Утренний и свежий ветерок колыхал растрепанные волосы. Парень шел спешно, время от времени, поглядывая на часы. Утро пестрело золотыми и красными цветами, складывалось мозаикой в единую картину осени на редкость теплой и душной из-за частых дождей так присущих ей. В лужах отражались плывущие по синему небу облака, а солнечный зайчик то и дело норовил ослепить, весело прыгая по дорогам и тротуарам. Ребятишки резвились на детских площадках, протирая штаны у колен и пачкая куртки в пылу игр. Многочисленные прохожие наслаждались солнечными днями осени. Октябрь радовал и стариков с их вечной хандрой, и нигилистическую молодежь без интересов и стремлений. Погода не оставляла равнодушным ни монтажников-высотников которые работали над новыми зданиями, ни вечно хмурых сотрудников милиции работающих на благо общественного порядка.

            Поступь молодого человека была спешной. Он рьяно огибал попутных прохожих, обходил припаркованные машины и переступал через выбоины в асфальте. Парень воодушевлялся солнцем, которое плавало в небесном море, и восхищался белыми корабликами облаков, мерно покачивающихся на волнах. Причин спешить не было, но старая привычка брала верх. Артем не любил приходить ко времени, напротив, он любил приходить раньше (бывало, придет за пол часа, а то и за час) что бы осмотреться и привыкнуть к обстановке. Будь то его собственный двор или новый, доселе неизведанный им район городка, маленького, но полного на укромные местечки, неописуемо красивые парки и леса. Последние постоянно содержались в чистоте, лишь изредка можно было наблюдать, как со стороны опушки выезжает на дорогу самосвал, битком нагруженный разного рода мусором. Все же картина грязной машины на фоне золотых россыпей крон не могла омрачить солнечного настроения, которое царило день ото дня в душах и лицах людей.

            Артем шел в один из многих парков своего города. Сам парк был небольшим и представлял из себя не более чем пруд, опоясанный аккуратно протоптанными дорожками и огороженный невысоким заборчиком, но не смотря на это он был притягательным и тем укромным, что привлекало вечерами немногочисленные парочки, которые, стремясь уйти от суеты обыденной жизни ютились на лавочках вокруг спокойной водной глади. Деревья вокруг укрывали первозданный островок природы от света уличных фонарей, фар машин и звуков цивилизации, унося любого гуляющего в какой-то волшебный мир. Артем, пройдя через небольшую калитку, очутился как раз таки в таком мире. Свежий ветерок, колышущий его волосы ранее, теперь нежно поглаживал пухленькие щечки парня и ласкал немногочисленные волоски на лице. С каждым новым шагом и не без того радужное настроение приобретало еще более яркий окрас счастья. Глаза сияли в предвкушении чего-то необычного и поистине волшебного.

            В парке было немноголюдно. Лишь несколько стариков неспешно прогуливались, наслаждаясь спокойствием, царившим здесь среди крон деревьев, которые еще с горем по полам могли укрыть горожан от лучей солнца. Небесное светило не было по-летнему жарким, да и свежий и иногда порывистый ветер все же остужал разгоряченных в пылу городской жизни людей. Несмотря на это, хотелось спрятаться от назойливых и игристых лучей. Спокойно почитать в тени или обсудить дела минувшие, со знакомыми и не очень, людьми. Просто погрузится в свою думу.

            Артем в пятый раз обходил пруд кругом. Вода казалась мутной из-за песчаного дна, при этом, присмотревшись можно было углядеть оттенок зеленого который, и придавал ей ту неповторимую свежесть и притягательность, которая может быть лишь в природе. Пруд был чистым, лишь в близи моста, перекинутого через середину водоема, рос камыш и обильно цвели лилии. Красивые, кремово розовые они привлекали на мост горожан и необъяснимой магией увлекали их в себя. Пока прохожие в беспамятстве смотрели на природную и откровенную красоту цветов, серые утки и темно зеленые селезни подплывали поближе и крякали, клянча еду. Люди и не думали отказывать. Кидали то, что было под рукой. Чаще всего черный или белый хлеба. Птицы радовались каждой крошке. День ото дня их становилось все меньше и меньше. Несмотря на теплую погоду, инстинкт одерживал верх и в предвещании заморозков, которые могли ударить в любую минуту и оборвать царящую в парке идиллию, птицы улетали на зимовку.

            Артем сидел на лавочке так, что бы его взору был открыт вход в парк. Конечно же, было тяжело разглядеть на таком расстоянии ни того, кто зашел в парк ни какого-то конкретного человека. Но парень верил, что сердце подаст знак. Забьется в судорогу, оповещая разум о том, что идет она. Сзади послышался шорох травы, но Артем не придал этому значения и продолжал невозмутимо наблюдать за небольшой калиткой в оградке. Маленькие розовые ручки с бархатной и нежной кожицей неуверенно коснулись лица парня, закрывая ему глаза. Сердце в его груди ударило сильнее обычного и, начиная медленно улыбаться, он коснулся маленьких женских рук. Произнес:

-Юля…

Небольшая заминка.

-Артем.

Хихикая, произнесла девушка. Ее тоненький медовый голосок ласково звенел в ушах молодого человека, и тот, не выдержав еще одной секунды забвения, убрал ее руки со своих глаз. Он резким движением поднялся с лавки, боясь, что все, что происходит не более чем сон. Что он спит и ласкового голоска, что он только-только слышал, и в помине нет. Но страхи были пустыми. Перед парнем стояла невысокая девушка. Брюнетка. Она опиралась руками на скамейку, заставив одну ножку за другую. Ее глаза осматривали молодого человека, уже в который раз давая ему оценку. Вчера он мог быть шикарным мужчиной, а сегодня бездарностью. Завтра богом, а всего через несколько часов наскучив ей оказаться холопом. Сегодня он явно был кем-то положительным в ее глазах. Они смотрели на него со страстью и желанием сквозь небольшую челку, которая выделялась на фоне длинных достающих до лопаток волос. Юля медленной походкой напоминающей больше походняк заправской львицы направилась к Артему, тот робко делал шаг за шагом, огибая боком скамейку. Встретились двое влюбленных около мусорки, сбоку деревянной скамьи выкрашенной в зеленый цвет.

-Я скучал по тебе. Сильно. Очень сильно

Жалобно провыл парень, взяв девушку за руки. Он смотрел ей прямо в глаза, и казалось, вот-вот прослезится. Она лишь невозмутимо и с улыбкой на устах чуть покивала головой из стороны в сторону и со словами «глупенький» обняла его.

            Молодые люди встречались уже на протяжении нескольких месяцев. Гуляли в парках, иногда просто бездумно бродили среди бетонных лесов пыльного города. Девушка не могла уделить Артему достаточного внимания, и зачастую виделись молодые лишь по выходным, порой разлука длилась неделями. Любил парень самоотверженно, со всей присущей ему щепетильностью и нежностью. Он обожествлял ее коротенькие, но, безусловно, выразительные ножки, цвета угля волосы, лоснящиеся по спине и зеленые игривые глазки. Улыбку тоненьких губ, которые каждый раз кокетливо приоткрывали беленькие и аккуратненькие зубки.

"Кто-то верит в судьбу, а кто-то нет. Это неважно, когда судьба похожа на горную реку с каменистыми порогами. Человек волен сам, пройти этот путь к конечной его точке или же ему потребуется в этом помощь. Помощь, человека ветра.

В Москве есть резиденция тайной организации прозванной Заветом. Ее заседают не простые люди, даже уверенности в том, что это люди никакой нет. Завет управляет нашей жизнью, помогает нам, наставляет на путь в этой реке судьбы. Ни кто из простых людей не волен знать о его существовании.

Роман повествует о парне, Сергее, который попадает в Завет и становится служащим одного из отделов. Он становится человеком ветра. После продолжительной работы в Завете, он неожиданно получает странное задание по предотвращению самоубийства…"

Прокаженный.

-Учитель, мы давно так сидим. Зачем это все?

Я смотрел прямо в глаза старого сталкера. В древности таких людей называли шаманами.

Мы сидели в полуразрушенном железнодорожном туннеле. Судя по всему, это был его дом. Дом моего учителя. Он никогда не приводил меня сюда, за исключением сегодняшнего дня. Я был весь во внимании.

-Ты уже давно у меня. Я тебя обучил всему, что знал. Как выживать и бороться. Рассказал о психологии людей и о сущности этого места…

Старик был одет в черный балахон с капюшоном, лишь изуродованные рубцами руки и часть его лица, проступали и освещались огнем костра. Паленья звонко постреливали, и я невольно расслабился.

-Да учитель…

Я уважал этого старика. Он…

-Не перебивай меня. Ты знаешь, как убивать. Убить зверя или человека, не важно – ты просто знаешь. Ты знаешь, как обмануть. Обмануть эту природу, ее сущность. Обмануть самое глупое существо – самого человека. Все это ты знаешь. Но ты не понимаешь, зачем тебе это нужно. Ты не понимаешь причину твоей борьбы с внешним миром, с миром который воцарился здесь. Ты попросту не понимаешь смысла противостояния двух «я».

Я виновато потупил взор, рассматривая приклад своего автомата. Старик продолжал.

-Я не могу дать тебе понимание этого, ты сам должен к нему придти… Но вот скажи, ты хочешь действительно понять все?

-Да учитель.

По телу пробежала небольшая дрожь, я был в предвкушении чего-то неизвестного.

-Проказа… -он резко сменил тон, с того торжественного и возвышенного который был ранее. Теперь он говорил приглушенно с некой толикой скорби. Учитель замялся. –она дается за чрезмерную гордыню. Так говорили в древности и, наверное, так оно и есть. Но здесь проказа, это божий дар, открывающий нам до селе неизвестный мир. Я получил этот дар, получил его так же как и мой учитель, так же как и его… Но все началось с одного. Был человек, который захотел понять мир... Мир, в котором мы, сталкеры, боремся. Он захотел узнать мотивации тех законов, которые работают лишь здесь и ни где более. Он узнал, но он боялся унести постигнутое знание в могилу. Накапливая в себе знания и мудрость этого места, он нашел ученика. Он раскрыл ему все тайны, ведомые и не ведомые. Он показал ему это место со всех возможных точек мышления. Ученик был способным, он усвоил все… кроме одного. Он не понимал, зачем это все. Тогда учитель спросил его: «Хочешь ли ты, обзавестись даром… с помощью которого ты бы понял, ради чего ты тут?» и ученик ответил «Да».

Учитель сделал вторую несвойственную ему заминку. Снял капюшон с головы.

На меня смотрело изуродованное лицо старого человека. Оно было все в гнойных подтеках, глаза наплывали на щеки, а нос смешался со ртом. Один глаз был полостью заросшим кожей, второй смотрел на меня голубыми зрачками. Из головы торчала небольшая прядь седых волос.

-Так вот я тебя спрашиваю, хочешь ли ты понять, ради чего я дал тебе эти знания? Хочешь ли ты, продолжить хранение секретов… люди еще не готовы их знать, они не поймут. Они интервенты в этом мире. Но когда-нибудь, придет время… ты должен продолжить цепочку.

-Да учитель…

Неожиданно для себя ответил я. Это именно то, о чем я мечтал – знания и понимание. Более мне ничего не нужно было. Я сталкер.

Омерзительная и изуродованная рука старого человека направилась к лицу молодого, лет двадцати пяти, мужчины. Тот не колеблясь, поцеловал ее.

-Теперь я ухожу. Ты обязан продолжить наше дело… обязан.

Молодой человек смотрел в след уходящему старику, у которого в руках был сруб, больше похожий на посох.

-----------------------------------

-Эй, Кузьмич! Смотри, какое чудо! Я его уложил с первого…

Матерый сталкер указывал рукой на бездыханный труп изуродованного существа, по всей видимости, это был человек. У него был лишь один глаз, а в руке он сжимал деревянную палку.

Сейчас пытаюсь разобрать кавардак у себя в голове, как я раньше говорил, несколько книг варятся в соку серой жидкости... Пора бы написать небольшие "синопсисы" для каждой, что бы хотя бы систематизировать этот "кавардак". Собственно начал с первой книги, первое ее рабочее название было "Добро и Зло". Теперь она "Крестовые".

"Народы земли ждали его пришествия и верили, Господь рано или поздно снизойдет на землю и подарит вечный рай ее обитателям. И он пришел. Сотни и сотни миллионов, а затем и миллиарды людей уверовали во второе пришествие господа нашего Бога. Но все они ошибались. Вера людей даровала Лукавому силы для изменения нашего, привычного нам, мира. И мир изменился. Наши предки, прадеды, убиенные друзья восстали против нашей воли, под началом Лукавого. И началась война. Начался передел нашего мира. Но были и те, кто сопротивлялся. Под началом истинного, мы восстали против зла и тирании. Мы встали на защиту чести, света и нашего будущего. Пришло время нашему роду, роду людей вспомнить об отваге и доблести. Пришло время разрушить разделяющие наши веры суеверия, объединится под флагами истинного господа нашего Бога и пойти против тирании и анархии исчадия ада. Пришло время нам, Крестовым, вернуть благополучие в наш мир.

(между строк: будем вводить в моду религиозные мотивы)

Роман повествует о священной войне в 2012 году, когда некто выдающий себя за нового Иисуса Христа заставил веровать в себя многих и многих жителей земли. Но он не был тем за кого себя выдает. Получив достаточно силы, он показал свое истинное лицо. Лицо существа, у которого нет определенного имени. У него много имен: Дьявол, Люцифер, Лукавый. И он поднял неисчислимую армию наших предков. Убиенных и умерших людей. Призвал их души для порабощения мира людей. Но приходит несколько ангелов, которые поднимают разрозненное людское племя на бой с армией истинного зла. И собирают они армию людей для последнего боя. И зовутся те - Крестовыми."

Из-за угла вышло двое людей. Они шли по длинному и широкому коридору, стены которого были выкрашены в белый цвет, а пол покрыт мраморной плиткой. По обе стороны коридора было множество дверей, некоторые из них - закрытые. Другие приотворены. У каждой на стене висела позолоченная табличка. Звуки размеренной тяжелой поступи то и дело перебивались частыми и звонкими ударами каблучков. Впереди показался поворот. Коридор забирал левее.
-Постой Дим.
Женщина осекла парня рукой и остановилась. На вид ей было около тридцати. Густые волосы на голове были заколоты в пучок. Черный и достаточно строгий, он удачно контрастировал с белым халатом и синими бахилами, за которыми были спрятаны черные туфли на невысоком каблуке. На груди гордо водружался бейдж: «Старший помощник заведующего третьим пультом. Стриженова Людмила Александровна».

Людмила поправляла слегка растрепанный пучок. Дмитрий с нескрываемым интересом наблюдал за ее движениями.
-А по моему прическа «разбуди меня в три» тебе очень даже к лицу.
Дмитрий улыбнулся, и, поймав довольный взгляд собеседницы, та уже закалывала собранный заново пучок, продолжил:
-Красавица.
Людмила побагровела.
-Пойдем?
Робко предложила та, разглаживая складки халата на своем теле. Сама Люда не была худой маникенщицой, но и толстенькая торговка из нее ну ни как не получалась. Широкие бедра и объемная грудная клетка сочетались с мягкой и выразительной талией наряду с не менее выразительными руками и достаточно прямыми ногами. Грациозная походка Людмилы была одной из изюминок этой женщины. Шикарной женщины во всех отношениях.

Если говорить откровенно, то женщин на станции было мало. Попросту потому, что представительницы, как нам кажется, слабого пола предпочитают больше бумажную волокиту испытаниям в физических лабораториях. Да и работа в всякого рода «НИИ», на атомных станциях, в первую очередь, была связанна с риском для здоровья. Стриженова, не смотря на все предрассудки, была рабочей женщиной и вот уже около двух лет состояла в должности заместителя управляющего третьим пультом на Чернобыльской АЭС переименованной в «научно-исследовательский институт Чернобыль»  Людмиле много раз предлагали сменить место работы. Перейти к бумажкам, но она гордо отказывалась и продолжала работать на затухающей Украинской станции.

Сама ЧАЭС была превращена частично как раз таки в «НИИ», где в нескольких лабораториях проводились всевозможные тесты. Исследовалось поведение атомов при определенных условиях. Работала станция на собственных внутренних ресурсах. Она уже порядка пяти лет бегала на втором реакторе. Первый остановили еще в начале нового столетия, а другие и того раньше.

Станция находилась на постоянном военном положении, так как правительство Украины считало ее стратегическим объектом и одним из главных «НИИ» страны. На самом предприятии работали многие известные тогда миру физики и математики. Стриженова несколько раз номинировалась на высшую награду Украины за вклад в развитие науки, а начальник «ЧНИИ» был лауреатом Нобелевской премии по ядерной физике.

Создание «НИИ» было выгодно по многим пунктам. Во первых, держался институт не только на средства Украины, но и на материальную помощь «ООН». Те в свою очередь перечисляли баснословные денежные средства, стране, помогая ей в содержании института. Деньги не доходили. Коррупция была неотъемлемой частью стран СНГ и бывшего социалистического лагеря. До самого «ЧНИИ» доходили лишь гроши. Институт еле-еле сводил концы с концами. Второй неотъемлемой частью выгоды было то, что перезахоронение ядерного топлива из-под саркофага теперь более не требовалось. Было издано постановление о том, что «ЧНИИ» занимается непосредственно «саркофагом» и реакциями внутри него. Дополнительная экономия позволила увеличить руководству страны свои счета в банках на лишний ноль.

Двое людей шли по коридору. Они уже миновали поворот влево, тем самым перейдя из корпуса «C-1» в корпус «A-3». Корпусов у «НИИ» было несколько. Строения «А» были выделены под администрацию и «для людей и отдыха». «B» и «С» были предоставлены под всевозможные лаборатории. В одних вели исследования реакций непосредственно в самом саркофаге, в других проводили эксперименты уже в специально отведенных на то лабораториях.

Корпус «А-3» был небольшим досуговым центром в два этажа, где располагалась небольшая кафешка, бар и комната отдыха с бильярдной и телевизорами. Однако всевозможные правила и ограничения не позволяли в конце дня придти в бар и наклюкаться от души, а в бильярдной сыграть партеечку с коллегой в квадратных очках на деньги, а проиграв, с досады разбить кий об его спину.

На станции жили месяцами, посменно. Возможности каждый день проводит смену персонала не было и по этому мудрое правительство решило пойти на рискованный шаг. За несколько месяцев было сколочено здание (хрущевки так привычные на постсоветском пространстве были и того более приятного вида, чем новые современные общежития «ЧНИИ») в которое попросту впихнули сотрудников. Расчет руководства подтвердился и не смотря на убогие трущобы, которые были единственным тем уютным что иногда называют домом, люди там жили. Они боролись за рабочие места в институте, и изрядная бедность жилищ не отпугивала закаленных советским рублем ученых. Люди работали ради имени. Правда были и те, кто встал в «позу». С теми разговор был короткий. Были и моменты, когда приходилось выписывать билет на нары.

            Дмитрий и не заметил, как под ногами вместо мраморных плит появился паркет, а воздух постепенно наполнялся запахом домашней выпечки. Всевозможные ароматы теста, лесных ягод и прочих вкусных лакомств ласкали обоняние каждого идущего по коридору соединяющего корпус «С-1» с досуговым центром «А-3». Впереди была та самая «кафешка». Название ее было не заурядным, домашним как и сама обстановка внутри – «Атом». «В Атоме вы можете: заказать свежую выпечку, выпить горячительные напитки и попросту насладиться хорошей обстановкой. Так же у нас есть выходы в Интернет и Wi-fi зоны. Приятного отдыха!» - это текст рекламного плаката с изображением лица Ньютона, красовавшегося на стене каждого образцового пульта или же лаборатории. Так же такие плакаты можно было найти в переходах между корпусами.

            У входа в кафе «Атом»  под потолком на растяжке висел темно синий плакат с изображением атома состоящего из ядра с электронами. Из невразумительных нарисованных кружков разных цветов было составлено «Добро пожаловать!». Дмитрий вместе с Людмилой зашли в кафе и оглядев его (внутри сидело всего лишь несколько человек с ноутбуками, у каждого рядом стояла кружечка горячего и томительного кофе) сели за первый попавшийся столик. Ретроспективный антураж приободрил обоих.
-Капучино пожалуй. -Дмитрий улыбнулся подошедшей официантке и переведя взгляд на Люду кивнул.
-Мне наверное… -Та слегка замялась, но собралась с мыслями. -…тоже самое, и без сахара!
-Одну минуточку.

            Проведя официантку взглядом, Дмитрий достал из красно-белой пачки «Marlboro» сигарету. Закурил. Людмила сидела, смотря на него своими зелеными глазами, и улыбалась. Она закинула ногу на ногу и с интересом наблюдала за тем, как мужчина делает затяжку. Выдыхает дым.

            Дмитрий сделав тягу положил сигарету на пепельницу.
-Ужасный день.
Сказал тот.
-Почему же? Как по мне, так очень даже ничего. Моросящий дождик и гнусные тучки, это еще куда не шло. Вот прошлой зимой, когда снег валил неделю без остановки, вот тогда было действительно худо. Завалило пару выходов и  все встало! Как с голодухи не померли, вот что интересно. Да ты и сам, я думаю, помнишь. Все эти перебои с электричеством потом панику и –Людмила сделала загадочное лицо, но не выдержав улыбнулась. –возможность взрыва, аварии. Сейчас вспоминаю, кроме улыбки ничего и нет… И как только такие глупости приходят людям в голову. Посадить нужно. Всех.
-Ну и правильно! Кто-то там чего-то не проверил – полетела система. Дальше, веселее… зная о нагрузке на сеть и перебоях с энергией седьмой пульт начал плановые тесты на «вертушке». Разогнали, значит, они фотоны, а тут бац! Кина, как говорится, не будет.
Дмитрий не смог сдержать эмоций, засмеялся. Он снова зажал между пальцев сигарету и сделал затяжку. Людмила покраснев от смеха смотрела на стол проводя по нему пальцем.
-А тут вообще пыль протирают?
-Ага… Ты тут работаешь уже на протяжении нескольких лет, хотя бы раз при тебе вытирали пыль с чего-нибудь?
Дмитрий улыбался и смотрел прямо в глаза собеседницы.
-Нет. -кокетливо заморгала та и ее взгляд упал на приближающуюся официантку.
-Ваш кофе.
-Вы сразу нам посчитайте…
Дмитрий поставил маленькие чашечки на стол перед собой и Людмилой. Та взяла свою и сделала глоток. Парень продолжил.
-На счет Устенко… Дмитрия Владимировича.
Официантка улыбнулась, косясь на бейдж мужчины. На самом бейдже было написано: «Офицер безопасности Устенко Дмитрий Владимирович».

            Дима был больше исключением из общих правил, чем самим правилом. Он был из военной семьи, сам служил. И духов видел в  Афганистане, и воевал на улицах Грозного, в Чечне. Потом мигрировал на Украину. В России ему жилось не сладко, он считался ветераном, но тяжелое экономическое положение, усугубившееся после торговой блокады Соединенными Штатами Америки и торговым вето, заставили его уехать. Язык и средства не позволяли податься куда-то на чужбину и, выбирая между Беларусией и Украиной, Устенко предпочел вторую. Сейчас он не жалел об этом. Он фактически выбился в «большие начальники» на государственном, правда, закрытом «НИИ». Получает стабильную заработную плату, имеет какой-никакой статус в обществе. К тому же он был влюблен как мальчишка.

            На Украине он начинал, как водится, с самых низов. Еще с военного министерства, работая там штатным сотрудником. Позже, показав свои организаторские способности, был приставлен к штабу. Дальше, разработка учений совместно с Натовскими специалистами. Позже – закрытый исследовательский институт «Чернобыль». Офицер безопасности на производстве.

            Людмила, оторвавшись от чашечки, вдруг вся порозовела, вспомнив что-то очень важное. Сейчас ее пухленькие щечки были особенно милы и привлекательны.
-У нас сегодня проверка на станции. Вроде бы как плановая, а я не на месте…
-Читал я, читал. Это же все через нас идет. Инспектора сейчас в «C-1» как раз таки сидят, а там их кормят рассказами о термоядерной реакции. О том, что вот-вот и она станет управляемой, что в институте уже добились этого, и теперь осталось лишь стабилизировать процесс. Это минимум на пару часов, там сейчас бригада Рубцова.
-Рубцова?
-Ну, как тебе объяснить. –Дмитрий поморщил лоб. -Пашка! Он еще на прошлой неделе со мной в бильярд играл, просадил две тысячи гривен, а потом мы на это все крепко выпили.
-Ты тогда еще вломился ко мне с охапкой грибов?
Людмила захихикала, Дмитрий улыбнулся и потупил глаза.
-Ну да-да. Кстати, грибы такие только у нас растут, треугольные такие... –подражая Людмиле, с более беспечным лицом, захихикал тот. –забавные.
-Ну, я их в вазочку, конечно же, поставила. Так значит, Рубцов там сейчас и промывает им мозги?
-Промывает – мягко сказано. Этот червь способен заговорить любого, я не удивлюсь, если через пару часов он приведет всех сюда и начнет отыгрываться на них в бильярд. Потом они все выпьют и пойдут…
-…грибы собирать!
В «Атоме» послышался смех. У обоих уже не было сил его сдерживать, особенно после напряженного рабочего дня. В пятницу.
-Вот именно! Так, что, Люд… не волнуйся. Тем более третий пульт у них числится в конце списка, я думаю, ты знаешь, кого благодарить.
-Конечно. –девушка улыбнулась.
Дмитрий смущенно продолжал.
-А вообще, давай завтра в Киев смотаемся? Я выпишу нам увольнительные на пару дней и отдохнем. Хоть чуть-чуть. А?
-Даже и не знаю. -девушка была в замешательстве. -Может быть… Завтра будет видно.

            Дмитрий смотрел прямо в глаза собеседницы. Кофе был уже полностью выпит за дружеской беседой, и хотелось чего-то большего. Должно быть алкоголя. На часах, висевших на дальней стене, (сами часы были сконструированы так же нелепо, как и весь остальной антураж кафешки) было уже пол шестого. Рано для того, что бы напиваться и поздно для продолжения работы.
-Выйдем покурить? –предложил Дмитрий и не дожидаясь ответа подруги подхватил ее под руку. -…идем.

            Двое спустились по винтовой лестнице в низ, в прокуренную бильярдную. Они миновали барную стойку и морщась от табачной дымки, которую уже успели «накурить» за несколько часов, двинулись к выходу. Устенко кивнул двоим парням, играющим партию с пинтой пива, и продолжил вести свою девушку на свежий воздух. Оба вышли в прихожую, и тут парня как будто что-то осенило.
-Постой, мне нужно… -он замялся переминаясь с ноги на ногу. –в общем я попудрить носик.
-Понимаю.
Благосклонно проговорила Людмила и смотря в след уходящему Дмитрию потянула отекшие руки вверх.

            Дмитрий, зайдя в уборную и сделав все нужные и не нужные ему дела, принялся мыть руки. В это мгновение, бра которое весело слева, хаотично замигало, издавая характерный звук. Дима, вымыв руки, уставился на нее. Она гасла, то загоралась вновь.
-Чтоб твою…-сделав пару щелчков по ней, Устенко улыбнулся. –так то, не шали.

         -Ты все?
Люда с интересом рассматривала своего мужчину, который посвежевший вышел из уборной. Парочка, обменявшись любезностями, направилась к выходу во внутренний дворик. Их окликнули где-то сбоку.
-Здравствуйте Дмитрий Владимирович. –человек в военной форме сидел за небольшим столом в углу прихожей. На столе была небольшая кипа бумаг, документов, «амбарная» тетрадка и старенький компьютер. –Вы, собственно, на улицу?
-И тебе не болеть, Захар! Да… вот решили проветрится.
-Дмитрий Владимирович –человек с подозрением оглядел парочку. –вы знаете правила, поэтому будьте любезны…
Захар глазами показал на «амбарную» тетрадь и подозвал Устенко. Тот, подойдя, стал что-то в нее писать. Когда пауза изрядно затянулась, и стало слышно, как в соседней комнате двое гремят бильярдными шарами, Дмитрий решил разрядить обстановку:
-Захар…
-Вы не отвлекайтесь. Вдруг, что-то не то напишите. –Захар покосился на Людмилу.
-Напрасно беспокоитесь. –Дмитрий оторвал глаза от тетрадки встретил взгляд военного. –у меня это профессиональное –вернувшись к тетрадке он продолжил. –Так вот, что хотел-то. Сегодня с утра не слышал вертолетов.
-Ды-к праздник же, Дмитрий Владимирович! Сегодня всех наших в увольнительную на неделю. А потом и я уйду отдыхать.
-А мы… -робко спросила девушка сзади.
-А вы… -Захар ехидно улыбнулся и заморгал. –Вы товарищи, ученые…
-Все… -с чувством выполненного долга заявил Дмитрий и не обращая ни какого внимания на служащего направился к выходу, взяв под руку Люду. Сзади послышалось сухое «Всего доброго». С характерным звуком запищала дверь на электромагнитном замке.

            На улице парочку сразу встретила прохлада и небольшой, но усиливающейся ветер. На небе свинцовые облака иногда поблескивали от зарниц. Где-то вдалеке слышались слабые раскаты грома надвигающейся грозы. Дождя не было, лишь на земле небольшие лужицы, в которых изредка появлялись разводы, говорили об обратном. Моросило. Оба стояли под небольшим облезлым козырьком здания.
-Приличный будет дождь.
Людмила с опасением оглядела небо и перевела взгляд на Дмитрия. Устенко стоял с задумчивым лицом, хмуря густые брови. 
-Люд…-Устенко сделал паузу. -Я хочу уволиться. Не перебивай меня, пожалуйста. –Он вздохнул, затем ,разглядывая свои ботинки, продолжил. –Мы работаем вместе вот уже несколько лет, я пришел сюда раньше, а ты чуть позже. Это не важно. Но здесь люди постепенно гниют. Я это чувствую. Недавно Зубова увезли с подозрением на рак, а когда он прошел обследование, то там уже было не до химии. Умер в течении двух недель. Знаешь, он сгорел изнутри. Я каждый день приходил к нему и каждый день как будто проходил месяц его жизни. Ему было все хуже. С ребятами из «B-1» тоже все практически так же. Конечно, уровень радионуклидов около саркофага превышает норму, лучевая может развиться, а при том, в каком темпе и ритме мы работаем – она возможна, как насморк зимой. Но для нас делают специальные препараты, а они бесспорно действенны. Убивает нас не радиация, которой тут в принципе и нет. Не абсурдные опыты, которые в итоге приведут человечество к гибели. Мы и так на пороге третьей мировой войны, а тут еще и новый ядерный синтез откроем. Будет не сладко, ты сама это понимаешь. -Людмила слушала своего мужчину внимательно, тот продолжал. –Дело в самом этом месте. Проклятое оно. Ты ведь украинка, должна помнить старые предания о черном лесе. –Дмитрий покраснел. –я о них узнал из детских журналов, но не суть важно. Я приметил хорошенький институт под Харьковом. Они там занимаются нано технологиями, и я думаю, ты там будешь востребована, тем более меня зовут туда уже не первый год. Им нужны специалисты… Поехали?
-Нет, Дим. Прости. Ты прекрасно знаешь, что исследование причин трагедии восемьдесят шестого года и всей этой физики-чепухи – дело моей жизни. Всей жизни. Не более и не менее. У меня в Припяти погибла вся семья, во время давки у автобусов. Ты должен помнить… и понимать.. Я не могу подвести матушку. Я обещала ей и самой себе, что мы найдем способ обезопасить выработку ядерной энергии. Максимально стабилизируем процесс.. Да и вообще, родина моя тут. Родилась я тут. И отец у меня физик и матушка математик. Они еще в институте познакомились, так и стали жить вместе. Вообще я не хочу об этом. Обними меня.

            Двое людей стояли во внутреннем дворике «ЧНИИ». Сам дворик был огорожен деревянным забором , чуть дальше старых досок был уже серьезный бетонный забор с колючей проволокой. Слева от них был четвертый энергоблок, саркофаг. Сзади главные здания «ЧНИИ». Впереди - надвигающееся гроза.
-Ветер усиливается… Тебе не холодно?
Побеспокоился Дмитрий и обнял Людмилу покрепче.
-Немножечко, смотри –Людмила кивнула в сторону «саркофага». –ты видел когда-нибудь что-то подобное?
Над саркофагом в небе был огромный просвет, где-то километр в диаметре. Из него падали лучи солнца прямо на «саркофаг». Вокруг самого энергоблока на небе закручивались спиралью облака в которых игристо занимались молнии. Грома уже не было около пяти минут.
-Нет… Впервые такое. Что за чертовщина?
Молнии сверкали все активней, рассыпались ветками по небу. Одна из них ударила в верхнюю часть саркофаг. От него отломился кусок стены.
-Так, это уже интересней. Быстро внутрь и давай на свои места. Чувствую нам сегодня работать –с горечью и грустью заключил Устенко и обхватив Людмилу направился в здание.

            Они пробежали уже два пролета и были в корпусе «A-2». Людмила работа тут, Дмитрий чуть подальше в смежном здании.
-Ну все, до скорого! Подумай над моими словами. –Дима поцеловал Людмилу крепко обняв ее. После этого взглядом поблагодарив ее за взаимность, направился дальше по коридору.

            Под ногами была привычная мраморная кладка, а стены все так же были выкрошены в белый цвет. Как вчера, как год назад. Как тогда, когда был построен «НИИ».
-Провались оно все пропадом! В ад! Ненавижу эту станцию, ненавижу эти исследования. Ненавижу чернобыль. Ты убиваешь меня скотина! Убиваешь мою женщину и смеешься над беспомощностью человечества. Я знаю, что ты живой. Ты живая… «зона». Да-да, ты «зона» которая поглощает все, что есть, а потом медленно уничтожает, убивает… да будь ты проклят! –Дмитрий шел быстрым шагом что-то причитая себе под нос не сбивая дыхания. Впереди показалась табличка «A-1». Корпус Дмитрия.

            Как только Дмитрий перешел по коридору в свой корпус почувствовались толчки и раздался гудящий звук. Он сначала медленно нарастал, затем перешел в откровенное гудение сравнимое лишь со звуком самолетного двигателя. Земля уходила из под ног, а стекла в окнах лопались. Дмитрий склонился на колени зажав руками уши из которых уже текла кровь. Звук продолжался вместе с несильными но ощутимыми толчками. В стенах появились трещины. Люстры на потолку падали, падали так же и картины развешанные в переходах.  Невыносимый гул сменился сильным грохотом и раскатами похожими на гром. За окном разрезали небо молнии.

            Дмитрий поднялся с пола и огляделся. Облупившееся краска стен коридора местами падала на пол, на верху осыпалась штукатурка. Стекла в окнах не было, все они были рассыпаны крошкой под ногами. Слева в окне был виден «саркофаг». Над ним воронка из черных облаков с огромным просветом в центре и чистым, золотисто голубым небом.
-Будь ты проклят… -повторил про себя Дмитрий и собрав остатки воли в кулак двинулся к своему рабочему месту.

            Коридоры корпуса «А-1» были пусты. Кабинеты тоже. На полу везде валялся какой-то мелкий мусор: кипы бумаг, папки, стекла из окон и штукатурка вместе с краской. Где-то попадали люстры, искрились оборванные провода. Миновав несколько ответвлений в сторонние кабинеты, Дмитрий зашел в дверь с табличкой «Пульт охраны и управлением процессов ЛОН-1». Внутри все было перекручено. На полу валялись компьютеры и ставшее привычным за эти пару минут стекло. На полу, в дальнем углу комнаты, собралась группа людей из пяти человек. Все они склонились над телом.
-Зажмите рану! Нужно остановить кровотечение, быстрее… Коля! Снимай пиджак.
-Да не пиджак нужен. Рубашкой заткни. Руками, надавите руками. О Господи – как его так?
Дмитрий медленно подходи к толпе, которая суетилась над бездыханным телом человека. Подойдя чуть ближе, можно было разглядеть, как хлещет кровь из распоротого живота, а несколько человек, используя подручные средства и одежду, пытаются остановить кровь. Безуспешно. И вот последний вздох человека, из раны брызнула кровь, и в испуге все пятеро отпрянули от тела.
-Что тут творится? –Дмитрий задал вопрос скорей не окружающим, а самому себе. Он был сегодня за старшего. Он руководил парадом.
-Дмитрий Владимирович. –самый молодой из группы, похоже приехавший недавно на стажировку, подбежал к уцелевшему компьютеру. –зафиксированы толчки в три балла по шкале Рихтера. Плюс, минус – бал.
-А звук?
К разговору подключился третий, уже постарше.
-Мы не знаем –продолжал молодой. –это что-то вроде низких частот! Дмитрий Владимирович, у вас кровь! Вы меня слышите?
-Да Валентин… слышу…
-Сколько я пальцев показываю?
Валентин пытался определить контужен ли Дмитрий и нет ли сотрясения.
-Три...
-Да хватит вам! –к разговору подключился четвертый человек в комнате. Он был одет в белый халат и синие бахилы, в точности как на Людмиле. Он выделялся среди офисной одежды остальных людей. Бейдж отсутствовал. Строгие черные брюки, в которые была заправлена рубашка и жаркий пиджак на плечах – вот истинная одежда служащего «А-1». Лишь Дмитрий был одет не по стандарту. Вычурная рубашка золотого цвета была заправлена в не менее вычурные и яркие коричневые брюки. На груди был галстук с золотой подвеской. Все же он был начальником. Лишь на территории этого кабинета, но начальником. –Неужели вы не понимаете, что это уж точно не авария. Это более похоже на вторжение!
-Кого? –Валентин обратил свое внимание на незнакомца.
-Русские –продолжил тот. –Это скорей всего русские. Кризис давно уже зрел… Еще вчера
-Кто это такой? –Дмитрий наклонился к коллеге. Он говорил шепотом, а незнакомец продолжал активно рассуждать о вторжении и начале войны, то и дело косился в сторону начальника.
-Лаборант с «вертушки». –ответ последовал незамедлительно. Так же шепотом. –Говорит в «А-3» направлялся когда это все произошло.
-На вертушке все беспробудно пьют…
Дмитрий попробовал разрядить обстановку переведя весь разговор в фарс.
-Возможно, но этот еще не успел…
Тем временем незнакомец продолжал свои искания:
-Да-да! Точно. Нам надо спрятаться в подвалах. Скоро тут ровное место будет, есть мнение, что русские используют разработки Тесла…. Дмитрий Владимирович! Спасаться нужно.
-Все останутся на своих местах, Успокойтесь лаборант.
Дмитрий старался говорить размеренно, отделяя каждое слово паузой.
-Тогда все погибнут! Вы должны это понимать! Будьте человеком…
Незнакомец в два шажка оказался у Дмитрия. В глазах читалось отчаяние.
-Вы зарываетесь, лаборант!
Дмитрий нахмурился.

            Кулак попал лаборанту прямо в челюсть и тот от удара упал на пол. Он схватился за подбородок а на глазах проступили слезы. Третий человек подскочил к Устенко и схватив его проорал.
-Дмитрий, не надо! Это лишнее.
-Дмитрий Владимирович. Похоже на втором энергоблоке зафиксирован подъем радиационного фона. Саркофаг четвертого частично обрушился…
Дмитрий побледнел.
-Что со стержнями? –взволнованно поинтересовался тот.
Валентин умело работал с компьютером, он быстро набирал текстовые команды и вовремя нажимал кнопку «enter». Лаборант, похоже, пришедший в себя, резким движением поднялся, Владимир развернулся к нему, готовясь продолжить беседу, но тот, не жаждя более общения, выбежал в коридор в сторону корпуса «A-2».
-Дмитрий Владимирович –обратился Валентин. Этот худенький двадцатилетний юнец ни как не походил на кандидата наук, возможно «высокий» отец устроил его в этот институт или мальчуган попросту был вундеркиндом. –нет подтверждения. Стержни не в реакторе! Радиационный фон поднялся в два раза и продолжает расти.
-Так чего же ты ждешь? Сигнал на третий пульт, пусть займутся этим!
Дмитрий взволнованно взмахнул руками и чертыхнувшись пошел на свое рабочее место. Кровь из ушей продолжала течь маленькой струйкой, она капала с подбородка.
-Мы все прокляты и будем гореть в аду. –тот, что стоял, склонившись над трупом, медленно встал и продолжил оглядывая всех присутствующих в комнате. –наши души поглотит Сатана, да и будем мы мучаться в страшных муках во веки веков! Будь мы прокляты. Будь проклят Чернобыль и эта планета! Она обречена, обречены и те люди, которые живут на ней. Все это – все пустое. Мы уже не жильцы, мы лишь оттягиваем неизбежность. Мы лишь боимся, боимся неизбежности ада, которая нас ждет по ту сторону жизни! Да сдохните вы все!
Человек орал и метался по комнате. Другой пытался его успокоить, пока Валентин и Дмитрий занимались тем, для чего учились в институтах – работали.

            Дмитрий набивал на клавиатуре какие-то слова, складывал их в предложения. Отсылал куда-то. Ему приходил ответ. Он снова писал. В ушах опять послышался звон, слабый и еле заметный. Постепенно он нарастал, переходя то в шум (Дмитрий постоянно огладывался по сторонам, пытаясь найти источник шума), то опять утихая. В комнате кипела работа. Валентин стучал пальцами по клавиатуре своего компьютера. Второй человек стоял у дальней стены и снимал показания каких-то приборов. Гул, звеневший в ушах всех находившихся в комнате, снова стал медленно расти, затем, резким импульсом звук поравнялся с гулом турбин. Все кто были в комнате, упали на пол. Земля затряслась.

            Небольшой толчок, здание пошатнулось, но осталось стоять. Офис Устенко находился на третьем этаже и если бы случился обвал, шансов выбраться живыми не было б. Сверху еще два этажа подсобных помещений. Внизу склады.

            Дмитрий Владимирович поднялся. Кабинет был весь перелопачен, и уже было тяжело найти хотя бы один уцелевший компьютер. В том месте, где вот еще пять минут назад было тело человека – бетонная плита. Дмитрий поднял глаза вверх. Над ним было ясное синее, с оттенками золота, небо. Это был центр воронки. Все остальное было черным с небольшими коричневыми просветами. Молнии все так же сверкали без грома. Дмитрий смотрел на всю эту красоту через огромную сферическую дыру в крыше, проходящую насквозь через два верхних этажа. Обломков было на удивление мало. Лишь несколько бетонных плит повисли на железных прутьях или же упали на третий этаж. Где-то на четвертом свисала чья-то рука. Дождем падал мелкий мусор. Кружилась завивающаяся ветром бумага. Падали компьютеры и мебель. Какие-то эскпериментальные аппараты разбивались, ударяясь об пол и выступающие железобетонные конструкции. Дмитрий стоял и смотрел вверх. К нему сзади подошел Валентин, у которого из головы, медленно разливаясь на несколько, струй текла кровь.
- Дмитрий Владимирович, что это? –Он, восхищаясь красотой, смотрел на небо.
-Это наша участь Валентин. Чистое небо. Слишком поздно…
Новый толчок, теперь сильнейшая вспышка затмила солнце и ослепила всех оставшихся живых в «ЧНИИ». Мощные толчки сотрясали землю. Послышался сильный гул. Темно.

Хорошая усталость залог того, что в тебе еще очень много сил.

***

Если представить нашу жизнь как забор, раскрашенный в черное и белое, нужно отметить, что черное рисуют нам, а белое – красим мы.

***

Человечность это разность гуманизма и жестокости.

***

Гуманизм и гуманность безграничны, но существуют рамки их проявления.

***

Смерть одного во имя великой идеи – ничтожна. Смерть тысячи, ради ничтожной цели – велика.

"Поворот"

Данила шел здесь не в первый раз. Он отчетливо помнил каждую тропинку, которая струйками голой земли отходила от главной дороги покрытой асфальтом. Слева от него была трасса, чуть поодаль жилые районы. Справа лес. Густой. Сегодня он веял лишь грустью. Данила давно приметил то, что лес преображается в зависимости от погоды. Когда небо хмурится, а затем изливает наземь воду, лес грустит и угнетает прохожих, которые, отвлекаясь от своих мыслей и дум, невольно поворачивают голову в его сторону. Когда же в лужах, после дождя, игриво отражается солнышко и голубая гладь небесного моря. Лес способен увлечь в свои дебри и заставить улыбнуться даже самого расстроенного человека. Убрать депрессию. Увлечь в мечты, какой-то потусторонний мир. Несомненно, более яркий, чем наш.

Данила шел медленно. Большой палец левой ноги болел. Уже около двух месяцев приходя домой, парень выковыривал из под ногтя гной. Делал ванночки для пальца. Врастал ноготь. Банально и достаточно больно. Врастал.

Слева проносились машины. Справа поблескивали капельки дождя на траве, а небольшие ручейки на дороге стекали в озерца и прудики на тропинках. Сыро и душно. Не типичная погода для начала Октября.

Путь пролегал к парку. В этой части города был просто потрясающий природный заповедник. С прудами, белочками на деревьях и не частыми влюбленными парочками то и дело встречающихся по пути. Идти было примерно пол часа от дома. Данила шел уже около часа, пройдя лишь половину пути. В ушах играла музыка. Парень всегда отдыхал, когда слушал что-то мелодичное. Иногда брутальные мотивы, так же сгоняли унынье и пасмурные настроение из его головы. Под ногами был привычный асфальт. На ногах кеды фирмы «addidas», фирменные.

Шаг становился все медленней, а поступь тяжелей. Боль из пальца уходила в колено. Так бывало при долгих прогулках. Впереди виднелся поворот в небольшой спальный район. Знакомый Даниле не понаслышке. Он не хотел идти меж этих домов, но так было нужно. Каму-то. Данила просто машинально шел в парк. Полтора часа назад он оделся и вышел на улицу. Посмотрел на свинцовые облака над его головой и пошел. Обычно говорят «куда глаза глядят». Он же шел куда ему велел минутный порыв, а начав путь – было поздно поворачивать назад.

Дома росли вокруг Данилы, оберегая его от поднявшегося ветра. Поступь окончательно обременилась болью и теперь парень каждые несколько минут делал секундные остановки. Переминался с ноги на ногу и продолжал машинально идти к своей цели. Парк. По пути попадались все те же унылые прохожие, некоторые из них подражая пареньку смотрели «в пол». Другие нагло заглядывали «в рот». Глазами искали глаза. Капались в душе. Нагло и незвано пытались изучить помыслы Данилы. Парень же подметив наглые и жадные взгляды некоторых прохожих лишь углубил свой взор ниже к ногам, время от времени робко проводя разведку того, что было спереди.

-Как бы кого не сбить. Да и промокнуть в луже и того хуже – упасть.

Вертелось в голове, каждый раз, когда отчаянный взгляд серых глаз поднимался и осматривал действительность вокруг. Было спокойно. Тихо. Безопасно для хрупкого, шаткого мирка парня.

Данила остановился. Его задело за живое. Надпись. Выдолбленная в асфальте и нелепая, как сама суть сего поступка. «Алина плюс Дима». Палец напомнил о себе. Больно. Ноготь внутри уловив сигнал мозга о увиденной нелепице стал расти, подпитанный чем-то потусторонним. По край ней мере, такие мысли были у обладателя вросшего ногтя. Данилы.

Прошло пять минут. Парень стоял на том же самом месте, где его наблюдала женщина вышедшая из подъезда. Она ушла за дом с ковром и палкой. Сейчас же она возвращалась обратно, с уже чистым ковром и тяжелым, слегка надменным взглядом, обращенным к Даниле. Парень невозмутимо стоял на своем месте и пялился в надпись. Спустя мгновение он повернул голову левее. Перед глазами возник поворот, завлекающий во двор небольшого девятиэтажного дома. Дома, где жила она.

Небольшая слеза образовалась у кромки края глаза парня, который стоял около десяти минут на одном месте. Он стоял над надписью «Алина плюс Дима». Было больно. Ужасно больно в груди. Душе. В колене. Тело свило судорогой и покорежившись от очередной волны боли Данила продолжи путь. Так же внезапно, как он вышел из дома. Так же внезапно и неожиданно, когда он остановился у нелепой надписи, смотря на которую любой другой человек покачал бы головой. Цокнул. Пошел бы по своим делам. Но не Данила. Лишь незримая воля отвела его от этого места.

В парке Данила пробыл не много. Он купил булочку и раскрошил ее для уток. Птицы с радостью уплетали кусочек за кусочком и благодарили щедрого господина ободряющими «кря-кря». Всякий господин, слыша такую благодарность, улыбался и добавлял щедрую порцию угощенья.

Палец так же перестал наглеть. Еще с того момента, когда Данила удалялся от надписи выдолбленной в асфальте, палец начинал щедяще зудеть, пока откровенно перестал болеть.

Пришло время возвращаться домой. Данила сам принял решение. Ни кто его не вел, в голове не было наводящих мыслей. Парень попросту хотел кушать, пить. Спать. Естественные потребности здорового организма повели его домой. Инстинкт.

Опять спальный квартал. Опять палец напоминает о себе и ехидно пульсируя начинает надоедать хозяину. Хозяин невозмутимо идет вперед. Данила был таким человеком, который всегда следовал поставленной перед собой целью. Это было частью его жизненного принципа. Да и не только это. Он сам любил, из раза в раз, себе доказывать, что он чего-то да стоит. Он может. Он способен на поступок.

Надпись на асфальте. Человек над ней. Прохожие, недоуменно наблюдающие за этой картиной. Лишь дети, не терзаемые проблемами чужих, беззаботно играли на детской площадке, щедро отстроенной нашим правительством.

Данила смотрел на надпись. Затем он повернул голову, уже вправо. Извивающийся поворот дороги. Одинокий девятиэтажный дом на отшибе спального района. Перед глазами стоит «она». Куда-то идет. Улыбается. Проходит мгновение и перед глазами Данила вместе с ней смотрит какой-то фильм по телевизору. Он робко ее обнимает, а она не менее робко отвечает ему взаимностью. Улыбкой.

Минутная слабость и воспоминания прервались первыми каплями дождя. Небо решило расстаться с обременяющим его грузом.

Данила еще раз кинул взгляд на дом, потом на надпись. Плюнул в нее и улыбнулся. Он снова воткнул в свои уши наушники, включил песню группы «Агата Кристи» и отправился восвояси. Домой. В новую жизнь.

***

Комментарии автора к произведению: Писалось все на одном дыхании, спонтанно. Тут две стороны одной медали. С одной стороны мы получаем откровенный рассказ о чувствах парня Данилы, с другой, отсутствие некоторых деталей и не раскрытость некоторых тем. Хотя, я считаю, что читатель сам должен размышлять над тем, что написано - я лишь даю пищу. Рассказ продумывался несколько дней назад. Написан лишь сегодня ночью. По моим собственным наблюдениям - язык улучшается. Идея видна. Лично мне нравится..

"Асфальт..."



Я опять иду. Ноги сами ведут меня домой, будто по чей-то воле. Чужой воле. Которая манит меня. Завет. А зачем? Я иду, что бы поесть, поспать. Встать на пары в институт, потом снова вернуться к себе домой! Не шибко много мне это и дает, но я счастлив. Наверное, сейчас я по настоящему счастлив.

Осень барабанит по крышам каплями дождя. Дождь сейчас настолько привычный гость за окном, что, вставая утром или ложась ночью, ты не удивляешься ему. Дождь гость. Званный гость. Каждый день у меня «повторяется как в старь». Я живу по шаблону. Созданным кем-то сверху. Шаблону. Местами хорошим, местами просто отвратительным, но чувство шаблонности не проходит. Каждое утро я просыпаюсь. Каждую ночь – засыпаю.

Давно уже оставил попытки пройти сквозь шаблоны нашего мира, я лишь иду против системы. Это меня успокаивает, томит и возбуждает. Да, именно идти против системы. Я не террорист, не гей и даже не принадлежу ни какой из альтернативных культур. Я просто иду против мнения коллектива, в те моменты, когда оно не совпадает с моим. Что ж, многие скажут: «Ты не прав! Хватит!». Я лишь усмехнусь и дальше, вечером как встарь пойду домой. По дороге.

Уже стал замечать за собой, что меня расслабляют такие вещи как к примеру долгая и томительная прогулка, километров в семь, вечером после учебы. Физически я ничего не чувствую да и лишнее это, чувствовать что-то. Душа отдыхает. Я уже забываю про шаблонность мира, о том, что даже мой «крестовый» поход против системы и есть один из шаблонов. Забываю о том, что я не могу выбрать свое будущее. Оно лишь виднеется, как несколько шаблонов: «Сделай так, а не так» или же «Согласись, а может быть отвергни». Нет, нету у нас выбора. У нас есть лишь заданная программа «Я сделаю так, потому, что я думаю, что это мой выбор», которая и не позволяет делать выбор между чем-либо. Цвет одежды. Стиль. Любовь.

Вы замечали то, что невозможно полюбить против «воли» сердца и разлюбить вопреки? Я замечал…

-Простите. –задумавшись и случайно толкнув человека я оборачиваюсь, что бы сказать ему стандартную фразу брошенную как бы невзначай. А почему я сказал «простите»? Почему я не смог подумать над ответом, осмыслить его, а сказал лишь то, что говорил всегда? Кто-то скажет: «Смотри по сторонам», кто-то просто промолчит. И ведь мы не подумаем над тем, что ответили… Шаблон.

   Перед глазами снова асфальт. Я начал ходить вечерами примерно месяц назад. Не знаю за чем. Просто начал, вот и все. Наверное, включился еще один «шаблон», который теперь будет со мной до конца или же отойдет в небытие, как отработает положенное. Странно. Перед глазами асфальт дороги, мелькают ноги прохожих. Мертвая листва. Все же осень красивая пора. Пора когда тысячи и тысячи смертей у нас под ногами. Листья.

Я иду домой. Снова. В который раз. Иду, что бы лечь спать, а завтра утром проснуться…