а я вот целый день по городу шлялась. не день даже - сутки.
и вот что хочу сказать - москва - это ни разу не город. вавилонище какое-то страшное. то там то сям пахнет разно, слышно разно, ходится разно да и градом к тому же побило.
а ещё я дурак. пошла с деньгами на куртку, а получились Беккет, почти полный Хармс и ещё маленькие и тоненькие. вот и что теперь делать? как жить дальше?
а ещё Хармс - хороший человек.
вобщем, я сегодня подозрительно счастлив. /пойду латать заплаты и пришивать рукав старой куртке. совсем-совсем бомж/

хочется разможжить себе лицо. в ноль, в кровавую кашу.

залезть пальцами в открытую плоть, доставать оттуда горькие зелёные маслины. раздавливать их о полированную столешницу.

я злая, очень злая.  я терпеть не могу почти всех людей, очень много вещей, явлений - отвратительны. но омерзительней всего - я.

боженька, если ты ещё есть, пожалуйста, убери меня чем-нибудь!

невозможно терпеть это блядство.

совсем разогнали стайку наркотов. раньше они ближе к ночи собирались у бойлерной, садились вдоль стены и тихо-тихо сидели. головы поднимали, щурились на свет где-то проезжающих машин, прислушивались к мерному гудению насоса у себя за спиной. ну, догонялись по мере надобности. когда ходила с собаками гулять и они меня замечали - тут же все как один вскакивали и забегали за угол, прятались. потом осторожно высовывали головы, и, убедившись что я не буду орать на них или близко подходить, так же в тишине возвращались на свои места. их вообще можно было воспринимать как одно единое существо - неслышное, многоголовое, аутичное и как-то светло-грустное. иногда они совершенно прекрасно улыбались. не скалились, а именно улыбались. и на утро от них оставались лишь маленькие бутылочки коричневого стекла из-под кодеинового сиропа, аккуратно поставленные в рядок вдоль подножия бойлерной - их своеобразный юмор.
но разнообразным народом было решено "прекратить притон". несколько раз было слышно как их гоняют менты...
а теперь ночью там нет никого. только днём свихнувшаяся старушка из соседнего подъезда ходит читать стихи деревьям и обрывает черёмуху.
"...созданье гения пред нами
выходит с прежнею красой...
доченька, помоги веточку достать!" и даёт мне короткий кухонный ножик. его ручка рассыхается, а на у её основания прилипло что-то похожее на яичницу. нож тупой и не режет черёмуху а размочаливает зелёные тяжи свежих веток. я отрываю несколько соцветий, протягиваю ей и спешу убраться подальше.
"вот спасибо!" - шуршит старушка и складывает эти ветки с остальными. у всего "букета" снизу свисают страшные растерзанные ленты коры и мягкой древесины.

грустно как-то.

а здесь я буду показывать мухонек.

они хорошие.

выяснилось с полнейшей точностью - академическую живопись не могу. /сами рисуйте свои коричневые грязные тени/

а в глазах и без того "неправильные" цвета начинают распадаться на фракталы...

 мальчик у которого слишком или не слишком чёрное ухо?

пятнадцать-двадцать человек в оранжевых спецовках сидят на корточках на солнечной полянке и собирают жёлтые сочные одуванчики в пакеты с надписью camel.

в метро против хода вагона идут трое - девушка с мандалиной, мужчина с саксафоном и паренёк с гитарой, весело и залихватски играя "хавва нагила" проходят с права на лево, помахивают тем же пакетом с надписью camel.

вообще всё как-то хреново становится. волна какая-то.

всякие родственники достоверно угрожают положить меня в психоневрологический диспансер.

а я уже не знаю - совсем я против или не совсем.

и ещё вопрос мучит, из рода того, который был про детей.

если умирающий от голода человек отрежет себе руку и съест её, станет ли ему легче?

вобщем, я опять помолчу, а то разговорилась слишком.

зря всё.

во дворе посреди земли кто-то вырыл ямку.

а я пошла и в ночи ногу подвихнула.

теперь мучает вопрос - зачем ямка?

не могу послать некоторых людей на хуй. по трём причинам:

1. жалко

2. омерзительно

3. я не лучше их

я люблю когда идёт носом кровь.
становиться гораздо легче, глубже, нутряно- хрустальнее.
снимаются какие-то грязные тряпки с заляпанных глиной окуляров. и сами окуляры.
тогда я сажусь на край ванной и позволяю ей течь.
и можно наблюдать, наконец-то можно, вот это всё, что наваливается своей огромной мешковатостью, обдаёт тебя кислотным соком настоящести, благосклонно позволяет дышать зябким озоном.
а сегодня меня подняли с краешка этой эмалированной посудины, напихали в нос какой-то омерзительно-амиачной ваты и уложили на паркет.
потому что ни двигаться, ни реагировать я уже была не в состоянии.

весна кончилась.

дело было к вечеру.  я захожу в комнату, зарываю за собой дверь, оставляя маленькую щель. "чтоб собака прошла" - думаю. и прохожу дальше. вдруг замечаю - на старой чешской стенке в дальнем углу что-то копошится. щурюсь, присматриваюсь, но не вижу решительно ничего - в том углу неестественно темно. неохотно стаскиваю тапочки и лезу на кресло, что стоит рядом. вот с кресла уже всё видно. в углу между стенкой и потолком дико вжавшись и подтянув колени к подбородку лежит мужчина лет тридцати и смотрит куда-то левее меня. такими отсутствующими глазами. я нетерпеливо переминаюсь на кресле, всплескиваю руками: " что-ты здесь сидишь?" - спрашиваю его. он мне чем-то знаком, по этому, было начав волноваться, что же такое там сидит, уже совсем успокоилась. он поёрзал, обхватил колени руками, перевёл на меня взгляд и смотрит. "как ж ему тяжко-то" - думается мне. и действительно - полное впечатление, что человеку как-то свинцово-угрюмо, что даже и не слова не сказать, только лежать вот так. " что ж ты здесь сидишь - рефлекторно начинаю разговаривать с ним как с ребёнком, протискиваюсь в щель рядом, подтягиваю ноги - что ж ты сюда забрался? а? нууу,  давай, слезай. слезай-слезай говорю" - толкаю его в плечо.

как-то я его уговорила спуститься, он вроде-как успокоился, улыбаться начал...

и ещё мы ездили на каком-то конном экипаже по ночному городу и кто-то залихватски кричал девушке в кринолине, что сидела впереди и держала поводья:

"эй там! на козлах! включай фонтаны! включай фонтанчики!"

собирали спелые фонарные шары в холщёвые мешки.

а вот кому-то ловцы снов помогают...

друзья! ай нид хелп!

философия стоиков

основные философские принципы патристики

средневековая схоластика

философские взгляды европейских просветителей 17-18 веков

философские идеи з.фрейда

или основные принципы философии постмодернизма?

что выбрать?!?

- меня козловский дразнит!
- сильно?
- угу.
- ну, тогда дай по морде.
- не могу по морде, с неё глаза смотрят...

                                          "... а они наблюдают..."(е.летов)

как бы отдельный пост, который восхваляет, привозносит, советует и убеждает.

абсолютно чудесная радиопостановка. с абсолютно чудесной музыкой. про абсолютно чудесного человека.

граф Лотреамон: крылатые спруты сознания.

слушать и читать:  http://www.arcto.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=1112

/давно такой красоты.../

тут как-то так оказалось...

вобщем, меня недавно чуть не застрелили.

я по своему обыкновению в ночи гуляла с собаками, ну и на определённом участке что-то прожужжало сзади, потом ещё. ну, снесла это на счёт своей больной фантазии + плеер в ушах. и пошла дальше.

но я же сильно туплю.

только сегодня до меня дошла-таки новость про мента в универсаме "остров".

этот универсам видно с нашего балкона.  именно вдоль него я хожу гулять. и в это время.

так и получается, что я себе мирно шла, а в сорока шагах у меня за спиной стоял тот самый майор  и один за одним мягко оседали на ещё тёплый асфальт люди.

совершенно не могу читать стихи с стабильным ритмом и регулярной рифмой.

как-то тут поняла. ну, за исключением некоторых детских.

не могу отыграть на гитаре то, чему учили в незапамятные времена в ЗИЛе - тянет с размерностью повозиться или в струнах запутаться - иначе скучно.

не могу улыбаться кому попало /здравствуйте, авдотий сергеевич!/

не могу запихнуть в себя еды.

/так, давайте представим какая эта постановка на вкус? марьпетровна, головой не крутите. ну так какая? подумайте!

всё громче и громче  студенты зашумели - тортик! да, точно! пироженное! вот-вот, пироженное! бисквитное! с вишнёвой начинкой!

на вкус? - думаю я из своего угла - на вкус как палый осенний лист. палый осенний лист с гнильцой/

теперь я рисую по стенам

камни надо держать в клетках

абсолютно прекрасное в своей страшности действо.
переборка всего естества по всем сочленениям.
вывертыш наизнанки.
и очень мягкие улыбки.
читать по губам так же легко как и слышать.
спасибо.

мне совсем не вмоготу стыдно за человечков, но, наверно, ещё с пол-недели буду находиться в мало-вменяемом состоянии и ничегошеньки не сделаю. совсем-совсем стыдно.

и не надо говорить, что "это ничего", иначе я совсем распоясаюсь и разленюсь. вот.

"это как в аду. рекламная пауза."