протяжной египетской песни. Однако врач воспротивился этому, сказал, что я не должен вмешиваться в то, что он делает, что мой вывод неправилен и абсолютно не соответствует действительности. Я устыдился своего невежества, решил не ставить врача в затруднительное положение, признав справедливость его слов и сказав, что ничего не смыслю в анастетиках, не разбираюсь в приеме их больными и здоровыми людьми, что я преувеличил возможности египетских песен, утверждая, что они могут воздействовать на больного и, абсолютно справедливо, что они воздействуют только на здоровых, и поразительны результаты их воздействия на сто миллионов арабов. Начиная с 1948 года общеизвестно, что (вопреки моему представлению) необходимо при операциях и для снятия боли использовать химические анастетики.
Врач подтвердил, что нигде в мире песни не воздействуют на состояние больных и слушать их не рекомендуется, поскольку это может, например, вызвать у больных рвоту. Что касается здоровых или душевнобольных, которые подобны здоровым, то им рекомендуется слушать песни, чтобы впасть в искусственно вызванный транс. Врачи утверждают, что песни не вызывают у них осложнений, а если какие-то осложнения и появятся, то они связаны с употреблением химических препаратов и, следовательно, будут представлять проблему только для самих этих людей. Во всяком случае их физическое состояние не будет вызывать опасений. Когда же я заметил, что песни воздействуют на душу и ум, то врач не придал моим словам значения, ответив: "Душа.., ум.., темперамент... и прочее, все это -вещи отвлеченные, и меня как хирурга не интересующие".
В общем, отец слабел и слабел, мы переживали и тревожились, иногда плакали, а он улыбался, впав в предсмертное забытье. Посмотрите!!! Разве это та же самая Смерть, с которой он сталкивался в сражениях у Кардабийи, Тали, соляных копий?! Разве это - змея, которая подкараулила его в пустыне?! Разве это та Смерть, которая выступала в облике непримиримого врага, гордого, уверенного в своих силах и открыто бросающего вызов?! Я не уверен, что это - та же самая Смерть, и даже если та же самая, то, значит, она бесподобно умеет маскироваться. Итак, на этот раз отец не сопротивлялся ей, как это он делал в течение всей своей жизни, побеждая ее, несмотря на то, что ей неоднократно предоставлялась возможность покончить с ним. Следовательно, Смерть - женщина. И если это так, то следует уступить ей в последний момент, что отец и сделал.
Вывод из всего этого: в большинстве случаев Смерть терпит поражение, когда она появляется с развевающимся черным знаменем среди поднятой над полем боя пыли или в центре урагана. В подобных случаях Смерть, убежденная в своей победе, самообольщается; она побуждает тем самым своего противника сопротивляться, что и ведет к ее поражению. В этом своем обличье она предстает смелым воином, с которым следует биться до конца, и сопротивление ему в большинстве случаев заканчивается победой. Но она легко достигает своей цели, когда выступает в облике женщины. А женщине в последний момент следует уступить, как уже было сказано в начале рассказа. Капитуляция же исключает возможность победы. Когда Смерть меняет свой метод, она ожидает, что противник, встретив ее в обличий женщины, сдастся.
Таким образом, Смерть всегда добивается своего, сколько бы ни продолжалось противоборство, и не щадит своего противника, даже если он сдался, струсил либо ослабел!
В течение всей жизни следует сопротивляться Смерти, как это делал мой отец, бесстрашно противостоявший ей, пока не достиг столетнего возраста, несмотря на всю ненависть к нему Смерти, пытавшейся покончить с ним, когда ему было только 30 лет. Правильной позицией является сопротивление, а бегство даже за границу от Смерти не спасет. "Где бы вы ни были, Смерть найдет вас, даже если вы спрячетесь в укрепленном замке". Однако если она перевоплотилась в женщину, явилась безоружной в облике покорной жены, пришла тихо, как соблазнительница, и мы ощущаем ее каждой клеточкой тела и опьянены ее дыханием, то тогда сопротивляться ей недостойно мужчины, и следует уступить ей в последний момент.
Вот так все это было!
_____________________
Из книги: М. Каддафи. Деревня, деревня. Земля, земля. Самоубийство космонавта и другие рассказы. Триполи, 1993, с. 65-79.
Перевел с арабского А. ПОДЦЕРОБ
Опубликовано в журнале "Азия и Африка сегодня", №2-2001
kaddafi.ru
