автор сдохни

Кромешная тьма воцарилась в затворе. Сайтама не припомнил, чтобы так долго находился в ее власти. Она загустевала, и боязно покидать своё место — настил из сухой травы. Казалось, встанешь и потеряешься в четырех стенах. Просто космос! Только не в хорошем смысле, как любит выражаться молодежь, когда очень клево, а напротив, — пусто, безжизненно, потерянно. Не по себе чуточку.
— Жизнь под угрозой, а мне все равно, — Лысый Плащ поражался собственному хладнокровию.
Хотелось бояться, трепетать, испытывать бурю эмоций, в конце-то концов! Тем более все к тому располагает: темница, немощь, полное отсутствие каких-либо сверхспособностей и защитников. Бери да трясись от ужаса, но нет. Единственное, что беспокоило, так это холод и скука. Заняться нечем, хоть бы кубик-рубик подкинули, но какой от него толк в темноте.
Вздохнул. Подышал на ладони, затем коснулся ног — грелся.
Плен утомлял бездельем. Он и на свободе страдал от того, что не мог найти занятие, веселящее душу, а тут просто полный абзац.
Решил достать надсмотрщика. Даже если морду начистят — уже оживление.
Дверь не сразу нашел. Постучал. Тишина. Чуть настойчивее.
— Чего надо?! — раздраженный голос словно из другого мира.
— Я… я хочу пить, — Сайтама придумал просьбу.
— Запрещено пить и есть по правилам ритуала!
— Мне холодно…
— Терпи, от простуды не умрешь! — вдруг рассмеялся охранник.
Сайтама невольно хмыкнул. Хоть кому-то весело. Человеческий голос — так приятно. Прижался ладонями к двери и прислушался.
— А владыка будет на ритуале?
— Тебе то что?
— А кто палач?
— Какая разница?
— Расскажи, как все будет проходить.
— Завтра и узнаешь! Слушай, отстань, чего пристал? — сторож терял терпение, стукнул по двери.
— Скучно тут… — вот он и признался.
— Помолись, поспи, пересмотри свою жизнь — вон, сколько дел, — посоветовал добрый малый.
— Молиться не умею, спать холодно, думать о прошлом… хм-м-м… и так уныло, еще и грустно станет, — привередничал пленник.
— Учись, терпи и не ной, хоть в свою последнюю ночь не зуди.
— Как тебя зовут?
— Стальной Глаз, — не задумываясь, ответил собеседник и притих.
Ударник все равно через пять минут забудет, но…
— Спасибо, Стальной, до завтра.
Сайтама погладил-поскреб дверь и отошел — искал «постель».
— Подожди, — провернулся замок, и на пороге появился высокий молодой воин тени.
В одной руке переносной керосиновый светильник, в другой — плащ.
— Держи, — протянул покров пленнику.
Сайтама чуть опешил, но обрадовался. Прижал к себе подарок — теплый, видимо, только что с плеч надсмотрщика.
Ударник присмотрелся к воину: и вправду, глаз металлический, полоска шрама на пол-лица, словно от удара меча. Как и все жители этой деревни достаточно суров.
— Спасибо! Ты добряк.
Сайтама счастлив — если эта ночь и последняя, то уже не такая промозглая.
— А ты дурак, — надзиратель удивлялся его беззаботности.
И безмятежности. Стальной глаз, как лютый волк, метко подмечал чужой страх, волнение, тревогу, чтобы знать, что говорить и как нападать. А тут полный штиль.
— Я спать!
Пока горел свет, Сайтама запрыгнул на «кровать» и спрятался под покровом плаща.
Стальной лишь приподнял одну бровь, затем вздохнул, пожелал спокойной ночи и вышел в некоторой задумчивости.
Ударника не сразу срубил сон. Его круглые сутки блюли дети, да и Соник порой присоединялся к общему делу. Теперь одному непривычно. Никто не топает рядом, не пытается улечься под бок, не шуршит. А ведь, если подумать, и Генос всегда был с ним и днем и ночью.
Одиночество Сайтаму настигло в больничной палате. Нет, его навещали, конечно, но сколько они могли пробыть? Полчаса? Час? Ну, Кинг мог засидеться. Стоило Геносу уйти из его жизни, мигом вернулся к прежней тишине. Пустоте. Его вечной спутнице.
Соник и ребята, пусть и насильно, но заняли место Демона-Киборга.
Место того, кто всегда рядом. Был.
И что теперь?

***

Утром разбудили. Ударник еле продрал глаза — дергали за плечо. Перед ним стоял строгий настоятель монастыря:
— Поднимайся, чужак Сайтама, выспишься, когда умрешь, а сейчас по плану подготовка к ритуалу.
— Перенесите на другое число… — спросонья что-то там пробубнил пленник.
— Размечтался! Вот, держи, — монах бросил одежду прямо на него.
— А? — Сайтама зевнул и присел, взяв то, что дали.
Белые одежды с длинными поясами, и…
— Почему так открыто в груди? На улице холодно, — пожаловался.
Монах загадочно улыбался, в глазах — азартный блеск.
— А как еще подобраться к сердцу? Так задумано.
— Сердце? — Ударник невольно вспомнил один из своих снов.
Там монстр схватил его за ребра так, словно хотел разорвать грудь и…
А вдруг сердце-то и хотел заполучить?
— Да. Мы положим его на алтарь, и твою душу заберет Златорог, — пояснил жрец и довольно грубо положил руку на голову Сайтамы. — Будешь его рабом навеки, чужак.
— Душу? — перед внутренним взором Ударника всплыли воспоминания.
Как он духом летал по операционной, по коридору. Без тела легко, конечно, но скучно. Настолько, что…
Посмотрел на руки. Задрожали. А в груди защемило.
Страх ли это?
— Даже если Соник узнает обо всем, неужели ты думаешь, что он пойдет против своих земляков ради тебя? — мужчина убивал всякую надежду.
Убрал руку и приказал переодеться.
Сайтама то ли продрог ночью — тяжело поднимался, то ли… страшно?
От кого ждать спасения? Проткнут грудь ножом, вырвут сердце и привет Златорог.
— Быстрее!
Пленник встал и развернул одежду спиной к себе — надпись иероглифами: «Агнец».
Да, так и есть, кругом волки. И почему только не позвал Геноса тогда, когда была такая возможность? И почему тот сам не приходил, оставил тогда, в больнице? А что, если они так и не увидятся?
В сердце сильнее защемило. Нечем дышать. Ноги не держат.
Упал на колени, схватившись за грудь.
Почему Генос не приходил? Сайтама так и не успел спросить, сам дико извинялся, а потом и вовсе прогнал за мороженым.
— Не смей умирать раньше времени! — перепугался настоятель, но вместо того, чтобы помочь, дал затрещину.
Пленник упал лицом вниз. Но телу не больно, а вот душе…
Давненько не накатывало такое отчаянное желание увидеть Геноса. Пока было все ровно, терпишь, ждешь, а тут вдруг все по наклонной.
— Мигом оделся и на жертвенник! — сердился мучитель и пнул под ребра.
Ничего не оставалось, как подчиниться. За время, что он провел в деревне, Сайтама научился пользоваться традиционной одеждой.
Вышли на свет. Как много людей! Нет, они не торжествовали и не кричали: стояли неподвижно, как солдаты в армии. Только хищные взгляды провожали овечку, голодно смотрели. Как и волчата Лайфлесс при первой встрече.
Сайтама подумал о маленьком друге и невольно посмотрел на хмурое небо. Не хочется умирать. По крайней мере, сегодня.
Жертвенник из белого мрамора. Холодный. Как и сердца людей вокруг.
Сайтама так и не разглядел владыку. Или его и вправду нет? Если второе — странно, такое мероприятие, да без главы деревни. Не порядок.
— На! — протянули теплый чан с непонятным напитком.
— Что это? — тот никак не ожидал, принимая в руки шероховатый глиняный сосуд.
— Пей и ложись! — приказ.
Сайтама принюхался — пахнет сладким. Глоток. Вкус тех таблеток, которыми кормил его Скоростной, когда они только шли в деревню.
Дурман. Конечно же! А если выпить все, что дали, то и без ножа в груди можно умереть.
Сайтама уронил емкость, и яд вылился под ноги. Чан с шумом прокатился по камням.
— Балбес! Это была милость! Или хочешь умереть в страшных муках?
Не то, чтобы ниндзя были такими добрыми, просто они следовали порядку обряда. Бывало, если не было пленных, в прошлых веках приносили в жертву добровольцев из своих.
Агнец же нахмурился и, собравшись с духом, сам лег на мраморный камень. Одного глотка и так было достаточно, чтобы ударило в больную головушку.
— В общем, смотри сам, — главный монах не настаивал, связал руки-ноги, взял четки и сел.
Остальные монахи тоже приступили к молитве, только один Лайфлесс остался стоять.
Монстр укрепился, полностью захватив волю медиума, и победная улыбка на лице мальчика — есть улыбка Златорога.
«Вот мы и встретились снова», — Златорог заговорил мысленно.
Приближался к подарку людей, что на камне. Сила огненными лентами заструилась из ребенка, и Сайтама увидел очертания духа вокруг него.
Рядом с жертвенником был стол, на котором лежал длинный заточенный нож с золотой рукояткой в рубинах. Лайфлесс запрокинул за голову связанные в запястьях руки Ударника, чтобы подобраться к грудной клетке. Коснулся ладошкой — сердце пленника забилось чаще.
Сайтама видел перед собой стремного монстра Златорога, а не того мальчика, с которым он жил под одной крышей. Люди в молитвенном экстазе потянули распевы, восхваляя божество, что пасет их души.
Ударнику бы тоже не помешало помолиться, в такие минуты даже самые матерые атеисты-материалисты взывают о помощи к высшим силам.
«Господи, где Соника носит? Или ты меня так наказываешь? Не отдавай меня Златорогу!» — дыхание таки перехватило от волнения.
Одно дело, когда ты сам всемогущ, отчего и бесстрашен, а тут…
«Страшно, да? — вновь мысленно заговорил с ним мстительный дух, царапая кожу ножом на груди, шее. — За то, что не поклонился мне, будешь мучим. И…»
Глаза ребенка-медиума вдруг внимательно осмотрели Сайтаму с ног до головы, но не тело его интересовало — глядел в душу.
«О, так это в тебя хотел вселиться Темномир, — Златорог искренне удивился. — Теперь понятно, почему ты так долго противился…»
— О чем ты? — вслух спросил Ударник, но тут же сам вспомнил одержимую Тацумаки, что забрала его силу.
Ясно, значит, Темномир — имя того стремного монстра.
«В материальном мире наши возможности ограниченны, но и в телах людей мы не выкладываемся на все сто процентов, — демон увлекся болтовней, — Человек или животное сгорит. Бывает, что находим кого-то сильного, тогда преобразовываем его тело под себя, но сама материя трещит от духовной силы, что выплескивается из нас. Но твое тело, Сайтама, как огромный сосуд! Хоть ты и потерял силу, но, если бы я в тебя вошел, то мог бы без вреда задействовать всю мощь. Ты — мечта для любого духа, но ты противишься. У той женщины, что похитил Темномир, сосуд тоже емкий, но по сравнению с тобой ничего необычного. Поэтому Темномир лишь кристаллизовал часть твоей силы и подвесил как внешний источник энергии, а иначе бы женщина погибла».
Ударник завис. Слишком много информации, даже решил, лучше бы Бог его дополнительной «оперативной» памятью снабдил, чтобы обрабатывать все, что ему вещают, чем большой вместимостью для «чего-нибудь». Но все логично: если где-то прибавилось, значит, где-то и убавилось.
«Но скоро грянут перемены. Темномир собирает войско, чтобы ворваться в материальный мир и править им, — Златорог продолжал раскрывать чужие коварные планы. — Но ты этого не увидишь! И…»
Тут голодные и хищные глаза медиума заблестели азартом, он пьянел от торжества:
— Мой агнец! Твоя девственная чистота тела, твоя невинная кровь слаще меда — прольется в мою честь! Поэтому Темномир и не смог подступиться к тебе!
— Зачем вслух то?
Ну, хоть перед смертью его смутили. Только недавно научился дружить с людьми, до девушек еще дело не дошло. А тут во всеуслышание!
Златорог замахнулся ритуальным ножом.
«Боже, разве для этого ты меня оживил? Где мой Посланник?! Не бросайте меня!» — Сайтама все еще надеялся на спасение, несмотря на блеск лезвия на утреннем солнце.
— Лезвие ветра!
Удар. И медиум отлетел на несколько метров, упав на камни рядом с настоятелем. Народ ахнул — молитва прервалась. На жертвеннике на корточках сидел Соник со скоростью звука. Он принес с собой ветер, который колыхал его длинный шарф и играл с волосами. В правой руке катана, левую положил на живот того, кого пришел защитить. Сайтама дышит — радостно от этого. Не опоздал в кои-то веки — секунда в секунду!
Ударник опешил, хоть и ждал его. Даже подумал, что для полноты картины не хватает крутой музыки: соло электрогитары и все такое, но это же не аниме. Но Соник и без этого крут и мощен, пусть бежал всю ночь после изматывающего боя с Геносом, даже оставил позади группу разведки, чтобы успеть вовремя.
Только теперь, когда Сайтама стал обычным человеком, почувствовал колоссальную энергию от Скоростного. Сила, которая сделала его лучшим в мире ниндзя!
И руки, которые когда-то сдавливали горло и били по лицу, отныне крепко держат под защитой.
Пока люди стояли как вкопанные и ждали приказаний Златорога, Соник поймал взгляд своего… пленника? Друга? Кто теперь он ему?
— Не поверишь, скучал смертельно, — улыбка озарила лицо пленника.
Нарадоваться не мог — вот как чувствуют себя люди, которых Ударник спасал от чудовищ и прочих бед. Когда Сайтама проигрывал даже обычным хулиганам в начале своего пути, то оставался лежать на земле, и никто не приходил на помощь. Напротив, могли добавить и посмеяться. С тех пор надеялся только на себя. А тут вдруг объявился сначала Генос-защитник, теперь Соник. Так непривычно и даже невероятно, что есть кто-то добрый, после полного равнодушия и презрения общества.
Сонику было не до шуток — в груди защемило:
— Бестолочь… — подхватил его на руки, — дурмана много выпил?
По одним глазам Звуковик определил отравление. Да и не в характере Лысого Плаща говорить о чувствах.
— Только глоток, — признался тот, поймав спасителя в петлю из рук за шею.
Его ведь так и не развязали.
Соник приготовился бежать, но перед ним в воздухе повис Лайфлесс. Темная энергия силы Златорога источалась вокруг него.
— Глупцы! Думаете уйти?! — нечеловеческим голосом взревел медиум и ударил в землю.
Соник отпрыгнул с Сайтамой на руках на колонну храма, но и под ней разверзлась бездна. Еще прыжок, благо ловкость позволяли избегать вдруг ожившей земли, которая зловещей пастью, с горными породами вместо зубов, жаждала поглотить предателей. Но между делом Звуковик еще успел развязать пленного.
Остальные ниндзя отступили и наблюдали со стороны за битвой. Не решались вмешиваться, пока нет приказа от Златорога.
Горы с особым рвением, клацали «зубами» и волновались, как бушующее море. У Ударника голова кругом, но крепко держался за воина и не роптал.
— Вот как! — еще больше осерчал Златорог. — Тогда…
Раскинул руки, и земля со страшным ревом раздвинулась на много миль, зияя тьмой и жаром, словно он открыл ворота самого ада. Ну, или до магмы, если без пафоса.
Горячий воздух обдул не состоявшихся беглецов над пропастью, а ее масштабы потрясали человеческие души. Бездна! Где оттолкнуться? Да и не допрыгнуть — пропасть площадью с гору! А если она с силой захлопнется за тобой? Вот она — битва божественного уровня!
— Не уверен, но держись! — Соник обнял новоиспеченного друга как можно крепче и стал раскручиваться, используя Сайтаму как лопасть единственного пропеллера.
Затем интуиция подсказала Сонику выставить одну ногу, второй — сцепился с ногой «партнера» столь безумного воздушного танца. Воздушного потока, жара от бездны и сверхзвуковой скорости хватило, чтобы превратиться в маленький вихрь и унестись высоко в воздух. Главное — не расцепиться!
Люди же диву давались! Деревня разрушена, горные породы перекопаны. Если бы только владыка знал, что так будет…
Никогда не знаешь, где упадешь, а знал бы — подстелил.
Теперь он и сам с открытым ртом следил за битвой титанов.
Скоростной привык к перегрузкам подобного рода, но не погибнет ли тот, кто недавно перенес операцию на голове?
Чуть уменьшил обороты, все равно поток их держал:
— Ты как?
— Все равно не кормили — тошнить нечем…
— Держись крепче, посмотри, мы буквально над бездной висим, — горькая улыбка коснулась лица воина тени.
Он никогда не заходил так далекого, тем более, ради кого-то, а не себя любимого.
Внизу непроглядная расщелина, и нет крыльев, чтобы пролететь мимо нее. И вдруг она расширится да поймает их? Эх, если бы только Сайтама имел прежнюю мощь…
Ребята остановились, сила тяготения бесцеремонно приближала их к зияющей пасти.
— Больше идей нет, прости, — Звуковик расцепил объятия, но рук не отпускал, летели как парашютисты, только вот без белых куполов.
— Сожалеешь? — Сайтама поразил откровением.
Соник смутился, но старался не подать вида. Усмехнулся.
— Нет, но хотелось бы другой концовки, — сильнее сжал пальцы на нем. — Не такой трагичной…
Тут Ударник заметил что-то светящееся, оно неслось ракетой.
— Смотри! — указал пальцем. — Что-то летит к нам.
Но Соник не видел, как ни присматривался.
— Где? — только спросил, приглаживая растрепавшиеся волосы, из-за которых ничего не разглядеть, как мощнейший порыв ветра окатил их, и незадачливые летуны кубарем понеслись в новом потоке, отлетая от расщелины в сторону.
Теперь бы не разбиться!
— Что это было?!! — Скоростной как кот расцарапал руку Лысого Плаща, пока не вцепился в шею и плечи.
Если отпустит — повторится история с черепно-мозговой травмой. Соник может использовать трос, чтобы снизить скорость падения, а что Сайтама?
Тот, в свою очередь, с удивлением обнаружил рядом с собой… Посланника с полупрозрачной душой Лайфлесса-младшего! Они-то и подняли ветерок, чтобы спасти несчастных.
Златорог заметил незваных гостей, что вмешались в исход битвы. Он бы и рад увеличить расщелину, чтобы похоронить противников, но Посланник достал меч и огнем прошелся в его направлении, создавая вторую такую бездну, но полыхающую.
Сильный горячий поток мягко приземлил летунов на ноги.
Духовную часть битвы видел только Сайтама.
— Что происходит? — Соник ужаснулся.
Он понял, что новая расщелина, разделившая гору, никакого отношения к Златорогу не имеет, но — кто тогда?..
Вот они стоят между безднами стонущей земли. Огромная сухая сосна загорелась и с треском падала на героев. Но не прыгать же в пропасть? Отступать некуда!
— Боже! — Скоростной растерялся и повис на шее Сайтамы.
То ли защитить хотел, то ли просто испугался, сам не знал.
Посланник протянул меч — отбросил дерево во тьму прорвы.
Ударник, завороженный добрым призрачным великаном, погладил по волосам растерявшегося Соника:
— Тише-тише, все хорошо, Высшие Силы вмешались. Одно дело, когда люди друг друга режут, и совершенно другое, когда стремная дрянь разбушевалась.
— У тебя что, духовные очи открыты, как у жрецов? — Звуковой чуть отстранился, заглянул в лицо.
— Я не жрец, не монах и даже не праведник, простой парень, страдающий меланхолией, но монстры всех мастей меня окружали всегда, даже до обретения силы, — раньше Сайтама подобные вещи говорил с улыбкой, но теперь серьезен.
— Кругом катастрофа, а тебе пофигу, — Соник поражался такому «простому» обывателю, но вдруг улыбнулся, — Отчего и мил.
— А? — Ударник не ожидал комплимента в духе Геноса.
Неловко даже.
— Пошли, найдем Златорога! — подсуетился Скоростной, утягивая друга за собой.
— Вот вы где! — А тот их искал. И нашел!
— Теперь я твой противник! — подал голос Посланник и протянул руку к душе Хани.
— Я готов! — возгласил мальчик, и Посланник стал его покровом, как и Златорог для его брата.
Стрелой вонзились в тело медиума и выбили из него дух Златорога. Тот с раздосадованным воем устремился ввысь. Тело мальчика — вниз.
Соник хоть и не узрел всего, но знал, что делать — в полете срезал голову противника леской, пока тот не очнулся и снова не позвал Златорога в себя.
— Жестокий, — Сайтама не оценил поступка.
Надеялся вразумить мальчонка, а тут сразу голову с плеч. Осталось только развести руками.
Из тела вышла темная душа Лайфлесса! Стояла и с изумлением смотрела на другую душу — светлого Хани. Одинаковые на лица, но с разными полюсами духовности.
— Вот и все, братец, — грустно сказал Хани, узрев его скверну.
Посланник, который служил покровом для золотой души, вышел и принял прежнюю форму.
Златорог, что коршуном кружил в небе, камнем упал на скверный дух Лайфлесса, сцапал и улетел. По пути собирал урожай из других погибших людей деревни, которым не повезло, после чего исчез.
— Лайфлесс? — Сайтама подбежал к светлым духам.
— Нет, я — Хани! — твердо заявил малыш. — Мой брат — Лайфлесс.
— Хорошо, Хани. И…
Решил не спрашивать, что случилось, и так ясно — мальчик мертв. Лишь по привычке протянул руку — погладил бы по голове, да дух не осязаем.
— Прости, если бы я тебя не послал за Соником…
— Это милость, — вдруг перебила его душа.
— А?
— Если бы я остался в деревне, почитая Златорога, то после смерти стал бы его пленником, как Лайфлесс, — тут Хани стер улыбкой свою серьезность. — Ты не погубил меня, а спас. Спасибо тебе, Сайтама, теперь могу пойти к Богу. Златорог мог бы оспорить меня, ведь я так или иначе послужил ему, но он обжегся и отступил.
Ударник загрустил.
Тут Хани вспомнил о кое-чем:
— Когда встретишь своего железного ученика, не сердись на него.
— А? Ты видел Геноса? Когда успел? — взбодрился Лысый Плащ, но сердце замерло.
Хани молчал, схватившись за руку. У него нет тела, но боль помнил…
— Что-то случилось?
— Мне пора, Сайтама. Просто помни: мы все кому-то служим, не бывает такого, чтобы человек никому не принадлежал. И после смерти будешь служить тому, кому и служил, — Хани поклонился на прощание и развернулся к Посланнику. — Я буду просить за тебя. И за Соника.
Посланник взял душу и усадил на плечо. Вместе взмыли в небо.
— Как-то грустно все вышло, — самому себе сказал герой, разглядывая глубины выси, затем развернулся, и тут же нос к носу натолкнулся на Звуковика.
У того изумление, даже страх в глазах — он слышал, как Сайтама разговаривал с невидимками. Он вернулся сразу, как убедился в смерти медиума, а тут…
Стоило Ударнику назвать имя Хани, мороз по спине прошелся. Сайтама не безумец! Соник поверил ему.
— Х-хани? Он был з-здесь? — заикался от волнения.
Задрожал.
— Да, он вознесся к Богу, а Лайфлесс — похищен Златорогом.
Ребята на миг замерли, переосмысливая то, что произошло, затем осмотрелись по сторонам: гигантские расщелины так и не затянулись, лесной пожар тлел, оголив черную землю, а деревни и не видно. Стерта с лица земли, словно и не было.
Головокружительная усталость только сейчас накатила на Звукового. Раны и ушибы разом заныли. Колени подогнулись — пришлось сесть, подпираясь руками.
— Полный песец… нет слов… — сокрушался Скоростной, закрыв лицо ладонью. — И ребят не вернуть.
Сайтама лишь сжал кулаки. Огорчился. Словно войну пережил и потерял дорогих людей:
— Слушай, Хани говорил, что видел Геноса. Что произошло?
Соник убрал руку от лица. Замер.
Перед ним выбор: промолчать, сказать в общих чертах, обмануть или же рубануть правду-матку, да приукрасить так, чтобы одно имя Геноса вызывало ненависть.
Какое искушение!
Сайтама безмолвно ждал ответа. Ветер шевелил короткие волосы, что отрастали. На голой груди небольшой разрез от игры Златорога с ножом.
Соник не сдержал шальной улыбки. Взыграла страсть быть вредной сволочью:
— Твой любимый Генос убил его: выстрелил из пушки и разорвал на куски, — сказал, но без насмешки, скорее с яростью получилось.
Сайтама опешил: верить или нет?
Но тут их вдруг окружили люди в плащах.
— Соник со скоростью звука! Мы только прибыли, доложите обстановку: что с деревней?! — на самом деле начальник разведки сказал это в откровенно-ругательной форме, но общий смысл примерно такой.
Но Скоростного больше интересовала беседа с Сайтамой. Увидел разведчика с завернутым телом Хани, выхватил его.
— Не веришь?! Вот, можешь убедиться: это все, что осталось от мальчика после выстрела!
Но Лысый Плащ не дал развернуть тельце — наградил Соника хуком справа.
Тот упал, выпучив глаза.
— И что?! — Сайтама взорвался. — И не мерзко танцевать на костях?! Да — убил! Но Хани отпустил ему этот грех, так почему я должен сердиться? Прекрати! На себя посмотри, прежде чем кого-то осуждать в убийстве!
Звуковик с открытым ртом слушал гневную тираду. Не припомнил его таким: размахивал руками, топал ногами, а в глазах — слезы.
— Я ведь… — тут Сайтама и сдулся, устыдился открытых эмоций, отвел взгляд. — Мне больно от того, что вы хотите поубивать друг друга. Ты страшно раздражаешь, но я… я…
Соник аж дыхание затаил — у этого Холодильника и Сухаря есть глубокие чувства и, кроме того, он их озвучивает и даже показывает.
Но договорить не дал кем-то запущенный кунай, который угодил в правую ногу говорящего — в бедро.
Соник мигом налетел с кулаками на незадачливого соотечественника — молоденького юношу:
— Слушать надо, когда взрослые говорят, болван! — все, парень попал. — Тем более, если душу изливают, а вдруг в любви признаются!
— Сонь, оставь, нужно уходить, люди прибывают, — скомандовал Ударник.
Опять он «сонькает»! Словно они… друзья?
Раньше это бесило, мол, что это Сайтама о себе воображает, а сейчас…
— Господин, Вы покраснели, — заволновался юноша, которого Скоростной удерживал за грудки.
— Сонь, чего застрял?! — Сайтама вытащил кунай.
Ничего серьезного — в мышцу попал только, крупные сосуды целы.
Звуковик еще ярче вспыхнул, только пара из ушей не хватает.
— Вот они где!!! — люди окружали.
Обступали со всех сторон:
— Соник со скоростью звука, ты ответишь за это!
— Это все из-за вас!
— Совсем с ума сошли!
— Только посмотрите, вы деревню уничтожили!
Толпа готова разорвать их на куски. Если бы это были простые люди внешнего мира, то полетели бы камни, но данный случай чреват кунаем в лоб. А также сюрикенами, катаной и прочим колюще-режущим металлоломом.
Сонику уже терять нечего, помчался на толпу, приготовившись срезать головы. Он бы справился, но воины налетели и на Сайтаму.
Цыкнул и вернулся к нему держать оборону — прокрутился вихрем, отбил ножи и отрезал леской попавшиеся под нее руки. Хлынула кровь.
Сайтама и рад остановить Звуковика, но тогда их наверняка убьют. Беспомощно опустил руки.
И посреди этой бойни вдруг появляется владыка!
Очутился между Соником и Сайтамой, его черный плащ упал и на их плечи. Время остановилось — обе стороны замерли.
Скоростной страшился его больше, чем Златорога, хотя бы потому, что тот обладает властью, ему и служил. И что же теперь решит хозяин?
Но тишину нарушил нетерпеливый главный монах:
— Владыка! Казните Соника! Он — преступник! Народ хочет этого! — за всех потребовал.
Но в его сторону полетел кунай, оцарапав ухо.
— Я не разрешал говорить, — спокойный тон главы клана холодил кровь.
Затем он положил руки на плечи преступника и чужака.
— Давайте поговорим, самосуд не решит ничего.
Настоятель сжал кулаки. Готов оспорить, но владыка второй раз повторять не будет: коль запретил говорить, так и убьет за непослушание.
Глава клана надавил на плечи подсудимых — заставил сесть. Разговор будет долгим.
Народ подобрался ближе и тоже сел.
— Давайте сначала, — владыка перевел взгляд на главного затейника.
Нет, не на Сайтаму.
— Соник со скоростью звука, один из самых уважаемых ниндзя не только всей деревни, но и среди наших конкурентов, нарушил закон — без моего ведома привел чужака. Я помиловал тебя и разрешил оставить до тех пор, пока ты сам его не убьешь, — продолжил он и перевел взгляд на главного монаха. — Но кое-кто пренебрег моим повелением и самовольно похитил у Соника его добычу. Как и он, поставив меня перед фактом! И кто теперь виноват?
Владыка окатил пронзительным взглядом первого и второго нарушителя:
— Справедливо: вас обоих посадить на кол — и Сайтаму заодно до кучи — все равно он тут лишний. Вы этого хотите?
Соник и настоятель склонили головы.
— Почему ослушались, или вы меня вообще ни во что не ставите? Тогда может и мне не заморачиваться да снести вам бошки?! — вот тут главнокомандующий повысил голос.
Страшно, он это редко-редко делал, практически никогда.
— Простите! Но Златорог приказал. Я вам служу, но, как монах, больше всех обязан почитать божество, — настоятель тут же стал как шелковый.
— Тогда чего сразу похитил и приступил к жертвоприношению, а я об этом узнаю от разведки?
— Виноват! Златорог снизошел до нас, вот я и забыл обо всем на свете. Поэтому и выполнял его приказы.
Владыка вдруг закурил трубку. Задумался, осматривая то, что осталось от горы и деревни. Затянулся и, выпуская дым, сказал:
— Тогда вот что: в первую очередь нужно отстроить новую деревню. Мы хоть и ниндзя, но зимой без крыши над головой тяжело. Во-вторых, нужно что-то делать со Златорогом — раз это он все затеял, теперь нужно успокоить. Уберем Сайтаму, чтобы не гневил богов, и… — тут внимание судьи вновь вернулось к Скоростному. — Казнить Соника не выгодно, тем более, сейчас. На восстановление деревни потребуются ресурсы, пусть отрабатывает, раз по его вине деревня в руинах.
Звуковик сжал кулаки, подгребая землю.
— Не думаю, что он вымолит прощения у Златорого. Того гляди еще и мстить будет за непочтение. Поэтому, — вот приговор судьи-владыки. — Соник со скоростью звука, ты изгоняешься из деревни, но продолжишь служить нам, как должник — это плата за то, что я вообще не прибил тебя на месте. И гостя своего забери с глаз долой. Общаться будем через разведку.
Звуковик не знал, что хуже: смерть или вот такой позор!
Но делать нечего, хоть Сайтаму не казнили. И то хорошо.
Встал, еще раз поклонился и извинился. Перед уходом пробежался взглядом по людям: ободранные, побитые и бездомные. Родителей близнецов не нашел, может и они сгинули в этом землетрясении? А то бы высказали всё, что думают по поводу судьбы мальчиков и о нем самом.
— Проваливай! — гнали его люди. — Чего стоишь? Глухой, что ли? Давай-давай, прочь!
Самые несдержанные бросали камни. Гнали.
Скоростной защищал лицо рукой.
Как же все скверно вышло. Ушел посрамленный.
Сайтама молчал. Да что он скажет? Ему и самому грустно покидать место, где столько всего произошло: и хорошего, и плохого. Так каково же Сонику, тому, кто здесь рос, учился, просто жил, в конце-то концов.
Снег резал босые ноги холодом. Ударник замерзал, но не осмеливался что-либо сказать Звуковику. Тот быстро шел по лесу в сторону подножия горы.
Соник пытался унять бурю чувств, что стесняла душу: ярость и горечь терзали его.
Выплеснуть бы все это, но боялся, что свернет гору не хуже Златорога. Или…
Вспомнил свой дом, деревню, владыку, что всегда прощал ему промахи.
Упал на колени и закрыл лицо ладонями.
Горько. И ради чего он предал всех?
— Т-ты плачешь? — Сайтама готов был провалиться сквозь землю.
Никогда не знал, что делать в таких ситуациях.
Соник подорвался с места и развернулся к нему, глядел с яростью:
— Это все твоя вина, Сайтама! Я ненавижу тебя!!! Если бы не ты и твоя сила, я бы не сошел с ума настолько, чтобы предать деревню! — все, вулкан проснулся. — Да что б ты сдох! Само твое существование бесит меня! Ничего, как только настанет время, разрежу тебя на кусочки! Как только дойдем до убежища, перейдем к тренировкам. Я буду дышать местью! Ты получишь сполна за все! Слышишь? За всё, что ты мне сделал!!!
Звуковой безумствовал: брызгал слюной, топал ногами, грозился и… плакал. Досада и горечь терзали его. Даже сотрясался от злости.
— Истеричка, — преспокойно сказал виновник страданий Скоростного, ковыряя в носу.
Затем подошел и обнял, выдавливая все недовольство и злобу, да и погреться заодно, раз он так разгорячился.
— Ч-что?! — Соник оторопел, вырывался, но тщетно. — Придурок, пусти, убью же! Не прикасайся! И…
— Все хорошо, прорвемся.
Спокойный голос Ударника подействовал.
— И… и-и-и… — ниндзя-изгнанник раскис.
Перестал биться, обнял в ответ. Силы разом покинули его. Еще бы, он не отдыхал сутки: пробежка до города, бой с Геносом, затем обратно, а там Златорог и изгнание.
Скоростной переставал судорожно всхлипывать, чувствуя спокойное и ровное дыхание Сайтамы. Да и пахнет от него молоком, как от детей. Невольно вспомнился Хани.
Вздохнул.
Ветер утих, в воздухе кружили пушистые снежинки. Мир не рухнул, все так же светит солнце и белеет снег. Как же тихо. Сонику даже захотелось, чтобы прямо сейчас появился Генос и, увидев их, сделал шумно. Он-то знал, что Демона-Киборга больше всех бесит его присутствие рядом с Сайтамой. Ну вот, позлорадствовал в душе, настроение и поднялось.
Раз уж выгнали, можно вернуться в город и драконить Геноса, тем более обещал ему вернуться.
— Все, пусти, мне уже достаточно хорошо, — Соник просился на свободу, как озорной котяра. — Вдоволь наобнимались уже.
— Куда пойдем? — Ударник давно хотел это спросить, но ждал, когда утихнет буря.
— Чуть ниже у подножия есть пещера-убежище, мне надо отлежаться, а там посмотрим. Не забывай, ты все еще мой пленник! — Скоростной ткнул пальцем в грудь Сайтамы. — Ты принадлежишь только мне, а не деревне, Геносу, или кому-то там еще, понял?
— Хорошо-хорошо, твой навеки, пошли, а то я замерзаю, — согласился тот, лишь бы отвязался.
— Терпи! — Соник безжалостен, отвернулся и продолжил путь.
Герой лишь вздохнул и последовал за ним.

***

Сайтама чуть не задубел, но у подножия пейзаж обновился: снега нет, сухая трава манит своим ковром, голые деревья скрипят от ветра.
И вот в скале расщелина, спрятанная за настилом изо мха.
Соник включил фонарик, что был в снаряжении, и боком влез в ущелье, где располагался просторный грот.
Сайтама за ним, но…
— Сонь, я застрял! — проблемка, однако.
— Вот отожрался!
— Я нормальный, это ты доходяга, в любую дырку пролезешь! — рассердился тот.
— Не ори, мы в пещере!
— Сам не ори.
— Ты вынуждаешь, — Звуковик давно пролез, а вот Ударник весь исцарапался об острые выступы камней.
Шкуродерный лаз, однако.
— Давай лапу, — Скоростной потянул его за руку.
— Ай, оторвешь!
— Терпи, зараза, как ты достал, сил просто нет!
Только взмутился, как вытянул несчастного, да с такой силой, что уронил на себя.
— Блин! — Соник упал на каменный пол пещеры, придавленный Сайтамой.
Но вот беда, фонарик выпал из рук, выключился и укатился. Тьма кромешная воцарилась, хоть глаз выколи.
— Приплыли… — Скоростной даже ругаться не стал.
— Хотел отлежаться, вот и лежи, — отшутился виновник и перевалился, разместившись рядом.
— Иди и ищи фонарик, а то мы в жизни отсюда наощупь не выберемся.
Сайтама зашуршал. И тишина.
— Эй, ты ищешь? — Соник привстал, осмотрелся, но бесполезно.
Не видно, а Ударника и не слышно.
— Сайтама?
Скоростной заволновался. Пополз искать: камни, камни, о, настил из сена, опять камни.
Хвать за… колено?
Тут включился фонарь, осветив жутко улыбающуюся моську Лысого Плаща. Соник вскрикнул и инстинктивно врезал по той самой роже. Фонарь опять упал и отключился.
— Все шутки шутишь! — Соник схватил того за горло и дергал из стороны в сторону.
— Прости… — Сайтама схватил его за запястья. — Хотел развеселить да не получилось.
Соник перестал ругаться — приуныл. Его мягкое «прости» задевало тонкие струны души. Уже и не злишься:
— Не то время — я дико устал, а ты волноваться заставил.
Опустил руки ему на бедра, там же и теплый фонарик лежал.
— Сейчас бы горячую ванну, — мечтал Сайтама.
Соник поймал себя на мысли, что ему приятно быть рядом с этим занудой. Просто сидеть рядом и слушать немудреные желания: поесть, поспать, согреться и поиграть.
— Сайтама…
— А?
— Ты ведь не сбежишь?
— Я помню про договор.
— Только поэтому ты со мной?
— А ты только из-за моей силы пошел против деревни? Только ради победы презрел все? — Лысый Плащ нарочно ответил вопросом на вопрос.
— Может… — тут он склонился к уху, — …может все гораздо проще: мы подружились. Поэтому ты и вернулся, а я — не убегаю. Ведь нам было весело жить вместе, и сражаться со Златорогом.
Теперь и Соника затрясло: признавать своего пленника другом? Сгореть со стыда!
Но близость приятна. Всяко лучше, чем одному тут куковать. Раньше люди только мешали и раздражали. С Сайтамой тоже все время ругается, но без него уже было бы как-то не так.
— Не важно, что было — то было, — Скоростной встал, прихватив фонарик.
Нашел керосиновую лампу, что хранилась в убежище, поджёг её. Шатало от усталости.
— Тут есть камин с вытяжкой, — Соник взял дрова и подсыпал их. — Сейчас согреемся.
На сухой траве лежала медвежья шкура. Милая обстановка.
— Это ты так облагородил убежище? — удивлялся Сайтама.
— Не совсем, оно числится за деревней, поэтому, как переночуем, уйдем в город. Буду надеяться на твое обещание быть со мной, — улыбнулся ему Скоростной.
Рухнул на постель.
— Сними броню, спать с железяками крайне неудобно, — Ударник никак не давал ему покоя.
— Отцепись, я привык.
Сайтама только дивился. Он, когда-то самый сильный человек на свете, но даже земля в сапоге способна довести его до истерики. Да что там! Шов на носке врезающийся в пальцы в тесной обуви. Бррр!
Но злить Соника и заставлять его раздеться… пусть дрыхнет, как хочет. Ему-то что?
Взял да плюхнулся в стог, да так, что Скоростной скатился на него, заехав железяками в нос. Случайно, конечно.
— Да чтоб тебя! — это у них хором получилось.
— Мы с тобой в разных весовых категориях, — констатировал Лысый Плащ, прикрывая несчастный опухший пятак, другой рукой отпихивая свалившееся на него «счастье». — Иди на краешек, пока не убил меня своими костями!
— Как будто я жажду спать на тебе, увалень! Сам иди на край!
Вот они и снова поругались за место ночлега. Попихались немного руками и ногами, но все же пришли к общему знаменателю, найдя в стоге более промятые места, чтобы не мешать друг другу.

***

Да-да! Теперь череда кошмаров дошла и до Соника!
Но, возможно, это всего лишь пережитки тяжелого дня и битвы.
Тошно было во сне, словно побитый кем-то. Кругом разруха и… О, поломанный Генос сидит у руин, без рук и ног. Что он тут забыл в его сне? Для антуража полной разрухи?
Но не стал с ним разговаривать, хай валяется.
Соник поднялся на ноги, развернулся и тут перед ним… малявка с зелеными волосами? Ой, кто эта крошка?
Стойте, а не она тогда летала в воздухе над районом, где жил Сайтама, разрушая все на своем пути? И…
Зловещая аура от нее сковала руки и ноги. Эта сила! Да, другого и быть не может: это она похитила все способности Сайтамы.
Она вдруг превратилась в темное бесформенное нечто, хотя, как сказать? Скорее оно ее покрыло и поглотило собой. Стремный монстр — так их называет его пленник. Собрат Златорогу, что ли?
Инстинкты вопиют, но невозможно пошевелиться, что-то сковало. Не страх, а невидимая мощь связывала.
Но тут кто-то схватил Скоростного за плечи и потащил назад. Оковы распались, и появился Сайтама, который прятал его за собой.
— Отпусти их, меня возьми, — его спокойный и твердый тон пугали.
— С ума сошел? — Соник схватил безумца за локоть, но тот вырвался.
— Договор! Договор за их души, — вдруг потребовал Ударник, стеной заслоняя Скоростного от тянущейся руки монстра.
— Хорошо, это только потому, что ты дал мне эту силу, — согласилось чудовище.
— Уходи! — Сайтама толкнул Соника к Геносу.
Серьезен. Как же он был серьезен!
— Сайтама! Нет, давай сразимся с ним! — Звуковой не желал такого расклада, но экстрасенсорная мощь вновь остановила его, отбросив обратно. — Не верь монстрам, зря жизнь потратишь! Глупый Сайтама!
Удар об землю его не остановил, снова побежал, но…
Далее произошло страшное. Прямо по сценарию плана Златорога: бьющееся и кровоточащее сердце в руках монстра, а Сайтама на земле. Соник с ног до головы в крови.
— Цена ваших жизней, — ухмылялся убийца, поедая «лакомство».
Но их не тронул, прошел мимо.

***

Соник в поту проснулся от кошмара. Не сразу сообразил, где находится. Камин спокойно потрескивал, вокруг тишина, только вот пленника нет на месте.
— Сайтама! — чуть с ума не сошел, еще под впечатлением от сна.
Вскочил, да тут же рухнул. Все кости болели, голова кругом, да и затошнило.
— Где ты? Куда пропал? — все равно пошел искать его.
А то, что человек мог, например, в туалет выйти, в голову не пришло. Перед ним только видение катастрофы стояло.
Тут из ущелья, которое как бы дверь, протиснулся потерянный пленник.
— Я тебя закопаю! Почему без моего ведома покидаешь убежище? — понеслась. — Я тебя свяжу как в первый день, когда ты появился в моем доме! Ни шагу, слышишь, ни шагу без моего разрешения!
— О, тебе уже лучше? — Ударник как всегда поражал спокойствием. — Тогда я, наконец, посплю.
Отдал ему пластиковую бутылочку, которую тот нашел в пещере, но теперь наполненную холодной водой, а сам рухнул на стог.
У Скоростного челюсть отвисла, заглянул в «дверную» щель — уже рассвет.
На полу лежал мокрый кусок тряпки. А волосы и лоб мокрые, но не от пота. Значит, Сайтама носил воду для холодных компрессов!
Как такое могло произойти?
Теперь стыдно.
— Я заболел? — удивлялся Соник, трогая свой горячий лоб.
Самочувствие — лучше б сдохнуть. И еще! Почему рука голая? Разве не в броне заснул?
— А?! — голая не только рука, но и он сам.
Кто посмел? Когда успел? Сайтама!!!
Окатил себя ледяной водой, что принесли из ключа. Сразу полегчало.
Подобрался к уставшему няню, что сидел с ним всю ночь:
— Я что-нибудь говорил?
— Просто бредил. Честно, я бы и ухом не повел, но ты меня звал, — Сайтама мог и промолчать, но и он бывает заразой. — Звал всю ночь напролет.
— Да ты гонишь, — Скоростной стыдился.
— Не капай на меня, пойди, вытрись! — возмутился Лысый Плащ.
— Я сейчас об тебя вытрусь, — грозился тот.
— Опять голый Соник у меня под боком…
— А кто меня сделал таковым? — спрятался под медвежью шкуру, еще толкался локтями.
— Ну, невозможно с тобой существовать! Я — спать, — Ударник отвернулся.
Соник только сейчас вчитался в надпись «Агнец» на спине, до того некогда было.
Схватился за нее, за одежду. Потянул.
— Чего еще? — отозвался Лысый Плащ, не оборачиваясь.
— Что будешь делать, если стремный монстр с той коротышкой вернется?
— А? С чего это ты про них вспомнил?
— Просто ответь, у тебя есть план?
— Надеюсь вернуть силу раньше, чем она появится.
— А если она грядет, допустим, на этой неделе? — предположил Звуковик.
Сайтама промолчал.
— Эй! Ответь! — потребовал тот.
— Есть одна идея, но она стремная, как и тот монстр, — признался Ударник, закрывая глаза.
Соник сильнее сжал ткань.
Заскрипел зубами.
— Дурак, тогда я тебя закрою здесь, ни в какой город мы не пойдем.
— А?! — Сайтама посмотрел на разозленного Звуковика через плечо.
— Остаемся здесь. Если придут из деревни, скажу, что на задании у владыки, потому и тут.
— А если владыка придет?
— Что он тут забыл?! Это место за пределами владений Златорога, так что все хорошо.
— С чего вдруг перемена планов?
— Знаю, что ты замыслил! Не позволю, чтобы мои труды были тщетны. Я на тебя возложил все, что есть, даже пережил позор изгнания. Не смей думать о глупостях! Если тебя не станет, какой тогда смысл моего восстания против деревни?
— А какой смысл лезть в битву с монстром, что способен одним ударом расколоть планету? Я тебя жалел, потому что ты человек, монстр же от тебя и мокрого места не оставит. В чем тогда смысл твоей смерти?
Соник отпустил его. Расколоть планету, да? Он шутит? Нет не похоже.
Так какова вся сила Сайтамы?
Жуть.
Монстр во сне угрожал. А ведь когда-то и он, Соник, обещался убить всех, кто окружает Сайтаму, но тот, даже беспомощный, предложил всего себя, а казни оставить.
Если отбросить ужасный вид чудовища, то Соник ничем не отличался от него.
Закололо в сердце.
Сайтама заснул, тихо дышит. Живой. Раньше Скоростной таскал его по полу больницы, разбивал лицо, бил по ребрам. Веселился.
А что сейчас?
Воспоминания терзали душу. Если бы Сайтама сейчас упал, непременно бы поднял. Кто ударит — закопает на месте. Да, они могут подраться, но уже не так.
Все не так, как раньше.
Мутило то ли от горячки, то ли от мыслей.
Прислонился лбом к спине пленника, а себя обнял за плечи. Вздохнул прерывисто, словно спотыкаясь. Горечь травила, но усталость быстро погрузил его в сон.

Мистер Монье всегда встречался с ним, с Соником со скоростью звука, в самых богатых апартаментах. А тут вдруг подвал! Что-то случилось?
Или этот жиртрест совсем из ума выжил: теперь боится и шагу ступить без сильного телохранителя?
Перерезать бы таких клиентов, но кодекс чести и долг не позволяли. Ну, прибьет заказчика, а потом владыка семь шкур спустит. Соник и так на грани жизни и смерти из-за череды историй с Сайтамой. Косячить нельзя! Нужно выполнить миссию на твердую пятерку, принести денежку в общий бюджет и быть паинькой.
Но чем ближе место встречи, тем сильнее тревога. Чутье не спало, так и вопило: «Иди домой, тут нечисто!»
Дерьмоскреб, холл, коридоры. Никого нет — странно. А вот и лифт на один из подземных этажей.
Едет бесшумно, только кнопочки загораются. Все ниже и ниже, словно в подземелье ада отправили сражаться с монстрами. Ага, клиента спасать. Куда только не пошлют ниндзя! Ну и работенка, зато нескучно. Хотя и это тоже рутина страшная…
Звуковой сигнал лифта и двери открылись. Светлый коридор достаточно чист для подземных помещений. Чего мелочится этот мистер Какашка? Отбил бы пол мрамором для большего пафоса, чтобы удивить рабочих и вызвать зависть его богатству.
Обычно Соник в мгновение ока появлялся на месте встречи, чтобы поразить клиента, вызвать трепет и восхищение. Но не сегодня. Ниндзя крался из-за дурацкой тревоги.
Впереди — белая дверь. Железная толстая дверь!
«Мышеловка! Это мышеловка!» — Скоростной обо всем догадался.
Руки в карманы — задумался.
Сайтама скоро будет тренироваться, а что ему делать? Нельзя уступать в силе, даже в банальном хладнокровии. Нырнуть в водоворот боя или же отступить и сначала разведать обстановку?
Если что, убежать можно всегда. Сердце застучало от предвкушения: уже видел кровь на стенах и отрубленные головы противников. Да-да! Броситься в стихию войны, отдаться ее потоку!
Безумная улыбка, кошачьи глаза, в такие минуты его лицо подобно глиняной маске.
Открыл дверь, но та мгновенно захлопнулась за ним.
Огромное помещение, словно арена. Множество упаковок, коробок, машины.
Включился прожектор, освещая стройную фигуру воина. Соник прикрыл глаза, но, несмотря на боевой настрой, чутье приказало отпрыгнуть к ящикам, и не зря. Яркий луч ударил в землю, произошел взрыв. Скоростному пришлось спрятаться за погрузочную машину — лавина из ящиков чуть не похоронила его. Звуковик порой удивлялся собственным боевым инстинктам.
Что это за запах? Хотят отравить газом?! Спрятал лицо под шарфом и бросил ниндзя-трос, как йо-йо, который обмотался вокруг трубы. Одно нажатие и тот с шумом сматывается — Соник в воздухе.
— Любимый!!! — аки тать в нощи навстречу вылетел Гомо-Гомо Зэк на крыльях любви.
Соник, если честно, ожидал увидеть Демона-Киборга, а тут «это».
— Лезвие ветра! — Скоростной мигом раскрутился в воздухе и нанес достаточно сильный удар по «железобетонной» груди Заключенного. Тот может и не почувствовал серьезного урона, но зато полетел обратно откуда явился, крутанувшись в воздухе и проделав дыру в стене.
— Ха-ха! Хорошее начало! — Соник решил похвастаться да и, наконец, заговорить с противниками, вывести их на свет.
Лазерный луч разрушительной силы пронесся мимо него, обжигая жаром. Ой-ой, еще б чуть-чуть…
— Рано радуешься, — на стальной лестнице, что мостом висела над ящиками, показался Генос.
Грозно простер руку с раскрытой ладонью — прицеливался по болтающемуся неприятелю.
— Вот ты где, — тот лишь развеселился и сильнее раскачался. — Попробуй, попади! Ха-ха!
Генос стал палить, разрушая стены, потолок.
«Тише, ты нас прибьёшь! — ругался в микрофон Кинг, спасаясь от обломков. — По тросу стреляй, по тросу! А то он долго с тобой играться будет!»
Соник заметил движения между ящиками: Гомо-Гомо Зэк — это раз, Кинг — два, еще кто-то огромный в майке — три; ну и Демон-Киборг собственной персоной перед ним — четыре.
Бах — по тросу, где он соединялся с трубой. Теперь еще и дождь пошел. Соник приземлился на ящик мокрый как мышь. И уже недовольный. Дождь не прекращался.
— Остыл? — усмехнулся Генос, но в ответ получил пару взрывающихся сюрикенов, которые разрушили пожарную лестницу, отчего киборг тоже очутился внизу.
Кинг тем временем нашел кран и перекрыл воду, ибо кепка не спасала от дождя. Из-за коробок появился Мастер в майке, легкомысленно намеревался поймать Соника голыми руками, но тот чуть ему башку не отрезал леской. Благо пол под Мастером сам провалился из-за выстрелов киборга, и тот оказался этажом ниже.
— Дурак какой-то, — Звуковик даже разочаровался.
Генос запустил в полет кулак на тросе, но и он не достиг цели, пришлось отмотать на место. Скоростного не достать, пока он скачет и увиливает.
Кинг смотрел на них и анализировал. Мастер в майке и Гомо-Гомо Зэк невероятно мощны, но совершенно неповоротливы, и тем бесполезны в бою. Генос смотрится лучше, но никак не ранит. Остается ждать, когда Соник элементарно устанет носиться как сайгак по полю, и его можно будет брать тепленьким.

***

— Землетрясение? — удивился Лайфлесс-младший, разглядывая круги в чашке чая.
Он с Сайтамой решили не дожидаться старшего мальчика — кушали.
Вибрация усилилась, послышался грохот на улице, словно камнепад обрушился.
— Обвал? — предположил Ударник.
Вышли посмотреть. Только нога за порог, как земля перед ними с треском расступилась, обнажая глубокую расщелину. И на этом все прекратилось.
— Теперь Соник живет на краю обрыва, — недовольно пробормотал Лысый Плащ.
— И что теперь делать? — забеспокоился Лайфлесс, заглядывая в бездну.
Да, такую дыру не закопаешь.
Сайтама пожал плечами:
— Построим мостик. Ладно, пошли, доедим, — развернулся к входу.
— Не так быстро!
Их остановили ниндзя. Окружили дом.
Ребята с удивлением оглянулись на незваных гостей.
Лайфлесс достал кунаи и спрятал за собой подопечного:
— Что вам нужно?
— Опусти оружие. Чужак Сайтама арестован, — вперед из толпы вышел настоятель монастыря, а за ним и предатель — Лайфлесс-старший.
— Ты? — младший не поверил своим глазам.
— Прости, братец, но кто-то должен был это сделать — защитить деревню. Иди сюда, не стой там, — звал его близнец и манил рукой. — Наше задание от Соника уже не имеет силы.
Лайфлесс-младший встал перед выбором, но недолго думал:
— Нет, не приближайтесь! — сильнее сжал рукоятки, стиснул зубы и прищурился.
Готов безрассудно броситься в бой.
— Дурак! Ты бесславно погибнешь! — рассердился брат, и воздух вокруг потяжелел — сила Златорога закипела в нем. — Пока тебя милуют, уйди с дороги!
Тот лишь покачал головой и зажмурился:
— Нет!
— Тогда… — зашипел старший.
Сайтама же схватил маленького защитника за плечи, опустился на корточки и прошептал:
— Беги за Соником.
— А?
Настоятель монастыря вдруг простер руку, остановив старшего мальчика:
— Погоди, — понял, что чужак уговаривает сдаться.
Можно обойтись без лишнего кровопролития.
Сайтама продолжал, крепко сжимая плечи друга:
— Все будет хорошо, пожалуйста, отдай ножи, — Ударник опустил ему лапки, отнял кунаи и положил их на землю.
Затем поднялся и, обогнув малыша, спрятал за спиною.
— Хорошо-хорошо, сдаемся. Лайфлесс просто выполнял свой долг, оставьте ребенка, — ходатайствовал за него Сайтама, поднимая руки, затем посмотрел на второго мальчика, улыбнулся. — Разве старшие не должны заботиться о младших, или у вас это не принято?
— Не твое дело, гоблин, — тот лишь обозлился.
— Что вы сделаете со мной? Убьете? А будет ли суд? А где владыка? — засыпал их вопросами пленник в надежде, что злодеи раскроют коварные планы.
— Златорог привел нас сюда, — заговорил монах, указывая на старшего мальчика-близнеца. — Он почтил этого ребенка, сделав его своим сосудом. — Теперь ткнул пальцем в грудь Ударника. — А тебя он хочет видеть на жертвеннике!
Сайтама почесал репу:
— Я что-то недопонял. Где он хочет меня видеть?
— Ритуальное жертвоприношение, недоумок, — уточнил настоятель.
— А? — Сайтама вопросительно посмотрел на маленького друга, что за спиной.
— Тебя зарежут и сожгут под музыку и танцы, — прямо ответил ему Лайфлесс-младший и его лицо омрачилось. Опустил голову, а слезы окропили землю.
— Вот, блин блинский… — Ударник влип в очередную неприятность.
Погладил мальчика в утешение, но воины быстро повязали чужака и повели за собой.
— Пойдешь на ритуал? — Лайфлесс-старший тут как тут, словно ничего и не произошло между ними, но брат-близнец отвесил оплеуху.
— За что?! — изумился побитый, хватаясь за щеку.
— Зло! Наш мир — зло! — разрыдался в голос Лайфлесс-младший и убежал прочь.
Естественно под «миром» он имел в виду деревню.
«Он бежит к Сонику! Убей предателя», — приказал Златорог внутри ребенка.
Лайфлесс задрожал и в страхе сглотнул.
«Не смотри, что вы родные по крови, он уже предал тебя, меня, все наши традиции, — увещевал его монстр. — Соник может сорвать ритуал, останови его! Кто для тебя важнее: я, тот, кто повелевает стихиями, или простой человек, который сам ничего не может?»
Мальчик собрался с духом:
— Да! Прости за сомнения.

***

Ветки и иголки, крутые склоны и сугробы. Лайфлесс-младший бежал со всех ног. Накануне перед уходом на задание, Соник подозвал мальчика:
— Если что-то случится, пиши, — протянул ему свиток.
Мальчик только сейчас развернул его и увидел печать «Птица». Прочитал заклинательные слова и через некоторое время прилетел почтовый ястреб. В горах сотовой связи нет, поэтому только так можно обмениваться словом. Зато нельзя отследить местонахождение деревни.
Лайфлесс попытался объяснить птице, что он и есть «письмо», поэтому — веди к Сонику. Ястреб на службе ниндзя понял свою задачу. Провожал ребенка, порой подавал голос, если Лайфлесс терял его из виду.
Так и держали путь, но вдруг хищник прокричал очень резко и громко, чем напугал ведомого. В дерево воткнулся кунай — чуть не попал в голову паренька.
Тот в кусты и притих. Откуда нападение? И кто?
Дыхание сбилось, сердце лихорадочно заколотилось. У него были тренировочные бои, но чтобы так по-настоящему. И как назло ястреб не особо понимал, что, кружа над ним, выдавал. Надо выходить!
Прыжок на ветку сосны. И вовремя — куст разлетелся от взрывного сюрикена.
Движение за соседским деревом. Бросить ножи туда. Но…
Тут он увидел брата-близнеца.
— Убить меня решил? — младший заговорил с противником. — Выходи!
И тот показался, облокотившись о гибкий клен:
— А что еще делают с предателями? Или думаешь, что я — злодей такой, готов убить брата? Куда бежишь? Сдавайся и, так уж и быть, никому не скажу, что ты бежишь за Соником.
Младший сжал кулаки. Задумался.
— Не погибай напрасно. Сдался тебе этот чужак, — старший приближался, буравя сугробы, — пошли домой. Куда тебя несет?
Поймал за плечи, заглянул в глаза.
Их лица так одинаковы. Но младший не чувствовал от брата того тепла, что шло от Сайтамы. Напротив, после той истории со Златорогом, родной человек вдруг изменился, похолодел, озлобился. Даже сейчас, его обняли, но это не согрело душу.
— Так ты со мной или нет? — требовал ответа старший.
А младший молчал. Захотел обнять в ответ, но что-то острое вонзилось в спину.
— Прости, — Лайфлесс-старший углублял рану. Пробил легкое.
Вот теперь второй Лайфлесс обхватил его. Но не рассердился, сам не знал почему. Словно не произошло ничего неожиданного. Так и должно быть.
— Я все равно люблю тебя, — прохрипел младший и с силой оттолкнулся.
Намеревался бежать с раненым легким. Вслед настигли еще кунаи — в ноги и руки. Впереди была река, она еще не успела покрыться льдом, и маленький воин искал в ней спасение. Прыгнул с обрыва в бурный поток, благо, упал не на камни, а в глубину, а иначе бы погиб.
Лайфлесс-старший вышел к обрыву — не знал, что теперь делать. В несущейся горной речке не мог разглядеть ничего. Стоял-стоял да ушел.
А у самого руки-ноги трясутся — кровь брата на его руках и назад пути нет.

***

Река же смиловалась над воином. Унесла с собой в равнину, где уже и снега нет, особо не беспокоя на порогах. Ее холод остановил кровотечение, а в долине уже теплее. Закаленный ребенок любил воду, не боялся ее, даже очаровался. Как оказался на берегу — не помнил.
Вытащил ножи, все кроме одного, что в легком. Боялся навредить себе. Кунай, как пробка, перекрыл сообщение раны с воздухом.
Так и пошел, презрев боль и холод.
Ястреб нашел его, чтобы провести. Ведь это было их общее задание.

***

Владыке доложили о бунте против Соника и чужака. Тот лишь вздохнул, сидя за шахматами. Скоростной сам виноват, никто его не заставлял этого делать.
— Что прикажете? — спрашивал разведчик.
— Пошли группу к Сонику. Если ему нужен Сайтама, пусть сам и спасает, я разрешу. Если устрашится вставать против монахов, значит, ритуалу быть. Выбор за ним.
Глава деревни задумался и невольно улыбнулся. Как же все интересно получилось. Пожалуй, этот случай войдет в историю деревни. Давненько не наблюдалось таких глобальных нарушителей.
Шах.

***

Сайтаму посадили в темницу. Здесь было сыро и холодно, вместо пола — земля, но в углу находилось немного сена для ночлега. Спасибо на этом.
— Ритуал человеческого жертвоприношения требует подготовки, — сказал настоятель, хотя, если честно, на его веку они ни разу не приносили в жертву человека. — А пока тут посиди.
Хотелось полистать нужную литературу в храме, так как в истории это было очень давно. Обычно Златорог просил человека в жертву в особых случаях: война, стихийное бедствие и тому подобное. Обычно ему достаточно почтения и службы, но сейчас люди разгневали его.
Ударник промолчал в ответ. Он до сих пор был босой и замерзал. Дверь со скрипом закрылась, и теперь он один. Осталось уповать на помощь Соника. Одна беда: а вдруг Скоростной не решится предать деревню ради какого-то лысого простака?
Да и кто он ему?
Сел на сухую колючую траву, поджал ледяные ноги и загрустил. Генос его тут не найдет, суперсилы нет, а Соник непонятно где.

***

Скоростной на бегу зацепился за ящик и упал за него. Всему виной появившаяся усталость и рассеянность.
Гомо-Гомо Зэк задыхался от такой кардионагрузки в виде погони за Соником по этому складу. Мастер в майке кидался всем, что попадалось под руку, но пока безрезультатно. Один Демон-Киборг палил без устали.
Да, Соника трудно достать, но и тот никак не мог навредить железному противнику. И, самое страшное, силы на исходе.
Звуковик в сердце своем признал ничью и замыслил сбежать в одну из дыр.
— Не вздумай! — Генос за ним, включил скорость.
У «выхода» случайно оказался Кинг. Мамочки, что же делать? Но быстро собрал волю в кулак и сделал это — самый суровый взгляд, замораживающий души.
Скоростной аж притормозил. Сильнейший человек в Ассоциации Героев! На что он способен? Достал кунаи.
Кинг в отчаянии побежал на него, не уменьшая серьезности во взгляде, который монстров заставляет скулить от страха. Инстинкты Соника сыграли злую шутку, забив тревогу.
— Прочь! — отпрыгнул назад, но там воина тени подстерегал Демон-Киборг.
Серьезный удар в спину кулаком.
Звуковик налетел на Кинга, и вместе в обнимку упали в яму.
— Молодец! Держи! — Генос обрадовался, хоть кто-то его поймал.
Все-таки слава Кинга не на пустом месте образовалась, как он думал.
Великий Самозванец и Соник очнулись этажом ниже. Кинг приподнялся, удерживая противника за плечи и продолжая выдавливать из того «кирпичи» взглядом и громким звучанием механизма. Пожалуй, это и есть истинное оружие данного героя, но все верили в его могущество в целом.
Скоростной опешил и даже закричал. Жуть.
Киборг палил с верхнего этажа, не задумавшись, что повредит Кингу. (Поверил в неуязвимость героя). Но Соник вовремя заметил суровую рожу из образовавшегося проема в потолке и перекатился вместе с действующим противником в сторону. Пол опять треснул, словно льдина, и Скоростного с Кингом оглушило. Снова минус один этаж, но, вот беда, куски плит придавили Соника, Кингу повезло — упал рядом, только пыли надышался.
Генос не верил своему счастью. Спрыгнул к ним и хвать за горло мерзавца, вытащил из-под завала. Тот простонал от боли.
— Теперь не сбежишь, — торжествовал Демон-Киборг, а то испугался, что погоня затянется. Спасибо чуткому Кингу, что встал на пути беглеца.
Мастер в майке и Гомо-Гомо Зэк выглянули из того же «выхода». Наблюдали.
— Говори, где держишь Сайтаму? — Генос встряхнул врага, заглянут в помутневшие от боли глаза. — Веди меня! Немедленно!
Но Соник вдруг заулыбался. Судорожно затрясся от смеха.
— Безумец! Что смешного? — странное поведение противника смутило героя.
Но тот расхохотался в голос. Охрипший и усталый.
Рядом что-то упало. Газ!
Соник тоже поразился — не его работа. Генос прижал добычу так, что пленник чуть зубы не выбил о стальное плечо. Киборг так просто не освободит пойманную мышку.
Запустил руку на тросе в полет — поднялся на этаж выше через дыру, чтобы не глотнуть газа, а там их окружили люди в глиняных масках и плащах. В руках — кунаи. Их отразила широкая бронированная грудь Гомо-Гомо Зэка. Мастер в Майке тоже без промедления бросился в атаку.
Геносу пришлось-таки уронить пленника на пол, чтобы принять бой. Удар, еще, а они сильны по человеческим меркам. И ловкие. Гомо-Гомо только схватил одного в свои железные объятия, обрадовался, но не тут-то было! В руках один плащ остался, а ловкий ниндзя упорхал, протоптавшись по его плечам и голове. И, вдобавок, бомбу бросил, хотя такие игрушки Заключенному, как слону дробило.
Соник очнулся и приподнялся на руках. В глазах двоилось, но чуть погодя картинка настроилась.
— Разведка? — прохрипел, и тут его крепко подхватили за подмышки. — А?
Запрокинул голову.
— Владыка желает с тобой серьезно поговорить по поводу Сайтамы, — сказал разведчик в маске, но Соник узнал его по голосу.
Глава разведки собственной персоной! Мигом захотелось остаться тут и сражаться с Геносом, а не идти к нему на допрос. Час от часу не легче…
Демон-Киборг услышал волшебное слово «Сайтама», а еще кто-то трогает его добычу. Непозволительно! Кыш-кыш, негодные птицы! И откуда вы только взялись?
— Уходим! — мужчина подхватил Скоростного на руки, словно перышко, а тот чуть опешил от такой заботы.
Заботы от владыки, ведь по его приказу они тут. Больше некому распоряжаться данной группой.
— Не так быстро! — Демон-Киборг не собирался отпускать врагов. — Ребята, задержите их! Поймайте хоть одного!
Надеялся, если Соника не получится поймать, тогда кого-то из его дружков, чтобы узнать местонахождение Сайтамы.
Соник же фыркнул. Он-то знал, что разведчик скорее откусит себе язык или удавится, чем что-то скажет. Дохлый номер!
Вновь завязался бой, и главе разведки пришлось-таки в него вступить, а Скоростному приказал:
— Иди к мосту, мы их отвлечем, потом встретимся.
Но их услышал Кинг, который где-то там закопался в обломках и мимикрировал с ними не хуже самого умелого ниндзя.
Звуковик мобилизовал все свои силы и рванул прочь. Генос не мог мириться с таким положением дел. Обстрелял потолок, чтобы похоронить под ним всю эту шайку! А что? С героями S-класса все равно ничего не случится. Наверное. Подумаешь, на них несколько этажей упало, но не весь же небоскреб!
— Кингусик! Я спасу тебя! — Гомо-Гомо Зэк нашел несчастного героя и прикрыл собою, спасая от обломков.
И это был лишний повод облапать того.
— Ай! Нет, прекрати! — Великий Самозванец предпочел бы сгинуть в обвале, чем терпеть это издевательство.
Заключенный прижал того к себе:
— Ах, как тут тесно! Как тут тесно! — наслаждался мгновениями жизни. Жмяк-жмяк.
— Прекрати трогать мой зад, извращенец!!! — все, Кинг в гневе, но в темноте под завалом не видно страшных глаз, потому сила его тут не работала.
— Я — пылкий-пылкий извращенец! — от близости Заключенный потерял над собой контроль, и страшно подумать, что могло произойти, если бы их не откопал Мастер в майке.
Кинг пулей вылетел на свободу, как-то извернувшись из рук голубого берсерка. Руки-ноги дрожали, и появилось дикое желание принять душ — смыть с себя ту мерзость, что его испачкала. Фу-фу!
— Генос, Соник побежал к мосту, что в лесу! — крикнул он выбравшемуся киборгу, и тот, обрадовавшись ценному указанию, ринулся в погоню, пока разведывательная группа ниндзя не откопалась.

***

Соник заметил слежку. Цыкнул и остановился на том мосту, где и договаривались о встрече, прислонившись к чугунным перилам. Сам мост был довольно большим: каменный, трехпролетный, с пологими склонами, цепями и башнями с разводным механизмом.
В метрах десяти от беглеца возник и Демон-Киборг. Серьезен, как обычно. Сверлил глазами, готов убить. Из железного тела струился пар.
Каждый из парней на своем пределе.
— Как же ты меня достал! Отстань! — злился Скоростной, невольно вспоминая Сайтаму, который то же самое говорил и ему.
Сайтама. А ведь Соник обещал не убивать его друзей. Но что прикажете делать, когда все так скверно обернулось?
— Размечтался! Верни то, что похитил, вор! — Генос зарядил руки-пушки, готов стрелять снова и снова.
— Вот зараза! Мне некогда, что-то дома случилось, давай отложим, — Скоростной с драки перешел на дипломатию.
Развел руками, изобразил пусечку.
— Мне плевать, что у тебя там дома, — киборг неумолим.
— Сайтама у меня там, придурок! — Звуковик пригрозил кулаком и затопал ногой в нетерпении. — Отпусти, он мог чего натворить в мое отсутствие. Владыка не просто так меня отзывает прямо с задания. Я вернусь, обещаю!
— Не верю тебе, лис. Очередная отмазка, чтобы слинять, как и в тот раз.
— Нет, это правда!
Каждый стоял на своем.
— Либо ты берешь меня с собой по-хорошему, либо я тебя изувечу и заставлю показать, где ты прячешь моего учителя! — вот он, непоколебимый ультиматум Демона-Киборга.
— Если я еще и тебя приведу, то мне точно оторвут голову, — вслух подумал и так избитый Соник.
— Какая разница кто это сделает? — вдруг заулыбался стальной противник.
Наконец-то он смог прижучить этого гордеца.
— Вот заноза в заднице, — Звуковик невольно перенял манеру речи Ударника.
Еще бы! Столько прожить с ним под одной крышей.
Киборг заметил его «копирку», и что-то ёкнуло в душе.
— Ладно, драться — так драться, — вздохнул ниндзя и схватился за катану.
И вновь ребята заблистали акробатикой, только уже на мосту.

***

Тем временем Кинг пытался их нагнать, но застрял в лесу. Задыхался от пробежки.
— Фух-фух, подохнуть можно, — мука бегать на такие далекие расстояния. Аж язык вытащил — затошнило от перенапряжения.
Отдышался и в путь. Спрашивал себя: а зачем? Неужто сами не разберутся? Его задача, по сути, выполнена. Соника нашли, теперь — их забота.
Но ноги сами шли на место событий.
Вдруг споткнулся обо что-то мягкое, спускаясь со склона, и упал. Перетрусил жуть как! Рядом кто-то тихо заплакал.
— О? — с изумлением обнаружил ребенка лет двенадцати, лежащего лицом к земле.
В странных одеждах, весь промокший, грязный, дрожащий. И с ножом в спине по самую рукоятку! Раздался крик хищной птицы — ястреб покружил над маленьким воином и сел на ветку. Ждал чего-то.
— Прости, ты живой? — Кинг подполз и приподнял его.
Тяжелый, в броне и в снаряжении ниндзя.
— Ты воин из племени Соника?
Малыш перестал плакать, услыхав имя того, кого ищет. Обрадовался, задрожал сильнее.
— Гд-д-де он? Скажите, пож-ж-жалуйста! — звонким голосочком заговорил этот хорошенький мальчик, его челюсти стучали от холода. Не месяц май, однако. — Я ищу его!
И глаза, эти щенячьи глазки!
— А ты его сын, что ли? — предположил Кинг, показалось, что есть сходство.
Мальчик покраснел — быть сыном Соника слишком круто.
— Нет, он мой господин…
Как странно слышать подобное от детей, особенно в эпоху свободы и всеобщей анархии.
— Вы его видели? Мне нужно ему кое-что сказать, — все твердил он.
Дышал тяжело и хрипло, словно серьезно простужен, например, воспалением легких.
Кинг отпустил маленького незнакомца и указал на мост:
— Там! Но он сражается.
— Спасибо, господин, — воин потопал туда, куда указали. Птица за ним.
— А ничего, что у тебя кунай между лопаток? — Кинг последовал за ним. — Может в больницу сначала?
Мальчик посмотрел на преследователя, не сбавляя темпа, вдруг загрустил.
— Потом, — таки ответил и закашлялся, падая на колени.
Кровь с пеной полилась из легких, изо рта. Ниндзя испугался не меньше Кинга.
Губы раненого посинели. А как ужасна одышка!
У Кинга аж волосы на макушке зашевелились. Обнял несчастного за плечи и попытался успокоить. А чем еще помочь?
— Мне нужно… ах-хах… к Сонику! — маленький воин вырвался из рук и рысью побежал.
Перед глазами темнело и плыло. Только бы добраться живым!

***

Скоростному прилетело ногой от Геноса по правому плечу. Вот! Стоило на миг потеряться в пылище от выстрелов и все. Плохо, что-то хрустнуло, и рука онемела. Двигается с трудом, нужно время на восстановление, но его просто нет.
— Я оторву тебе руки и ноги, если не сдашься! — Демон-Киборг нарисовался из дымки и прицелился.
Очень близко! Удар может разорвать на куски, но Генос не церемонится. Устал от бесконечных прыжков и возни — пора калечить! Оторвать кузнечику лапки, и все на этом — делай с ним что хочешь.
— Стой! — Скоростной прикрылся рукой от яркого света огня.
— Со-о-оник!!! — голос, такой знакомый его уху.
Генос же никак не ожидал появления ребенка перед собой — ниндзя-мальчик повис на его руке и… взрыв!
Киборг не успел отменить выстрел. Фонтаном брызнула кровь, полетели болты, гайки, заискрились провода. Взрывная волна была такой силы, что оторвала руку Геносу вместе с плечом, даже бок и лицо зацепило.
А ребенка откинуло к ногам очумелого Соника. Вернее, то, что осталось от юного храбреца — нет правой руки, ноги, ребра наружу.
Киборг тоже обомлел. Что за мальчик? Почему подставился?
И так много крови было на Геносе, на мосту, везде.
— Лайфлесс… — Соник заметил ступор противника, поэтому, присев на корточки, мог осмотреть своего отчаянного спасителя.
Мальчик еще жив. Еще…
— Сайтама… ах-хах-ах… в беде… — задыхался он, хватаясь единственной рукой за колено взрослого. — Жертвоприношение Златорогу… Брат предал нас… Сайтама пойдет на жертвенник… ах-хах…
Генос все слышал, чувство вины проникло в душу, растворило гнев, и неусыпным червем терзало.
— Все хорошо, я все исправлю, малыш, — Скоростному ничего не оставалось, кроме как утешить и приласкать смертельно раненого смельчака. — Закрой глазки, а я тут наведу порядок.
Взял его на руки, поднял на противника тяжелый, полный праведного гнева взгляд и сказал:
— Довольно? Вот теперь ты меня отпустишь? Или тебе нужно больше крови?
— Что происходит? Почему здесь дети? Кто этот мальчик? — Демон-Киборг сокрушался сердцем. Как такое могло произойти?
— Это маленький друг твоего драгоценного учителя, думаю, он очень расстроится, когда узнает, что ты убил его, — даже в таких ситуациях Звуковик пользовался случаем, чтобы надавить больнее. — Когда вытащу Сайтаму из очередной жопы, отчитаюсь и о твоих поступках. Он разочаруется в тебе, бестолочь, и только я буду рядом с ним.
— Скотина! — Генос ненавидел его буквально за все.
За слова, за коварство, за «ковыряние в ране». Особенно за последнее. Вот ведь вампир!
Задумал выстрелить в него другой рукой, заставить замолчать, но не тут-то было.
Рядом оказался ниндзя в маске, ловко запустил сюрикен, который застрял в проводах оторванного плеча, проникая под корпус.
А вот это уже плохо! Бабахнуло так, что киборга разрубило пополам. А так как он стоял прямо у перил моста, верхняя половинка упала вниз, в реку.
Вот теперь Генос испугался по-настоящему. Ног нет, одна рука. Вода становилась темнее, только свет от Ядра горел синим.
«Неужели конец?!» — ужас и отчаяние объяли душу.
Никогда он так быстро не погружался во тьму во всех смыслах этого слова. Учителя потерял, что ни шаг, то ошибка, теперь еще и кровь ребенка на руках.
«Может это я — злодей, раз все так обернулось?» — заплакал душой.

***

— Он утонет? — Соник вспомнил обещание Сайтаме.
Он ясно слышал условия договора! И что теперь?
— Думаю, да, если не выберется, — ответил один из земляков.
Звуковой цыкнул и, передав ношу, сбросил снаряжение на мостовую, запрыгнул на перила.
— Ты куда?! — не одобрил его идею глава разведки.
— Не подумай превратно, но я связан кое-каким обещанием, — ответил тот и спрыгнул в реку.
— С каких пор Соник со скоростью звука стал честным? — пожал плечами начальник и вздохнул.
Придется подождать.
Скоростной проходил серьезную подготовку по фри-дайвингу на море. Максимальная глубина заплыва — шестьдесят метров, поэтому река ему нипочем. А ведь есть рекорды и по сто метров без акваланга, но почему-то женщины в этом деле лучше себя проявили. Но Соник все-таки специализируется на скорости, а не по нырянию. Сто метров для него — это всецело продать душу какому-нибудь Златорогу, который за него там дышать будет.
А вот и светлая башка торчит, пора хватать.

***

Генос понял, что на самом дне. Специальные клапаны перекрыли доступ воды в мозг, но запасы воздуха, к сожалению, исчерпаемы. Осталось дождаться кислородного голодания и смерти. Вот и сказке конец.
Закрыл глаза, чтобы предаться воспоминаниям о своей жизни, об учителе. Только он это сделал, как постучали по голове. Что? Кто здесь?
Поднял веки. Соник перед ним! Лицо его несколько напряжено, опускался на дно, падая на плечи.
Галлюцинация? Но почему именно его образ мерещится? Вот зануда!
Скоростной же улыбнулся его искреннему недоумению, затем схватил за волосы и… нет, выскальзывают. Слишком тяжелая железяка. Пришлось обнять за шею и с силой оттолкнуться от дна. Тяжко, однако.
Соник подключил свою способность, а то бы не дотащил. Хорошо, что рука заработала после удара, а то совсем худо бы пришлось.
Генос вовсе завис. Почему его спасает тот, кого он считает монстром по сути? Да так бережно.
Вот и берег. Камыши, небольшая топь с травой и мхом. Должно быть мерзко.
— Вот, блин! — ругался Скоростной на мир, на Геноса и на уток, что тут прятались.
Одна такая даже зашипела на него. Соник ей тем же ответил:
— Пш-пш! Пошла вон, курица. Да, я в твоем доме, но что поделать?
Кинг же стоял на другом берегу у моста, все видел, но не вмешивался.
— Почему? — Демона-Киборга этот вопрос больше всего волновал.
Соник молчал, занят был.
— Почему спасаешь?! — вторил беспомощный железный юноша, — Ответь, прошу! Почему?
— Почему да по чему? По кочану! — Звуковик бросил его на берег, в нагрузку по голове кулаком хрясь. — Вот по чему.
Не собирался отвечать, отшутился как с маленьким и был таков. Прыг-прыг на ветку как белка.
— Стой! Пожалуйста, не уходи, — Генос давно сменил гневный тон, умолял.
— Чего еще?! — Соник обернулся. — Как же ты мне надоел!
— Скажи, что с Сайтамой? Мальчик говорил про жертвоприношение. Что произошло? Расскажи, не оставляй меня в неведении!
В глазах Звуковика заиграл огонь: можно быть последней сволочью и, бросив что-нибудь гадкое из слов, уйти, или же смиловаться и сказать что-нибудь по делу.
Но времени нет, солнце садилось, и закат заливал воду и лес красным.
— Он был в безопасности со мною, — начал тот, анализируя то, что донесла ему разведка. — Но стоило мне покинуть дом из-за тебя, твоей дурацкой ловушки, как Сайтаму тут же повязали. А он еще слаб, чтобы сражаться против армии воинов-ниндзя.
— И что ты будешь делать?
Соник развел руками:
— Не знаю. Посмотрю что да как, там все и решу.
Генос огорчился. Надо было с ним поговорить ранее, возможно, объединить силы, но теперь киборг бесполезен.
— Спаси его… — пришлось проглотить обиды и гордыню.
— Ась?
Соник ушам своим не поверил, даже спрыгнул и подошел ближе. Заулыбался — приятно же!
— Спаси Сайтаму, — как только не станешь унижаться ради того, кого любишь.
— А пожалуйста? — тот лишь смеялся.
— Ублюдок, я закопаю тебя живьем, если Сайтама умрет! Ты понял меня? — схватил грязь и запустил в негодяя.
— Мне вернуть тебя в реку? — веселился ниндзя, уклоняясь от гряземета. — А то ты опять разгорячился.
— Закопаю! Слышишь? Чтоб спас и вернул мне учителя! Какая же ты редкостная скотина, да чтоб ты сдох! Даже смотреть на тебя противно, гниль…
Тут Соника обступили его помощники. Мальчик завернут в плащ одного из них. Удивительно! Еще дышал и держался единственной рукой за разведчика.
Ястреб сел на плечо, и улыбка сошла с лица Звуковика:
— Мы еще встретимся, как и обещал. Хочу побить за кровь невиновного, ведь мне и его родителям что-то сказать придется. Это все твоя вина, Генос. И тебе не отмыться.
Сказал и ушел вместе с группой разведки.
Демон-Киборг не хотел признавать, но сегодня он перегнул палку. В ярости совершил непоправимое.
Маленький друг Сайтамы, да? Учитель и в логове врагов найдет с кем дружить. Ведь не зря мальчик бежал за Соником, чтобы сказать о беде. И погиб.
Погиб от его руки…
Шорох отвлек — Кинг подошел. Его лицо отражало жалость.
— Прости, плохая была идея, — присел рядом.
На воде раздавались голоса птиц, крякали утки. Такая тишина и мир после полномасштабных боевых действий.
— Нет, это я виноват. Погубил мальчика.
Генос еще больше раскис.
— Да, видел. Я хотел его остановить, но он убежал, — сказал тот.
Киборг посмотрел на того вопросительно.
— Случайно натолкнулся на него. Он уже был серьезно ранен. Напугал меня до полусмерти, — ответил Кинг и вздохнул.
Солнце садилось, уступая царству тьмы.

***

У Соника открылось второе дыхание. Нужно было сосредоточиться на следующей задаче.
— Владыка дал добро на твое вмешательство. Жертвоприношение перенесли на завтра, монахи должны ознакомиться с подробностями и тонкостями ритуала, — глава разведки вводил в курс дела, пока они спешили домой. — Лайфлесс-старший принял в себя Златорога. Если-таки надумаешь сорвать ритуал, нарвешься на гнев божества. Кто знает, на что он способен, пусть и в теле ребенка. Ты уверен, что хочешь этого? Если даже победишь, Владыка, скорее всего, изгонит тебя. Не по своей воле, но по политическим соображением. Понимаешь? Ты готов потерять все ради этого человека?
Скоростной лишь стиснул зубы. Он еще не сделал выбора в ту или иную сторону, ноги его сами несли. Взвешивал все за и против. Безусловно, безумие предавать деревню ради Сайтамы.
Но…
Ради чего он, Соник, живет? Ради долга? Силы? Или… или ему просто скучно?
Сайтама, плохо или же хорошо, но разрушает рутину, меняет не только внешний, но и внутренний мир. Они знакомы всего ничего, но уже Скоростной не тот, что был раньше. Да, помешался немножко, но почему-то счастлив.
Лайфлесс поднял руку — обнял Звукового за шею. Задышал тяжелее. Удивительно! С такими ранами обычно долго не живут, а он держится каким-то чудом.
— Спаси его… — пробормотал малыш.
Соник отвлекся от дум, кинул на него быстрый взгляд. Плащ промокал кровью сильнее. Мальчика не спасти.
— Обещай, Соник со скоростью звука, обещай… ах-хах… что постараешься… — вдруг потребовал он, зная, что уходит.
Тут у ниндзя номер один в мире все нутро перевернулось. Он сам в себе не принял решения, а от него уже требуют обета. Крепче прижал ребенка к себе — руки задрожали.
— Спаси его, Соник, прошу… — малыш встревожился в ответ на безмолвие.
— Постараюсь, — неосторожное обещание и Скоростной связан новыми оковами.
Можно и обмануть, но тогда Пустозвоник проклятьем ляжет на его плечи.
— Что там, куда я пойду? — вдруг сменил тему малыш.
Он почти ничего не видел из-за кровопотери, нащупал лицо взрослого ладонью. У того задрожали губы.
Соник, когда был молодым и бестолковым, терпеть не мог слабаков. Считал их ничтожеством. Но сейчас, когда его спасли от верной гибели собой, переосмыслил свое отношение. Каким же нужно быть смелым, чтобы отдать всего себя ради других?
— Лайфлесс, ты всегда был ангелочком, — этот ребенок научил его, матерого убийцу, быть чуточку ласковее.
— Хани. Меня зовут Хани. Я не приму имени от Златорога, — вдруг запротестовал он.
Казалось, ему стало лучше, но Соник знал, что так бывает перед кончиной. И не припомнил никого из воинов, кто бы отрекался от священного имени.
— Да, оно ближе к твоей сути, Хани, — Скоростной и о своих побоях позабыл.
К горлу подступил ком.
— Мне бы хотелось быть твоим сыном. Ну, или братиком, — умирающий скромно улыбнулся и прижался лицом к груди господина. Приласкался, как к родителю.
Руки Соника сильнее задрожали. Горше стало.
— Не бойся, малыш, спасу Сайтаму и глазом не успеешь моргнуть! — бодро воскликнул он.
Вот, он сделал свой выбор!
— И если брат не брат, то я им буду, — добавил Скоростной и на душе тепло-тепло стало.
Воодушевился, и тревога пропала.
Хани вдруг потяжелел, и Соник остановился.
— Что такое? — Разведка тоже притормозила.
— Ушел, — Соник поцеловал ребенка в лоб и посмотрел в небо.
Может, душа воспарила туда?
И вправду, что же там — за гранью жизни? Куда пойдет мальчик Хани?
— Устал? Давай понесу, отдадим родителям, — предложил помощь один из мужчин.
Скоростной кивнул и молча отдал тельце.
Смерть — частый спутник воинов, можно подумать, что дело суеты, но именно сегодня она сделала больно сердцу.
Хани, покойся с миром.

Демон-Киборг продолжал поиски Соника вместе с Кингом, и деловая хватка новоиспеченного напарника удивляла. Всему виной искреннее желание помочь Геносу и Сайтаме. Оказалось, если Кинга переключить с игр на работу, тот прекрасно справлялся.
Штаб-квартирой для расследования парни выбрали комнату киборга, где сейчас и находились.
— Будь это игра, я бы сделал так, — размышлял помощник, сидя за ноутбуком. — Искал бы людей, пользующихся услугами Соника или той структуры, к которой относится наш злодей. Можно притвориться заказчиками, выдумать миссию для наемника. Хорошо бы ещё узнать расценки услуг. Только тогда и заманить в ловушку…
— И как нам найти это связующее звено? — Генос готов был трясти каждую чиновничью душу и угрожать уничтожением. Авось попадет пальцем в небо.
— А как Сайтама познакомился с Соником? Ниндзя же не просто так за ним охотился? Не сорвал ли он его миссию, или что-то типа того? — Кинг оторвался от монитора и развернулся к собеседнику.
Тут ребята вспомнили и про «Райскую группу», и про «Дерьмоскреб», на который напали первые. И про неизвестного, который перерезал всех лысых той шайки.
— «Золотой дерьмоскреб» — это дом одного очень богатого человека, уверен, нечист на руку, — в глазах Демона-Киборга загорелся огонь надежды.
Генос был безмерно благодарен старому новому другу. Когда Кинг был в гостях, с ним в основном общался Сайтама, а с Геносом только на уровне «привет-пока». Но теперь все иначе.
— Наведаемся туда! — решился Демон-киборг, выпрямился и сжал кулаки.
— Его починили недавно, давай не будем все крушить, как те террористы, а просто поговорим, — Кинг меньше всего хотел бы встревать в разборки с местной мафией.
Аж вспотел, ведь его потащат в столь скверное место.
— Вряд ли нам скажут, где Соник! Тут только грубая сила и ликвидация, — Генос стал горячее, из-под рубашки появились просветы от Ядра.
— Давай будем умнее. Придумаем легенду. Будешь сыном миллионера, запишешься на прием, я походатайствую тебе. Скажем, что у нас есть некая информация об очередном готовящемся нападении, и запросим Соника в телохранители. Хочешь, наговорю всякую всячину?
Генос стоял, как пораженный., затем усмехнулся:
— Игра, да?
С Сайтамой было проще: пошел, размазал всех и ушел домой обедать. Кинг же совершенно другой. На рожон не лезет. Почему-то.
— Тогда — до завтра, дома поищу, как связаться с этим… э-э… Монье его вроде зовут, — гость поднялся и похлопал железного парня по плечу на прощание. — Не гони телегу впереди лошади, иначе никуда не уедем.
— Хорошо, я понял…
Демона-Киборга так и порывало броситься ураганом к тому, кто может добыть ему Соника, но как же терпение и благоразумие?
Проводил Кинга взглядом да сел на футон. Завтра. Нужно дожить до завтра и не умереть от огня, что так и рвался из груди. Так странно. Тело железное, но душа горит. Как потушить это пламя?
Хотелось поймать Соника за горло, испепелить взглядом, сломать шею и бросить куда-нибудь на дно моря, чтоб уж наверняка. И освободить учителя.
Вспомнились его слезы, и печаль проникла во все душевные утробы. Сайтама не будет лить воду просто так, а что, если он и там, у Соника, страдает. От плена, от унижений мерзавца, от его мерзких рук на шее.
Оковы мук сцепили Геноса от столь мрачных мыслей.
— Держитесь, я скоро Вас спасу, — все обещался, падая головой на подушку.
Лег рано, чтобы скорее наступило завтра. С тех пор, как перестал жить с Сайтамой, заметил, что ест через силу или не ест вовсе. Да, он киборг, ему много не надо, но мозг страдал, если мало поступало воды и глюкозы. Появлялся туман в голове. И боли. Давно они его не посещали. Нужно больше отдыхать и беречь остатки плоти в виде мозгового вещества.
Посмотрел на железные ладони. Руки можно сменить, если сломаются. Все чинится, но вдруг пострадает мозг? И надолго ли он сохранится внутри «консервной банки»?
Стало жутко. Физическая старость ему не грозит, но, случись что с мозгом, на этом — всё. А вдруг инфекция? Не исключено, если все время так подставляться под удары и оголять черепную коробку, как в одной из битв. Как будет чувствовать себя столь нежная плоть в противоестественной среде — под датчиками и прочей электроникой? Сколько живут киборги? Десять лет? Двадцать? Сто? Уже смешно.
А вдруг рано или поздно умом тронется? А ведь у него в руках оружие массового поражения.
Обычно Генос плюет в лицо смерти, но тут что-то ужаснулся. Лучше сразу погибнуть, чем в постепенном безумии из-за необратимых изменений в мозге.
Был бы мальчишкой во плоти, непременно бы огорчился до слез, но они не предусмотрены программой.
Не заметил, как заснул. Тревожно.
Очередной монстр невиданной силы замахивается над ним, но не в этом была особенность сновидения. Вдруг нарисовался Сайтама: он бежал к нему, прыгая по бетонным блокам разломанных зданий. Так необычен его внешний вид. Парик, что ли, надел? Или таки отрастил волосы?
Бежит к чудовищу, тот — навстречу.
А ведь у учителя теперь нет супергеройской силушки! Захотелось проснуться, только бы не видеть казни дорогого человека. Да, это только сон, но так горько. Остается только кричать в отчаянии и ругать безрассудного героя, но толку-то?
Вот он-таки сокрушает монстра, и тот исчезает, но победитель стоит весь в крови. Подходит и улыбается. Падает рядом.
Рука Сайтамы легла на голову, и сразу так потеплело на душе. И зовет по имени так ласково, как родитель. Утешает. Радуется. Но кровь только сильнее растекается под ним. Под ними. Другая его рука сжимает рану на груди. Ему больно, но лицо так светло и беспечно.
Генос просыпался, но теперь боялся терять его образ и руку, что так нежна. Кошмар, но вот бы остаться там, с Сайтамой, слушать его мурлыкающий голос. А может не так уж и плохо умереть с ним вместе, вот так вот?
Сон растворился, и железный юноша перевернулся на другой бок. Близость учителя впечатлила сильнее, чем сама трагическая картина.
— Сайтама, я с вами в любой ад пойду, только не подставляйтесь, — Демон-Киборг заскучал по нему с новой силой.
Обнял бы его, позабыв обо всем. Как же подло его увели прямо из-под носа!
— Сайтама, мне не нужна Ваша жертва. Я сам готов отдать всего себя за Вас…
Снова засыпал, сохраняя в себе тот след тепла, что оставил его учитель.
— Не надо, я сам… потерпите немного, и я больше никогда Вас не оставлю… никогда…

***

Срочное собрание особо важных персон из деревни ниндзя.
Соник собрал всю волю в кулак. Разведчики больно хороши, поэтому по возможности лучше не пытаться их обмануть.
Глава клана как всегда спокоен, несмотря на волнение в зале резиденции. Соник никогда не видел его тревожным: даже когда злился, делал это хладнокровно. От этого сильнее стыла кровь в жилах. Никогда не знаешь его замыслов.
— Скоростной, почему опаздываешь? — вот, еще и отругал.
И вправду, все уже в сборе. Соник лишь кивнул и сел за стол переговоров. Владыка не ждал оправданий, просто упрекнул и продолжил собирать документы, что были вокруг него.
Здесь был настоятель храма Златорога и монастыря со своим помощником. Соник аж вспотел. Догадывался о причине их визита.
— Соник! — вдруг сразу начал глава клана, да так резко, что Звуковой чуть инфаркт не заработал. — Все уже подали отчеты о происшедшем. Тормозишь, Скоростной, что там с твоим домом? Почему не задокументировал сразу? Мы собираем любую информацию о происшедшем, а ты преспокойно завтракаешь у себя, как будто тебя это не касается вовсе.
О да, разведчик и об этом доложил, однако.
Соник достал ручку из кармана и молча принялся за работу. Не успел прийти, уже натянули. Так-так, кому отчет адресовать в «шапочке»? Главе клана или начальнику разведки? Лучше не спрашивать, а то вновь напросится на комплимент. В голове пусто, а тут еще писать нужно, да так, чтобы соответствовало с выдуманной легендой. Хотя, чего тут думать?
Во сколько хоть дыра образовалась в стене? Не успел зафиксировать точное время.
«Я, Соник со скоростью звука, обнаружил дыру в восточной стороне своего дома около трех часов ночи… — задумался о сегодняшней дате, покусывая ручку. Возня с Сайтамой весь мозг отшибла. — …А за ней — горящие горы и странное знамение на небе в виде Златорога… — понял, что пишет чушь и решил сократить отчет, — …не поверил своим глазам и продолжил свой отдых. Свидетели: Лайфлесс и чужак Сайтама».
Передал отчет в стопку документов владыки в надежде, что тот не заинтересуется формальностями, но тот взял да пробежался по отчету глазами и недобро покосился на подчиненного.
— Как всегда оригинален, — пробурчал начальник и поставил печать. — Потом перепишешь нормально.
Совещание началось, каждый выдвигал свои предположения.
Настоятель же монастыря все это время наблюдал за Соником. Тот начинал беситься от его внимания. Неужели он о чем-то догадывается?
— Позвольте сделать заявление! — поднял руку главный монах деревни.
Крепкий мужчина со строгим лицом. Ревнивый сторонник традиций и уставов. Но, если бы не он, то многие бы в монастыре уже распоясались, а так все пребывают в нужном духовном и физическом тонусе.
— У нас появился чужак! — продолжил тот и указал пальцем на Соника. — Наверняка Златорог недоволен чужеземцу. Владыка, простите, но вы слишком снисходительны к Сонику со скоростью звука. Если бы кто-то другой так поступил, он бы уже давно восседал на кольях.
Звуковой молчал. Надеялся на ходатайство главы.
— И что ты предлагаешь? Казнить Соника вместе с чужеземцем на пару? — поинтересовался Владыка, развернув ладонь — указал ею на обвиняемого.
— Нужно задобрить Златорога, — вдруг поумерил свой пыл монах. — Пусть иноземец поклонится ему и принесет жертву. А там посмотрим, какое знамение даст дух.
Соник вдруг хлопнул в ладоши и заявил:
— Не выйдет! Не надо приобщать его к нам, он все равно умрет от моей руки, дело времени. Просто потерпите. Не думаю, что эти знамения связаны с Сайтамой, — приврал малость.
— Все было спокойно, пока он тут не объявился. И где ты был, когда другие тушили пожары? Златорог наверняка нас предупреждает, чтобы мы либо убрали иноземца, либо приобщили. А иначе нас ждут новые напасти. Златорог сильнейший! Побойся его гнева, Соник!
Скоростной раньше бы задумался над его словами, но не теперь. Никто не поверит, что Сайтама сдул Златорога одним махом руки, более того, решат, что богохульник. Невольно улыбнулся. Теперь ему свои соплеменники, пекущиеся и восхваляющие божество Златорога, виделись такими глупыми и слепыми. Кроме того, теперь и он, Соник, тоже больше не поклонится и не принесет даров в храм. Сердце больше не благоговело перед проигравшим Златорогом. Но пока он будет молчать, чтобы не вызвать гнев.
— Поживем — увидим, — сказал он в свое оправдание.
Но азартную улыбку не в силах убрать. Как же стремительно Сайтама переворачивал сознание. Все, что раньше казалось правильным и нормальным, теперь — бессмысленное занятие.
Поначалу такой «переворот мыслей» пугал и удручал, но теперь радовал.
Как бы жрецы божества не вопили, глава попросил просто «ждать и наблюдать». Спасибо ему, все-таки Соник оказался дороже некоторых традиций. Владыка себе на уме, если религия и традиции ему не выгодны — они уйдут на второй план. Скоростной же более видим и ощутим, и денежку приносит. Нет, владыка не алчный, но кур, несущих золотые яйца, не убивает так просто из-за трусливых убеждений.
Когда обсуждение закончилось победой Соника, тот, выжатый как лимон, направился к выходу. Давненько он такого психологического давления не испытывал от своих. Как просто с врагами — поругался и убил. Или просто — убил. А тут…
Позади Соника вдруг появился глава клана.
— Приходи во вторник, — напугал Звуковика до колик в животе.
Соник обернулся, но тот прошел мимо него:
— Хочу посмотреть на твоего Сайтаму, — бросил владыка, и Сонику показалось, что тот даже улыбнулся.
Исчез.
У Скоростного пот градом. Но некогда расслабляться — на него из окна резиденции пристально смотрит настоятель храма. Враги среди своих. Неприятно, но раз хотят войны, пусть получат.
Обычно с монахами старались не ругаться, вдруг беду накликаешь, но теперь, когда теряешь одну веру и находишь другую, уже не страшно. Соник улыбнулся шпиону.

***

Косточки Сайтамы разболелись — поднялась температура. Няньки сказали, что погода меняется. Эх…
Сайтама шел в сопровождении одного из мальчиков из туалета, и тут в проеме зияющей дыры в стене — кошка. Трехцветная, темная с рыжим, глаза янтарные, сама вся пушистая-препушистая.
— О, у нас гость, — отметил Ударник, и кошка посмотрела на него, недобро прищурилась.
А морда у нее темная, как маска у ниндзя. Забила хвостом, прошипела. Стало ясно: с ней лучше не ругаться.
— Теперь нас одолеют животные, — пожаловался Сайтама и пихнул мальчика. — Прогоним?
Лайфлесс послушно кивнул и запустил в полет сюрикены, чего Лысый не ожидал. Можно ведь и пришугнуть: топнуть ногой, побежать на нее, но не так жестоко!
Но хвостатая отпрыгнула в сторону. Привыкла с такими соседями жить, что ли?
Ударник взбодрился:
— О, кошка-ниндзя! Пушистенькая, хочу поймать, — ему вдруг захотелось предаться сенсорным удовольствиям, даже если будет расцарапан.
Заулыбался и подступал к животинке, сбежавшей в угол.
Лайфлесс нахмурился:
— Лучше не надо, она злющая.
Но Сайтама подошел к ней и присел на корточки. Гостья забила хвостом об пол, затем перевернулась на спину, угрожая лапами.
— Чего шипишь? А ну-ка, давай, муркай, ты кошка или тигр? — Ударник на самом деле успел заскучать в доме, а тут хоть какое-то разнообразие.
Проказница замерла с поднятой лапой, словно задумалась.
— Кушать хочешь? — задумал прикормить. — Понимаешь? Ням-ням, но только не меня.
Протянул руку и пальцами коснулся розовых подушечек задранной лапы. Холодные.
Гостья оценила тепло рук, и не впивала когти.
— Так, чего бродишь тут? — их прервал голос Соника.
Ему не понравился босоногий пленник на полу самой холодной комнаты.
— А? — Лысый Плащ обернулся. — С возвращением.
Сайтама пропустил мимо ушей его замечание. Кроме того, уселся — ноги затекли.
— Как ваше совещание?
— Не твоего ума дела, и не веди себя как домашний, ты мне никто, — Соник завелся: не простил игнора.
— А я и не просился, это было твоим решением, — отбрил Сайтама его резкость.
Лайфлесс почувствовал напряжение между ними, но только лишь вздохнул. Дело привычное.
Пока спорили, пушистая гостья запрыгнула на колени Ударника, грелась и мурлыкала.
Сайтама умилился и сделал то, что хотел — погладил кошку.
Соник только сейчас заметил животное в своем доме.
— А, так она вернулась, — уже и забыл, что ругался.
— Твоя?
— Нет, но иногда приходит ко мне. Или к соседям, — усталость с новой силой накатила на Скоростного. — Обычно она не так мила, как сейчас. Строптива и кусача.
— Как и ты, — добавил Сайтама, не отрываясь от общения с усатой мордой.
— Не хами, я не в настроении, и вообще… — Соник настиг Ударника и, схватив за локоть, потащил. — Вставай! Не сиди, чего я с тобой, как с маленьким? Или ты нарочно так делаешь?
Жар от тела даже через одежду чувствовался. Сайтама свободной рукой успел подхватить пушистого друга, как Звуковик бесцеремонно потащил к лестнице.
На подъеме на второй этаж голова закружилась, а ноги слово свинцом налились. Не успел попросить сбавить темп — упал. Киса успела вырваться, запрыгнула на перила и наблюдала.
— Вот видишь! Если не встанешь, посчитаешь зубами каждую ступеньку! — грозился Скоростной и дернул несчастного за руку.
— Господин Соник, он с обеда такой приболевший, — Лайфлесс подсуетился в защиту подопечного, подбежал и приподнял за подмышки. — Прошу Вас, я сам проведу Сайтаму. Он не может идти с Вашей скоростью…
Звуковик сурово глянул на «предателя». Расценил слова мальчишки как: «Не тронь его, сука скоростная, не видишь, эта черепаха больна, изверг!»
Только в уважительной форме, но по глазам понял — мальчик сердится.
— Плохо присматриваешь! Надо было пнуть, как только он намылился сюда. Раз жар, то для чего горшок существует? — решил отчитать смельчака.
Тот устыдился, удерживая бессознательного Сайтаму.
— Простите, но взрослые порой хуже детей, — у малыша глаза заблестели от слез. — Им трудно управлять.
— Просто будь жестче, — Звуковой поднялся. — Теперь тащи его сам или позови брата. Где он, кстати?
— Отдыхает после тяжелой ночи.
Соник лишь фыркнул и ушел в комнату, где спал другой Лайфлесс. Мальчик спал, сжимая четки в руке. Выглядел измученно.
Хозяин нахмурился и, подсыпая углей в «очаг», проговорил:
— Глупо молиться тому, кто слабее человека.
И вздохнул. А человек ли Сайтама?
Кошка подбежала к теплу и села рядом с Соником, заурчала.
— Где шлялась? Видишь, мой дорогой гость снес стену и сокрушил Златорога, и я теперь не знаю, как мне отчитаться перед владыкой, — пожаловался ей ниндзя и погладил по подбородку.
Та выставила свои темные усищи вперед и сильнее замурлыкала.
— Никто не поверит мне, а показать свою силу он пока не может…
Кошка приоткрыла веки и навострила ушки, словно все понимала.
— Сколько лет ты уже ходишь ко мне, подруга? — Соник вдруг заулыбался. Любил эту пушистую гостью.
Тем временем, бодрствующий Лайфлесс воевал с Ударником. Больно тяжелый для подъема по лестнице.
Тогда он побежал за холодной водой и вылил ему на лицо. Сайтама закашлялся, неприятно, в нос попало.
— Ты чего, утопить меня решил? — возмущался, естественно.
Лайфлесс улыбнулся и отставил кувшин с водой в сторону:
— Пойдемте, один я Вас не донесу.
— Тренируйся, — отшутился Ударник и присел.
— Тогда свершится очередная черепно-мозговая, — ребенок достал беленький платочек и протянул.
— Уронишь, да? — Сайтама вытерся и оценивающе посмотрел на достаточно крепкого надзорного и усмехнулся. — Не думаю. Ты сильный малый.
Лайфлесс раскраснелся — обрадовался. Подсел к взрослому и смотрел на него щенячьими глазками.
— Слушай, а вы все-таки отличаетесь, — заговорил Сайтама и погладил паренька по голове. — Ты милее будешь, а твой братец, кажется, убить меня хочет из-за Златорога.
Лайфлесс вдруг обнял взрослого. В воспитании воинов-детей не принята частая ласка, но коль раздают тепло даром, трудно не соблазниться.
— О боже, честно, не люблю возиться с детьми, но откуда вы только беретесь на мою голову? — роптал Ударник, так как на его колени уже уселись.
— А у тебя нет детей? — мигом поинтересовался мальчик и застеснялся.
Как он мог обратиться на «ты»!
— Ну-у-у, как бы так сказать? Родных нет, но есть один, который напросился в ученики и жил со мной, пока Соник не похитил меня, — Сайтама представил Геноса перед своим внутренним взором.
Интересно, как он терпит разлуку?
— Хороший малый, — невольно прижал Лайфлесса к себе и вздохнул.
У ребенка аж дыхание перехватило. Душевное тепло сковало.
— Скучаете? — промолвил и уткнулся лицом в плечо, а сердце вырывалось из груди.
— Иногда, хотя раньше — никогда, — признался Лысый Плащ.
Вспомнил, как закатил сопливую истерику, когда Генос навестил его в последний раз, устыдился. Это ж надо было так опозориться перед ребятами? Фу-фу! Как же стремно плакать, тем более перед кем-то. Почему это произошло? Все как в тумане.
Да и Геноса пришлось обмануть…
Лайфлесс чуть отстранился, чтобы заглянуть в лицо. Так и есть — грусть в глазах.
— Смотри-смотри, она пьет! — вдруг рассмеялся Ударник, указывая на кошку.
Запихнула морду в кувшин и слышно было, как лакает.
Мальчик улыбнулся — удивлялся восторгу взрослого, а не действиям животного.
Кошка вынырнула и посмотрела на ребят, облизалась.
— Ладно, пойдем, а то Соник опять варежку откроет, — Сайтама поднялся на ноги, отпуская мальчишку.
— Я все слышу, — тот показался наверху, скрестив руки.
Забеспокоился, потому и вышел.
— Я все слышу, — передразнил его Ударник, подняв руку, сложив кисть «уточкой» и «проговорив» ею.
— Эй! Сейчас руку оторву, — Скоростной рассердился.
Не ожидал такого хамства.
— Эй! Сейчас руку оторву! — продолжил шутник говорить конечностью.
Лайфлесс старался не рассмеяться. Изо всех сил старался, аж лицо покраснело от усилий.
— Достал, прекрати, — Звуковик спустился к нему и крепко поймал за запястье, словно хотел удушить руку-говоруху.
— Достал, прекрати-и-и-и! — но Сайтама воспользовался второй рукой.
Соник открыл рот в изумлении. И рука Лысого Плаща тоже «открыла пасть», повторяя за ним.
— С-сука, — Скоростной не сдержал улыбки — рассмеялся.
Просто забыл: каково это — дурачиться? Поймал вторую ладонь проказника, повел наверх.
— Ой, ну и дурак ты, Сайтама, — уже в комнате продолжил. — А теперь — на свое место.
Проснулся второй ребенок, оценивал обстановку. Нахмурился.
— Так, порядок. Сегодня придут рабочие и починят стену, я договорился, — объявил Соник, он и сам устал от холода. — А пока их нет, мальчики, приготовьте-ка ужин.
Дети ушли, оставив взрослых наедине. Ой, и кошка проскочила, один из мальчишек чуть не споткнулся об нее.
Сайтама лежал, как ему и велели, устало поглядывал на «командира».
— Чего уставился? — не выдержал тот. — Смотришь и молчишь…
— А что мне сказать? Мы только поругаемся.
— Тоже верно, — вздохнул Скоростной и подошел к гардеробу.
Устал ходить в доспехах. Нужно что-нибудь свободное: хакама, кимоно…
Пока гремел железяками и шуршал одеждой — задумался. Может, все не так уж и плохо? Владыка на его стороне, Златорог больше не сунется к ним после такого. Осталось пережить прием Сайтамы у главы. И свободен, как птица в полете.
Глянул на пленника. Надо же — заснул! Пригрелся под одеялом у очага. Посапывает.
Соник невольно улыбнулся.

***

Ударник время от времени просыпался и просто дремал. Бывало, казалось, что он в своем доме с Геносом, и никакой стремный монстр не похищал его силу. Генос ходил по дому, шуршал чего-то там, готовил или прибирался. Но это лишь воспоминания.
«Скучаю, да?» — загрустил немного.
— Эй, Сайтама, просыпайся! — Соник пихнул ногой в спину. — Идем есть.
Тот промолчал.
— Хватит притворяться, ты только что глазами хлопал, — Звуковик не отлипал.
Ударник не сразу ответил:
— Не хочу…
Соник не знал: удивляться ли? Но чутье подсказывало, что Сайтама обжора и не пропустил бы время еды.
— Тебе принести сюда? — предложил Скоростной и коснулся лба пленного.
Горячий.
— Хм… — Ударник нахмурился — не доверял его заботливости. — Не надо.
Соник кипятился, решил, что парень капризничает. Но остыл, когда тот развернулся лицом и продолжил:
— Правда, не хочется.
— Набегался — теперь устал? — посыпались упреки.
Звуковой поставил руки в боки.
— Пилишь, как жена мужа, — Сайтама и не думал его дразнить. Просто сравнил.
— Вот те на! От любви до ненависти… — Соник подпер голову ладонью и вздохнул. — Последний раз спрашиваю: есть будешь? Или мне тебя покормить?
Сайтама аж вздрогнул:
— Подавлюсь ведь.
— Слушай! Кончай упираться, осел!
— Не злись, иди и ешь, а я перебьюсь.
— Живо сел! Лайфлесс, несите сюда, — Скоростной не принимал отказа.
На этот раз дети приготовили лапшу с мясом.
Мучитель усадил пленника и всучил в руки миску с едой.
— Ты сам или я в тебя? — давил.
Как-то и Генос уговаривал поесть: не хотелось из-за расстроенных чувств. Но киборг это делал тактично, даже ласково.
— Сонь, помилуй, мне и так плохо… — умолял Лысый Плащ, уронив взгляд на лапшу.
Когда поднял голову, перед ним сидел Соник, вооруженный палочками с куском омлета. Парень глух к мольбам:
— А теперь: «А-а-а!», — не даст он ему страдать в одиночестве.
— Нет, прекра-а… — «ти» Сайтама проглотил вместе с омлетом и с изумлением вытаращился на назойливого мучителя.
Звуковой победно растянул губы в улыбке и захватил палочками лапшу. Потянул ее ко рту больного, но тот стиснул зубы.
— Хватит выёживаться, — Соник ловко зажал ему нос другой рукой, чтобы открылся рот. — Думаешь, раз я такой весь безжалостный, то не увижу, как ты впадешь в хандру?
Скоростной на время прекратил пихать еду, беседуя:
— Так дело не пойдет, это состояние опасно, бойся его как огня, оно и здорового человека губит, чего уж говорить про больного. А иначе я с тебя не слезу, — продолжил тот, постукивая пальцами по коленям. — Лучше тогда камни передвигать с места на место, чем впасть во власть этого недуга.
— Хандра? — Сайтама вновь опустил глаза, руки задрожали. — Возможно, поэтому я и стал охотиться на монстров, чтобы вырваться из ее… пасти…
Лысый Плащ попытался на миг заглянуть в свое сердце, в ту глубину пустоты, что там была. Ужаснулся. Соник прав, лучше туда не нырять. Тем более, у него в планах выздороветь, вернуть силы, накостылять Скоростному, победить Тацумаки, если та нагрянет, и вернуться к Геносу, чтобы жить, как и прежде. Ох, сколько дел-то! Некогда унывать.
— Спасибо, — ожил Сайтама и принялся есть сам.
Звуковик удивился. Такие упрямцы обычно упираются всеми рогами и копытами, но нет. Мозги вправились в нужном направлении.
Смотрел Соник на него и думал, какой же он страшненький: лысый, побитый, с нелепым швом на голове и кровоподтеками, которые еще неделю будут заживать. Но, несмотря ни на что, сам парень не вызывал никакого отвращения, напротив, имел особую неповторимую харизму.
Скоростной хмыкнул и, задумавшись о своем, спокойно ел.
Кошка же попрошайничала у Сайтамы. Тот сначала зажал еду и покосился на животинку, но эти просящие глазки… им невозможно сопротивляться. Дал кусочек.
— Себя корми, ей я потом сырого мяса отрежу, — возмутился Звуковой.
— Дай подружиться, — не слушался Ударник, прикармливая хвостатую.
— Она и так к тебе мила больше, чем к другим, — Соник поверить не мог тому, как кошка позволяла себя гладить, и цыкнул. — Предательница, небось с ним и спать будешь.
Лысый Плащ заулыбался:
— А тебе завидно?
— Да, мне надоело с тобой нянчиться.
— А ты разве не со мной сегодня?
— Ты мне надоел! Пацанов забирай, вижу, ты и их переманил на свою сторону, — Соник изобразил обиду и допил бульон из своей миски.
— Захочу и тебя перетащу, — пошутил Сайтама.
Прямо под руку. Бульон не в то горло.
Звуковой закашлялся, но потом рассмеялся.
— Как ты уверен, однако! — потешался над ним. — И как ты это провернешь? Я для тебя уже ущелье для гроба подыскиваю. О чем ты только думаешь?
— Всяко бывает, — потянулся пленник и лег.
Наелся.
Кошка допивала и доедала остатки трапезы из его посуды. И ночью спала с ним, как с самым теплым из людей в этом доме, вызывая недовольство Соника.
— Еще и урчит, курва, — ниндзя не мог заснуть из-за громкого ур-ур, а также просто из ревности.
Чтобы приручить эту животинку, Скоростной пережил много царапин и укусов. А тут! На, гладь меня, я вся твоя.
— Кис-кис! — звал к себе, пошуршал по полу рукой.
Хвостатая лишь ушами повела, но осталась на месте. Лежала на животе у пленника и к Сонику не шла.
— Лайфлесс, принеси ее мне, — вдруг приказал хозяин дежурившему мальчику.
Тот с ужасом посмотрел на пушистую бестию. Та, словно все поняла, угрожающе забила хвостом и «прорычала». Но делать нечего, иначе ему достанется от Соника. Тогда уж кошка.
Раз-два лапой — сильные предупреждающие удары, три-четыре — красные полоски прорисовались на коже рук ребенка. Мальчик замер в раздумьях, прижимая к груди раненые лапки.
Брат же его рассмеялся: он проснулся и наблюдал за ними.
— Неумеха! — пристыдил и в мгновение ока набросил одеяло, заворачивая кошку.
Та даже сопротивляться не стала, поняла, что спеленали будь здоров. И теперь эта лялечка в руках Соника.
— Молодец, — тот похвалил сообразительного парня.
У усатой только одна морда и торчала. Недовольная.
— Думала так просто мне изменять? — веселился Звуковик и поцеловал ее в нос.
Та облизываться стала, злилась. Но Соник плевал на ее желания, обнял и завалился спать под звуки негодующей кошки.
— Парни, прекратите мучить животное, — Сайтама проснулся от такого ора.
— Отстань, бери мальчишку и спи, — огрызнулся главный изверг.
Ну да, вдвоем теплее.
Ударник вздохнул. У Скоростного никакого уважения к чужому пространству или свободе выбора: сдвинет, поймает, протолкнется, пролезет. И по барабану, что кто-то страдает. Даже мурка.
— Заткнись, я же тебя глажу, неверная, что не так? — еще и возмущался. Ругались, в общем.
Лысый Плащ не припомнил кого-либо из знакомых настолько противных и вредных, как Соник.
— Ты как? — обратился к поцарапанной няньке.
— Все хорошо, — Лайфлесс трясся от злости и обиды.
Брат его обскакал!
— Попался! — Сайтама поймал его и затащил к себе.
Узнал в нем любимчика. Второй же Лайфлесс сидел и гордился победой над кошкой и братом.
— Эй, я сегодня на посту, — засмущался малыш, но обрадовался вниманию взрослого.
— Ничего не знаю, — тот его не отпускал, как Соник кису.
Тут братишка подсуетился. Оказался рядом и заговорил твердо:
— Отпусти, я с тобой лягу.
Этот вовсе не милый. Строгий, со взглядом «вы все говно». А тот Лайфлесс, что в руках, мягче, а порой и растеряннее.
Ударник замер. Задумался над предложением.
— Не хочу с тобой, ты кусаешься, как мурка, — чистосердечное признание.
— Но и она была с тобой, — усмехнулся хитрец, вытягивая брата за руку и занимая его место под боком у подопечного.
— Будешь сверлить меня убийственным взглядом, одену пакет на голову и пририсую смешную рожицу, чтоб неповадно было.
Постовой Лайфлесс развеселился, как представил себе такую картину.
— Прибью, — ему брат пригрозил кулаком.
— Я сейчас вас всех прибью, — терпение Соника лопнуло. — Угомонитесь! Спать! Я приказываю всем спать: закрыли рты и глаза. Кто на смене — бдит. Доброй ночи.
Даже плененная кошка замолчала, прижала уши.
Вот так-то, нечего забывать про него, хозяина дома и положения.

***

Шел день за днем. Стену, конечно, починили, и в доме теперь было не так промозгло и сыро. Сайтама поправлялся, даже в лице округлился — Соник его как на убой кормил. Хотя, почему «как»?
Время от времени они ругались. Лайфлесс прислуживали и иногда мирили взрослых.
Одна беда: Звуковой так и не знал, что делать с приглашением главы клана. Как заставить пленника вести себя подобающе? Пытался обучить его тонкостям этикета их деревни, но Ударнику становилось скучно, и все на этом. Дрессировке не поддавался. Зевал, не слушал, задумывался о своем. Или, самое худшее, начинал ныть, что ему здесь тоскливо. Соник злился, развлекать его особо не мог и не хотел. Но разрешал немного посидеть на веранде, если тот накинет на себя что-нибудь теплое, например, одеяло.
Ударник так и не смог подобрать ключик к сердцу мальчика, того, что наматывал на руку длинные монашеские четки или запихивал их в карман. Другого парнишку, более благосклонного к нему, он ни разу не видел с ними.
И вот однажды Лысый со своим любимым нянем остались одни. Соник и старший Лайфлесс (как выяснилось, тот несговорчивый мальчик первым вышел из утробы матери, потом более нежный и ласковый брат) отправились за мясом. Один Лайфлесс не дотащит пятидесятикилограммового барана на своих плечах, а если разделить тушку на части, то самое то. Да и после транспортировки Сайтамы по горам и лесам, Звуковику уже не страшен никакой крупный баран.
Младший Лайфлесс остался на смене. У него были с собой некоторые личные вещи: свитки, книги, оружие и прочие ниндзя-прибамбасы. Теперь мальчик наводил порядок или что-то искал в своей сумке. Сайтама сначала просто наблюдал, потом взял рядом лежавшую книгу. Внутри — описания и инструкции по холодному оружию, их классификация. Неинтересно.
— О, а это что? — Ударник подобрал некую капсулу-ампулу. — Яд?
— Нет, рецепт этого состава — достояние моей семьи. Секретная техника и…
Лайфлесс не договорил, так как Сайтама чихнул и невольно сильно сжал капсулу в ладони. Та и лопнула. Жидкость разлилась по руке и полу, источая достаточно приятный аромат.
Кошка, что спала на полу и грелась на солнышке, вдруг как подскочит, распушив шерсть.
Дверь отворилась — вернулись Соник со старшим мальчиком и «добычей» в мешках.
Животное к окну, но поздно: ее лапы удлинились, тело увеличилось, выпрямилось. У парней челюсти отвисли от метаморфоз.
— Оборотень… — с хрипотцой произнес Лайфлесс-старший и уронил мешок на пол.
Соник же просто обомлел.
Шерсть исчезала, обнажая кожу представшего им… мужчины!
Черные волосы отросли до самых ягодиц, хоть как-то прикрывая его наготу.
Оборотень, обличенный, развернулся к ним лицом и преспокойно смотрел на зрителей, ждал, когда те предпримут что-нибудь.
Теперь и Соник уронил мешок. Как велики его глаза! Сайтама давно не видел такого дикого сочетания ошеломления и ужаса на его лице.
Дети и Соник пали ниц.
— Владыка! — заговорил Скоростной, как же сильно забилось сердце. — Зачем пришли?
Глава клана ничуть не смущался своему виду в чем мать родила. Стоял гордо, даже благородно.
— Прости, Соник, не дождался вторника, — начал он и протянул руку. — Встань, я же в твоем доме.
У Звуковика голова кругом. Что это значит? Все это время владыка следил за ним и остальными подданными в образе кошки? Хитер! Вот это разведка! Так, погодите, тогда он все видел и слышал про Сайтаму…
Соник покраснел от неловкости:
— В-вы всегда приходили кошкой ко мне?
— Прости, Скоростной, но при мне вы сдерживаетесь и пытаетесь угодить. Так я вижу вас, моих подданных, настоящими, — сдержанно улыбнулся.
— А почему кошкой, а не котом? — встрял Сайтама, который просто сидел на своем месте. Его только этот вопрос волновал.
Вот! Этого Соник и боялся: прямого общения главы клана со своим пленным. Заволновался.
Владыка лишь усмехнулся и хитро прищурился:
— Так захотелось, я могу разные формы принимать, — чуть похвастался и преобразился в… женщину. — Даже так.
Близнецы вытаращились — такого хулиганства от своего господина они даже в страшном сне не ожидали. Соник, привыкший к строгому и правильному главе, тоже пребывал в «культурном шоке», да и от женской красоты кровь носом пошла.
Только Сайтама обрадовался и выдал: «Вау!»
Наконец-то повеселел и добавил:
— А с ушками и хвостиком?
Тут Скоростной запустил кунай в Лысого, благо рукояткой по черепушке прилетел.
Владыка поймал взволнованного Соника со спины за плечи, пока тот не убил в гневе своего пленника.
— Тише-тише, я понял, что он за человек, расслабься, — успокаивал приятным женским голосом, прижимая к мягкой женской груди.
Скоростной посмотрел на владыку и обнаружил кошачьи ушки на «ее» голове. Соник в ужасе шарахнулся и упал на задницу. Над ним стояла обольстительница и размахивала хвостом. Это никак не ассоциировалось с тем строгим господином, которого он знал. В глазах потемнело, мысли перемешались. Сначала беда со Златорогом, теперь что-то не так с владыкой. И его любимой кошкой, которая вовсе не кошка, а есть глава клана. Сайтама-обличитель всему виной! И…
— Соник? — женщина присела к нему на корточки, то есть, раздвинув ножки.
Хозяин дома не выдержал такого потрясения всех устоев своей жизни и отключился, фонтанируя кровью из носа.
Кроме того, Звуковой помнил, как пеленал кису-владыку против ее воли и спал с ней. Жуть! Вот бы провалиться сквозь землю…
— Что это разбилось? — старший Лайфлесс догадался в чем дело, разглядывая осколки капсулы на чистом полу. — Неужели «разрушитель техник»?
— Да, он самый, — кивнул брат.
— И как он работает? — поинтересовался Сайтама, подслушав их разговор.
— Аромат этого вещества блокирует текущую технику. Он каким-то образом воздействует на мозг, вызывая «перезагрузку», не знаю всех тонкостей, этот вопрос к нашей маме. Но действие короткое. Хорошо использовать для бегства или нейтрализации убер-техник, — пояснил младший и вздохнул.
— Ясно, — Ударник перевел взгляд на обнаженную деву-владыку, осматривающую бессознательного Звуковика. — Слушай, ты тут главный, да? У Соника столько чая хорошего, может, посидим, раз ты тут, потолкуем?
Случилось то, чего так сильно боялся Звуковик, а ведь он почти очнулся. Новый удар!
Правитель вдруг стал серьезным, принял свой мужской образ и внимательно посмотрел на чужака. Дети пали лицом к полу, испугавшись, Соник же притворился спящим и несчастным.
Сайтама, напротив, поднялся и, потащив за собой одеяло, легким движением накрыл им гостя. Тот оказался выше на целую голову.
Одеяло теплое. Глава клана же оценил простоту парня и улыбнулся, придерживая облачение одной рукой, другой — крепко поймал чужака за запястье.
— Ведь это ты победил Златорога? — сразу перешел к делу. Пронзал взглядом не хуже Геноса.
Сайтама нахмурился, его не отпускали.
— Как будто не слышал, не притворяйся, — Ударник не боялся говорить.
Скоростному казалось, что испускает дух и летит куда-то прочь. Туда, где хорошо и спокойно. Или это крыша отъезжала…
А если Сайтама что-то с главой замыслит сделать?! Нужно спасать его!
Соник восстал и понес чушь:
— Чай. Пуэр шести-, десяти- и двенадцатилетний. Шэн и шу. Какой желаете? — огласил свой ассортимент, как привокзальная торгашка. — Так же есть улуны разной ферментации, и красный. Но в это время года они не актуальны…
Трепетал от волнения. Господин в его доме, такая честь, а он ведет себя как последний кретин.
Гость отпустил пленника и посмотрел на образовавшегося в поле зрения хозяина дома.
— Давай шу, — глава сделал свой выбор и посмотрел на детей. — Лайфлесс, давайте к нам.
Те выпрямились и обрадовались. Обычно не принято им сидеть вместе со взрослыми за одним столом или быть «в кругу почета», но раз сам правитель приглашает!
Соник отправился за чайной доской, остальные уселись на пол в ожидании. Владыка резко повернул голову к мальчишкам, и его длиннющие волосы коснулись плеча и лица Сайтамы.
Вот тут Лысого-то и осенило, каким достоянием владеет этот человек. Пока не коснулся — не придавал значения. Как завидно: густые, ухоженные, гладкие. Эх…
Но трогать незнакомца неприлично.
— Обалдеть, у тебя шевелюра моей мечты, — восхитился Ударник, за что получил легкий пинок от прибежавшего Звуковика.
— Да? Расскажи тогда, как ты достиг силы равной богам, а я открою свой секрет для исполнения твоей мечты, — шутливо поторговался глава, сильнее кутаясь в одеяло.
— Вот, блин, несправедливость. Я и облысел из-за обретения полной силы. Теперь отрастают, — пожаловался Сайтама, пригладив «ежик». — Как вернется силушка, снова облысею, и ничто мне не поможет.
— Вот как, — Владыка усмехнулся, поглядывая на парня, прищурился. — Значит, Златорога ты в полсилы только уделал?
— Война с ним была в духовном измерении, как я понял, а для телесной мощи нужно время.
— Сколько времени?
— Три года.
Владыка посмотрел на разлитый по доске и сосудам чай — задумался. Соник боялся его замыслов, уж больно он себе на уме.
Мужчина взял чашку и, вдыхая сладкий аромат, выпил порцию. Затем бросил взгляд на чужака, ответил:
— Хорошо, оставайся, — вдруг смягчился. — Я чувствую в тебе… — звучно поставил чашку на доску, — …мощь!
Сказал сильно. У Звуковика аж мурашки по коже пробежали. Но обрадовался — владыка дал добро на содержание Сайтамы в деревне! Он поверил в его способности, несмотря на убогий вид.
Правитель погладил малышей, что были рядом, отчего те чуть не умерли от восторга. Их почтили лаской!
Скоростной вновь поклонился, поблагодарил того за поддержку и высказал свое беспокойство.
— Вот только монахи негодуют. Настоятель так просто этого мне не простит.
— Ничего, придумаем что-нибудь, — глава клана вновь превратился в кошку и, встав у порога двери, продолжил. — Интересно посмотреть, что из этого получится. Но сейчас мне пора. До встречи.
— Пока-пока! — помахал дружелюбный Сайтама говорящему оборотню, вызывая очередной приступ гнева Соника.
Как же его коробило, аж перекосило. Но наорал на него потом, когда владыка ушел.
Все высказал, что накопилось.
— Нельзя! Нельзя так с правителями! Где твое почтение? Он запросто мог тебя порешить! И глазом бы не моргнул, — продолжал тот гневную тираду.
— А ты что, беспокоишься обо мне? — Лысый Плащ откровенно издевался.
— Идщ нв хрщ бл! Пш-пш! — Соник нечленораздельно зашипел на него.
— Я тебя не понимаю, — Ударник все пытался найти с ним общий язык. — Почему бы нам не подружиться с главой? Он же клёвый.
— Пш-пш! — Звуковик сильнее рассердился и сбежал на улицу от греха подальше.
Там сел на камешек и взгрустнул, подперев подбородок ладонью. Давненько он так не позорился. Сайтама с владыкой на пару вынесли ему мозг. Столько моральных потрясений он даже в бою не испытывал. Как же с монстрами проще…
Тут к нему подошел спокойный Лайфлесс-старший.
— Я за рисом, мы утром говорили об этом, — напомнил ему мальчик.
— Иди, — бросил ему Скоростной.
Правильно, не мешай ему тут остывать и успокаиваться.

***

Настоятель монастыря медитировал в горах, но мысли о чужаке не давали покоя. Медитировал, но скверно получилось, отчего вернулся в монастырь, чтобы обдумать план по выдворению чужака из деревни. Убить бы его, и дело с концом, но на страже стоит сам Соник. Никто не сравнится с ним по силе во всей деревне. Тогда нужна хитрость.
И вот он шел на встречу на особое потаенное место — перед храмом в скале есть система пещер, где и прячутся монахи для медитаций и просветления. В одном просторном гроте его ждал кое-кто полезный.
Настоятель благословил пришельца и спросил:
— Есть новости, или все по-прежнему?
— Владыка приходил, — ответил ему Лайфлесс-старший.
— Что? Прямо домой к Сонику?! — удивился монах.
Мальчик вспомнил еще и в каком виде, но данную деталь не посчитал важной для распространения.
— Да. Они пили чай и господин поговорил с Сайтамой. Разрешил ему остаться у Соника, — отчитался маленький шпион.
Мужчина стиснул зубы. О, как он рассердился!
— Этот Соник много о себе возомнил, — заговорил настоятель, ударив о скалистую стену грота кулаком. — Ничего, я ему этого так просто не оставлю, предателю.
Лайфлесс стоял смирно, ждал поручений.
Монах вспомнил о существовании ребенка и успокоился:
— Хорошая работа. Мы отомстим за Златорога. Как только произойдет что-то важное — бегом ко мне.
Лайфлесс откланялся и убежал домой к Скоростному, не забыв при этом купить мешок риса. Мальчик сделал свой выбор, решил отплатить Сайтаме за Златорога.

***

Пролетели с тех пор еще две недели.
Соник сидел в комнате на первом этаже, где разложил свое оружие на полу: проверял его, прятал в сумку, что-то откладывал, если находил дефект.
Послышался мягкий топот ног, а за ним более быстрый, детский. Кто-то спускался с лестницы.
— О, ты куда-то намылился с утра пораньше? — Сайтама протирал заспанные глаза.
— Деньги с воздуха не берутся, — Скоростной как всегда раздражен.
Не трогайте, он занят.
Ударник на мгновение застыл. К нему под руку лез Лайфлесс-младший, пихался да игрался, словно он не воин тени, а простой мальчишка-хулиган. Но, заметив неожиданную серьезность взрослого, притих.
— Уходишь на миссию? Значит, оставляешь меня одного? — догадался Лысый (хотя, за это время у него приличный «ежик» отрос).
Звуковик вздохнул и, не отрываясь от дел, ответил:
— С тобой Лайфлесс. Выходить из дома и вообще высовываться — запрещаю. Сидите тише воды, ниже травы.
— Предлагаешь обучиться технике маскировки и камуфляжа?
Соник терпеть не мог его шуточки про ниндзя. Но пленник все эти дни хорошо себя вел, потому и не стал ругать.
— Мне пора. Чем быстрее закончу миссию, тем скорее вернусь, — Звуковик уже у порога, но Ударник вовремя поймал за локоть.
— Минуточку!
— Чего прицепился? — возмутился тот и посмотрел на Лысого через плечо.
Сайтама не отпускал.
— Помни, я никуда не сбегаю лишь потому, что у нас договор, — держал крепко.
Так вот в чем дело!
— Думаешь, встречу кого-то из твоих? — заулыбался Соник, теперь этот лис еще и прильнул к нему.
Нарочно взволновать этого толстокожего приятно до опупения.
— Не вздумай обмануть, я с тобой не просто так чаи распиваю, — теперь Ударник отпихивал его от себя, а тот только сильнее взыгрался.
— Волку порой трудно не убивать овец, но коль обещался, — искал, где подергать за живое.
Сайтама говорил так серьезно, значит, что-то поколебалось в нем. От этого весело!
Соник обнял его рукой за шею.
— Волнуйся-волнуйся, несчастный. Что делать, если мне бросят вызов, а? За кого больше будешь болеть: за Геноса или за меня?
— Иди ты куда шел!
Ударник вырывался, а Соник лишь рассмеялся. А что? То Сайтама ему нервы треплет изо дня в день, теперь можно и самому поприставать.
— Иди-иди, дай отдохнуть от тебя! — Лысый выставил его за дверь.
Звуковик чуть опешил — из собственного дома выгнали. Но улыбка не покидала лица.
— Чтоб скучал, понял? Это приказ! — отшутился хитрец, привык дома командовать.
— Конечно-конечно, чем больше тебя нет, тем больше скучаю, — Сайтама послал его на все четыре стороны, и Скоростной умчался.
Улыбка стерлась, взгляд сосредоточился, в душе — тревога. Чутье говорило не идти, но как отказать владыке в миссии? Тем более запрос был на его персону от очень богатого клиента, зарекомендованного постоянным пользователем их услуг. Часть суммы оплачено наличными, так что деваться Сонику некуда.
Но оставлять Сайтаму одного…
Сколько, он там говорил, нужно времени на тренировку? Три года? Соник не может все это время филонить и сторожить его. Даже если захочет. Деньги нужны не только на еду, но и мальчишкам за работу. Да и ремонт дома подрезал бюджет. Эх…

***

— Братишка, посидишь, настоятель пишет, что мои птицы заболели, — отпрашивался Лайфлесс-старший.
У него и вправду были охотничьи ястреба.
— Что-то ты стал часто пропадать, — заподозрил неладное младший, в его руке была большая ложка, которой он мешал суп на огне. — Соника нет, так теперь расслабился?
— Ты же знаешь, терпеть не могу этого лысого гоблина, — рассмеялся хулиган и сбежал.
— Эй! А помочь с готовкой! — рассердился младший, успел запустить столовым прибором. Попал по затылку, однако.
— Забей, пусть валит, — Сайтама сидел с ними на кухне, ведь раньше в это время ему составлял компанию Соник.
Воистину круглосуточный контроль! Ударник уже и забыл, когда был один в четырех стенах. Но человек ко всему привыкает.

***

— Он на месте, ребята, — Генос ждал этой минуты слишком долго. — Захлопываем мышеловку.
Рядом с ним был Кинг, а также старина Бэнг, Гомо-Гомо Зек и Мастер в майке. Сам Кинг настоял на их подключении к делу, несмотря на протесты Демона-Киборга. Тот жаждал в честном поединке уложить Соника и спасти Сайтаму, но продуманный геймер понимал, что в случае слива Геноса, Скоростной нападет на него. И что тогда?
Киборгу же сказал, что, если тот реально хочет спасти друга, то придется проглотить гордость и самонадеянность и увеличить свои шансы, задавив Соника толпой.
В комнате наблюдения, где находились герои за мониторами, был связан по рукам и ногам мистер Монье. Генос таки не выдержал и уделал мерзавца-олигарха просто за то, что тот много и долго расхваливал замечательного, но опасного Соника. А еще: киборгу он просто не понравился всем своим гадким видом и говно-прической тоже. Пришлось, конечно, и всех телохранителей уложить, но ничего, потерпят неудобства, работа у них такая.
Встреча назначена на одном из цокольных этажей небоскреба для того, чтобы долгожданная цель не юркнула куда-либо. Окружить, забаррикадировать, поймать живьем!
— Симпатяга, давайте не будем его бить, я его просто залюблю, и он станет хорошим? Все после этого становятся милыми и послушными, — пожалел парня Гомо-Гомо Зек, представив, в какую лепешку его превратят после такого распределения сил. — Если не с первого раза, так со второго и третьего точно! У меня долгий профессиональный опыт с самыми отъявленными преступниками мира сего.
— Я не сомневаюсь в Вашем профессионализме, но Соник нам пока нужен живой и вменяемый, — Демон-Киборг как всегда тактичен в своем отказе. — Как спасем Сайтаму, там уже и воспитывай проклятого хоть сто раз за разом. А сейчас я намерен ему двинуть.
Генос поспешил на встречу.

***

Лайфлесс торопился к настоятелю.
— Учитель, Соник на миссии! — на ходу докладывал мальчик.
Мужчина не сразу поверил своим ушам.
— Только что покинул дом, оставив чужака, — продолжил ребенок и остановился перед ним. Поклонился.
— Наконец-то! — настоятель готов был обезуметь от счастья.
Рот скривился в ухмылке.
— Пойдем! — звал к выходу из пещеры. — Сегодня же спросим благословения у Златорога. Пусть даст знак для захвата.
Он собрал монахов и просто верных для общей молитвы и жертвоприношения. Правда, его спросили, что за повод, и тот ответил:
— Разве нужна причина для благодарности?
После долгого ритуала с медитациями настоятель, как первосвященник, заколол молодого ягненка. Как только кровь пролилась на жертвенник, над ним появилось что-то темное и устрашающее. Дымкой уходило к небу, изумляя и ужасая толпу, затем забулькало и принялось менять цвета и формы до тех пор, пока не превратилось в гигантского бесплотного оленя.
Народ поклонился ему и затрепетал в благоговении. Златорог же прыгнул и пробил копытами землю, трещина лабиринтам через улочки и горную породу протянулась аж до порога дома Соника.
Люди ахнули и посмотрели на божество.
— Не нужна мне ваша овца! Принесите иноземца Сайтаму, тогда прощу и вознагражу вас! — потребовал монстр и пригрозил. — А иначе…
Очередной прыг-скок, и несколько домов в деревне провалились под землю.
Лайфлесс сидел как зачарованный, сжимал в руках четки. Был искренне восхищен божеством несмотря ни на что.
Златорог увидел его:
— Подойди ко мне, Лайфлесс!
Ребенок с трудом поднялся на ноги — колени дрожали. Голова кругом, но приблизился к гиганту.
— Тебе всего двенадцать, но ты больше остальных любишь меня душою, — заговорил дух, чем пристыдил монахов, которые молятся ему порой «в сухую». — Поэтому, если позволишь, можешь открыть свое сердце и принять меня в себя. Хочешь получить мою силу?
Монахи опешили. Они так трудились, чтобы получить хоть каплю, а тут на — бери все море!
— Примешь, и я буду тебя наставлять, — добавил Златорог.
Мальчик потянулся к нему.
— Я так мечтал об этом, — Лайфлесс прослезился. — Да!
Как только он открыл рот в согласии, монстр утратил форму и тонкой струйкой вошел в него через рот.
Малыш обнял себя за плечи, привыкая к новому гостю в собственном сердце и теле. Стало холодно на миг, но заметная мощь в теле радовала. Теперь все нипочем! Пора избавляться от чужака и отступников!
Монахи возликовали и упали на колени перед ребенком. Конечно, в нем дух самого Златорога! Значит, по их убеждениям, мальчик свят.

Всё удивительно скверно. Где взять столько терпения?
В плену только первый день, а уже паршиво. А чего, собственно, следовало ожидать?
Благо, Соник скоростной и вернулся быстро. С женщиной и двумя мелкими пацанами лет по двенадцать. Мальчишки — близнецы.
— Как и обещал: доктор и няньки, — Звуковик указал на гостей.
Женщина-врач, черноволоса и черноока, стройна, наверняка тоже ниндзя. Хотя чему тут изумляться?
Подошла и молча откинула одеяло. Бросила оценивающий и пронзительный взгляд, как у орлицы, чем сильно смутила Сайтаму. Не хотелось, чтобы его, голого, связанного и беззащитного рассматривала женщина, тем более с таким сканирующим взглядом, прямо как у Киборга-Демона. У Соника все знакомые такие суровые?
Незнакомка покосилась на хозяина дома:
— Почему связан? Так надо или опасен?
— Чтобы не вставал, уже разгуливал голым по деревне, — тот развел руками. — И угораздило же ему на Режущую Ветром нарваться.
Гостья сдержанно усмехнулась и вновь посмотрела на больного, подсела и развязала.
— Парень, тебе повезло — жив остался. Режущая не любит мужчин ни в каком виде, тем более голых.
Сайтама попал в совершенно другой мир, но и там есть крутые герои с особыми способностями. Невольно улыбнулся. Всё как в сёнен-манге! Жизнь не так уж и плоха. Взбодрился.
Соник заметил странный огонь в глазах пленника — ему понравилось знакомство. Звуковик тоже улыбнулся и сел на пол. Дети, что были рядом, переглянулись и последовали его примеру. Наблюдали безмолвно.
— Сможешь сесть? — доктор поманила к себе пациента.
Тот послушался. Скованно, но получилось же. Дышал тяжеловато.
Доктор осматривала глаза, рот.
— Почему обезвожен? — спросила как бы мимоходом, уже разматывая грязные бинты на голове обследуемого.
Соник — детям:
— Принесите воды.
Тот, что был ближе, пошел выполнять приказ.
Когда бинты сняли, взору предстала операционная рана: от уха она тянулась к темечку, затем петлей изгибалась ко лбу, где и заканчивалась. Часть швов уже снята.
— Так, рана чистая. Прекрасно, — доктор ожидала худшего. — На днях можно снять все швы.
Пришел мальчик с водой и дал напиться. Сайтама не мог поверить своему счастью.
Теперь можно открывать варежку:
— Спасибо! — благодарил он сорванца.
Но ребятенок даже не улыбнулся. Посмотрел, что миссия выполнена, и вернулся к брату.
Дальнейшее обследование. Переломанные ребра, швы на боку, на руке. Но больше всего врачу не понравилась высокая температура.
— Где травму получил?
— Упал с неба, — отшутился герой.
Женщина похлопала ресницами:
— Мотор сломался, что ли?
— Можно и так сказать…
— А с рукой что? — указала на свежую рану.
— Покусал, — признался честно.
— Зачем? От боли, что ли?
— Д-да.
— А шею как порезал?
— Оставила подарок та самая феминистка, о которой шла речь, — Ударник сделал правильные выводы.
— Только ей об этом не говори…
— А она этого не знает?
— Эй, разговорчики! Давайте за дело! — Соник малость приревновал, уж больно мило те заворковали, как ему показалось.
Также обратил внимание на прорастающие волосы. Попытался представить Сайтаму с шевелюрой, но как-то не воображалось.
Доктор оставила нужные лекарства и сказала, чтобы больной отдыхал и не перенапрягался.
— Не обижайте его, а то затяжелеет, — сказала она перед выходом, словно догадалась обо всем.
Соник в ответ лишь нахмурился.
Когда вернулся в комнату, Сайтама уже умудрился заснуть.
— Ребята, — Звуковой обратился к маленьким гостям. — Глаз с него не спускать, из дома не выпускать. Если нужно выйти куда — по одному. Контроль круглосуточный. А я отлучусь на время.
Соник — сволочь продуманная. Взял на работу двух человек, пока один спит, другой — зрит. Теперь пленник никуда не сбежит и не стоит волноваться, что окажется не там, где нужно.

***

— Почему я узнаю о чужаке только сейчас?
Голос спокойный, но властный.
Глава клана ниндзя принимал в своей резиденции одного из подданных — Соника. Но на этот раз он им недоволен.
Звуковик сидел перед ним, склонив голову к самому полу.
— Простите, виноват, мои извинения, — даже глаз задергался.
Нервничал.
— Он ведь не покинет нашу деревню живым, не так ли? — опять этот ледяной голос главы.
— Так…
— Зачем ты привел чужака? Подними голову и расскажи.
Соник выпрямился и поведал историю о Сайтаме, невероятной силе и одержимой стрёмным монстром женщине, что похитила его мощь.
— Теперь я жду его выздоровления, чтобы разгадать секрет этой силы. Я верю, что она вернется.
Владыка слушал внимательно, не перебивая. Соник — сильнейший ниндзя, гордость клана. Глава — умнейший. Но сильнейший утверждает, что есть кто-то круче.
— Приведи его ко мне, — вдруг распорядился главный.
У Соника аж пот на лице выступил:
— Сейчас он не в лучшей форме…
И с ужасом представил типичного Сайтаму с его манерой общения со всеми.
Он же за одно обращением «на ты» получит кунаем в глаз от владыки. Да что там! «Эй, чувак, ты тут главный?» — скажет Лысый и чая попросит.
— Я не говорю, что прямо завтра. На следующей неделе. Но приведи, — всё, это было окончательное решение начальства.
Теперь Соник забудет про спокойный сон. Как объяснить особую специфичность гостя? Идеально было бы его спрятать и никому не показывать, тем более, столь высоким людям, у которых целый список понятий об этикете, общении и не только. Сайтама не будет Сайтамой, если не ляпнет чего-нибудь эдакого.
Звуковик спешил домой.
— Мама, роди меня обратно… — терпеть не мог подобные обстоятельства, уж лучше яма с монстрами.

***

Пленник проснулся от шума. Соник вернулся. Злой, как обычно, рвал и метал.
— Что-то случилось? — Ударник забыл, что лучше ни о чем не спрашивать, когда тот в таком настроении.
Похититель так зыркнул, что мигом сон растворился.
Указал пальцем на Ударника.
— Через неделю мы идем в резиденцию главы деревни.
— Ого, круто! — Сайтама только обрадовался. — А правитель там будет, да?
Соник готов был прогрызть новую дырку в его тупой башке.
— Э? — Лысый вжался в пол, когда к нему склонилась столь страшная рожа, у которой еще и глаз дергался.
— В этом и проблема, — прошипел Соник.
Затем схватил невольника за плечи и усадил.
— Я должен за эту неделю обучить тебя правилам поведения на приеме у элиты, — пояснил тот. — Не хочу, чтобы ты меня позорил, позорище.
Караульные мальчишки тихо захихикали, но Соник и их наградил тяжелым взглядом, отчего те сразу замолкли.
— Да брось, все ок. Успокойся, — Сайтама сказал запретное слово.
— Успокоиться?! Да как я могу быть спокоен? Ты мне все нервы вымотал! Никто и никогда меня так сильно не бесил, как ты!
— Чувак, ты что-то путаешь. Здесь я должен волноваться. Ты меня держишь в заточении и хочешь убить. Я не понимаю твоих личных трагедий. Объясни?
Мальчишки вдруг повисли на руках у Соника. И правильно сделали, иначе бы он придушил своего подопечного.
— Господин Соник со скоростью звука! Вы сами просили иногда Вас останавливать! — напомнил один из детей, что по правую руку.
Тот замер, но потом отпихнул ребят от себя.
— Да, помню, — сказал и вышел.
Сайтама одним своим видом раздражал. Поскорее бы разгадать его секрет, уничтожить и забыть, как страшный сон.
Ударник же так ничего и не понял. Посмотрел на детей: крепкие ребятишки, черноглазые, черноволосые. В их деревне нет светленьких, что ли? Или это их национальная черта? Хотя нет, у Соника-таки светлые глазища.
Мальчишки не шумели и даже не разговаривали между собой. Идеальная дисциплина! Только вот взгляд не детский. Волчата.
— Я — Сайтама. А вас как зовут? — Ударник решил с ними наконец-то познакомиться.
— Лайфлесс, — хором ответили те и снова замолчали.
— Погодите, я не догоняю, у вас одно имя на двоих? — Сайтама вскинул бровями.
Дети кивнули.
— Но почему? Маме было лень придумывать имена?
Лайфлесс первый и второй переглянулись и подползли к подопечному. Двигались как хищные кошки перед броском. Один ребенок потянулся к лицу Ударника. Как же холодны были глаза малыша.
— Не мать нас назвала, — ответил сорванец и отпрянул назад.
— А кто же тогда? — Сайтама пытался понять, почему дети такие не дети.
— Настоятель монастыря, где мы живем.
— О, так вы сироты!
— Нет, у нас есть и мама, и папа, но нас посвятили в воины два года назад, теперь у нас это имя, — пояснил второй мальчик.
— А как раньше звали? Можно я буду вас по-другому называть? — Ударнику крайне не нравилось их имя на двоих.
— Нет, мы — Лайфлесс! — резко возразили оба ребенка и даже нахмурились от недовольства.
— Это наша новая суть. Мы — будущие наёмники, — тут мальчишки хищно заулыбались. — Мы будем убивать.
Тут Лысый Плащ потерял дар речи. Аж вспотел.
— Вы что, хотите посвятить свою жизнь убийствам? — все-таки спросил.
— А нам это нравится, — сказал один, второй продолжил, — тут дают работу по интересам. Взрослые смотрят, что нам нравится, и каждому дают по способностям.
— Ясно. Чего и следовало ожидать от деревни наёмников.
Теперь не удивительно, почему Звуковой так кровожаден. Если из поколения в поколение вкладывать в мозги детям, что убивать — это хорошо и даже прибыльно, то вырастут настоящие монстры. Если раньше он сердился на Соника из-за его злобы, то теперь пожалел.
— Это должно быть грустно, — вслух подумал.
— Господин, Вы о чем? — искреннее любопытство.
— Быть монстром — совсем невесело.
— А? — дети недоумевали.
— Забудьте, — Сайтама лишь улыбнулся и погладил одного из малышей по голове.
Но тот был глух к ласке.

***

Соник сидел на крыльце, прикрыв глаза и лицо ладонью. Строил коварные планы по обучению Сайтамы хорошим манерам. Но шестым чувством знал, что ничего путного не выйдет.
Пусть, с другой стороны. Владыка умный и вполне может проявить снисходительность к чужаку. Если бы кто из своих так хамил — другое дело. А что взять с этого дурака?
Да, Сайтама из иного мира, поверхностного, хотя и там его считают странным.
Звуковик задумался над силой, что когда-то была у Сайтамы. Может ключик к ней в той самой его странности? И откуда он только взялся?
Убрал руку от лица и подпер подбородок. Осмотрелся. Интересно, как Сайтама смотрит на вещи? Не стоило кричать только за то, что у него «другая траектория полета».
Воин тени встал и вернулся в дом.
И вдруг обнаружил Сайтаму с мальчишками в одной ванной. Ну, как сказать, «в ванной»? Большущая железная бочка, подогреваемая на углях. Деревня же!
Когда только успели сходить за водой и нагреть ее?
— Сайтама, и куда ты с жаром? Вылезай! — Соник не одобрил их идею.
— От нас разит как от бомжей, — Ударник указал на малышню. — У вас что, не принято мыться?
— Летом мы это чаще делаем, — хозяин демонстративно скрестил руки на груди. — Ну, или на горячие источники ходим…
— Я не засну в такой несвежести. Тебе тоже не помещало бы помыться.
— Эй, я недавно мылся, забыл, что ли? — Соник чуть смутился.
— Ну-ну, а потом тащил меня по горам и лесам весь день и стал вонючкой, — Сайтама не издевался, а приучал к гигиене.
— Я тебя сейчас утоплю! А завтра скажешь, что всю ночь спал под одеялом и запрел. И опять ванна, что ли?
Ударник хитро прищурился:
— Да-а-а…
— Городская чистюля, наши нравы тут разнятся.
— Кстати, а где моя пижама, в которой я был? Не ходить же мне голым, — вдруг вспомнил Лысый Плащ, намывая головы детям.
Те даже закрыли глазки от столь расслабляющей процедуры и «помуркивали».
— Она грязная, где ты только не валялся в ней, я ее снял, — Звуковик удивлялся, как этот парень ловко прибрал к себе уже посвящённых в воины мальчишек.
— Ну, хоть не выбросил, — заулыбался Лысый. — А у тебя есть запасная зубная щетка?
— Слушай, ты пленник или кто? Радуйся, что я к тебе достаточно добр! Мог бы в темницу бросить! — терпения хватило ненадолго.
Сайтама же совершенно не воспринял угрозу и игриво плеснул в него водой. Мальчишки не удержались от смеха, но тут же в страхе нырнули, когда заметили ярость на мокром лице Соника.
Но Сайтама схватил того за плечи и окунул в общую ванну. Тот некоторое время брыкался и ругался, даже нецензурно, если удавалось вынырнуть. Ударник поймал его в охапку и не выпускал, выдавливая из него всю злобу и воздух.
Лысый Плащ смеялся. В детстве он точно так же «топил» своего кота. Правда, потом весь поцарапанный ходил, но зато кот чистый. Вот, теперь и Соника так же.
Звуковик не справлялся с ним. То ли в бочке неудобно, то ли захват у Сайтамы удачный, или… Или же та самая чудо-сила возвращается?!
Последняя мысль порадовала. Прекратил брыкаться и обмяк. Ударник же больше не топил его — держал за подмышки, прижимая к себе спиной. Теперь пленный ниндзя смотрел недовольно, но без лишних слов и движений. Чего там, раз уже затащили!
— Господин Соник, вы будете раздеваться или в одежде помоетесь? — заговорил один из караульных ребят.
Наконец-то они улыбались как дети! Развеселились.
Звуковик вытер лицо ладонью и убрал прилипшие волосы:
— Я еще не решил: помиловать вас или казнить.
— Ты в невыгодном положении, — подал голос Сайтамы.
— Ты о чем?
Тут Соник почувствовал, как чужие пальцы зашевелились в районе подмышек.
— Нет!
Бедолага не успел что-либо предпринять. В ловушке.
— Я сотру с твоего лица все недовольство! — Ударник угрожал и продолжал щекотать.
Соник прослезился от смеха и изнемог от такого насилия.
— Ладно-ладно! Вы меня победили, — умолял прекратить безобразие.
Дети, глядя на них, тоже защекотали друг друга.
Сайтама сжалился над своим строптивым похитителем и отпустил.
— И это я тебе припомню, — очередная угроза вечного мстителя, который никак нормально отомстить не может.
Раздевался и скидывал одежду на пол. Малыши тут же оценили его боевой «раскрас» из шрамов. Сайтама невольно подумал, что и у него на черепушке скоро появится рубец.
— Не трогай ты свою голову, — Соник блюдил его. — Воспалится еще.
Ударник в ответ лишь улыбнулся.

***

После ванной Соник перебрал гардероб. Затем подошел к спрятавшемуся под одеялом гостю.
— Держи, — Звуковик протянул одежду — белое кимоно с черными вставочками.
— Спасибо, конечно, но мне не будет мало? Я не такая тростинка, как ты, — Сайтама разглядывал обновку.
— Эй! Иди в жопу, — Скоростной рассердился, но передумал ругаться. — Оно и не мое. Так что влезешь.
— Вот как.
Хотелось спросить: а чьё? Но Сайтама все равно тут никого не знал.
— Надень, — вдруг попросил Соник и загадочно улыбнулся. — Хочу посмотреть на тебя.
Сайтама никогда не носил подобные наряды, поэтому не сразу сообразил, как в него залезть. Понадобилась помощь.
— Ты что, никогда на фестивали не ходил? — Звуковой удивлялся, одевая этого аборигена.
— Ходил, но кимоно — достаточно дорогое удовольствие. Мне проще стопку футболок купить.
— Нищета ты моя, — подтрунивал благодетель и отошел, чтобы оценить наряд.
Вот, сразу другой вид! Городской обыватель трущоб превращался в традиционного жителя данной деревни.
— На монастырских похож, — отметил Соник.
— Из-за лысины? — Ударник почесал свой «ёжик».
Ниндзя усмехнулся и бросил на него мимолетный, даже теплый, взгляд. Или показалось?
Сайтама посмотрел на себя: не мог понять, нравится ему или же нет. Не его стиль, но делать нечего.
В животе заурчало.
— Да, пожалуй, стоит поесть, а то уже вечер близится, — Соник был так занят все это время, позабыл, что пленника кормить надо. Хотя бы раз в день! — А ну-ка, Лайфлесс, за что я вам плачу? Приготовьте чего-нибудь!
Хозяин скромностью не страдал и быстренько напряг младших прислужников. Мальчики, тоже переодетые в домашние кимоно и сидевшие у тазика с углями, беспрекословно отправились на кухню.
Соник пинком придвинул «домашний очаг» к постели гостя и ругался:
— Попробуй только разболеться, тоже мне, додумался распариться. В доме нет электричества и обогревателя.
Ударник сел и закутался в одеяло. Подставил руки к теплу. Хорошо.
Похититель же вышел из комнаты, не говоря ни слова. Но живо вернулся с чайной доской из красного дерева.
— О! Так все-таки чай? — догадался Сайтама и обрадовался.
Соник лишь раздраженно цыкнул. Поставил доску перед ненаглядным гостем, добавил углей в тазик, а на них чугунный чайник.
Сайтама с интересом наблюдал за его действиями. Небольшие двадцатиграммовые фарфоровые чашечки украсили доску — на дне каждой из них нарисованы темно-синие рыбки. Маленький глиняный чайник наполнялся кусками прессованного чая. Будем пить пуэр.
Кипяток ошпарил доску, чашки и чайник. На специальный поддон под доской вода тонкими ручейками стекала, а сквозь деревянные решетки выходил пар.
Первая и вторая порция чая тоже ушла в поддон.
— Сколько лет этому пуэру? — Сайтама по сладкому запаху определил, что это очень качественный чай.
— Двенадцать, — лаконично ответил главный по чайной церемонии, не отрываясь от занятия.
— Ого! Я старше шести и не пил, и то угощали. Как хорошо, что ты меня украл!
Соник поднял на него глаза. Таким бестолковым ему казался в своих простых желаниях.
— Скажи, а для чего кисточка в наборе? Всегда гадал, — Сайтама указал на деревянный стакан, в котором было все необходимое для мастера церемонии.
Ниндзя достал кисточку, погладил «пузико» глиняного чайника и невольно улыбнулся, глядя на любопытного зрителя.
— Чтобы привлечь внимание гостя, — ответил он и шутливо провел кисточкой по носу высунувшегося пленника.
Тот забавно поморщился.
— Пей, — Соник налил чая в фарфоровую чашечку, и нарисованные рыбки словно ожили. Смотришь на них сверху, а они там как будто бы плавают из стороны в сторону.
Сайтама оценил оптическую иллюзию, да и чай тоже. Тепло. Соника малость передергивало от его способности создавать уютную атмосферу одним своим присутствием. Даже в плену. Вот сидит, ничего не делает, но вокруг него такой густой ореол комфорта и простоты, что бедному Сонику сбежать захотелось. Или же раствориться в общем потоке тепла и не существовать вовсе. Вот смотришь на этого лысого дурака и думаешь, мол, что горячее: тазик с углями или Сайтама? Последний не обожжет, но никогда в доме Соника не было так тепло.
Даже футон, на котором располагался Ударник, хоть и был точно таким же, как и у хозяина, но все равно казался более мягким и уютным. Соник даже не знал, нравится ему это или раздражает.
— А? Что-то не так? — Сайтама заметил его оценивающий взгляд.
Тот лишь нахмурился в ответ.
— Куда делась твоя разговорчивость? — приставал Ударник с беседой.
— Отстань. Я просто спокоен, — попросил не нарушать идиллию.
Да, ему было хорошо.
— Сколько заварок выдерживает этот чай?
А то они все заливают и заливают кипяток, а он все такой же крепкий.
Соник посмотрел на чугунный «котелок» и ответил:
— Два литра точно. И выше.
Слово за словом и так парни завели беседу. Обсудили сорта чая, кому какой по вкусу, Сайтама даже выведал, какие у Соника есть в наличие.
— Давай как-нибудь замутим с молоком и специями, тот самый, горный? — вдруг предложил Ударник.
— Где я тебе найду молоко яка? Здесь они не водятся.
— А мы другое возьмем, главное, пожирнее. Кого вы тут выращиваете? Уж явно не корову пасете на скалах. Овцы?
— Чаще коз, они хорошо себя чувствуют в горах, — Звуковик вздохнул.
Свыкался к столь непривычному для него обществу. Волей-неволей рассказываешь о себе и жизни своего народа.
— А кто занимается животными? Тоже дети?
— Да. Также старики и монахи. Слушай! Будешь много знать — похороним тут! — Соник нарушал табу.
Ниндзя не должен чужакам рассказывать о деревне, о ее быте и обычаях.
— Зачем расспрашиваешь? — сердился.
— Хм, — Сайтама опустил взгляд на доску. — Должно быть, потому что ты тут живешь.
— И?
— Эй, не тупи! Не ты ли хотел подружиться?
— Это ты тупишь, я хочу убить тебя в честном бою. Эти горы станут твоей могилой, так что можешь подобрать уютную пещерку себе под стать, — заулыбался негодяй.
Не жалел о своем решении. Еще бы!
— Странно, — Ударник тоже улыбнулся, но как обычно, по-доброму. — Вроде все так очевидно и понятно, но я почему-то не верю тебе.
— А? — Соник склонил голову на бок.
Недоумевал.
В комнату вошли Лайфлесс. Сообщили, что еда готова, и ждали дальнейших распоряжений.
— Раз ходишь, топаем на кухню, — приказал хозяин дома.
Небольшой столик. Прислужники ели отдельно от взрослых.
Сайтама с изумлением посмотрел на мясо с рисом в своей порции.
— Что такое? — Соник заметил у гостя хоть какое-то выражение лица. Что редкость!
— Мясо…
— Если окажешься вегетарианцем, не знаю, что с тобой сделаю, — указал на него палочками.
— Нет. Вовсе нет. Просто, — Сайтама чуть смутился. — Я так редко покупаю мясо, что ожидал чего-то более скромного.
Звуковик уже ел, не стал дожидаться. Задумался.
— Спасибо! — Ударник обрадовался и приступил к еде.
Как ему нужно мало для счастья.
— Слушай, а как ты набирал силу без мяса? Как часто его ешь? — Соник был уверен, что Сайтама употреблял много белка во время тренировок. А как же иначе?
— Раньше раз в месяц и реже, как деньги перечисляли. Когда появился Генос, стало проще. В основном я питаюсь овощами и морской капустой. Иногда балую себя рыбкой. А бывало, покупал мангу и ничего не ел. Но это было до Геноса, — разоткровенничался пленник и рассмеялся. — Он меня балует мороженым и прочими вкусностями.
— Почему ты так живешь? Почему не устроишься на работу как все нормальные люди?
Тот пожал плечами:
— Грустно быть офисным планктоном. С монстрами сражаться веселее. Да и порой попадаются съедобные монстры: грибы-мутанты, крабы, осьминоги, морская капуста…
Звуковик закашлялся, чуть не подавился куском.
— Кошмар какой! — стучал себя груди и даже прослезился от удушья. — Не шути так!
— А я и не шучу. Монстров из животных съем, но чудовищ из людей — нет.
Соник невесело посмотрел в свою тарелку, полную риса и мяса. Взял палочки, и кусочек за кусочком стал перекладывать баранину Сайтаме.
— Эй, ты чего?! — гость растерялся.
Ниндзя же не останавливался, пока не отдал ему всё своё мясо.
— Ешь, хорошо ешь, пока ты со мной, — сказал Звуковик.
Возможно, это было лишь эмоциональное решение, но пока есть желание миловать, пускай будет так.
У Сайтамы даже руки затряслись и голова кругом пошла от такого количества баранины в своей тарелке.
— Я же потом не смогу тебя прихлопнуть, когда вернутся силы, если будешь меня баловать! — возмутился пленник.
— Учись пользоваться людьми, чтобы достигать целей, — Соник же смотрел на мир совсем иначе, указал палочками на порцию собеседника. — Я тебя кормлю, чтобы убить, как кто-то кормил этого барашка. Запомни.
Холодный взгляд убийцы леденил душу. Волк среди людей. Его нельзя сделать другим, он таким стал.
— Так или иначе — спасибо за еду, — Сайтама, в свою очередь, делал то, что велит сердце.
Привык жить здесь и сейчас. Сейчас с ним делятся едой, отчего хочется благодарить. Если завтра захотят убить… но это же потом, не так ли?

***

Спать легли рано. Соник еще не пришел в себя после той прогулки, переутомление давало о себе знать. Сайтама, как самый больной, заснул еще раньше.
А маленькие няни делили ночь, им велено бдить пленника круглосуточно. Один из братьев сидел, перебирал в руке монашеские четки и смотрел на подопечного. Его брат лежал рядом, прижавшись к нему вплотную — спал.
Ударник чуть позже проснулся — в туалет захотелось. Караульный за ним.
— Эй, я не убегу, не надо за мной ходить! — сердился тот.
— Если Вам станет плохо и расшибете голову, то и мне не сносить головы, — холодно заверил мальчик.
— Ладно, что я могу поделать…
Когда вернулись, Сайтама посмотрел на второго ребенка, что спал на полу.
— А где ваши спальные мешки? Холодно ведь, — ему не понравились местные порядки.
Тут проснулся Соник и, не открывая глаз, заговорил:
— Отстань от пацанов, они на миссии, пусть превозмогают. На настоящем задании вне деревни им потом легче будет… — перевернулся на другой бок и снова заснул.
— Но не после ванны же, — Ударник стоял на своем.
Подхватил спящего малыша и забрал к себе в постель. Тот даже не проснулся. На лице его брата сначала отразилась тревога и недоумение, замыслил даже отобрать, но передумал. Сам подобрался ближе к углям и наблюдал дальше.
Пойманный Лайфлесс проснулся от духоты только через час после поимки. Просунул руки из-под одеяла и тут осознал, что он не рядом с братом, а с подопечным. Удивился: как такое могло произойти?
У Сайтамы очередной жар, но он мирно спал. Мальчишка выкарабкался из теплого укрытия и подполз к караульному.
— У него температура поднялась. Справимся сами или разбудим господина Соника? — зашептал тот.
— Давай сами.
Ребята принесли тазик с холодной водой, накидали туда снега и смочили кусок тряпки. Бамс на многострадальную башку подопечного.
— А-а-а! Мозгоеды-медузы! — Сайтаме что-то приснилось, аж подскочил от неожиданности.
Оба няня захохотали в голос.
— Народ, я сейчас отправлю вас на улицу! Там смейтесь сколько хотите! — Точно, Соник же спал.
— Простите! — мальчишки пали ниц. — Но у чужака жар.
Оправдывались.
— Ага, и они меня по морде тряпкой, — пожаловался пленник и улыбнулся, вытирая лицо.
— Давайте вы как-нибудь без меня, мозгоеды, хорошо? — Звуковик отвернулся и накрылся одеялом с головой.
Сайтама показал ему язык, чтобы развеселить своих маленьких приставал. Те заулыбались и обступили его с двух сторон.
— Выжимать надо, — учил их правильно делать примочки.
Отжал и лег, приложив ко лбу холодную тряпку.
Вздохнул. Дети переглянулись. Один из них пристраивался к взрослому, второй — на посту. Сайтама не знал, тот же самый мальчик с ним или они поменялись. Уж больно одинаковыми они ему казались. Запустил его под одеяло, и тот сразу же заснул.
Ударник невольно улыбнулся и вспомнил Геноса. А ведь это первый его подопечный, хотя, кто кого опекал это спорный вопрос. Как и тут.
Лишь четки в руке караульного нарушали тишину.

***

Для ребенка сидеть без дела — тяжелейшее из испытаний. Клевал носом, но продолжал перебирать пальцами бусинку за бусинкой. Но тут что-то заставило его выпрямиться. Сон как рукой сняло — позади кто-то есть. Обернуться или остаться неподвижным? Пока размышлял, «нечто» приблизилось сбоку, и мальчик с изумлением посмотрел на гостя. Им оказался большой и необычный олень с золотыми ветвистыми рогами. В холке около двух метров.
— Златорог, — удивился Лайфлесс и затаил дыхание.
Как же благоговейно забилось сердце мальчика.
Рогатый гость подошел к спящему чужаку и опустил голову к его нахмурившемуся лицу.

***

Ударник ходил по руинам города. Кругом пустота, запах гари наполнял воздух — полыхали пожары.
И тут знакомая картина: монстр стоит над поломанным Геносом и собирается пробить ему голову когтистой лапой. Да, лапища у этого экземпляра были внушительными из-за массивных когтей.
Опять Демон-Киборг огребает, бедолага.
Сайтама цыкнул и побежал на помощь другу, пока не поздно. Вдруг из-под земли появились зеркальные потрескавшиеся стены, которые отразили бегуна: красный спортивный костюм был на нем и пушистая шевелюра на голове. Герой даже растерялся на миг, но некогда было заниматься самолюбованием. Генос в опасности! Да и чувство дежавю встревожило сердце.
Монстр заметил другую, более живую цель, что, несомненно, обрадовало его. Потерял интерес к сломанной игрушке и побежал на следующего противника.
— Сайтама, что Вы здесь делаете?! — отчаянный голос Демона-Киборга сотряс воздух.
Ударнику же не до разглагольствований. Он его, между прочим, спасает. Но не было у него суперсилы — внезапное осознание собственной немощи. Враг же ударил в грудь и, пробив ее, вонзил когти. Время остановилось на миг.
— Сон?
Конечно, ведь сейчас он должен находиться дома у Соника, а не прыгать где-то у черта на куличках по руинам.
Чудовище сильнее вонзило когти в плоть. Больно было по-настоящему.
— Глюк… сгинь… — Сайтама зажмурился и заскрипел зубами, но тут как рассердится. — Это мой сон! Пошел вон, тварь!
Открыл глаза и со всей дури вмазал в челюсти и сокрушил их. Враг упал и исчез, словно призрак. Но кошмар продолжался: кровь из всех дыр потекла ручьями, по бокам и ногам, да так стремительно, что невольно напугаешься.
— Это сон, это сон, — самого себя успокаивал Ударник, прижав руки к груди, словно это ему поможет, затем глянул на Геноса.
Тот с безмолвным ужасом смотрел на своего защитника. Шевелил губами, что-то говорил, но Сайтама уже не слышал. Подошел к нему и упал рядом, хоть перед ним и ненастоящий друг, но был безумно рад его увидеть. Протянул окровавленную дрожащую руку и потрепал светлую шевелюру железного парня.
Улыбнулся ему:
— Генос… выглядишь жалко… — дышать тяжело. — Ты ведь починишься? Надеюсь…
Демон-Киборг ничего не говорил. В глазах — горечь.
Тут он растворился, и перед Сайтамой возникли… золотые копыта? Герой приподнялся на локтях и запрокинул голову. Олень с золотой шерстью и рогами. Его разумный и глубокий взгляд смотрел прямо в душу. Стало не по себе. Очередное наваждение?
— Вот к чему может привести твоя самоуверенность, — начал беседу олень-незнакомец.
— Не твое дело, — ответил Ударник и вздохнул, опустив голову. — Чего пристал?
— Могу дать силу для защиты тех, кто тебе дорог, — вдруг предложил загадочный зверь.
— Силу? — соблазнительное слово вскружило голову, но герой вовремя протрезвел и прищурился. — Какова цена?
Конечно, в прошлый раз он пожертвовал своими волосами, а что потребует эта тварь?
Тот постучал копытом, поднимая в воздух золотые искорки:
— Служи мне, и я буду твоим защитником, — властно ответил золоторогий олень.
— А кто ты?
— Хозяин этих гор и всех, кто тут живет, в том числе и людей. Все почитают меня. Ты ворвался в мои владения. Поклонись, тогда я помилую тебя и награжу.
Ударник замолк, размышлял. Затем приподнялся на руках и сел.
— Нет, — твердый и спокойный отказ.
— Как ты смеешь дерзить у меня дома? — в голосе оленя заклокотала ярость. — Ты хоть представляешь, кто я такой?!
Сайтама поднял голову, самодовольно улыбнулся и ответил, глядя прямо в глаза:
— Да. Ты — очередной стрёмный монстр. Сгинь!
И тут прекрасное животное утратило свой золотой блеск и стало темнее ночи, отрасли клыки, а вместо копыт — когтистые лапы.
— Я сожру тебя! — заскрежетало оно, демонстрируя свои опасные зубы и когти.
Парень по привычке приготовился к удару, но вдруг вспомнил об… обычном Посланнике? Он когда-то вернул его в тело. Интересно, а Посланники умеют сражаться?
— Помог бы мне, что ли, — проговорил герой и вдруг отразил встречный удар противника.
Тот взвыл так громко и жутко, что сердце замерло. Сайтама посмотрел на себя. Сияние его окружало, затем оно облаком отошло от него и полетело к стрёмному монстру.
— Не-е-е-ет!!! Уйди! — с противным металлическим скрежетом говорила темная тварь.
— Посланник? — Сайтама с удивлением узнал в шаре света своего защитника.
Но раздался страшный грохот, от которого Ударник проснулся в холодном поту. Но очнулся не только он.
Напротив почти на всю стену зияла дыра, словно что-то гигантское вылетело из дома.
Мальчишка, что был на карауле с четками, сидел весь бледный, словно не живой, еле дышал. Брат его выскочил из-под одеяла, тут же на ноги в боевой позиции, но с изумлением уставился на разрушенную стену.
Соник сел и с отвисшей челюстью глядел в стену, вернее, сквозь нее. Все, кроме Сайтамы, поднялись и выглянули в «окно»: соседняя гора была разрезана надвое и полыхала огнем, а за ней еще и еще одна, словно кто-то большой проехался огненным мечом с небес и ушел.
Ударник и со своего места лицезрел новый пейзаж. Сидел и довольно улыбался, даже благодарно.
Соник нецензурно выругался, но и ему стало не по себе. Тут уже не шалости монстров, а словно битва богов произошла. Можно было подумать, что это осколок к ним залетел, но... Если бы не одно «но»! В комнате нет куска горной породы, напротив, «оно» не влетело, а вылетело.
Звуковик посмотрел на довольную рожу Сайтамы, которую освещал огонь с гор. Караульный мальчишка дрожал и отступал от Сайтамы, как от чего-то опасного.
— Что произошло? — Соник крепко схватил ребенка за плечо.
Тот схватился за рот и, не отрывая взгляда от Ударника, трепетал и задыхался от ужаса.
— Братик, ответь! — забеспокоился и второй Лайфлесс. Страх передался и ему.
Сайтама лишь усмехнулся и посмотрел на четки, которые сжимал его маленький нянь:
— Это ты его призвал, — указал пальцем на него. — Зачем?
— Что т-ты такое?!! — нечеловеческим голосом завопил призывник, развернулся к Сонику и уткнулся в него, обхватив руками. Заплакал.
— Эй-ей! Воины так себя не ведут! — Звуковик оказался облеплен детьми: второй тоже к нему приник.
Затем снова посмотрел на своего дорогого гостя. Неужели это он сделал? Если так, то не слишком ли быстро растет силушка? И ее показ впечатляет до колик в животе. Аж пот сбежал по спине в трусы, несмотря на сквозняк из «окна».
— Объяснись, — осторожно потребовал взрослый ниндзя и развел руками. — Посмотри, что ты наделал: горы горят, дети плачут.
— Пацан призвал золотого монстра-оленя, с которым я и поругался, — ответил тот. — Прости, я не хотел ломать твой дом. И горы. Вышло случайно.
— Золотой олень? — Соник сильнее вспотел, затем слегка отодвинул от себя ребенка и обратился к нему. — Это правда? Златорог приходил?
Лайфлесс схватился за голову:
— Я молился ему за Сайтаму, за его здоровье, и он вдруг снизошел к нам, смертным, — тут ребенок замолчал, ужасался.
— И что дальше?
— Златорог подошел к чужаку, потемнел и стал жутким.
Ребенок сильнее задыхался:
— Пошло что-то не так. Он собирался поглотить чужака, но Сайтама вдруг поднял руку и просто… просто дал ему затрещину! — касалось, что для молодого ниндзя все законы мира разом поменялись, но ему об этом сообщили только что. — И он вылетел!
Перевел взгляд на дыру и горы. Не выдержал и выбежал на улицу через то самое «окно».
— Простите, умоляю, я догоню и верну его! — упал в ноги второй Лайфлесс.
— Иди, — отпустил его Соник, а сам задумчиво посмотрел на пленника.
— Что? Жалеешь, что забрал меня? — тот еще и издевался.
— Только вторую ночь здесь, а уже буквально горы свернул, — Звуковой присел у тазика с углями и приуныл. — Владыка мне раньше срока отвинтит голову. Ты знаешь, что за сущность к тебе приходила?
Соник уже не ругался. Зачем нарываться на того, кто одним махом впечатал божество в горные породы?
— Да, это монстр, которому вы служите, — ответил Сайтама уже без всякой иронии в голосе. — Уверен, что в ваших храмах имеются его статуи. Зачем вы ему поклоняетесь?
Соник внутренне запротестовал, но ответил спокойно:
— Златорог не монстр. Это дух, божество. Он дает силу и защиту тем, кто его почитает. Это нормально. Он прогнал других богов с гор и правит единолично в мире с нами. Сайтама, ты безбожник, как и многие из внешнего мира. Не поноси наши ценности только потому, что они тебе чужды. Это бесит, в конце концов!
Звуковик сжимал кулаки.
— Прости, но монстр есть монстр. Они — мои противники, с кем бы ни водились. Златорог предлагал мне свою силу, я же…
Тут он вспомнил о Посланнике. Да, это он прокатил монстра с горки.
— …зачем она мне, если есть большая?
Соник затрепетал, но уже от предвкушения. Ранее подумывал просить даров у Златорога, но теперь незачем. Есть же Сайтама!
Звуковик придвинулся, схватил героя за локоть и прильнул. Лисья улыбка озарила его лицо:
— Расскажи свой секрет. Может и ты сам — божество, только во плоти?
— С ума сошел? Я простой парень, отцепись, — Ударник замахал «крылом», но пиявка не отлипала. — Паспорт гражданина тому подтверждение!
Скоростной только рассмеялся и сильнее прильнул к нему.
— Нет, мой ненаглядный, простые люди не ломают горы божествами, — Соник не знал, что его больше переполняет: зависть или восхищение?
Теперь Златорога для него больше не существовало.
— Меня твой маниакальный взгляд пугает, давай лучше заделаем дыру и спать, — Ударник утомлялся от назойливых почитателей. Ему Геноса хватало, теперь его заменитель.
Соник же принюхался — ему до сих пор от Сайтамы мерещился запах молока. Как кот на валерьянку! И, несмотря на морозный сквозняк, ему было уютно с ним.
— Давай-давай! А то я подумаю, что ты извращенец, — гнал его Лысый.
— Ты — мой, — сама мысль держать в плену того, кто вынес Златорога, пьянила. — Никому не отдам. Сам убью.
— Вот и вся любовь, — усмехнулся Ударник и тяжко вздохнул.
Пока Соник на эмоциях, лучше подождать, когда буря утихнет. Конечно, можно и мордой в пол для ускорения процесса, но жалко что-то.
— Так, чувак, моя рука чувствует твои яйца. Это чревато омлетом, — Сайтама предупреждал. — Жизнь ничему тебя не учит. Чего наполз на меня?
— Не перебивай мои восторги! — тот еще и возмутился.
— Я сейчас перебью что-то другое.
Звуковик отстранился, но все еще трясся от волнения. Заговорил:
— Так-так, ломать — не строить, стена подождет. Нужно уходить в другую комнату на второй этаж.
Засобирался.
— Да и прислужники куда-то смылись. Вот поганцы! — продолжил тот.
— Оставь, они до усрачки напуганы. Вернутся, может быть.
— Ну, а кто в этом виноват?
— Бывают вещи и пострашнее.
— Не спорю, например, то, что меня ждет полный разнос от главы деревни. А я даже не успел обучить тебя ниндзя-этикету.
— Забей, — успокаивал его Сайтама.
— Так не тебя же нагнут. Заснешь как младенец, а я буду страдать от головной боли и сквозняков, — пожаловался Звуковой.
Герой посмотрел на свое одеяло:
— Да, не жарко. Мальчик все равно убежал от меня, если хочешь, ложись со мной, — как же этот парень по-домашнему прост.
— Блин, Сайтама, — Соник потер свое лицо ладонью. — Ты как скажешь!
— Чё, первый раз, что ли?
Подул порывистый ветер по ногам и в спину.
— Зараза! Ладно, тогда тащи свою задницу наверх, остальное я принесу, — распорядился Звуковой.
Сайтама заулыбался.
Через пять минут Соник уже лежал у него под боком. Грелись. Хотя, кто кого? Ударник надеялся на двустороннюю отдачу, но эта костлявая ящерица паразитировала на его тепле.
— Ты, хладнокровная рептилия, прекращай источать мороз, — возмутился теплокровный.
Соник лишь усмехнулся и просунул ледяную лапу тому под ребра, чем вызвал очередную волну негодования.
— Вот тебе! — приговаривал Звуковой. — А еще ремонт заставлю делать.
Тут повеяло сквозняком — дети вернулись. Спокойны, только пали ниц и извинялись за непослушание.
Соник сел и задумчиво посмотрел на них:
— Что в деревне творится? Вы что-нибудь говорили о происшедшем?
— Вызвали воинов с водяными техниками, чтобы потушить горы, — начал один из парней. — Мы только посмотрели, но ничего не сообщили. Вся деревня проснулась. Ждут собрания и расследования.
Соник сжал кулаки.
— Лайфлесс, слушайте внимательно, никому не докладывать об этом. Если деревня узнает, что я прячу у себя дома «ядерную боеголовку» в лице Сайтамы, я попаду под арест. Простите, что делаю вас сообщниками, но… — тут лицо Звуковика потемнело от серьезности. — Предадите — снесу головы. Помните, я мстителен. В общем, решайте сами, я вас предупредил.
Мальчишек в пот бросило. Посмотрели на Сайтаму. Заговорил тот Лайфлесс, что с четками в руках:
— Господин Соник, простите за дерзость, но хочу спросить: не опасно ли оставлять чужака? Не замыслит ли он чего? Мы преданны деревне, и мы обязаны защитить ее вразрез вашим приказам. Вы дадите такую гарантию, что этот человек ничего больше не сделает? И человек ли он? Зачем вы его привели?
Соник хотел послать их куда подальше с этим допросом, но нужно дать хоть какие-то гарантии безопасности. Ведь с него потом спросят не мальчики, а разведывательная группа.
Ударник не вмешивался в их разговор, хоть и говорили о нем.
— Все будет хорошо, — Соник попытался улыбнуться им, ведь все-таки они дети и доверяют взрослым. — Сайтама спокойно жил среди людей и пострадали от него только монстры. И никто его не контролировал.
Ну, то, что он проживал на отшибе по соседству с чудовищами, он решил умолчать.
— Вы ждете, когда он выздоровеет и наберется сил. А не проще ли его уничтожить сейчас, пока мир цел? — продолжил пацан. — Или ваша гордыня превыше всего?
Тут Соник рассердился, аж на ноги поднялся и навис над ними.
— Я тебя скорее прикончу! Только попробуйте покуситься на его жизнь — убью с особой жестокостью! Зря беспокоитесь, вы просто трусы! — все, разорался.
— А вдруг ему все надоест, пару ударов и горы вместе с нами как ни бывало?
— Сайтама не такой! Он хороший!
Звуковой откровенно защищал своего пленника. И сам себе удивился.
Поумерил свой пыл:
— Он не чудовище, не надо его бояться.
— Пока у него будет сила, сокрушающая богов, его нужно бояться, — мальчики не согласились с ним. — Мы с Вами, господин Соник, но не с ним.
— Ясно. Ну, хотя бы так, чем никак, — взрослый ниндзя немного успокоился.
Сайтаму впервые хотели убить из-за страха перед его силой. Ему либо не верили, либо восхищались, либо брали в соперники. Но чтобы вызывал трепет и ужас…
Соник посмотрел на него:
— Чего замолк? Как будто не про тебя говорим, — пихнул еще.
— Насильно мил не будешь, — отозвался тот и зевнул.
Отвернулся и собирался заснуть. А что? Ночь же еще, правда, уже светало чуть-чуть.
— Меня убивает твое равнодушие, — Звуковой ниндзя поражался его спокойствию.
Но и сам последовал его примеру.
Дети же не спали. После такого сон не в руку.
Тут вдруг послышался металлический скрежет, словно составы по железной дороге передвигались. Он появлялся с периодичностью, и ребята озадачились.
— Это наши что-то делают? — даже Соник заинтересовался.
И, несмотря на холод, встал и открыл раздвижные окна, чтобы удовлетворить свое любопытство. На светлеющем небе прорисовалось нечто жуткое: опрокинутая голова оленя рогами вниз. Словно кто-то перерезал ему горло. И страшный трубный скрежет… с небес над горами.
Не только у детей, но и у Соника кровь застыла в жилах. А он-то надеялся, что хуже и быть не может.
Лайфлесс обняли друг друга и задрожали.
— Это всего-то ваш Златорог вопит, — утешал их Сайтама. — Ничего, покричит и перестанет, не обращайте внимания. Сам виноват, нечего было нападать. Я сказал ему «нет», а он на рожон. Мог бы уйти по-хорошему.
Скоростной закрыл окно, чтобы не видеть небесных образов, но скрежет продолжался. Если Сайтама так с богами обращается, то что он наговорит главе клана? Лично для Соника это было бы куда страшнее, чем история со Златорогом.
Спал и жался к бесстрашному герою, ибо небесный рев таки леденил душу, Сайтама же ее согревал.

***

Утром к ним явился незваный гость — разведчик. Сообщил, что вся ниндзя-элита, к которой относился и Соник, собралась на срочный совет в резиденции главы деревни.
Ребята уже завтракали, когда тот ворвался в дом и так же быстро исчез.
— Я так и знал, — сказал Звуковой и, чуть приуныв, засобирался.
— На допрос? И что ты им скажешь? — Сайтама еще и издевался, чем гневил своего похитителя.
— Ничего, — ответил тот и обратился к детям. — Глаз с него не спускать!
Те кивнули и напряглись. Оставаться один на один с этим, как они думали, чудовищем, страшно. Но Соник покинул их.
— Чем займемся? Какие планы? — Сайтама же был в хорошем настроении. — Может, прогуляемся? Подышим свежим воздухом.
— Нет! — хором ответили Лайфлесс.
— Господин Соник запретил прогулки, — уточнил тот, что справа от Ударника.
— А если пойду, остановите? — пленник заулыбался.
— Да, — как можно тверже ответили ребята, но у самих пот со лба потек.
Сайтама встал, чем встревожил их: как его остановить? Ранить? А вдруг размажет, как Златорога?
— Тогда, — Ударник еще шире улыбнулся. — Дерзайте!
И пошел к дверям.
— Стойте! — мальчишки решили пока не хвататься за оружие.
Вцепились в ноги и умоляли:
— Не уходите! Вы чужой, не смущайте деревенских. Мы не сможем Вас защитить от сильного противника. Мы тоже попадем под нож!
Сайтама ожидал атаки, а тут…
Так совсем неинтересно!
— Вы чего? Только не ревите нафиг, будущие ниндзя же, — Ударник остановился. — Хорошо, а что здесь делать?
— А что Вы хотите?
Сайтама повел плечами.
— О! Помните мне плечики, а то я не привык спать на твердом, — пользовался детским послушанием.
Лайфлесс готовы уже были придушить подопечного, но проглотили собственную гордыню. Лучше так, чем ловить его по деревне, сумасшедшей после вчерашнего. Авось и заснет.
— Ложитесь, — мальчики вздохнули.
Скорей бы Соник вернулся, хотя и тот не сахар. Будет ругаться по пустякам… с Сайтамой.

Генос, несмотря на поздний час, направился к доктору Стенчу. За советом умного взрослого, а то совсем безутешно и трудно стало. Душа болела.
Учёный все равно не спал и принял его. Тот же поведал о своей очередной ошибке и позорной битве, в которой спасаемый пострадал больше от него, чем от врага. Но сильнее всего беспокоился за Сайтаму.
— Ты крайне печёшься о нём, — вздыхал доктор, сдувая пар с поверхности чая.
Немного позавидовал. И чем только этот Сайтама расположил к себе парнишку?
— Я до сих пор зол. Почему он ничего мне не сказал про Соника? — сетовал Демон-Киборг, хватаясь за голову.
— Может, знал, чем всё закончится?
— Доктор Стенч, я сам не свой. Думаю, не стоило уходить так рано? В случае опасности я могу просто связать его и оставить в безопасном месте, а сам уйти сражаться, если понадобится. Но отдельно от Сайтамы я совсем никак. Пал настолько, что слил обычную битву. Хорошо, что враг благоразумно отступил.
Стенч внимательно посмотрел на потемневшего от грусти Геноса. Вот-вот заржавеет! Последний раз видел его таким, когда тот горевал о потере родных после «воскрешения» в теле киборга.
— Что ж, если дело не терпит и становится только хуже, смотри сам. Но вот в чем вопрос: сможешь ли ты удержать друга, если тот тоже решится на глупость?
Генос приободрился. Дали добро и надежду:
— Если надо будет, применю силу! — ударил себя в грудь.
Обрадовался.
— Завтра же навещу его!

***

Что-то коснулось лба. Железная рука?
Сайтама открыл глаза и с изумлением обнаружил рядом с собой Геноса. Сидел на стуле у кровати. Тепло улыбался:
— Я просто хотел защитить Вас.
Лысый Плащ с ужасом посмотрел на другую половины кровати — Соника и след простыл. Слава богу, а то боялся обнаружить голый труп под боком. Ну, не зря же его лучшего друга прозвали Демоном-Киборгом! Мало ли. Грохнул бы и глазом бы не моргнул. Сидит да улыбается.
— Учитель, — Генос резко притянул того к себе за плечи.
Обнял. Крепко-крепко.
— Простите. Простите меня, — все твердил он.
Сайтама не понимал ничего, но тепло пронзило сердце до боли. От радости не мог и слова сказать. Поджал губы.
И…
Тут все исчезло.
Лысый Плащ упал с кровати, а вокруг — тишина. Приподнялся и с тем же поражением уставился на спящего Соника.
Сон? Видение? Такое радостное и сладкое. И что теперь? Разочарование проникло в душу. Это все равно, что жаждущему дать чан с водой и тут же отнять.
Презрел боль и слабость — встал на ноги. Облом был настолько велик, что не хотелось принимать реальность.
Генос. Вот бы его увидеть хоть разок, но вряд ли Соник позволит встретиться. Да что там! Захочет ли сам Генос видеть его?
Сайтама вдруг укорил себя: когда они только начинали дружить, думал, как было бы хорошо избавиться от этого зануды. Но стоило мыслям воплотиться в реальности, осознал, каким глупцом был.
Соник нахмурился: нутром почуял взгляд, отчего и проснулся. Хотел бы сказать, чего уставился, но замер. Что-то случилось? Тревога в глазах наблюдателя?
Их прервал громкий стук в дверь.
— Генос! — Сайтама поверил своему видению и устремился к двери, несмотря на строгий постельный режим и голого Соника в той самой постели.
— Стой, дурак, — шепотом воскликнул ниндзя, простерев руку. — Дай одеться!
Но Лысый Плащ не слышал его, уже открывал.
Сонику пришлось сделать дугу в воздухе к той же двери — нырнул в ванную комнату, где сохла его одежда. Прижался к стене спиной. Замер. Вдруг и вправду Генос! Аж на пот прошибло. В зеркале он увидел самого себя с глазами как у совы, вынутой из дупла днем, и с волосами «я упала с сеновала, тормозила головой». Одеваться пока не решался. Датчики киборга могут засечь, и будет очень странная картина. Он и так его извращенцем-нудистом обзывает, а тут прямо-таки с поличным.
Дверь в палату отворилась, и на пороге показались Кинг, а позади него и Генос собственной персоной! Они, на самом деле, не сговаривались. Кинг хотел отчитаться перед приятелем о вчерашнем и извиниться за то, что не сдержал слова — все рассказал Демону-Киборгу. И очень удивился, встретив того в вестибюле.
Вот теперь оба перед ошарашенным Сайтамой.
— Ёу! — бодро поприветствовал его Кинг, и тут же с недоверием поинтересовался, — чувак, тебе можно ходить?
Но Лысый Плащ видел перед собой только Геноса. Язык проглотил. Это и вправду он?
Демон-Киборг же накануне всю ночь не спал. Все речь готовил, мечтал о встрече и вот, наконец, добрался до учителя. Но представлял его по обыкновению бесстрастным и спокойным. И что же? Сайтама стоит так, как будто ждал его все время, совсем как брошенный ребенок. Весь потрепанный и несчастный. В глазах — надежда на чудо.
Кинг отступил. Почувствовал себя третьим лишним. Вернее, четвертым, Соник тоже подглядывал за происходящим. Хотя последний не считал себя таковым, напротив, все пришедшие — незваные гости.
Сайтама сглотнул.
Все было бы прекрасно, если бы не Соник за стенкой. Если Лысый Плащ прямо сейчас попросит защиты у Геноса — нарушит договор. Тогда Звуковик вспомнит и про казни. Вылетит, как сумасшедший, и начнет мочилово прямо в больнице. Не пожалеет никого: ни сестер, ни больных, ни случайного встречного. Так сильна его кровожадность! Если войдет в раж, Сайтама не остановит его. А если и Генос разойдется, то пиши пропало.
Час выбора настал: просить помощи или смолчать?
Судьба-злодейка! И почему именно тогда, когда все наладилось?
Голова пошла кругом, и Лысый Плащ упал на колени.
— Сайтама! — наконец-то и Демон-Киборг заговорил.
Соник ногти искусал. Прекрасно понимал, перед каким выбором находилась его «овечка». Как не вовремя! Нужно было отдохнуть пару часов, затем уносить ноги вместе с добычей.
— Прости меня, — вдруг начал, нет, не Генос, а Сайтама!
Схватился рукой за его ногу и извинялся, чем вызвал всеобщее недоумение.
— Нет, прекратите! — Демон-Киборг невероятно смутился. — Это я! Я должен стоять на коленях! Встань!
— Не могу, — честно ответил тот. Слишком мало сил.
Тогда Генос подхватил его за подмышки и потащил к кровати. Усадил, но Сайтама вдруг протянул руки и обхватил за шею. Он помнил недавний сон, захотелось воплотить его хоть частично.
Демон-Киборг замер — удивлялся. Приятно оказаться в его руках, но что-то было не так. Если Сайтама эмоционально порывается, то это скорее плохо, чем хорошо. Значит, Кинг не заблуждался. Ему тяжело.
Киборг сам бы не полез обниматься, напротив, уж больно скверным и недостойным себя считал перед ним за предательство. Но не отталкивать же…
— О боже, прости меня, — Генос, несмотря на собственные предрассудки, обнял в ответ. — Я такой дурак. Давай не будем расставаться.
Последние слова заставили вздрогнуть Лысого Плаща. Ком подкатил к горлу. Оказывается, так сильно скучал по нему все это время, но понял это так поздно. Какой же все-таки он тормоз! Прорвало.
— Прости, — шептал Сайтама.
Геноса серьезно напрягали его извинения, заподозрил неладное. Отстранился. И поразился — учитель тихо проливал слезы.
Сайтама принял решение: чтобы сохранить мир, возьмет Соника на себя. Но горечь терзала его. Получается, что теперь сам предает.
Но Генос не знал его замыслов. Испугался неприкрытых чувств: учитель не прятал лица, как в прошлый раз. Напротив, смотрел в глаза, и попробуй пойми о чем думает.
— С-сайтама? Что случилось?
Киборг неуверенно потянулся рукой к лицу Лысого Плаща, но тот вдруг отпрянул и сам вытерся.
— Все хорошо. Ты принес чего-нибудь? Хочу мороженого, — Лысый Плащ отвлекал от лишних подозрений.
— А?!
— Я пока с Кингом поговорю и отпущу его, а потом мы с тобой вдвоем останемся. Хорошо? — Сайтама задыхался от волнения, но улыбнулся ему.
Генос расценил временное «изгнание» как попытку Сайтамы прийти в себя. Ну, раз хочет успокоиться, это его право.
— Понял! Я быстро, — Демон-Киборг развернулся, но тут его поймали за локоть.
Так отчаянно — показалось ему.
У Геноса аж «сердце» екнуло.
Что же происходит с душой Сайтамы? Странные метания. Страх? Да, это был он.
— Ягодное, — вдруг ответил больной, очнувшись, словно после наваждения.
Вновь улыбнулся. Получилось горько.
Отпустил неохотно.
— Х-хорошо, — ответил Демон-Киборг, но чутье подсказывало остаться.
— Жду с нетерпением, — но тот торопил.
Генос ушел.
Ту же нарисовался Кинг.
— Ну, вы, блин, парни, даёте, — это было последнее, что он сказал.
Позади из ванной вышел Соник и в один миг вырубил его.
— А я к войне приготовился, — ответил наёмник, уже одетый и вооруженный до зубов. — Я бы тебя так просто не отдал, особенно теперь, когда ты мой.
Хищная улыбка-оскал.
— Умничка, не до конца поддался чувствам и вспомнил обо мне, — похвалил, затем подхватил на руки. — Вновь рвешь шаблоны?
Цепко и крепко держал.
Да, он успел подумать, что Сайтама сдаст его с потрохами. И его, злодея, начнут бить супергерои. Правда, с большими потерями, так как Соник знал себе цену. Да и мстить потом пришлось бы.
— А ты не так уж и глуп, — продолжил воин тени, уже соскакивая с окна.
Лысый Плащ молчал. А что сказать? Он сделал свой выбор, а эмоции сожгли все силы.
Оставалось из последних сил держаться за похитителя-маньяка и доверить ему свою судьбу.

***

Генос спешил вернуться. Нехорошее предчувствие беспокоило. И не зря.
Открыл дверь палаты и замер: на полу лицом вниз лежит Кинг, кровать пуста, окно открыто настежь.
Пакет с мороженым упал на пол.
— Учитель! — Демон-Киборг рванул к окну, но за ним никого нет.
Тогда стал трясти Кинга:
— Где Сайтама? Что случилось? Вы считаетесь сильнейшим человеком, почему тогда лежите в отключке?
— И на старуху проруха… — пробубнил Кинг, потирая затылок.
Посмотрел на взволнованного Геноса.
— Меня кто-то ударил сзади, пока я разговаривал, — ответил тот, усаживаясь по-турецки. Голова кругом. — Ох, последний раз мне так доставалось от монстра, что ранил глаз.
«Неужели он так силен, что давно не попадал под прямой удар?! — поразился Генос. — Значит, мне нужно быть серьезнее к Сонику и уважительней к Кингу!»
Кинг и не думал врать, если не так понял — его забота.
— Кто нападавший? Разглядел? — допрос.
— Нет, но думаю, вчерашний парень, — предположил тот. — Он прятался здесь. И Сайтама говорил ранее, что Соник хочет его похитить.
Генос хоть и киборг, но кровь похолодела. Выпрямился и просканировал помещение. На кровати пятна крови и мокрое полотенце, на котором нашлась пара длинных черных волос. Соник! Несомненно.
— Да, он ночевал тут. Значит, после боя пришел сюда зализывать раны, — Генос размышлял вслух и посмотрел на дверь в ванную комнату.
Зашел. В помещении достаточно влажно, а раковина такая грязная, словно в ней половую тряпку полоскали.
— Свинья, — Демон-Киборг убедился в визите ночного гостя.
Но почему Сайтама его не выдал? И эти странные извинения.
Кулаки невольно сжались.
— Соник, урод, чем-то угрожает ему, — сказал Генос подошедшему Кингу и обернулся к нему.
— И где теперь нам искать их? — развел руками Кинг.
— Соник наемник. Должно же быть укрытие, где он прячет свое снаряжение и отлёживается, — задумался Демон-Киборг, потирая подбородок.
Вышел из ванной комнаты, вновь осмотрелся, но, ничего не найдя, поник. Он не представлял, где искать этого практически вездесущего Соника. Если только прошерстить его клиентов, заставить их позвать его, якобы для миссии, а там устроить ловушку-засаду. Идея не ахти, то лучше что-то, чем ничего.
— Меня вот еще что интересует: зачем Сонику Сайтама? Месть? Тогда почему сразу не убил? — задался вопросом Кинг.
— Мотив? Этот сталкер давно его преследует. Возможно, чтобы поиграть, помучить, —Генос сильнее заволновался от собственных слов. — Безумцу не нужна особая причина.
— Тогда Сайтама в реальной беде. Я бы лучше сразу погиб, чем был бы мучим маньяком несколько дней. Это страшно. Живая игрушка. Монстры и то милосерднее.
Генос представил Сайтаму, пытаемого Соником. Ярость вновь ослепляла.
— Я не прощу этого мерзавца, — как силен был его голос. — Отныне Соник враг номер один, и я не упокоюсь, пока не ликвидирую его с особой жестокостью. Те, кто трогает моих любимых, обречен на смерть!
Кингу стало не по себе. Звучит как месть! И что теперь делать?

***

Тяжело дышать. Скоростные перегрузки, тряска плюс чужие руки крепко сжимают переломанные ребра. А от головокружения мутит.
Сайтама лишь зажмурился и ждал, когда все это прекратится.
Соник слышал его тихие стоны, но не обращал внимания, пока не заметил одышку. Резко остановился среди деревьев и бросил несчастного на землю.
— Разрешаю отдохнуть, — распорядился негодяй.
Сайтама приподнялся на руках и жадно глотал воздух. Легкие горят, а любое движение в грудной клетке отзывалось болью. Все-таки не зря доктор запрещал ходить. Перед глазами плывет, голова трещит.
Сполз на землю лицом вниз. Пока есть возможность, нужно отдохнуть.
— Только не вздумай умирать, — мучитель похлопал того по спине и заулыбался. — Давай, превозмогай.
Сайтама почему-то вспомнил одного из самых превозмогающих героев — Безлицензионного Ездока. Бедолага, столько старается, все равно неунывающий слабак. Но любимый многими людьми этого мира. Можно сказать, даже популярнее некоторых из класса S. Народный любимец. Интересно, как он там? Ребята ведь защитили его от Соника?
Так и заснул.
Соник сам отдыхал. Сайтама тяжелый. Ниндзя хоть и быстрый, но руки отваливались от ноши. Да и в голове решил проложить самый удобный маршрут. Тут где-то должна быть станция электропоездов. Есть возможность сэкономить собственные силы, да и парня лишний раз не дергать. Ведь Соник хочет его выздоровления.
Посмотрел на него неподвижного. Земля холодная, скоро зима, а он в одной пижаме.
Молча подошел и вновь поднял на руки. Сайтама во сне нахмурился, но не проснулся. Уж больно утомился.

***

Удары колес о рельсы. Качка успокаивала.
Сайтама открыл глаза и обнаружил себя в пустом вагоне поезда. Чья-то рука удерживала за плечо, чтобы парень не плюхнулся носом на пол. Под головой мягко.
— Хм? — Лысый Плащ чуть приподнялся на локте.
— Чего проснулся? Спи, скоро снова пешком.
Он уже и забыл про Соника. Оказывается, Сайтама спал головой на его коленях. Вынужденная забота? Но делать нечего. Лег обратно. А вдруг Соник не такой уж и злой, каким кажется? Мог бы бросить и дело с концом, но все-таки держит у себя.
Холодно в поезде, но лежать на ком-то теплом приятно.
Через некоторое время нога у наемника затекла. Соник собрался отодвинуться и взялся за пленника. Горячий!
Только этого не хватало! Потрогал лоб. Не показалось — жар.
Соник недовольно цыкнул.
Дальнейший путь пешком. Лысый Плащ даже не возмущался. Его таскали то на руках, то на плечо закидывали, а иногда и наземь бросали. Похититель хоть и натренированный, но больше плюсов было на скорость и ловкость. Превозмогал.
— Сайтама, я тебя на диету посажу, — сердился Звуковик, в очередной раз бросая несчастного на землю под дерево.
Тот бессильно прислонился к стволу и еле дышал.
— Ты на антибиотиках? — вдруг спросил Соник.
Сайтама лишь пожал плечами.
Ниндзя предположил, что жар возник из-за пропущенного приема лекарств или уколов. Или тот серьезно вымотался. Да и вид его запредельно измотан.
Нужно что-то предпринимать, а иначе парень просто не перенесет такой транспортировки.
— На, проглоти, — Звуковик достал из своих запасов таблетки.
Кругленькие серенькие, но с шершавой на вид поверхностью. Самодельные, что ли?
Сайтама недоверчиво покосился на них.
— Жри давай! — настаивал Соник.
— Не убьёшь? — тот нашел в себе силы для слов.
И посмотрел мучителю прямо в глаза с такой надеждой, что Звуковик аж опешил. Сайтама умел брать за живое.
— Н-нет, не сейчас, — Соник снова растерялся, забегал глазками, но затем собрался. — И вообще! Прекращай уже, не беси меня!
Сам запихал ему таблетки одну за другой прямо в рот. Пленник от неожиданности проглотил их.
— Молодца! — звуковик с присущей ему наглостью и грубостью похлопал несчастного по щеке.
— Спасибо, — Сайтама вдруг невесело улыбнулся ему.
Сонику не по себе стало от благодарности. Невольно вспомнился случай, как Ударник его бутербродами угощал. Такая теплая улыбка. Вот и сейчас, несмотря на помятый вид и довольно шаткое положение. Ведь Соник всерьез замыслил дождаться возвращения сил Сайтамы, чтобы его убить в честном поединке для удовлетворения собственного самолюбия.
— Ты, главное, дыши, — ниндзя заговорил тише и потрогал его лоб.
Веки пленника потяжелели, боль растворялась вместе с сознанием. А что еще мог дать наемник? Наркотический яд травил, но облегчал муку.
А ведь доктор не хотел ему давать что-то психотропное из-за больной головы. Что ж, отныне у Сайтамы новый «опекун» и другие порядки!

***

Провал в пустоту напугал. Сайтама пробудился в один миг и сел. Кругом светло и просторно, словно в зале додзе: деревянный пол блестел от чистоты, окна раздвижные бумажные. Классика, как с картинки.
Сам раздет догола и лежит на жестком футоне. Рядом еще один футон, на котором спала… нет, не девица, это же Соник! Лежит спиной к герою, распустив волосы и обнажив плечи, на которых он нес столь тяжкую ношу.
Сайтама удивленно похлопал глазами. Что, они уже в деревне ниндзя? Так быстро? Как будто секунда прошла: закрыл глаза, открыл и все. Ну, Соник, метеор!
В комнате холодно. Рядом с ними находился тазик с раскаленным углем вместо обогревателя. Сайтама подтянулся к нему и заглянул. Горячий воздух обдул лицо. Приятно. Угольки тлели.
Ударник от нечего делать решил их раздуть. Да поднял всю золу в воздух и чуть ресницы не опалил. Пепел золы украсил не только пол, но и спящего похитителя. Ой!
Но тот дальше дрых как убитый. Еще бы! У него лапы отваливались после такой прогулки.
Сайтама посмотрел на теперь пепельного парня. Нехорошо его оставлять таковым, да как сдунул золу, что смачно обслюнявил ненароком.
Ниндзя подскочил тут же, а Сайтама отпрянул, пока в лоб не получил.
— Да что тебе неймется?! — Звуковика долго просить не надо.
Злющий, с брезгливостью вытирал то, в чем оказался, размазывая грязь от пепла.
— У меня сушняк после твоих колес, — нашелся Ударник.
— Встань и возьми! Я устал твою тушу таскать туда-сюда! Отстань! — тот лег обратно, обняв себя за плечи. Болели.
Да, быть нянькой — это история про «подай-принеси». Но Соник — слишком тоталитарная нянька. Даже и не подумывал о простейшей заботе. Решил бы нанять какого-нибудь мелкого пацана, чтобы тот этим и занимался. А пока — спать! Сайтама пусть потерпит.
Ударник тоже лег, но жажда только усилилась. Дергать Звуковика себе дороже, только и делает, что орет как потерпевший.
Закутался в одеяло и нашел в себе силы подняться на ноги. То ли наркотик еще обезболивал, то ли и правда шел на поправку. Неспешно, но двигался вперед.
Открыл дверь на веранду.
Белизна ослепляла. Снег!
Лысый чуть обалдел. Сколько времени прошло? Но чуть позже сообразил — они в горах. Вышел и закрыл за собой, пока Соник снова не пожаловался, что его сдувает, на этот раз сквозняком. Бедный, теперь неудивительно, почему этот изящный ниндзя хочет отдохнуть: прыгать по горам с ношей тяжелее его самого незавидный труд.
Перед домом маленькая улочка, домики и заснеженная стена горы. С неба размеренно сыпались снежинки. Сайтама сел на край веранды и с удовольствием стал их ловить ртом. Совсем как в детстве. Пить хотелось так, что готов всю гору облизать. Судя по всему, в этих домах нет водопровода. Значит, где-то должен быть другой источник.
Он так давно не наслаждался спокойствием на свежем воздухе, что голова кругом. Прогуляться бы, да нет обуви, не босяком же по снегу.
Сайтама опустил ногу на тропинку. Холод обжигал. Но, коль безрассуден, так беги!
Встал и пошел, замотавшись в одеяло. Чуть скованно, но шаг за шагом.
Словно на съемках исторического фильма! Какие виды и дух!
Из одного соседского дома вышла женщина с длинной трубкой. Прикуривала.
Одета в темные ниндзя-доспехи. Конечно, он же в особой деревне воинов тени!
Сайтама бесстрашно побрел к ней.
— Здравствуй! — поприветствовал ее герой с той самой блаженной улыбочкой, которая «драконит» многих. — Водички не найдется?
Говорил с хрипотцой.
Незнакомка посмотрела на него как на ничтожное недоразумение.
— После тебя чашку выбросить придется, — брезгливо ответила та и выдохнула едкий дым в его сторону.
— Не пропадет, себе заберу, — в парне практичность проснулась. — Буду топить в ней снег.
Женщина рассердилась.
— Ты кто такой? Чужак? Таких мы просто убиваем! — пригрозила она и мигом приставила к его шее лезвие меча. — Отвечай! Иначе порублю!
— Я — Сайтама, — лаконично ответил Ударник и даже глазом не моргнул.
— Это ни о чем мне не говорит. Подробнее! — проткнула кожу, рисовала царапину.
— Хорошо. Я пленник Соника, — тот невольно развел руками, и с него соскользнуло одеяло.
Голый.
— Соника?! — удивилась женщина-воин.
И тут воздух пришел в движение.
— Стой, убери!
Вот, стоило упомянуть, как он тут как тут. Звуковик возник между ними, схватив катану за лезвие и отведя в сторону. На нем черное кимоно и хакама. И когда только успевает наряжаться? Правда, волосы так и не успел подобрать.
Когда проснулся из-за непонятной тревоги, обнаружил, что в комнате один. Вот и пошел искать беглеца.
Незнакомка сложила меч в ножны и почтительно поклонилась в ноги:
— Простите, но разве чужакам можно так свободно разгуливать?
Сайтама вдруг вспомнил первое знакомство с Соником.
«Я сильнейший из ниндзя» — хвалился тогда он.
Ток вот почему женщина с Соником стала так мила и послушна.
— Нет, это был побег, — Звуковик зыркнул на своего подопечного. — Спасибо, что остановила. Я как раз его потерял.
— А глава деревни знает? — докопалась та.
— Узнает.
— Вы безрассудны. Этот человек, — тут она недобро прищурилась, — он даже не вспотел, когда я приставила лезвие. Зачем Вы привели чужака в нашу деревню?
— Не твое дело. Но кто тронет его хоть пальцем — закопаю, — тот ясно выразился.
— Простите, — женщина-воин откланялась и скрылась в доме.
— Оденься! — Соник решил спустить на Сайтаму всех собак.
А тот так внимательно слушал разговор, что и забыл о собственной наготе и холоде.
Подобрал одеяло и «оделся».
— Я тебе разрешал уходить? — похититель качал свои права. — Что я тебе сказал?
— Я попросил у нее воды, — лишь прохрипел Сайтама.
Соник посмотрел на внешний вид парня с ног до головы: в бинтах, босой, только в одном одеяле. Бледненький.
— Дурак, — подхватил его, презрев больные суставы и мышцы, и понес домой. — И как ты так быстро находишь приключения? Знаешь, она — очень сильна. Снесла бы голову с плеч и дело с концом.
Уже в доме Соник уронил его на место.
— Правила таковы: из дома без сопровождения ни ногой, ты одним своим видом раздражаешь не только меня, но и простых обывателей деревни ниндзя. Не хочу обнаружить твой безголовый труп на одной из улиц. Во-вторых, прежде чем сделать очередную глупость — спроси моего разрешения. В-третьих, экскурсии по достопримечательностям не провожу, так что не проси и не умоляй, иначе дам по роже. В-четвертых, не забывай, что ты — пленник. В-пятых, я имею скверный характер, так что заботы не жди. Если говорю терпеть — значит, терпеть! Вопросы есть?
— Можно попить? — Сайтама неизменен.
— Я уже принципиально ничего не дам, — Звуковик сильнее раздражался.
— Тогда, может, вдвоем по чашке чая?
Ниндзя в гневе связал того леской по рукам и ногам и оставил на постели. Сам вышел, чтобы остыть и не убить ненароком. Как же хотелось придушить его раз и навсегда!
И как этому тупоголовому объяснить, что всё серьёзней некуда? А он чай предлагает попить! Ну-ну…

***

О похищении Сайтамы сообщил Генос. Доктор Брейн расстроился, успев по-своему привязаться к столь трудному, но достаточно милому пареньку.
— Знаешь, а он говорил мне однажды, что к нему по ночам приходит ниндзя, — вдруг вспомнил доктор, почесав голову ручкой.
— Что?! Почему мне не сказали? — Генос ударил обеими ладонями по столу, сотрясая все предметы.
Доктор лишь цыкнул от хамства.
— Пациенты после травмы головы и не такое говорят, мне что, каждый бред записывать и озвучивать? — доктор тоже не лыком шит, рассердился. — Тогда придется вырубить весь лес в округе на бумагу и писать собрание сочинений.
Демон-Киборг сжал кулаки, царапая поверхность стола:
— Что он еще говорил?
— Про тебя?
Генос поднял глаза. Неприкрытое любопытство читалось в них.
Доктор Брейн вдруг заулыбался:
— Сайтама недавно жаловался на боли в сердце.
— Какие-то осложнения?! Из-за длительной операции? Или травма сказалась? — тот засуетился.
— Тише-тише. Ты как и он — дураки вы, — доктор аж взмахнул руками. — Не отличил психической травмы от физической.
— О чем Вы?
— Вы ведь поругались, не так ли? Не знаю подробностей, но именно эта ссора не давала ему покоя. Даже от еды отказывался и капризничал, как маленький.
Геносу дурно становилось. Соник был свидетелем душевных мук Сайтамы, в чем он собственно и упрекнул Геноса во время стычки. Теперь можно только представить сколько гадостей мог наговорить ему этот урод… схватив за горло.
— Ты ведь вернешь его? — доктор вывел его из мрачных дум и тепло улыбнулся. — Если похититель не убил его сразу, значит, нужен для чего-то. Сайтама сильный, но наверняка ждёт спасения.
— Спасибо, я весь мир обойду, но найду!
Зато без Сайтамы пафосу Геноса было где разгуляться.

***

Леска больно врезалась в кожу. Не разорвать. Оставалось только лежать и уповать на скорейшее возвращение Соника. Но как скоро он успокоится? Интересно, он всегда такой резкий или от усталости? И как жить в том мире, где даже воды не подадут? Уже язык к небу присох. Генос бы давно целую бочку принес, лишь бы позаботиться об учителе.
Генос…
В сердце очередное движение. Тепло и грустно. Хотелось бы освободиться, пойти домой, улыбнуться другу и вместе попить чай, поговорить. Но нет ни дома, ни друга.
Нет, конечно, есть план, но он требует терпения, но хотелось бы хоть небольшого просвета в этом плену.
Тут дверь отворилась, и входит Соник. В руках глиняный кувшин. Вода?
— Я боялся, что ты снова сбежал.
Развязал страдальца. Сайтама дрожащими руками потянулся к сосуду с водой, но Соник задумал злое.
Вылил воду на пол перед ним и игриво улыбнулся.
— Заодно и пол помоешь.
Развлекался.
Пленник разинул рот. Очередное унижение.
— Что смотришь? Пей, или передумал? — рассмеялся негодяй, нарочно наступил на лужу и плеснул прямо в лицо. — Или лучше сдохнешь от жажды?
Хотелось сказать ему пару ласковых, да горло так пересохло, что и не скажешь ничего. Захотелось вцепиться зубами в ногу мерзкого Соника, но тот вовремя убрал ее. Наученный!
— Знаю-знаю, что ты кусака!
Глаза Звуковика горели в предвкушении сладкой мести, пусть и такой бестолковой.
Сайтама посмотрел в еле прорисовывающееся отражение в луже. Пахло влажностью и свежестью. Как же попить и при этом не потешить самолюбия противника? Не было бы свидетелей, не раздумывая испил бы и «пол помыл». Или пойти на улицу и посшибать сосульки? Да кто ему даст выйти теперь?
Вот бы только горло смочить и все на этом!
Поднял руку к губам и укусил.
Терпит?
Соник удивленно моргнул, когда капля крови упала в воду и та растворила ее в себе.
— Эй, ты что, кровь пьешь? Это усилит жажду, и живот заболит.
Хозяин положения не любил ломать сценарий. Наступил на плечо пленника и приложил того лицом к мокрому полу.
Жестокосердечен. Нет в нем места для любви к ближним.
— Да ну, только время трачу, пойду лучше найду няньку, пусть она и занимается тобой, — Соник ещё и обиделся.
Конечно, весь интерес отняли. Как тут не расстроиться?
Вновь связал несчастного и ушел на поиски.

Сайтама привык сражаться с монстрами в одиночку или в паре с Геносом, но такого мерзкого положения не припоминал. Соник опасен, никогда не знаешь, когда ужалит. Угрожает. Шантажирует. Просто играет на чувствах. Бесит! Убил бы…
Нелицензионному Ездоку худо придется, если столкнется с таким противником.
Некогда мешкать — нужно брать быка за рога!
Ударник позвал медсестру и попросил телефон. Его сотовый канул в лету в разрушенном доме, видимо, поэтому Генос его и не принес.
— Простите, а не подскажите номер Геройской Ассоциации? — робко поинтересовался он.
— Откуда мне знать? Разве не Вы состояли в ней? — упрекнула еще.
Сайтама виновато улыбнулся:
— Вот потому и исключили.
— Позвоните в справочную.
— А у нее какой номер? — очередная дурацкая улыбочка тролля высшего уровня.
— Издеваетесь?!
— Нет. А что?
В итоге медсестре пришлось найти ему номер Ассоциации Героев, чтобы тот им мозги компостировал, а не ей.
— Здравствуйте! Вы позвонили на горячую линию Ассоциации Героев, — раздался мужской голос на том конце провода. — Говорите.
— У меня важная информация, — Ударник начал без прелюдий. — Преступник по имени Соник со скоростью звука планирует убить героя Безлицензионного Ездока. Прошу принять мою заявку и защитить героя от врага.
На том конце замолкли на миг.
— Простите, а кто Вы? Откуда такая информация?
— Сайтама. Герой в отставке.
— А-ха-ха! Привет, лысый мудак, а это я — Снек! Наконец-то справедливость восторжествовала! Так тебе и надо, ушлепок. Таким как ты не место в столь элитной Ассоциации, — даже ударение сделал на «элитной».
Сайтама нахмурился. Напряг извилины:
— Я чего-то не припомню тебя…
— Что?! Я — герой А класса, Снек! — зашипел тот. — Ничтожество!
— Хоть убей, не вспомню. Ладно, хрен с тобой. Просто защитите Ездока, а то он реально дубу даст, если Соник до него доберется, — Ударник по обыкновению поглотил и растворил весь пафос.
— Пошел вон, неудачник! Герой сам постоит за себя.
— Просто оформи заявку, что тут трудного? Не будь гадом ползучим, — настаивал Сайтама. — Пусть герои рассмотрят. И предупреди Ездока. Если он умрет, то я накатаю такую жалобу в Ассоциацию о твоей халатности, тебе влетит.
— Шантажируешь? Да как ты смеешь!
— Жизнь научила, прости, чувак, я же не деньги вымогаю, а поработать прошу. Теперь открывай нужный файлик и оформляй.
— Да ты охренел! — Снек аж по столу стукнул.
— Хорошо, я позвоню твоему начальнику, представлюсь анонимом и пожалуюсь на тебя, — Сайтама продолжал стоять на своем. Это уже школа Геноса.
— Хорошо, придурок, хорошо! Твоя взяла.
— Спасибо тебе, Снек, спаси Ездока, пожалуйста, — Сайтама с такой искренностью поблагодарил, что невольно надавил на геройские чувства парня.
Тот крайне смутился. Нервно глотнул кофе. В голосе Сайтамы он расслышал… тревогу?
— Эй, лысый, ты всегда такой мудак или притворяешься?
— Не спрашивай, не знаю, почему вызываю всеобщее раздражение одним своим видом. Я бы и сам помог Ездоку, если бы не был в больнице.
— Ясно. Тогда Ассоциация рассмотрит твою заявку.
— Слушай, дай мне номер Кинга.
Снек аж капельками кофе монитор украсил.
— Зачем?!
— Я ему должен приставку вернуть. Он, конечно, придет на неделе, но мне он нужен сейчас.
Снек нечленораздельно зашипел.
— Вы лично знакомы? Врун! Тогда у тебя должен быть его номер.
— Да не помню я его наизусть! Мой телефон под руинами моего дома, я и тебе-то звоню со стационарного.
— Чувак, да ты бомж, однако, не думал, что у тебя все так серьезно. Нечего было играть в героя, дилетант. Получил? Это тебе за самоуверенность! — Снек был беспощаден.
— Потом поругаешь, дай мне позвонить Кингу.
— Нет у меня его номера.
— Врешь, база данных перед тобой.
— Я не должен разглашать такие сведения, иди на фиг.
— Я хочу подключить его к поиску Соника, — Сайтама не отпускал его.
— Герой класса S не будет тратить время на такую ерунду. А то потом Кинг на мне испытает свой механизм.
— Забодал уже, дай мне номер, и попрощаемся! — терпение Ударника лопнуло.
— Что, так горит, что ли?
— Дело жизни и смерти.
— Тогда про меня молчок, договорились?
— Да он и не спросит, усрался ты ему, — успокаивал его Сайтама.
— Ах ты засранец! Ладно, записывай…
— Подожди! — Сайтама не был готов записывать. Схватил виноград. — Давай!
Каждая кучка виноградинок соответствовала нужной цифре.
— …двадцать пять… — из трубки.
Ударник отрывал ягодки: две и следующая порция из пяти.
— …тридцать девять.
Одной ягодки не хватает. Ничего, Сайтама разгрыз напополам одну и положил в последнюю кучку. Номер готов!
— Спасибо, чувак!
Попрощался и старался не дергаться, чтобы не потерять виноградинки. Если бы Генос только видел, как он записывал номер...
В общем, хорошо, что этому нет свидетелей. Теперь Ударник надеялся, что ничего не перепутал.
Теперь очередь Кинга. Но к телефону никто не подходил. Сайтама пытался запомнить номер руками, нажимая кнопки. Порой руки помнят больше, чем голова.
— Да? Алло, — недовольный голос Кинга.
— Чего к трубке не подходишь? Спишь, что ли?
Решил наехать.
— А, это ты, привет. Нет, я мочил моего любимого непобедимого босса, если что.
— Боже, ну конечно, как я мог забыть. А я к тебе по делу.
— Да? Тебе что-то принести? Трусы кончились?
— Нет, мне нужна другая помощь. Безлицензионный Ездок в опасности. Помоги ему, — Сайтама порядком напугал друга подобной просьбой.
— Ч-чувак, ты шутишь? Ты же знаешь, что я собой представляю, — напомнил ему трусишка.
— Ничего такого опасного делать. У тебя есть большое влияние в Ассоциации Героев. Просто надави на начальство своим механизмом и организуй охрану Ездоку. Вот и все.
— А что случилось-то? — Кинг облегченно выдохнул.
— Пока ничего, но Соник собирается убить его, может уже прямо сейчас. Позвони Ездоку, предупреди. Спрячьте его, в общем.
— Соник? — Кинг не сразу вспомнил эту наглую морду, ворующую бутерброды с тарелкой. — Откуда ты знаешь о его замыслах?!
Вот об этом Сайтама не подумал.
— Ну, он приходит ко мне. Иногда, — замялся.
— Что?! — Кинг вспомнил свежие синяки Сайтамы и кровоподтеки на шее, когда тот говорил, что просто упал. — И ты все это время молчал?! Почему?
— А что тут такого? — Ударник взаправду не понимал его беспокойства.
— Чувак, да к тебе маньяк ходит и… вот блин блинский! Те следы на шее — он душил тебя, что ли?
— Было дело, и чё?
— Да ничё! Дурак, звони Геносу, это тебя оберегать надо!
Сайтама лишь удивлялся: Кинг сердится. Так странно.
— Я поругался с ним, лучше за Ездоком проследите, — стоял на своем.
— Будет повод помириться. Просто попроси помощи, и он прилетит к тебе на крыльях счастья, позабыв об обидах. Он же твой лучший друг!
Лучший? Как током прошибло.
— Не получится. Он… — голос дрогнул. — Генос мне больше не друг.
— Почему?!! Ты в чем-то заблуждаешься.
— Он сам так сказал. Видимо, ему была интересна только моя сила, а теперь ее нет. И Генос ушел. Сечёшь?
Кинг замолчал. Вспомнил одну из своих бесед с Киборгом-Демоном. Так и есть. Тот был с Сайтамой, очарованный его силушкой. Печально. И что сейчас? Соник приходит к беспомощному парню и отрывается на нем.
— Сайтама. Тебе иногда нужно быть более открытым с людьми. Почему мне сразу не рассказал?
— Разве это важно? Прости, я не знал.
— Представь себе, если бы кто-то из твоих любимых умалчивал подобное, — этот геймер-одиночка еще и морали читать умел. — Хочешь, я поговорю с Геносом?
— С ума сошел?! Не смей! Зашибу! — испугался паренек.
— Ладно. Давай там крепись. Как давно Соник объявился?
— Не знаю. Дня три подряд, наверное, ходит.
— Ну, ты даешь! Дурачина, хорошо, придумаю что-нибудь, — пообещал Кинг и усмехнулся в трубку. — А ты учись доверять людям немного. В страхе нет ничего постыдного.
Легко говорить тому, у кого механизм постоянно грохочет.
— С-спасибо…
Ударник смутился. Полегчало. Хоть и отругали, но он привык к подобному обращению.
— А чего Сонику надо от тебя-то? — Кинг удивлялся. И как только в живых остался после встречи с ним?
— Да так, пристал ко мне, похитить хочет, ждет, когда поправлюсь немного. И чтобы развлечься, решил поубивать всех моих друзей. Хочет начать с Ездока.
На том конце провода подавились воздухом.
— Чего?!
Кинг поражался его хладнокровию. А ведь Соник и к нему может прийти. Ужас какой!
— Ты там тоже поосторожней. А то голову отрежет ведь, — Сайтама сам не хотел, но напугал.
— А-а-а! Чувак, ты убиваешь меня! Я ведь теперь не засну и играть не смогу!
— Зато начеку будешь. Прости, не хотел тебя впутывать в это дело.
— Да, блин, хоть рассказал, и на том спасибо, — Кинг сменил гнев на милость.
— А ты ко мне придешь? Или тоже забьешь? — прямо в лоб спросил.
— Боже, да куда я от тебя денусь? Мы в одной подводной лодке.
— Обещаешь?
— Э-э? А что не похоже?
— Кинг…
— Что?
— Ты ведь не исчезнешь? — нотки горечи в голосе. Или показалось?
— Ты пугаешь меня. Если Соник не пришибет, не исчезну.
— Тогда — до встречи.
— Ага.
Кинг прервал связь и задумался. С чего начать?
Пора ворошить улей. Сначала Геройская Ассоциация. О, там нашлась заявка Сайтамы, а о ней парень умолчал. Затем звонок Ездоку. Тот сказал, что примет вызов Соника. Еще один дурак, как Сайтама, нужны телохранители. Дожили. Теперь герои друг друга спасают…
И что еще?
Генос…
Кинг хотел бы выслушать его версию. И все равно, что Ударник категорически запретил ему вмешиваться в их отношения. Вдруг это глупое недоразумение. Нужно все прояснить.
Добрые люди из Ассоциации сказали, где сейчас живет Демон-Киборг. А то! Механизм это не хухры-мухры.
Только был бы дома…

***

Демон-Киборг сидел на футоне и… думал.
Разрыв тяжело пошел. Он больше всего в своей жизни ненавидел предательство, как самый страшный из грехов, а тут вдруг вроде и сам превратился в это омерзительное нечто. Собственная мораль или жизнь друга? Какой нелепый выбор.
Так грязно он себя никогда не чувствовал. Да и поругались еще. Отвратительно.
Захотелось вернуться, просить прощения и больше не отпускать. Но тогда… ну-ну, и умереть в один день под ногой монстра. Нет! Сайтама должен жить!
Как же горько. И одиноко.
Тьма окутывала его, хоть в петлю лезь.
Звонок в дверь.
Как не вовремя. А вдруг что-то важное?
Открыл. На пороге недовольный Кинг с тяжеленным взглядом и работающим на всю катушку механизмом. Кстати, Сайтама так и не рассказал Геносу о настоящей личности этого парня. Ведь это секрет Кинга.
— Что Вам нужно? — меньше всего хотелось с ним беседовать.
— Я ненадолго, — прошел в комнату.
Киборг закрыл за ним дверь и обдал незваного гостя ледяным взглядом.
— Я по поводу Сайтамы…
— Не Ваше дело, проваливайте, — Генос был бесконечно вежлив.
— Хорошо, но знай, Соник уже третий день подряд является к Сайтаме и истязает его. Ты видел, какие следы у него на шее? Думаешь, что это кровоподтек с головы спустился? Нет, это отпечатки рук Соника. Он обещает перерезать всех его друзей и похитить его самого. Ты, как один из его приятелей, хоть и бывших, но…
Лицо Демона-киборга сначала вытянулось, затем потемнело от дикой ярости. Он в неистовом бешенстве.
Удар и Кинг прижат к стене.
— Где это маленькое звуковое чудовище? — сквозь зубы проговорил. — Я сотру его с лица Земли! Если хоть одна волосинка упадет…
Вот незадача! Речь глубоко пафосная, но к Сайтаме не подходит.
— С какого места? — Кинг робко заулыбался.
Хоть и страшился киборга, но радовался — Лысый заблуждался по поводу предательства.
— Генос, что за игру ты затеял? Почему оставил его именно тогда, когда он так в тебе нуждается? Я поговорил с ним. Сайтама не говорит напрямую, но он огорчен.
— Прекрати! Заткнись! — Генос и так с ума сходил от собственного поступка, а тут еще эта пытка.
Хорошо, что он железный, и плакать можно бесследно.
— Сам прекрати! Соник открыл охоту на нас. Хочет начать с Безлицензионного Ездока. Видимо, будет ловить по одному.
— Пусть начнет с меня!
Генос круто развернулся и поспешил к выходу. Нагрянет в гости к Ездоку.
Кинг побежал за ним. Коленки тряслись, но что поделать? Активировал киборга в нужном направлении. Теперь в их составе есть тяжелая артиллерия. Уже хорошо.
Ездок не жил в общежитии Ассоциации. Поэтому нужно было торопиться, а то за Соником можно и не успеть.
Генос сердился не только на противника, но и на Сайтаму. Почему промолчал? Почему терпел? С другой стороны и на себя гневался. Почему не выловил этого шустрого звукового гада ранее? Надо было караулить палату круглосуточно!
Как представил себе, что руки Соника тянутся к шее Сайтамы. Сжимают горло. Отбиться нельзя, слишком слаб…
Омерзительно! «Сердце» кровью обливалось. Хотелось защитить, а что в итоге? Стоило замешкаться, как опасность тут как тут!
Что теперь делать?
Тьма и злоба ослепляли. Сам готов полгорода разнести к чертям собачьим.

***

Ударник пытался заснуть, но не мог.
— Если Генос узнает правду, они с Соником разгромят всю больницу и поубивают всех вокруг себя и друг друга, — вслух размышлял. — А если я встану между ними, получится массовое самоубийство. Надеюсь, Кинг поймет меня и сделает все по-тихому…
На простынях лежал цветок, брошенный звуковиком. Остальные цветы были собраны санитарочкой и поставлены в новую вазу. Женщина долго брюзжала по поводу стекла на полу, мол, совсем не жалеют ее рук.
Вечером приходил доктор Брейн:
— Что-то ты сегодня тише обычного. Девочки жалуются на тебя. Почему не поужинал и вазу разбил, к тому же? Только не пугай меня развивающимся посттравматическим психозом. Я не хочу тебе назначать что-то из того, что угнетает нервную систему, но также не хочу бегающего психа по отделению. Что случилось? Я врач, мне можно жаловаться без стыда.
— Доктор, сегодня у меня сердце разболелось. И не могу заснуть, — неожиданно ответил пациент.
— Сердце? Хорошо, сделаем ЭКГ, и приглашу кардиолога. Но скорее, это переломанные ребра тебя так беспокоят, а не сердце, — тот записал в блокнот свои назначения и продолжил опрос. — Опиши характер болей.
Сайтама приложил руку к груди. Подумал о Геносе.
— Словно острая фигня вонзается.
— Удушья нет?
— Сейчас нет.
— А было?
— Перехватывало дыхание что пипец, и ничего не мог сказать, — вспоминал пациент.
— Когда это возникло впервые? Что ты делал, надеюсь, не вставал?
— Нет. Я был на месте. Но Генос приходил.
Доктор все писал неотрывно:
— И?
— Мы поругались. А затем… — Сайтама сложил кулаки вместе, затем разлепил их, изображая разбитое сердце. — Ту-дум! И словно оборвалось что-то. Что это было?
Доктор замер. Оторвался от записей и многозначительно посмотрел на шутника. Но тот и не думал ребячиться.
— Не делай такое страшное лицо. Неужели неизлечимо? — заволновался больной.
— Да, глупость — это навсегда. Но кардиолога все равно приглашу, чтобы исключить послестрессовые дела. И не пугай так больше!
Доктор сердит.
— Х-хорошо.
Сайтама опустил взгляд на свои ладони. Устал. Передозировка человеческой злости утомила сильнее обычного: только и делают, что кричат, раздражаются, угрожают.
— Холодно, — вдруг снова пожаловался герой в отставке, отчего доктор остановился у дверей.
— Я попрошу сестер принести второе одеяло или обогрев, — бросил тот и вышел.
Сайтама вздрогнул от дверного стука.
— Не нужен мне другой обогреватель, — обнял себя за плечи и выдохнул. — Он не производит теплых слов.
Хотел подтянуть ноги, но тело отозвалось болью.
Приходилось только ждать вестей.

***

Душа разрывалась от неконтролируемого гнева. И прежде всего на самого себя. Неправильный выбор.
Генос давно не был в таком отчаянии. Может, Кинг прав? Не стоило так поступать с лучшим другом. Лучшим? Да, он стал таковым. Кинг говорит, что Сайтаме горько? И как он это только понял? Ведь Сайтама ничего не выражает!
Демон-Киборг остановился на перекрестке.
Если бы он только остался, учителю не было бы так тяжко. И Соник не смог бы и пальцем прикоснуться к нему.
Душа болела. Только представить, как этот моральный урод истязает подавленного друга…
Не нужно было спешить с расставанием! Быть рядом, оберегать, убить все опасное вокруг него, только потом отпустить, нормально объяснившись (если в процессе умом не тронуться). И почему хорошие мысли приходят так запоздало?
***

Кровь кипела. Огонь разливался по сосудам. Соник любил чувство страсти к битвам. Быть первым, сильнейшим, лучшим! Он несся со всех ног к новой цели. Да-да! Принести голову Ездока и взволновать этот ледяной айсберг по имени Сайтама. Как же раздражает его равнодушие. Хочется поколебать непоколебимое! Заглянуть в испуганные глаза, ради чувства собственного превосходства. А нечего обзывать его, Соника со скоростью звука, пустозвоном! Как минимум, это оскорбляет его имя и суть в целом. Как посмел?
Вот и дом Ездока. Перед этим пришлось потратить время на поиск информации на тему адреса героя. Но теперь все ясно.
Пронырнуть и убить быстро или позвать и схватиться в поединке?
Оба варианты хороши. Соник растянул губы в чеширской улыбке. Пора играть.
Вот он уже в доме. Что, никого? Ладно, не беда. Может Ездок в магазин пошел, есть шанс затаиться и дождаться.
Звуковик прошелся по комнате: миленько, чистенько.
— Удар Справедливости! — вдруг из шкафа вылетает Безлицензионный Ездок с великом в качестве оружия, и хрясь по вторженцу.
Но воин тени крепкий орешек — успел подставить руку. А ведь костюмчик у него с броней! Приподнял велик и бросил хищный взгляд на свою жертву.
Ездок вновь замахнулся, другого оружия у него не было. Соник отбил железную Справедливость катаной, не вынимая ту из ножен — не хотелось тупить лезвие по пустякам. Правильно, не только же Сайтама практичный парень.
Велик ударился в стену и пал в неравном бою, его колесо жалобно проскрипело и остановилось.
— Справедливость! — заволновался Ездок, трагически протягивая руку павшему товарищу. — Я отомщу за тебя!
Вот она любовь велика и человека! Придется покупать другую Справедливость, хотя и эта не первая. Если конечно…
Враг дал ножнами по затылку, отчего несчастный упал на четвереньки. Звездочки заиграли перед глазами.
Соник вынул меч. Метил в шею.
Ездок пришел в себя. Безрассудно набросился на противника: задумал повалить на пол, но тупо повис на шее. Убийца даже не сдвинулся, как бы герой не кричал и не пыжился.
Звуковик малость прифигел от сущей нелепости:
— Что ты делаешь? Это атака разве? — аж катану опустил.
— Да!!! — тот принялся душить убийцу в объятье-захвате.
Какая странная техника. Ведь он открыт! Можно с легкостью вонзить нож в спину. Правда, а почему не ранить? Растянуть удовольствие, поиграться, все равно не на миссии.
Так и сделал, поковырялся неспешно в карманах и — кунай в спину.
Ездок чуть отстранился и ошарашенно посмотрел в лицо врага.
— Не жди милосердия, — мучитель нарочно поковырял лезвием и углубил рану.
— А я и не умоляю! А-ах… — отчаянный парень обмякал.
Уловил себя на мысли, что умирать, обнимая кого-то, пусть и противника, гораздо приятнее, чем быть съеденным монстром, например, или быть брошенным в яме.
Тут дверь слетела с петель, и Сонику пришлось отпрыгнуть. Ездок же припечатался вместе с дверью к стене.
— Простите за вторжение, я пришел на помощь, — в дымящемся проёме появился не кто иной, как сам Генос с протянутой рукой, и вовсе не для милостыни. Палил огнем!
За миг до появления датчиками засек движения двух объектов, которыми, как он и предполагал, оказались Соник и велосипедист.
— Мудак, да ему дверью крышка! — наемник поражался спасательным методам железного парня.
Тот сильнее нахмурился.
— Будет повод для мести, — ответил и вновь бесцеремонно выстрелил.
Сражаться с ним в маленькой комнатке — самоубийство. Звуковик вышел через дыру во двор. Вот тут-то и можно разгуляться! Кровь давно кипит и жаждет крови. Тьфу ты, Соник-тавтолог…
Демон-Киборг танком за ним. Смена локации — милое дело.
— Я сотру тебя с лица Земли, ничтожество, — тот был непоколебим.
Палил и крушил все на своем пути, целясь в юркого Соника.
— Эй, какая муха тебя укусила? — воин тени прочувствовал слепую ярость врага.
Ловко отпрыгивал от смертоносных лучей, совершая сальто, колесо и прочий мастер-класс по акробатике.
— Я не позволю тебе больше вредить Сайтаме! — Генос раскалил Ядро и засветился.
— Ты бросил его, так почему же другому не подобрать, а? — негодяй нарочно давил на болевые точки.
— Никогда! — стрелял в воина тени.
Заполыхал пожар, небо заволокло дымом, и рядом рванул газ, отбросив наемника на несколько метров, но тот приземлился как кошка на все четыре лапы и выпрямился. Заулыбался:
— Знаешь, я мучил его, но он не боится ни моих рук, ни ног, ему глубоко до фени, бронебойный и всё тут. Но вот стоило тебе сказать всего пару слов и — ранил. Сильнее, чем я и все монстры вместе взятые! Великолепно! Я завидую! Вот бы и мне так бичевать Сайтаму, но, увы, это оружие только у тебя, — Соник злорадствовал и восхищался одновременно, затем приблизился и указал пальцем на противника. — Ты — первый в списке тех, кто больше всех ему навредил!
Раскатал Геноса. В пух и прах. Жалил словами, впрыскивал яд. Острее лезвия меча.
И что же? Геносу хотелось защитить Сайтаму, а в итоге — только хуже.
Безумные мысли Демона-Киборга очернили душу. Он не был готов к такой правде, хотя Кинг и говорил то же самое, но в более мягкой форме. И как же теперь получить искупление? Что же делать? Одна ошибка за другой.
Включил Ядро на полную мощность.
Тут инстинкты Соника закричали оперным хором. Кажется, будет превеликий ба-бах!
Нечего тут играть и красоваться. Раз — и все дела-то!
Ниндзя на мгновение замешкался. Что быстрее: звук или взрывная волна палящего ада?
— Чувак, Ездок жив! Не гони коней! — взволнованный Кинг настиг их.
Он и не подозревал о смертоносном для всего живого замысле киборга.
Остановиться? Но тогда Соник уйдет и ищи свищи. Мысль о Сайтаме в его руках сводила с ума. Да и сам теперь недостоин. Горько и мерзко. Стыдно и больно.
— Простите… — еле слышно ответил Генос, но сам уже не мог остановиться.
Сонику инстинкты рассказали, что перед ним ходячая атомная бомба и сражаться дальше, так же как и убежать — нереально. И если бы только задницу поджарило, не беда, а как же невидимое излучение, которое может вырваться и пронзить каждую клеточку тела?
Осталось только одно!
— Сайтама!!! Мать твою, и ты тут! — врал как срал. В данном случае второе тоже актуально, если видишь всю полноту опасности.
Пелена ярости и отчаяния сошла с глаз Геноса. Испугался. А ведь и правда, Сайтама мог каким-то чудом доползти до дома Ездока, чтобы защитить того, отговорить Соника и тому подобное.
— Чувак, ты чего? — Кинг схватил Демона-Киборга за плечо.
Он так и не прочухал ничего.
Соник уносил ноги. Желание убивать как рукой сняло, пусть и временно. Ему хотелось сразиться с противником, а не с ядерным камикадзе!
Киборг же упал на колени и сел, повесив голову.
— Эй, ты сломался, что ли? Что с тобой происходит? — Кинг похлопал его по блестящему корпусу плеча. — Соник отступил, молодец. Пойдем, Ездока в больницу отправим, заодно Сайтаму навестим, порадуем парня.
Это имя — теперь красная тряпка.
— Нет! — Генос довольно сильно отбил руку товарища и вскочил на ноги.
Был бы человеком — задрожал.
Кинг опешил и прижал конечность к себе. Больно — теперь в запястье стреляет. Шагнул назад.
Демон-Киборг вновь устрашился собственных поступков. А ведь мог и кость сломать.
— Прости, я… — вновь разочаровался в себе. — Не знаю, что происходит. Я недостоин быть с ним после всего, что наделал.
— Дружище, ему станет пофиг на все прошлое, он просто обрадуется твоему приходу. Я чего-то не пойму: раз он тебе нужен, чего ломаешься?
Генос вспомнил страшные слова профессора о разности путей героя и обывателя, о своей первоначальной задаче, о Тацумаки с монстром внутри. Камень упал на плечи непосильным грузом. Только после разрешения этих задач можно вернуться к Сайтаме и просить прощения.
Кинг ждал ответа, но парень не собирался делиться горем. Подъехала машина скорой помощи.
— Знаешь, с таким настроем ты ничего не сможешь сделать, — Кинг рассердился, терпеть не мог таких упрямцев. — Соник хоть и отступил, но победил. Не находишь? Он вывел тебя из себя, не вынимая меча. Если ты так будешь огорчаться и впредь, то очередная битва с кем угодно закончится для тебя трагично.
Генос промолчал. Ушел. Он и так всё знал.

***

Вымотался. Быстрые ноги Соника со скоростью звука подкашивались. Генос таки поджарил его огнем запала. Да и духом тоже устал. Как хорошо, что он умеет блефовать, а то бы разлетелся на кусочки вместе с этим железным дураком. Да и не думал, что так сильно зацепит его за живое. Аж у самого в голове туман появился, видимо, надышался едким дымом. И нехило так: легкие горят, горло дерет да устал кашлять.
При очередном кхе-кхе зацепился ногой за ногу и упал мордой в асфальт. Ладно, не привыкать. Полежать и отдохнуть — самое оно.
Затошнило. Все-таки отравился. Генос, зараза, устроил пожар!
Вспомнился Сайтама в больнице. А что, если Генос замыслит извиниться и вернуться? Плохо дело, нужно разведать обстановку, а то овечку уведет железный пес.
Поднялся. Коленки дрожали от перенапряжения. Ожоги заныли.
Но уступать не собирался, тем более, сам обещал Сайтаме похитить его.
— Я только туда и обратно, — решил он.

***

Несмотря на волнения, Сайтама заснул. Если бы только был сотовый телефон! И как только раньше люди без него жили?
Горе-ниндзя чуть не промахнулся окном. Цап-царап! Шурх да шурх — подтянулся на руках и вскарабкался. На этот раз очень шумно ввалился, но больной так крепко спал, что не услышал.
Соник, тем временем, осматривался. Тишина. Темно, но свет с улицы освещал кровать с белыми простынями. И Сайтаму в клетчатой рубашке.
В помещении пахнет кварцем. Или это наемник поджарился после такой прогулки.
Замер у кровати.
Может его сейчас унести и не дергаться каждый раз? Но тогда придется нянчиться с ним, а это геморрой. И вдруг затяжелеет?
Соник сел на пол, положил голову и руки на кровать, размышлял. С другой стороны, если похитить сейчас и спрятаться с Сайтамой в деревне ниндзя, то Демон-Киборг в жизни их не найдет. Это было бы прекрасно. Вот бы узреть эту разочарованную железную морду!
Какая мысль! Рассказать про Сайтаму главе деревни, о его силе. Это круче, чем иметь атомную бомбу. Да и лекари у них есть первоклассные.
Ниндзя потянулся к желанной «овце». Просунул руки под одеяло, затем под бедра и спину — тащил к себе. Сайтама возмущенно прохрюкал во сне, нахмурился, но не проснулся. Похитителя это ни капельки не смутило, уже приподнимал, но мышцы задрожали. Сайтама тяжелее его, а Звуковик не муравей. Не сегодня точно. Да и, глядя на соню, у Соника самого глаза слипались. Ореол комфорта настиг его и, казалось, он этот самый уют трогает во плоти.
Раз все равно не донесет, можно сделать привал. Убрал руки из-под парня и задрых. Волшебные усыпляющие лучи завладели его волей.

***

Сайтама проснулся среди ночи. Зевнул и переложил руку с груди на бошку. Нет, не свою!
«Жди. Завтра я подарю тебе его голову!» — вспомнилось страшное обещание Соника.
Аж пот градом полился. Не решался посмотреть. Пошевелил пальцами. Точно: волосы, твердость черепной коробки, а вот и ухо.
Вспотел сильнее. Неужели этот гад-таки выполнил свой мерзкий замысел и подкинул подарочек прямо в постель?
Вдруг нащупал гульку из волос, после чего голова промычала.
— А? — Сайтама резко посмотрел на предмет изучения.
Вот те на! Это он тут Соника наглаживает. Тот сидит рядом с кроватью, уложив голову на нее и просунув руки под одеяло. Парнишка весь грязный и ободранный, как уличный котяра. И волосы засаленные, фу-фу. Сайтама побрезговал и вытерся об кровать. Да и запах паленого. Соник-шашлычок, словом.
— Эй, дуй отсюда, не пачкай постель, — гнал его, потеребив за плечо. — Убирай свои грязные лапы.
Звуковик сдвинул брови во сне, промямлил что-то недовольное и нечленораздельное.
— Давай-давай, топай к себе, — Сайтама не отставал, но тут на простыне проявились грязные пятна.
Хозяин палаты включил ночник. Так и есть — это кровь, а не только грязь.
Значит, не зря он названивал всем инстанциям, чтобы защитить Безлицензионного Ездока.
— Что, чувак, тебя раскатали? — усмешка.
— Твой дурацкий Генос — ходячий камикадзе, — ответил тот, не открывая глаз.
Внезапно!
— Генос? Что с ним?! — подсуетился Сайтама.
Соник, гребаный чеширский кот, только загадочно улыбнулся, поджал лапки к себе и продолжил дремать.
— Ответь мне!
Сайтама вдруг сел и схватил негодяя за шарф — приподнял. Ниндзя открыл свои большущие глаза и тут же прищурился от наслаждения. Неприкрытая тревога на лице этого обычно бесчувственного парня радовала.
— Ну, скажи мне что-нибудь грозное и гадкое, — нарочно провоцировал на эмоции. — А что, если он мертв? Отомстишь?
Сайтама стиснул зубы, руки затряслись. Не поверил, но стало не по себе: Генос мог бы взорвать себя?
— Лжец, — губы дрогнули.
И что ему делать с этим маньяком? И не дрогнет рука покрошить всех вокруг него, бывшего героя в отставке.
Соник же был в полном восторге. Как же ему нравился трепет его любимой игрушки.
— Прекрати. Соник, оставь меня, я прошу тебя по-человечески, — Сайтама не знал, как еще просить об этом.
— Не отпущу, Сайтама, мысли о тебе не дают мне покоя, может, это и есть безумие? — преследователь схватил его за лицо, раз они перешли к откровению, то почему бы и не продолжить? — Твоя агония в моих руках — заветная мечта. Теперь сон покинул меня. До нашей встречи труд наемника превратилась в рутину. Работал чисто механически, убивая без прежнего азарта, что был вначале. И тут я повстречал тебя. Да, на свете есть много сильных противников, но только ты вернул мне вкус к жизни…
Его рука соскользнула с лица на грудь. Взгляд Соника тоже упал вслед за рукой.
— Пустота. Ты думаешь, она и меня не мучает? — Сайтама отпустил шарф гостя.
Невольно глянул и на его грудь, рассматривая блеск брони на костюме.
— Пока у меня есть мечта и ты, как ее часть, мне хорошо, — продолжил Соник. — Уничтожу любого, кто встанет на моем пути.
Лысый Плащ поднял взгляд:
— Исполнится твоя мечта, и что дальше? Снова пустота? Есть ли в этом хоть какой-то смысл?
Снова эти глаза, проникающие в самую суть. Звуковик чуть опешил и отстранился, упав за кровать.
— Я вот все думаю, существует ли такое желание, после осуществления которого больше не опустеешь? — продолжил больной.
Соник вновь показался и внимательно посмотрел на серьезное лицо простого парня с непростыми вопросами.
— Слушай, глядя на тебя и не подумаешь, что в твоей башке могут рождаться подобные мысли. Сайтама, над этим пусть думают такие же лысые парни, как и ты, только живущие в монастырях, я и ты принадлежим другим мирам. И мы даже не дипломированные философы. Я из деревни ниндзя, и живу в другом, теневом мире, который имеет свой устав и долг, отличные от мира глобального, поверхностного, в котором проживаешь ты. Но оба мира сотрудничают: за определенную плату мы, ниндзя, выполняем поручения, чаще военного характера. Даже ты можешь воспользоваться нашими услугами, но только у тебя денег не хватит: наши заказчики — элита вашего мира. Каждый человек принадлежит к определенной ячейке общества, услугами которой пользуется другая. И долг каждого — реализовать себя и присобачиться к той или иной структуре общества, — тут Звуковик призадумался, заулыбался и продолжил. — Я так понимаю, у тебя какие-то проблемы с этим самым «присобачиться». Какому миру принадлежишь ты? Или ты из тех гонимых неудачников, которых ни одна структура общества не принимает?
Вот! И нужно было ему ударить по самому наболевшему. Да еще так открыто смеялся над сайтамовской общественной «беспризорностью».
— Нет, это ты послушай. Ты хвалишься своей реализацией, молодец, конечно, но один фиг, рутина и там тебя настигла. И чё? — Лысый Плащ не изменил своей унылой сути.
Соник чуть не задохнулся от невидимой оплеухи по гордыне. Прорычал что-то нечленораздельное, но затем вздохнул. Правда есть правда.
— Ты только меня так вечно обламываешь, или другие тоже страдают? — преследователь поднялся, но тут же умостился пятой точкой на край кровати.
Теперь он выглядел уставшим и изможденным. Эмоциональный порыв дал ему не так много сил, теперь же усталость вернулась. И вид его стал более естественным и человечным, суперзлодейская напыщенность и якобы неутомимость растворились.
Сайтама тихо улыбнулся. Такой Соник ему больше нравился.
— Я не въехал в твой вопрос. Ладно, ты идешь домой или ночевать тут будешь? — про «ночевать» он, конечно, пошутил.
— Пожалуй, останусь, — Соник же расценил его слова как приглашение.
— Эй! Ты серьезно?
Соник кивнул из последних сил и рухнул под бок. У Сайтамы аж мурашки по коже пробежали от неслыханной наглости. Вторжение в личное пространство! Да еще такой грязный и потный. И псих, к тому же.
— Нет, так дело не пойдет, я не засну, вали к себе, — в который раз уже гонит?
— Я не красна дева, чтобы не давать покоя спящему парню, или ты извращенец? — не поднимая головы, вещал Сонька.
— Как бы ты таковым не оказался. Катись в душ, от тебя разит, а мне только сегодня постель поменяли. И вообще, из тебя торчат ножи-мечи, сбрось металлолом.
Звуковик приподнялся и непонимающе посмотрел на возмущенного.
Сайтама указал на дверь напротив, которая была рядом с входной в палату:
— Душ там, помоешься, и сразу легче станет.
Наемник приподнял одну бровь. Какая гостеприимность!
— Полотенца в шкафу, давай, топ-топ, — настаивал тот.
— А почему бы и нет? — Соник усмехнулся и направился в ванную комнату.
Сайтама облегченно вздохнул. Несколько минут одиночества. Есть возможность уснуть и… тут до него дошло, что придется делить кровать с Соником-маньяком! Вот, блин, зараза. Ладно, он много места не займет, парень тощий. С Геносом спал, теперь с этим.
Генос…
Опять мысли к нему вернулись. Что же произошло? Жив ли? Соник не скажет правды, будет манипулировать и играть на чувствах. Надо будет позвонить Кингу. Сайтама даже выучил его номер телефона наизусть ради такого дела. А это уже ого-го!
Тревожно.
Дремал и слушал, как на кафель обрушилось стальное снаряжение воина тени. Затем чертыханье, катана снова приставлена к стене. Если честно, можно было бы подумать, что это санитарка с неустойчивой шваброй воюет и ругается.

***

Сайтама оказался прав, после освежающего душа жить захотелось. Соник также постирал всю одежду, ибо невозможно такую грязь надевать на чистое тело. К счастью, она сохнет быстро. Придется смущать кое-кого наготой и выслушивать брюзжание. Ничего, переживем.
Вышел с полотенцем на голове. Сайтама уже спал. Отлично, он не увидит его украшений из шрамом в темноте. Ох, эта манящая кровать, хотелось утонуть в ней. Но вместо того, чтобы обогнуть ее и пристроиться где-нибудь, проползал через спящего.
— Блин, Соник, будить просто обязательно, да?! — ругал его Сайтама, как шкодливого питомца.
Открыл глаза и тут его разобрало на ха-ха от «тюрбана» на голове гостя.
— Я не могу! Ты всегда так делаешь? — и ткнул в полотенце.
— Не все же лысые, как ты, — Соник чуточку обиделся и снял свою «красоту».
— Кстати, насчет волос: когда мне делали перевязку последний раз, я с радостью погладил колючую шероховатость, — тут глаза Сайтамы заблестели. — Они отрастают.
— Твоя лысина как-то связанна с суперсилой? — догадался наемник.
Ну, не знал он всей правды.
— Да, я полысел, как стал неуязвим.
— Что ж, у тебя есть немного времени походить с шевелюрой. Но я привык к тебе лысому, — Соник вдруг устало улыбнулся, как нормальный человек, а не маньяк.
Сайтама оценивающе посмотрел на голое чудо деревни ниндзя. Оно без капли смущения сидит под боком, поджав пятки к ягодицам.
— Ты постирался, что ли?
— Я думал, раковина забьется от грязи.
— Обмотайся хоть полотенцем, не хочу спать с совершенно голым тобой. Еще прижмешься ко мне своими многострадальными яйцами, и они снова пострадают, — Сайтама не шутил.
— Эй! Отстань от моих яиц, ты явно к ним неровно дышишь с первой нашей встречи, — Звуковик опоясался.
Так, на всякий случай. Вот бы броню какую-нибудь приспособить к костюму на данное место, хотя, если Сайтама обретет свою былую силу, она ему не помеха.
Лысый Плащ глянул на его растрепанные волосы:
— Завтра у тебя будет кипиш на голове.
— У меня есть расческа, в отличие от некоторых, — передразнил его, затем нырнул под одеяло и лег на живот.
Второй подушки не было, но ему не привыкать спать на циновках. Он всегда готов к походным условиям.
— Ты только это, проснись завтра пораньше, а то нас разбудят сестры. Тебе может и пофиг, но как мне потом объяснять голое недоразумение в кровати, пришедшее из деревни ниндзя? Как я вообще допустил тебя сюда? — Сайтама сам себе удивлялся.
— А я сам пришел, плевал я на твое разрешение, — огрызался гордец и потянулся.
Затем схватился за плечо. Ожог ныл.
Сайтама замолчал. Ведь перед ним его мучитель и преследователь. И совсем недавно он чуть не убил его друзей.
— Ответь, он жив? — вновь спрашивал про Геноса.
Звуковик из принципа не отвечал. Пусть беспокоится и терзается. Это ему за пустозвона!
— Сонь, ты еще не спишь, скажи, — просил.
— Для тебя я Соник со скоростью звука! А ты — моя игрушка. Сегодня мне не повезло, но можно пробовать снова и снова, — взорвался негодяй и привстал на руках. — Я казню всех твоих друзей, пока ты тут лечишься!
Подполз к Сайтаме и навис. Хотел показать свое превосходство не только в силе, но и в положении. Гляди на меня! Вот какой я — хозяин твоей судьбы. Верчу, как хочу!
Сайтама чуть сам не озверел от его намерений, схватил за локти, но…
Сейчас он и вправду сильнее.
— Тогда, забери меня хоть сегодня, но не трогай никого. Давай договоримся: ты забудешь про казни, и я весь твой, — внезапное предложение.
Раньше бы Сайтаме не пришло в голову подобное. Прежде у него был дом, Генос, Ассоциация Героев, суперсила. А что сейчас? Головная боль и маньяк, что пасет его и хочет уничтожить последнее что осталось.
— Забери меня, но помилуй их, — вторил он и вспоминал добрые лица: Генос, Кинг, Безлицензионный Ездок.
В любом случае, если Соник не убьет его раньше, чем Сайтама вернет себе силу, то, получив ее, можно избавиться от назойливого преследователя и вернуться к Геносу и друзьям. И тогда Демон-Киборг больше не скажет, что они живут в разных мирах! Но это так, планы на будущее. В своё время он боялся строить планы наперед, надеясь на авось, но жизнь заставила включить внутренние резервы в связи с переменой обстановки.
О Монстре-Тацумаки он благополучно забыл, конечно, но потому этот парень и тормоз.
Соник успел восхититься, развеселиться и затрепетать одновременно от его решимости и покорности. Сон как рукой сняло, а голова кругом. Готов был унести его сию же минуту, сверкая голым задом в ночи в лучших традициях Гомо-Гомо Зека.
Лысый Плащ даже испугался его безумному движению эмоций на лице. Последний раз этот радостный лик он видел в первую их встречу.
— Обещаешь? — Соник вдруг протянул ему мизинец.
— Что за детский сад?! — Сайтама даже смутился ребячеству.
— Кто мне в прошлый раз говорил о разнице между делами и красивыми словами? — настаивал и улыбался. — Будешь со мной по своей воле, так и быть, считай, это наш новый договор, который аннулирует мое обещание про казни.
— А ты будешь честен?
— Ты вчера научил меня этому. Я больше не буду пустозвоном.
— Обманешь, буду до конца дней называть тебя Соником-Пустозвоником Розовым Слоником, — пригрозил Сайтама и сцепил свой мизинец с его пальцем. — Как побью тебя — освобожусь. Договорились?
— Какая самоуверенность, впечатляет, — Соник потянулся, присмотрелся к лицу пленника: отека уже нет, да и ровнее стало. Или на свету все как обычно будет?
Затем принюхался, совершенно забывая, что для цивилизованного обывателя повадки ниндзя покажутся странными. Но Сайтама не удивлялся ему.
— И что ты там вынюхал?
— Тебя, — очевидный ответ.
— Ну, и зачем?
— Запоминаю, чтобы потом выслеживать, если что и… — тут он припал к шее носом, да так резко, словно там мышей ловил.
— Ай! — Лысый даже струхнул, и вправду поверил, что к нему что-то живое заползло, но там только Соник хулиганил. — Дурак, ты что творишь?
Оттянул его от себя за волосы.
— Молоко, — неожиданно серьезно сказала эта ищейка.
— Нет у меня молока! В больнице запрещают хранить скоропортящиеся продукты.
— Да нет же! От тебя пахнет молоком, — уточнил Соник, еще и злился.
— И что? Я просто вспотел, — Сайтама выпустил волосы надоеды и взялся за воротник пижамы. Тоже понюхал.
Но собственный запах не чувствовался.
— Молочком-молочком! — твердил Звуковик, втягивая воздух носом. — Но обычно так детишки пахнут.
— Детишки? — Лысый прищурился.
Соник лег на бок и продолжил:
— В деревне ниндзя приходилось иногда присматривать за младшими, когда я сам был ребенком. Когда укладывался посреди молодняка, помню, как принюхивался к ним и…
Он снова прильнул носом к Сайтаме, смущая того своей непосредственностью.
— Обалдеть! Запах из детства. Мне всегда он нравился. А ты уютный, однако, — Звуковик оценил одну из главных особенностей Сайтамы, которая открылась ему только что.
— Прекрати все нюхать! Спи давай!
Не, Лысый Плащ и подумать не мог, что его естественный запах кому-то понравится. Ладно бы девушка так сказала, но этот парень настоящая заноза в заднице.
— Опыт налагает привычки, — ниндзя причесал пальцами свои волосы. Голова зачесалась от влажности. — Когда проходил обучение на следопыта, чего только мы не нюхали.
— Это обязательно?
— Это — один из главных предметов. Попробуй не сдай — закопают.
Сайтама рассмеялся. Невольно вспомнил свою школьную и студенческую жизнь.
— Весело у вас там, — вздохнул.
Соник оживился. Снова сел, а глаза загорелись.
— Хочешь, заберу тебя в свою деревню?
— Ты серьезно? — тот опешил.
Юркий хитрец склонился и заискивающе уставился на собеседника:
— Да. Я покажу тебе настоящую школу выживания.
Снова принюхался и продолжил:
— Знаешь, нас учили, что если людям нравится запах друг друга, то они подружатся. Если запах отталкивает — будут недопонимания или даже вражда. Если нейтрален — человек совершенно неинтересен. Пожалуй, я верю в это.
— Это местные ниндзя-суеверия твоей деревни? Так и скажи, что хочешь подружиться.
— У меня свои понятия о дружбе, но ты — особый случай.
— Клинический? — Сайтамка передразнивал.
— Не отрицаю, — Соник же стал серьезен до жути. — Должно быть, я и вправду помешался, раз все мысли только о победе над тобой. Но мне нравится. Готов преследовать тебя всю жизнь.
Лысый Плащ почувствовал глобальную жопу неприятности. Страшно осознавать себя частью чьих-то бредовых идей. Генос был как всегда прав. Звуковик не перестанет докучать, пока не пришибешь его раз и навсегда. Будет тенью ходить. Но пока Сайтама еще не возненавидел его.
— Соник, ты маньяк, вот лажа.
— Ничего не могу поделать, либо ты меня, либо я тебя, — ловкач лениво откровенничал, он немыслимо устал, и пьянел от уюта и запахов. — Однажды у меня был сложный экзамен. Нужно было найти одного курсанта-ниндзя. И, как назло, его запах был нейтрален для моего нюха, а ему мой был резок. Я запарился конечно, но все же нашел его, ведь я — лучший. Слушай, а как тебе мой запах?
— Отстань, не хочу тебя нюхать, все равно в этом ничего не смыслю. И вообще, это неприлично.
— Не-не, нормально, — Звуковик подставлял свою шею.
— Ты помылся, чего я там учую? Но приходил сюда смрадный и поджаренный.
— После боя любой разит. Да и подкоптили. Сейчас попробуй, — не отставал.
— Вот бесявый! Что за дурацкая идентификация? Хорошо, но потом — спать.
Притянул за плечо к себе. Нюх-нюх. Да мылом пахнет, чего он хочет после душа-то? А волосы? Волосы…
Волосы!
Этот великолепный аромат того, чего у тебя больше нет. Ладно, пора прекращать это безобразие, а то как дворовые псы. Нормальный человек посмотрит со стороны и подумает плохо. Хотя девчонки постоянно обоняют парфюм друг друга и ничего, но стоит это делать парням, сразу косые взгляды.
У Соника аж мурашки пробежали. Щекотно.
— Нравится, да? — скромностью не страдал.
А то! Иначе бы давно профукал и отдернулся.
Сайтама ничего не ответил, лишь посмотрел на довольное, но усталое лицо преследователя. Тот неспешно поднял руку и ткнул пальцем в грудь пленника, напоминал:
— Завтра я тебя заберу, как и договорились: ты не убегаешь от меня, я забываю про казни.
— Прям завтра? — Лысый Плащ вдруг опешил. — К чему такая спешка?
— Да, прямо с утра, как выспимся, — Соник был непоколебим. — А иначе нам может помешать твоя железная собачонка по кличке Генос. Если мы вновь столкнемся, боюсь нарушить наш с тобой договор, и я убью его.
— Ясно.
Сайтама сам решился на это, но хотел бы оттянуть похищение до лучших времен. Тревога прокралась. Сонику нельзя доверять, но уже поздно об этом думать. Удушить его подушкой, пока спит, что ли?
Звуковик очень быстро заснул и даже посапывал. Зараза, еще и растянулся, занимая больше половины кровати! А по виду и не скажешь. Лучше не двигать, а то как начнет сотрясать воздух, хоть стой, хоть плачь.
Сайтама сжал кулаки. Появилось дикое желание позвонить Геносу и сказать: «Дружище, выручай, я в беде».
Но телефон у сестер. Да и сам Генос отдалился и непонятно чем занят.
Сердце вновь защемило.
Будь что будет. Все равно ни кола ни двора. Зачем поднимать тревогу среди ребят? Разве не ради них он взял Звуковика на себя? Тогда лучше сидеть и молчать в тряпочку и ждать.
Конечно, можно было бы оставить записку: «Не беспокойтесь, я в гостях у Соника. Вернусь нескоро», но карандашом он так и не обзавелся.

Через неделю доктор Брейн, как и обещал, перевел Сайтаму в отделение нейрохирургии.

Ассоциация Героев послала своего гонца сообщить неприятную новость об исключении.

— Что? Но почему?! — пострадавший был крайне возмущен.

— Посмотрите на себя! Вы потеряли свои основные возможности. Пересдадите экзамены, там посмотрим, — пояснил представитель Ассоциации, поправляя галстук. На вид — дорогой.

— Но ведь герои часто лежат в больнице, — Сайтама расстроился.

Все его достижения в повышении рангов псу под хвост.

— Да, но они не теряли своей супергеройской силы! Смиритесь, теперь Вы простой обыватель, прощайте.

Вот так суровая правда легла на плечи выжившего парня. Что ж. Сначала — так сначала.

Пожал плечами. Больно. Слишком слаб. Нужно время.

— К Вам посетитель! — снова сестричка.

— Генос? — вслух обрадовался Сайтама, но в палату вошел Кинг.

Тот поднял руку в странном жесте: развел средний и указательный пальцы.

— Ёу! Живи долго и процветай, — приветствовал Кинг.

Сайтама рассмеялся. До слез.

— Ну надо же, вулканский салют! «Star Trek» пересматриваешь? — он уже привык к задротству Кинга.

— Нет, играю, — у того глаза маниакально сверкнули.

— А как же предыдущая? Мочканул босса?

— Нет, мне нужна реабилитация другими играми, потом с новыми силами вернусь к той, — Кинг поведал ему о своей личной трагедии.

— Ты все такой же, — Лысый Плащ в отставке чуть приободрился после плохой новости.

Заметил пакет в руке посетителя.

— Что-то принес?

— А как же? Нам ведь обоим нужна… — Кинг достал приставку, — …реабилитация.

— Итить колотить, ты пришел добить меня! — Сайтама надеялся на фруктовый бонус.

— Пощады не жди.

— Вот гад. Тогда подключай, мне пока нельзя вставать. И давай во что попроще? Я бы вообще в «Марио» порубился или в «Соника».

Сайтама замолк. Вспомнил про другого Соника. Усмехнулся.

— Да ты олдскульщик! — Кингу это нравилось.

Но у него на этого парня другие планы:

— Давай на двоих что-нибудь? У меня есть «Наруто», ты еще со мной не играл в него.

— Да ты меня все равно вынесешь. Ну ладно, давай, — Сайтама вздохнул. Куда теперь ему деваться? — Чур Мадару не выбирай, а то я разобью экран. А Геносу платить.

Кинг занялся подключением и настройкой. Пять минут и все готово.

— Ты за кого? — Кинг открыл меню.

— Не знаю. За Наруто. За того, что в режиме Отшельника.

— Тебе он нравится?! — Кинг посмотрел на приятеля.

— А что?

— Да ну, бесявый, Саске круче.

На Кинга упала тень Сайтамы.

— Что ты сказал? Давай включай, я тебя за это просто обязан разнести! — всё, Ударник в ударе.

— Не, я выбираю Хинату, — улыбнулся соперник.

— Гондон, вечно ты за баб играешь. И выносишь меня — вдвойне раздражает.

Игра началась!

— Подожди, я еще не разобрался с кнопками! — сайтамин Наруто получал по почкам.

— Фиг тебе, я быстрее, — Хината была беспощадна.

— А нежнее нельзя?

— Что я тут должна тебя гладить по головке? — Кинг вошел в роль героини.

— Ну, ты же меня по сюжету как бы любишь и все такое, — Наруто еще держался.

— У тебя глаза накрашенные, пидор, — Кинг издевался как мог.

— Дура, это режим Отшельника. Получай! Ха-ха, я ультанул!

— Я тебя уже три раза ультанул! Все, победа, неудачник, — Хината радовалась.

У Сайтамы вена на виске вздулась:

— Одно радует, мне эта пара никогда не нравилась.

Тут Кинг ошарашено глянул на приятеля:

— Как? Как можно не любить эту пару, извращенец! Только не говори мне, что тебе он в паре с Сакурой по душе, — Кинг прищурил глазки.

— А что тут такого? Тебе не нравится Сакура?

— Нравится. Но только с Саске, — пояснил этот задрот.

— Фу, ты смерти моей хочешь? Саске один хорошо смотрится, и пусть любит сам себя сколько хочет, только людей не трогает. А вообще, я желаю, чтобы его там Акацуки натянули и по кругу пустили. Так, давай дальше. Я за Карин, — Сайтама никогда ни с кем не спорил о персонажах манги. Обычно прочитывал и на этом все. Даже не догадывался, что это так… здорово!

Кинг его валил Сакурой. Как назло!

— Да ты заколебала! Отвали! — Сайтама разговаривал с виртуальной девушкой.

— Ха-ха! Саске мой! — второй тоже. — И хватит меня своими ядовитыми духами распылять. Не видно ничего.

— С такими ударами по рылу Саске от тебя всю жизнь в лесу будет прятаться.

Кинг развеселился от игры по ролям.

— Мы с тобой отсталые идиоты, этим занимаются в школе, а не под тридцатку лет, — Ударник потер вспотевший джойстик. Его героиню уложили.

— А у меня не было друзей в школе, наверное, я никого не люблю, но с тобой здорово, — внезапное откровение от Кинга.

Сайтама замер и опустил взгляд на кнопки.

— Что такое, устал? Хочешь, завтра приду?

— Нет, просто я вдруг подумал: это должно быть ненормально, что мы такие.

Легкая грусть промелькнула на лице Ударника. У Кинга аж мурашки по коже пробежали.

— Да, возможно, но меня это устраивает.

Сайтама протер кнопки:

— Интересно, каково это быть человеком без этой беспантовой пустоты на душе?

— Эй-эй, чувак! Ну ты загнул, не пугай меня. Таких людей не бывает в природе, всем всегда чего-то не хватает.

— Я думал, что если стану сильнейшим, то… — тут Сайтама словно опомнился. — Прости, давай играть. Я придумал, как тебя огорчить, приятель.

— Да ну? И как?

— Выбираю твою любимую Хинату, теперь страдай. Тебе придется ее бить!

— Вот блин, как ты посмел, изверг, покуситься на святое!

Ударник при упоминании «святого» невольно вспомнил посланника, что вернул его в тело. Стало не по себе. Каждый сам выбирает, чем наполнять свое сердце. Чем наполнил, то и «свято». Для Кинга, видимо, это нарисованные девочки и игры. У других — настоящие люди.

Голова закружилась: «А что же у меня?»

Выронил консольную панельку.

— Сайтама! — гость перепугался и подлетел к нему. — Позвать врача? Что с тобой?

— Не надо, уже лучше, просто замутило, — тот часто сглатывал. Подташнивало.

— Прости, виноват. Надо повременить с играми.

Ударник кивнул. У Кинга руки дрожали.

— Я уберу, но ты только больше не умирай. А то я не хочу искать другого чувака, чтобы рубиться с ним! — на лице искренняя тревога.

Ударник хмыкнул:

— Спасибо, что пришел, приятель. В следующий раз я выберу Мадару, а ты кого-нибудь из маленьких. Хорошо?

Кинг одержимо улыбнулся — вызов принят!

— Итачи пойдет за маленького? Хе-хе…

— Нет!


***


Звонил доктор Стенч. Появились слухи о киборге, которого он разыскивал вместе с Геносом. Нужно идти разведать обстановку в другой город.

Демон-Киборг тем времени пребывал в мрачном настроении. Учитель идет на поправку, хорошо, конечно, но мысли о его намерениях пугали.

Сжал кулаки.

— Я должен что-то сделать. Иначе потеряю Сайтаму вовсе. Тацумаки не пощадит.

Профессору киборг давно поведал печальную историю о своем учителе. И просто жаловался.

— Генос, у меня другой вопрос. Ведь Сайтама потерял все свои способности, тогда какой смысл оставаться с ним? Я понимаю твои чувства, но с таким темпом ты не сможешь найти нашего врага. Теперь Сайтама будет только мешать: тебе придется все время его спасать и подставляться. А если не успеешь? Или того хуже. Это нелегко, но тебе нужно сделать выбор: либо месть, и мы дальше работаем в команде, либо Сайтама.

— Что Вы такое говорите?! — тому и так плохо, а тут еще это. — Как я могу порвать с ним? Он мой друг! Я буду его защищать!

— Это только слова. Теперь Вы живете в разных мирах. Лучший способ его защитить — оставить. Вместо того, чтобы сосредоточиться на враге, ты будешь постоянно волноваться за друга. В итоге тебя выведут из строя, а Сайтаму убьют. Ты этого хочешь? Ты готов пожертвовать другом, дабы просто быть с ним?

Демон-Киборг не нашел слов, чтобы возразить. Горько. Как же горько.

— Я не настаиваю. Но не хочу, чтобы ты так безрассудно погиб. Тогда все твои дела окажутся тщетны.


***


Поздний вечер.

Сайтама выдохся. Кинг выбил из него весь дух и ушел довольный. Нужно поспать.

Только он прикрыл веки и попытался расслабиться (а с переломами — та еще мука), как почувствовал движение. Кто-то мягко подползал к нему по кровати. Или ступал?

Проснулся, а прямо перед ним человек в черном стоит.

Давно его так не застигали врасплох! Но рефлекс сработал правильно — хрясь! Между ног незнакомцу. А что? Нечего тут стоять в столь пикантном ракурсе. Правда, руку прошибло адской болью.

Незнакомец тоже ухнул. Согнулся и упал на пол.

— Это были чьи-то яйца. Соник, это ты? — Сайтама лишь предположил и чуть приподнялся на локте.

На полу кто-то корчился, попискивая от боли.

— Прости, не хотел, рука сама дрогнула, — прозвучало как издевательство.

— Два раза, сука?! — Соник в бешенстве попытался вскочить на ноги, но резкая боль поставила на колени.

Да, это та самая боль, к которой нельзя привыкнуть даже тренируясь. Подполз к краю кровати и схватил Сайтаму за горло.

— Наконец-то я добрался до тебя, — держал, забираясь к нему.

Когда навис, заулыбался. Боль между ног проходила, и стало по кайфу существовать.

Сайтама уже ничего не мог ответить — хватка стальная. Он в руках звукового маньяка с сумасшедшей улыбкой и глазами.

Но почему-то не страшно…

— Эй, ты должен умолять и ссать от страха! — возмутился наемник и убрал руку от горла.

Уставился в спокойное лицо своей жертвы. Сайтама переводил дыхание после удушения, затем усмехнулся:

— Прости, чувак, но сейчас я не тот Сайтама, которого ты хочешь победить, не так ли?

В точку.

Соник сел в постели, поджав пятки к ягодицам. Задумчиво смотрел на своего бывшего соперника. В его глазах даже промелькнула легкая грусть.

— Об этом я и хотел поговорить, — начал незваный гость.

Генос прав: Соник — дикарь. Он не смущался появляться словно из ниоткуда и даже красться по чужой постели как кошка.

— Я сохраню тебе жизнь, но ты должен мне кое-что пообещать, — о, как он высокопарно заговорил, показывая пальцем на собеседника.

— Что тебе нужно?

Ниндзя оживился, нарочно ткнул пальцем в переломанный нос лысого.

— Эй! — Сайтама отбился и прикрыл нос обеими руками. Больно до слез.

Соник же развеселился и схватил того за грудки.

— Сила. Верни себе былую мощь, а иначе… — надавил рукой на грудь, на переломанные ребра.

Сайтама оказался беззащитен. Лишь стиснул зубы и зажмурился.

— Смотри в глаза, когда с тобой разговаривают! — звуковик продолжал его пытать, схватил за лицо.

Его жертве ничего не оставалось, как открыть глаза и как можно спокойней дослушать неприятеля.

— Если не станешь таким же сильным, как раньше, я убью тебя, — Соник реально давил.

Раньше Сайтама не умел оценивать боевой уровень противника, все недруги для него имели нулевой потенциал. Но теперь инстинкты подсказывали, что перед ним он просто мышка.

— Я и без твоей подсказки собирался возобновить тренировки, — опять это безразличное лицо.

— Эй, не дерзи! — Соник в гневе сбросил его с кровати.

Сайтама успел повернуть голову набок, чтобы вновь не разбить нос.

— Может мне усложнить твою реабилитацию?

Воин тени, сидя на кровати, наступил тому на спину.

— Когда я еще мог так над тобой поглумиться, а? Красота-то какая, не вечер, а сказка, — Соник был в полном восторге.

Дыхание Сайтамы сбилось. Если входишь в боевой раж, то удары противника не ощутимы, и ты думаешь только о победе. А тут — банальная пытка.

— Ну, чего притих? Вставай давай!

Соник пнул его под бок, и несчастный на миг увидел Вселенную перед собой. Затошнило.

— Ты оглох? Еще вдарить? — носок неприятеля пощекотал больные ребрышки.

Сайтама невольно цыкнул. Как выпроводить этого приставалу?

Собрался с духом и приподнялся на руках, но мышцы предательски задрожали.

— Куда падаешь? — Соник поймал его ногой под грудь, как котенка. — Давай снова!

— Сука, достал…

Наемник вновь уронил его:

— Разговаривать есть силы, а подняться? Эй, лысый, сдох, что ли?

Потыкал в него. Сайтама вдруг резко сел. На лице — отпечаток безумной тихой ярости.

Хвать за ноги и стащил звуковика на пол, тот и пискнуть не успел. Грызь! Кусь-кусь! Да, из вооружения у Сайтамы остались только зубы. Но он готов сражаться, пусть и нет у него запасной челюсти.

Соник и так не ожидал подвоха, а тут еще его тонкие косточки грызут. Немыслимая и необузданная дикость! Он бы ожидал подобного поворота в сражении со зверем или монстром, но никак от обычного полумертвого парня. Человек-людоед, словом! Но Соник же ниндзя, даже если тебе влепили по яйцам и грызут икры и бедра, главное не растеряться. Захотел ударить с ноги в харю, но отчаянный противник увернулся, и удар пришелся по плечу.

— Сейчас отгрызу причиндалы! — пригрозил зубастый лысый.

Соник явно был не в выгодном положении с раздвинутыми ногами перед тем, кто готов использовать любой прием, лишь бы выжить.

Даже стальные нервы ниндзя не выдерживали столь серьезного намерения самого непредсказуемого из противников, который даже в таком беспомощном состоянии загонял в угол.

Нужно вырваться и бить с расстояния! Иначе яйца не вынесут третьего потрясения. Они и так бо-бо, а очко жим-жим.

Разворот и… зад! Этот негодяй всерьез как с цепи сорвался, вонзил зубы в пятую точку. Зато яйца целы.

— А-а-а! Это капец просто! — Соник много в своей жизни повидал, но это было что-то из ряда вон выходящее.

Аж седалищный нерв стрельнул до самой пятки, но ловкий воин чудом выскользнул из-под противника и запрыгнул на окно.

— Да я… — хотел пригрозить, развернулся, и обомлел.

Сайтама стоял рядом, держась руками за подоконник. Глаза мутные, но такие же безразличные. Они смотрели в душу с такой пронзительной мощью, что Соник вполне мог выпасть из окна, если бы его снова не поймали за ноги.

— Куда? — этот маньяк затащил его обратно.

И улыбался.

— Отвали! — воин тени влепил ему по лицу кулаком.

Сайтама упал на спину, распластавшись. И тишина.

Соник сглотнул. Сердце вырывалось из груди, словно он сражался не с доходягой с больничной койки, а с командой S-класса как минимум. Да и не бой это был, а что-то непонятное, странное. И даже страшное.

Соник взял штатив для капельниц, потыкал парня. Сам не решался подойти. Мало ли какие у него еще способности…

— Прости. Ведь ты пришел поднять меня на ноги, ведь так? — Сайтама уже был спокоен и лежал неподвижно.

— Больной психопат, — звуковик тоже приходил в себя, потирая покусанный зад. — Так никто не сражается, даже монстры. Грязно.

Герой в отставке усмехнулся:

— Наберись терпения, Соник, и дай мне время. Не могу начать тренировки, пока не оклемаюсь. Неделю был в коме.

— Как ты тренируешься?

— Сто отжиманий, сто приседаний, пресс — сто, бег десять километров, — веки потяжелели, сознание растворялось. — И… и… банан на завтрак.

— Что?! И всё?

— Банан… обязательно…

Сайтама провалился в бессознательный сон.

Неприятель не поверил ему. Сто пудов издевается! Присел и затряс.

— Эй, Сайтамка, скажи правду, хватит заливать. А то я сожру все бананы на районе и не только на завтрак.

Но тот не отвечал.

— Ну и валяйся тут до утра, а я пошел, — Соник открыл окно, чтобы дать деру, но вдруг обернулся.

Больной оставлен на холодном полу, и вряд ли сегодня к нему кто-то зайдет. Наемник убеждал себя, что это не его дело, но разве не он хочет его скорейшего выздоровления?

— Ладно, считай это наградой, — вернулся и взял на руки. — Так или иначе, ты поднялся, как я и просил.

Угу, и даже загнал кое-кого на подоконник.

— Ты заставляешь меня делать невообразимое, — первоклассный и безжалостный наемник накрывал его одеялом.

Присмотрелся к лицу. Место удара покраснело и отекло.

К счастью для Ударника, его палата была привилегированной из-за того, что Генос заключил с больницей индивидуальный договор. Киборг потом попытался перекинуть финансирование на Ассоциацию Героев, но юристы быстро сослались на то, что данный герой исключен и теперь никакого отношения к Ассоциации не имеет. Кинули, в общем.

Соник открыл холодильник. После операции на мозг опасен любой отёк на лице. Организовал пузырь со льдом, но сначала он его приложил к своей многострадательной заднице.

— Зараза, штаны прокусил.

Заметил дырочки. Когда Соник рванул прочь, тогда и порвал. Нерв до сих пор отстреливал, да и между ног тоже несладко.

— Вот тебе! Ха-ха!

Грубо ткнул пузырем в щеку парня.

— Я сегодня добрый, но в бою не жди пощады. И… — Соник уже на подоконнике. — Поправляйся.

Исчез.

Сайтама прижал дрожащей рукой лед. Нахмурился.

— С-спасибо…


***


На следующий день пришлось придумывать легенду о синяке. И получить втык от доктора, который не блистал сдержанностью в словах.

— Какого хрена, Сайтама! Зачем поднимался? Мне что, привязывать тебя на ночь?! Хочешь снова на операционный стол и в кому? Пустая твоя башка! Ты хоть представляешь, в какой опасности ты был?! Знаешь, скольких трудов стоила мне твоя голова?

Сердился. А Ударник молчал.

— А Генос, знаешь, сколько он денег вложил в тебя? — сгоряча открыл правду.

— Что? Разве не Ассоциация Героев финансирует лечение?

— Нет, когда ты поступал, тебя по ошибке забили в базу данных как простого смертного, а потом тебя и вовсе исключили из Ассоциации, — доктор Брейн сбавил обороты и сел на стул для посетителей, что находился у кровати больного.

— Вот как, — хмыкнул Ударник, но даже и это действо отозвалось резью. — Неудачник — это по жизни. Теперь я должник.

— Ладно, просто думай хоть иногда, — доктор склонился и оценивающе осмотрел повреждения. — Сайтама, ну и рожа. Как я тебя такого покажу Геносу?

— Красавец? — тот еще и шутил.

— Да пиз…

Не договорил, звонок.

— Алло? Да? Кто?! Генос? А? Ну тогда ладно, можно, — ответил доктор и облегчено вздохнул.

— Генос пришел? — обрадовался Сайтама.

— Нет, слава богу. Он пока не узрит этого кошмара.

— Кинг? Хм…

— Не сиди так много за приставкой. Сбереги то, что осталось, я видел, как ты психуешь, когда проигрываешь этому парню, — доктор Брейн оставил свои рекомендации и ушел.

Сайтама лишь вздохнул. Отругали.

Стук в дверь.

— Да! — отозвался Ударник, потирая свою распухшую морду.

— Здравствуйте, — в палату скромно вошел молодой паренек в очках.

— Ой, это же ты, — Сайтама не сразу узнал Безлицензионного Ездока.

Удивился.

В руках гостя пакет с передачкой.

— Я узнал, что Вы в беде слишком поздно, простите, — легендарный велосипедист чуть смущен. — Если бы можно было отмотать время назад, я бы непременно помог Вам!

Немного странно слышать такое от малознакомого человека.

— Держитесь! Я столько раз лежал в больнице, поэтому все понимаю и… — тут он стал тише и сильнее зарумянился. — Мне бы хотелось стать вашим другом.

Внезапно!

— Прости, но меня исключили из Ассоциации, и теперь я просто... — Сайтама не договорил, Ездок вдруг настиг его и схватил за плечи.

— Не сдавайтесь! Я тоже лишь человек! — его голос силен, несмотря на внешнюю мягкость. — Я буду приходить к Вам, Сайтама! Я давно слежу за Вами, еще со школы! Вы может не помните, но однажды, всего год, мы учились в одном классе!

— Да ты что?! — Ударник и вообразить себе такого не мог.

Его тайный поклонник, что ли?

— Сайтама, я хотел подойти к Вам и подружиться еще в школе, но случай не выпал. Класс Вас не особо любил, говорили держаться подальше от этого странного парня, но я смотрел на Вас, и мне было по душе Ваше загадочное спокойствие. Вы постоянно были чем-то заняты: читали, ели, делали зарядку или просто спали, но ни с кем не общались, максимум отвечали парой фраз, если к Вам кто-то подходил, поэтому я так и не решился на знакомство, побоялся отказа, — Ездок заливался соловушкой, отчего у Сайтамы голова пошла кругом. — И ещё, Вы не боялись классного руководителя, когда остальные ученики и даже хулиганы трепетали перед ним. Вас ругают, а на Вашем лице ни тени страха, а отвечали как есть. Тогда я смотрел на вас и думал, вот бы и мне такую выдержку! Именно за это Вас презирали завистники — Вы бесстрашны. И в трудные минуты, когда меня избивали в бою за справедливость, иногда я вспоминал Вас, тут же утешался. Спасибо Вам за это! И я очень обрадовался, когда заметил Вас в списках Ассоциации Героев, а когда вы поймали меня в свои руки, спасая от Морского Царя, я решил, что просто мечтаю. Сайтама, я…

Это было контрольным в голову. Генос номер два настиг его! Ударник почувствовал себя заложником, но грубо отпихнуть — слишком жестоко. Просто закрыл ему рот рукой и сказал:

— Да понял я! Понял! Спокойнее, — смирял как мог. Руку убрал.

— Сайтама, я… — вторил Ездок.

Тут незаметно открылась дверь, и в палату заглянул Гомо-Гомо Зек.

— Буду твоим, буду! Меньше слов, а то я за себя не отвечаю, — Сайтама же продолжал разговаривать с Безлицензионным Ездоком. Ах да, «твоим другом», он имел в виду, если что.

Его бывший одноклассник засиял.

— Что?! А как же Генос? — вмешался Гомо-Гомо Зек. Такой нарядный: в костюмчике, с цветами.

— Э-э? — Сайтама обалдел от его вида. — Да куда Генос денется? И чего ты так разоделся?

— Хе-хе, не только же у вас всё так серьезно. На свидание иду, но выскочил пораньше, чтобы тебя навестить, голубчик, — тот сразу пригладил свои кудри и протянул цветы. — Держи!

— Оставь своему… приятелю, — Сайтама не знал, как отвечать на гейскую признательность.

— Для своего я купил другие подарки, — Гомо-гомо Зек мечтательно заулыбался и всучил цветы больному.

— Куда катится мир, — тот лишь вздохнул.

В руках — букет алых роз.

Безлицензионный Ездок пытался не рассмеяться. Аж покраснел от трудов выдержки.

— Пусть Генос приревнует, — продолжал Гомо-Гомо Зек и заметил другие цветы в стеклянной вазочке на прикроватной тумбочке. — О, это он принес?

Подошел ближе. Рассматривал.

— Да…

Ну не врать же?

— Здорово, когда друзья приходят навещать, сразу видно, кто близок, а кто далек, — заговорил и Ездок.

Сайтама сжал колючие стебли.

— Дурак, лучше бы бананы принес, — забрюзжал больной.

— Резиновые? — обнадежился Гомо-Гомо Зек.

— Я не о тебе! Треснул бы по заднице, да боюсь, обрадуешься, — отшутился Ударник, но вдруг вспомнил рассказ доктора о том, кто же его спасал. — И спасибо тебе, я твой должник.

Гомо-Гомо Зек раскраснелся — Сайтамушка благодарно улыбался ему.

— Ух! Сегодня кто-то получит! — и пошел на встречу в полном воодушевлении. — А то я устал выть на луну!


***


Вечером был еще один посетитель. Тук-тук!

— Генос, это ты?

Нет, пришел Серебряный Клык, или же просто Бэнг.

Поговорил с ним о том о сём, спросил о Тацумаки и ушел.

Когда все утихло, необъяснимая тревога одолевала. Она и днем была, но ребята не давали ему погрузиться в нее с головой.

Что ж, еще один день прошел. Заснул с трудом. Привык к более активной жизни, а не отлеживать бока.

Но среди ночи его разбудил шелест пакета. Кто-то в палате! Но сестры бы свет включили или постучались. Чужак.

— Кто здесь?!

И перед его лицом возник белый пакет.

— Ты бананы просил, — голос Соника.

— А? У тебя разве? — Ударник устрашился амнезии как диагноза, но пакет принял. — Спасибо.

— Так ты сам вчера сказал, что тебе обязательно нужно есть бананы. Каждый день. А иначе чудо-силы не будет, — ниндзя серьезно воспринял его слова.

Сайтама лишь дружелюбно посмотрел на него в ответ.

— Пытки будут или они только по определенным дням? — таки отшутился.

— Все зависит от твоего поведения и моего настроения, — Соник прищурился и вновь показал свою знаменитую ребяческую улыбочку. — Мне ты нужен живым и сильным. Вчера я немного переборщил, мог и убить. Поэтому выздоравливай, потом подеремся.

— Это ты так извиняешься?

— Размечтался! Твой убийца милует тебя, потому что у него свои интересы.

— Ясно, — Сайтама заглянул в пакет.

Решил перекусить. Соник угадал с любимым сортом бананов.

— Ну и где твой прихвостень? — гость еще был здесь.

— В смысле? — Ударник склонил голову набок, пережевывая угощение. — Ням-ням-ням.

— Я думал, что он устроит мне засаду.

А то бы он пришел во все оружии.

— С фигли? — ответил Сайтама с набитым ртом.

— Ты тупой? Такие парни, как Генос, бесят. Они будут круглосуточно охранять тех, с кем водятся.

— А мне говорили, что вы с Геносом и Гомо-Гомо Зеком меня спасли. Зачем ему защищать меня, если ты показал свою помощь?

Сайтама был непоколебим.

— Что? Подожди, всё не так. Я о вчерашнем, дурак, не путай меня! — ниндзя ткнут его больную щеку. — Увидев такое, он должен был побеспокоиться о своем дружбане.

— А он не видел, — тот отпихнул руку.

— Что? Он не приходил? Или… — тут лицо Соника озарилось ореолом зла. — А может он решил больше не водиться с тобой, раз ты теперь обычный?

Сайтама чуть куском не подавился. Промолчал.

Негодяй же потешался:

— Вот и прекрасно, пусть валит! А я подожду, когда плод созреет, чтобы потом съесть его, — Соник склонился, упираясь руками в кровать. Смотрел прямо в глаза. — Ты — мой, Сайтама. У меня есть отличная возможность понаблюдать за твоими тренировками и увидеть рождение самого легендарного соперника в моей жизни. Кукла только мешает нам. И…

Ударник заткнул его откушенным бананом:

— Тогда меньше болтай и приступай к делу.

Соник опешил. Опять этот лысый его унижает! Сайтама легонько дал ему в челюсть, чтобы тот откусил вкусняшку.

— Долго думаешь, — Ударник доедал оставшийся кусочек.

Воин тени в злости прожёвывал, сжимая кулаки. Проглотил.

— Я закопаю тебя, Сайтама. Ей-богу, я припомню тебе всё! И это тоже.

— Почему ты так сердишься на меня?

О, эти ничего не понимающие глазки!

— Само твое существование бесит меня! Этого достаточно? Только когда одержу победу, успокоюсь!

— Жаль. Ведь если я верну свою силу, покой тебе будет только сниться.

— Ах, ты! — Соник схватил его за горло. — Не будь так самоуверен, а то убью ненароком, ублюдок.

— Говорю, как есть.

Таки треснул парню, но с другой стороны лица. Для симметрии, видимо.

— Невыносимый урод, — звуковик уходил. — Прибил бы на месте раз и навсегда. Одна только беспристрастная рожа просит кирпича.

— Подожди! — Сайтама потянул руку.

— Чего еще?

Зыркнул на яйцеголового.

— Достань лед, пожалуйста.

— Встань и возьми сам! Я и так слишком добр к тебе!

Ушел, хлопнув форточкой.

Но через полминуты вернулся:

— Сука, я и забыл — тебе нельзя такое говорить.

Соник застал поднимающегося с кровати Сайтаму.

— На место! А то привяжу, безмозглый.

Пришлось выполнить просьбу, а то мало ли.

— Ты заставляешь заниматься не характерными для меня делами. Тебе должно быть стыдно, — наемник чуть успокоился и даже шутил.

— Не, не стыдно, спасибо за заботу.

Он нарочно издевается? Не поймешь. Но глаз у Соника задергался. Чтобы насладиться плодами, главное не сломать дерево в нетерпении и злости.


***


Доктор Брейн замер посреди палаты, когда глянул на своего дорогого пациента с уже симметричным лицом.

— Доброе утро! — отозвался Сайтама, как будто ничего страшного не произошло.

У доктора надулась вена на виске:

— Объяснись.

— А, ну-у. По ночам приходит один ниндзя, и иногда мы ссоримся, — Сайтама попытался признаться, но это довольная улыбочка все испортила.

— Врешь, вставал. Я тебя привяжу сегодня, — пообещал мужчина, вытаскивая блокнот. — Так и запишу: «БДСМ-набор для пациента Сайтамы для профилактики травматизма».

— А плёточки прилагаются? — Ударник подыграл ему.

— Ух, ты какой! Будешь выпендриваться, пропишу дилдо-вибратор. Сестры введут.

— Ой, ты про клизму?

— Нет, про дилдо.

— А сестры будут голыми?

— Эй-эй, пошутили и хватит! — доктор Брейн попытался остановить свою фантазию.


***


На улице холодало, и Соник с интересом рассматривал теплые шарфы и пушистые наушники на витрине магазинчика. В отражении стекла что-то сверкнуло. Машина? Нет, не слышно колес. Обернулся и замер — мимо него только что прошел Демон-Киборг! Он был так погружен в свои мысли, что не заметил его.

Воин тени решил проследить за ним, так как тот шел дорогой в больницу. Сайтаму проведать, да? Что ж, интересно послушать. А если станет скучно, всегда можно ввязаться в драку. Хотя руки так и чесались снести эту железную башку с плеч.

Прыг-прыг за ним хвостиком.


***


В дверь постучали, и в палату вошел Генос. Сайтама аж рот открыл.

— Привет, дружище! Что-то ты долго. Дела? — да, он успел затаить малюсенькую обиду за редкую посещаемость.

— Да, простите, учитель, — неловко отозвался Генос.

Ударник нахмурился — совсем недавно они были на «ты».

— Что-то произошло? — все равно улыбнулся.

Теперь Генос сдвинул брови: улыбка показалась натянутой. Сайтама не умел притворяться.

— Я должен с Вами поговорить и сообщить одну новость, — киборг сразу перешел к делу.

Подошел ближе, но не присел на стул или кровать.

Сайтама сжал кулаки.

— Учитель, во время нападения Тацумаки Ваш дом был разрушен, — начал Генос и замолчал.

Ударник же выдохнул и расслабился.

— Ясно, что ж, я все равно подумывал куда-нибудь переехать, теперь есть повод. Как думаешь, может, слиняем к морю? А? Как думаешь?

— Сайтама, — Генос спрятал глаза и тоже сжал кулаки. — Я должен покинуть Вас.

— А? В смысле? Ты же только пришел, посиди еще.

— Вы не так меня поняли. Я ухожу. Вы больше не мой учитель, а я — не Ваш ученик. Я так решил! Простите, — громогласно заявил Демон-Киборг.

И наступила тишина. Словно разбилось что-то, и все прислушиваются: а что же это могло быть?

Сайтама сглотнул и сильнее сжал кулаки. Стал серьезен:

— Знаешь, я и раньше предполагал, что после потери своих способностей, такому крутому парню как ты я буду просто не нужен. Ты ищешь силу, прости, что потратил твое время. Иди.

У Геноса челюсть отвисла. Затем гнев отразился в глазах. Схватил одной рукой за грудки.

— Вы и вправду так думаете?!

Но Сайтама молчал. Не вырывался. Просто стиснул зубы и смотрел прямо в глаза.

— Ответьте! — требовал бывший ученик.

Встряхнул разок.

— Какое это сейчас имеет значение? — слова Ударники больно резали.

Генос отпустил его:

— Скажите, не молчите. Неужели Вы просто так и скажете мне: «Прощай, с тобой было весело»?

— А что ты хочешь от меня услышать? Насильно мил не будешь, коль больше не нужен, — как же порой холоден голос этого парня. — Это ты от меня уходишь, а не я от тебя. Так что иди, я тебя не держу, ведь это твое решение.

Генос хоть и металлический, но его затрясло от злости:

— Сайтама, дурак! — его понесло. — Совершенно не разбираешься в людях! Как ты можешь так…

Генос хотел высказаться. Полностью! Но вспомнил слова профессора. Так и есть, нужно защитить его, а не погубить. То, что Сайтама не знает всей правды о его чувствах и помыслах, только на руку, это тяжело, но…

— Хорошо, — Демон-Киборг мигом остыл и отвернулся. — Вы и вправду мне больше ничего не сможете дать. Мы теперь в разных мирах. Берегите себя. Прощайте.

Посмотрел на Сайтаму через плечо. Тот сидел неподвижно с тем же безразличным лицом.

— Что ж, наш братский союз оказался скоротечным, — ответил-таки. — Жаль. С тобой было хорошо.

И всё.

Генос стиснул зубы. Пошел к двери.

— Сайтама, порой монстры не так жестоки, как Вы. Но я обещал самому себе, что поставлю Вас на ноги, так что продолжу оплачивать лечение, можете не беспокоиться, — сказал напоследок и ушел.

Ударник сидел некоторое время неподвижно, затем схватил вазу с цветами, которые ему подарил Генос, и швырнул в дверь. Та звонко разлетелась на куски.

Из-под кровати вынырнул Соник как черт из табакерки. (Преследуя Геноса, догадался явиться сюда раньше, чтобы спрятаться. А теперь — та-дам!)

— Сайтамка, наконец-то тебя кинули! — радости полные штаны.

Даже сел к нему на кровать и обнял одной рукой за шею, продолжил:

— Я нутром чуял, что железяка не будет сидеть на месте, а пойдет искать разрушительную силу в другом месте. Я же более терпелив.

— Уйди с глаз долой, — Ударник попытался оттолкнуть этого назойливого типа. — У меня нет настроения на эти игры.

— А это вовсе не игра. Ха-ха, да ты весь дрожишь! Приятненько. Меня боишься? Или…

Соник лукаво прищурился. Прильнул к уху, зашептал:

— Или потеря Геноса разбило твое сердечко?

Приложил руку к его груди и нагло завалил того на обе лопатки.

Больно.

Противник нависал над ним и вновь откровенно издевался:

— Ну же, позови его на помощь. Он ведь недалеко ушел.

Давил на грудь. На сердце.

— Исчезни, — Сайтама зажмурился.

Хотел отпихнуть его, но не хватало сил.

— Хочешь я стану своим кошмаром во плоти? Буду терзать тебя изо дня в день. А то мне скучно просто так ждать, — мучитель наслаждался полноправной властью над ним. — Давай проверим: так ли ему все равно? Позови его.

Пленник покачал головой.

— Вот ты какой. Ты распалил мою кровавую жажду. Раньше ты никогда не дрожал, если только от перенапряжения. Скажи, как предательство на вкус? Должно быть горько, не правда ли? — Соник подбирался к горлу. — Почему не зовешь его? Или боишься, что не придет?

Сайтама попытался дотянуться до тумбочки, чтобы вооружиться чем-нибудь, но нет. Далеко. Опытный воин заметил его жалкую попытку и только посмеялся.

Тогда мученик перестал сопротивляться и отвернулся:

— Оставь меня.

— А что? Будешь рыдать в подушку? Ах, меня предали, нужно страдать!

Сайтаме тошно стало.

— Уйди, а то я блевану в подушку! — разозлился.

Соник отпрыгнул, но веселился дальше.

— Мне нравится твой настрой. Но так уж мир устроен, что кто-то обязательно будет кормушкой для других. Ты пусть и был силен, но позволял этой кукле пользоваться собой. Поэтому ты и проиграл. На свете нет любви, только взаимовыгодные отношения. Ну, или вынужденные, как сейчас у нас с тобой. Хе-хе, — тот снова нес свою мораль. — Я не верю в то, что можно любить просто так. Просто человек привыкает к определенному источнику дохода, а когда кидают — обидно и больно. Ведь теперь придется искать другого человека. Ты потерял силу, а следом и Геноса, который жил с тобой ради нее. Выпадает одно звено и цепочка рушится. И…

Тут незваный гость посмотрел на Ударника. Тот заснул и даже посапывал.

— Эй! Я с кем разговариваю?! — пошатал кровать.

— Не знаю, это же ты говоришь, — Сайтама приоткрыл один глаз.

— Как же ты меня бесишь! — тот прорычал.

— Я тебя не держу.

— Я тебе всё-всё припомню! — грозился кулаком неприятель.

— Чувак, реально, ты мне это при каждой встрече говоришь. Ты мне просто список напиши и пополняй его.

Соник пнул кровать:

— Смейся-смейся, настанет время моей мести. Тогда попляшешь!

— Пока это просто слова, — Сайтама вдруг снова стал серьезен.

— Ты мне не веришь?

— В последнее время я слышал много красивого и многообещающего, но оно оказалось лишь мишурой. Только дела говорят правду, — в глазах Ударника промелькнула та самая сила, которую Соник так жаждет. — Сначала сделай, потом ликуй. А иначе пустозвонишь.

Соник замер. Не нашел слов. Посмотрел на осколки вазы и разбросанные цветы годеций. Подобрал цветок за хрупкий стебелек.

— Тебе Генос что-то пообещал? — строил догадки.

— Это уже не имеет значения, — голос Сайтамы вдруг дрогнул.

— Он обманул тебя. Расскажи.

Бросил цветок тому на кровать. Несчастная годеция беспомощно упала на простыни, коснувшись лепестками кончиков пальцев Ударника.

— Я не хочу об этом говорить. Тем более с тобой, — больной перевернулся на бок и закрыл глаза.

— Почему ты не остановил его? Мне показалось, что он хотел бы этого, — Соник продолжил допрос.

— Это его решение. Я не могу заставить людей любить меня.

— Э? Дурак, иногда нужно поступать неправильно и жестко, — у звуковика мороз по коже прошелся, этот обычно холодный парень заговорил о любви, так странно, — Нельзя людей так просто отпускать. Строптивого коня нужно крепко держать за узды, а иначе ускачет. Я же тебя не отпускаю. И не мечтай!

Сайтама вдруг представил, как хватает Геноса за руку, чтобы остановить... Та отваливается, а парень убегает в закат.

Вздохнул.

— Ладно, не буду мешать тебе страдать по неразделенной любви, или что у вас там, не знаю, — Соник нарочно передразнил его и сел на подоконник.

Теперь он считал себя полноправным хозяином этой «овечки», которую нужно пасти. Ликовал до дрожи. Правда, теперь свою собственность нужно оберегать от посторонних посягателей:

— Пожалуй, и я дам тебе обещание.

Привлек внимание Ударника — тот обернулся.

— Боже, а ты-то что никак не уймешься?

Соник указал на него, потом на себя.

— Как только поправишься, заберу тебя к себе, хочешь ты того или нет, — сказал сильно.

Мороз по коже от его слов. Да он не шутит!

— Это похищение. Преследуется законом, — Сайтама не знал, как спастись от него.

Сердце заколотилось.

— Я — наемник. Плевать на законы и мораль. Если хочешь, можешь пожаловаться своему бывшему другу, будет повод для схватки. Если его встречу — убью обязательно.

Страшный бескомпромиссный воин тени продолжал:

— Или мне начать с малышей? К тебе заходил этот мелкий, как его там? Вело-педик, что ли…

— Безлицензионный Ездок, — ну, хоть это имя запомнил Ударник.

— Так вот, мне он не нравится, будешь плохо себя вести — растерзаю всех, кто тебя окружает. Ты понял меня? А раз ты требуешь доказательств, — глаза звуковика маниакально загорелись, поднялся и развернулся к выходу. — …Жди. Завтра я подарю тебе его голову!

— Соник! — как тут не поверить ему, но убийца исчез.

Настроение и так дрянь, хотелось бы переварить одно несчастье, так следом другое.

Из-за него может Ездок погибнуть. Соник, как пить дать, отрежет ему голову.

Что же делать? Пойти и встать Сайтама не может. Да что там! Теперь он и сам в руках душегуба.

Поджал ноги к груди и обнял себя.

Генос. Сейчас он нужен ему как никогда. Но стоит ли его звать?

Уронил голову на голени.

— А вдруг он скажет: «Это Ваша забота…»

Задрожал.

Помогите!

Сайтама открыл глаза. Люди в халатах стояли вокруг стола и кого-то оперировали.
— Ой, как я сюда попал? — удивился он и приблизился к ним. — Простите…
Но мигом забыл, что хотел спросить: на столе увидел самого себя со вскрытой черепной коробкой. Из дыры в голове торчали салфетки и инструменты.
— Ха! — Сайтама отпрянул, но оказался в воздухе.
Посмотрел на руки — полупрозрачные.
— Что за фигня? — коснулся себя, но руки прошли насквозь. — Эй, народ!
Но никто не обернулся. Все заняты операцией.
— Эй!
Схватил врача за плечо, но вот незадача, погрузился по локоть. Аж отпрянул. А какая невесомость в этом теле!
— Я — душа? — Сайтама не мог поверить своим глазам и прислушивался к новым ощущениям.
Призраком пролетел сквозь людей, вдруг побоялся зацепить перевязочный столик, но зря волновался, спокойно просочился и через него, и через аппарат искусственной вентиляции легких. Да, его материальное тело дышало за счет этой машины с системой трубок.
Странно, но, глядя на себя что на столе, ему казалось, что это кто-то чужой. Нет ни жалости, ни огорчения, словно так все и должно быть.
— Допрыгался, — осудил самого себя и решил покинуть это место через стену.
Пустота в душе, которая всегда терзала его при жизни, обострилась. Куда он пойдет и зачем — неважно.
За другими дверями коридора он обнаружил Геноса.
Тот сидел тихо на скамеечке, положив единственную руку на коленку. Ждал.
Сайтама с минуту смотрел на него, но тот даже не шелохнулся. О чем думает — непонятно.
— Скучно, пойду, полетаю, — решила душа и вылетела из здания.
Ей даже в голову не пришло, что кто-то очень сильно волнуется и горюет.
Оказался в воздухе над домами. Пустота стала еще более звенящей. Куда идти, если умрет его тело? Где живут бестелесные души? Ведь просто летать по миру и наблюдать за всеми — надоест. Да и есть ли такая воля?
— Меня ничего не интересует, — это единственное, что по-настоящему пугало Сайтаму.
Правда, когда он лишился своей силы и стал уязвим, то и жить захотелось.
— Точно, если меня спасут врачи, могу начать сначала: сражаться и тренироваться. Это как сделать сброс и начать любимую игру заново. И тогда я снова…
Тут он вспомнил свои эмоции, когда падал с неба на землю или сражался с сильнейшими противниками, когда ему было больно, страшно и даже горько.
— Странно, прозвучит глупо, но… — Сайтама закрыл лицо руками, на этот раз получилось, видимо, «материальностью» духовного тела можно как-то руководить. — …Боже, мне не хватает страданий, чтобы жить. Я хочу жить! Ведь так и монстром стать недолго. Эта пустота меня сжирает! Невыносимо. Это и есть ад?
— Тогда, не забывай о других, глупый, — раздался голос в голове.
— А?
Сайтама опустил руки и увидел кого-то очень большого и яркого рядом с собой. Это не монстр, но внушал благоговейный трепет. Он подхватил душу и понес обратно в больницу. Сайтама почувствовал себя ребенком, которого отругали родители, но заботливо куда-то несут. Душа мигом отогрелась и утешилась:
— Кто ты?
— Обычный посланник.
— Обычный? — правильно, ведь для Сайтамы этот незнакомец божественен. — Нет, это я обычный парень, который хотел быть обычным героем, чтобы не умереть со скуки.
Чувство, словно этого ангела он сто лет знает, хотя впервые видит.
— Твои молитвы услышаны. Крепись, — посланник мягко, но сильно толкнул его на операционный стол в тело.

***

Время растянулось. Одни мысли страшнее предыдущих. Реальность давила суровостью, и нет никакой силы, которая бы могла бросить ей вызов. Даже сильнейшего человека на свете она не пожалела.
Генос ожидал новостей из операционной. Но тут что-то коснулось его лица. Жестяная банка. Это Соник нарушил его покой, заигрывая.
— Прекрати, он же не умер, — успокаивал противник, сильнее придавливая банку к лицу. — Эй, ты будешь, или киборги специальными смесям питаются?
Звуковик помнил, как вчера Генос ел и пил вместе с Сайтамой и Кингом.
— Отстань, — тот не принял угощение, разозлился.
— Ага, оставьте меня в покое, я думаю, — надоедал Соник, но баночку с соком вскрыл и сам отпил.
Свою порцию он выпил, но, видимо, придется употребить и вторую. Зря деньги тратил, что ли?
Сел рядом, вытянул длинные ноги и продолжил:
— Долго думать будешь?
— Не нарывайся, — Демон-Киборг наконец-то посмотрел на него, пусть и тяжелым взглядом. — Тебе что нужно от меня?
Воин тени подсуетился и хищно заулыбался:
— Гомо-Гомо Зек мне все рассказал, но я вот что хотел узнать: Сайтама взаправду потерял свою невероятную силу?
Генос сжал кулак. Молчал.
— Тогда теперь для нас он бесполезен, не так ли? — вот о чем звуковик хотел с ним поговорить.
— О чем ты?
— Да брось, ты его ученик, но чему теперь ты будешь учиться? — Соник сложил ногу на ногу и подался вперед, заглядывая в лицо собеседника. — Только не говори мне, что ты с ним просто так живешь? Тебе ведь нужна была его сила или как?
Геноса долго просить не надо: запустил в него кулак на тросе, но Соник юркий. Отпрыгнул и развеселился, судя по довольному лицу. Железная рука проломила стену напротив, но вьюшка наматывала трос — кулак вернулся на место.
— Дешёвая кукла! — Соник не впечатлён.
— Врешь, дорогая, — Генос знал себе цену.
— Ну, наконец-то ты показал свою дурацкую ухмылку.
— Ребята, прекратите, мы же в больнице! — Гомо-Гомо Зек нарисовался и призывал к благоразумию.
— Он первый бросается, — звуковик умывал руки.
Еще глоток сока, но не лезло. Аж икнул.
— Ой, будешь? А то выброшу, — предложил остатки Гомо-Гомо Зеку, не подумав о последствиях.
А тот своим глазам не поверил. На баночке даже капелька осталась.
— Я сохраню ее, как память о нашем непрямом поцелуе, — этот развратный бугарь затрепетал как школьник, похитивший нижнее белье любимой девушки.
— О, Боже, так и заикой стать можно, — Соник же боролся с икотой, плевал он на чужие заморочки.
Гомо-Гомо Зек радовался такой компании. Поцеловался с банкой и опустошил ее.
— Набери воздуха и не дыши, — советовал несчастному, но любимому.
Соник надулся и замер.
— Ик, мля, — не получилось.
— Еще раз, должно пройти.
Дубль два, на этот раз даже нос закрыл. Полминуты, но судорожные движения грудной клетки снова заявили о себе.
— Фу-у-у, сука, уши заложило.
— Идите этим заниматься в другом месте! — подал голос Демон-Киборг, аж на ноги встал.
Звуковик показал на него пальцем, хотел нагрубить, но громкое и резкое «Ик!» сбило с мысли.
— Да чтоб вас, ик! Генос, Ик! Это все из-за тебя! Почему мне пришлось пить за тебя?
— Ты как пищащая резиновая игрушка, — сказал Зек, но сам представил другую игрушку, но тоже резиновую. Мечтательно заулыбался.
— Не смеш… Ик-ик! Арх! Бесит уже! Заикался!
Далее Соник заговорил на матерном, не в силах совладать с напастью.
Тут двери открылись и в коридор вошёл медперсонал, толкая каталку. На ней лежал парень с перебинтованной головой: в носу тампоны, на перегородке гипсовые пластинки, под глазами синяки. Красавец, конечно, что надо, и последний штрих — трубка во рту, присоединенная к дыхательному мешку, который работал вручную. В руке — игла, за которой тянулась прозрачная трубочка к банке с раствором.
— Сайтама! — лицо Геноса отразило крайнюю степень тревоги.
Ребята последовали за врачами.
— Скажите, как он? — не терпелось кибернетическому юноше.
— В коме, сейчас в реанимацию, кровоизлияние несовместимое с жизнью, но будем наблюдать, — нейрохирург вынес свой вердикт. — Прогноз: неблагоприятный.
«Несовместимое с жизнью» — жестокие слова. Они что-то оборвали.
В реанимационную палату не пустили, но они ждали за дверями, пока не вернется врач.
— Что с тобой? Сядь уже! — Соник устал смотреть на железный памятник посреди коридора. — О! Икота прошла.
— Что вы тут забыли? Идите домой, — Демон-Киборг устал от них.
— Столько ждать и уйти? Ты не один тут, кто заинтересован в нём, — заупрямился звуковик и потянулся. — Вопрос времени, конечно, но в тот день, когда Сайтама очнется, мне есть, что ему сказать.
— Что?! А вдруг… — выпалил Генос, но тут же притормозил в словах и стал тише. — А вдруг он не очнется?
Соник резко вскочил и оказался прямо перед ним. Хищно улыбнулся во все тридцать два зуба. Руками вцепился за стальные плечи.
— Это ты про Сайтаму, что ли? Да брось, маловерный, разве не видишь? Он любимчик Небес, а иначе как ещё можно объяснить ту мощь, что ему была дарована? — рассмеялся воин тени и щелкнул киборга по лбу.
— Всему должно быть логическое объяснение, — Генос отпрянул.
Терпеть не мог разговоры о мистике и прочих вещах, не поддающихся здравому смыслу.
— Ошибаешься! Жил с ним, а так ничего и не понял!
— Заткнись! Что я должен был увидеть?
Соник склонил голову на бок:
— Разве тебе не кажется странным, что сильнейший человек на свете так чужд этому миру? Как думаешь, почему это происходит? А?
Демон-Киборг замолчал. Проницательность противника изумляла.
— «Этот мир прогнил, но я изменю его! Я стану воплощением справедливости!» — мысли типичного героя или антигероя с отсутствием чувства реальности. Но Сайтама не такой, правда? Он... — тут Соник хмыкнул, — …да, он не любит этот мир, но вовсе не собирается нести «революцию справедливости» и проповедовать ее массам. С другой стороны, с такой силой можно захватить целый мир и богатства, но, етить колотить, он даже не помышляет о подобном, ха-ха! Ему нравится быть простым обывателем, да, у него есть сила уровня «бог», ну а что тут такого? И…
Звуковик чуть снова не икнул, вдохнул:
— И это нормально?! Для Сайтамы так думать — нормально, но, допустим, что такая сила досталась бы другому нормальному человеку, как думаешь, мир бы выглядел так, как сейчас? — Соник поразил Геноса в самое сердце непревзойдённой тавтологией.
Отчего не сразу ответил:
— Хочешь сказать, что сила досталась ему Свыше за чистые помыслы?
— Мир уравновешен невидимым законом. Если появляются сильные монстры, истребляющие людей и всё живое, значит, обязаны рождаться и те, кто будет сдерживать их размножение. Но это должно быть так продумано, чтобы не нарушать существующий порядок внутри жизни самих людей и монстров.
— Ясно. Сайтама как раз тот, кто вписывается в социум этого мира, а тот, в свою очередь, периодически жучит своего избранника, чтобы знал свое место. Что ж, теперь мне твоя теория нравится, — киборг невольно скривился в улыбке. — Но если все так, как ты говоришь, то все наши усилия заполучить такую силу равны нулю.
— Именно!
Соник поднял палец вверх, — кажется, в нем умер пианист.
— Тогда какого хрена ты тут до сих пор крутишься? Дуй отседова! — Генос кивнул в сторону выхода.
— Это только теория. Нужны доказательства, — тот лишь отступил на пару шагов.
— Какие?
Тут Соник по-лисьи прищурился.
— Что задумал, негодяй? Отвечай!
— Нет, об этом я уже поговорю с Сайтамой, — преследователь покачал головой.
— Прибью!
Гомо-Гомо Зек тихо слушал их. Раньше он не особо понимал такой бурной движухи вокруг Лысого Плаща, но после их беседы стало не по себе.
— Попрошу не драться в больнице! — к ним вышел нейрохирург и закрыл за собой дверь палаты.
С суровостью мог посоперничать с Геносом.
— Идите домой! Парень будет в медикаментозной коме еще три дня как минимум. Если доживет, отменим препараты и будем ждать естественного пробуждения, — гнал их доктор.
— Искусственная кома? Для чего? — вдруг поинтересовался Гомо-Гомо Зек, поднимаясь со скамейки.
— Высокое внутричерепное давление, да и не нужно вам знать тонкости лечебного процесса. Идите, не мешайте работать, только шумите!
Мужчина замахал руками. Но его можно было понять, столько простоять за операционным столом, а тут еще эти уроды — один краше другого.
— Отдохните, поспите, себя почините, до свидания, в общем!
— Простите, — Генос решил уладить конфликт. — Спасибо, доктор, позвоните мне, если будут изменения. У него только я… из родных у него только я.
Приложил руку к своей бронированной груди — так непривычно говорить об этом.
— Брат, что ли? — усомнился доктор и прищурил один глаз, пытался найти хоть малейшую схожесть этого парня с пациентом.
— Сводный, — добавил тот, заметив, как его подозрительно рассматривают.
— Оно и видно.
— Если нужны деньги на лечение, то они у меня есть. Продам себя по запчастям, если понадобится! — Генос ударил себя в грудь.
— О, с этого и нужно было начинать, — доктор хмыкнул и поставил руки в боки.
— Дайте ему лучшие лекарства!
— Тогда подпиши индивидуальный договор, оплати в кассе, и я поменяю назначения. Не подумай превратно, я лишь штатский врач и подчиняюсь тем стандартам, что существуют в больнице. Если я назначу дорогущий препарат, а страховка его не покроет, так как его нет в их списках — меня ждет трибунал на планерке, и платить буду я. Смекаешь?
— Да, я понял! Где договорной отдел?
Что-что, но Демон-Киборг знал законы этого мира, и на чем они держатся.
— Первый этаж, справа от банкомата.
— Сейчас все будет! — побежал исполнять обещанное.
— Бли-и-ина, теперь карточку переписывать. Эх… — мужчина почесал репу и вздохнул. — О?
Посмотрел на Гомо-Гомо Зека. А Соника давно след простыл.
— Вы ведь тоже не родственник?
— А? Ну-у, Сайтама из Ассоциации Героев, как и я, — засмущался тот, уж больно сексуально-брутальным показался ему этот доктор. Теперь и он появится в его знаменитом списке.
Этот пронзительный взгляд! Прям кровь из носа.
— Что? Этот парень из героев? Вот не повезло, теперь ваши люди будут тут пороги обивать. Ладно, это уже на реаниматологов.
Развернулся и пошел обратно в палату. Правильно, нужно подготовить новые назначения, ведь так просто не отстанут.

***

Генос вернулся домой, но того не существовало. Тацумаки с силой Сайтамы задела и этот район, оставив после себя кашу из руин. Юноша не понимал, почему герой S-класса так поступил, но недавний бой с одержимой стрёмным монстром женщиной навел на некоторые мысли.
Здесь камня на камне не осталось. И как же много человеческих жертв на этот раз.
Пришлось обратиться в Ассоциацию Героев, чтобы те выдали ему временное жильё в общежитии. Не, с его деньгами он бы мог бы купить и дом, но он киборг — ему много не надо.
В Ассоциации его допросили как свидетеля.
— Если все так, как Вы говорите, Демон-Киборг, и Тацумаки превратилась в монстра, то нам необходима полная мобилизация, — подытожил Шичи, тот самый человек, который пытается хоть как-то организовать столь разношерстную команду из героев.
— Вы не понимаете, она похитила силу Сайтамы, преобразив ее в камень-кристалл! — вспылил Генос, но тут он вспомнил, что для Ассоциации Героев Сайтама обычный герой.
Остепенился.
— Сайтама? А, ты про Лысого Плаща? Ну что ж, не повезло пареньку, — пожал плечами Шичи и выдохнул. — Посмотрим, если он взаправду потерял все силы, то придется его исключить.
— Что?! Вы не посмеете!!! — Демон-Киборг схватил того за грудки.
— Тише-тише, я понимаю Ваше беспокойство, но если характеристики героя изменились, он уже не соответствует тому рангу, которым сейчас обладает. Он снова может стать членом Ассоциации, если пересдаст экзамены, и по результатам дадим ему соответствующий потенциалу ранг. Ради Бога, успокойтесь! Эту систему не один человек разрабатывал. Устав — есть устав!
Генос отпустил штатного сотрудника. Система прекрасна, но, как и многие законы — жестока. Если бы это случилось с кем-нибудь другим, он бы тоже подумал: «Не повезло».
Но учитель…
— Теперь я догадываюсь, что могла увидеть та старуха-пророчица, — киборг направил свои ноги к дверям.
— А?
— Вы ничего не знаете о настоящей силе Сайтамы, поэтому вам и не страшно, — бросил тот, не оглядываясь. — И да, ваш порядок присвоения рангов серьезно лагает.
Тут он остановился:
— Даже больше. Я бы сказал, что большинство героев не на своем месте. Вам стоит пересмотреть систему в корне. Настоящий герой не станет выкладываться на полную в обычном тестировании. Одно дело, когда перед тобой тренер с секундомером, другое — монстр с зубами.
— Стойте! — Шичи простер к нему руку.
— Хм? — киборг обернулся.
— На ваш взгляд: какой реальный ранг Лысого Плаща?
Генос вдруг заулыбался:
— Вы все равно мне не поверите, господин Шичи.
— Просто скажите.
— Скажем так. Если бы Сайтама стал монстром, ему бы присвоили божественный уровень опасности.
— Что? — пот сбежал по лицу Шичи.

***

Этой ночью Генос не смог глаз сомкнуть. Казалось бы, ему дали комнату, бери и спи, но беспокойные мысли не покидали. А что, если Тацумаки придет прямо сейчас и… что тогда? Бросать ей вызов — верное самоубийство. Неужели монстры одержат победу и наступит новый мировой порядок? И стать их рабом.
— Тогда уж лучше умереть, — Генос перевернулся на другой бок и закрыл глаза рукой. — Сайтама, ты же не пойдешь сражаться с ней? Ведь теперь ты взаправду обычный парень. Безрассудный дурак, что мне с тобой делать?

***

Тацумаки потеряла счет времени. Сколько она в заточении. Час? День? Год? А может уже и вечность прошла. Самое невыносимое — когда устаешь от собственных мыслей. Сначала они прозрачны как вода, но за решеткой нет тока свежей информации. Тогда то, что имеется, начинает превращаться в болото. Тут ничего. Ни свежей воды для духа, ни вдохновения. Чтобы не сойти с ума, пришлось выдумать собственные миры, но и от них теперь тошнит.
— Выпусти меня! Покажись!!! — девушка заплакала от мерзости полной изоляции и одиночества.
Теперь даже монстр казался ей приятной компанией. Но перед ней только пустота.
— Расскажи мне хоть пару новостей, — в отчаянии забыла о гордости.
— Хочешь узнать, как у меня дела продвигаются? — мигом появилась себялюбивая чудичка.
Размытой тенью показался враг, но затем приобрел объем и превратился в двойника Тацумаки.
Тот же высокомерный взгляд. Прямо один в один. Первое впечатление истинной Тацумаки: «Мерзкая».
— Что ты! Я тебя выбрал по единодушию, — двойник усмехнулся. — Чем не нравлюсь?
— Что происходит?
— Сейчас мы в моем мире.
— А? Что это за мир? Он на этой планете? — это была та самая вода, чтобы потом было над чем подумать в дальнейшем. — Расскажи.
— Ну, если тебе интересно. Мир Беззакония — это тонкий невидимый мир. В нем живут монстры и человеческие души, — начал тот.
— Что? Хочешь сказать, что после смерти мы попадаем к вам? — Тацумаки неприятно удивилась.
— Не все, конечно, дурочка. Только те, — тут он поднялся в воздух и широко растянул губы в улыбке, — …кто служит себе любимому, кто не признает никаких авторитетов, кто не желает что-то делать для других! Это мир, где каждый считает себя богом!
— Вот как? Звучит заманчиво… — на самом деле она так устала, что готова пойти куда угодно.
Двойник рассмеялся. Над ее глупостью.
— Человеческие души там — рабы. Так что тебе не повезло, крошка.
— Эй! Имей уважение, чувырла! Не называй меня так!
— Смотри правде в глаза, козявка. Ты в моей власти. Сейчас я набираю армию, чтобы занять Землю. Но есть одна немаловажная деталь. Мир Беззакония — мир вечности.
— В смысле?
— Когда мы вернемся, на Земле может пройти очень много времени, — монстр посмотрел на созданные иллюзией часы на руках. Они не работали.
— Сколько?! — Тацумаки представила себе футуристическую Землю.
— Полгода-год-два, не могу сказать точно, — тут он из пустоты образовал доску с таинственными надписями. — Я решил усовершенствовать свою систему нового мирового порядка, который я хотел бы претворить в жизнь. Хочу сделать перемещение между нашими мирами открытым, но я не знаю, как на это ответит земное вещество времени. Чем больше нас, монстров, влезает туда, тем быстрее течет время у вас. Этакий побочный эффект. Что с ним делать — не знаю.
Тацумаки обалдела от его замыслов — монстр не такой, как были до этого. Четко знает, что ему нужно, да и умный. Идеальный враг!
— Слушай, а в вашем мире женятся?
— Э? Зачем спрашиваешь? — завоеватель отвлекся от доски.
— Просто так.
— Нет, мы не имеем тел, мы — духи, — таки ответил.
— Жаль.
— Чтобы материализоваться в вашем мире, используем тела животных или же человека, — пояснял дальше, но тут его осенило. — Что? Погоди, женщина, ты что, хочешь стать невестой будущего Владыки мира?
— Нет, его женой, — отшутилась та и подлетела к нему ближе. — Раз украл.
— Человеческие женщины, ничего вы не боитесь, — удивился похититель. — Муж и жена — союз двух людей, чтобы служить друг другу, забывая о себе. Самый быстрый способ достижения другого мира — Царства Небесного, который противоречит морали мира Беззакония. Я не могу принять твое предложение: во-первых, я — не человек; во-вторых, если вспомнить главную цель брака, то я не стремлюсь попасть в Царство Небес.
Прости, но сказки о злых драконах, похищающих принцесс — всего лишь отражение человеческих желаний.
— Ясно, тогда буду ждать человеческого принца, — Тацумаки не особо огорчилась его отказу.
Просто не хотелось быть обычной рабыней, но теперь она бы обрадовалась даже Гомо-Гомо Зеку в роли рыцаря.
— Ты безнадежна, но мечтать тебе никто не запретит, — двойник растворялся.
— Это называется надеждой, если что!
Монстр рассмеялся уходя.
Девушка вздохнула. Она в жизни бы не подумала, что когда-нибудь ей придется томиться в заточении в ожидании спасителя. Тацумаки открыла в себе внутренний романтический потенциал. Вот ведь!
— Кто бы ещё Землю спас, не то, что меня. Да и нет наверно на свете такого мужика, которого я могла бы полюбить по-настоящему. Хотя, нет, Кинг ничего такой, не то, что тот лысый мудак в плаще. Надо было убить его тогда, а теперь из-за его халатности Земля в опасности. Его силой будет разрушаться цивилизация.

***

— Дыши давай! — мужской немного раздраженный голос растворил темноту.
Веки тяжелы, но если постараться их приподнять, то перед собой увидишь… О? Что это, Сайтама? Трубка. Она запотевала при выдохе.
Вдох-выдох. Стоп, хватит, сил нет.
— Не ленись! Сколько можно лежать на трубе? Просыпайся уже!
Кто-то ругался.
Сайтама послушался и сделал глубокий вдох, но резкая боль пронзила грудную клетку. Аж на кашель пробило.
— Молодец! Девочки, отсос сюда, вон сколько мокроты он нам выдал.
Размытые движения рук перед лицом. Что-то загудело, как старая стиральная машинка. Тонкий прозрачный зонд проник в дыхательную трубку, и Сайтама с отвращением почувствовал ее в своих бронхах. Приступ кашля не заставил себя ждать.
— Эй! Не кусай это! Терпи! — тот же голос. — Девочки, он опять руки тянет к трубке, привяжите от греха подальше.
Сайтама удивился. Руки? Он ещё способен шевелиться? Только сейчас ощутил, как его запястья что-то стягивает. Привязан.
— Парень, я знаю, что ты слышишь меня, — к нему снова обратились. — Твоя задача — просто дышать. Если окончательно устанешь, вернем на аппарат и завтра продолжим снова. Сразу не получится, но все зависит от твоей силы воли. Жить хочешь — дыши! Ты меня понял?
Чего тут непонятного? Сайтама закивал. Жизнь в буквальном смысле началась заново — с дыхания. Невольно вспомнились тяжелые тренировки. Да, нужно постараться!
— Ну наконец-то ты мне ответил, — врач усмехнулся.
Сайтама захотел на него посмотреть и приложил немалые усилия, чтобы сфокусироваться на нем. Темноволосый мужчина средних лет, слегка суров, но герой бы не сказал, что он злобный.
— Тебе крупно повезло, парень, с таким кровоизлиянием отправляются к праотцам или остаются овощами, а ты даже буянишь время от времени. Прости, мы тебя привязали, а то реаниматологи устроят бойкот, если ты еще раз вытащишь подключичный катетер.
Пострадавший, естественно, ничего такого не помнил. Но раз говорят…
— Так, у нас по плану: как задышишь, трубу уберем и перейдем к следующему этапу реабилитации. Договорились?
Сайтама вдохновился. Страшная жажда жизни одолела его. Доктору в ответ поднял большой палец вверх и как мог улыбнулся с трубкой во рту.
— Ух, ты какой! Ладно, давай, я в отделение, а ты пока в реанимации, как поправишься, заберу к себе в нейрохирургию. И да, — тут доктор заулыбался. — Позвоню твоему брату, а то он мне уже в страшных снах является. Прости, но он у тебя редкостный зануда.
Брат? Генос? Сайтама удивился такому повороту событий, но сердцем улыбнулся. Точно, Генос и в обычных битвах с ума сходит, опекая его, а тут…
Приятно, когда есть кто-то, кто о тебе беспокоится.
— Пригласить его на днях? — вдруг спросил мужчина.
Сайтама кивнул.
— Время назначений! — их прервала молоденькая сестричка-практикантка.
В руках лоток со шприцами разных объемов и цветов. Ее взгляд полон решимости, несмотря на малый опыт.
— О, желаю удачи! — махнул рукой нейрохирург, оставив своего подопечного на толпу практикантов, которые заполонили больницу в жажде испытать себя на деле. Та еще головная боль, но все когда-то с этого начинали.
— Не волнуйтесь, Вы мой уже целую неделю, — девушка по испуганным глазам пациента все поняла.
Да-да, реаниматологи думали, что этот парень не жилец, поэтому отдали его на растерзание молоденьких сестричек. А что? Он в коме, тренируйся в инъекциях сколько хочешь.
Сайтама глянул на руку — исколота.
— Нет-нет, мне нужна Ваша задница, то, что в вену — для этого подключичка есть, — пояснила красавица.
Так Сайтама пополнял сонм мучеников медицины.

***

Всю неделю Генос был как на иголках. Первые три дня он все боялся пришествия Тацумаки, но после уже не знал, о чем и думать. Без Сайтамы все было как-то не так. Настолько привык делать с ним все вместе: кушать, убираться, смотреть фильмы, засыпать. И что теперь? Другая комната, как чужое измерение, ничего не хочется, даже есть. Пусто.
Звонок на мобильник.
— Да? Ага. Что, правда?! — Демон-Киборг чуть к потолку не взлетел. — Когда можно навестить? Да, с-спасибо, доктор!
Генос приободрился. Ему говорили, что выведут Сайтаму из медикаментозной комы через три дня, но тот и после этого не просыпался и не дышал сам. Все пророчили его смерть. Как бы ни так!
Теперь парнишку ждала очередная бессонная ночь. Весь на взводе.

***

Нейрохирург приехал на работу раньше обычного на целый час. Ему покоя не давал тот, кто должен был умереть.
— О, доктор Брейн, утренние анализы ещё не готовы, — реанимационные сестры не ждали его появления.
— Ничего, я просто посмотреть. Как он?
Реанимационная палата состояла из застекленного поста, из которого можно видеть шесть мест для пациентов. Прямо напротив находилась койка Сайтамы.
— К трем ночи сатурация снижалась до восьмидесяти пяти, но он отказался от аппарата. Заснул только к пяти утра, сейчас сатурация девяносто шесть, — ответила дежурная сестра.
— Да что вы говорите, — мужчина вышел из стеклянного поста и направился к своему больному. — Вот как. Так ты тренировался всю ночь.
— А что ему еще делать? — в палату вошла врач-реаниматолог.
Женщина под пятьдесят, но по ней и не скажешь. Деловая и обаятельная. Доктор Брейн из всей реанимации любил ее больше остальных.
— О, вы сегодня на смене, приятненько, — не скрывал своей симпатии.
— А то! Ну что? Снимаем его с трубы? — ответила женщина, взявшись рукой за поручень кровати. — Я специально не назначала никаких снотворных, а то он так старается, дышит, было бы несправедливо его после укола на аппаратное дыхание.
— Думаю, он заслужил. Как проснется, можете вознаградить свободой. Еще бы хотелось повторить томографию головного мозга. Хочу сравнить с тем, что было.
— Тем более, к нему придет один посетитель, нужно его привести в порядок: отвязать, убрать трубу, ну, вы понимаете. И ещё — теперь ему можно нормально поесть.

***

Солнечные лучи ослепляли даже через веки.
— Просыпайтесь! Скоро завтрак, — это медсестра открыла вертикальные жалюзи.
Сайтама с удивлением посмотрел на нее, затем на злосчастную трубку во рту. Затем снова на сестру и на трубку.
— Сейчас все будет, — к нему подошла врач в перчатках и шприцем, откачала воздух из манжеты и ловко извлекла помеху так, что Сайтама не успел что-либо понять.
Только закашлялся. Во рту было, простите, как будто кошки насрали и это мягко говоря.
Наконец-то теперь хоть челюсть сомкнуть можно. Его развязали.
— Слава богу, так гораздо лучше, спасибо, — в нем проснулся человек-говорун.
Голос охрипший, еще бы! И горло болит — не каждый же день ему в глотку пихают фаллические предметы первой необходимости.
— Кушай малыш, — Сайтама ей в сыновья годился.
Тот обрадовался — обычно к нему незнакомые люди не так добродушны. На сердце потеплело. Да, нужно набираться сил, чтобы жить и идти вперед.
— Не торопись, чтобы не затошнило, — врач мягко коснулась его повязки на голове.
Сайтама невольно вспомнил того посланника, который вернул его в тело. И исходящее от него утешительное тепло.
— Вы врач от Бога, — сказал он, да так серьезно, что смутил женщину.
— Вы любите своих пациентов, это чувствуется, — продолжил он и посмотрел ей прямо в глаза.
Та чуть зарумянилась и кротко улыбнулась:
— Люблю.

***

Доктор Брейн сидел за столом своего кабинета и изучал повторные снимки компьютерной томографии.
Казалось, что он медитирует на них, но просветления так и не наступало. Затем достал сигарету и закурил:
— Чудеса-а-а-а, — протянул он, выпуская полосу дыма.

***

Генос спешил на встречу. И вот, дверь открылась и перед ним Сайтама (других людей он просто не видел). Изголовье кровати приподнято, а в ней сидит паренек весь в бинтах, страшненький такой, в кровоподтеках. Заметил своего посетителя и машет.
Живой. А ведь доктора говорили: кровоизлияние в мозг, множественный перелом ребер, ушибы и порезы мягких тканей. Солнечные лучи освещают его тихую дружелюбную улыбку. Как будто и не умирал.
— Сайтама! — Генос глазам не верил.
Протянул руку — цветы. Пышный букет нежных годеций.
— Эй! — Сайтама аж опешил. — Да ты романтик, однако.
Ожидал чего угодно: от хорошего подзатыльника до крепких объятий, но не этого.
— Теперь пообещай мне, что следующий букет я принесу на твою свадьбу, а не на могилу, — вдруг потребовал серьезный Демон-Киборг, передавая цветы в руки друга.
Лепестки запахли, Сайтама и не думал, что годеция имеет аромат. Видимо, сильно контрастирует на фоне больничных запахов.
Девочки за стеклом на посту захихикали. Шептались.
— Прости, я не знал, что все так обернется и… — тут Сайтама заметил, что Генос с ним снова на «ты».
Приятно.
— …Наконец-то нормальным сделался.
Тот в свою очередь решил утаить от несчастного, что его дом разрушен, а из Ассоциации Героев его таки исключили. Не сейчас…
— О чем ты? — Генос взаправду не понял его, но бывший учитель лишь заулыбался в ответ.
— Да так, это я о своем.
— Еще я принес тебе некоторые вещи: зубную пасту, щетку, тапочки, пижаму, — киборг поставил пакет на прикроватную тумбочку.
— О, ты настоящий друг! — Сайтама как раз мечтал о гуманитарной помощи. — Благодарю.
Генос радовался и огорчался одновременно. Видеть его таким беспомощным…
— Кстати, скажи, что там по поводу стрёмного монстра? — Сайтама сразу перешел к делу.
— Так это он вошел в Тацумаки? — его опасения подтвердились.
— Да, он-таки достал меня, что ж, давно я не испытывал такого сокрушительного поражения. Ничего, он же вернется, не так ли? — Сайтама надеялся на это.
Этого Демон-Киборг и боялся.
— Только посмей, и я сам тебя в больницу отправлю, — сдержанностью он не отличался, коль в гневе.
— Правда? — пострадавший усмехнулся.
— Почему ты не думаешь о тех, кто… — Генос замялся, — …кто любит тебя.
Сайтама опустил глаза на букет, пальцы сжали тонкие стебельки.
— А ты меня… любишь? — обычно его это не волновало, но сейчас пожелал эмоциональной поддержки как никогда.
Демон-Киборг чуть на пол не грохнулся. Сайтама вдруг заговорил о чувствах! Он точно хорошо головой приложился.
Генос схватился за поручень кровати, видимо, чтобы и вправду не упасть. Склонился и поцеловал друга в его перевязанный лоб.
— Люблю. А ты?
Ловил на слове.
— А я не скажу, — Сайтама вредничал. Как обычно.
Демон-Киборг усмехнулся, но не настаивал. Сайтама получил, что хотел, не стоит его смущать.
— Слушай, я сильно помят, да? — бедолага заметил свое отражение в металлическом блеске поручней.
— Мягкие ткани повреждены, но хоть отек спал. Видел бы ты себя после операции.
— Да уж, я сегодня нос потёр, так прослезился. Боль, давненько меня так не мяли, ха!
Киборг удивлялся его бодрости духа. Сайтама не расстроился потере способностей, если честно, Генос вообще не помнил его таким счастливым. Как правило, он уныл и недоволен, а тут его глаза светятся огнем. Что его так изменило?
Все бы ничего, если бы не уверенное желание Сайтамы встретиться с теперь уже неравным противником. Безрассудный.
И что же теперь делать с ним? Ведь теперь он взаправду обычный парень, куда ему тягаться с монстрами?

— Доченька, попробуй яблочки, сама выращиваю, — пожилая женщина привлекала внимание одной молодой особы.
Рынок — место оживленное, тем более, если именно этот базар проходил раз в неделю. Сайтама тоже на него торопился, так как проспал открытие и рисковал получить одни остатки пиршества. Даже чуть с Геносом не поругался: тот проспал и не разбудил его. Бедолага киборг не сразу понял, что за ор с утра пораньше, пока не оказалось, что уже заполдень. Он второй раз так долго спал после получения цельнометаллического тела.
— Ёшкин кот! Чего сидишь? Вылетаем! — торопил его Ударник, запрыгивая в штаны, футболку и обувь одновременно. — Распродажа овощей! Разберут ведь!
Какое бодрое начало дня, вернее, его середина.
Генос не рискнул спрашивать про завтрак, не хотел нарываться. Лишь усмехнулся. Надо же, Сайтама проснулся раньше него. Да ещё так громко. Если у наставника горит, то он снесет всё на своем пути.
Но пока герои собирались, происходило ещё кое-что…
— Отстань старуха, я не за этим сюда пришла, — огрызнулась Тацумаки, она же Торнадо, Устрашающий Вихрь.
Эта маленькая феечка по обыкновению смотрела на людей и на весь мир как на говно.
Этот рынок привлек ее не ценами, а разнообразием свежих товаров сельского хозяйства. Здесь всегда можно было найти настоящее молоко и хлеб. Но толкотня героиню раздражала сильнее, чем что-либо. Ненавидела прикосновения до колотушки.
Старуха не обиделась — добродушно рассмеялась и продолжила:
— Красавица Тацумаки, будьте снисходительны к вашим почитателям. Однажды Вы спасли мою жизнь, поэтому, угоститесь. Это скромный подарок из моего сада.
Уж больно заманчиво настаивала та. Девушка купилась на ее хвалебные речи и подошла. Молча рассматривала разнообразные фрукты на прилавке. Пахнет вкусно. Свежо.
— Выбирайте, что хотите. Если бы не Вы, не стояла бы я здесь, — обрадовалась торгашка и разрезала одно большое красное яблоко. — Попробуйте, порадуйте бабулечку.
Протянула лакомство.
Тацумаки сначала недоверчиво отнеслась к предложению, но разрезанный сочный фрукт показался заманчивым и желанным. Сама не заметила, как надкусила и…
Перед глазами поплыло, прилавок со старухой вдруг исчез. В сердце вошло что-то мерзкое настолько, что захотелось упасть на землю и биться в конвульсиях.
«Ловушка!» — это была последняя мысль перед тем, как все исчезло.

***

Очнулась в огненной клетке.
— А? — посмотрела на себя.
Прозрачная, блеклая, совершенно голая.
— Астральное тело? — испугалась она и вскочила, вернее, взлетела.
Схватилась за решетки, но руки вдруг почернели, и острая боль пронзила ее, боль не физической природы — ментальный удар. Устрашающий Вихрь только слышала об этом, но не испытывала. Закричала, что было мочи, рассудок чуть не помутился. Но «ментальный ожог» только сильнее разгорался, сводя с ума.
— Глупые людишки, всегда наступают на одни и те же грабли, — из темноты по ту сторону решётки показался враг — бесплотный монстр воздушного пространства. — Как вас легко соблазнить едой. Прямо-таки классика жанра.
Девушка замерла, сосредоточилась на супостате. Она привыкла сражаться с монстрами материальной природы, а тут это. Что же делать?
— Что тебе нужно? — отозвалась пленница.
Недруг вдруг приблизился и увеличился — заполонил собою все пространство, такой он был большой и бесформенный. Оказавшись как бы внутри него, Тацумаки пронзил страх. Чудовище проникало во все структуры ее души — леденил, пленял, ранил.
— Заберу тебя в Мир Беззакония. Но перед этим воспользуюсь твоим телом, чтобы добраться до одной душонки, в которую никак не могу проникнуть, — с откровенной злобой произнес тот, сильнее сгущая тьму и пытая пленницу. — Как завершу все дела, так и уйдем.
— Скажи, кто тебе нужен? — Торнадо спросила не просто так.
Надеялась даже в таком положении использовать свои силы, чтобы связаться с той таинственной душонкой, что так нужна врагу.
— Герой Сайтама. Как только завладею его силой — завоюю человечество и соединю его с Царством Беззакония!
Мигом поделился своими коварными планами, как и все злодеи всех мастей. Классика жанра, что тут скажешь.
«Так об этом нам пророчила старуха?!» — предположила Тацумаки.
Но Сайтама и сила, способная поработить человечество, как-то не укладывались в ее голове. Может враг ошибся или не в своем уме?
— До встречи! Как все закончится, будешь трофеем для меня в новом мировом порядке, великая грешница Тацумаки, — бросил недруг на прощание и исчез.
Ну хоть в чем-то она великая.
— Сайтама? — удивлялась она, вспоминая этого, на ее взгляд, никчемного человека.
Лысое, плешивое, унылое говно. Раскатала бы его в миг, но случай не подвернулся. Ничтожество, которое еще смело игнорировать её, Тацумаки, героя S-класса.
Но делать нечего, нужно наладить телепатическую связь.

***

Когда на горизонте показались базарные прилавки, Ударник повеселел и ускорился:
— Еда-еда-еда-еда!
— Учитель, не так быстро!
Генос был на пределе своих беговых возможностей. Он так и представлял себе режимы скоростей Сайтамы: обычная, спринтерская, звуковая, сверхзвуковая, первая космическая…
Но радовался тому, как такой обычно пресный парень вдохновлялся и тогда берегись. Демон-Киборг задумался: вдруг Сайтама так накапливает энергию? А потом обращает в силу, например.
Вот он догнал наставника, а тот с ажиотажем торговался. Глаза горят, эмоционален, даже многоречив:
— А где ваш дайкон? Раскупили? — просто общался.
— Нет, сынок, в земле ещё, на следующей неделе будет, — ответил ему дедок с золотым передним зубом.
— Что? Зима скоро, а ты еще не выкопал?!
— Да в теплице он! Тот, что снаружи рос, ты уже съел.
Да, тут многие его знали в лицо.
— А маринад? — Сайтама не отставал. — Неужели твоя бабка не наготовила?
— Я знал, что ты спросишь, — старик улыбнулся сверкая золотом и достал из-под прилавка пару баночек маринованного дайкона.
— О, как мило, — обрадовался Лысый Плащ: про него не забыли. — Старики, живите вечно, я не хочу другого дайкона.
Дедок рассмеялся.
И Сайтама. Так искренне улыбался.
Генос понял, что данный рынок — не только место низких цен. Это целое сообщество людей. Каждый продает то, что растит и кормит, и знает качество своего продукта. И у каждого фермера есть свои почитатели-покупатели. Наставнику нравилось здесь. Он знает, кто откуда и что продает, а также просто поболтать о том о сём. Бывало, что Сайтама знакомил Геноса с ними.
Киборг всякий раз с изумлением наблюдал, как тот с головой нырял в мир торговли и фермерства. Ударник был счастлив.
— Учитель, а Вы бы хотели заниматься продажей? — между делом спросил Демон-Киборг, когда наставник более-менее остепенился.
Сайтама не сразу ответил. Еще пару шагов и остановился:
— У меня нет ничего, кроме той дыры, что имею. Я не могу что-либо производить, — ответил довольно резко и продолжил путь. — Пошли, молочный отдел нас ждет.
Генос, сам того не желая, глубоко копнул. Правильно, любой человек имеет свою маленькую мечту, которая теплится в его сердце. Допустим, какой-нибудь первоклассный хирург грезит о местах и вещах, совершенно никак не связанных с его призванием, например, расписывать стены монастырей. Так и здесь, вдруг оказалось, что первый воин на планете, а может и во всей Вселенной, мечтает о кусочке земли, хотя дома даже фикус не польет, бедный-несчастный, который и сегодня забыт.
Неужели Сайтама, этот лентяй, занимался бы тяжелым трудом? Но, глядя на нездоровый энтузиазм у прилавков, тут же поверил в его возможности.
Демон-Киборг жил с учителем и даже не догадывался о наличии у того других интересов (помимо охоты на монстров и чтения манги) из-за постоянного уныния или равнодушия на лице.
«Хорошая мечта, — умилился железный друг, а на душе потеплело. — Сайтама, не печальтесь, когда все образуется, я найду для Вас небольшой участок для первой пробы».
Невольное обещание самому себе. Правильно, ведь теперь они как братья, и не грех помечтать о совместном будущем. Так волнительно.

***

Ребята продвигались к выходу, когда Лысый Плащ взял да притормозил у столба.
— Что такое? Мы чего-то не купили? — предположил Демон-Киборг.
— Нет, мне послышался голос, — ответил Ударник и посмотрел на своего спутника.
— Голос? И что он говорит?
— Эм-м… — Сайтама невольно вспомнил то путешествие на инопланетном корабле, когда с ним разговаривали телепатически и просили уйти, но сейчас…
«Лысый-плешивый, закопаю, если не выручишь!» — прямых слов не было, конечно.
Примерный перевод того импульса, что вдруг проник в сердце.
— Да, кто-то зовет на помощь, но при этом сердится на меня, — продолжил Ударник и осмотрелся. — Дурное предчувствие.
— Враг? Стрёмный монстр следит за нами? — Генос тоже напрягся.
— Да не беда, вчера он тоже приходил.
— О, так вот почему Вы пришли ко мне ночью, — догадался киборг.
Сайтама лишь цыкнул и нахмурился:
— Тресну, — пригрозил даже.
— От злости?
— Генос, не заводи меня.
Кулаки сжимались.
— И я Вас люблю, — поиздевался Генос, ученик ведь, как-никак.
— Да что ты заладил? Любишь, не любишь! Мы же парни, в конце-то концов. Не пристало нам говорить об этом прямо. Давай скрывать, — теперь и Сайтама шутил.
— Хорошо, я понял! — Демон-Киборг стал серьезен.
— О-о-о, запущенный случай, — Ударник приложил ладонь ко лбу и решил больше не спорить.
Тут он отвлекся — кто-то шел.
— А?
Прямо к ним уверенным шагом направлялась Тацумаки. Правда Лысый Плащ забыл ее имя, но то, как она утрамбовала Геноса в руины — помнил.
Лицо у дамочки не особо довольное, в принципе, как и всегда. Ребятам меньше всего хотелось с ней общаться.
Тут она поднялась в воздух прямо перед Сайтамой и, обняв того за плечи… поцеловала в губы.
Парни одновременно уронили пакеты с едой. У Геноса челюсть отвисла. Он не готов терпеть подобную стерву, если она вдруг окажется в их доме! Да-да, он уже все представил наперед.
Приготовился стрелять, а что к чему — это всё потом. Если надо, сам найдет для учителя подходящую тихую мирную девушку, а эту лучше прибить сразу, чтобы жизнь не портила.
Ударник опешил — не сразу понял, что его целуют. Ну тормоз он, что поделать? Но Сайтама эмоционально туп, поэтому такими вещами как поцелуи или голые женщины его не проймешь. Задумал отпихнуть нахалку, но вдруг не смог пошевелиться.
Скованность! Она пленила его телекинезом.
И холод проник в душу. Омерзительный. Замораживающий любую жизнь и чувство. Не тело, а разум в первую очередь парализовало настолько, что даже мысль нельзя было сформулировать.
— Учитель, я не одобряю Ваш выбор! — Демон-Киборг не церемонился.
Выстрелил. Но луч треснулся в невидимый щит, который мгновенно расширился и взорвался. Откинуло самого Геноса и несколько человек, что были рядом. Пострадали прилавки, а сам киборг угодил в ящики с помидорами и прочими продуктами. Воздух запылился, и запахло гарью.
Киборг захотел выпустить горячий воздух из руки, чтобы развеять дым, но вот незадача — из плеча одни провода и обломки стали. Когда успел потерять руку? Щитом оторвало?
— Смотрите-смотрите! — люди показывали пальцем в небо и фотографировали на телефоны.
— Что? — Киборг запрокинул голову.
Сайтама и Тацумаки парили высоко над землей.
Враг слегка отстранился, но продолжал похищать силы и дыхание своей долгожданной жертвы.

***

— Вот дурак, попался, — безнадежно вздохнула Тацумаки в плену и приуныла, представляя свою дальнейшую судьбу.
Ее собственная душа холодела и болела, словно ее опустили в ледяное море безысходности.
Девушка закрыла лицо ладонями. Испугалась.

***

Изо рта Сайтамы вышел яркий блистательный свет, который неприятельница взяла в ладони, сам герой продолжал удерживаться в воздухе за счет телекинеза. Его сознание угасало.
— Это ты… — Ударник догадался, что за враг перед ним, но было поздно.
Когда свет померк, в руке самозванца появился небольшой кристалл, словно бриллиант.
— Умри!!! — прорычал монстр в образе Тацумаки, хотя выглядело очень натурально, как раз в ее духе.
И Сайтама полетел вниз.
— Учитель!!! — Геноса как током ударило.
Внутренний голос так и кричал: «Лови, иначе кранты!»
Пришлось чуть ли не взлететь на крыши и бежать-бежать-бежать.
— Наконец-то я заполучил силу Сайтамы! — монстр ликовал. — Да вкупе с возможностями Тацумаки — я непобедим!
Поднял в воздух камни, машины, прилавки, дома и обрушил. Веселился в общем, устроив мощное землетрясение, а затем закружил все это в воздухе.
Демон-Киборг не успевал поймать друга: «Что? Она забрала его силу? Но тогда он разобьётся!»
Да и теперь всем конец, если враг стал такой как Сайтама, но в первую очередь хотелось добраться до учителя.
Крыша не вовремя провалилась, и Генос упал. В доме он пролетел еще два этажа вниз и закрыл лицо руками. Всё кончено, время вышло. Не спас. Как же больно стало — душа разрывалась. Нужно собраться с мыслями.

***

Тем временем…
Сайтама очнулся в воздухе и с удивлением обнаружил вокруг себя летающие бетонные обломки. Надо бы зацепиться, а то придавит же. Цап! Неудача. Царап-царап! Нет сил, только ударился и поранился. Кровь? Как странно…
Чудом ухватился за крышу, но водосток обломился, и герой полетел дальше. Теперь не так высоко, но покалечиться можно.
Весь мир кувырком: удары, камни, ветки деревьев, что-то острое и вот последний завершающий поцелуй с землей. И тишина. Звенящая.
Все тело гудело, дышать тяжело.

***

Генос выбрался из рушащегося здания и потерялся на улице. Вид её уже не тот, что был раньше.
— Сайтама! Сайтама!!! — забыл о субординации учитель-ученик.
Рассудком понимал, что наставник упал с большой высоты, но теплилась маленькая надежда, что кто-то другой спас. И тут за поворотом увидел его на газоне под покосившимися деревьями. Лежит лицом вниз, не шевелится. Разбился? Душа в пятки ушла.
— Сайтама!!! Только не это…
К нему.

***

«Как в страшном прекрасном сне о жителях Подземного Царства», — Лысый Плащ плохо осознавал, что потерял свою суперсилу, но острая боль и уязвимость напомнили.
Приподнялся на руках и колене. Снова кровь! Да-да, и на этот раз не чужая, а его собственная. Хлестало из носа и изо рта. В голове пьянящий туман, как в старые добрые времена, когда он только-только обретал силу.
Собрался с духом и встал. Ого, тошнит и шатает! Осмотрелся на бушующий «Армагеддон». И на фоне всего этого Генос бежит, опять без руки, с одной левой.
— Не знаю: смеяться или плакать? Хех, — Сайтама самодовольно растянул губы в ребяческой улыбке, глаза сияли. — Круто. Можно на бис?
— Как ты можешь?! Ты чудом жив! — на этот раз Демон-Киборг был ошарашен и взбешён прирожденной сайтамовской безответственностью и легкомыслием.
Готов был отвесить ему по щам. Он, видите ли, горюет, волнуется, а этот безумец стоит и улыбается!
Но куда уж ему ещё?
— С-со мной… фсё холосо… — Лысый Плащ ответил заплетающимся языком прежде, чем грохнулся без чувств, но Генос подхватил его.
— Нет, не умирайте, — снова испугался.
Привык, что учитель без единой царапинки выходит из боя, а тут кровищи столько.
Ладно, он, киборг, поменяет оторванную руку или ногу, а что человек? Погибнет, как пить дать.
Страшно за него. Генос терпеть не мог подобные подарки судьбы. До жути.
Одно дело, когда тебя оповестили о смерти близких потом, постфактум, когда сам воскрес. А тут — прямо на руках угасает.
— Сайтама, пожалуйста…
Киборгу пришлось присесть — парень выскальзывал, а держать одной рукой неудобно. Кровь не останавливалась. Откуда течет?
А в небе бушевала буря из обломков.
Тацумаки веселилась, но потом остановилась и возгласила:
— Жалкие людишки, можете радоваться, не разрушу планету! Я на время покину вас, но потом вернусь, чтобы поработить! Лучше бы вам сдаться сразу по моему пришествию! А пока — прощайте!
В воздухе появился портал. Туда монстр-оборотень и ушел. Обломки обрушились на землю.
Генос заслонил собой друга. На счастье, на них посыпались только пыль, мелкие камешки, доски и стекла, а не громадные бетонные плиты.
— Хм-м… — Сайтама простонал, железный Генос его сильно придавил. — Ах…
Тяжело задышал.
— Учитель?!
Демон-Киборг мигов выпрямился, отбрасывая обломки от себя, и посмотрел на несчастного. Тот лежал с закрытыми глазами, но ресницы дрожали, хмурился — ему больно.
— Хах… ах… — дышал прерывисто и хрипло.
«Неужели… агония?!!» — страшная догадка посетила Геноса.
— Только не это. Прошу, держитесь!
Принялся раздевать — искал внешний источник кровотечения. Хлестало из руки, пробит бок, торчали обнаженные ребра, еще кости из предплечья. Геносу не хватало рук, чтобы пережать сосуды и остановить кровотечение.
Услышал шаги и голоса людей.
— Помогите! Сюда! Кто-нибудь!!! — забыл о гордости, только бы спасти. — Эй, кто-нибудь!!! Люди!
Но никто не подходил. Все заняты собственным спасением, спасением близких или же сами умирали.
— Генос… — Сайтама приоткрыл глаза.
— Да!!! — у того условный рефлекс сработал.
— Не ори, — вдруг попросил учитель.
— А?
— …Мертвого разбудишь, — умирающий вдруг усмехнулся и потянулся рукой к нему.
— Не смешно.
Был бы сам цел, взял бы его ладонь в свою, но нельзя, нужно придавливать артерию.
— Темно, все тело немеет. Я умираю? — шепотом спросил Лысый Плащ, разыскивая друга на ощупь. А говорил так просто, словно не о себе.
Киборг-Демон всегда поражался его легкомыслию. Стало еще горше. Склонился и вместо руки подставил свое лицо.
Сайтама вздрогнул — не ожидал, но ладонь не убрал. Затем улыбнулся, потрогал, погладил:
— Суров, как всегда.
— Не оставляй меня одного.
— Ты плачешь? — наставник замер.
Нет, слез он не ощутил, но на миг увидел душу Геноса: мальчик, на вид лет пятнадцать. Возраст, в котором тот и «умер», но профессор сделал железное тело по-своему усмотрению.
И душа этого юноши обливалась слезами.
— Да, — ответил киборг, хотя по его искусственному лицу и не скажешь.
— Прости.
Сайтама уронил руку и замолчал.
Генос обомлел. Не дышит. Его друг не дышит!
Тут вдруг земля вздрогнула — рядом кто-то приземлился.
— Звал? Я принес доктора! — это Гомо-Гомо Зек явился, а на руках перепуганный мужчина, который крепко прижимал к себе большую сумку.
— Да! Сайтама не дышит! Помогите! Потерял много крови! — мигом оживился Демон-киборг.
Доктор собрался с духом, спрыгнул на землю, деловито поправил очки и принялся за работу.
Достал ларингоскоп и довольно ловко заинтубировал своего пациента — ввел дыхательную трубку в горло через рот, присоединил к ней мешок-грушу и, нажимая на него, раздыхивал. Генос продолжал все это время держать руку. Если он отпускал, то кровь снова лилась, но это, с другой стороны, хороший знак — сердце работает.
— Кто-нибудь держите и дышите за него, а я подготовлю его для транспортировки в больницу, — попросил доктор.
— Хорошо! — Гомо-Гомо Зек вызвался добровольцем и присел рядом (он был в одежде).
— Слава богу, спасибо, спасибо тебе, — Демон-Киборг благодарил того за помощь. Даже не вспомнил о недавней стычке с ним.
— Ой, да ладно, как я мог бросить Сайтамушку и тебя, Генусик-лапусик? — засмущался тот. И плевать, что у лапусика-то не хватает одной лапки.
Этот пылкий до парней мужчина видел ребят издалека пока бежал и успел много чего себе вообразить.
— Тем более, если вы так близки, — просто предположил.
— Мы только недавно сблизились, — из-за потрясения Генос забыл с кем говорит. — Терять его сейчас — несправедливо.
— Чё, правда? — Гомо-Гомо Зек верил в нездоровую бурность своих фантазий, но раз сам Демон-Киборг подтверждает…
Генос смотрел на раненого друга, и голова кружилась от вида его крови. Пусть киборг целиком и железный, но мозг жив и вполне мог вызвать чувство, похожее на тошноту.
— Я люблю его, — сорвалось с губ само собою. — Не хочу быть снова один. У меня больше никого нет.
Гомо-Гомо Зек покраснел как рак, а его дух взбодрился так, словно это ему в любви признались. Если бы он не был занят работой, запрыгал бы на эмоциях. Тогда заплакал:
— Как трогательно. Ы-ы-ы-ы!
— Эй, не заливай слезами Сайтаму!
— Я не могу остановиться!
— Держи себя в руках, ты отвечаешь за его дыхание, между прочим, а то голову оторву! — Демон-Киборг нахмурился.
— Хе-хе, милаш. Хорошо, я уже спокоен, — вдруг заулыбался ему бесценный помощник.
— Эй, что тут произошло? Я все пропустил.
На горизонте показался Соник.
До того осматривался: оценивал масштабы катастрофы, но потом увидел знакомые лица и Сайтаму.
— Что?!! Кто его так? Мне нужен его противник! — невероятно удивлен, указывая пальцем на непобедимого побежденного.
— Только тронь, и я раскатаю тебя, — Генос ревностно оберегал друга от посягательств.
— Не кипятись, я просто спросил. Сайтама мне нужен живым, я ещё не победил его.
Соник присел рядом и что-то достал из кармана.
— Что ты задумал?! — Генос заволновался.
— Не дрейфь, я хорошо ознакомлен с анатомией и знаю некоторые секреты, — достал небольшие иглы. — Да и я же сказал: мне он нужен. Я знаю точки, стимулирующие дыхательный и сосудодвигательный центры. Позволишь? Это спасет мозг от кислородного голодания после клинической смерти.
Киборг стиснул челюсти и поджал губы.
— Сделаешь хуже — сдеру кожу живьем, — процедил и отступил.
Тот не воспринимал его угроз. Склонился и неглубоко вонзил несколько игл в шею.
— Так, и что же произошло? — повторил свой вопрос Соник.
— Эх, — вздохнул Гомо-Гомо Зек.
Он был в малине — его окружали любимые красавчики. Если бы только они не ссорились.

Кинг отлежал себе руку.
— А?
Перевернулся на спину и попытался оживить обескровленную конечность.
Уже утро, пора бы и домой пойти, проверить, есть ли свет. Если нет — всегда можно вернуться.
На полу холодно. Хорошо, что кто-то добрый накинул одеяло, а то бы и вовсе продрог.
Встал и бросил взгляд на ребят. Удивился до столбняка.
— Ути божечки.
И не думал, что они так дружны, даже умилился. А одеяло в сердечко только усиливало впечатление.
От них исходило тепло как от обогревателя — это Генос не отключил свой реактор, чтобы Сайтама не замерзал.
Кинг даже позавидовал: если бы у него был такой многофункциональный друг, тоже бы спал с ним в обнимку, тем более, в такую промозглую погоду.
— Учитель… дайте мне силу… — во сне пробормотал Демон-Киборг, а затем открыл глаза.
Не сразу заметил шпиона. Кинг стоял неподвижно, поэтому датчики молчали. Выбрался из объятий, тогда его глаза и встретились со взглядом Кинга.
— Ты еще здесь? — Генос не всегда отличался тактичностью.
— Я вам мешаю? — сказал так, словно узнал что-то личное.
— Твой визит затянулся.
— Мишка на севере… пришельцы в космосе… — Сайтаме что-то снилось, перевернулся на спину и закинул руки за голову. — Челмедведосвин на подносе, несите приборы…
На этот раз обычный сон, а не кошмар. Слюна потекла по подбородку.
— Учителю часто еда грезится, — Генос усмехнулся. — Что ж, пора приготовить завтрак.
Сверился со встроенными часами.
— Ого, десятый час, я никогда столько не спал за всю свою кибернетическую жизнь. Надо же, учитель — заразная соня.
Натянул на него одеяло и поднялся. На Геносе были только трусы на железном теле.
— Слушай, ты же киборг, зачем тебе нижнее белье? — недоумевал Кинг.
— Для приличия, — сразу ответил тот.
— Э-э… ясно. У киборга ведь должно что-то оставаться от плоти, ведь так? Но я не вижу в тебе ничего живого, — Кингу просто любопытно.
— От плоти остался только мозг, я должен быть мертв, но, спасибо, что хоть в таком виде жив.
— О, прости…
— Я привык, можешь не извиняться.
Но Кинг все равно от чистого сердца пожалел парнишку. Хоть тот и меняет конечности да и тело в целом как перчатки, но это тонкости военного времени.
А как же быт? А если влюбится? Какая девушка захочет прожить с суровой железякой да бездетно? Фанаток у него много, но в основном глупые девчонки, которые кидаются на все крутое и красивое. Вряд ли найдется среди них та, которая понесет крест жены киборга на полном серьезе.
Да и многие люди порой не воспринимают киборгов за людей, считая их бесчувственными железяками.
Кинг сам не сразу воспринял его как равного человеческому существу. Только глядя на непосредственное отношение Сайтамы к Геносу, смог без особого напряжения общаться с ним.
— Он добрый малый, поэтому ты так любишь его? — вдруг сказал гость, пока Демон-Киборг одевался.
— Ну, да. У него есть сила, секрет которой хочу разгадать.
— Шутник, не из-за силы же ты с ним дружишь?
Вопрос как ножом по сердцу. Что-то подобное и Сайтама спрашивал.
— А что может быть важнее? — вдруг холодно заверил Генос и, не глядя на собеседника, ушел на кухню.
— Э-э? — Кинг вдруг… разочаровался.
Посмотрел на все еще спящего приятеля.
— Вот как…

***

Сайтама пришел на кухню на запах еды. Потирал глаза и говорил сонным голосом:
— Доброе… А Кинг свалил, что ли?
— Да, наконец-то, а то я подумал, что он никогда не уйдет.
Засоня усмехнулся и, убрав руки от лица, заглянул в сковородку. Омлет. Неплохо.
Но сначала в душ.
— Вы же вчера вечером мылись! — Генос надеялся с ним пообщаться, а тот ускользал.
— Я весь вспотел из-за твоего нагревателя! — любил же он бухтеть.
— Понял, учту. В следующий раз поставлю другой режим и найду более оптимальный для Вас, — серьезность киборга во всем угождать пугала.
— В следующий раз каждый под своим одеялом! Вот самый оптимальный вариант.
Демон даже не догадывался, что вгонял друга в краску.
— Ну, если вдруг замерзнете, я буду рад Вас согреть снова.
— Отстань!
Сайтама скрылся в ванной и включил воду, чтобы не слушать его. Излишняя забота обременяла. Ему нужен друг, а не слуга! Почему нельзя быть проще? Все эти обязательства ученик-учитель всегда налагали определенную ответственность. Лысый Плащ не дает ему прямых указаний, не подчиняет своей воле, вот Демон-Киборг и цеплялся к каждому слову и желанию, чтобы придумать себе занятие.
— Вот отстой, никак нормальным не делается, — раздосадовался Сайтама и вздохнул.
Капли воды устраивали настоящую гонку на коже. Приятно. А поиграть с температурой воды — особое удовольствие. Вот бы сейчас на море…
Так-так, мысли не в ту сторону потекли. Попытался вернуться к предыдущей теме своей думы. Точно! Учитель, ученик, ответственность. Дежавю?
Вдруг вспомнился вчерашний сон и… он что-то обещал? Кому? Себе? Совести? Так и есть: вчера вечером имел неосторожность взять полную опеку над Геносом!
Вот засада. И как только такое в голову пришло? Теперь нужно исполнять свой долг, а то вдруг невидимый чтец мыслей покачает головой и накажет муками совести. Или в реальности что-то произойдет. Хотя с чего бы? Эй, невидимый свидетель мыслей, что может произойти?
Перед внутренним взором появилась картинка из сна: поломанный Генос и смерть.
Сайтаму как током ударило. Он верил в существование разумной совести внутри себя, а иначе бы таких дел наворотил.
— Ясно… — выключил воду, чем сильно порадовал своего ученика, который ждал его.
Скоро можно позавтракать и поговорить. Демон и не подозревал, что Сайтама всерьез разговаривает с совестью так, словно она живая. Вообще, он часто с ней ведет беседы, и та, как ему казалось, еще и отвечает, наставляет.
Ударник сел за стол, подпер голову рукой и заинтересованно посмотрел на подопечного. Тот заметил его внимание и обрадовался — ведь так тяжело Сайтаму чем-то привлечь.
— О чем думаете, учитель? — Генос расставлял тарелки.
— Да так… о своем…
Ну как иначе мог ответить этот меланхоличный парень?
— У Вас глаза горят, расскажите, — киборг так просто не сдавался.
Вчерашний эмоциональный порыв учителя не выходил из головы.
Ударник не умел объясняться:
— Что конкретно тебя интересует?
— Что Вас оживило? Чему-то рады?
— Радуюсь? — Сайтама прислушался к себе, как же ему было тяжело определить собственные чувства. — Пожалуй, да, взволнован.
Генос наконец-то уселся за стол.
— А? Вы не знаете, что чувствуете?
— Лучше не спрашивай. Как видишь, с этим у меня беда. Если бы чувства были цветными, то мне было бы либо черно, либо бело. Но чаще — фиолетово.
Генос вскинул бровями. Не предполагал, что все так запущено.
— Иногда думаю: может я монстр, раз мне все время так скучно, самый унылый монстр, должно быть, — продолжил Лысый Плащ, и легкая, даже грустная улыбка коснулась его лица.
Приступил к еде.
— Нет, не думайте так! Вы… — Демон-Киборг иногда сам поражался тому, как этот человек выводит из равновесия всё и всех, даже его. Продолжил спокойнее. — Вы так добры, а монстры несут только зло и разрушение.
— А вдруг это не добро, а равнодушие? — Сайтама не любил говорить на эту тему, но наболело.
Его взгляд похолодел.
— Но Вы же не просто так стали героем? Защищать людей, восстанавливать справедливость…
— Я тебя умоляю, Генос, столько живешь со мной и ничего не видишь. Готов тебя разочаровать — мне просто нравится биться с чудовищами, на остальное я чихал.
Откровение ошеломило. Нет, он не разочаровался, просто на миг поверил.
А как же тогда вчерашнее?
— Ошибаетесь! — Генос поймал его за руку. Сам от себя не ожидал, но не отступать же. — Добро чувствуется издалека. Знаете, почему я сегодня так счастлив? Когда Вы рядом, я…
Тут он смутился: вдруг не так поймет? Да и страшно стало.
— Рядом с Вами мне впервые не так одиноко после потери моей семьи, — Генос из серьезного молодого человека вновь стал похож на ребенка.
Да что там, он и есть сирота, просто жизнь заставила стать взрослым.
— Я привык к Вам и…
На дальнейшую речь духа не хватило. Он и так ворвался в чужую жизнь и дом, проситься породниться — так и вовсе спугнуть можно. Спасибо и на том, что выслушал, обычно Сайтама просит конкретно и покороче.
Ударник же потерял дар речи: ведь только вчера он подумал о полном поручительстве над ним! Сердце застучало сильнее.
Вот и наступил час выбора, который равносилен усыновлению. Это серьезно. Настолько серьезно, что пипец как!
Но совесть так и вопила: ты обещался или струсил? О, как же она сердилась, стоило Сайтаме допустить мысли об отступлении. Ведь можно замять дело, прикинувшись дураком, мол, да, я ведь твой учитель и все такое.
А переубеждать Генос не станет. Поймет, что навязывается. Но крепко держится за руку и боится его молчания. Отпихнет ли? Или… или есть надежда?
Лысый Плащ давно так не волновался. Это сложнее, чем со свадьбой: с женой всегда развестись можно, а вот подопечные, считай, дети — это навсегда. Или пока сами не уйдут.
— Простите… — Демон-Киборг отступил и преждевременно расстроился.
— Слушай, — Плащ сильнее задрожал от столь серьезного шага, пот скатился по лицу.
Парнишка замер. Весь во внимании.
— Я же сказал вчера, что буду рядом, ты чем слушаешь? Куда я теперь от тебя денусь? —Сайтама сделал свой выбор и указал пальцем на подопечного. — Ты — мой.
Последней фразой эпически сокрушил «сердце» юноши. Так и влюбиться недолго, но Генос не извращенец. Просто открыл рот и обалдел.
Ударник вдруг вспомнил свой сон и добавил:
— Вот засада, заставишь же ты меня поволноваться. Если надо, умру за тебя, нет проблем.
Вылетело. Само собою вылетело! И полегчало.
Генос уронил свои палочки. Душа заплакала в плену бесчувственного железного тела, которое больше не способно проронить слезы счастья или горя.
— Не вздумайте умирать за меня! — не гнев, а испуг отразился в его голосе. — Я этого не переживу. Для меня будет честью умереть за Вас, а никак наоборот!
— Все будет хорошо, чего заволновался? Если будем держаться вместе — горы свернем. Если тебе нужны близкие, бери меня.
Генос резко встал, шагнул в сторону и упал в поклоне «почет и уважуха». В кои-то веки язык проглотил и благодарил молча.
— Ой, нет, давай без этого! — Ударник не выносил таких почестей. — Я же простой ничем не примечательный смертный, чего раскланялся тут? Я и звания учителя не заслуживаю.
Сайтама подполз к нему:
— Поднимайся, родные обычно ссорятся между собой изо дня в день, а не падают ниц.
Надавил на плечи и выпрямил.
— Ро-родные?
Это тронуло Геноса до глубины души. До боли.
— Не вздумай бросаться на меня, уже наобнимались за ночь, — Плащ перестраховался.
— Понял, — тот взял себя в руки.
— Вот и славненько, — Сайтама поднялся и позволил себе потрепать шевелюру друга, который смиренно сидел и не двигался, чтобы не спугнуть этого недотрогу. Наслаждался вниманием, пусть и с достаточно суровым видом.
«Боже, что я делаю? Во что ввязался?» — Ударник самого себя не узнавал.
— С-спасибо… — юноше не верилось.
Теперь у него есть не просто пристанище, а дом, пусть и такой убогий, но главное ведь с кем живешь. Раньше только предполагал, как хорошо найти кого-то, кто заменил бы ему родных. Первым стал сам ученый Стенч, что спас его от смерти. Но тот хоть и относится к нему хорошо, не тянул на роль близкого. А вот с Сайтамой все иначе: не просто как учитель, но теперь и старший брат.
Радость и благодарность переполняли его.
— Хочешь, прогуляемся, поищем монстров? — предложил Лысый Плащ.
Генос посмотрел на него — какое доброе лицо и легкая, можно сказать, кроткая улыбка. Сразу чувствуешь себя нужным и любимым, несмотря на то, что из Сайтамы не вытянешь прямого признания в чем-либо.
— Да, хочу.
И хвать наставника за ногу — не выдержал, прижался. Вел себя, как и все младшие от любви к старшим.
— Тогда пошли, чего прилип?
— Прилип.
— Отлипай и выдвигаемся.
— Минуточку.
— Блин, вот засада!
Пришлось перемешаться до гардероба вместе с подопечным.
— Дай переодеться! За что мне такое наказание? И, Генос, ты стальной, больно кожу зажимаешь, правда, отвали.
— Учитель, простите, но теперь я Вас полюбил больше прежнего, терпите, — этот Демон беспощаден.
— Да я вижу! — Сайтама раздражался.
Достал свою супергеройскую униформу, тогда приставала перестал ребячиться, отпустил и вновь стал серьезным до суровости.
— Вы сказали больно? А как же Ваша неуязвимость? — Генос сидел на полу, поджав пятки к ягодицам.
Лысый Плащ задумался. Пояс. Молния…
— Не знаю, не спрашивай.
Киборга коротило от его неполноценных ответов. Всему должно быть логическое объяснение, но Сайтама не от мира сего и всё, что с ним происходит, не вписывается в рамки реальности. Этакий пришелец из страны Чудес.
— Учитель, как можно не знать собственных возможностей? — укор.
Ударник закрыл дверцу шкафа и, задержав руку, сжал ее в кулак — посмотрел в отражение.
— Когда я собрался узнать свою полную мощь, то… — покосился на Геноса и усмехнулся. — В общем, мне не дали этого.
Его слова тревожили и пугали.
— Хотели протестировать себя? — Генос забывался и говорил так, как доктор Стенч, когда тот совершенствовал его оборудование. — И кто же Вас остановил?
Лысый Плащ нахмурился, вспоминал. Затем беззаботно почесал затылок и сдержанно рассмеялся:
— Не бери в голову, я просто спрыгнул с крыла самолета и собирался ударить… — тут он вдруг остановился и перестал дурачиться, — …в Землю.
У Геноса челюсть отвисла.
— И? Со всей дури хотели?
Сайтама кивнул и отвел взгляд:
— Да.
— Так почему не ударили?
Генос искренне верил, что кулак наставника прошибет земную кору, как пить дать.
— За миг до столкновения увидел катастрофические последствия, — ответил тот. — И испугался.
— Увидели? В смысле, представили?
— Нет, это не воображение. Всего-то заглянул в одно из возможных вариантов будущего, — сказал так, словно это в порядке вещей, отчего у его ученика глаза из орбит полезли.
— Вернее, не я сам, такие вещи обычно приходят во сне, а тут словно бы кто-то извне захотел меня предупредить и остановить прямо сейчас, — продолжил Лысый Плащ и вздохнул, вспомнил вещий сон про Подземного Царя, который его разочаровал.
— Т-ты пророк?! — Генос вдруг представил себе, что Сайтама имеет божественное происхождение. И сам от такой мысли обалдел.
— Не говори глупостей! К счастью, ни одно из моих видений не сбылось, так что хреновый из меня провидец, — Ударнику аж дурно стало.
Пророк — уж больно круто для такого простого ничем не примечательного и ленивого грешника, как Сайтама. По крайне мере, так считал сам герой. В его понимании провидцы — люди избранные Свыше для важной миссии на Земле, которое повлияет на все человечество в целом. А он что? Сидит дома, читает мангу, а вот прямо сейчас пойдет охотиться на монстров. Да, Землю расколет одним ударом, но он же не дурак, чтобы так поступать. В космосе долго не проживешь.
— Разве не для этого приходят видения, чтобы изменить то, что может случиться? — парировал Демон-Киборг и поднялся на ноги. — Вы с задачей справились: сделали всё иначе. Учитель, вы меня удивляете. Вы — клад суперспособностей!
— Ой, не начинай, — Сайтама уронил лицо в ладонь, вторую руку выставил вперед, мол, стоп, прекрати. — А то ничего рассказывать не буду.
Больно становилось от его похвалы.
— Вам же вчера приснилось что-то? Но с Вашей-то силой любой враг падёт. Вам нет равных!
— Вот, блин, Генос, не убивай во мне надежду.
Сайтама поскорее направился к выходу, пока всего не облизали баснословными речами.
Грусть и печалька.
— Ой, Боже, хочу встретить противника, который вынесет меня назло этому пацану, что никак неймется, — Сайтама аж взмолился и закатил глаза.

***

— Жаль, то пусто, то густо, даже в новостях нет ничего необычного, — расстраивался Демон-Киборг.
Парни стояли у витрины магазина с телевизорами. О монстрах ни слуху, ни духу. В Ассоциации Героев тоже тишь да гладь.
— А Гомо-Гомо Зек вчера гонялся за кем-то, — позавидовал Генос. Надо было с ним пойти, и пофиг, что он мерзкий гомосек, зато приключения он находит на свою задницу не только сексуального характера.
— Точно, я и забыл, — Сайтама имел ещё одну удивительную способность: то, что было вчера, помнит, как будто это было в прошлом году.
Вот что значит жить сегодняшним днём! Память на лица, даты и события ужасная. А иногда и вовсе путает. В разведке он бесполезное бревно, наверняка ничего не запомнит и толком не объяснит. Рассеянный. Чтобы сосредоточиться на теме даже небольшой лекции — непосильный труд. Минута-две и Лысый Плащ уже считает ворон, ковыряет в носу и смотрит сквозь тебя. Умение абстрагироваться от реальности, пожалуй, его естественное состояние. А то, что он отвечает при этом, не значит, что он тебя слушает.
От скуки он такой, что ли?
Вот и сейчас они завернули в парк, а Сайтама ушел в себя.
— Дома на ужин сиреневенький глазковыколупыватель, — Генос проверял его на внимательность.
— А? Ага… — ответил тот.
Ну-ну, и что теперь делать? Лысый Плащ в режиме «оффлайн». Заливать информацию бессмысленно, она ему в одно ухо влетит, через другое — вылетит.
Поэтому и тест на супергероев написал плохо. Сто пудов зевнул и не вникал в суть вопросов. Это не значит, что он тупой как пробка — Сайтама всего-навсего заскучал и потерял интерес к тестированию, несмотря на его важность. Безответственный!
— Учитель, о чем задумались? — Генос хотел бы иметь представление о тех вымышленных мирах, в которых тот пребывал.
— Да так, неважно…
Тот еще партизан.
— Мама! Мама! — тревожный детский голосок отрезвил скучающих героев.
Кому-то нужна помощь? И мы тут как тут!
На скамейке лежала молодая женщина с книжкой в руках. Рядом с ней мальчик лет восьми: звал на помощь и тряс мать за руку.
Увидел людей.
— Помогите! Мама уснула и не просыпается! — обратился к ребятам малыш, он был напуган и плакал в три ручья.
— Вызываю «Скорую», — Генос за телефон.
Сайтама же подошел к больной: хоть и не врач, но хотел осмотреть. Сам он до получения силы столько раз был ранен, что мог оценить состояние. Тем более, столько медицинской литературы прочитал еще со школы не просто из любопытства, а для применения на практике.
Женщина внешне невредима.
— Мама умерла?
Не унимался малыш, вытирая опухшие глаза.
— Нет, она дышит, — Лысый Плащ склонился и нащупал пульс на шее.
Биение чуточку учащенное, но ровное.
— Не плачь, приедет доктор и вылечит твою маму, может она просто устала, — Ударник убрал руку от незнакомки, чтобы погладить ребенка.
Присел на корточки и сам не замечал, как улыбается тому в утешение.
Демон-Киборг диктовал адрес и одновременно наблюдал за наставником. Как же он любил его за доброту к людям, прямо душа радовалась. Сайтама считает себя бесчувственным эгоистом, но тогда почему он так мил? Он не из тех, кто играет на публику, чтобы только произвести впечатление доброты. Только от милосердия он умел так тепло улыбаться. Да и детей не обмануть. Малыш тут же полез обниматься и плакаться — почувствовал сердечность. И это несмотря на внешнюю грубость, которая поначалу отталкивает.
— Эй, малец, ты чего? Я, вообще-то, незнакомец, — Лысый Плащ не рассчитывал оказаться в объятиях и соплях, но его не отпускали. — Генос, меня поймали, помоги!
— Это Ваше предназначение, — тот лишь улыбался.
Женщина вдруг судорожно приподнялась и крепко схватила Ударника за горло.
— Наконец-то я поймал тебя! — заговорила мерзким мужским голосом, как будто металлом скрипят.
Сайтама преспокойно посмотрел на неё. Её глаза горели лютой ненавистью, а прямо из рук выросли множественные черные жгуты. Монстр!
Ударник отпихнул мальчишку подальше, а сам принял на себя «щупальца», которые обмотали руки и ноги. Будь он простым человеком, их хватки было бы достаточно для перелома костей.
— Учитель!
У Геноса как всегда пластинку заело.
— Мама, что с тобой?! — паренек поднялся и с ужасом посмотрел на чудовищные изменения родного человека. Глазам не верилось.
Лысый Плащ схватил врага за стальные «щупальца» и стал раскручивать, чтобы отбросить. Получилось — женщина впечаталась в стену ближайшей одноэтажной постройки.
— Позвольте дальше мне! — вмешался Генос, выставив руку перед собой.
Собирался ее поджарить.
— Стойте, не убивайте! — мальчишка подорвался с места и встал между Демоном-
Киборгом и мамой.
— Отойдите! — вдруг на горизонте появился еще один супергерой.
И первым выстрелил. Огненный шар попал в женщину и чуть не задел мальчика.
Очередной неизвестный герой-огневик. Как и многие из Ассоциации: самоуверен и патетичен.
Сайтаме он просто не понравился, Генос же готов был выстрелить и в этого пришельца за то, что отнял добычу.
Ребенок лежал на земле и кричал.
— Не реви, тут ничего не поделаешь, твоя мать — монстр, ее нужно уничтожить, пока она не убила других людей, — огневик уже все решил.
Женщина только обгорела, но это не убавило ее жажды крови. Кинулась на нового героя.
— Эй, ты где?
Появились еще два героя: девушка и парень.
— Этот монстр мой! — резко оборвал их огневик и воспламенился.
Полетел навстречу противника.
— Ну, вот, опять он будет голым и лысым, — вздохнула девушка-герой с катаной на поясе и посмотрела на других ребят. — О, еще один лысый!
Да-да, Сайтаму увидела.
— Ой, это же Генос из S-класса! — второй молодой человек был высок и мускулист.
Не особо красив, как и многие силачи.
— И он недоволен, — отметила та, но попыталась улыбнуться, помахала. — Вы и так сильны, дайте нам поиграть!
— Вот, блин, налетели, — пробурчал Лысый Плащ.
Шел бой, но огонь не опалял монстра достаточно, чтобы испепелить. Тогда вмешалась та парочка.
— Умрите, мне нужен только он! — зашипел враг, отбрасывая назойливых героев.
— Учитель, она про Вас говорит. Вы ее раньше видели? — Демон-Киборг посмотрел на друга.
— Не знаю.
Точно, Сайтама и вчерашнего дня-то не помнит, а тут такие сложные вопросы. Самое страшное испытание для него — прийти в полицию на составление фоторобота подозреваемого. Он же доведет криминалистов до истерики. И элементов одежды не запомнит. Даже вопрос «какая была курточка?» введет Сайтаму в ступор. А была ли эта самая курточка? Какого фасона и цвета? А описать глаза, нос, рот вообще из разряда фантастики.
Ладно, проехали.
Лысый Плащ подошел к скамейке и взял книгу, которую читала несчастная.
«Роковые желания» — гласило название. Ничего сверхъестественного, любовный роман с постельными сценами.
— Мяу, — сказал Сайтама, чем невольно приковал внимание Геноса.
И глазами пробежал по строчкам.
Главная героиня книги отдавалась демону-монстру, совершая немыслимые акробатические этюды. А из букв полезли невидимые человеческому глазу тени, поползли по страницам.
— Жуть, — захлопнул книжку.
— Что-то не так? — поинтересовался Демон-Киборг.
— Порнушка.
— И? Из-за этого она стала монстром? Тогда все население Земли должно демонизироваться.
— Возможно, пока она ставила себя на место героини, стрёмный монстр проник в нее и поработил, — предположил Ударник и раскрошил дурную книгу в пыль.
— Стремный монстр? Вчерашний, что ли?
— Он проник в мой сон, но не подчинил своей воле.
— Все потому, что вы не читаете порно, — Генос вдруг заулыбался. — А иначе бы я Вас давно застал за неприличным делом.
— Эй! Мне это просто неинтересно!
В кои-то веки Генос его докрасна довел.
— Я рад, что у меня такой правильный учитель, а то я ненавижу извращенцев, — очередной плюс в карму Ударника.
Сайтама уронил лицо в ладонь. Он так и представил себе, как Генос пасет его по ночам или у ванной, чтобы выяснить есть ли у него личная жизнь с правой рукой или же нет. Вот это контроль!
Самое извращенное, что у него было — толстовка с надписью «сиськи» на груди. И то купил её, потому что была самая дешевая.
— Истинный воин не должен оскверняться пошлыми мыслишками, — Демон-Киборг продолжил нести пафос в массы, да и легко так говорить, если ты железный. — Скажите, они Вас не беспокоят? О чем вы думаете?
Сайтама нахмурился. Генос всецело пытался залезть к нему в голову, душу и сердце. Ничем не уступая тому самому монстру.
— Отстань, как я могу думать о девках, когда я постоянно жрать хочу? А если и сыт, то хочется найти крутую чудичку, чтобы как следует подраться и развеять скуку. Но в последнее время нет ни хорошей еды, ни сильных противников, ни настроения. Полная жопа.
Вот даже в животе заурчало.
— Не огорчайтесь, у Вас есть я!
— Тоже мне подарочек…
Мимо них пролетел огненный шар и катана с оторванной рукой. Девушку-супергероя покалечило чудовище.
— Ребят, что-то вы долго! — поторопил их Сайтама и подошел к ребенку, что лежал на земле.
— Неужели нельзя ничего сделать? — малыш надеялся на спасение матери.
— Сам попробуй! — огневик стоял, запыхавшись, весь в грязи, копоти, голый и лысый.
— Оу, — Ударник удивился «собрату» по несчастью и даже погладил свою лысинку.
Герои отступили, женщина-монстр тоже больше не нападала. Жадно глядела на Сайтаму.
— Не убивай, прошу, — умолял мальчик.
— Что тебе нужно от меня? Оставь ее и покажись! — потребовал Лысый Плащ.
— Прими меня в себя! — вдруг предложил похититель тела, указывая пальцем на него.
— Хули с два. Кто ты такой?
— Ты станешь моим!
Женщина упала на землю плашмя, а из ее рта вышло что-то темное. Мгновение стремный монстр стоял прямо перед невозмутимым парнем Сайтамой. Оскалился, затем облетел пару раз вокруг него вихрем, касаясь призрачным телом, но тревогу вызвал только у Демона-Киборга.
Ударник же расставил пальцы веером, словно хотел ощутить тень.
— Но видимо не сейчас, — прорычал недруг и исчез вовсе.
— Мама! — малыш побежал к ней.
Машина скорой помощи, что стояла неподалеку, подъехала ближе.
— Учитель! Вы как? Все хорошо? — у Геноса очередной приступ гиперопеки.
— Мы проиграли эту битву, — вынес свой вердикт Сайтама и сжал кулаки.
— Как? Монстр же отступил!
Киборг удивленно похлопал глазами.
— Да, но он убил женщину, — Ударник указал на пострадавшую.
Врачи накрывали ее с головой и укладывали на каталку. Ребенок безутешен.
— Эй, лысый, на пару слов, — их подозвал дерзкий огневик.
Ему выдали простыню, чтобы прикрылся.
— Чего надо? — раздражался Ударник: нельзя так с ходу по больному. Да и сам-то не больно волосатый.
— Если спросят в Ассоциации, умолчите про теневого монстра, а то получается, что мы убили, а не спасли, — попросил он. — В конце концов, мы не знали.
— Ничего не обещаю, — Сайтама пошел прочь.
— Она бы разнесла полгорода, ее смерть неизбежна! — оправдывался горе-герой. — Не мы, так кто-то другой!
— Стрёмный монстр был по мою душу, если бы вы не вмешались, все закончилось несколько иначе.
— Стрёмный? — удивился огневик, так как для себя он подобрал более подходящее определение, — Я бы сказал теневой, да и, по-моему, все чудовища стрёмные.
— Не, такие самые мерзкие, — не согласился с ним Лысый Плащ.
Генос побежал за ним.

***

До дома Сайтама не проронил ни слова. Переоделся и сел за стол в задумчивости.
— Учитель, улыбнитесь.
Демон-Киборг протянул ему мороженое, которым они вчера запаслись. Сайтама не сразу понял, что от него хотят. Пришлось выбраться из своих дум в реальность, потом уже сообразить и ответить:
— Отвали, не хочу.
Генос схватился за голову, не веря своим слуховым датчикам. Затем потряс самого наставника.
— Демон, а ну-ка вон из моего Сайтамы! Немедленно — я приказываю!
Испугался не на шутку. Аж стол снёс.
— Тише-тише! Генос, ты чего? Это я! — Ударник отстранился, надавливая на стальные плечи друга.
— Мой учитель всегда съест, что дают.
— Да съем его, съем! Но не сейчас, просто… — тут он опустил глаза.
Рассматривал просветы от работающего Ядра в груди Демона-Киборга. Продолжил:
— Не знаю, не кушается. Устал.
— Тебе грустно? — Генос вдруг приложился лбом ко лбу наставника.
Помнил, что Сайтама не умеет определять свои чувства, а скверность в душе измерял по силе усталости.
— Трудно сказать, — тот и забыл, что они стали несколько близки. Как же хорошо, когда заботятся.
Но Сайтама вдруг завис в раздумьях. В голосе Геноса проскользнуло необычное.
А тот еле сдержал улыбку.
— Учитель, Вы тормоз, но я люблю тебя таким, — и поцеловал в лоб, видимо, для просветления ума.
Помогло. Сайтама услышал переход на «ты», скорее временный, но все же. Этот чувак реально любит его! Так удивительно и странно, обычно самые близкие всегда были у кого-то другого. Не получалось обзавестись друзьями даже в школе. Однажды в классе перед ним за партой сидели два парня. Запомнил их, так как они сильно раздражили: пацаны постоянно оборачивались, толкались, по-доброму обзывались, на переменах бесились. Да, два закадычных друга не разлей вода. Слушая их, Сайтама знал всю их подноготную: кто что любит, какие фильмы смотрят, во что играют и как, даже интимные подробности личного характера. Помнил случай, когда эти парни сидели на парте и, прижавшись вплотную, читали мангу, и тут Сайтама позавидовал. Им нравится быть все время вместе, интересно, каково это? И почему у меня все не так как у людей?
Может потому, что сам никого не любил?
Вот, теперь есть такая возможность. Ударник почувствовал себя первоклассником. Нужно учиться дружить, а не паразитировать.
— Хочу мороженого, — Лысый Плащ повеселел. Сердце согрелось и застучало сильнее. Теперь не черно и не фиолетово, а бело-бело-бело!
— Слава богу, — Генос отстранился и поднял лакомство. Хорошо, что не распечатал, хотя этот обжора и повалявшееся съест.
— Что нужно сказать? — решил подразнить учителя перед тем, как угостить
— Мяу, — без обид и с улыбкой ответил тот, выхватывая сладкую «добычу».
«Боже, какой он уютный!» — Демон-Киборг вновь попал под очарование. Тяжелый случай. Но сидел смирно и рядом.
Пусть Ударник и говорит, что все плохо и жизнь превратилась в сплошные серые будни, для Геноса как раз всё наоборот. Он был счастлив оказаться в новой семье, пока только этим и был вдохновлен.

***

Лысый Плащ первым расстелил постель и заснул. Генос же писал дневники за столом. Его душа пела, поэтому было что написать и Сайтаму нарисовать. Весь дневник и так был разрисован только им одним, можно подумать, что эти рукописи принадлежат какому-то больному поклоннику.
«Его улыбка сияет как тысячи звезд… — Киборг рисовал его с тем несчастным ребенком, который сегодня осиротел, но вдруг остановился и задумался. — Какой ужас, мои записи уподобились уровню девочки-школьницы».
Так и записал, но продолжал. Обычно он фиксировал обычные сухие наблюдения, а тут что-то запело и затанцевало. Ничего, пройдет.
«Отныне мы братья» — очередная надпись под двумя человечками. Генос нарисовал себя и Сайтаму держащимися за руки и идущими по дороге. Учителю в свободной руке пририсовал мороженое на палочке. Оба улыбаются.
Сердечки разве что не нарисовал. Не додумался.
«Ты — мой», — Генос всегда любил цитировать учителя. Особенно те слова, которые цепляли за живое.
Лидером вчерашнего дня была фраза: «Всё дело в практичности — дуракам везет». А так же полная лекция о стрёмных монстрах.
Если полистать, то и Соник там был, поедающий бутерброд из рук учителя. А Кинг у приставки — классика.
Вот очередная мордашка Сайтамы, но лишняя почеркушка оставила след на лысине. Ой, незадача, но рука вдруг сама дорисовала прядь волос.
«Мне приснился я до получения силы…» — вспоминал Демон-Киборг и пририсовывал топорщащиеся волосы.
Вот какой: спокойный, немного недоверчивый, с отстраненным взглядом.
Взял да приделал ему в нагрузку кошачьи уши. И приписал «Мяу».
Ну, это Генос уже дурью маялся.
Нужно спать.
— Челмедведосвин лежит в холодильнике… — второй сон подряд Лысый Плащ его доедал.
— Да-да, поем попозже, — киборг иногда веселился, отвечая на его разговоры во сне.
Умостился на свое место.
— Потом не достанется, — Сайтама продолжал разговор. — О, смотри, Соник за окном. Интересно, он принес тарелку?
— Размечтался, — Генос закрыл глаза и лениво продолжал бессмысленный диалог.
— Обломись, принес, но эта другая, а где та?
— Какая тебе разница?
— Моя была плоская, как блюдо, а это обычная углубленная. Бутерброды будут скатываться к середине.
— Тебе не угодишь, — Демон-Киборг усмехнулся.
Ох, уж этот практичный парень Сайтама! Даже во сне посуду считает. А посмотришь на него, с виду и не скажешь, что хозяйственный.
— Слушай, давай заведем собаку? — внезапный вопрос обескуражил Геноса.
Решил, что Сайтама проснулся, а он с ним тут на «ты». Но ложная тревога.
— Фикус не поливаете, какая Вам собака?
— Голодный пес будет просить.
— Вы сами как голодный пес. Чем кормить будете? Убитыми монстрами?
— Мясо — оно и у монстров мясо.
— Слушайте, спите уже, — Генос устал от разговора, отвернулся к стене.
— А что, уже ночь?
— Да. Видите, темно за окном.
Наставник вздохнул и притих.
Генос проваливался в сон.
— Ой, она опять упала в унитаз, — лунатик вновь заговорил.
— Что упало?
— Твоя зубная щетка.
— Эй!
Вот так Генос и узнавал некоторые секреты.
А Сайтаме снилось, как он засыпал.

***

Зло невидимо летало по воздуху.
Сайтама проснулся от того, что кто-то смотрит на него. Стрёмный монстр. Сидит где-то и пырится. Омерзительный до тошноты.
Сейчас они друг другу ничего не сделают, пока они в разных измерениях. Но вот вызывать отвращение своим присутствием — это он горазд.
— Вот, блин, прицепился, — Сайтама посмотрел на спящего соседа.
Нырк! К нему под одеяло. Хотелось затмить присутствие невидимого врага другой энергетикой. Пусть себе смотрит сколько хочет, а он будет с Геносом.
Датчики пробудили киборга. Обернулся.
— Учитель? Вам холодно? — никак не ожидал, что тот придет к нему сам.
— А? Д-да, — Сайтама малость приврал, хотя от тепла бы не отказался.
Все что угодно, только бы не думать об этом призраке. Даже комары приятнее.
— Включаю обогрев, — механический юноша развернулся к нему лицом.
Живая батарея, однако.
— Прости, что разбудил, — Лысый Плащ прихватил с собой две подушки. (Вторая у него обнимашка).
В прошлый раз хоть и было тепло, но как-то жестко, если он и размещался, то с полным комфортом.
Генос заметил тревожность в голосе.
— Что-то случилось?
— Дурное предчувствие, ничего, переживу.
Без всякой скромности бросил подушку на руку и плечо киборга да умостился. А что? Живая рука затекает, а стальной не страшно, если на ней будет кто-то лежать. Вторую подушку приложил к груди Геноса. И мягко, и не обожжёт, если Ядро накалит стальное тело.
Демон-Киборг смиренно терпел, как из него делают мягкую мебель.
— Так-то лучше, — наконец-то Ударник окончательно приютился и вздохнул.
Пока устраивался, напрочь забыл о невидимом преследователе.
Генос только сейчас опомнился после натиска. Усмехнулся и прижал своего драгоценного наставника к подушке, что была между ними.
— Учитель, только кошки могут соревноваться с Вами. Если спите, то прямо изо всех сил спите. Глядя на Вас, ничего не хочется делать, только пристроиться рядом и утонуть в уюте.
— Хм-м-м, — Лысый Плащ уткнулся носом в подушку и потерся, увеличивая сосредоточение лени вокруг себя.
«Учитель, я же киборг, но почему мне так…» — Генос был сражен, заснул как миленький.

Кинг проснулся на запах еды, но не поднимался. Чьи-то шаги. Это Сайтама притопал к нему и присел рядом на корточки.
— Ну ты даешь, обычно в настоящих битвах так выкладываются.
— Хм-м-м, ты не видел меня на чемпионатах…
Нашел, чем похвастаться. Потянулся, захотелось размяться, а то все мышцы затекли.
— Будешь есть с нами или ещё поспишь? — предложил хозяин квартирки.
Гость кивнул и приподнялся. Голова закружилась, но терпимо.
Генос удивлялся заботе учителя: обычно он не так мил, но к Кингу было особое отношение. Любого другого бы послал, а этого жалеет и даже кормить собрался.
— С-спасибо, — Кинг обрадовался предоставленной тарелке с едой.
Несколько неловко. Вломился в дом, а теперь ещё и угощают.
Генос зафиксировал движение. Кто бы это мог быть? Неужели опять этот назойливый…
— Сайтама, выходи! — да, это был Соник. — Я вижу твою лысину!
Стоял прямо на карнизе за окном. Как же Демон-Киборг его терпеть не мог, только под ногами путается да следит за наставником. И вообще, Генос считал его скрытым извращенцем: первое впечатление наложило свой отпечаток. А нечего ходить голым по городу.
— Отстань, дай пожрать! — отозвался Ударник, не отрываясь от миски.
Соник заглянул в открытое окно, не скрываясь. О, Кинга увидел и невольно улыбнулся своей знаменитой хищной улыбочкой. Бросал взглядом вызов.
— Я подожду, — гордо сказал он, не отрывая глаз от новой намеченной жертвы.
У Кинга в ответ на угрозу механизм загрохотал. А Генос закипал.
— Жди-жди, учитель Сайтама закатает тебя в асфальт, извращенец, — предупреждал добрый малый.
Соник лишь нахмурился. Обратил внимание на столь странное и несправедливое оскорбление: ведь за собой он не замечал ничего пошлого, за что его можно было бы так назвать. Но ему было по барабану, что о нем думают, сейчас его интересовали только сильнейшие противники. Смотрел на свою лысую мишень и размышлял над уже известным вопросом: как он достиг такой силы?
Но еда так аппетитно пахла, что в животе громко заурчало.
Сайтама оглянулся на звук. Вторженец походил на дикую и опасную зверушку, которая забрела в дом, но держится на расстоянии. Внимательно наблюдает и слюной давится. Ударник знал исход их битвы, а ведь парень наверняка старался, тренировался, просто не на тот уровень дерзнул. Если бы Сайтама захотел от него избавиться, раскатал бы сразу насмерть, но жалко птичку. Сидит уже на подоконнике и смотрит голодными-преголодными глазами. Та ещё противная зараза, но невыносимо…
— Будешь? — Ударник вдруг протянул ему один из бутербродов с сыром и ветчиной. Соник чуть отпрянул: решил, что ударить хотят, но нет, ложная тревога. С изумлением посмотрел на угощение, но гордый воин тени не мог принять его. Замешкался. Что-то теплое коснулось его сердца и оставило свой след. Это было чуждо и непонятно.
— Учитель, — не выдержал Генос. — Гоните его в шею, а то прикормите, все время прибегать будет!
— Перед боем нельзя — стошнит же, — Соник таки отказался.
— Как хочешь, нам больше достанется, — Сайтама не настаивал, но добродушно улыбнулся голодному преследователю и сам съел бутерброд.
— Нельзя так хорошо относиться к врагам, — Генос продолжал пилить своего наставника. — Вы им хлеб, а они Вам руку откусят. Только посмотрите ему в глаза, это же зверь в человеческом обличье, его жажду крови даже я, киборг, чувствую.
Соник тем временем подтирал подбородок. Он не ел со вчерашнего дня, теперь немного пожалел, что отказался от лакомого кусочка. Но не просить же? Лучше страдать!
Сайтама усмехнулся и молча доел порцию. Раньше он бы всех повыгонял к чертям собачьим, но успел привыкнуть к людям в своем скромном жилище. Напрягают порой, но с ними веселей.
После того, как потерял надежду найти себе равного соперника, жизнь стала невыносимо серой. Хоть в петлю лезь, но и она не удушит его. Поэтому он понимал стремление Соника сразиться с ним — проверить себя, испытать, получить удовольствие от боя, даже если это очередное поражение. Соперничество — страшная сила. Сильный противник оттачивает мастерство более слабого. Если бы и Сайтама нашел себе такого соперника, то поступал бы точно так же: преследовал на каждом шагу, пока не победил.
Последний глоток чая. Да, найти достойного — вот оно счастье! Мечты-мечты.
— Учитель, позвольте мне проводить его до кладбища, что есть в нашем квартале, — Демон-киборг намеревался избавиться от Соника.
— Генос, будь милосердней, — Лысый Плащ взялся за плечо ученика, чтобы тот не кинулся в бой и не разнес дом. — Он всего-навсего пришел сразиться со мной, чтобы стать сильнее, как и ты.
Демону явно не понравилось сравнение.
— Он преступник. Если бы Вас можно было убить, он бы это сделал без малейшего промедления. Учитель, Вы безрассудны.
Сайтама встал из-за стола и направился к опасному гостю.
— Ты тоже готов был меня уничтожить в нашем спарринге, не так ли, Генос? Готов поспорить, победа тебя бы больше обрадовала, чем огорчила.
Не в бровь, а в глаз. Слова ранили глубоко. Генос так сильно желал заполучить силу, что поначалу их знакомства иногда допускал себе страшные мечты об успехе в смертельном поединке с Сайтамой. Его жажда крови и силы была так велика, что явила себя во всей красе во время боя.
Генос только потом стал проникаться к учителю с любовью, как чаша, которая заполняется капля за каплей. Особенно после истории с Морским Царем — народ несправедливо восстал против учителя, поносил и гнал.
Именно тогда заболела душа Геноса за Сайтаму. Хотелось бы укрыть его от града камней несправедливости, но учитель смиренно терпит. От этого и больно.
— Пойдем на улицу, не будем ломать дом, он и так в дырах от посещений монстров, — Ударник указал на фанерные доски, которые прикрывали дополнительные выходы наружу. — У меня нет средств на ремонт.
Соник перевел взгляд на фанеру, затем на долгожданного соперника, после чего ответил:
— С твоей силой можно захватить все богатства мира, а ты живешь в этой дыре в дырах.
Осквернил себя тавтологией.
— Ага, в сырном домике, — пошутил Сайтама, но тут же его улыбка стерлась. — Я не могу взять чужое.
— Почему? Это же так просто, — звуковик же нес свою мораль. — Или герои считают себя святошами, чтобы народ на них молился? А воровать святым не положено, а то карма репутации, видишь ли, попортится.
Это было очень грубо и даже богохульно с его стороны, но Сайтама лишь удивился его темному сердцу, не более.
А вот Демон-Киборг…
Его держал Кинг, уговаривая не вмешиваться и не делать новые отверстия в стенах энергетическими лучами, которые он намеревался выпустить в мерзавца.
На самом деле Соник надеялся разгневать своего главного противника, но тот преспокойно стоял рядом, и ни одна из эмоций не отразилась на его лице. Типичный Сайтама.
— Чувак, моя карма репутации не так уж и хороша, если быть откровенным, — таки ответил.
— Так переходи на темную сторону, — Соник соблазнял его на плохое, даже подмигнул и улыбнулся. — У нас всегда есть деньги и слава.
— Ты что, я же умру от сытости, — отшутился Ударник и тоже невольно улыбнулся.
Соник показался ему забавным в своем злодействе.
Звуковик прищурился и достаточно грубо схватил Плаща за подбородок:
— А ты мил, обычно герои меня только раздражают своей болтовней о справедливости, но ты не такой как они.
Сайтама нахмурился — не понимал что к чему.
— Убери руки от него, пидорас, — зато Генос сделал свои выводы.
Разнес бы тут всё, если бы это «тут» не было их общим домом. То Гомо-Гомо Зек, теперь этот строит глазки (Демон-Киборг всерьез расценил повадки Соника как откровенный флирт). Сайтама далеко не красавец, чего к нему пристали?
Сам звуковик поражался очередному обвинению в непристойностях. Правда, не думал об этом, тем более в отношении своего же пола. А может…
— Ты ревнуешь? — в лоб спросил Геноса.
Ударник, в свою очередь, отпрянул от Соника.
К счастью для Геноса, киборги не краснеют, но вот реактор засветился ярче и накалил сталь. Вопрос неожиданный.
— Да, ревную, так что иди лесом. Сайтама — мой учитель и соперник, а ты как черт из табакерки, дуй отсюда, пока цел, — грозился, не скрывая своей рьяной опеке об учителе.
Звуковик развеселился. Да тут можно жить на одних провокациях! Приводить в бешенство этого цепного цельнометаллического пса.
— Сайтамка! Пошли, прогуляемся! — Соник уводил Лысого Плаща за руку через окно. — Ты обещался!
— Я скоро вернусь, — Ударник успел только помахать ребятам прежде, чем исчезнуть.
— Учитель, нет! — Генос не успел их поймать.
Выглянул в окно, а их и след простыл. Учителя похитили.
— Не водись с ним, у него грязные помыслы! — ой, как злился.
— Не бойся за него, Сайтама знает, что делает, — утешал его Кинг и сел за игру.
Конечно, у него там своя битва.
— Эй! — Киборг поразился его спокойствию.
— Чем бы эти ребята ни тешились, лишь бы мирных жителей не трогали. Да и как этот тип навредит ему?
— Не знаю, Сайтама непредсказуем до жути, сегодня он согласился принять мороженое от Гомо-Гомо Зека, — пожаловался Генос.
— И что в этом плохого?
— Ты не знаешь всех деталей.
Кинг цыкнул, его персонаж получил серьезный урон:
— Ты о многом печешься, отпусти и будь что будет.
— Это непросто, — Генос привык все контролировать, создавать рамки, но Сайтама никак не вписывался в них.

***

Соник увел соперника подальше от дома.
— Тут нас никто не увидит, — радовался: не хотел, чтобы кто-то ставил палки в колеса.
— Мы по-быстрому или растянем удовольствие? — без всякой задней мысли спросил Сайтама и дернул руку, за которую его тащил этот похититель.
Вот тут Сонику фраза и показалась двусмысленной. Это все из-за Геноса! Не приходили к нему такие помыслы, а тут вдруг раз тебе и прямо по мозгам. Обернулся к Сайтаме.
— Чего смотришь? Начинай, а я закончу, — самоуверенности тому не занимать, что сильно раздражало звуковика.
— Ублюдок! — мгновенная ярость противника. — Я нагну… э-э, в общем, давай без всяких лишних пошлых слов, а то страшно становится.
— Это стандартная боевая разминка перед дракой, — Лысый Плащ пожал плечами. — Я их тысячи раз слышал. Скукота.
— А другие можно?
— Я надеру тебе зад!
— Звучит, как обещание. А поприличнее?
— Пройдусь по тылу, — Сайтама заулыбался.
— Издеваешься?
— Да, — откровенное признание Лысого Тролля.
— Тогда без прелюдии. Чур по яйцам не бить, — попросил Соник и достал меч из ножен.
— Значит, по-быстрому…
— Эй, прекрати! Из-за твоей механической куклы теперь невозможно сосредоточиться!
— Хе-хе, — Сайтама, как великий мыслительный тормоз, решил, что Соник разозлился из-за упоминания унизительного поражения. И это несмотря на то, что тот указал на конкретную причину.
Звуковик набрал воздуха в легкие и выпустил струю огня, словно огнедышащий дракон. Да, это была его новая техника, камни накалялись и плавились от нее. Глаза воина засияли в предвкушении.
Сайтама же не сдвинулся с места, когда огонь исчез, стоял, как ни в чем не бывало. И без одежды.
— Эх, моя любимая толстовка с сиськами, — огорчился-таки. — Надо было отпрыгнуть.
— Неопалимый?! — Соник отпрянул в изумлении, а он так надеялся на свою новую сильную технику.
И что теперь? Нападать дальше или отступить с позором?
Перешел в наступление, но ни удары, ни меч его не брали. Когда Плащу надоела эта возня то, тихо зевая, ударил кулаком по воздуху, и сжатой волной сдуло Соника, который шарахнулся в стену дома. Часть крыши обвалилась прямо на него, засыпав кирпичами. Вот и всё.
— Эх, — Сайтама постоял немного и развернулся по направлению к дому.
Но периферическим зрением заметил юркую тень. Опять этот стрёмный монстр! Он нырнул под завалы к Сонику.
— А ну-ка, кыш!
Ударник разгреб руины и вытащил бессознательного побежденного. Оставлять его тут небезопасно, кругом снуют всякие твари, так и выжидают удобного случая.
Тень словно бы зашипела, угрожала.
— Прочь! — Сайтама поднял непутевого воина тьмы и спасал его от другой, более страшной тьмы. Да что такое! Почему, когда дело касается звукового Соника, появляется и тавтология?

***

— Только через мой труп, учитель, — Генос не пускал на порог Сайтаму с Соником на руках.
— Да брось, ты чего? — но этот таран не остановишь.
— Что с Вашей одеждой?
— Ее нет.
— Да я вижу!
— А я не вижу, — Плащ издевался над учеником, как только мог.
Коридор. Комната. Уложил пострадавшего на пол и укрыл тем одеялом, под которым спал Кинг. (Тот до сих пор рубился в приставку, как будто у него больше не было никаких других дел).
— Этот малый спалил мою одежду, — Сайтама все же ответил на немой вопрос Геноса и после небольшого молчания продолжил, открыв гардероб. — Как и ты, когда мы первый раз встретились.
— Прекратите меня сравнивать с этим ничтожеством, — у Геноса тихая истерика.
— Фу, какой злой, — Ударник скрылся в ванной, помыться бы не помешало.
Киборг-Демон подошел к беспомощному гостю.
— Не вздумай его убивать! — вдруг сообразил Сайтама уже стоя под душем.
— Вот урод, — Генос обращался к лежащему. — Радуйся, что наставник чрезмерно милует тебя. Ты должен целовать ему ноги за это.
Кинг аж воздухом подавился от чрезмерной патетики киборга. Хотелось отвлечься и прокашляться, но не мог — его главный босс нагибал.

***

Соник спал и видел… бутерброд! Он появился прямо перед ним и соблазнял своей аппетитной румяной корочкой. Ах, голова кругом, желудок узелком.
Проснулся от голода, истекая слюной. Не сразу понял, где это он и почему так уютно. Резко сел, но голова тяжелая до ужаса. Чуть не упал снова.
— Ай, — схватился за лоб.
— Очнулся? — этот приветливый голос!
Соник аж подпрыгнул на месте. Лихорадочно обернулся — так и есть, это Сайтама.
Он сидел рядом с Кингом и наблюдал за его игрой. Между ними тарелка… с бутербродами! На вид хрустящие (в тостере обжаренные), отчего слюнотечение открылось страшным потоком.
Трудно было не заметить его желания.
— Я вообще-то та ещё жадина каких поискать, но… — Сайтама взял один из бутербродов и протянул дикому и строптивому гостю.
— Не отказывайся, — настаивал Ударник. Как же он непосредственно улыбался.
То самое тепло вновь проникло в Соника. Ледяной панцирь на сердце вдруг дал трещину.
Звуковик мигом соблазнился. Рванул к нему и ел буквально из рук.
— Эй, не так резко! Держи сам! — Сайтама не ожидал такого порыва и растерялся.
Невольно вспомнил предупреждение Геноса про врагов, хлеб и откусанные руки.
Соник напихал обе щеки как хомяк и посмотрел на доброго парня перед собой. Глаза в глаза.
Звуковик осознал собственную слабость и устыдился.
— Я ефё вернуфь! Отомфю-ю-ю! — пригрозил с набитым ртом.
Затем схватил тарелку с едой и испарился.
— Вот гад! Тарелку верни, у меня не так много посуды!
Это тарелка была самая близкая к сердцу. Но вор уже был далеко.
— Он украл ее! — теперь Сайтама чуть ли не слезно жаловался Геносу.
Но тот сидел за стулом компьютерного столика и был зол на учителя:
— Сами виноваты, я Вас предупреждал.
— Тогда пойду и верну! — Сайтама направился к двери.
— Не надо, оставьте, — Демон-Киборг поймал его на пороге за плечи. — Он же обещал вернуться.
«И тогда я ему наваляю, хе-хе», — про себя позлорадствовал Генос, руки так и чесались, хоть они и железные и постоянно теряются и… и, вообще, это больна тема.
Плащ остановился — перестал злиться.
— Учитель, Вы его приручить захотели? — железный ученик сильнее сжал его плечи, притянул. — Я удивлен, он ел из Ваших рук. Планируете его перевоспитать?
— Генос, да чтоб тебя! Ничего я не хотел, все само собой вышло, — Сайтама выскользнул из его рук, поражаясь тому, насколько люди могут все переиначить, приписать, надумать.
— Я Вам не верю: такие люди как Соник так просто не смиряются. Вы использовали какую-то силу? — тот стоял на своем.
«Вот ведь воображала!» — Ударник прикрыл глаза ладонью.
И что ему делать с этим пацаном?
— Ладно-ладно, считай, что я обладаю техникой смирения врагов, на кого она не действует — умирает с одного удара, — Сайтама сдался и согласился на несуществующие способности.
— Правда?!— Демон-Киборг обрадовался и удивился одновременно.
— Вот, блин, — Сайтама сбежал к Кингу под бок. — Да ну на фиг.
Генос так и не получил однозначного ответа на свой вопрос.

***

Близилась ночь. Волки выли. Что, они не в лесу живут? Но что-то же выло за окном на луну. Одна из версий: Гомо-Гомо Зек… от одиночества.
— Кинг, ты что, с ночевкой?
До Сайтамы только сейчас дошло, что пугливый самозванец не пойдет в столь поздний час по кишащему монстрами району.
— А что нельзя? — тот не отрывался от игры.
— Слушай, задрот, у меня нет запасного спального места! — предупреждал. — На полу спать будешь. И без подушки!
Тут Кинг вдруг отвлекся, пока его герой кастовал. Сурово и практически маниакально зыркнул на Лысого Плаща.
— Спать? Ты шутишь? Меня ждет великая битва!
— Прости, я и забыл.
Сайтама решил не беспокоить этого виртуального маньяка. Готовился ко сну.
— Генос, стелись сейчас, чтобы не прыгать через меня.
Комнатка маленькая. Справа — место для двух футонов, посередине небольшой столик, слева компьютерный столик с ноутбуком, а в углу комнаты у окна телевизор с приставкой, которую уже хотелось выбросить вместе с прилагающийся к ней Кингом.
Демон-Киборг молча исполнял требование. Зачем ему спать? Так или иначе, мозг должен отдыхать. Пусть его сон и стал короче, оттого и ложился позже Сайтамы. А если и вместе — вставал намного раньше.
Лысый Плащ долго привыкал засыпать под шебаршение и шаги, но смирился, особенно когда ученик затевал уборку, стирку и прочие домашние дела. Теперь ещё и Кинг — стены показывали светомузыку из-за экрана.
Сайтама отвернулся и нахмурился. Засыпал. Генос же наблюдал за игрой.

***

— Ах… м-м-м… ниже… о, да-а… — вдруг среди ночи раздались подозрительные стоны Кинга.
Сайтама аж глаза открыл в полном замешательстве.
— Я сейчас кончу. Ах, Генос…
Теперь Ударник испариной покрылся — страшно развернуться и посмотреть на то, что там творится за спиной.
— А здесь? — теперь голос этого пацана.
— Да, здесь тоже хорошо. Как же круто… М-м-м…
Сайтама о многом подумал, но все мысли сводились только к одному. Что же делать? Вмешаться и увидеть страшное или продолжать спать, как ни в чем не бывало? Они там что, все с ума сошли?
— Эй, а потише нельзя? — все же не выдержал Ударник и обернулся к ним, приготовившись обжечь глаза и травмировать психику.
— Простите, учитель.
Генос стоял позади Кинга и тыкал механическим пальцем тому в напряженные мышцы шеи.
— Но я нашел эрогенную зону Кинга, — и Демон-киборг иногда подшучивает.
Продолжил тыкать в «эрогенную» зону, вызывая очередной предоргазм главного задрота.
— Ах, сильнее, это божественно, я даже забыл, что хотел сделать в профиле персонажа.
— Поменять доспехи, — напомнил тот.
У Сайтамы же камень с души упал. Слава Богу, а то надумал мерзкого…
— Я следующий, — мигом сообразил развести Геноса на массаж. Заулыбался.
— О, я могу исследовать Ваше тело? — тот загорелся.
Правильно, вдруг найдет что-нибудь необычное!
— Да что мне с тобой делать? Если ты будешь «исследовать» так же как Кинга — не против, — Сайтама желал расслабляющего массажа и все равно, что там Генос будет анализировать и к каким выводам придет.
Генос бросил Кинга, изменив ему с Ударником. Но тот не особо огорчился, так как смог из реала вернуться к персонажу или в него самого, кто его знает, что там он себе воображает.
Пижама оказалась во власти Демона-Киборга — уверенно расстегивал ее на учителе.
— Эй, это я могу и сам! — после ложных подозрений Ударник не мог прийти в себя.
— Хорошо, раздевайтесь, — Генос ни о чем не догадывался, но слегка заволновался. Сможет обновить базу данных о некоторых параметрах своего учителя. Счастья-то сколько! Вот бы ещё достать крови на анализы, наверняка его показатели нормы будут иными. Но, увы и ах.
— Не смотри на меня так… э-э… пронзительно…
Жадно! Сайтама хотел сказать — жадно!
— Я хочу изучить Вас полностью, — киборг не скрывал своих желаний.
— Мама дорогая, лучше молчи, а то мне Соник безопасней покажется.
— Простите, — Генос духом смутился, но тут же нашелся. — С чего начнем? Разворачивайтесь!
Ударник цыкнул, но послушно лег на живот. Сам напросился.
Но когда руки коснулись плеч, все ложные предрассудки развеялись. Что там Кинг говорил? О, е-е-е! Можно расслабиться и помурлыкать. Почему и раньше так не пользовался своим учеником? Надо быть наглее.
— М-м-м… — даже Сайтама, сдержанный в эмоциях, простонал от удовольствия.
Генос же с не неприкрытым интересом «изучал» своего наставника, размышлял о его силе. Кожа и мышцы обычные — датчики на пальцах передавали сигналы в мозг, поэтому киборг мог ощущать как человек. Профессор, сделавший ему железное тело — гений.
Но как такая обычная и мягкая плоть учителя может быть столь неуязвимой? Никакого щита или панциря нет. Какую природу имеет его непрошибаемость?
— Учитель, — нарушил тишину.
Но тот заснул под успокаивающей лаской и сопел в подушку.
Генос довольно улыбнулся, слез с него и укрыл забавным одеялом в сердечки. Затем разделся, чтобы тоже последовать примеру учителя.

***

Черная тень заиграла на потолке и проникла в сны.
Страх прокрался в сердце Сайтамы. Как давно он его не испытывал?
Лучи алого заката касались развалин родного города, на которых лежали раненые супергерои и… Генос.
Как всегда без рук и ног, беззащитно смотрел на неведомо откуда-то взявшегося врага. Темный призрачный и бесформенный. Стрёмный монстр! Зловещая аура исходила от него, отпугивающая всё живое. Вытянулся, изменился, превратился в копье и нацелился прямо в голову Геноса. Он убьет его, ей-богу, убьет!
— Стой!
Сайтама готов был побежать со скоростью света на помощь другу, но ноги вдруг подкосились. Упал в лужу и невольно посмотрелся в отражение.
Волосы! Голова Ударника поросла волосами — прямо-таки чудо чудное. Но не до этого. Тело потяжелело, словно налилось свинцом. А враг так близок к другу, это придало сил. Сайтама побежал к призрачному чудовищу, спотыкаясь по пути.
Противник развернулся к нему острием копья и полетел навстречу.
Тут герой осознал, что имеет обычные человеческие способности и беспомощен перед опасностью.
Пронзен насквозь.
Генос испуганно кричит:
— Нет, зачем ты пришел? Сайтама!!!
Странно, зовет по имени. Так приятно.
Но что можно изменить? В груди дыра, из которой выплескивается кровь. Герой падает лицом вниз, побежденный…

***

— Генос!
Сайтама проснулся в холодном поту и сел. Весь в ознобе.
— Да, учитель! — Демон-Киборг как по тревоге тоже оторвался от подушки, посмотрел на перепуганного Сайтаму и немало удивился. — Что случилось?
Ударник также смотрел на него в полном изумлении. И вдруг устыдился. Мигом спрятался под одеялом.
— Отбой, мне приснилось, — раздался дрожащий голос из-под одеяла.
Дрожь не унималась. Последний раз так дух захватывало от сна про царя Подземного Царства, но тот в реале оказался слабаком. В этот раз это было что-то из вон выходящее и зловещее.
Генос растерялся. Не припоминал наставника таким, да и звал он так, словно просил помощи. Из-под одеяла Сайтамы на стену вылезла посторонняя тень, не связанная с предметами в округе.
— Учитель, стрёмный монстр!
Только сказал, как она испарилась. Ударник же до сих пор был под впечатлением: как бежал к другу и хотел уберечь. Но не добежал…
Былое отчаяние болью откликнулось в сердце. Без лишних слов сделал то, что хотел сделать тогда — укрыл собой, повалив недоумевающего Геноса. Обнимал. Инстинкт героя сработал на пятерочку.
— Учитель, он ушел, — Демон-Киборг скорее удивился странному бесплотному гостю, чем испугался, поэтому не понимал столь странных порывов Плаща.
Датчики киборга зафиксировали до ста тридцати сильных ударов сердца.
Сайтама ненавидел терять сдержанность. И что теперь ответить? Приподнялся и заглянул в лицо условно спасенного друга.
— Вы… плачете? — Генос сам оцепенел — влага окропила его.
Наконец-то Сайтама показал чувства. А то он боялся, что его душа настолько зачерствела, что скорее рак на горе свиснет.
— А? — недоумевал Лысый Плащ. — Кто плачет?
— Ну не я же.
— Где, блин?
А ведь и вправду что-то теплое обжигало лицо. Слезы? Как давно он плакал? Стыдно, да ещё и перед Геносом. Аж дыхание перехватило.
— Тебе показалось, — Сайтама поспешил нырнуть в свою постель. Да-да под одеяло с головой, чтобы скрыть то, что он так боится показывать, кому бы то ни было — чувства.
Генос приподнялся, вытер влагу, что попала на него. Сам он не мог пролить слезы. Нет, не показалось.
Коварненько улыбнулся. Спасибо таинственному гостю, теперь можно не терзаться сомнениями о наличии или отсутствии эмоций у сильнейшего героя на всей Земле.
Что по поводу Кинга — вновь повержен виртуальным врагом. Лежит на полу у приставки с джойстиком в руке, заснул-таки. Не заболеет ли?
Киборг взял своё одеяло и укрыл несчастного. Отопления нет, а на улице скоро зима, не стоит так просто лежать на голом полу.
Да и есть повод…
— Учитель, Кинг отрубился, и я отдал ему одеяло, — Демон-Киборг приступил ко второму этапу своего замысла.
Лысый Плащ продолжал «наслаждаться» эмоциями, которые, так или иначе, пробудили в нем интерес к жизни. Такая встряска его взбодрила.
— Генос, ты железный, зачем тебе одеяло?
Демон обрадовался ответу:
— У меня есть тепловые и холодовые датчики, но при определенных границах температур мозг обманывается. И тогда я ложно замерзаю. Неприятно, — объяснил он, подкрался к учителю. — Можно к Вам?
Напрашивался, гаденыш! Сайтама и не подозревал его в хитроумном плане.
— Только холодной железяки мне не хватало под боком. Нет, я, несомненно, считаю тебя человеком со всеми вытекающими, но по факту, сам знаешь кто ты. Был бы мягким и пушистым — другое дело.
Но Генос не принимал отказа. Уже заползал к тому под покров.
— Ничего, я включу аккумуляторы, послужу обогревом, хе-хе, — не сдержал улыбки, наглец.
Хотел сделать кое-что мерзкое: залезть в душу и выяснить, что так расстроило Учителя. Ведь не просто так тот перепугался.
— Генос, блин! Вот только радиоактивно-светящегося киборга мне тут для полного счастья не хватало, — Сайтама не ожидал такого нахальства.
И куда теперь ему, бедному, бежать из собственного дома? Да ещё с тыла наступал.
— Простите, хочу быть рядом, Вы сами меня звали во сне, — опять смущал своими откровениями.
Ученик мотрел в спину и лысый затылок. Но не смел прикасаться, чтобы не отпугнуть.
— Что нужно? Говори, — Сайтама попался в сети.
Все-таки Генос — та ещё хитрая железная задница.
— Что вам приснилось? Расскажите, — попросил он.
Ударник задумался. Странный сон, как будто это произошло наяву.
— Мне приснился я до обретения силы, но почему-то там был и ты.
Демон-Киборг внимательно слушал, сюжет начинал нравиться. Увидеть Сайтаму с шевелюрой на голове вживую, а не на фотографиях — должно быть интересно.
— И что дальше?
— На город напало чудовище, оторвало тебе руки и ноги и собиралось убить. А я ничего не мог сделать…
Генос заволновался, но радостно — учитель за него беспокоился.
— И что дальше? Оно убило меня? — оживленно торопил его железный мальчишка.
— Не знаю, скорее всего.
— Что? Вы не досмотрели сон?
— Нет, я умер раньше, — вдруг усмехнулся Лысый Плащ.
В душе Геноса что-то екнуло. Поумерил свой пыл.
— Почему? Ведь оно на меня нападало, разве не так?
Сайтама посмотрел на свою руку под ядерным освещением Геноса — дрожала. Помимо выдергивания из него эмоций, он ещё одну вещь не мог терпеть — ответственность. Да-да! Он настолько привык к беззаботной жизни, что даже не помышлял обзаводиться семьей и детьми. Это так хлопотно!
Но судьбе было угодно подарить ему ученика, за которого, по сути, нужно отвечать головой. Быть в ответе за того, кого приобрел, как-то так. Как же это сложно и… страшно?
Ты за себя не в ответе, а тут ещё этот пацан.
— Учитель? Что же произошло в конце? Почему оно убило Вас первым? — Генос допрашивал его.
Сайтама вдруг невольно вспомнил другие его слова: «С этого момента вверяю себя Вам, моему наставнику!»
Всегда считал себя простым человеком, поэтому столь громкие слова смущали его.
Но как бы там ни было, копье пронзило его, а не ученика.
— Учитель, Вы меня слышите? — тот уже сердился.
Ударник вдруг сжал кулак, развернулся и… обнял своего младшего друга, прижимая к груди.
Генос потерял дар речи. Струхнул, мягко сказано. Из отложенных кирпичей можно построить дом по соседству. Кулак просвистел мимо уха.
— Не забивай голову, малявка, я рядом. Ты ведь этого хотел?
Нет, не он. Тогда, в кошмаре, этого желал Сайтама. А Киборг-Демон — и не мечтал!
Теплый невидимый покров учителя пронзил теплом душу. Головокружительно!
Невольно вспомнились руки самых родных ему людей, которые погибли в огне войны с безжалостным киборгом. Даже если он и отомстит врагу, никто не вернет ему близких.
Какое знакомое и родное тепло, но теперь от этого на вид равнодушного человека. Если посмотреть правде в глаза, то кроме Сайтамы и доктора Стенча у Геноса больше и нет никого.
Капля тепла воспламеняла сильнее, чем Ядро в груди.
— Д-да… — Генос тоже обнял его.
Какая же это благодать — быть под опекой.
Они стали ближе. Не только физически, но и духом. Теперь он понял, почему Соник ел из рук учителя. Разве можно попирать добро, если в тебе осталось хоть что-то человеческое?
Лысый Плащ зарылся лицом в светлые волосы.
— Железная башка, завидую твоей пушистости, — вздохнул Ударник.
— Поверьте, я готов отдать волосы в обмен на силу, — отшутился и Генос.
— Слушай, если моя сила вдруг пропадет, останешься моим другом или уйдешь? — порой вопросы Сайтамы выворачивали душу, мозг и все что только можно.
Неожиданно больно.
— Не говорите глупостей, учитель, это невозможно, — Генос не был готов ответить даже самому себе.
— Я просто подумал, нужен ли я кому-нибудь без суперсилы, кроме того фикуса, что в углу комнаты?
— Не копайте так глубоко, не нужно.
Генос крайне смутился и растерялся. Почему говорит такие странности? Неужели во сне произошло что-то такое, что так встревожило?
— Хорошо, не буду, но разве не ты хотел поговорить по душам?
— Уже передумал.
— Ок.
Демон-Киборг вновь зафиксировал датчиками легкую дрожь учителя. Так и не сказал, чего же он боится.

Сайтама — он же Ударник для нас и Лысый Плащ для Ассоциации Героев — несравненный в бою, непризнанный миром сильнейший герой. Какой он в жизни? Опять ходит по квартире и ищет вчерашний день.
Генос же, навязавшийся в ученики друг с геройским именем Демон-Киборг, сидел за столом, чинил правую руку отверткой да подглядывал за делами наставника. Подумал дойти с поломкой до профессора Стенча, но по таким мелочам стыдно обращаться. Ведь люди не идут в больницу из-за синяка или царапинки? Небольшое повреждение в механике сустава: Сайтама дружелюбно похлопал цельнометаллического парня по плечу, после чего конечность и отвалилась.
«Чувак, твоя рука, соберись», — учитель лишь отшутился, а не извинился.
Ладно, по крайней мере, пострадавший радовался тому, что сегодня Ударник куда живее в эмоциях, чем обычно. Порой он так мил, что грех на него сердиться даже за отбитую конечность.
— Ну, где же он? — Сайтама негодовал.
Заглянул под стол, в ванную, по углам. Вздохнул. Пожал плечами.
Генос усмехнулся и включил сканер поиска предметов.
— Носок, да? — сложно было бы не догадаться.
Что ещё может искать этот растяпа средь бела дня перед походом в магазин? Разве что чистые трусы или футболку. Генос здорово облегчал быт наставника, пусть и ругались они время от времени, нёс послушание с радостью. Бывало злился ученик на сайтамовскую безалаберность, но от прирожденной заботливости всё-таки брал и готовил, например, мороженое и угощал «обидчика». А Сайтама не гордый — всегда принимал подарок. У Геноса, быть может, и не было настоящего сердца, но теплело на душе при виде того, как обычно безразличное лицо наставника начинало лучиться счастьем.
А если полный обед приготовит за свой счет, то дикий восторг обеспечен. И равнодушный взгляд Сайтамы сменялся на благодарный.
Но Генос редко так радовал. Вовсе не потому, что скряга: просто это неприлично. Хоть и живут вместе, но взаимоотношения между ними далеки от того понимания «учитель-ученик», которое вкладывает философия. Люди прошлого умели брать полную ответственность и принимать устав данного понятия, чего не скажешь об их потомках цивилизованного мира. Мир, в котором люди духовно отдалились друг от друга, и фраза «я вверяю себя Вам» скорее покажется чем-то откровенно пошлым, чем отражением всецелого доверия. Не то время, не те люди, не тот уровень чистоты помыслов.
Договаривались Генос с Сайтамой на взаимовыгодных условиях, поэтому частые порывы щедрости могут показаться подозрительными.

***

Сайтама любил уединение, длительного общества не терпел, особенно многословного. Если Генос забывался и начинал заливаться соловьем, тот мог его довольно грубо заткнуть. Но если настроение хорошее, отпускал шутки в духе: «Познакомь меня со своим профессором, пусть установит тебе лимит: десяток слов в сутки».
Если Ударник окончательно уставал от людей в своем доме — уходил гулять до магазина. Иногда Генос задумывался: «Неужели ему совсем никто не нужен?»
Ни жены, ни детей, ни любовницы у Сайтамы нет. Да что там! Ни собачки, ни кошечки, ни золотой рыбки. Только фикус стоит в углу комнаты да кактус на подоконнике, которые он не всегда-то и польет. Генос вообще поначалу решил, что фикус искусственный, но однажды, копнув сухую-пресухую землю, обнаружил корни.
«Учитель Сайтама! У Вас цветы-аскеты? Почему не поливаете?» — возмутился тогда заботливый юноша.
Ладно кактус, его черт не схватит.
«Ну, они же не просят, — улыбнулся этот садист, но заметив строгость киборга, добавил. — Фикус мне подарили, и никак не могу привыкнуть к частой поливке. Когда листья желтеют, тогда и вспоминаю про него».
Сайтама — самый что ни на есть махровый эгоист. Ему плевать, что о нем думают другие, но также совершенно непонятно, о чем он сам думает. Самодовольный парень, живет в свое удовольствие, нигде не работает, в свободное время устраивает охоту на монстров. Пожалуй, только скука — его единственная проблема в жизни. Несомненно, есть и другие духовные трудности, но Генос о них не знает. Ученика устраивает такой беззаботный и таинственный наставник.
И как такой лентяй за три года достиг величайшей силы? Люди годами, всю жизнь занимаются тренировками, а Сайтама без каких-либо учителей сделал невозможное.
Генос был уверен, что у него есть секрет. А-то бы он жил с ним ещё!
— Если найдешь пару йен, скажи, — Лысый Плащ подошел к своему железному другу.
На правой ноге Лысого Плаща надет белый носок с двумя красными полосками на манжете.
— Запрос принят. Сканирование. Поиск… — Генос окинул комнату взглядом.
Под подушкой не убранного футона он обнаружил что-то похожее на носок.
«Анализ. Размеры. Цвет. Красные полосочки. Предмет найден! Возьмите!» — прозвучало в голове ищейки.
Сайтама по направлению его взгляда всё понял:
— О, точно, я же его снял, когда жарко стало, совсем памяти нет. Спасибо.
Ударил себя по лбу.
— Мой профессор может вживить чипы памяти для таких случаев. Хотите? — Генос серьезно воспринимал каждое слово учителя.
— Издеваешься?! Хотя, интересно: сколько скальпелей он об меня сломает?
Неуязвимость. Как он ее получил? Та ещё загадка. Но он уверял, что комары его таки кусают. Или он осознанно включает и отключает режим неуязвимости? Кто его знает.
Сайтама оделся и только открыл дверь, как на пороге появился Кинг. Его механизм неистово рокотал!
— Прости, это срочно! — вломился в дом и бегом к приставке.
Включает.
Этот задрот уже не стеснялся перед ними показывать свою страсть. Чувствуя спиной вопросительные взгляды, ответил, не отрываясь от экрана:
— Свет отключили, а я приблизился к финальному боссу. Не могу больше ждать.
Его руки дрожали, на лице — отпечаток истощения и бессонницы.
— Чувак, выйди на улицу, и тебе там столько боссов встретятся!
Ага, финальных для него.
Сайтама раздражённо цыкнул. Незваный гость. А так хотелось побыть наедине с самим собой, своими мыслями. Иногда Генос умел становиться невидимым для восприятия, особенно когда занимался чем-то отстраненным.
— Прости, как закончу — уйду, — Кинг понял, что ему не рады, но он уже в игре.
И теперь его никак не оттащить.
Генос молча наблюдал за ними, а упомянутые монстры пробудили в нем жажду к битвам. Загорелось пойти в магазин с учителем: вдруг врага встретишь? Смотреть на Сайтаму в действии — истинное наслаждение, но лучше самому принять участие в бою и отточить навык. Лысый Плащ имел способность каким-то чудом притягивать к себе всех упырей в округе. Как монстров, так и фриков. Кинг не исключение.
— Посмотри на себя. Ты сколько не спал? — Сайтама очень редко читал нотации, но случай подвернулся.
— Три дня. Мне давно не попадалась такая стоящая вещь, — честно ответил тот, поёрзав на полу.
— Ладно, твоя воля, — Лысый Плащ не умел кого-то что-то заставлять, пусть человек поступает, как хочет, пока это не угрожает окружающим и не задевает его лично.
Отвернулся к двери, но взгляд Геноса пронзал его спину. Ударник глянул на ученика через плечо:
— Ты чего?
Парнишка смотрел на него глазами верного пса. Был бы хвост — завилял!
— С Вами хочу, — признался он.
И продолжал гипнотизировать глазами: «Хочу! Хочу!»
Сайтама развел руками:
— Да ёшкин кот! Где ты был раньше? Сидишь и ковыряешься в своей руке, никуда не торопишься.
— Сейчас захотел, — очередное откровение. Сжимал в руке отвертку.
— А я жрать хочу!
Когда наставник голоден, лучше к нему не подходить.
— Куплю Вам мороженого по пути, — этот малец умел соблазнять.
Сайтама остолбенел. Не верил своему счастью. Мигом оказался за столом рядом с учеником.
— Хорошо, подожду, — подпер подбородок ладонями да заулыбался.
Генос поторопился, внимание учителя немного взволновало.
А тот уже думал только о мороженом — мысленно стоял у прилавка и выбирал какое хочет. «Ур-ур!» — в животе играла бодрая мелодия.
Улыбка тоже коснулась лица Демона-Киборга. Как же порой просто манипулировать Сайтамой, только дай ему «плюшек» в виде денег и еды. Теперь сидит довольный и чего-то там мурлычет себе под нос.
— Учитель, — юноша прервал его мысли.
— А?
— Вы хороший.
— Хм-м-м… — Сайтама не знал, что ответить.
Что значит «хороший» для Геноса? Сильный? Милый? Добрый? Или просто подлизывается?
И вообще, когда этот пацан хвалил его, становилось неловко.
— Тебе кажется, — Сайтама-то знал свой непостижимый уровень эгоизма, поэтому, когда Генос назвал его хорошим…
Демон-Киборг ковырялся отверткой и украдкой подглядывал за наставником.
— О, надо же, Вы покраснели, — Генос приятно удивился.
Обнаружить пусть и легкий румянец на лице Ударника — редкое зрелище. Иногда тот краснел, читая интересную мангу. И ученик подсмотрел, может, что-то неприличное, но нет: главный герой сражался с сильнейшим противником, превозмогая себя и защищая более слабых друзей.
— Прекрати! А то уйду без тебя, — пригрозил Сайтама. Обижался.
— А как же мороженое?
Да, у Геноса есть деньги, а значит и власть! Иногда Лысому Плащу казалось, что у этого киборга есть встроенная машинопечать. А как еще объяснить постоянное наличие денег у этого молокососа?
Ударник вздохнул. Сдался этому шантажисту с потрохами. А потроха урчат, требуют обеда. Уже не злился — страдал.
Вот теперь Генос пожалел его. Видеть страждущее лицо учителя — выше его сил. Наверное, именно поэтому и подкармливал его. Пусть лучше ходит с дебильной довольной улыбкой, чем с голодными глазами как у сироты. Хотя, кто тут из них круглый сирота?
Лысый Плащ от скуки стал подпирать пальцами железные пальцы чинящейся руки Геноса. Тот вздрогнул, решил, что случайность, но Сайтама повторил сие безобразие. Ещё. И ещё. Тув! Тув! Пихался.
— Учитель, что Вы делаете?! — не выдержал Демон-Киборг, смущаясь ребячеству.
Но Ударник лишь поднял на него недовольные глаза. Если бы он был котом, то забил бы хвостом лихорадочно. Да, Геносу уже не раз учитель представляется в данном образе. То он крадется куда-то, то недовольно молчит, прячется, «отмурлыкивается», то ласков и игрив, то тут же показывает зубки.
Вот и сейчас играет с его рукой, фыркает да говорит глазами и жестами. «Мне скучно, хочу есть, пошли уже, козел недоделанный» — вот и всё, что хотел сказать этот лысый котяра.
— Закрутить осталось, потерпите и не мешайте, — Генос отвечал как можно тактичней.
Но были бы они чуточку роднее в отношениях, не постеснялся бы отпихнуть его куда подальше.
А Сайтама продолжал хулиганить: приподнимал железные пальцы и отпускал. Рассматривал.
— Это часть моего тела. Прекратите! — потребовал ученик, закрепил железную броню и поймал озорника за руку.
— О, армрестлинг! — сообразил Сайтама и поставил конечность на локоть. — Давай?
— Я ее только починил! — Демон-Киборг с ужасом представил, как стальная рука разбивается об стол и пол словно хрусталь.
— А? — Сайтама вдруг перестал блажить, и в его глазах промелькнуло разочарование. — Прости.
Отпустил, пока не покалечил. А как же хотелось подурачиться.
— Учитель… — Генос потянулся к нему, но тот увернулся и подошел к Кингу.
Заядлый игрок лежал без чувств перед монитором, а на экране светились огромные кровавые буквы «Game Over».
— Бедолага, выложился на полную, — Ударник потрогал лоб Кинга. Горячий.
Еще бы! Так не любить себя.
Нашлось одеяло для несчастного.
— Пусть поспит, а мы сходим за едой, наверняка он тоже захочет.
— Учитель, я Вас не узнаю, вы поделитесь едой?
— Цыц! Не бей по больному! Он все равно проснется на хавчик.
Демон-Киборг заулыбался.

***

Стоковый супермаркет «Тухлятинка».
У холодильника с мороженым.
— Вы уже третью минуту выбираете, — Генос хотел вернуть Сайтаму с небес на землю.
— Отстань, я привык любоваться харчами, — тот давился слюной.
— Есть куда приятнее.
— Бесспорно, но дай ещё минуточку.
Демон-Киборг не переставал удивлялся странностями учителя. Это не парень, а чудо природы какое-то! Ну, или ее ошибка.
— Прошла ровно минута, — напомнил Генос.
— Вот зануда.
— Что-нибудь выбрали? — ученик решил помочь, раз дело не идет. — Фисташковое? Ванильное? А быть может клубничное?
Указывал пальцами на продукты с самым свежим сроком годности, который только мог предоставить данный магазин.
— Банановое не берите, — добавил помощник, а в голове отметил написать очередную жалобу в «Книге предложений», которая собрала уже много-много сообщений от этого посетителя.
Поначалу Генос ужаснулся качеству продуктов супермаркета, в который так часто ходит его учитель. Взял инициативу в свои руки и написал тонну бумажек всем инстанциям по этому поводу. Самые подозрительные товары отправлял на экспертизу. Уже через месяц предприниматель знал Геноса в лицо, устав от всевозможных проверок и улучшил контроль качества.
«Я хочу, чтобы мой учитель ел здоровую пищу, а не отраву, которую даже монстры есть не станут!» — требовал тогда Демон от владельца магазина, вывалив тому на стол всё просроченное, что нашел.
А затем добавил, приставив кулак к испуганному лицу мужчины: «Если ничего не изменится — заставлю съесть, а затем испепелю этот дерьмовый магазин вместе с Вами. Надеюсь, что вы меня поняли».
После такого визита даже мигающие лампочки на вывеске поменяли. Поток покупателей резко увеличился.
— Я бы всё съел, — вдруг серьезно ответил Лысый Плащ.
— Э-э? Я не знаю всех Ваших возможностей, но, пожалуйста, выберите что-то одно.
Он иногда пугал ученика. А вдруг и вправду бы съел целый холодильник мороженого?
Ударник посмотрел на озадаченного стального юношу и усмехнулся.
— Учитель, Вы странный, о чем думаете? Пожалуйста, поделитесь своими мыслями. Хочу постичь ваш образ мышления.
Генос немного засмущался.
— Знаешь, чем отличается хитрец от умника? — Сайтама посмотрел на него так, словно в душу заглянул.
Демон-Киборг растерялся. Учитель его испытывает премудростью, нужно ответить достойно!
— Разве хитрость не из ума рождается, как меньшее из большего?
— Ясно.
— Что «ясно»?
— Просто искал ответ, спасибо, — вдруг поблагодарил его Сайтама и тыкнул пальцем в стекло витрины. — Ягодное на палочке!
У младшего челюсть отвисла. Затем Генос прикрыл рот ладонью: сдавленный смех вырывался.
— Да что с тобой? — Сайтама невольно вспоминал Соника, с его ребяческой улыбкой от уха до уха.
Генос хоть и киборг, но именно сейчас не мог себя контролировать. Всё, сбой системы. Эмоции, одни эмоции.
— Учитель, вы об этом думали, ха-ха, все это время, пока выбирали мороженое?
Сайтама почесал нос, затем лысую макушку:
— Да, из-за этой навязчивой мысли не мог выбрать.
— Нет, прекратите, я не готов к этому! — несчастный ученик лишний раз убедился в чрезвычайной простоте наставника, от которого постоянно ждёт неземной крутости и запредельного пафоса.
Опять все те же любимые грабли.
Из магазина вышли с полными пакетами. Сайтама ел мороженое и был доволен как слон.
Погода радовала солнышком, под ногами шуршали листья. Хороший денёк.
По пути им вдруг повстречался в полной боевой готовности… Гомо-Гомо Зек!
— Ребят, вы тут монстра не видели?! — этот страшный мужик всегда появлялся эпически и виртуозно.
— Монстра? Ты гонишься за ним? — мигом оживился Генос.
Хищно осмотрелся, сканировал местность.
— Да, он только что… — ответил Гомо-Гомо Зек, но вдруг заметил Лысого Плаща с мороженым во рту и забыл обо всем на свете.
До того его взгляд был сосредоточен на красавце Геносе, но... но… эти поступательные движения фаллической сладости во рту парня не оставили его равнодушным.
— Я только что… — не мог оторвать глаз.
Раньше Сайтама не входил в список тех, кого он бы хотел заполучить из-за своей странной неказистой внешности. Но…
Крупная капля сливок натекла на руку, и жадный до лакомства Плащ без всякой задней мысли слизывал ее с ладони и пальцев.
— Вот котяра, — вслух вознегодовал Генос. Лично для него это было просто некультурно. — Давайте Вы дома будете вылизываться и умываться?
Что касалось Гомо-Гомо Зека, то этот извращенец уже пар пускал из носа, как возбужденный бычара.
— Сайтамушка! А не хочешь ли ты еще мороженого? Угощаю! — этот урод перешел в наступление.
— А? — Ударник задумался над предложением, посасывая палочку, словно ничего и не подозревал о помышлениях Гомо-Гомо Зека. — Хочу.
— Нет, не хочешь! — встрял Демон-Киборг, простирая руку и пряча Сайтаму за собой.
Ревностно защищал от посягательств.
— А если куплю? — Гомо-Гомо Зек принял вызов.
Угроза серьезная, учитель легко соблазняется и будет есть всё, что дадут на радость извращенцам.
— Пришибу, — предупредил Демон, хотя его уже держать нужно.
— Эй-эй! Парни, вы чего? Фу, Генос! Фу-у! — Сайтама очнулся из очередных дум.
— Учитель, как Вы не понимаете? Вас хотят совратить! — кипятился киборг, даже Ядро заработало мощнее, судя по ярким просветам на одежде.
— Меня очень трудно совратить, тем более парню.
— Он профи! — Демон развернулся к наставнику и уже спорил с ним, сжимая кулаки.
— А я бы не отказался от очередного мороженого, мне там фруктовый лед приглянулся, — по-детски невинно ответил Сайтама, высасывая из палочки оставшуюся сладкую влагу.
Генос схватился за голову, потерял дар речи. И что делать? Пойдет же с Гомо-Гомо Зеком и станет облизывать фруктовый лед на потеху главного извращенца!
— Нет! Я сам! Я сам куплю Вам хоть десять мороженых и будете их есть дома! —
Схватил своего непутевого наставника за шиворот и потащил обратно в магазин.
Гомо-Гомо Зек принял поражение с достоинством и ушел на поиски потерянного монстра.
Возвращались парни в молчании. Генос до сих пор сердился и на любое слово огрызался. Злой как собака.
Сайтама же забил на него, нес пакет со сладостями и наслаждался мгновениями жизни. Даже напевал что-то под нос.
— Учитель, — все же заговорил Демон, когда чуть поостыл, — а как вы для себя ответили на вопрос: в чем разница между хитрым и умным?
Теперь и ему эта загадка не давала покоя.
Сайтама пожал плечами:
— Ума может быть много или мало, кому как повезет. Но должен же быть баланс между гениями и дураками.
— Баланс?
— Да, — наставник остановился и достал из пакета очередное мороженое, освободил от обертки. — Все дело в практичности — дуракам везет.
Откусил вкусняшку, самодовольно улыбнулся и пошел дальше.
Генос уронил пакеты.
— Какое коварство, мерзавец! Вы достали меня! — Генос духом вспылил, а железное тело никак не глушило его гнев и недовольство. Понеслась.
Сайтама же преспокойно выслушивал гневную тираду, словно это у него стальные нервы, а не у киборга.
Демона смутило его патологическое хладнокровие. Правильно, распинается, а тому хоть бы хны.
— Д-да что ты вообще такое?! Ты человек? — в пылу забыл о субординации, но когда слово вылетело, понял, что перегнул палку.
Образ учителя размылся от молниеносного выпада вперед. Генос успел трухнуть.
— Остынь, — сказал Сайтама, и во рту киборга оказался фруктовый лед.
Тот самый, который ел самый загадочный герой Лысый Плащ.
Генос был застигнут врасплох, но пар вышел, можно сказать, прямо из ушей.
Ничего не оставалось, как откусить лакомство и изумленно уставиться на обидчика. Только этот человек мог столько раз безнаказанно издеваться над Демоном-Киборгом. А тот многое прощал ему. Хотя бы потому, что нечего было так кричать. Урок усвоен.
Сайтама оценивающе посмотрел на подтаявший огрызок мороженого. В нем боролись брезгливость и жадность.
Если бы Генос мог краснеть, то запылал бы ярко. Он догадался о намерении Плаща.
— Учитель, оставьте…
— Ня-я-а-ам! — жадность победила. — Ням-ням…
Демон-Киборг ударил себя по лицу, там и оставил ладонь:
— Боже, он еще и нямкает, — покачал головой, но вдруг тепло стало на душе.
Учитель хоть и спокоен внешне, но по глазам видно — радовался. Это умилило Геноса, отчего и заулыбался. Устыдился за грубость.
Решил покаяться и извиниться:
— Простите меня, пожалуйста, вы не мерзавец, а добрейшей души человек.
Сайтама поперхнулся и закашлялся.
— Учитель?
Генос всегда беспокоился за него, несмотря на его неуязвимость.
— Вот, блин, отомстил, так отомстил, — Ударник с трудом продышался, раскраснелся, затем укоризненно посмотрел на виновника. — Не надо мне приписывать несуществующих качеств.
— Не скромничайте! — тот был тверд в намерении восхвалить своего невероятного наставника. — Ваши подвиги и так разворовали, не растеряйте оставшиеся! Вы поразительны!
Сайтама готов был сквозь землю провалиться. Восхищение Геноса ему непонятно. Вспомнил себя у зеркала: лысый мудак, с физиономией просящей кирпича, в нищебродском прикиде, покупающий продукты на распродажах, в свободное время охотящийся на монстров. Чему тут восторгаться?
— Может, ты один так считаешь? Остальные в основной массе меня хотят либо прибить сразу, либо даже пачкаться не хотят, — здоровая самокритика позволяла ему не разочаровываться в ожиданиях.
— Они смотрят и не видят очевидного, я рад, что встретил Вас.
Ох, уж этот откровенный Генос, Плащу захотелось спастись от него. От его эмоций, которые били сильнее, чем что-либо.
Между домами вдруг проскочила тень.
— О, монстр, — заметил Сайтама.
— Что? Но мои датчики спокойны, — киборг осмотрелся. Собрался с духом, ведь именно этого он и ждал. — Позвольте мне.
— Валяй, — Сайтама указал в переулок.
Потрескавшиеся стены, мусор, ящики. В общем, классики жанра. Генос радовался гнетущей обстановке, а руки чесались схватиться. Наставник же зевал по пути. Пакеты они оставили у одного из пустых домов, все равно в этом районе никто кроме них и не живет.
— Учитель, ваше чутье удивительно, датчики до сих пор молчат, — Демон-Киборг снова за свое.
— Если бы еще и ты замолчал.
Тенью что-то пролетело мимо парней, но это уловил только Сайтама.
— Учитель, почему остановились?
— А ты не заметил?
— Нет, всё как и прежде, ничего необычного.
Плащ ногой зацепил жестяную банку, и та со звонким шумом ударилась об стену и мусорный бак из которого тень, словно потревоженная, выскочила и понеслась дальше.
— Ясно, это всего лишь стрёмный монстр, пошли домой, — сказал Сайтама, засунул руки в карманы толстовки и развернулся обратно.
— Что?! Но почему? Разве мы не должны его уничтожить? — от негодования Демон-Киборг крепко схватил того за плечо. — И почему «стрёмный»? Это что, какой-то неведомый тип монстров, который чем-то отличается от остальных?
— А ты не знаешь?
— О чем Вы?
Генос развернул его к себе. Сайтама пусть и старший, но ученик порой вел себя очень грубо. И не всегда удавалось его контролировать.
— Начну издалека: как появляются монстры?
Очередной вопрос, нужно ответить достойно!
— Естественные и искусственные мутации, изменения физического тела из-за особенностей психики, часто патологической, так же другая ветвь эволюции, гости из других миров, — затараторил киборг.
— Тогда почему они такие злые?
— Нарушение психики, эмоциональная нестабильность, изменение синтеза гормонов…
— Стоп! Хватит, достаточно, — Сайтама забыл с кем связался, закрывая киборгу рот рукой.
Задавлен интеллектуальным штурмом.
— Я понял, учитель, — приглушенно в ладонь ответил тот и замолчал.
— Так-то лучше, — Лысый Плащ освободил его уста и устремил взор в просвет переулка, где ветерок разгонял пыль и прочий мусор. — Ты верно сказал, но есть еще одна причина. Не жалко того монстра, который родился монстром, но есть особый тип, когда человек становится чудовищем. Вот это уже стрёмно. Не люблю убивать таких.
— Учитель, Вы так… — «добры к людям» не проскользнуло между пальцами Ударника, который уже устал от его почестей и нахмурился.
— Я же просил по-человечески, — гневался. — Нихрена я не добрый, мне лучше знать, так что нечего тут.
Фыркнул и вновь убрал руку.
— Простите, — Генос хотел добавить: «…Но Вы не правы!»
Однако унял порыв и смирился с волей учителя.
— Тогда позвольте мне его уничтожить, раз Вы не любите убивать тех, кто когда-то был человеком. Не поймите превратно, но считаю, если что-то или кто-то несет разрушение и гибель, то я готов испачкать руки ради жизни других нормальных людей, — Демон-Киборг давил своим красноречием.
— Ок. Делай что хочешь, но монстр еще не готов.
— В смысле «не готов»?!
Волна негодования.
— Мы видели только монстра-паразита. Сначала он должен вселиться в кого-нибудь, чтобы нести разрушение.
— И такие есть? Тогда мы должны его остановить прежде, чем он вселится!
Свежая вода знаний о врагах. Генос в восторге. Он-то думал, что всё знает о них.
— Невозможно, — неожиданный ответ учителя обескуражил.
— Почему?
— Этот враг нематериальной природы. Его нельзя ударить или убить, но и вселиться он может не в каждого.
Киборг вдруг замолчал. Для него не секрет, что Сайтама, мягко говоря, не блещет умом, но тут вдруг такой багаж знаний, которому нет аналогов в энциклопедиях.
— Откуда информация? — да, ему нужна ссылка на источник.
Лысый Плащ напряг извилины, поковырялся в носу для ускорения процесса обработки данных в своей головушке.
— Сам видел, — подытожил он.
— Что?! — Генос чуть вывих мозга не заработал.
Мог бы сказать: «Я вам не верю, учитель», но вспомнилась загадка про хитрого и умного.
— Ваши наблюдения? Расскажите.
Пожалуй, опыт и практичность — главный конек Сайтамы.
— Я уже всё сказал: есть некие существа нематериальной природы, они даже дома бывают. Ходят себе и ходят, как тени, в душу заглядывают. Но в определенных обстоятельствах они проникают в людей и животных, после чего те становятся злыми, а иногда и превращаются в чудищ, но для последнего случая нужно несколько таких сущностей, ну-у, или один очень сильный.
— Учитель, может вам показалось? — Генос не из робкого десятка, но от этой истории стало не по себе. Особенно после слов «дома бывают» и «в душу заглядывают».
— Когда я впервые на них обратил внимание, тоже решил, что глюк. Я их и раньше видел, когда учился, но очень редко. Но уже через год тренировок, особенно по скорости, убедился в их реальности. Видел, как они воздействуют на людей. Как черви заползают и влияют на волю и желания.
— Учитель Сайтама! Это же… это же экстрасенсорное восприятие. Говорите это у Вас после работы над скоростью? Конечно, для того, чтобы видеть все движения при Вашей быстроте, нужно само время замедлить в собственном восприятии. Как я раньше не догадался? Учитель, это так…
— Мороженое растает, пошли домой, — прервался его тот и потянул за собой.
— Ай, руку оторвете!
Демон-Киборг огорчался от того, что Сайтама не принимал похвалы, ведь он всей душой очарован его силой и ничего не мог поделать с собой. Это как влюбленность, но в хорошем, непошлом смысле. Ему, как и любому мальчишке, хотелось спросить: а если Вы стукните землю кулаком изо всей силы, каковы будут масштабы катастрофы? А какие еще у Вас способности? За какое время оббежите вокруг Земли? А в космосе продержитесь? И так далее, но главный вопрос всех времен и народов: как Вы на самом деле получили эту силу?!!
Сайтама взял пакеты и посмотрел на очарованного Геноса. Если его стукнуть, из него же звездочки с сердечками вперемешку посыплются.
— Ох, Генос, Генос, пацан ты ещё, — Лысый Плащ только недавно стал понимать всю ответственность, которую он так легкомысленно возложил на себя. Сам себя сделал родителем трудного ребенка. — Ну и ладно, зато ты умница.
Похвалили. Всё, у Демона-Киборга от счастья аж рука отвалилась. Та самая, которая была на ремонте, и за неё же тянул Сайтама.
— Пожалуй, стоит сходить к профессору.
— Ха-ха! У меня в детстве была любимая игрушка — киборг, и у него все время отваливались руки и ноги, как у тебя! И… — тут Лысый плащ понял, что обижает Геноса, поэтому сбавил обороты. — Но я все равно его… любил.
Демон-Киборг своим ушам не верил.
Обиду как рукой сняло! А реактор-ядро разгорячился от эмоционального всплеска. Учитель практически никогда не говорил о чувствах. Если зол, говорил, уймись. Если уныл — устал, грустно — снова устал, весело — просто улыбался или смеялся, обижен — пошлет на все четыре стороны. Но никаких трагических «Я так печален и обижен» или диких восторгов. Поначалу Генос даже задумывался, а есть ли у него чувства? Но понял, что есть, как и у всех людей, просто их выражение настолько замаскировано, что и не заметишь их проявления.
А тут вдруг великое слово «любил»!
— Как меня? — Генос поступал жестоко, ведь Сайтама и сам не рад, что признался в любви к своей игрушке из детства.
— Размечтался, признаюсь в чем-то подобном, когда окончательно потеряю голову или, так уж и быть, перед смертью.
— Так вот почему Вы до сих пор не женаты — Вы скрытый «цундере»!
— Эй! Сейчас вторую руку оторву.
— Почему злитесь, когда хотят узнать о Ваших чувствах? — напрямую спросил.
Сайтама стиснул зубы.
— Когда лезут в душу — мерзко, — все же ответил и поспешил прочь к дому.
— Мерзко? — уже самому себе сказал Демон-Киборг. Не ожидал.
Предполагал, что стесняется, например. А тут на тебе — мерзость какая-то.
Подобрал свою несчастную руку, спрятал в пакет и побежал за учителем.
Монстра они так больше и не встретили, несмотря на множество предпосылок. Возможно, Сайтама разогнал их всех своей опасной аурой. Да и без руки Геносу не хотелось сражаться.

Асаха, ага, спс)

Ко мне приходят люди, но я не хочу их общества, но когда они уходят, то прощу, чтобы они вернулись.

Мурка-чан, нет, я, конечно же, поняла, что ты имела в виду "прошу".
Однако "прощу" в этом предложении меня убило
Бедняжка, скольких ты уже простила?)))

Мурка-чан, передоз Мураки)) Шикарный персонаж, если не знать о его истинном облике

Piper_Bernadotte, да, это её фанфик))

Мурка-чан, кстати в тему. А фик "Роковые желания" случайно не за вашим авторством?

Конец первой арки. Продолжение следует...

Глава 5.
Англия очнулся только ночью, когда все заснули.
Хотелось пить. Таковы были побочные действия транквилизатора: сердцебиение, слабость, головокружение и невероятная жажда, словно с похмелья. А попытка снять смирительную рубашку не увенчалась успехом.
— Воды… — еле слышно простонал Артур не своим голосом.
Даже губы пересохли.
У окна что-то двинулось. Британец не на шутку перепугался, когда большая тень заиграла на полу.
Все преспокойно спали, так как посчитали, что такая доза транквилизатора свалит Англию до самого утра. Но всё же кто-то бодрствовал.
Кроме воды страшно хотелось в туалет.
— Боже… мой мочевой сейчас лопнет… — прохрипел пленник, всё ещё не узнавая, кто рядом с ним, но было не до этого. Главное, люди есть — и ладно.
— Только не бойся, — прозвучал осторожный голос России. — А то обделаешься прямо в кресле.
Ваня не решался подойти, чтобы невзначай не перепугать этого русофоба.
Артур узнал его голос и удивился даже больше, чем испугался.
— Развяжи меня… — все же попросил он, нужда оказалась сильнее страха.
Россия тяжело вздохнул и подошел к нему. Кёркленд вздрогнул, когда Иван прикоснулся к узлу на смирительной рубашке.
— Сильно затянут, — Брагинский достал перочинный нож и сверкнул лезвием в темноте, даже глаза на мгновение отразили этот свет.
Британец вжался в кресло. Как же тревожно билось сердце! А низ живота болел от переполненности мочевого пузыря. Но опозориться не хотелось, тем более перед русским. Терпел так, что аж испариной покрылся.
— Я аккуратно, не робей, — как можно дружелюбнее ответил Ванечка, перерезая ткань.
Арти же вдруг подумал о том, что его впервые назвали робким. А если и называли так, то он не запомнил. Всегда считал в точности наоборот. Хотя…
Так как британец всячески трепещет перед Брагинским, поэтому в глазах русского он вполне может показаться робким. В своё оправдание Артур может заявить лишь одно: а кто не боится России?
Почувствовав свободу, Англия резко поднялся, но слабость и головокружение подкосили его. Упал на колени перед недругом. Руки сами обняли Россию, а тот прижал пострадавшего к себе.
— Ты в туалет хотел? Давай помогу дойти, — предложил Иван, хотя проще было бы принести саму утку, чем тащить Керкленда к ней за ширму, но… Брагинский сделал вид, что не сообразил.
Артур готов был возразить, но почувствовал себя хуже. Против воли, но доверился русскому. В который раз…
— Тебе подержать или сам справишься? — этот гад еще и подколол британца. Не сдержался.
— Отомщу же… — пригрозил тот. — Лучше меня держи.
— Интригуешь, — Россия обнял несчастного со спины и расстегнул штаны.
— Я сам! — Артур сильно смущался его самодеятельности.
— Хорошо, — Иван перестал заигрывать с английскими нервишками.
Кёркленд вновь почувствовал себя безопасно в руках русского. Делая свои дела, потихоньку вспоминал, из-за чего собственно оказался связан. После того, как их застал Альфред, он помнил все последующие события очень смутно. Его трясли, прижимали к полу, затем жгучий укол в задницу. Но одного он не забыл точно — невероятный стыд. Сейчас, как и тогда за минуту до разоблачения, Артур был объят заботой. Правда, сам он страшно волновался. По телу прокатилась дрожь, но приятная. Россия держал его. Его руки крепки. Кёркленд и не знал, кто и когда его последний раз так обнимал. Кроме этого русского типа, конечно же.
Страшно. И неловко. Но если отбросить все предрассудки и страхи, то на мгновение показалось, что он желал бы остаться под его защитой навсегда.
Облегчившись, Артур даже простонал. Теперь это мимолетное желание так и осталось лишь безумным желанием, не имеющим ничего общего с реальностью. Доверить себя России? Глупости! Кёркленд искренне полагал, что России нужно лишь одно — завоевать и поглотить, сделать частью себя.
— Тут есть влажные салфетки, — Иван вывел его из задумчивости, и британец молча воспользовался предложением, а затем безуспешно попытался застегнуть пуговицу.
— Все равно спать будешь, так что снимай, — Россия нагло распоряжался, снимал с него штаны, раздевал, да так лихо.
— Я сам… — хрипло возмутился Англия и сопротивлялся в меру своих возможностей, но Иван все равно снял с него всё кроме трусов и дотащил до стола, под которым находился английский спальный мешок.
Кёркленд не мог плыть против этого течения, не привык он к столь властным распоряжениям. Ваня вертел им, как хотел. Упаковал в спальник и исчез в темноте.
«Что это сейчас было?» — этот вопрос отражался в глазах Артура.
Теперь он набирался сил, желая встать. Но не получалось. Лежал и злился, размышляя над тем, чем его так накачали.
— Держи, — Иван снова появился, словно из пустоты и, присев рядом, протянул графин с водой.
Англия привстал и дрожащими от нетерпения руками вцепился в него. Жадно осушил половину сосуда, проливая воду на себя и на пол. Переводил дыхание. Мигом оживился.
— Теперь лучше? — улыбнулся Россия. Он тоже был доволен.
Руки у британца всё ещё дрожали. Поставил графин на пол.
Если бы не Россия, то пролежал бы он связанный до утра, мокрый и вонючий, умирающий от жажды на смех злорадствующим недругам. Осознание этого злило и пугало Англию.
— Зачем помог? В чем умысел? Хотел унизить? — вдруг зашипел он.
Россия даже в лице поменялся на его штыки — не ожидал. Замолк, не зная, как объяснить то, что считает несложным.
— Нет тут никакого умысла! Хотя, что тут сказать? От тебя я и не жду элементарного… — голос Ивана похолодел. — Я делаю то, что считаю нужным.
Россия встал и направился к своему мешку.
Чего «элементарного» Англия так и не понял, но задумался.
— Но ты все равно обращайся ко мне, если что, — добавил Брагинский, раздеваясь и укладываясь в мешок. — Я не покусаю. А к твоему жалу я привык.
Артура как ошпарило. Спрятался в спальник с головой и устыдился. Бросало то в жар, то в холод. Но, открыв глаза и высунувшись, увидел графин с водой, в котором плавали небольшие кусочки льда. Тот лед, который хранится в холодильнике, выделенный для пленников карантина, был крупными кубиками, а тут плавали бесформенные крошки.
Он бы растаял за несколько минут, значит, Брагинский охлаждал воду… для него. Словно знал, что Англия проснется и захочет пить. И только из-за этого стерег его?
В любом случае, было бы хорошо завтра поблагодарить Россию, но, представив себя краснеющего перед ним, Кёркленд тут же передумал. Даже не знал, как обратится к нему и тайно сказать спасибо. Это показалось невыполнимым, поэтому брит ругал и корил себя за нерешительность. За то, что не может сделать «элементарного»…
В голову лезли нелицеприятные мысли и ужасы, которые долго не позволяли ему заснуть. Хотелось покоя, но, как и сказал русский — ты сам себе злобный Буратино. От того и страдал.
Затем поставил графин рядом со столом на лунный свет, чтобы любоваться переливами тающего льда. Успокаивался. Но за то, что отверг того, кто протянул руку помощи, совесть страшно бичевала его всю ночь и во сне.

***

Англия проснулся от звонкого шума и холодной влаги в лицо, от которой невольно подскочишь.
— Какой мудак поставил графин на пол?! — разозлился Америка, сидя в образовывающейся под ним луже.
— А ты смотри под ноги, увалень! — теперь завелся и Артур.
Нельзя будить его так внезапно без матерных последствий. Тут уже он не разбирает, кто прав, кто виноват.
— О! Ты проснулся? — Джонс и не подумал на брата.
— Как видишь…
— Тогда с добрым утром!
Вот и счастье привалило. Подползало к нему под стол по кромке лужи.
— Да-да, ты меня уже порадовал, — пробурчал Кёркленд, вытирая мокрое лицо и волосы ладонью.
— Зато сразу и умылся, и проснулся, — глумился над ним весельчак.
— Ну-ну…
Вдруг промелькнули чьи-то ноги.
— О, Russia! — Америка вынырнул из-под стола прямо перед опешившим Ваней, который ну никак не ожидал увидеть его тут, хотя вроде и слышал.
Только Англия удивлялся тому, как Америка определил, что это именно Россия, а не кто-либо другой, ведь тот был за спиной Джонса. Датчик-радар на Ивана у него, что ли?
Россия…
Артур покраснел со стыда. Пока не решился выползти.
Брагинский был с чашкой чая в руках.
— Сделай мне тоже! — клянчил Ал.
Чего он хотел от русского до того, как увидел напиток, не знал никто. Даже Америка.
— Чайник там, делай сам, — Россия показал ему язык, а потом и направление к другому краю стола, где располагалась посуда и прочие кухонные принадлежности.
— У меня не такой получается, я хочу твоего! — настаивал Альфред и дергал того за рубашку.
Иван в самом деле стоял в брюках и белой рубашке, свою одежду он отдал санитарочкам на стирку. Все-таки свежее белье радовало.
А Артур на мгновение даже ослеп от его белизны, когда выполз из укрытия и украдкой глянул на Россию.
— Хорошо-хорошо, бери мой, я себе новый сделаю, — сдался Брагинский, и Америка с радостью взял его чашку. Весело сдувал пар, отчего поверхность сильно зарябила. Если бы там существовал маленький кораблик, то непременно бы боролся с волнами.
«А у меня Альфред никогда так не просил…» — насупился британец, прямо удар по самолюбию, ведь он так хвалится своим чаем, который в природе-то у него и не растет…
— И мне сделай заодно, — проснулся Германия и заулыбался. Знал, что наглел.
— Мне три ложки сахара! — и Италия следом вынырнул из спальника.
Россия хотел возмутиться, но, почувствовав себя востребованным, сделал и этим двум.
— Спасибо, — поблагодарил его немец, хотя он в шутку попросил об этом и не особо надеялся, что тот выполнит просьбу.
— С лимоном?! Спасибо! — обрадовался итальянец и зарумянился. — Россия, что ни говорите, хороший, хоть и страшный.
Англия до сих пор плохо себя чувствовал после того укола — мутило, поэтому решил долежать и только сейчас заметил у мешка аккуратно сложенную чистую одежду.
— Твоя в стирке, — резкий голос Брагинского позади заставил британца передернуться.
Иван присел на корточки и протянул чашку с чаем несчастному социопату.
Арти решил, что русский научился мысли читать. Его мысли! Ужастики…
— Хочешь? Или мне отдать Франции? — рассмеялся русский.
— Обойдется, — Англия отобрал чашку, словно маленький жадный ребеночек.
Ему неловко быть с Иваном. Вчерашнее не забывалось. Мучило.
— Что? Он и не просил, а ты сделал? — обижался Америка, ведь ему пришлось, чуть ли не вымаливать, а брату прям бери — не хочу.
— Ревнуешь? — зарумянился Брагинский и поднялся на ноги.
Как же ему нравилось дразнить этого американца.
— Нет, завидую!
Англия попробовал чай, обычно он только себе и Китаю доверяет столь тонкое дело, поэтому отнесся критически к тому букету, который ему предоставили. Много лимона и сахара, скорее кисло-сладкий сироп. И чтобы его чувство вкуса не пострадало о том, каким должен быть идеальный чай, британец представил себе, что пьет что-то другое.
Так же как настоящие ценители кофе никогда не будут пить быстрорастворимый кофе, так же можно сказать и о тех, кто знает, что такое настоящий чай и что за мусор содержится в пакетиках. Ни Россия, ни Америка не понимают всех тонкостей, а если и знают, то им плевать. Китай постоянно жаловался Англии на Ивана, что он учит этого невежду, учит, а тот все равно пьет неправильный чай. И Артур в свою очередь часто ропщет на Альфреда, который в принципе не воспринимает данный напиток, как то, что можно пить каждый день. Вернее, Джонс не воспринимает культа чая, как такового, что бы ты ему ни говорил, ни показывал.
Но, что бы Англия себе не надумал, выпил всё, что дали. Посидел немного, созерцая только ему видимую Вселенную, а потом вздохнул и переоделся.
Вышел из укрытия. Невообразимо хотелось домой, он так устал от людей, задыхался от всеобщего смеха, тошнило от разговоров.
«Эти придурки опять играют…» — Артур наблюдал со стороны и посылал всех, кто пытался с ним заговорить.
На этот раз страны играли без ставок, общались и шутили. Британец сидел да иногда вздрагивал, когда чей-то сотовый телефон неожиданно начинал вибрировать на столе. К счастью, в беззвучном режиме. За последние полчаса он уже раз десять напугал Артура, возвращая в реальность бытия.
Теперь Кёркленд ругал назойливого незнакомца, присылающего сообщения. И гадал, кто это мог быть.
Вот опять противное «Б-ж-ж-ж!» прервало его мысли. Телефон слепо катался по гладкому столу и рисковал упасть в бездну на краю. Артур пересел бы, но лень. И место хорошее, укромное. Мог бы взять и спросить, чей телефон, но не хотел обращать на себя излишнее внимание, да и вообще разговаривать.
— Б-ж-ж-ж! — только сотовый с ним беседовал.
Теперь Англия задумался над тем, о чем же он может говорить? Даже интересно стало. Вдруг что-то важное? Государственное. Или секрет.
Арти прищурился и осмотрелся. Все заняты, никому нет дела до забытого телефона. Любопытство взяло вверх, и Англия незаметно прихватил чужой мобильник. Открыл, а там…
Беларусь: «Когда вернешься, мы напечём вкусняшек. Украина приглашает к себе. Давай, покажи им, что ты самый сильный! Я люблю тебя!»
Артур покраснел так, словно это ему было адресовано. Никак не ожидал, что в руки попадется сотовый Брагинского. Какая ценность!
Глаза мигом заблестели от волнения и пытливости.
Спрятав телефон в карман, Англия поспешно удалился за ширму. Ликовал и предвкушал!
Правда тут же появился предлог — ответить за Ивана и рассорить его со всеми и вся! Даже руки зачесались от такой возможности, но…
Внезапно пронзило странное чувство — кольнуло где-то в душе. Всплывали картины вчерашнего вечера и ночи: улыбка России, его смелые и откровенные слова, надежные руки. И не сказанное «спасибо» ему за заботу лежало мертвым грузом на сердце.
Тогда он решился пойти на компромисс с совестью: просто читать сообщения и ничего не отправлять. Для совести, конечно, это хамство, но в случае с Кёрклендом можно лишь покачать головой.
Украина: «С добрым утром! Тебе там весело? Я знаю, что ты любишь над ними издеваться!»
Польша: «Ну, ты там, типа, держись! Убей их всех и поделись со мной землями!»
«Взять на заметку: сделать пакость Польше», — запоминал Кёркленд.
Китай: «Будешь изменять с Западом, съем тебя и твоих дружков, ару!»
Англия задумался, почесал затылок, представил себя, Брагинского и Америку в китайском котле.
Латвия: «Не буду писать ничего плохого, и так знаю, что ты вернешься, как ни в чем не бывало».
Литва: «Знаю, что не к месту, но после моего ухода из Союза, мне кажется, что ты меня игнорируешь».
Эстония: «Так тебе и надо!» (Множество смайликов).
Финляндия: «Тебе там весело?»
Китай: «Мне нужны дрова! Срочно!»
Финляндия: «Кстати, когда Мистраль у Франции купишь? Я с Эстонией придумали план, как его потопить!»
Швеция: «Надеюсь, ты не против, если я построю еще одну Икею у тебя?»
Китай: «Всё! Игнор, да? Иду рубить твой лес…»
Швеция: «И ещё: мой брусничный соус для фрикаделек — это не варенье!»
Украина: «Не помнишь, я не оставляла свою тушь для ресниц у тебя? И любимые трусы, такие белые кружевные с маленьким розовым бантиком посередине. Не помнишь?» (плачет).
На этой СМС-ке Англия завис. Много думал о трусах Украины. С бантиком…
Беларусь: «Убей Литву! Он меня бесит!»
Испания: «Передай Англии, что он урод, козел, в общем, нехороший человек и скользкий тип!»
Британец чуть мобильник не выронил, он так живо представил рядом с собой разгневанного испанца.
Китай: «Ты же любишь подсолнухи? Так вот, я для тебя расчистил прекрасное поле для них, ару. Бу-га-га!!!»
Финляндия: «Если вернешься в выходные, приходи ко мне бухать! Польша с нами! Сейчас уговариваю Украину…»
Украина: «Меня хотят напоить и изнасиловать. Что делать? Соглашаться?» (В панике).
Польша: «Пригласи сестру в гости к финну! Старшую только!»
Китай: «Да когда ты вернешься, ару? Без тебя все встало!»
Англия глубокомысленно задумался над этой фразой, то ли дела не идут у Китая, то ли это что-то пошлое.
Беларусь: «Возьми меня с собой в Финляндию…»
Китай: «Не думал, что признаюсь, но, блин, ару, скучаю…»
Испания: «Куда вы там собрались?» (заинтересовался).
Китай: «Америка тебя не обижает?»
Китай: «Ненавижу Америку…»
Китай: «А еще я вчера вдруг ни с того ни с сего возненавидел Англию пуще прежнего!»
Керкленд прокашлялся.
Китай: «Надеюсь, что никого не угощаешь неправильным чаем? Знаю я тебя!»
Теперь Англия поражался проницательности Яо. И для себя решил, что не стоит ему многое рассказывать.
Абхазия: «Спасибо, что помогаешь, пока могу расплатиться только мандаринами. Спасибо за заботу! Держись там!»
Южная Осетия: «Я быстро встаю на ноги! Спасибо за доброту и понимание! И надери всем там задницы!»
Это всего лишь утренние сообщения и Артур вдруг загрустил, когда заглянул в свой сотовый: «У вас нет новых сообщений». Даже позавидовал России, да так сильно, что рассердился.
Но вдруг и его телефон заиграл.
И на душе радостно так стало — вспомнили о старике Англии!
Испания: «Умри!!!»
Теперь разъяренный Кёркленд проклинал весь свет. Особенно Россию за то, что ему все пишут с такой любовью. Нет, ему было плевать на его сестричек, братишек, ревнивого китайца, прибалтийских и скандинавских собутыльников, мандариновые республики…
Раздражало сам факт того, что у Ивана есть любимые.
Англия закрыл лицо руками, ненависть переполняла его, но прежде чем писать гадости от имени Брагинского, решил проверить вчерашние сообщения. Интуиция подсказывала копать дальше…
Беларусь: «Братик! Как ты там? Сибирская язва еще не проявилась? Я не сплю…» (Грустный смайлик).
Россия: «Не волнуйся, иди, отдохни…»
Беларусь: «Не могу…» (Много грустных смайликов).
Англия посмотрел на время переписки: ночь. Тогда, когда Россия стерег его. Так вот как Иван коротал время!
Россия: «Ты, наверное, весь свой государственный бюджет истратила на СМС».
Беларусь: «Мне не жалко» (веселый смайлик).
Россия: «Хорошо, я расскажу тебе один секрет. Ты же у меня молчаливая малышка?»
Керкленд напрягся в предвкушении, почесался, стер пот со лба.
Беларусь: «И я успокоюсь?»
«Дура! Тебе хотят секрет рассказать!» — злился британец, кусая ногти.
Он был так заинтригован, что забыл про существование остальных. Шпионаж — его страсть. Узнавать то, что от него скрыто: чужие мысли и разговоры. Это так будоражило.
Россия: «Думаю, да» (смайлики).
Беларусь: «Зуб даю, не проболтаюсь…»
Россия: «Никакой сибирской язвы нет».
Англия замер, поддергивался только левый глаз.
«Как нет?!!» — он был невероятно возмущен, но после изумления продолжил читать.
Беларусь: «О! Тогда что это за секретное сборище?»
Россия: «Америка блефовал, нет никакой инфекции. Хотел запугать мир, но я разбил пустышку. Теперь он бегает за мной и трясется от мысли, что я всё расскажу».
Тут для Англии всё встало на свои места: и странное терпение Альфреда ко всяким унижениям, и его суета вокруг русского, и все эти их шу-шу-шу. Это казалось теперь настолько очевидным, что Артур почувствовал себя последним кретином.
Беларусь: «А почему ты никому не расскажешь?»
Россия: «Мне весело! Теперь все говорят друг другу то, что думают на самом деле».
— Альфред!!! — раздался дикий рев, силой которого можно заглушить шум Ниагарского водопада. — Брагинский!!!
Ширма полетела в эту хитрую парочку авантюристов, которая как раз сидела на полу у стеночки и шушукалась. Все в изумлении уставились на разъяренного Артура.
Сама ширма была отброшена на пол синхронным движением Америки и России: парни отбили ее руками.
— Что? Опять психиатрическую бригаду вызывать? — поинтересовался француз у остальных так, словно для него это привычное дело.
— Не торопись! Хочу сделать заявление, — выдохнул британец, сверля взглядом опешивших затейников.
Россия заметил в руке Англии свой мобильник и сразу же догадался что к чему.
— Ой! Кажется, спектакль заканчивается, — Иван поднялся и грустно улыбнулся.
— Да, Russia, ты сам расскажешь или мне это сделать? — спросил Англия, угрожая ему его же сотовым телефоном.
— Вот черт… — Америка тоже обо всем догадался и вскочил на ноги, чуть не споткнувшись о несчастную ширму.
Как же он боялся разоблачения.
— Что такое? — недоумевал Германия и выхватил телефон у британца, понимая, что именно привело того к истине.
— Никакого вируса нет! Эта парочка водила нас за нос всё это время! — Англия бесстрашно обличал, указывая пальцем на негодяев.
— Чего?!! — воскликнули остальные.
Как же вытянулись их лица! Так и хотелось бы…
— Простите за свинство, но… — Россия отобрал свой мобильник и… — Это стоило того. Красивая панорама получилась. В рамочку и на стол.
— Негодяй!
— Злодей!
— Лицемер!
— Только не в черную рамочку! — просил Франция. — Знаю я тебя!
Брагинский знал, что грешил по страшному, но не удержался в своем публичном злорадстве.
— Извините! — вдруг очнулся Альфред, решил сам всё уладить. — Я всего лишь хотел немного припугнуть Артура. Если бы Россия не вмешался, то всё свершилось, и мы бы обошлись без этого недоразумения. Но эта русская сволочь разрушила мои планы, но отступать — выше моих принципов. Пришлось инсценировать карантин, а так же и инъекцию вакциной. На этом мы бы разошлись по домам. — Тут он весь покраснел. —Пожалуйста, извините меня! Брагинский вдруг стал требовать саму вакцину, которой и не было, чтобы потом разоблачить меня в обмане. А самому признаться во всем — так стыдно! Естественно, я с ним и застрял на данном этапе переговоров, пока Англия всё сам не разузнал. Готов выплатить моральную компенсацию! Еще раз извините! Мне, правда, стыдно!
«Вот, блин, мастер перевода стрел…» — глубокомысленно подумал Брагинский, глядя на акробатические выкрутасы американского оправдания.
Если бы они были друзьями — страшно бы обиделся на него. Но, так как их отношения построены на соперничестве, то отпустил ему грешок. Что сказать? Один балл в пользу Америки. Значит, нужно быть хитрее.
Все в изумлении и гневе посмотрели на Россию. Наступила тишина. От него ждали объяснений. Ему их требования показались бессмысленными, поэтому решил косить под Иванушку-дурачка.
— Короче, я не так красноречив, как это существо у ваших ног, — начал Россия, указывая на Америку. — В общем, ничего не изменилось. Мне лень оправдываться, поэтому я для вас все тот же великий и ужасный Брагинский, которого вы ненавидите. С вами было очень весело, но теперь я домой…
Развернулся и пошел.
— Стой! Как ты узнал, что вируса нет? — перегородил ему дорогу растерянный Франция, даже руки развел, готовый поймать, если что.
Хоть он и злился на русского за этот плен, но стало не по душе от всеобщего осуждения. Волновался за него.
Иван остановился. Если бы это был кто-то другой, не задумываясь, оттолкнул бы. Но не старого друга, который так тревожно смотрит прямо в глаза. Тут уже хотелось его схватить и забрать с собой ото всех.
Ответил ему:
— Никак, я просто не поверил ему.
— Что?! — услышал его Америка и несказанно удивился.
Брагинский развернулся и холодным тоном продолжил:
— Да, я усомнился, а ты повелся и своим допросом подтвердил мою догадку. Вот и все.
— Ах ты! — Америка набежал на него и схватил за грудки. — Сумасшедший! Ты разбил колбу, основываясь только на своей интуиции, а не на здравом смысле?
— Да, — Брагинский победно улыбнулся и не стал отбиваться от противника.
И Джонс понял, что проиграл. Проиграл его вере в правду, которую тот отстаивал.
Тут они почувствовали на себе недобрые взгляды.
— Такое чувство, что Большая Восьмерка лишится двух ее членов, — пригрозил британец, но на деле хотел бы расстрелять эту парочку из своего револьвера. А лучше из дробовика, например. Хотя чего мелочиться? Из пулемета! Та-та-та-та!
Внешне спокоен, но в сердце не раз казнил и того, и другого.
— Не хотел бы я состоять в группе с названием Большая Шестерка, — фыркнул Иван.
Прочувствовал его желание убивать.
— Все шутки шутишь! — ополчился на него Артур. — Расскажу я твоему Китаю, как ты изменял ему с Америкой, и тогда хохотать буду я!
Хотя Кёркленд верил, что тот случай — всего лишь недоразумение, но решил сделать вид, что это правда.
— Вот как? — Россия сложил пальцы, подражая пистолету, и понарошку выстрелил в британца. — Бах-бах-бах!
— Что это было? Угроза? — растерялся Артур столь странному ответу, если это вообще ответ.
Испугался и смутился. Ведь совсем недавно он сам хотел расстрелять его и тут… как в воду глядел!
— Тогда я обману его, скажу, что и с тобой изменял ему, — парировал рус, убирая свой невидимый пистолет. — Вот весело-то будет!
— Он не поверит, — вдруг раскраснелся Артур.
— Начну своё откровение с ночных поползновений… — Ваня вошел в роль.
Присутствующие вдруг рассмеялись, вспоминая подозрительные движения вокруг Брагинского, прилюдный секс с Америкой (как они до сих пор думали) и кровопролитие обрезком трубы.
— Ребят, ну вы «жжоте»! — схватился за живот француз. — И я там был! Зато отвоевал эротический фотосет с Германией.
— Кхм… у нас был уговор, что это будет после карантина, а так как он липовый, значит и уговора не существует, — запротестовал немец, искал дырки в договоре.
— Черт! Нет! — расстроился Франциск и всплеснул руками.
— А в ставке про полкоролевства и волшебную палочку не было «карантинного» условия, так что оно в силе, — Брагинский напомнил о себе и хитро покосился на Кёркленда.
Тот увидел в глазах русского множество коварных планов по его душу.
— Урод! — ругался Англия. — Только покажись на пороге!
— Расстреляешь?
— Грёбанный Russia, признавайся, что за магию используешь? — Кёркленд стукнул его в плечо. — Как ты узнал, что я тебя в мыслях не просто убиваю, а именно расстреливаю? Как?!
— А что тут сложного? Просто читаешь…
— Мысли?!! — Англия стал походить на наивного Америку. Но если Джонс чаще радуется откровению, то этот — боится.
— Нет, сердце, — Ваня вдруг склонился и положил ладонь тому на грудь.
— А? — Кёркленд опешил.
— А оттуда и помыслы, — Россия подмигнул и улыбнулся.
Артур и не помнил того, кто бы так часто вгонял его в краску. Франция, если только. Но к этому старому козлу он привык. А с Иваном всё иначе.
И снова это тепло.
— Эй! Брагинский, это же я так тебе делал! — вдруг вмешался ревнивый Альфред. — Россия, да ты зеркалишь!
— А кому еще отражать этот мир? — Иванушка вдруг рассмеялся и отошел от Артура, да так, словно его в чем-то уличили.
— Кривое у тебя зеркало, — пробурчал британец. И тут его осенило!
Благодаря Альфреду, он стал немного понимать этого загадочного русского дурака. Хотя нет, не его самого, а причины его столь странного поведения.
— Правда? А может это у нас лица кривые? — продолжал этот непредсказуемый весельчак и нарочно сгримасничал.
Россия попал не в бровь, а в глаз. Теперь Арти посмотрел на другого дурака — на родного Америку. Франция не раз говорил ему, Англии, что Россия играет в отражение, но только Джонс смог невольно это донести. В такие минуты британцу младший брат казался гениальным!
— Россия, и куда это ты уходил без своих вещей? — Америка случайно натолкнулся на висящий на спинке кресла плащ Брагинского.
— Как ушел, так и вернулся бы, — обличаемый засобирался.
— Показушник! А на меня-то бочку катил! А сам-то, сам красавец!
Пока они спорили, другие тоже не сидели без дела. Ведь за эти дни им навезли много чего, что теперь нужно упаковать.
— Стоп! Германия, ты гонишь, — вдруг оживился Франция, чьи коварные планы рушились. — Я сказал, если проиграешь, то идешь ко мне на фотосет, а про карантин ты уже позже добавил сам!
— Вот засада… — Германии не получилось его обмануть.
— Пицца… — Италия успел сходить за едой, пока они ругались. — Ам!
Он постоянно ест, даже тогда, когда место и время самое не подходящее. Хоть так случалось часто, но люди не переставали удивляться тому, что этот паренек всегда занят чем-то своим на фоне любого конфликта. Даже если наступит Апокалипсис, все будут спасать мир, говорить вдохновленные речи, совершать подвиги и умирать под падающими метеоритами, а он так и будет есть пиццу, гладить котят и рисовать себя с Германией на цветущей полянке.
Людвиг аж головой встряхнул, прогоняя наваждение.
— Россия, почему тогда у Франции был жар, а у меня высыпания? — поинтересовался дотошный немец, собирая свои вещи и заодно вещи итальянца, так как тот, слишком занят бездельем.
— Мнительные вы, — вздохнул Иван и развел руками. — Франциск горел от моей близости, а у тебя, видимо, аллергия на француза.
— Я весь зачешусь, если приду к нему, — негодовал Людвиг, спотыкаясь об одежду, которую снял с себя Венециано и разбросал. — Оденься, Италия!
— И не «если», а «когда»! Ничего, я тебя почешу, — издевался Франция, но затем серьезно так добавил. — Наверное, на мой парфюм высыпания…
— Тогда не пользуйся ничем таким.
— Хочешь вдыхать мой природный аромат?
— Когда мне можно застрелиться?
— Сегодня вечером.
— Я ненавижу тебя…
— Подожди, понравится, придешь ещё!
— Не дождешься! — немец покраснел.
— Ладно, я пошел готовиться к фотосету, подберу наряд, игрушки там всякие… — француз поспешил к двери.
— Желаю удачи и хорошего фотосета! — подбодрил Италия своего немецкого друга, похлопав того по плечу. — И спасибо за всё…
— Чего?! Вот сволочь неблагодарная! Вот так всегда, я тебя защищаю от всех, а ты даже слова не скажешь. Хоть бы раз гавкнул на своего непутевого братца! — Германия вдруг наехал на Веню, да как дал хорошего педеля под зад. — Ещё и издеваешься!
А тот растерялся и выпучил глаза со страху:
— Что ты! Что я могу сказать против Франции? Мне страшно, я… я такой слабый… ох… — юноша потер свою побитую пятую точку, прищурив один глаз.
— Да-да, конечно, — немец продолжал на него дуться. — Хоть бы раз выступил за правое дело. Бесполезный итальянец, я вообще удивляюсь, что от такой великой Римской Империи мог родиться такой слабак? Как ты вообще дожил до сегодняшнего дня, и не был похоронен в истории, когда вокруг тебя такие гиганты?
Тут Варгас притих. Задумался. Нет, он вовсе не обижался на Людвига за его прямоту. Человек говорит как есть и что?
— Почему я всё ещё жив? — Венециано переживал последний кусок пиццы и ответил. — Я слишком люблю жизнь, поэтому делаю всё, что мне говорят эти гиганты: помыть посуду, полы, приготовить поесть, выполнить поручения. Мне это несложно. Иногда они бьют меня, но всё же находят чем меня занять. Я не могу на них напасть, потому что они сильные; я не могу их убить, потому что я боюсь убивать в принципе… и…
Тут Италия вдруг засиял от счастья:
— У меня есть ты! Обо мне раньше никто так не заботился. С тобой не страшно. Если бы я был девушкой, то сто пудов влюбился бы в тебя!
Немец готов был провалиться сквозь землю от его простодушного откровения. Уж не знал, куда глаза девать, ведь их слушают посторонние. Вздохнул и ответил:
— Порой я мечтаю о том, чтобы ты стал вменяемым боевым товарищем, а не вечно жрущей нежной ланью, которую постоянно спасать и кормить нужно.
На что Варгас-младший лишь тихо рассмеялся, почесав себе затылок. Не мог ничего ему возразить.
Людвиг увидел свой карандаш на полу. Как он там оказался? Кто-то скинул его со стола и не поднял. Засранец Италия! Больше некому. Но, несмотря на некоторую неряшливость, если на него хорошо гаркнуть, то Венециано наведет должный порядок, как он сам же и сказал: и посуду помоет, и полы и прочее-прочее. Не зря же его Австрия с Венгрией никому не хотели отдавать. Пока Германия поднимал карандаш, Россия некстати оказался рядом, беря свой плащ. Одевался. Людвиг выпрямился, и парни невольно встретились взглядами.
«Это из-за тебя мы просидели тут!» — так и говорил осуждающий немецкий взор.
Иван аж опешил.
— Прости, — только и промолвил русский да поправил свой воротник.
Германия ничего ему не ответил. Поспешил удалиться вместе с Италией.
- Эй, куда это вы без меня?! — Романо поторопился. — Стойте, подождите меня! В одну же сторону!
Побежал да исчез за дверью.
— Ох, уж эти европейцы, — как-то по-китайски зароптал Япония и, учтиво откланявшись, ушел.
Канада тоже попрощался и пожелал хорошей дороги, но его никто не услышал и не заметил.

***

Остались только Россия, Америка и Англия. Почему именно они? Альфред стерег Ивана, чтобы увязаться за ним хвостом. Брагинский просто никак не мог собраться, постоянно отвлекался на кого-то или что-то, да и его труба куда-то ушла. А Кёркленд как чуял, что эти двое останутся, поэтому хотел вызвать их на ковер — поговорить откровенно без посторонних глаз и вечно встревающего француза.
— Что, уродцы, расстроили всех? Довольны? Что теперь люди подумают? — отчитывал их Артур, ну не мог уйти спокойно, и всё тут. — Устроили пытку два дебила…
— Империя зла удаляется в свое адское логово, — Брагинский не хотел выслушивать его и заглянул в сотовый телефон. — Тем более, у меня намечается пьянка у финна…
— Не так быстро! — Англия поймал беглеца за рукав. — Я не закончил!
Он только начал! Пилить… Всех пилить, нельзя помиловать.
— Ругай положительного героя сего мира за проступки, а у меня сюжетная неприкосновенность, — иногда Брагинскому нравилось играть в главного негодяя.
Выскользнул из рук.
— Я уже извинился, что теперь поделаешь? — насупился Америка. — Расстрелять теперь, что ли? Я же говорю — прости меня, да был не прав.
— Я хочу, чтобы ты иногда думал своими куриными мозгами, мне стыдно за тебя, Альфред!
— Но мой план…
— Дурацкий у тебя был план! — перебил его британец. — Я просто охреневаю с вас!
— А ты не охреневай! Ха-ха! Ведь без нашего дуэта миру было бы скучно, — вдруг заулыбался Джонс, подхватив Ивана под руку и притянув к себе.
А русский, победная головушка, все пытается, но никак не может дойти до выхода — опять задержали.
Америка не знал, как ещё тушить британскую ярость. Поэтому так посмотрел на возмущенного Ивана, что тот сразу сообразил, чего от него хотят. Ладно, так и быть…
Вот теперь эта парочка соперников стоит перед Кёрклендом под ручку и, не сговариваясь вслух, делает это: умилительные щенячьи глазки. Джонс ещё и поскуливал.
— Ага, точно, с вами не соскучишься, — пробурчал Англия, попадая под чары умиления. — Что ещё замыслите?
Артур невольно вспомнил черный анекдот про Брагинского:

«— Россия, почему ты избил Литву?
— Я больше не буду…
— А ему больше и не надо!»

— Вот зануда! — терпение Америки лопнуло, даже ногой топнул. — Франция прав, тебе воистину нужно найти кого-нибудь, чтобы ты её или его трахал, а не наши мозги. И чем больше — тем лучше.
Брагинский мигом отступил назад в предчувствии полного абзаца. Но не убежал — интересно же. Страсти-то накалились.
— Какая дерзость! — Артур аж покраснел от злости.
А в глазах — молнии.
— А что тут такого? — теперь Джонс не пытался потушить пожар, напротив, готов взорвать этот вулкан к той самой бабушке. — Я серьезно. Может, ты от недотраха такой злой, как пантера, или у тебя с этим какие-то проблемы?
Артур затрясся — некоторые суют нос туда, куда не следует. Тем более такой юнец, как он! Да и тема личной жизни такая болезненная…
Не стал ругать его больше, а дал затрещину, так, по-отцовски воспитательно, чтобы мало не показалось. Брагинский же стоял и поражался американской наглости не меньше, чем сам Англия.
— Ты чего такой резкий?! — Джонс не на шутку рассердился и схватил старшего брата одной рукой за грудки. — Я же просто спросил! А ты драться!
Англия думал, что задохнется от подобного хамства.
Америке было невдомёк, что его «просто спросил» совершенно неэтично, хотя бы потому, что сэр Кёркленд — человек консервативный. У него даже резинка всегда ассоциировалась с ластиком, а не с презервативами, как у Джонса. А когда последний открыл ему другое понятие о «резинке», то у несчастного Арти произошел разрыв шаблона. Теперь мир для него никогда не станет прежним.
Поэтому он и ненавидит Франциска — тот ему постоянно рассказывает всякие гадости о мире через призму разврата, травмируя его душу. Англия привык смотреть на Вселенную так, как он видит, и любое Её искривление болезненно. После «резинки» он и так много думал плохого об Америке.
Но теперь Англия считал, что умрет от унижения, а ярость с новой силой завладела им.
— Придурок, отпусти меня! — британец попытался освободиться, но безрезультатно, Альфред держал его мертвой хваткой.
— Размечтался! Раз такой случай, то вышибу всю дурь из тебя. Давно руки чесались, — хищная улыбка превратила весь образ когда-то добродушного Америки в Империю Зла номер два, а его рука сжалась в кулак. — Давай, говори, чего злишься? Что у тебя там на сердце? Показывай!
— Не прикасайся ко мне!!! — нечеловеческим голосом рявкнул британец, точно как пантера, но не только кулака Джонса он испугался. — Ненавижу тебя! Умри!!!
Открывать свое сердце? Да еще так грубо? Народ, вы сошли с ума!
У Ивана аж холодок по спине пробежал от столь рычащего вопля — дело плохо. Америка выбрал слишком крайний метод перевоспитания. Сейчас же, простите, черти полезут из Кёркленда и будут отбиваться за него.
— Что ты говоришь! — Альфред не из пугливых, но зато из настойчивых, хорошенечко встряхнул братца и прижал к стене. — Я не понимаю тебя, объясни мне, чайнику, в чем причина твоей ненависти?
Если бы они об этом говорили в спокойной обстановке, то Кёркленд бы лишь фыркнул и в ответ съязвил, но когда на него смотрят столь неистово, а рука противника уже переместилась, чуть ли не к горлу, то тут не до шуток.
В его внутренний мир врываются. А вдруг ворвется и увидит, что тут: темно и пасмурно. Нельзя допустить!
— Уйди… — еле слышно пробормотал Артур, опуская голову и закрывая глаза.
Вновь это чувство — хочется выйти из тела и позорно сбежать.
Он не мог поверить, что когда-то этот мальчуган, путающийся под ногами, стал... глупым взрослым. Альфред стал не таким, каким он его представлял, наверное, это беда всех родителей. Вообразят себе идеального ребенка, а потом горюют.
Теперь Керкленд пожалел, что вспомнил прошлое. Раньше, давным-давно он держал его маленькие ладони, теперь эти руки готовы придушить…
— Чего замолк?! Отвечай! — требовал Америка.
Почему он ополчился на Арти? Да надоело мусолить одну и ту же тему столько лет. Хотелось расставить все точки над «i».
Россия попал в центр семейных разборок. Он видел то, что не видел Джонс, но встревать неудобно. Он не понимал истинную причину их ссоры, но чутье подсказывало — это что-то очень глубокое и касается только их двоих.
— Альфред! — попытался вмешаться.
— Оставь нас! — чего и следовало ожидать в ответ от Америки.
Правильно. Оставь их. Что будет, то будет. Но Брагинский видел насилие над болезненным духом Англии. Арти и так тяжко перенёс этот карантинный плен, а тут еще это. Ваня и сам перегибает палку в методах воспитания, но если он начал сопереживать, то тут уже труба. Кстати, вот и она!
— Сам отстань! — ответил Россия, запустив краном.
Попал, как обычно, в голову. Америка не успел возмутиться — Иван его перебил:
— Посмотри на него!
— А? — Джонс вернул всё внимание к брату, продолжая одной рукой удерживать того в плену, другой чесать новую шишку на голове.
Пелена ярости, которая ослепляла его, естественно, прошла и теперь Ал увидел другую более ясную картину.
— Не трогай меня… прошу… оставьте меня… — всё это время молил Артур, стыдясь показывать свое лицо, прикрывался рукой.
— Ты… плачешь? — несказанно удивился Америка. — Это…
Не по себе стало, да отпустил брата. Тот рухнул на пол. Если бы тут был Франциск, то непременно бы вызвал психиатрическую помощь. И был бы прав!
Кёркленд не мог простить попытку ворваться в его душу с когтями, да еще и до слез довел — какое унижение! Хотелось одновременно и исчезнуть с глаз долой, и набить морду наглецу. Первое пока затруднительно. Второе — вполне правдоподобно. Да и злость набирала страшные обороты.
Джонс же не прочувствовал этих самых «оборотов», поэтому стоял в растерянности, размышляя над тем, как всё уладить. Но Артур как отпружинил от пола и дал очередную, но уж очень-преочень хорошую пощечину. Такую, что Ал пошатнулся, а из глаз искры посыпались.
— Если бы я знал, что ты, повзрослев, станешь таким уродом, уничтожил бы сразу не задумываясь! — выпалил Артур, удивляясь даже собственной злости. — Проклинаю тебя! Проклинаю!
Россия там, на заднем плане даже ухнул от неожиданности. Больно серьезно воспринимал проклятия, если не врагов, то близких друг другу людей точно.
— Что? — у Америки слезы заблестели.
Кёркленд невольно попал в точку — в страх перед мистикой. Теперь Джонс уверовал, что проклят им, тем более магом. Черным магом!
— Ах так! Лучше бы тогда меня воспитывал Франция, а не такой самовлюбленный мерзавец, как ты! — в сердцах воскликнул Джонс и проломал рукой железобетонную стену, поднимая цементную пыль.
Железные прутья в стене исцарапали кожу, но такая боль заглушала другую.
— Да-да! Будь ты проклят! — вторил Англия, стирая налипшую грязь на влажном лице.
И не побоялся толкнуть Альфреда в грудь, хоть тот и продемонстрировал свою нечеловеческую силу. Артур развеселился, наконец-то они перешли запретную черту, которую так боялись переступить. Это и была та страшная грань, которая поднимает на новый уровень… ненависти?
И больно, и сладко, как пес, который лижет пилу и пьянеет от собственной крови.
— Ха-ха! Да я наведу на тебя все силы тьмы! — грозился Англия, неудержимый в своем тёмном откровении. — Хотел узнать, что у меня на душе? На! Получи!
Теперь это была не пощечина, а хук справа.
— Дурак, что ты делаешь?! — Америка же испугался, но не за себя, а за брата.
Поэтому поймал того за горло. Попытался усмирить, но завязалась драка.
— Вы на фиг тут все разнесёте! — про Россию они и забыть-то забыли.
Тот уже и матом на них, а им хоть бы хны: ломали мебель, били окна, несущие стены. Стены, держитесь! А то потолок придет на помощь…
Брагинский наблюдал за ними, но недолго, когда надоело, то взял обрезок трубы — тоже решил поучаствовать. А что? Гулять, так гулять!
— Тюк и тюк! — по головешкам, как в той самой игре, где молотком стучать надо по высовывающемуся троллю.
Первый в отключке. Америке сильнее досталось, правда, он что-то матерное промямлил на своём английском, но затем притих.
Второй просто оцепенел перед суровым Россией, который так неожиданно предстал в серых клубах цементной пыли. Испугался русского.
Но Брагинский вдруг опустил свое грозное оружие, когда поймал взволнованный взгляд зеленых глаз. Наступила звенящая тишина. Если говорить о мистике, то как раз в Иване Артур и чувствовал что-то невообразимо волшебное и опасное. Но всё же притягательное. Аж голова кругом.
— Ну и где твоё заключительное «Тюк»? — вдруг безукоризненно спокойно поинтересовался сэр Кёркленд, слегка пошатываясь на месте от побоев.
Иван грозно и твердо приставил кран к его подбородку, от чего Артур немного оживился. Металл холодил кожу. Приятно холодил.
— Совсем с ума посходили? Ты что вытворяешь? — русский указал на павшего Америку.
— Это ты его тюкнул…
— Да я не об этом! — Брагинский невольно развел руками в стороны.
Кран был некоторой опорой, а когда его убрали, Кёркленд упал плашмя от накатившей усталости.
— Потолок рушится… — равнодушно отметил британец.
Да, и вправду: песок сыплется на голову.
— Лучше уйти от греха подальше, — Иванушка склонился к британцу, чтобы поднять того.
А тому в полуобмороке Россия казался то ли сном, то ли видением. И странное благоговение одолевало, когда этот человек оказывался слишком близко…
Брагинский же закинул того на правое плечо, а Америку на левое да понес. Был бы Керкленд в себе — отбивался, да и первым бы покинул помещение с неустойчивым потолком. А так, что воля, что неволя.
— Дикар-р-р-рь… Вар-р-р-вар-р-р… — ещё и рычал на русского.
Да похлопал того по мягкому месту, как Италия Германию, когда тот таскал его на себе.
— Так, у кого-то слишком длинные руки, — Россия был несколько смущен и даже как-то передумал приходить к Кёркленду с бутылкой водки, раз тот бывает так неадекватен.
— Это для того, чтобы некоторых шкодников бить по заднице, ну, или по шее, — уже вразумительней ответил брит. — Пам-пам. Куда несешь меня, дикар-р-р-р-ь? Пам-пам-пам.
У того пластинку заело.
— Домой.
— К себе?! — тут Англия заволновался и заерзал.
— Ага! И Америку туда же, чтобы вы еще и мой дом разнесли, не так ли?
— А ты меня что? До Лондона пешком?
— Нет, экспрессом.
— Э?
Естественно Россия говорил про тот-самый-таинственный-экспресс, которым частенько пользуются те-самые-люди-страны для быстрого перемещения по Земле. Что это за чудо чудное такое, никто из обычных людей не знает, даже мангака. И вам не положено. Правда Германия проболтался в том, что заподозрил Англию в непросвещенности про тот-самый-экспресс, раз Арти постоянно покупает билеты на всевозможные виды транспорта. Ну, просто удивительный британский шпион! Хранящий традиции. И не только чайные.
— Каким ещё? — Керкленд прогнулся в спине и задрыгал ногами, явно давая понять, что готов не то, что идти, а бежать.
Иванушка спустил его подле себя и удерживал. Кёркленд мигом почувствовал тяжесть в голове и ногах, но вцепился в плащ русского. Брагинский снова лучился таким теплом и уютом, что хотелось прижаться к нему, как к дивану. Еле сдержался.
— Как-как? Да вот так! — Россия щёлкнул пальцами и… они в Лондоне.
— Ни хрена себе! — у Англии аж горло пересохло, а глаза на лоб полезли. — Магия-то настоящая…
Он бы упал, но Ваня крепко прижал к себе, когда почувствовал, что тот обмякает.
Англия никогда бы не подумал, что чужое плечо — это то, что ему сейчас нужно. Даже лучше дивана.
— Зачем ты ломаешь мой мир? — пробурчал британец, затем вздохнул и продолжил. — Просто так «щёлк» и всё. Хотя, может мне это только снится после твоего тюка…
— А? Я не понимаю: о чем ты? — заулыбался Россия и сделал то, что порой ему хотелось сделать ранее — взъерошить и без того растрепанные волосы Англии. Иногда так делал британцу Франция, за что получал по мозгам, но иногда был просто обруган. Брагинский им так завидовал на самом деле: ему тоже хотелось такого закадычного друга-врага с которым можно и подраться, и вот так вот мило приласкаться.
Пока Арти ослаблен, Ваня позволил себе такую наглость. Кёркленд вздрогнул, почувствовав пальцы Ивана в волосах. Тепло пронзило его сердце, да так остро, что колени задрожали сильнее, подкашиваясь. А к горлу ком подкатил. Он и без прикосновений трепетал перед Россией, а тут… его ласка, как битое стекло. Британец слова не мог сказать — окаменел.
Если бы Альфред был бы в сознании и увидел их, то снова бы напомнил про злополучный «недотрах». Но Кёркленд вдруг уверился в том, что если он себя окружит целой армией любовниц или любовников, то всё равно будет одинок. Россия же совершал с ним нечто такое, что коренным образом отличалось от того, как действует любовная страсть. И «это» что-то такое приятное и жгучее одновременно. Заставляет благоговеть так сильно, что дух перехватывает.
Артур держался руками за русского так сильно, словно под ногами пропасть. И дрожал так, что забывал дышать.
Америка вдруг томно простонал на плече Брагинского. Парни замерли, но тот не очнулся.
— И что мне с вами делать, кавайные уроды? — вздохнул Россия, решил, что Артур просто устал после боя, потому и трясется.
Молча взвалил того на себя и понес дальше.
Кёркленд на сегодняшний день смирился с тем, как Иван распоряжался им.
Да и спорить с человеком, который одной рукой поднимает тебя как пушинку, себе дороже. Успокаивало то, что несут домой, где и оставят в покое.
— Ничего с нами делать не надо — сами разберёмся, — ответил тот и ловил на себе удивленные взгляды прохожих.
Может их посчитали за пьяную шпану?
— Да я и сам не рад, что вмешался, — зароптал тот. — Шёл домой, вот бы и шёл.
— Так почему же не ушёл? — Артур спросил без всякой задней мысли.
Россия призадумался, обогнул широкую лужу, в которой отразилась весьма редкая картина, и только потом ответил:
— За тебя волновался.
— Что? — не поверил ему Англия и громогласно рассмеялся. — С чего бы это? А птичку тебе не жалко?
— Жалко у пчелки, сейчас как укушу тебя за задницу, будешь знать! — рассердился Иванушка, но не тяпнул, а ощутимо шлепнул.
— Вар-р-р-вар-р-р!
Их увидел и услышал полицейский на улице.
— Сэр, у вас всё хорошо? — естественно он спросил по-английски.
Когда подошел ближе, узнал Кёркленда.
— Да, офицер, я домой иду, — вдруг совсем невозмутимо ответил ему Арти.
— А другой господин, что справа от вас? Он в порядке? — мужчина указал на бессознательного Альфреда.
— Да, он тоже скоро к себе домой пойдет.
— Тогда счастливого пути.
— Спасибо.
Ваня прикусил нижнюю губу, дабы не захохотать. Его уровень знания английского был приличным, чтобы всё понять. Россию всегда поражала британская манера сдержанности — не задавать лишних вопросов, если: «All right!»
В Москве их бы задержали до выяснения всех обстоятельств. Это в лучшем случае.
Дальше они шли в тишине, у Кёркленда разболелась голова сильнее обычного, и были минуты, когда он погружался в бессознательный сон.

***

Когда они дошли до дома, Ваня задумчиво встал у двери. Нужны ключи. Сбросил обе ноши. Фух, стало дышать легче. Ещё бы!
Обыскивал Англию.
— Ах… что ты делаешь? — просыпался тот и постанывал от боли.
— Мы почти дома. Где ключи?
— В сумке с вещами…
— Э?
Ну, конечно же! Вот только сумки ему ещё на голову водрузить надо было. Да и не вспомнил он про них…
— Ясненько, — Россия встал и вышиб дверь ногой.
К счастью, с петель не слетела — постарался. Бил в замок.
— Не ломай мой дом, вандал, — брит приходил в себя.
— Вот когда твой дом станет архитектурным памятником, тогда я и буду вандалом.
— С тебя дверь, — Англия не спрашивал, а «учтиво» требовал.
— Вот приду к тебе в гости в другой раз и сделаю, — пригрозил русский и хитренько заулыбался.
Схватил парней и уже волоком потащил в дом.
— А у тебя тут миленько…
— Зачем ко мне приходить, если банки существуют? Я закажу, мне поставят, а чек тебе, — Кёркленд продолжал торговаться с ним, успев толкнуть свои покалеченные врата дома, чтобы те хотя бы прикрылись. — Как раз думал поменять их, а тут такой повод.
— Что ты! У меня будет повод прийти к тебе через эту самую дверь, — парировал Брагинский, заворачивая в комнату. — Обмывать ее будем.
— Чем?
— Водкой.
— У меня есть виски, — вдруг признался Арти.
— Вот и договорились!
Россия подхватил его и бросил на кровать. Да сам присел рядом дух перевести.
— Фух, утомили вы меня…
И посмотрел на неподвижного Англию.
— Эй, у тебя рожа пухнет. Лед принести?
Тот повернул голову в его сторону, всем своим видом показывая, мол, ты ещё здесь?
— Дай посидеть минуточку!
— На улице есть лавка, — прогонял его Арти.
— Тогда Альфреда я у тебя оставлю, — Брагинский подкинул несчастного американца тому под бок.
— Только его тут и не хватало! Ты двери выбил, а он мне ещё и крышу снесет!
— Тебе или дому? — отшутился гость и присмотрелся к Джонсу. Вроде дышит и не синий.
— Всем. Забирай себе!
В глазах русского гнев отразился. Брагинский вдруг навис над строптивым англичанином, упираясь руками в кровать.
— Возьму и заберу, — сказал так, словно он его обворовать собрался. — Раз тебе больше не нужен.
Кёркленд опешил — испугался самого вора, а вовсе не того, что его хотят обокрасть. Америка зашевелился во сне и прижался к теплому боку брата. Пригрелся, вздохнул и засопел, как кутёнок.
— Забирай, такое счастье мне и даром не нужно, — Артур не изменил своего решения. Отрекался.
Россия поразился его бессердечию. Хорошо, что Джонс ничего не слышит, а то расстроился бы. А так Ваня огорчался за него. Он вдруг представил себе, что было бы, если бы Украина и Беларусь так ответили ему в одной из ссор. Что если бы и они отреклись, да ещё и так яростно?
По сердцу как ножом. Что может быть хуже предательства?
— Что с твоим лицом? — Артур прервал его горькие мысли.
Стало не по себе: вселенская скорбь отразилась в глазах Ивана.
— Ты бы хотел его смерти? — вдруг поинтересовался Брагинский, переведя взгляд на спящего Джонса под рукой.
Британец насторожился, прищурился.
— Что бы ты делал, если бы в один прекрасный день узнал, что Альфред мертв? — Ваня нежно погладил побитого Америку по голове.
— То же, что и все: заказал бы панихиду и плясал на похоронах вместе с остальными странами, — на самом деле он просто неудачно пошутил, чтобы не отвечать.
— Правда? — Россия чуть вздрогнул, но только от язвительности, а не веры в его слова. — А что, если ты сейчас видишь его в последний раз? Не хотел бы попрощаться?
Артура как током ударило — русский говорил так убедительно, что можно было подумать страшное, например, что Россия убьет Америку.
— Что ты задумал? — сорвалось с губ само собою.
Брагинский загадочно посмотрел на него и даже заулыбался. Слез с кровати и подхватил Альфреда на руки.
— Тебе он не нужен, и теперь некому его защитить, не так ли? Сейчас он так беспомощен, кто знает, может, я его в речку кину, чтобы всем вместе — я с тобой и другими странами — танцевать на его костях. Хочешь, я устрою такой праздник?
Керкленд аж привстал. Брагинский вновь показался ему безумцем. Что у него на уме? А вдруг и вправду утопит или ещё чего?
— И мы будем танцевать! Танцева-а-а-ть… — Иванушка запел и закружился с возможной жертвой на руках.
У Артура мурашки по коже побежали от представления, что ему Россия устроил. Но гость вдруг резко остановился и развернулся к нему. Премило улыбнулся и помахал лапкой Альфреда.
— Bye-bye! — и вышел, оставив британца недоумевать.
Тот колебался, но не решился окликнуть его и остановить. Он вроде бы и не верил ему, но и верил одновременно.
— Вот урод… — теперь Англия снова не сможет заснуть.
Тревожился.

***

Собрание Большой Восьмерки проходило в Канаде, и возвращаться на другой континент неохота было, поэтому Россия решил оставить Джонса у себя на ночь, пока тот не оклемается. Торопился домой, напевая себе что-то под нос. Знал, что зацепил Англию за живое, оттого и радовался.
Почему не использовал тот-самый-экспресс? Нам, людям, не понять, может на нем есть некий ограничительный режим, например, временной или по количеству использования в сутки.
Только вот вопрос: почему Россия не занес сначала Джонса домой, а потом Англию? Нет-нет, это не значит, что он не подумал об этом, но вот взял и поступил именно так, как поступил.
Тут рука Америки смяла его одежду на груди.
— Не надо, не бросай меня в реку… — умолял его Ал, не открывая глаз. — Там темно и сыро…
— Опаньки! — Ваня притормозил и заглянул своей ноше в лицо. — Ты всё слышал?
Тот, не открывая глаз, почувствовал, что его разглядывают, и уткнулся носом в его грудь.
— Так, ясно. Только не плачь, — Россия прижал парня к себе покрепче.
— Ы-ы-ы-ы…
— А у меня есть мороженое! — бодро заявил Иван.
— Правда?! — обжорка показал свою побитую мордашку, широко открыв глаза.
— Только оно дома…
— Ы-ы-ы-ы… — Америка вернулся в исходное положение.
— Ладно-ладно, видишь магазин? Сейчас куплю.
Джонс шмыгнул носом и вновь показал свои сияющие глазки. Потянулся и обнял Россию за шею. Вот такая гигантская лялечка на руках у Брагинского, которая в магазине стала требовать всё, что видела: леденец на палочке, Киндер Сюрприз, жевательные резинки и прочие-прочие сладости-гадости.
— Смотри! Пазлы на десять тысяч элементов! О-о-о! — Америка аж выпрыгнул из рук Ивана, но тут же упал на пол.
Пополз к стеллажу.
— Особенно вон тот… с корабликом… — он намеревался добраться до самой верхней полки.
— Стой! — Россия побоялся, что тот всё снесет.
Поспешил к нему, но Джонс уже ухватился за самую большую коробку. Неловкое движение и соседние упаковки попадали. На него.
— Да что ты за Чебурашка такой?! — Ваня успел пожалеть, что согласился с ним куда-то идти.
Достал несчастного из-под завала и расставил коробки по местам. Но пазл с понравившимся парусным корабликом отобрать не получилось.
— Я хочу его! — капризничал, сидя на полу да в обнимку с коробкой.
— Как я потащу тебя и еще этот чемодан?
Упаковка была с ручкой, так как весила нехило.
— Мама, смотри, дяденька тоже хочет игрушки! — маленький мальчик показывал пальцем на Америку.
— Он пьян, не обращай внимания, — решила женщина и поспешила с ребенком к кассе.
— Альфред, даже дети над тобой смеются… — пристыдил его русский.
— Я буду ее держать, а ты — меня, — настаивал тот.
Брагинский хотел возмутиться, но вдруг рассмеялся:
— Взаправду Чебурашка! Хорошо, только до кассы давай дойдем по-человечески.
Он склонился, чтобы Америка ухватился за него. Тот с радостью обнял его одной рукой за шею и поднялся. Пробивая сладости и пазлы, кассирша с укоризненным любопытством посмотрела на эту подозрительную парочку покупателей.
— Пакет?
Глядя на гору ненужных предметов, которую они набрали, Россия кивнул и повесил накупленное на руку Альфреду. Пошли к выходу, но там препятствие: автоматические вращающиеся стеклянные двери. Россия их терпеть не мог, хотя поначалу считал это крутым, но на деле трудно толкаться с людьми в поисках свободного места.
— Так, раз, два-а-а… Три! — по команде Ивана они проникли в пространство этой двери-вертушки, но тут Альфред роняет себя с Брагинского и рассыпает содержимое пакета на пол.
— Собирай! — приказал опешивший Иван, останавливая руками двери, чем привлек внимание людей в магазине и в той самой «вертушке», но в другом её «отсеке».
— Собираю-собираю, — вторил Джонс, лихорадочно поднимая всё, что рассыпал. — Готово!
— Выползай на фиг! — следующий приказ Брагинского.
И тот на полусогнутых вылетел прочь. Голова страшно трещала, даже подташнивало чуть-чуть. Рухнул на пыльный тротуар вместе со своими пазлами.
Ваня последовал за ним и поднял на руки пострадавшего. Хотел скорее уйти от места стыда и позора.
— Россия… — заскулил Ал, прижимая к себе коробку.
— Что еще? — Брагинский уже боялся того, что тот скажет.
Джонс виновато посмотрел на него:
— А мороженого мы так и не купили…
— Ну, ёкарный бабай! Я с тобой уже никуда заходить не буду! Вцепился в свои пазлы, вот и неси их!
— Несу… — ответил тот, уютно расположившись на руках Ивана.
— Да жуй свой Киндер или что там у тебя еще…
Если честно, то Россия даже был рад тому, что они так и не дошли до мороженого. Он только сейчас представил себе, как этот неряшливый парень изваляет его всего в липком. Б-р-р-р!
Но Альфред был благодарен ему за внимание, которое тот ему уделил. Да и не мог нарадоваться игрушке. Рассматривал упаковку и тут натолкнулся на ценник: 208,50 долларов. Россия расплатился по карточке и в суете не посмотрел на итоговую сумму, а слова кассирши числительных на английском, видимо, не воспринял. Не подумал, что несчастные пазлы могут обойтись так дорого.
Тогда Джонс содрал ногтем ценник и сделал вид, что не видел его. Конечно, когда-нибудь Россия поймет, на что ушли деньги, но это всё потом.

Глава 4.
К середине дня ребята устали не только от карантина, но и друг от друга.
Япония уединился, прижимая к себе нового пушистого друга. Сценарий пока забросил — оставил «зреть», мало ли что ещё в голову придет интересное.
Канада же, напротив, сох от одиночества, лишившись медвежонка.
Венециано пребывал в голодном обмороке, не успев толком оправиться после трагедии с завитушкой. Германия раскладывал пасьянс и негодовал, когда поглядывал на Венециано да громко цыкал время от времени. Романо с печалью смотрел на баланс денег в телефоне и писал СМС-ки Испании. Объяснял, что проиграл и его.
Америка (на всеобщее удивление и радость) тоже забился в один из дальних углов и резался в тетрис на полу, мечтая о гамбургерах с кока-колой. Ломало.
Англия только-только пришел в себя после путешествия из астрала и страдал в полюбившемся месте под столом на своем спальнике, люто мечтая о смерти России и всех-всех-всех. Перебирал в руках отвоёванный шарфик и думал… думал…
Сам же Брагинский был бодрячком и откровенно наслаждался терзаниями пленников. Да и не хватило ему углов в зале, поэтому искал пятый, цепляясь то к одному несчастному, то к другому.
Бонфуа рассматривал глянцевые журналы с… нет, не с женщинами, а с едой. Замышлял после карантина устроить праздник живота. Очень грустно есть то, что им готовят по специальной диете для инфекционных больных. И что самое ужасное: готовят американцы!
Промелькнул Россия. Ага, сел за стол, его-то Франциск и выжидал. Журнал полетел в сторону.
— Эй, — Франция подсел к Ивану, осмотрелся как вор, затем поманил русского указательным пальцем к себе.
Тот заинтриговался и придвинулся к нему почти вплотную вместе со стулом.
Для Артура, сидящего под столом, это не осталось незамеченным — тут же отвлекся от глубоких дум и сосредоточился на врагах.
Брагинский навострил ушки — внимал Франции. Кёркленд тоже.
— Россия, это… хочу тебя поблагодарить, — вдруг замялся Бонфуа.
Британец заинтересовался и, позабыв о душевных муках, подполз ближе, невзирая на противно липкий от дезинфицирующего раствора пол.
— Спасибо, ты настоящий друг, — франк поймал Ивана за пухлые щеки, чтобы повернуть лицо парня к себе и заглянуть в глаза. — Проси чего хочешь, я твой должник.
Брагинский попытался улыбнуться в ответ, но чужие ладони сильно сжимали. Жмяк-жмяк. Бонфуа пользовался хорошим расположением духа русского.
— Просто помоги, когда и я попаду в беду, больше мне ничего и не надо, — всё же ответил Иванушка.
Англия усмехнулся. Чему? Россия всегда готов к худшему, раз говорит «когда», а не «если» или «вдруг».
От его слов Франция таял как свечка. А ещё эти румяные щёчки! Жмяк-жмяк.
— Ах, а у меня только одна беда — хочу поцеловать тебя, — со вздохом признался любвеобильный француз, умиляясь собеседнику. Не терял надежды на согласие.
Шпиона затошнило. Уже не хотел подслушивать, но привычка — вторая натура.
— Тогда с тебя массаж и чай, — смекнул предприимчивый Ваня.
А чем ещё заниматься? Не только же в одни карты играть.
— Правда?! — Бонфуа чуть не лопнул от счастья. — Поцелуй французский?
— С ума сошел!
— Ну, я же Франция! — рассмеялся тот и отпустил Ивана. — Я готов всех целовать по-французски.
Россия потер одну из своих многострадальных щёк и задумчиво уставился на него. Заулыбался.
— Тогда давай я тебя поцелую? — естественно, русский имел в виду приличный поцелуй.
Англия не мог спокойно отнестись ко всему этому. Сразу понял, кто кого и на что разводит, поэтому решил масла в огонь подлить — положил руку на чувствительное колено Франциска.
Бонфуа мигом потерял голову, и даже в жар бросило.
«В этом деле главное — не рассмеяться!» — Кёркленд улыбнулся от уха до уха.
— Давай! — Франция поймал руку России в свои ладони, и его вовсе не смущало, что вторая рука русского на столе рядом с первой, а третья должно быть на колене.
Иван опешил — заподозрил неладное.
— Хочешь, я буду неустанно целовать и ласкать тебя всю ночь напролет, - заливался француз, - я такой массаж сделаю! Тебе и не снился.
Англия веселился по-своему — скользнул рукой вверх по бедру. И кусал, кусал свои губы, чтобы не расхохотаться в голос.
Россия растерялся: что же так оживило этого несчастного извращенца? Можно настучать ему по голове в любую минуту, но хотелось разобраться в причинах столь страстного порыва. Кто возбудитель? Или что? Он и не подозревал кого-то третьего.
Тем временем назойливый француз напирал. Ивану пришлось чуть наклониться в бок. И шея обнажила свою белизну — шарфа-то нет! Ах, как она соблазнительно выглядела в глазах разгоряченного ловеласа, просто бери — не хочу.
— О, я вижу кое-что редкое и нежное, — Бонфуа перешел красную черту — приложился губами к шее России.
У Брагинского аж мурашки по коже пробежали от прикосновения. Может и приятно, но больно неприлично. Нужно восстановить общественный прядок!
Кёркленд предвидел час «смерти» Франциска и вовремя протянул русскому трубу из-под стола (Иван ее как раз там и прятал).
Россия даже поблагодарил британца, совершенно не заподозрив того в причастности ко всему этому безобразию, и настучал приставале.
Англия с достоинством вылез с другой стороны стола и любовался плодами своей выходки. Вот так работают профессионалы!
Франция стыдился (как-никак приходил благодарить Ивана), и уже просил прощения за свою слабость перед искушениями.
Брагинский сжалился и в утешение подарил обещанный поцелуй — сдержанный, но потрясающе нежный.
Бонфуа прослезился — на душе потеплело, а похоть растворилась. Казалось бы, страсть разгорится сильнее, но нет. Утешительная ласка Ивана после сокрушительного удара подействовала лечебно. И более того — Франции стало так неловко, словно домогался родной матери. Сердце сокрушалось, а помыслы о каком-либо посягательстве в сторону России теперь вызывали благоговейный трепет, мол, как я мог.
Артур нахмурился. Не то что бы он расстроился рухнувшим планам, просто изумился. Проделка удалась, несомненно, но Франция не лежит в крови. Что помешало? Очередная непредсказуемая двойственность Ивана: «казнить, нельзя помиловать». Фраза ясна, как день, но запятая вдруг перепрыгнула через слово, и тот самый день сменился ночью. А самое обидное: Артур всегда помнит про эту русскую противоречивость, опасается, но вот постоянно не учитывает. Проклятье!
С другой стороны, Кёркленд неожиданно для себя обрадовался настоящему Франциску. Брагинский безжалостно сорвал с него маску пафоса и затушил пожар ненасытной «любви» - те два порока, которые Артур особо люто не переносил в сопернике. Ах, если бы Бонфуа исцелился от этих двух бед, то британец бы сошел с ума на радостях — его бы перестал беспокоить выпрыгивающий из-за угла волосатый эксгибиционист с розами и сияющими звёздами в глазах. Не хватает только торжественного воя волынок, хоть это и не по-французски, но именно их Англия порой и слышал, когда появляется этот позер.
А вот с Иваном француз поскромнее. Прямо-таки целомудреннее. Артуру и раньше везло заставать их наедине и подслушивать, как сейчас. Теперь и не знал, кому больше завидовать: Бонфуа, способного так бесстрашно обходиться с Россией, а порой и манипулировать им, или Брагинскому, которому удается на раз-два-три обуздывать французские страсти.
— С тебя массаж, — напомнил французу Иванушка и развернулся спиной. — Плечики! Помни плечики!
— Ах ты лис! — Франции некуда было деваться.
Смиренно положил руки на крепкие плечи Брагинского.
— Лиса-плутовка… — приговаривал Бонфуа, - …со скалочкой, — и поглядывал на воспитательный кран, покоящийся после работы на соседнем кресле рядом с русским.
Через рубашку разминать мышцы было неудобно и несерьёзно. Если работать с телом, так основательно — святое же!
— Раздевайся! — вдруг приказал Бонфуа и всплеснул руками. — Я так не могу!
— Хорошо-хорошо, — повиновался русский профессионалу.
О, так лучше, теперь Бонфуа будет наслаждаться красотой тела. Эстет, как ни крути.
Остальные пленники карантина невольно оторвались от своих занятий и посмотрели на парочку. Раздетый по пояс Брагинский при дневном свете выглядел крайне внушительно. Венециано и вовсе рот разинул. Не Арнольд Шварценеггер, конечно, но под стать девичьих грёз: широкие расправленные плечи, приятный рельеф мышц на груди и животе без каких-либо длинных черных волос, как часто это бывает у мужчин.
— Подожди, у меня есть крем для рук, а то кожу сотру, - главный эстет попытался оторвать от спины не только руки, но и глаза.
Япония, глядя на них, вдохновился и живо взялся за брошенный сценарий. И зарисовки делал прямо с натуры.
Артур же тихо завидовал — остро захотелось массажа. Даже от Франции.
Америка, напротив, и головы не поднял — увлекся тетрисом. Если Джонс погружался в игру, то даже разворачивающаяся оргия и массовые убийства с перестрелкой его не отвлекут.
— Братик! Братик! И мне потом! — оживился Италия-младший, с жадностью изучая столь приятное занятие, которое организовала парочка.
— Хо-хо, а ты мне что? Работаю за поцелуи и не только, в зависимости от объемов работы, — француз тут же проявил свою практичность и похотливость.
— Ну-у… — Веня задумался, уставившись в потолок.
Готов торговаться.
— Никаких ну! — вмешался немец и оттащил итальянца за шиворот. — Не связывайся, обманут, и глазом моргнуть не успеешь. Если так нужно, то я сам сделаю.
— Правда?! — обрадовался Варгас-младший и с восторгом посмотрел на друга номер один в мире. — Просто так или за поцелуй?
— Ещё чего! — отрезал Людвиг и отпустил его. — Сегодня массаж, завтра — сто отжиманий!
— Зачем? Войны же нет, для чего физподготовка? — искренне изумился Северный Италия, хлопая длинными ресницами.
— Нужно всегда быть в форме — враг не дремлет. Кто знает, что разбудит тебя завтра? Будильник или воздушная бомбардировка?
— Это как Россию в четыре утра? — случайно напомнил о досадном.
— Молчать! — раскраснелся Германия и указал на стул. — Раздевайся! По пояс, дурак, куда ты штаны спускаешь? Я разве задницу мять буду?
Венециано был полностью в его власти и успел пожалеть, что попросил массажа.
— А давай потом я тебе сделаю и никаких отжиманий, а? — Варгас-младший решил договориться иначе.
Но красивыми глазками немца не всегда проймешь.
— Не отлынивать!
Пришлось подчиниться и, если не думать о завтрашней тренировке, то очень даже хорошо. Можно и помурлыкать.
Людвиг искал на нем мышцы да поражался: как можно столько есть, пить вина, много спать, бить баклуши, и при этом не толстеть? Загадка!

***

Англия заскучал. Страдал-страдал, да замышлял неладное: столкнуть лбами некоторых личностей и позлорадствовать. А что? Не только же России мутить воду.
Осмотрелся. В поле зрения попал Америка. Сидел себе с тетрисом, никого не трогал. И задумал британец потревожить этот действующий вулкан.
— Эй, Альфред, — подсел к нему, чуть коснулся руки, а иначе на него даже не посмотрят, и указал взглядом на Ивана. — Ты только посмотри! Изменяет тебе с Францией.
— У нас свободные отношения, — отшутился Америка, но не улыбнулся.
Совершенно забылся! Игру остановил и глянул.
Вот те на! Разделся Иванушка и массаж ему француз делает! Совсем расслабился, что ли? И воркуют о чем-то. Фу-фу-фу, нужно срочно разлучать.
— И как он только терпит этого извращенца? — Джонс вдруг открыто приревновал.
— Тут всё серьёзней, у них какие-то осо-о-обые отношения, — британец медленно, но верно активировал братика.
— Думаешь, что они любовники? С Россией это возможно?
— Нет, хуже: они друзья.
Камень упал с души англичанина. Окончательно уверился, что у Ивана с Альфредом ничего не было, раз американец так удивленно вопрошает о реальности секса с Брагинским в принципе. Вопрос глупый по своей сути, но и Кёркленд не мог представить Россию в паре с мужчиной. Нет, есть люди, которые способны многое вообразить, взять того же Францию, но русский уж больно часто мелькает с сестрами. Женское окружение несомненно красит его.
— Неужели! Так Брагинский нарочно проиграл? — осенило Америку.
Другой причины, почему Франция ублажает русского, он не придумал.
— Думаешь? — Англия не задумывался, почему француз благодарил русского изначально. Ну, мало ли? Услужил и ладно.
— Он пожертвовал любимым шарфом ради него. Cool! — Джонс прямо-таки расцвел, но через секунду и приуныл. — Для меня бы он так не сделал…
Заочно обиделся.
Тут Альфред испугался: вдруг Брагинский сболтнет чего лишнего Франции? По секрету, например! Ужас-ужас! Вселенная взорвалась в голове.
— Russia! Russia! — Ал подбежал к голубкам, размахивая руками, как одинокий островитянин проплывающим кораблям. — Пройди этот уровень, а то у меня не получается! Please! Please! Please!
Он изо всех сил старался обратить внимание русского на себя любимого. Не отставал.
— Господи, откуда нарисовался? — Ваня аж опешил.
— Please! Please! Please! — Америка прыгал вокруг него, словно исполнял шаманский танец индейцев, только вместо бубна электронный тетрис неизвестных времен. — Пройди! Пройди!
— Россия, он же сейчас самого Сатану призовет, пройди ты ему, — Бонфуа шепнул на ухо, чтобы не напугать американца упоминанием нечистого.
— Где ты там скачешь? Давай сюда! — сдался Иван, протягивая руку, чем сильно осчастливил Джонса.
Америка и Франция окружили Россию, следили за игрой и подсказывали. Англия присел на пол к стене и не спускал с них глаз. Всё завидовал Брагинскому. Нет-нет, не тому, что его обступили эти назойливые товарищи, а самому обстоятельству. Как бы это не звучало тривиально, но Кёркленду казалось, словно весь мир стал крутиться вокруг России. А ведь раньше был обычной серой мышью.
Англия злился сильнее. Не понимал, когда и почему Иван сместил его с невидимого трона «центра мира». Разделил его с Америкой на пару, и теперь они самые обсуждаемые страны в мире. Кёркленд до сих пор не мог смириться, что его эпоха Великой Империи пала так же, как и другие: Римская, Византийская, Османская, Вавилонская…
И на его смену пришли другие. Такие молодые и воинственные!
Артур опустил веки и перед внутренним взором возник облик России. На удивление светлый, но достаточно строгий, смотрел прямо в глаза, словно ему известны его мысли. Осуждал.
«Когда этот кошмар закончится?» — очнулся британец, со страхом прогоняя странные видения.
Чуть осмотрелся: Иван сосредоточенно играл, Америка нависал над ним и периодически тыкал в экран, а Франция сидел рядом, положив свою руку на плечо Брагинскому.
— Палка нужна… — сетовал Россия.
Дернул игрушкой, так как Джонс закрывал обзор своими пальцами.
— Подожди, квадрат не сюда! — наставлял француз.
— Отставить! Труба появилась!
— Видимо, это твоя любимая фигура, — усмехнулся Альфред.
— Да-а, — протянул Иван. — Палкой можно убрать сразу четыре строчки.
Прозвучало, как в поговорке про вилку: один удар — четыре дырки.
- Согласен, когда вставляешь палку особенно глубоко, наступает игровой оргазм, - кому что, а Франция всё об этом.
- Дурак, ты даже в тетрисе нашел что-то сексуальное! — расхохотался Альфред, постукивая пошляка по голове.
Ваня же притих между ними, зарумянился. Пытался не размышлять над словами Франции, но поздно — теперь родной тетрис осквернён.
«Им весело…» — тяжело вздохнул Артур и сдался: подошел к ним.
Сел рядом с Россией на пустое кресло.
Америка его не занял, так как врожденное шило в заднице не позволяло усидеть на одном месте. Хотелось стоять, нависать, переминаться с ноги на ногу и размахивать руками, когда эмоции плещутся. А их у него — океан. И он в них, должно быть, плавает, раз машет так. Как Италия, ей-богу!
— Всё! Мы на новом уровне. О, как сильно увеличилась скорость! — Джонс взялся за роль комментатора.
— А-а, куда так быстро? — растерялся игрок.
Англия следил не столько за игрой, сколько за выражением лица России. За его глазами, уж больно они ему покоя не дают. Как же Брагинский сосредоточился, вот-вот прожжет игрушку насквозь!
Затем — губы. То растягивались в улыбке, то замирали в предвкушении чего-то. А один раз и кончик языка выглянул, но по делу, а не шаловливо, как у кокетницы,— губы пересыхали в волнении. Сразу видно, азарт завладел Иваном полностью!
— О, я проиграл! — неожиданно веселый голос раздался из этих уст и снова — улыбка.
Нет, она не в тридцать два зуба, как у Америки, а скромная и искренняя. Из-за чего выглядела такой естественной, а не тошнотворной рекламной моделью для компаний зубных щеток, паст и жвачек.
Это так запало в душу Артура, что не успел отвернуться — Россия поймал его внимательный взгляд. А раз уличили, не стал скрываться и прятать глаза. Огонь потек по сосудам.
Иван же смутился и сделал вид, что ничего не случилось, но зоркий глаз Америки всё углядел, а длинный язык так просто этого не оставит.
— А Арти влюблённо смотрит на Россию! — издевался американец и победно улыбнулся.
После улыбки Брагинского, мегапафосное растяжение рта Альфреда от уха до уха показалось не просто противным, но и чем-то кощунственным, даже пошлым. Если бы Америка просто сказал, то Артур бы лишь разгневался, но неожиданный приступ отвращения не позволил этому случиться.
— Чего так уставился? — Джонсу стало не по себе от столь презренного взгляда.
— Глянув на тебя, мое чувство прекрасного скукожилось в агонии, — Кёркленд как можно точнее и честнее описал то, что почувствовал.
Гнев промелькнул в глазах Америки, парень уже хотел подорваться с места, но Россия поймал его: крепко прижал к себе, обвив рукой за талию.
— Твое «чувство прекрасного» глазами ласкало полуголого Ивана, — Франция нарочно разряжал обстановку, по своему, конечно. — Не это же чувство подвигло тебя на приобретение шарфа Брагинского?
— Извращенец! Только тебе это могло прийти в голову! — что-что, но рядом с Франциском Артур терял всю свою сдержанность без остатка. Да и не блуждал он глазами по телу России, только лицо рассматривал — несправедливое преувеличенное обвинение! — Это только ты всех раздеваешь взглядом, кто бы ни подошел, мерзавец!
Присутствующие оторвались от своих дел и заинтересовались ссорой. Тем более такой пикантной.
— А для чего тогда тебе шарф, у тебя своих мало, что ли? Так нет, тебе понадобился именно его предмет гардероба, — продолжал француз. — Ни водку, ни землю, ни флот…
— Отстань! Когда мы только начали игру, я и не думал потребовать чего-то более глобального, — оправдывался Англия, вскочив на ноги. — Вы сказали, что играем на что-то ценное для каждого. Вот я и запал на шарф, ведь он важен для России, как-никак подарок сестры, если верить моей разведке. Теперь я хочу позлорадствовать, так что идите лесом!
Невольно процитировал Ивана.
— О, Англия заговорил, как Россия! Шарф заразный! — заметил Италия-младший.
— Молчал бы лучше, если уши развесил, — Германия болезненно нажал на его плечи, и Веня ойкнул.
— А вдруг он проклятый? — Япония взял да продолжил тему.
Чем занимался? Нашел журнал Бонфуа и с интересом просматривал разные блюда. Приглядел некоторые и хотел попросить Франциска перевести рецепт с французского на… нет, не японский конечно, а тот самый международный на котором они, страны, разговаривают.
— Ага, удушит ночью вора, — посмеялся Германия и пробормотал в сторону, — …хотя всякое может случиться.
— Или не вора, а предполагаемого фетишиста, — поддержал его Франция.
Да заискивающе посмотрел на соперника, выглядывая из-за России.
— Отстань, надоел уже! — британец чуть по роже ему не заехал, но Бонфуа задорно рассмеялся и спрятался за плечо Ивана. Кожа русского пахла кремом и блестела, отчего Франциск невольно похвалил самого себя за работу. И откровенно принюхался к Ивану, чуть ли не уткнувшись тому в шею, и даже ахнул.
Русский претерпевал неловкость.
— Что, надоел? Небось, как придешь домой, так наденешь шарф и вдохнешь его аромат, — спорил француз с англичанином, опять высовываясь из укрытия.
Сам Россия почувствовал себя гигантским дубом, вокруг которого можно бегать или же прятаться за ним. А Арти с Франциском ему представились назойливыми белками — только и грызутся друг с другом, прыгая с ветки на ветку. Был бы африканской страной, вообразил бы себя баобабом с макаками.
Кёркленд вновь поразился терпимостью Брагинского. Если бы к нему, Англии, кто-то так приставал, то он немедля бы врезал или отпихнул силой. Россия видел себя деревом, а вот британцу он показался котом в руках ребенка — и исцарапать жалко, но и тисканья мучительны.
— Это всё твоя убогая фантазия… — Артур взял пример с Ивана и проявил некоторую снисходительность.
— Тогда отдай мне шарф, и я буду этим заниматься, — вдруг бесстыже потребовал Франция и протянул руку ладонью вверх.
— Ни за что! — чуть отпрянул Артур.
— Почему? — недоумевал француз.
— Это мой трофей.
— Трофей? Ах, вот как ты теперь называешь свой фетиш…
— Послушай, лягушатник, я прекрасно знаю, что ты вернешь шарф Брагинскому, возможно использованным и изнасилованным, но вернешь, — Артур заговорил откровенно и был близок к истине.
— Неправда! Свои фетиши я никогда не возвращаю! — как же гордо заявил тот.
— Так вот почему ты не отдаешь мои трусы! — вдруг дошло до Италии.
Наивный, до сих пор надеялся, что ему вернут.
— Нахрена ты их вообще давал?!! — тут же отругал итальянца Германия. — Всё! Завтра с тебя сто отжиманий!
Немец хлопнул того по плечу и отошел. Надоело разминать его косточки, кофе захотелось. А Венециано с ужасом представлял себе следующий день.
— О Боже, а вы ещё спрашиваете, почему я так часто ругаюсь с этим извращенцем, — Англия устал от всего этого и прикрыл лицо ладонью.
— Кстати, что за «чувство прекрасного» тебя посещало, когда ты смотрел на Россию? — и Америка решил достать брата, не отставая от Франциска по бредовости идей.
Англия молча бросил угрюмый взгляд на Альфреда, затем на Ивана. Не сразу понял о чем это младшенький, но глядя на высокопарную физиономию первого и тихую улыбку второго, вспомнил что к чему. Но…
— О! Я знаю! — воскликнул Америка. — Фетиш для Англии — Россия в целом!
— Чего?! — британец чуть не захлебнулся от возмущения.
Не скажет ведь, что Иван тронул его своей улыбкой. И себе-то не признаётся, не то, что некоторым штатским.
— Точно! Как я об этом не подумал? — Франциск после небольшой передышки продолжил наступать. — А я-то гадал, чего Артур полночи ворочался? Так трудно заснуть, когда фетиш совсем рядом, не так ли?
— Придурки! Вы вечно придумываете какую-то, прости за выражение, херню, — бесновался Кёркленд, но задиры лишь рассмеялись. — Хватит нас «пейринговать»!
— Прости, нам скучно, а ты сам напросился, — Альфред не затихал, но отступил, не хотелось перегибать палку в подобных шуточках. Хорошего понемножку.
— Достал меня, — посылал его Англия.
— Я знаю, — улыбался тот в ответ.
Россия немного устал от шума и близости некоторых, а то чего с ним только ни делали за время карантина: трогали, целовали и даже нюхали. Встал и подошел к окну. Хотелось прогуляться, но увы…
— Иван, ты куда? — закапризничал Альфред, протягивая руки в его сторону.
— От тебя подальше, — усмехнулся тот.
— Не-не, будь здесь! — потребовал Америка.
— Не хочу…
Джонс соскочил с места и бодро побежал к Брагинскому, но тот спрятался за тяжелыми шторами и исчез, как за волшебным покрывалом фокусника.
- А? Где? Россия! Только что был! — Америка не поймал его.
Удивленно рассматривал длинные волны из ткани, отливающие атласным блеском.

***

— Германия! Германия! — прозвучал жалобный голос Северного Италии.
— Чего тебе? — довольно раздраженно ответил немец.
Сидел, спокойно наслаждался кофе.
— Я это… — Варгас-младший подлетел к нему и тут же замялся, опустил глазки. — Хочу какать… а в туалет нельзя…
Людвиг аж поперхнулся. Но проблему надо решать!
— Э-э-м-м… Хорошо, сейчас спрошу у медперсонала, — у немца сработал инстинкт материнства и принес судно.
— Он это будет делать здесь?! — возмутился Англия, но Италия уже снял штаны и сел в предоставленный горшок.
— Ну… это же Италия… — развёл руками Германия.
— Да, комплексами он не страдает, — британец отошел подальше от итальянца, произносящего всевозможные звуки из разных мест.
— Хм… может ширму поставить? — догадался Людвиг, хотя Венециано было как-то всё равно, он делом занят.
— Забыл про туалетную бумагу! — юноша пополз вместе с судном к своим вещам.
— Скройся с ширмой в углу! — ругал его Романо. — Ты что жрал такое? Ужас как воняет!
— О! Я вдруг вспомнил как маленькие Америка и Канада играли в догонялки, сидя на горшках, — весело вспоминал Франциск, смущая последних.
— Мы тогда были крохами! — Альфред даже отвлекся от преследования России.
— Ага, и Америка частенько переворачивал горшок брата, чтобы на него сердились, — добавил Артур. — Маленький был, но пипец говнистый и поныне.
— Артур! Франция! Прекратите рассказывать столь интимные подробности о моём детстве! — закипал Америка, сжимая кулаки. — А то я разозлюсь!
— А-а! У меня шнурок развязался… — ныл Северный Италия, запутавшись в штанах, трусах и шнурках. — Германия! Помоги-и-и!
— О, Боже, за что мне это наказание? — немец схватился за голову, но поспешил на помощь, так как был милым и добрым в душе.
Но противогаз захватил.
Веня испугался — не признал.
— Да я это! Я! Чего орешь? — злился немец, не зная, как к тому подступиться.
— Ты Супермен?
— Да! Сам же звал на помощь, — пришлось притвориться супер-героем.
— А теперь нам нужен освежитель воздуха! — британец не знал, как выживать и даже дышать в этом дурдоме.
— Освежитель Воздуха, приди! Тебя сэр Кёркленд зовёт! — смеялся над ним Бонфуа. — Ты ну-у-ужен ему-у-у!
— Да ну тебя, — отмахнулся от него брит.
— Я тут! Ха-ха-ха! — нарисовался Джонс с мужской туалетной водой и принялся распрыскивать ее.
Запах ее, может, был и неплохой, но Англии не понравился. Поэтому, бубня что-то нечленораздельное, поспешил к окну, схватился за ручку, но оно закрыто намертво из-за карантина.
Рядом что-то зашевелилось: Россия отодвинул шторы и показался во всей своей красе.
— Что у вас там за Армагеддон?
— Твою мать, Рашка! — отпрянул Англия и чуть заикой не стал. — Нигде мне нет покоя…
Иван лишь виновато улыбнулся ему, затем хитро прищурился и вновь скрылся за шторами, наблюдая за начавшимся дождем.
Сердце же Артура застучало сильнее, не давал покоя ему этот загадочный Россия. О чем он думает? Что замышляет? Парень себе на уме! Или же…
«Черт возьми! Он наложил на меня проклятие? Так и есть, другого и быть не может! Нужно потребовать, чтобы он снял с меня эту порчу!» — Артур самого себя уверил в этом и решился на подвиг: поговорить с Иваном один на один, чего бы этого не стоило.
Вдруг заколотило, но за шторы он зашел. Нужно действовать быстро, пока смелость не растворилась.
— Так, Russia, мне надоели твои шуточки, давай, снимай с меня порчу! — потребовал Кёркленд, гордо задрав свой нос.
— Которую из них? — русский не мог серьезно отвечать на его требования.
Иван всегда знал, что если у Англии что-то не ладилось, то это означало, что виноват кто-то, например, Россия, в наведении высших, низших и прочих сил…
— Сам знаешь какую!
— Не-а, не знаю, — честно-пречестно ответил тот и развел руками.
— Последняя которая, — британец настойчиво напомнил и ткнул пальцем в его грудь.
Как бы храбро и нагло Арти себя не вел, но дух захватило, и задрожали коленки. Не побоев боялся, а чего-то другого. Может слов, а может взгляда…
— Хорошо-хорошо, уже снял, теперь иди отсюда, дай побыть одному.
Милое дело — издеваться над тем, кто воображает о тебе невесть что.
— Нет, она ещё действует! — не унимался Артур, уже потрясся Брагинского за плечо.
— Ах, ну да… — Ваня не знал, что и придумать. — Подожди до завтра, порча-то сильная.
— Зачем ты вообще ее наложил?
Россия смеялся и плакал, но только сердцем. Внешне сохранял невозмутимость.
— Да так, чтобы ты больше не выпендривался в своем гордом возбешении, который похлеще блудливого французского будет, — откровенно и достаточно резко ответил Иван. — Катись отседова! Пристал со всякой ерундой.
— Ах, ты… — глубоко оскорбился Артур, гордыню зацепило и нехило так.
Неконтролируемая ярость Англии заставила дать пощечину Ивану.
Но пелена гнева сошла, когда тень легла на глаза Брагинского, а его рука потянула край шторы так, что британец оказался в ловушке. Чем больше русский сверлил его взглядом, тем сильнее Арти сотрясался от страха.
— Стой! — засуетился Англия, прятал глаза, но Россия прижал его к себе за талию одной рукой и грубо схватил за подбородок другой.
— Поговорим начистоту без масок общественной морали? — Ивану есть что сказать.
И вновь испуганные и растерянные глаза Артура встретились с суровым и твердым взглядом Брагинского.
Душа просто в пятки ушла. Кёркленд слышал, что Иван частенько прячет свое истинное лицо за масками и открывается только любящим сестрам, либо откровенным врагам. Вот и сейчас он перестал увиливать и отшучиваться, рубил словом, призывал к откровению:
— Прекращай обвинять других в своих ошибках. Понятия не имею, о какой ты там порче говоришь, я просто подыграл тебе. Не было желания тебя в чем-либо разуверять. Ты сам себе злобный Буратино.
Англии было невыносимо. С волком-людоедом не так страшно столкнуться и смотреть в его кровожадные зеницы, как с Брагинским. Нет, не столько лютость врага пугала британца, сколько его ревность в свою правоту. В такие мгновения не диким зверем он казался, а внушающим уважение воином. Если Россия не беснуется, а наступает в праведном гневе — страшнее был.
Кёркленд судорожно перевел взгляд, и он упал на губы. Они так близко, но вели себя не менее угрожающе, бросаясь столь серьезными словами, доводя британца до полуобморока. Даже если зажмуриться, то уши помогут памяти воссоздать весь образ России в подробных деталях. Невозможно скрыться!
Но вдруг губы Ивана замерли и словесный бич остановился. И мысль застыла.
Как сильно бьется сердце пленника. Дышит с трудом, прерывисто.
О, как он трепещет в руках!
— Не бойся, всё хорошо, — Россия вдруг помиловал трусишку.
Он, конечно, любил запугивать по поводу и без, особенно таких гадов, как этот самый британец, но иногда бывали такие обстоятельства, когда страх собеседника не к месту.
Последние слова Ивана прозвучали со странной силой, настолько внушительной и трогательной, что проникли в сердце сквозь твердый панцирь льда Артура. И топили его так, что случилось невероятное — слезы покатились по щекам неисправимого гордеца. Словно что-то мягкое, теплое, но невероятно строгое коснулось струн его души и заиграло.
— Почему плачешь? Я же сказал: не бойся, я не намерен обижать тебя, — Иванушка забыл, что сердился, и хотелось лишь утешить этого несчастного. — Не бойся!
Милость русского больнее, чем предыдущий бич. Впрямь как в прошлую ночь, после несказанного спасибо. Хотелось скрыться с глаз, так как поток слез не прекращался, а от этого стыдно вдвойне.
Отбивался и вырывался, как маленькая бабочка в руках.
— Куда? Подожди! — Россия удерживал его.
Но, в минутной растерянности и по простоте своей, взял да обнял его в надежде утешить.
Как бы ни так! Стало хуже. Кёркленд сам не понимал, что же его так мучило со страшной силой. И, кроме того, брит снова попал в «ореол доверия» Ивана. Тепло и уютно, но невыносимо! Он не мог довериться ему так просто, но…
- Всё-всё, не воюй, я больше не буду. Прости, - Россия словно понял, что к чему. — Потерпи меня.
Руки вдруг сами обняли Ивана, хоть сердце и выпрыгивало из груди. В любом случае, так Россия не видел слез, чему Арти и радовался.
— Как ты это делаешь? — всё же заговорил Англия.
— Что делаю?
Кёркленд прижался к нему, смирив свою гордыню и отдавшись чужому теплу. Задумался над тем вопросом, который сам же и задал ему:
— Располагаешь к себе…
Артур поразился сильнее, чем тогда, когда понял, что рядом с ним живут эльфы, гномы и прочие волшебные существа, тому, что может так просто стоять с Россией и… не просто обниматься, а откровенно разговаривать! И даже чего-то там ворковать.
Кёркленд успокаивался, но уверился, что совершенно потерял здравый смысл, раз поддался русской нежности, которая, как оказалось, не просто есть, а существовала всегда.
«Невероятно сильный, но всё же ласковый…» — Артур не думал, что придет к подобному умозаключению из собственного опыта.
Не хотелось возвращаться туда, где он отчаянно искал покой — в помещение карантина, где его, так или иначе, доставали назойливый француз с американцем, недовольный немец и вечно жрущий и срущий итальянец. Тишь да гладь тут — под покровом России.
Но Ваня ослаблял объятия.
— Подожди, ещё чуточку… — вдруг попросил сэр Кёркленд, подтягиваясь.
А что? Гордость получила серьезное увечье и до сих пор не пришла в себя, поэтому сейчас этот лев смирен, как котенок. Да и не хотелось возвращаться в суровую реальность.
Ваня же только обрадовался и прижал того крепче. Правильно, когда он ещё наобнимает этого ежа колючего?
— Ха-ха! Russia, нашелся! — раздался вездесущий голос Америки, который вернул всех к реальности бытия.
Американца беспокоило исчезновение России, да и хитроумного братца тоже потерял из поля зрения. Он даже не подозревал, что они там вдвоем. Весело обнял Брагинского через ткань штор:
— Попался! — воскликнул Америка, но кроме России ещё кто-то попал к нему в руки. — Ой, а кто с тобой?
Прощупывал через штору.
— Альфред? — Артур невольно выдал себя.
В волнении откинул голову назад.
— Умей сокрушаться, - тихо-тихо сказал Россия и поцеловал того в ресницы.
Зачем? Может хотел иссушись их от слез или очередное испытание? Кёркленд не знал, но — неожиданно приятно. Даже невероятно! Всё равно, что подойти к тому же волку, с которым британец сравнивал русского ранее, но тот уже не бросается на тебя в смертельном поединке, а лижет. Настроение хищника непредсказуемо, но пока он благосклонен, хочется послушно приластиться. Правда, мысленно молясь о скором и благополучном бегстве. Зато потом можно хвастаться, что зверь был мил и ласков, а не кусался.
Артур невольно запустил пальцы в русые волосы на затылке Брагинского — замечтался.
— Чем вы там занимаетесь?!! — Джонс узнал голос брата и мигом раздвинул шторы.
Естественно Альфред боялся того, что Кёркленд выпытает у России кое-какую важную информацию. Всё произошло настолько стремительно, что Артур с Иваном даже не успели отстраниться друг от друга (да и не могли, так как их Америка зажимал секунду назад) и все увидели то, что увидели — и каждый подумал в меру своей распущенности.
— Обнимаетесь?! — искренне изумлялся Америка.
Нет, он не подумал о неприличном. Просто искал разумное объяснение данному феномену.
Кёркленду же показалось, что его взяли и раздели. Наголо! Перед всем миром! Ему не хотелось объясняться перед кем бы то ни было: и почему у него слезы на глазах, и почему его обнимает Иван. Отстранился от России и захотел исчезнуть вовсе.
— Да они же целовались!!! — о да, нарисовался Франция.
И что самое странное — не шутил. Его зоркий глаз отметил, как губы Брагинского только что отлепились от лица британца. Бонфуа искренне поверил в их похотливые намерения, чем ввел в заблуждение и всех остальных, кроме Джонса.
— Что ты с ним делал? — Америка смотрел шире и наехал на Россию.
Тот лишь недовольно нахмурился — молчал.
Англия же абстрагировался и делал вид, что его это не касалось. Нету его! А если что-то видите, то это призрак, фантом, галлюцинация.
— Артур, что с тобой?
Но упрямый Джонс поймал того за руку. Кёркленд сотрясался всем телом.
Артур невольно вспомнил всё, что с ним произошло, и почему плакал, вернее, он не знал отчего, но почему-то лил слёзы и сейчас.
— Россия тебя напугал?! — требовал ответа Альфред.
Испугался за него. Последний раз помнил плачущего Артура только в день своего освобождения… (Ну и по пьяни тот тоже рыдал).
Затем безумие нарастало: британец от безысходности то смеялся, то плакал, отталкивая взволнованного брата.
— Ублюдок! Это твоих рук дело! — теперь и Альфред потерял самообладание да схватил Ивана за грудки.
Россия лишь заглянул тому в глаза.
— Ответь же! — настаивал тот и отпустил соперника.
— Не твое дело, — холодно заверил Брагинский. — Он в порядке, просто оставьте его.
В противовес его слов, Англия вдруг сел на пол, закрыл лицо руками и тихо сходил с ума. Почему он должен о чем-то отчитываться перед всеми? Если кто-то что-то не так подумал — это его проблема. Он не обязан говорить, и Россия тоже. Да, они противники, и всё же…
— Артур, у тебя опять обострение шизофрении? — Франция попытался пошутить, чуть язвительно, но с нотками заботы. — Или русский поцелуй свел тебя с ума?
— Пошли вы все на хрен! — вдруг сорвался британец, как пес с цепи и набросился на Бонфуа. — Я вас ненавижу! Будьте все прокляты!!!
— А-а-а! Санитаров сюда! — испугался француз, отчаянно отбиваясь от беспокойного северного соседа. — Психиатрическую бригаду сюда! Помогите! Помогите! У него бешенство! Бе-шен-ство! А-а-а!
Хотя смирительные рубашки уже отменены во многих странах, но для Артура нашлась таковая. После нескольких минут борьбы, ему всё-таки поставили успокоительный укол, натянули смирительную рубашку и уложили на кресло в углу, предварительно выгнав оттуда Японию с медвежонком.
Наступила тишина. Покосились на Россию, но тот молчал, как партизан.
— Ты испытал на нем какое-то оружие? — первым предположил Япония, размещаясь в кресле за столом.
— Не-а… я всего лишь поговорил с ним… — покачал головой Иван.
— Использовал новые методы запугивания и гипноза? — теперь строил догадки и Германия.
— Нет! Мы просто откровенно поговорили, — признался-таки виновник.
Присутствующие переглянулись. Слово «откровенно» насторожило их.
— Ага, а потом? — Франциск продолжал гнуть свою линию. — Признались друг другу в любви и поцеловались!
Россия готов был пришибить его чем-нибудь тяжелым-претяжелым, но лишь покраснел: второй раз за эти дни его обвиняют в гомосексуализме. Сначала с Америкой, потом с Англией. Как и в первый раз, он не знал, как доказать свою непричастность к подобному роду извращению.
И это несмотря на то, что на карте Европы по толерантности к геям и лесбиянкам Россия самый красный по шкале. То есть самый нетерпимый. А на вопрос «зеленых» толерантных по этой же шкале, мол, почему ты такой злой, Россия лишь отшутился: «Красный — мой традиционный и любимый цвет!»
— Не ваше дело… — ответил он.
— О-о-о! — заинтересовались остальные.
Ну не мог Россия говорить с ними об этом. Осмеют, растопчут. Пусть думают, что хотят. Одно радовало — Америка верил, что есть другая правда.
— Для Артура быть с тобой — тотальная безжалостная смерть, — произнес Джонс.
Россия расслышал нотки ревности, но только не понимал: к кому из?
— Почему это? Только не надо петь песню о том, какой я страшный и ужасный серый волк, — он успел обидеться.
— Нам не страшен серый волк! Серый волк! — весело запел Бонфуа и рассмеялся.
Он-то понимал, как порой страны преувеличивают российскую угрозу. Например, дурачок Арти.
— Дело не только в этом, Russia, — пояснял Альфред, удивляя Ивана своей серьезностью. — У Артура запущенная форма русофобии. Это также как, если человека с клаустрофобией закрыть в гробу и грозиться похоронить заживо.
— Да ну на фиг, ты гонишь! И я бы испугался, если бы меня закрыли в гробу и закапывали, — не поверил Брагинский. — Да, Кёркленд от меня не в восторге, не любит быть тет-а-тет, но…
— У него русофобия, Брагинский, — твердил Америка и даже поставил руки в боки.
— Тогда нужно что-то делать! Как-то бороться! — вдруг весело заверил Россия и стукнул кулаком по ладони. — Точно! Раз у меня полкоролевства, приду к Артуру с водкой, напою, поговорим по душам…
— А теперь огромный паук подползает к человеку с арахнофобией и дружелюбно машет мохнатыми лапками, зовет, тащит к себе в логово… — Альфред все проводил параллели, а сам заискивающе посмотрел на русского.
— Да ну тебя, — обиделся Ванька.
— Но результат налицо, — Америка указал на спящего Англию в смирительной рубашке.
— Если бы ты нас не потревожил, этого бы не произошло!
— Значит, я виноват?! — Альфред чуть не задохнулся от неслыханной наглости.
— Ты напугал Артура тем, что застал нас, думаю, он хотел это оставить инкогнито. А человек с фобиями в одиночестве не обнимает страшных паучков, прячась в гробу, — Россия понимал, что его слова прозвучат очень двусмысленно, но надеялся, что именно Джонс его поймет.
— Готишно вышло, — Джонс рассмеялся, представляя своего брата в черном платье с рюшечками в гробу с пауками.
И да. Он понял, хоть и не знал всех подробностей.
— Может у него фобия на прилюдную близость? — вмешался Франция и всё о своём. — Я его вообще не помню, с кем бы то ни было. По-моему Арти вообще несколько сот лет не трахался…
Германия аж воздухом подавился. Вместе с Россией. Альфред же покраснел, прикрыл рот ладонью и покосился на несчастного британца.
— Да-да, и я его тоже не могу представить с кем-либо, — закивал Италия. — И как России только удалось его развести? Англия должен радоваться тому, что хоть кто-то его целует…
Наивный Варгас поверил каждому слову Франции.
— А? — Ивану тоже захотелось закатить истерику и лечь рядом с англичанином. Теперь он знал, что такое раздуть из мухи слона!
— Это всё из-за дружбы России с Францией, Бонфуа плохо на него влияет, — Людвиг всегда терпеть не мог, когда это белокурое чудо крутилось вокруг Брагинского именно тогда, когда он хотел заключить какой-нибудь контракт. Или хуже того, когда тот перехватывает деловые предложения.
— Ничего, — Франциск положил свою руку ему на плечо. — После карантина я буду на тебя дурно влиять, в самых разных позициях во время фотосета.
— О, боже, убей его сибирской язвой…
— Ха-ха! Сифилис не убил меня! Чума не убила, так что и эта зараза не убьет! — Франция не отчаивался. — Да здравствует любовь и фотосет!
— Кстати о сифилисе, судя по генетике заболевания, есть одна из версий, что он был присущ только козам, — Россия вдруг вспомнил одну статью, которую он совсем недавно прочитал в журнале.
— Правда? — первым удивился Япония и пристроился к ноутбуку. — И кто же грешил с козами?
Франция поймал на себе подозрительные взгляды.
— А вот это уже не ко мне, — развел руками тот. — Сифилисом меня как-то заразил Греция…
— Что значит «как-то»? Вот именно так-то… — уточнил немец и тяжело вздохнул.
Несмотря на огромное количество порнопродукции у себя дома, Людвиг был очень приличен в отношениях и сильно осуждал откровенную развратность.
— Если сифилис — кара за скотоложство, то другие блудники превратили заболевание в мировую катастрофу, — продолжил Иван и тоже вздохнул.
— О боже, Греция — зоофил? — Япония покраснел и закрыл лицо мишкой.
— Но не обязательно сам Геркулес! Его мог заразить кто-то из его же народа, ведь в древнем языческом мире это было нормой и даже культом, — успокаивал его Франция, похлопывая того по плечу. — Хотя Греция сам похож на большого и милого кота. Мы же не разлюбим его, если вдруг он и делал это, не так ли? Тем более, тогда он был язычником, а сейчас христианин.
Все вспомнили спящего Геркулеса на древних развалинах в окружении котов.
— Лентяй… но, блин, няшка же! — умилился Франция, вытирая кровь из носа.
Пока они обсуждали возможные и невозможные наклонности Греции, Россия перевел свой взгляд на спящего Артура.
Его заплаканное лицо до сих пор являлось перед внутренним взором Брагинского, и тот пожалел несчастного. Иван мог только догадываться о причине его слез, но был уверен, что не страх всему виной. Что-то более глубокое…
Затем согнул руки в локтях и посмотрел на свои ладони. В этих руках Англия бился, но в них же и успокаивался. И просил… просил быть рядом, пусть и недолго.
Теперь хотелось позаботиться о нем.
— О чем думаешь? — Америка прервал ход его мыслей и поймал того за открытые ладони, отчего Россия вздрогнул.
— Да так, ни о чем… — руки Ивана выскользнули из рук Альфреда.
Не доверял его близости. Насторожился.
— Мне весело, когда ты злишься, но когда вижу, как ты грустишь в одиночестве, то я сам готов заплакать, — Альфред, неожиданно для самого Ивана, обхватил его щеки руками. — Не веришь?
У того аж волосы на макушке зашевелились.
— Убеди…
— Заплакать, что ли?
— Не знаю.
— Хоть намекни, что мне сделать, чтобы ты мне верил.
Россия сначала нахмурился, но затем его уголки рта немного растянулись, а взгляд смягчился.
— Просто будь честен.
— Я честен! — Ал отпустил его, оскорбился. — Мне что, с детектором лжи ходить?
— Хорошая идея, но боюсь, что ты и его обманешь.
Русский потер свои румяные щеки, которые никому покоя не дают — дергают кому не лень. Когда видят Украину, все вожделенно смотрят на ее грудь, хотят прикоснуться, даже девушки. Уж больно мягкой она кажется и приятной на ощупь. У Вани такого нет, зато щеки вызывают у собеседника желание их полапать или потыкать пальчиком для начала. А если Украина норовит обнять своего брата, да прижмет того к своей груди лицом — как столкновение двух самых мягких галактик. Пых!
— Почему? — Америка еле очнулся от наваждения.
— Потому что ты сам веришь в собственную ложь.
— Ты обижаешь меня!
— Да, обижаю… — Брагинский отвернулся, словно сам надулся на него, и отошел.
Посторонним наблюдателям показалось, что Иван за что-то не может простить Альфреда, а тот отчаянно пытается его расположить к себе.
— Россия, ты дурак!!! — Америка заплакал, сел на кресло и демонстративно застучал кулаками по столу.
Ага, пусть все видят, что его обидели!
Но Брагинский не собирался извиняться или успокаивать эту выскочку. Как завелся, так и заглохнет.
Некоторые страны подходили к Джонсу жалели и утешали, но капризный парень нарочно не успокаивался и шумел… шумел…
Другие ему не нужны. Ивана подавайте!
Тогда Германия решился подойти к русскому.
— Сжалься над самым младшим, скажи ему что-нибудь приятное, — ходатайствовал за него.
— Трахните его чем-нибудь тяжелым, тогда, может, и успокоится, — Ваня сердился.
Терпеть не мог идти на поводу капризов.
— Смилуйся над ним, - Людвиг же не отставал, преследовал Брагинского, куда бы тот ни пошел.
— Тогда он вообще не слезет с меня, — воспротивился Иван и резко развернулся, отчего Германия чуть не врезался в него.
— Иногда нужны жертвы ради покоя, посмотри на Канаду, — и указал пальцем на того.
Канада сидел, уткнувшись лицом в стол и закрывая голову руками, словно черепашка, прячущаяся в панцирь.
— Пожалей хоть его, если сердце есть, — откровенно заговорил Людвиг.
— Германия, твою мать, зачем бьешь по самому больному? — Ваня не хотел, чтобы им сегодня манипулировали, тем более немцы; ему хватало Франциска, подстрекающего на то, чего не хочется; Англии с его «выкидонами»; Америки, в конце-то концов, с его капризами.
Тут Людвиг растерялся — заметил, что русского затрясло от злости.
— Да будет тебе, Россия! Не денег же просит, а внимания твоего, — нашелся немец, указывая подбородком в сторону американской катастрофы. — Значит, не ровно к тебе дышит, что тебе стоит подойти?
— Гордыни стоит, гор-р-рдыни, — признался тот, аж мелодично зарычал.
— Тебе ее жалко, что ль?
— Нет, это она меня не жалеет, — Иван смирился и, вздохнув, пошел к Альфреду.
— Немедленно прекрати! Замучил уже всех своим нытьем, честное слово, как дитя малое, — у Брагинского были свои методы воспитания. — Сейчас как двину, мало не покажется!
— Прям глас народа, — обрадовался Франция, у него самого уже голова разболелась от этого ора.
Джонс вдруг стал серьезным:
— Да пошел ты! — ответил он.
Перед Россией встал вопрос: двинуть или не двинуть по этой наглой роже?
Хотелось. Очень-очень. Россия перед внутренним взором держал собственное сердце в руках: мог раздавить его или же вернуть на место.
Все с живым интересом предвкушали — а что же дальше? Даже Америка, рискуя носом или глазом, ждал решения Брагинского. Каких только предположений не родилось в их головах: избиение Америки или даже развернутый мордобой с ничьей. Ну, или словесная перепалка с ором и визгом.
Ваня же согнул правую руку в локте, посмотрел на раскрытую ладонь и прижал ее к своей груди. Затем, с мукой на лице, склонился к сидящему Альфреду и поцеловал в ресницы.
— Хорошо, я уйду, — сказал и отошел.
Франция только ахнул, но после — тишина. Никто не угадал с развязкой.
Америка же устыдился. Настолько, что теперь потекли настоящие слезы, а не те, которые он использовал для спектакля.
— Стой! Не уходи, я пошутил! — Джонс сорвался с места.
— Да куда я пойду? Мы же все тут, — уверял его Брагинский, когда увидел надвигающегося на него американского лося в лице Альфреда.
— Россия, прости! — Джонс не останавливался, и Ваня почувствовал себя в ловушке. — Я люблю-ю-ю тебя!
— О, Боже, нет…
Брагинский был пойман и обнят.
— А я что говорил? — Россия покосился на Людвига.
— Иногда нужно кем-то жертвовать, — отозвался тот.
— Ха-ха! Сам пришёл! — смеялся Альфред, тиская Ивана за щечки. — Никто не заставлял!
Он не знал всей правды или делал вид.
— А-а-а! Отстань, репей!

Глава 3.
Когда Людвиг проснулся утром, то с удивлением обнаружил рядом с собой мешок, в котором спал Брагинский: тот обнимал окровавленную трубу и хмурился так же сурово, как в последней битве под Сталинградом.
Германия аж опешил и резко привстал — сон как рукой сняло. Продрать глаза и увидеть перед собой недовольную русскую рожу — зрелище не особо приятное, даже будоражащее.
«Достали его таки…» — заключил немец и осмотрелся.
И впрямь поле боя. Англия, Америка и почему-то Франция спали бессознательным сном, судя по огромным шишкам на их головах, по неподвижности тел и явной небрежности в позах: как пали, так и лежали.
«Они зверя потревожили…» — усмехнулся Людвиг, поднялся и принялся одеваться, украдкой любуясь картиной «На утро после брани».
Солнце своими теплыми лучами касалось лежащих воинов, утешая, но одновременно и обличая во всей красе их сокрушительное поражение.
Варгас-младший тоже проснулся — Людвиг ненароком разбудил, когда вылезал из мешка. Соня промычал и потянулся. Не хотелось вставать, понежиться бы, но решил тоже осмотреться. В итальянских глазах всё выглядело не так величественно, как у его немецкого друга: три дебила под окном, всех достали вечерком…
Однако недостаток пасты в крови итальянца проявлял совершенно нехарактерную для этого парня раздражительность, но весьма закономерный симптом ломки при любом виде зависимости будь то алкоголь, наркотики, табакокурение или же «пастоедство» и «пиццеедство».
Заядлый макаронник сидел на спальнике и смотрел на избитую тройку так недовольно, как кот, которому постоянно наступают на хвост.
— Италия! Что с тобой? — немец опешил от хмурого, даже чуть сурового Венециано. — Верни «кавайность»! Немедленно!
Да, многолетнее общение с Японией принесло плоды речевого заимствования.
— А? — Варгас услышал его, потом виновато улыбнулся и прищурился.
— Фух, слава Богу, не делай так больше никогда, оборотень…

***

Чуть позже поднялись и остальные.
— А меня-то за что?! — заверещал Бонфуа.
Осторожно потрогал шишку на голове и взглянул на физиономию в зеркале — ничего так, могло быть и хуже. Но всё равно бурно возмущался, на что ему тут же заткнули рот, указав на спящего и страшно угрюмого Россию, который мог проснуться да набить еще пару тумаков.
После француза проснулись и братья-англосаксы: вернее, сначала очнулся Джонс, но, резко потянувшись, уронил тяжелую лапу на Кёркленда.
От чего проснулся и последний, нечленораздельно и громко матерясь. Но и его негодование прервали, показывая на Брагинского.

***

— Я устал и хочу домой, — жаловался Италия, но никто и ухом не повел, так как утомились все, а чужое нытье только раздражало.
— Кажется, уже кто-то умер: смотрите — призрак, — Англия устало указал рукой на полупрозрачного Канаду, чем напугал Альфреда, который сидел за столом справа от британца.
Джонс завизжал как маленький поросенок, но тем, кто ещё спал, послышалась тревога антивируса Касперского.
Таким образом, сэр Кёркленд неторопливо мстил: Альфреду за то, что из-за него ночью попал под горячую руку Ивана, как он считал, разумеется; и всем спящим просто так, из вредности. Ведь полусонные зомби захотят прибить именно американца, не осознавая истинного подстрекателя.
— Это же я — Канада… — обиделся «призрак» и тяжело вздохнул.
— Канада умер от сибирской язвы и теперь его дух мечтает о смерти Америки и России, — брит продолжал свою песню.
Лениво перемешивал сахар в чае, потирал свою болезненную черепушку и наслаждался истерикой младшего братика, который каждое его слово принимал за чистую монету.
«Дебил-переросток…» — Артур радовался и разочаровывался одновременно.
Но опять вмешался справедливый немец, чтобы остановить злодеяния старого британского волка, да сберечь от погибели одного американского барана, который постоянно наступал на одни и те же грабли.
— Эх, Кислокапустный, потом сам пожалеешь, когда этот Энерджайзер заколебает тебя пустыми никчемными разговорами обо всех и обо всём, — сетовал преспокойный англичанин.
Даже зевнул.
— Ха-ха! А ты видел эти бешеные глаза русского?! — встрял беспечный Джонс, периодически посасывая из соломинки кока-колу и вертясь на стуле. — Никогда не забуду!
— Чему радуешься? Я успел подумать, что это последнее, что я вижу в своей жизни, — пробурчал Арти да не стерпел: отвесил подзатыльник. — Угомонись уже, в конце-то концов! Рябишь перед глазами…
— Ай! — Ал припал лицом вниз.
Справа от Америки вдруг за стол сел заспанный Брагинский с горячей чашкой кофе в руках. Его волосы были взъерошены, а взгляд смотрел куда-то сквозь предметы.
— О-о-о, ваше превосходительство соизволило проснуться, а то, видишь ли, все шепотом разговаривают, кроме меня, — подтрунивал Альфред и премерзко потянул колу из трубочки, добывая последние капли между кубиками льда.
Иван же не ответил. Да, он проснулся из-за разговоров людей, но подняться заставил этот противный и визгливый голос Америки. Так и хотелось его приложить лицом к стенке!
— С добрым утром, страна хлебов и кранов!!! — громогласно добавил Джонс, чтобы растормошить зомби-соню и обратить на себя его внимание, пусть и таким опасным способом. — Кстати, извиниться не желаешь?
— Я? — немного хрипло отозвался Брагинский, а его строгий взгляд сосредоточился на приставале. — Пожалуй, хочу. Как раз об этом и думаю…
И перевел взор на Бонфуа, который только-только подсел к ребятам: рядом с Ваней, естественно. Француз как-то сразу оживился и захлопал глазками — он весь во внимании.
— Прости меня, Франция, ты ни за что пострадал, — начал Россия. — Я всего лишь хотел достичь идеальной тишины и гармонии. Перестарался, да?
— Ясно, для профилактики пришиб. Пустяки, я ничего и не помню, — франк принял его таким, какой есть. — Спасибо хоть за честность. И…
Тут истинный эстет присмотрелся к собеседнику, прищурив один глаз, — что-то смущало.
— Позволь, — бросил он и, не дожидаясь ответа, пригладил торчащие рога на голове Ивана, а затем поправил челку. — Так-то лучше.
И умилился. Даже залюбовался.
Артур с Альфредом переглянулись. Одна общая мысль промелькнула: «О-о-о! Наши враги так милы, что прибить хочется».
Сам Ваня чуть удивился такому вниманию со стороны француза. Смягчился и потеплел.
Кёркленд губу прикусил — завидовал способностям лягушатника: не бояться и располагать к себе Россию. Да так просто! Буквально одно движение руки, и эта Снегурочка растаяла в одночасье.
Наступило молчание. Америка постучал пальцами по столу. Ждал. Но ожидания не оправдывались.
— А перед нами? — напомнил он.
— Что? — Брагинский сделал вид, что ничего не понимает.
— Извиниться, конечно же!
— За что? — русский и не смотрел в его сторону.
Преспокойно вдыхал пары кофейного напитка, а затем пригубил. Горячо.
— За удар краном по голове. Разве не ясно?
Америка раздражался, но лишь поёрзал ногами под столом.
— Зачем? — Ваня продолжал свою игру.
Он искренне надеялся, что его оставят в покое, если отвечать не по существу.
— Чтобы помириться с нами!
Но Америка смело взялся за роль Капитана Очевидности и настойчиво хотел привести беседу к какому-нибудь общему знаменателю.
— Зачем мне с вами мириться? Не скрою: не чувствую вины. Я же честный, не так ли? — Россия немного переиграл. Надоело тянуть резину.
Обычно Иванушка любил казаться милым несмотря ни на что, даже когда карает подручными средствами. Но не сейчас, когда хотелось уединиться и отстраниться от гадов разных, а тут… В общем, теперь он понимал, почему Кёркленд такой злой — этот товарищ нуждается в одиночестве гораздо чаще, чем Россия.
— Бить по голове бесчеловечно! Лучше быть нечестным, но безвредным, чем таким искренним и зверским!
Америка совершенно не видел, что Ивану сейчас для полного счастья нужно лишь одно — спокойное утро.
Тогда Брагинский посмотрел на него… как на говно.
— А врываться в дом Ирака, объявлять его хозяина террористом, а затем убивать народ под флагом демократии, якобы разыскивая у него ядерное оружие — это человечно? — Ваня приготовился спустить на него всех собак.
Америка оторопел: покраснел от ярости и даже резко встал из-за стола.
— Немыслимое хамство и клевета! — воскликнул он, но тут же сдулся. — Про ядерное оружие мне Артур сказал…
— Что я?! — оживился и Англия.
Ага, имя своё услышал.
— В последнее время британские шпионы становятся такими же, как и британские ученые, — усмехнулся Россия и отпил кофе.
Аромат пьянил обещанной бодростью и хорошим расположением духа. По крайней мере, Иван сильно надеялся на это — ведь если реклама кофе обманет, то он либо заплачет с досады, либо поубивает тут всех к чертям собачьим. Другого не дано.
— Молчал бы лучше, твоя система управления по локоть в крови, — теперь и Артур на него бочку катил.
— Уровень преступности у меня ниже, чем в Америке, — парировал русский, до сих пор надеясь на чудо-кофе, так как «чайник терпимости» закипал сильнее.
— У тебя людей меньше, чем в Америке, ты вымираешь!
— Враки всё это, сейчас рождаемость быстро растет, куда ни глянь, везде женщины с колясками. Так что не дождетесь моей кончины. Америка-то ладно — страна эмигрантов. А вот у тебя, Артур, одни арабы да негры плодятся как кролики, и где же твоя голубая кровь? Не удивлюсь, если в ближайшем будущем шариат станет твоей новой формой правления, — Россия сам себе удивлялся, что спокойно отвечает, а не сносит головы. — А у меня сейчас хорошо как никогда, так что идите лесом, только осторожно — там медведи.
Слукавил, конечно, про «хорошо как никогда», но захотелось словесно отбиться.
Англию затрясло от бешенства, и фарфоровая чашка полетела через голову Америки к Брагинскому. Но тот неторопливо подался вперед, и летящий предмет попал по Франции, добавляя новые шишки.
— Арх! Ребята! — возмутился француз и поднялся, встряхивая шевелюрой. — Уйду я от вас, покалечите ещё…
Альфред же растерялся и смотрел то на одного, то на второго: Кёркленда задели за живое, а Россия не улыбается и не шутит, как обычно это делает.
Иван тоже затрясся в нетерпении и ярости: схватиться ли иль отойти, коль не нападет первым?
«Опасно!» — младший серьезно испугался за брата, несмотря на всю его подлую сущность.
— Стой! Не трогай его! — подскочил Джонс, готовый защитить того, хотя на деле и не собирался биться с Россией, но очень надеялся, что Иван опешит перед его решительностью и всего-навсего передумает что-либо предпринимать.
Остальные же просто шарахнулись от греха подальше.
«Альфред?» — прищурился Ваня, и неистовство, которое помрачило его сердце, вдруг отступило.
— Зачем мне его трогать? — Россия не шелохнулся со своего места. — Не думаешь ли ты, что я нападу на него из-за какой-то разбитой посуды? Я же не такой дикарь, как он.
Брагинский нарочно гневил их. Чувственные наслаждения от горячего кофе не помогли, поэтому и перешел на другое, более холодное блюдо: наслаждался моральным изнасилованием тех, кто ему вчера имел мозг полночи со всех сторон. Да, злодействует! Но не мог остановиться. Нужен кто-то или что-то…
Америка сделал шаг вперед к русскому мстителю, но поскользнулся на влажном полу — медики хорошо так вымыли его дезинфицирующим раствором. Полетел, а с испугу глаза выпучил, и даже забыл, что хотел.
Россия круто развернулся на стуле и поймал несчастного в объятия. Альфред упал коленями на пол и оказался между ног Брагинского прижатым к животу и груди — невольно со страху обхватил русского вокруг талии, словно мартышка пальму. Сам Иван в неожиданности задел чашку и пролил злосчастный кофе себе на бедро.
Многие дожидались русского исступления, помня его кровавый настрой за миг до этого, даже Ал прижался поплотнее — не осмелился поднять головы.
— Прошу… — еле выдавил из себя Джонс, поскольку не знал: как именно просить милосердия? Сказать — успокойся? А вдруг сильнее разгневается? Умолять? Ну, уж нет, как-то унизительно! Хотелось просто по-человечески попросить, но выходило только: «Прошу тебя…»
Кёркленд за сердце — прихватило. Только сейчас уяснил, что могло произойти, если бы не Альфред!
«Ага, кому что: русскому нестабильная психика, мне же — нестабильная стенокардия из-за болезни первого», — подумалось англичанину.
Но…
Чайник вдруг остыл.
Взгляд Ивана смягчился, а рука легла на голову неуклюжего Альфреда.
— Ты как? — спросил Россия, и в голосе даже послышались нотки беспокойства.
«Никак…» — Арти за себя думал. Да пошел к дежурным медикам попросить накапать чего-нибудь успокоительного и сердечного, и чем больше, тем лучше.
Америка же задрал голову — заглянул Ивану в глаза: в них больше не было раздражения, надменности и желания убить всё живое, напротив, теперь они выражали теплоту и еле уловимое смущение.
«Слава Богу…» — обрадовался Джонс и продолжал пялиться, пока Брагинский не отвел взгляд.
«Почему русские не смотрят подолгу в глаза? — Америка это давно заметил. — Не доверяет? Или просто робеет? Хотя с чего бы это? Ха! Какой же он все-таки интересный и хорошенький, когда добрый! Только я так и не понял, почему он сменил гнев на милость? Неужели я так крут?!»
— Гладь меня, — вдруг рассмеялся Альфред и нагло потерся щекой об Ивана, как домашняя кошечка. — Мур-мур-мур…
— Видимо, Англия тобою мало занимался в детстве, раз ты такой раздолбай, — улыбнулся Россия, взъерошив ему волосы.
— Да что ты знаешь?! Знаешь, как тяжело заниматься воспитанием?! — мигом оскорбился Артур.
Видимо капли не помогли.
— Почему не знаю? У меня две сестры, а также было множество других стран, за которыми я присматривал.
— Пока они все не разбежались, хе-хе, — позлорадствовал Англия.
— Я позволил им уйти относительно мирно, а Америке пришлось воевать за независимость. Да и все, кто был с тобой, тоже ушли. Мы можем спорить с тобой целую вечность, не так ли? Продолжим?
— Ладно. Закрыли тему до поры до времени, — вздохнул Кёркленд и ревниво посмотрел на брата, обнимавшего русского.
«Этот дурак со своим хозяином хотят примириться с Россией, — подумал он да вздохнул. — Не без корысти, конечно, но раздражает. И что же я вижу? Брагинский не верит им. Видимо, так привык к противостоянию с Америкой, что любая близость с ним кажется чем-то странным, противоестественным. Мой дорогой братец не сдается, идет напролом. Ну и флаг ему в руки, — Англия склонил голову на бок и нахмурился, рассматривая русского. — А Иван? Жуткие нравы у этого парня, но признаю — харизма у него особенная, не такая яркая и тупая, как у Альфреда, конечно, но имеется. Она другого качества, всё равно что сравнивать цвет и вкус. Американская — термоядерная, наглая, слепящая, вызывающая. Русская же — глубокая, загадочная, игривая и порой, не побоюсь этого слова, соблазнительная, если иметь в виду, как Брагинский одним взглядом сразил наповал такого стойкого в любовных делах Францию. Но это же извращенец-француз…»
Кёркленд хмыкнул: «Меня же сражает другая черта в русском, но что это — непонятно. Ладно, я потом с этим разберусь, сейчас важно другое — отношения России и Америки. Так что же делает Брагинский в ответ? Соблюдает определенную дистанцию, наблюдает, порой позволяет лишнее, после чего сразу отпрыгивает назад. Альфред же очень уперт и постоянно переходит дозволенную красную черту, хочет поймать: заманивает в ловушки, зажимает в углах. А Россия, так или иначе, ускользает, дразнит. Но что у него в голове одному Богу известно».
— Америка, отвали, — Иван не особо удачно отпихивал наглеца, который злоупотреблял его расположением и вниманием. — Встань!
— Так?! — Джонс подчинился наполовину: поднялся, но теперь прижал Брагинского крепко-крепко.
— Альфре-е-ед! — возмутился тот, даже заверещал от негодования.
— Что? — Ал даже не намеревался отпускать жертву, которая так просто попала в его обнимашечки.
Как Англия и предполагал — русский дал слишком близко подойти врагу.
— Ничего… — Россия вдруг только сейчас заметил, что со вчерашнего дня называет того просто по имени, и еще восстает, мол, чего этот америкашка так бесстрашно лезет с телячьими нежностями. Сам виноват.
— Ой, я так рад, что мы наконец-то помирились! — Америка раскатал губу.
Взаправду полагал, что раз Ваня позволяет себя трогать и обнимать, значит, он пересмотрел все свои взгляды и готов дружить!
— Ты наивный… хм… зачукотский мальчик… — русский попробовал спустить его с небес на землю.
— Но ведь мы помирились? Ты согласен?
Америка чуть отстранился, чтобы загипнотизировать пленника пречестными ангельскими глазками. По крайней мере, даже если Иван и не верит в то, что вообразил себе Джонс, то тот ему внушит. Но…
— О-о-о, Russia, ты покраснел! — Альфред тут же забыл о коварных замыслах, так как сам попал под более сильное и естественное очарование этого иногда кроткого «негодяя». — Да ты же… — аж запыхался и чуть ли не запел. — Ты же лю-ю-юбишь меня-я-я!!!
Последнее он сказал с такой уверенностью, что даже Брагинскому на миг показалось, что это воистину так. Но всё не так. Наверное…
Нет, это недоразумение!
Россия смутился от нелепости происходящего, отчего, разумеется, потерял и дар речи. Хотя больше поразился другим: отныне Америка может посоревноваться в раздутом самомнении с самим Великим и Страшным Гилбертом! Ванечка бы даже поспорил, сказал бы этот прусс другому человеку: «Да ты же любишь меня!!!» так, словно уверен в этом на все сто процентов. Почему-то Брагинский больше склонялся к тому, что Гил сгорит со стыда раньше, чем повернется язык, особенно в отношении соперника. Например, Венгрии…
Англия аж коленкой об стол ударился и теперь терялся в догадках, о какой именно любви твердит Джонс. Вечной? Голубой? А может о дружбе? А любовь ли? А существует ли она вообще: дружба и любовь?
Сэр Кёркленд глубокомысленно уставился на эту парочку, да так «намедитировал», что целая Вселенная предстала перед ним, и теперь можно размышлять о смысле бытия…
«Чушь! — Арти уже давно для себя решил, что смысла в жизни нет, поэтому вернулся к своим предыдущим насущным мыслям. — Америка слишком глуп! А Брагинский чересчур сложный, даже для меня. Альфред замучает его, а Russia, хотя пока и терпит, устанет от него. Никакого перемирия не будет! Когда их хозяева сменятся, всё встанет на свои места. Особенно если вернется Путин. Хотя он тот еще серый кардинал».
— Ты до сих пор красный и молчишь! А молчание — знак согласия! — умилялся Ал и выдал следующий перл, — значит: Love and Peace! Ха-ха-ха! Love and Peace!
Россия не знал, что и делать: умыться в крови этого миротворца или же самому сгореть под лучами его пафоса.
— О, да! Love and Peace! — присоединился к Джонсу и развеселившийся Франция.
Тот долго размышлял, чью сторону принять, но иногда хотелось и над Россиюшкой подшутить.
Америка настоящую любовь и мир имел в виду, но когда открывал рот Бонфуа, казалось, что тот призывал из пепла Содом и Гоморру.
Англию затошнило от этого балагана о любви и, тем более, мире, отчего невольно посочувствовал России, который пребывал в самом его эпицентре. Но британец отдал ему должное за удивительное терпение — он бы уже подрался.
Что касалось самого Ивана, то у того голова кругом. Не хотелось с Америкой ни любви, ни мира. А в таком количестве и подавно.
Англию снова поразила контрастная двойственность Ивана: его ответ на раздражение варьируется от беспощадного рукоприкладства по любому даже малейшему поводу до безропотной выдержки там, где нужно было бы хорошенько навалять по самое не хочу. И эта противоречивость делала его непредсказуемым вдвойне. Такие колебания явно пугали британца.
Сейчас, несмотря на молчаливое снисхождение Брагинского, невыразимая мука таки отразилась на лице.
— Всё! Всё! Пошли вон! — неожиданно Кёркленд заступился за русского, распихивая в стороны прилипал любвеобильного характера. — Кыш-кыш! Брагинский не такой как вы, он из негодяев!
— Как ты, что ли? — Франциск расхохотался.
— Нет, мы совершенно разные, конечно, но я вижу его тьму, — парировал тот и чуть растерялся.
От Ивана не отошёл, знает он их! Отступив от южного соседа, Артур случайно уперся спиной в Россию. Как ошпарило! Мигом развернулся и только сейчас отодвинулся, да таким взглядом одарил, словно это Ваня на него наступил.
— Да ну! Это если смотреть в одной плоскости, а ты обойди и глянь со всех сторон, — не согласился с ним франк, указывая на «предмет» осмотра. — Он очень мил и застенчив.
Россия готов был сквозь землю провалиться — теперь не Америка, а Франция вгонял его в краску. Альфред — тупостью и наглостью, Франциск — захвалил. Не знал куда деться.
— Отстань! Тебе все милыми кажутся, извращенец. Твоё восприятие от дядюшки Фрейда. У кого на что болит, как говорится… — Англия продолжил спорить, но на русского таки посмотрел.
Оценивал, но не по Фрейду, а, как сказал бы Япония, по шкале «кавайности». Хотя Англия и без француза знал степень «ути-пучести» Ивана. Каким бы Арти не казался хамом и злодеем, но в душе тепло относился к детям и животным, а иначе бы у него не было таких хорошеньких воображаемых друзей. Может случиться и такое — Англия умиляется гораздо чаще, чем кто-либо другой, но сдерживается. А это уже его особая двойственность! Если Россия из образа «утя-путя» мгновенно превращается в «пипец-трындец», то Кёркленд может так глубоко умильнуться, что и ухом не поведет. И ещё наподдаст «кавайному элементу» так, что костей не соберёшь. Не будет он восхищаться кем-то прилюдно, тем более если не доверяет, а Брагинским в особенности. Он на особом счету — в черном списке.
Ваня вдруг оживился и улыбнулся столь странному защитнику-клеветнику — приятно удивился.
Радость русского теплом пронзила неподготовленного к этому британца. Горячо.
Артур понятия не имел, как он очутился на стороне России, пусть и временно. Всегда стоял там, где можно помешать Франции, даже если придется сотрудничать с Россией. Но на этот раз не конфронтация виновница, и тем паче не умиление, а другое — что-то несравнимо мощное. Но что — неясно. Не уследил за собственными помыслами.
— Вот как! Раз тебе все кажутся злыми или тупыми, значит, ты сам круглый дурак со злобным характером! — Бонфуа вдруг осерчал, но тут же заискивающе посмотрел на соперника. — Хотя готов поспорить, что ты — tsundere detected!
Страны развеселились — наконец-то Артуру сказали правду-матку! Никто не решался, даже француз обзывался всяко разно, но жалел несчастного.
- Ха-ха! Цундере! Цундере! — подхватил и Романо, прячась за немцем.
Ребята покосились и на старшего итальянца. Но промолчали. Зачем расстраивать?
— Придушу!
— Давай-давай! Руки отсохнут! — Бонфуа провоцировал.
— Да ну! — Артур засучил рукава.
Драка неминуема.
Людвиг подсел к ноутбуку:
— Скажите, что я пропустил в своей жизни? — клац-клац мышкой.
— Ищи японские архетипы героев, - подсказал Венециано, подкравшись сзади.
— Сказать цундере, что он цундере, не так страшно, как в случае с янгире, - Кику оторвался от сценария и ручкой указал в сторону Ивана.
— А это что за зверь такой? — Ваня вернул способность к речи.
И не сведущ был в архетипах, знал только противных цундере, да и то больше из-за того, что Украина все уши прожужжала.
Страны переглянулись. В страхе отступили.
— Сейчас прочитаем, — Германия сосредоточился на тексте, не имея представления об опасности.
Ему махали — нет-нет, не делай этого! Но Людвиг не видел.
— А-а-а-а! Интернет отключили! — Венециано комбинацией клавиш закрыл браузер и вырвал шнур с «мясом».
— С ума сошел, что ли?! — опешил Германия и побежал за проказником. — На! Получи!
Отхлестал проводом по спине, как розгой.
— Инициатива наказуема, — Романо принял обиженного в объятья. — Говорил не связываться с ним!
И пилил. Настраивал против Германии.
— Опять двадцать пять… — возмутился Альфред, наблюдая за привычной сценой драки Англии и Франции. — А как же любовь, мир и демократия?
— Для меня подобный лозунг звучит как сказки Андерсена: красиво и волшебно, но всегда с трагическим концом, — нарисовался эталонный янгире. Улыбался.
Он совсем не ожидал, что Кёркленд вмешается и заступится за него. Но такой ненадежный союзник в любую минуту обратится врагом. Печаль.
Америка раскрепостился: Джонс всегда знал, что за ним наблюдают зеленые очи брата, а тот вдруг отвлёкся.
— На минутку… — Ал мигом поймал Ивана за запястье и смело потащил в другой конец зала.
В то время как все переключились на развернувшуюся драку великих соперников, можно и посекретничать.
— Что нужно? — недоумевал Россия, притормаживая по пути.
Ещё бы! Тоже хотелось посмотреть на мордобой.
— Ты мне нужен, — без всякой задней мысли ответил.
— По поводу?
— И без повода… — а тут Америка подшутил да заулыбался.
«Как последний пидарас…» — русский не оценил юмора.
— Прекрати! Не питай иллюзий, твои потуги понравиться мне бесполезны. Ты просто выполняешь приказ своего хозяина: найти ко мне подход. По-настоящему ты всё также презираешь меня, — вдруг оборвал Брагинский и вырвал руку.
Тот чуть опешил: «Что? Что такое?»
— Ну-у… да, было такое наставление от хозяина, но откуда тебе знать, что чувствую я? — смекнул Ал и прищурился.
Разговор перешел в откровение. Даже ладошки вспотели, а сердце заколотилось сильнее. Жаждал ответа России.
— Если бы ты взаправду хотел подружиться со мной, то… — Брагинский задумался, а у самого дух перехватило.
Он всегда искал друзей по всему миру, но желающих не было. А тут бери — не хочу.
— То что? — торопил его Джонс.
— …То я бы все равно не поверил тебе.
— Что?! Но почему? Или ты всего-навсего не хочешь?
— Да, ты прав: ты последняя страна в мире, с которой я бы хотел дружить, — хладнокровно заверил Брагинский, чем сильно полоснул по сердцу самовлюбленного Альфреда.
Джонса аж затрясло от жестокости слов.
Как так? Ведь он, Америка, такой клёвый и хороший. Лучший! А тут — последний с кем…
Ярость заклокотала — готов был схватить Ивана за грудки и бросить: «Ты пожалеешь! Много теряешь!» Но леденящий душу холод России штыками вонзался и сковывал.
— Почему? — напрягся Ал, а взгляд потух.
— Не забивай голову, не знаю, как объяснить, чтобы до тебя дошло.
— Попытайся, а я послушаю, — Ал упрямо не отставал. — Правда-правда!
— Даже не хочу, — русский отмахнулся.
— Пожалуйста, даже если не пойму сейчас, вдруг потом дойдет! — Джонс чуть ли не умолял и улыбнулся. Тепло-тепло!
Брагинский замолк. Внимательно смотрел на назойливого парня.
А тот искренне хотел знать помыслы русского.
— Я же тебе рассказал свой секрет вчера вечером, так теперь поговори со мной, — надулся Америка и давил на жалость. — Расскажи. Объясни, а я попытаюсь осмыслить твои слова…
— Если я свяжусь с тобой в дружеском союзе, то я либо испорчусь, либо… — тут он снова прищурился, — либо в конце концов поссорюсь и будет только тяжелее.
— Что? Неужели нет третьего: друзья навеки, например? — Джонс изумился тому, что Россия даже не рассматривает такого варианта событий.
— Есть, конечно, но… — Брагинский отвернулся и пошел к остальным, — …тогда должно произойти чудо из чудес.
— Почему?! Но ведь возможность есть! — Джонс привык рассматривать все версии, хоть сто, хоть триста. Надо — значит надо. А тут — забудь, это невозможно.
Россия остановился. Заколебался в решении. Побоялся открываться даже на чуть-чуть.
— Посмотри на нашу историю, — начал осторожно.
— А что не так? Всё круто же!
— М-да, я надеялся, что у тебя с ней несколько лучше, чем с географией… — Иванушка даже разочаровался и вздохнул.
— У меня она не такая большая, как у тебя!
— Да, но твоя большая география ничуть не повлияла на твое знание о ней, так? — подтрунивал Брагинский.
Замечательно! Беседа свернула в другое русло.
— На что намекаешь? — Джонс завелся и забыл о допросе.
— Намекаю? Прямым текстом говорю.
— Считаешь себя умнее всех?
— Нет, только некоторых штатских, — усмехнулся Иванушка.
Дразнил.
— Слушай! Ты меня недооцениваешь! Я тоже могу обхитрить, если что! — Америка готов поспорить с ним.
— На-при-мер? — протянул Ваня.
— Например, тебя! Это я поцеловал тебя вчера, чтобы подставить Арти, и ты повелся! Ха-ха! — во всеуслышание возвестил Америка, указывая на него пальцем и гордясь тем, что провел наивного русского.
Сам Россия лишь удивился, а не рассердился — кусочки вчерашних событий слились в единую картину.
— Я слышу истину! — восторжествовал Кёркленд.
Он только минуту назад прекратил драться с французом и приводил себя в порядок. И тут вдруг — правда! Даже передумал гадить Америке за тот должок — списал. Но только ему.
— Брагинский, я требую извинений за несправедливый мордобой! — нашелся брит. — Или же исключу тебя из многих моих клубов.
А вот вчерашний удар в челюсть от Брагинского не прощался.
— Тебе нужно только моё унижение, так что закрой варежку и не пищи, — очень резко ответил Иван. — Я извиняюсь только перед теми, кого люблю.
— Ха! Интересно же, и кого ты любишь кроме себя?
— Сестрёнок, — промяукал Россиюшка да зарумянился, вспоминая своих милых девчат.
— Ясно, но ты извинялся перед Францией, значит, врал ему? — Англия хотел уловить того и нарочно передергивал словами из контекста.
— Нет, Франция — исключение, его я просто так люблю, поэтому извинился, — легкое откровение от Ивана восхитило рядом стоящего Франциска.
— Ах, и я люблю тебя, Россия! Готов простить и сам просить прощенья! — Бонфуа растаял и повис у того на шее.
Приступ тошноты заставил Англию отступить в этом неравном бою с пылким и красноречивым парнем. Сегодня Франция особенно остро не переваривался.
Альфред наблюдал за ними и вдруг заулыбался да не так, как обычно, скорее, загадочно. По крайней мере, русскому так показалось. Подозрительно!
— Чему радуешься? — все же поинтересовался Ваня, когда смог отвлечь Бонфуа на кого-то другого.
Ал аж вздрогнул, как правило, так Англия вопрошает.
— Да так, секре-е-ет, — не признавался блондинчик.
— Вот как?
Россия задумал его допытать, но тот сам заговорил:
— Ты врешь мне, Брагинский.
— В чем конкретно? А то я много где слукавил тебе, уж не припомню, — признался и русский.
— Ты не так холоден ко мне, как хочешь казаться.
— О, сэр Кёркленд бы сказал, что ты пытаешься залезть в ледяную душу России и найти там что-нибудь теплое, сердце, например, — иронизировал Ваня.
— Да, и я его нашел, — Америка же победно положил свою ладонь тому на грудь и резко приблизился чуть ли не вплотную. — Ты сказал, что извиняешься только перед любимыми. А кто вчера вытаскивал меня из темноты, просил прощения?
Джонс припоминал ту ночь и теплые, даже нежные слова России.
— А потом утешал и стерег!
Его серьезные слова градом посыпались на Ивана.
Брагинский отпрянул в замешательстве, но Альфред прочувствовал, как сердце этого упрямца волнительно ответило частыми ударами на его слова. Джонс нашел в нём место и для себя.
Русский затрясся — сам не ведал, что имел в душе, а тут взяли и обнажили. И хуже того: бесцеремонно ворвались, как к себе домой!
— Франция, этот маньяк ко мне пристает! — Иванушка поспешно отступил.
— Ах, какой негодяй! — Бонфуа подыграл, спасал несчастного скромнягу. — Иди ко мне, я сам к тебе попристаю.
— Только несильно, — Россия на самом деле мог очень долго терпеть беспечность француза.
Из всего западного мира только Франция может бесстрашно обнять Ивана, а иногда даже и расцеловать. Но подобные порывы были мимолетными и редкими, а большую часть времени Бонфуа просто мило беседовал, делился впечатлениями, что-то показывал и рассказывал. Россия же слушал его и, время от времени, вставлял короткие фразы. Франция — очень старый знакомый, причем старший, поэтому Ваня весьма тепло к нему относился.
Джонс же не стал преследовать Брагинского. Был доволен тем, что узнал. Теперь захотелось глубже укорениться в сердце русского, а после, может, Иван пересмотрит свои взгляды на отношения.
Мечтал изменить Россию: сделать более предсказуемым, покладистым, сговорчивым, белым и пушистым, чтобы тот создал у себя вменяемую демократию! Только тогда — любовь до гроба.

***

— Давайте поиграем в карты? — внезапно предложил Франция, вытаскивая из кармана колоду. — Убьем время.
— Или тебя. Я не против, — Артур был на всё согласен и сел за стол в ожидании.
— Давайте! — обрадовался Венециано, ведь он умирал от заточения в четырех стенах.
И чуть не перевернул стул, когда запрыгнул на него.
— А на что? — в Америке проснулся азарт.
— На деньги! — встрял Романо.
— На раздевание! — перебил его коварный француз, словно именно для этого и предложил игру.
— Не интересно, мы же все мужики, — Керкленд пихнул развратника в плечо, после задумчиво постучал пальцем по поверхности дубовой мебели. — На твою волосатую задницу я даже под страхом смерти смотреть не буду.
— А может на что-нибудь ценное? — вот и Кику нарисовался рядышком.
Незаметно присел.
— Ценное? — Англия внимательно посмотрел на Россию, как немец на сало.
— Так деньги же! — не унимался Варгас-старший.
— Деньги — слишком банально, — протянул Кёркленд и заулыбался, потерев подбородок. — Хм… Если Russia проиграет — шарф мой.
Правильно, а вдруг это смерть его!
— Я не играю, — сразу отказался Брагинский и отошел. — А не ты ли был против раздевания?
Он так хорошо беседовал с Францией и с чего тому вдруг приспичило?
— Боишься проиграть? — Кёркленд не желал отпускать Россию, даже поймал того… за шарф!
Да-да, он осмелился на столь безумный поступок, хотя бы потому, что претендовал на него. Но не тянул, просто удерживал и надеялся, что прилюдно Брагинский не вмажет.
— Не надо брать на слабо…
Россия не рассердился. Скорее не ожидал — британец очень-очень редко к нему прикасался. Практически никогда, если не считать того случая, когда Америка с Японией разыграли его на Хэллоуин: усадили Ваньку на ресепшен принимать гостей, и Англия принялся трогать того за лицо — не поверил своим глазам. Крику-то было, когда осознал, что перед ним тот самый страшный Брагинский, а не манекен.
Пусть это и железная хватка вымогателя, но Иван вдруг обрадовался его вниманию. Захотелось узнать, насколько Англия готов сократить дистанцию.
«Тяни меня полностью! Ха-ха!» — весело подумалось русскому.
— Боишься! Боишься проиграть!
Кёркленд прочувствовал его игривость и, если честно, не рассчитывал на это. На этот раз не страх, а азарт его захватил — потянул за шарф уверенней.
— Ой, боюсь-боюсь-боюсь! — Россия рассчитывал, что Иванушка-дурачок спасет от страшной ставки.
«Он… он заигрывает со мной! — Артур никогда не делал этого с Брагинским и теперь не знал, как поступить. — Так-так, вызов принят: кто кого «переманипулирует».
— Куда это ты от нас? — потянул сильнее и заулыбался.
Ему понравилось. Да, Брагинский может мигом обратиться в демона, но сейчас он вел себя очень даже мило. Или коварно?
— Подальше, конечно, — Ваня по-прежнему шутливо сопротивлялся.
Решал для себя остаться или нет? Всё зависело от того, проявит ли настойчивость Кёркленд.
— Мать моя женщина, Россия! Давай уже! — не выдержал британец и сильно рванул русского к себе.
Тот резко развернулся к нему лицом и поймал в ловушку: уперся руками о стол и достаточно уверенно прижал Кёркленда к нему и к себе.
— Ладно, разочек можно, — как же соблазнительно Россия улыбнулся ему, словно не на игру согласился, а на что-то крайне интимное.
У Англии дух вышел из тела и, минуя время и пространство, спрятался дома под кроватью, причитая: «Страсти-мордасти! Страсти-мордасти!». А еще он там нашел потерянный шерстяной носок. И пуговицы от чего-то.
— Эй, вернись из астрала! — Брагинский уложил Артура на стол, затем потряс обмякшее тело за плечи и присмотрелся к лицу. Нависал над ним.
— Россия, зачем так жестоко? Не пугай его! — Америка помнил о страхе брата, но не это заставило вмешаться.
Его глаза пылали ревностью.
— Отойди от него, — добавил Ал, а сам подошел, чтобы забрать горе-родственничка.
Но тот вдруг проснулся и, заметив неприкрытую ревность брата, заулыбался.
Страх к России временно отступил, так как теперь с помощью Ивана можно манипулировать Америкой.
— Отстань, Альфред. Мне уже лучше… намного лучше… — для убедительности Керкленд вдруг скользнул руками по широким плечам русского и обнял того за шею. — Помоги встать.
Всего лишь просьба. Брагинский не до конца понимал, зачем Артур гневит брата, как, собственно, не смыслил и в причинах ярости Альфреда. Просто видел нарастающие страсти, но что откуда растет — неясно.
Поставил Англию на пол.
А у того коленки дрожат. Россия близок как никогда. Внезапно — такой теплый и… приятный? Да, пожалуй, его тепло отличалось мягкостью и всеобъемлемостью.
Артур осознал одно — подобная многоохватная мягкость должна окружать только в одном случае, когда проникаешь в «зону доверия» другого человека. Но обычно такое бывает с совершенно близкими людьми, от которых не ждешь подвоха, например, с малышом Альфредом. Когда Америка был мал и мог спокойно спать на коленях брата — Артур тонул в ореоле доверия. С чужими иначе: либо никак, либо слабое тепло, одностороннее. А иногда люди и вовсе становились колючими и холодными.
Россия совершенно случайно, может, по простоте своей, впустил его, врага, в свою «область доверия», обволакивая теплой защитой, которой он покрывает своих сестер. А возможно, что и Франции везло проникать под его лучи тепла, иначе бы тогда не говорил, что Россия не такой, каким его обычно описывает Англия.
Даже голова кругом — словно оказался под крыльями и не хочется вырываться, а надо.
— Россия негодяй! Англию обнимает, а меня нет, а ведь я лучше! — Америка прямо жаловался на вопиющую несправедливость.
— Неправда! Кто с тобой полночи пролежал? — Ваня отпустил Англию, и тот мигом остыл.
Воспользовался случаем, чтобы отползти.
— Да хоть всю ночь, но не делай этого с ним! — Джонс ткнул пальцем в сторону брата. — Не беси меня.
— О, тогда я нарочно это буду делать, хе-хе, — заулыбался Брагинский.
Вернулся к британцу.
— Да кто тебе даст? — Кёркленд стремительно отступал.
— А кто тебя спросит?
— Чего? Не поймаешь, — Артур не думал, что зайдет с ним так далеко.
— Земля круглая, — нашелся Иван и сел на стул, облокотился на спинку.
— Спрячусь.
— Из-под земли достану.
— Вот пристал! — Арти тоже присел и вздохнул. — Второй Франция, и куда вас столько на меня одного?
— Ха-ха! — оживился и тот, кого упомянули. — Представь себе, как я с Россией к тебе, а ты — от нас. А мы — с цветами и любовью!
— Ага, с розой в жопе и волосатыми ногами. Лучше застрелите.
— Забавно, тема для всемирного флешмоба, тогда бы и я пошел, — вдруг пошутил и Германия, устраиваясь средь них.
— Ага, и избавим мир от Англии раз и навсегда, — поддержал идею Брагинский.
— Мечтайте-мечтайте! И не такое терпел! — Кёркленду не привыкать к всеобщей ненависти.
— Может, начнем игру? — Канада напомнил о себе и об игре тоже.
— Да, кстати, продолжим делать ставки. У кого там что есть? — Арти как ни в чем не бывало вернулся к главному.
— Венециано отрезает свою завитушку и не ест пасту с пиццей на протяжении всего карантина, — предложил Джонс.
— Как жестоко, он же станет фригидным и мертвым, — подал голос Германия.
— Я постараюсь! — итальянец же принял ставку.
— А Америка забывает про гамбургеры и газировку до конца карантина, — немец мстил за своего друга.
— Я тоже постараюсь! Герои не проигрывают!
— С Англии полкоролевства и волшебная палочка! — теперь и Брагинский претендовал на британское имущество. Да еще какое!
— Эй! Я не притязал на твою территориальную целостность! — возмутился тот.
Забыл, что тот своей медвежьей лапой гребет сразу и много.
— А я притязаю, — усмехнулся Россия и хрустнул суставами пальцев.
— Так, а что с Японии возьмем? — задумался Америка, внимательно рассматривая Кику, чем сильно смутил последнего.
— Острова-а-а, — подсказывал Иван.
— Брагинский!!! — рявкнули на него всей Восьмёркой.
— Хорошо-хорошо, давайте тогда кролика и собачку, — тот сразу понизил планку запроса.
— Эх… — прослезился Кику.
— А что с немцем делать? — Франция подпер подбородок ладонью и изучал своего немецкого соседа.
— Давайте снова разделим Берлин! — вновь предложил Россия, чем вызвал хохот Артура и Романо.
«О, этот парень! Как же он порой дьявольски непосредственен!» — сам себе не признавая, восхищался им британец.
— Брагинский!!! Хватит все делить и отбирать, что это у тебя за увлечение такое? — возмутился Германия, но невольно в памяти всплыл вечно четвертуемый Россией Польша.
— А давайте он отдастся победителю, — как бы между прочим предложил Франция. — Или мне.
— Ещё чего! Размечтался! — немец чуть по роже ему не заехал, да тот увернулся.
— Ладно-ладно, тогда откровенный фотосет для моей коллекции, хе-хе, — предложил Бонфуа и щелкнул Людвига с телефона. — Только это всё на зеркалку будет, естественно.
— С приведения — медвежонок, — Кику же присмотрел себе альтернативу в случае проигрыша.
— Это же мой друг! — Канада не хотел расставаться со своим единственным другом.
— А что с Франции возьмём? — Англия вдруг вспомнил про своего «любимейшего».
— Ой, да что с меня взять? — замялся тот, так как испугался их посягательств.
— Давайте, мы его кастрируем на время карантина, — сразу же отозвался Германия, чем развеселил Кёркленда подобным предложением.
— Нет! Не согласен! — испугался Бонфуа.
— Почему? Все отдают что-то ценное, — усмехнулся Артур. — Сам же предложил игру.
— Яйца жизненно необходимы! Нельзя!
— Жизненно? Почему? Котов же кастрируют и те не умирают, напротив, спокойными становятся, покладистыми и голосочек такой то-о-оненький, — издевался британец.
— Изверги! Меня окружают изверги!
— Да ладно, это мы на время карантина, потом пришьем обратно.
— А-а-а!
После уговоров и побоев, Франции пришлось согласиться на игру.
Романо на кон поставил Испанию. Правда, тот об этом не знал. Но Варгас-старший обещался, что всё путём.
После первых нескольких минут напряженной игры первым проиграл Германия. Теперь молился, чтобы и Франция продул.
Но нет, следующим вылетел Венециано. На его счастье завитушка умеет заново отрастать, однако тот всё равно без сознания. А палачом-отрезающим-завитушки был назначен не кто иной, как… нет, не Англия, а Брагинский. Веня успел грохнуться в обморок уже на первом этапе, когда Иван только-только подошел к нему с ножницами. Как Россия совершал грязное дело, итальянец уже не помнил, но после чувствовал себя «глубоко изнасилованным».
— Только попробуй меня потерять! В Японии слишком жарко! — злился медвежонок, но Канада продул.
— Я должен выиграть, я просто не могу, простите, так глупо просрать яйца, — Франции было хуже всех, по крайней мере, ему так казалось, но держался.
— Мои животинки… — расстроился побежденный Япония.
— Не-е-ет! — бился головой об стол Англия. — Я не хочу Брагинского в оккупантах! А-а-а!
Америка уже недовольно пил чай с крекером и наблюдал за игрой оставшихся Франции и России.
— Нет… нет… я не могу проиграть… я в полуфинале… — трепетал француз, лихорадочно глядя то на карты, то на противника.
— Ха-ха! У меня теперь полкоролевства, — Ваня предвкушал победу.
— А-а, мои яйца, мои золотые яйца… — Франция ни жив ни мертв после его торжествующих слов.
Россия оторвался от своих карт и осмотрелся. Покрасневший Германия показывал ему табличку с надписью: «Победи! Отомсти за честь немца! И за всех остальных блядей тоже!». Брагинский расхохотался в голос от такой откровенной группы поддержки. Затем посмотрел на своего европейского друга — Францию. Тот готов был залезть в петлю.
— Хм-м… — Ваня задумался над следующим ходом.
— Брагинский, давай уже, убивай его! — над душой стоял Англия, прислонившись к стулу русского, и зорко следил за картами.
Победа за Иваном! Зачем тянет?
Россия улыбнулся.
— Ой, — да уронил козырного туза из рук.
— Ага! Что упало — то пропало! — удачу подхватил Франция: забрал туза и победил следующим ходом. — Ура! Сосите все! Хотели смерти моей? Не дождетесь! Тра-ля-ля! Ля-ля-ля!!! Меня любят небеса! Ля-ля-ля! Расцелую москаля!
Казалось, что победитель просто лопнет от счастья. Потянулся к Иванушке.
— Неуклюжий Рашка, будь ты проклят! — пришел в ярость британец и как бы между прочим оттолкнул помеху в виде француза. — Руки из жопы растут! Тогда отдавай свой шарф!
Странно, что Артур просто протянул свою руку, а не стянул предмет гардероба прямо с шеи. Россия взялся за шарф под горлом, потянул, но остановился. Крепко сжал его, словно и впрямь отдает дорогое.
И тут Франция обо всём догадался.
«Бог мой! — даже устыдился за то, что предложил эту дурацкую игру. — Прости, Россия…»
— Чего тянешь? Отдавай! — настаивал Англия и пошатал стул, на котором сидел Брагинский.
«Артур, засранец!» — разгневался Бонфуа и поджал губы.
Руки чесались набить морду.
— Ты забыл — я вернусь к тебе… — пригрозил Россия, отдавая шарф, и прищурился. — За ним…
— Уговор дороже денег, ты не должен его нарушать, — напомнил британец, уже аккуратно складывая свой трофей.
— Зато у меня полкоролевства! — вдруг обрадовался Россия, всплеснул руками, но тотчас же вернул угрожающую серьезность. — Волшебную палочку гони.
— Какой-то не равноценный обмен получился, надо было потребовать, чтобы ты перестал пить водку.
— Что ты! Раз теперь мы соседи, то вместе бухать будем, — порадовал его Иванушка.
Англия представил себе сиё.
— Только ты и я… наедине… — Россия знал, где нажать.
Мстил беспощадно!
Британский дух снова вышел, трусливо бросив тело, и трепетал где-то в Поднебесье, пока другие силы его не выгнали оттуда.

Глава 2.
Ночь приближалась. Все заложники карантина достали спальные мешки и неторопливо готовились ко сну. Стол, за которым проходили переговоры, и кресла отодвинули в угол, чтобы не мешали ходить.
— Так, кто будет храпеть, пердеть, громко кашлять и разговаривать, тот познает мой гнев, — предупредил Кёркленд и пригрозил кулаком.
Он уже почистил зубы и подходил к своему мешку.
— А можно любовью заниматься? — нарисовался Франция, подмигивая и улыбаясь.
Не ему ли издеваться над брюзгой?
— Нет, дрочить тоже нельзя! — тут же запретил Артур и стукнул франка по голове тем самым обещанным кулаком.
Честно, ему было невероятно стыдно за соседа перед остальными. Как бы Бонфуа его не раздражал, но эту «любовь» с самого детства не вычеркнуть из сердца. Когда Франция тупил, вел себя развратней, чем обычно, лез на рожон и прочее-прочее, то Артур на самом деле стыдился за него так яро, что хотелось провалиться сквозь землю.
«Дурак! Ненавижу-ненавижу-ненавижу…» - завелась Бурчалка.
— А можно хрустеть суставами? — теперь и Россия донимал: взял да щелкнул пальцами назло.
— Тем более...
— А чужими?
— Нет, Раша! Ни суставами, ни костями и убери свою трубу!
— Дай потрогать тебя, — Иван решил добить его окончательно.
— Но не краном же!
— Рукой, да? — русский нарочно коснулся его головы.
— Нет, не так! — растерялся брит, ибо злейший враг вдруг оказался рядом.
— А как?
— Никак! Отстань от меня, все — отстаньте, — Кёркленд отпрыгнул от него и пригладил растрепанную шевелюру.
Хотя она вечно такая, чтобы он ни делал. И вообще, волосы — это больная тема: не наградил его Господь густой и послушной копной, зато с бровями как раз наоборот...
Ладно-ладно! История с бровями так же относится к категории «лучше не напоминать»!
— Какой ты беспокойный, так или иначе будут храпеть, кашлять, шептаться, скрипеть суставами и дрочить, — рассмеялся Брагинский и уклонился от подушки, которая полетела в его сторону.
Её запустил Англия, но, естественно, не свою, а французскую.
— Хр… хр… — раздалось чье-то сопение.
На полу они обнаружили спящего Венециано, который извлекал всевозможные звуки из своих уст.
— Меня ждет бессонная ночь, — расстроился Артур, представив тот хор, когда все заснут, а он — нет.
— На! — Россия подошел к нему и что-то протянул.
— А? — у Кёркленда в руках оказалось устройство, в котором он распознал плеер.
— Думаю, это тебя немного отвлечет и успокоит, — вдруг заботливо заговорил Россия, отчего британец почувствовал себя неловко. Не доверял он ему, но… эта улыбка такая дружелюбная.
— Хорошо, сейчас послушаю, что у тебя там за репертуар, наверняка отстой какой-нибудь, — задрал нос Англия, затем надел наушники и включил «PLAY».
«А Ленин всех послал на Первомай!!!» — заиграло с середины трека на всю громкость.
Артур вздрогнул от неожиданности и замер.
— Ой, прости, убавь звук, — виновато произнес Ваня и зачем-то вытащил наушники. — Ты как?
— Что? — подозрительно спокойно отозвался англичанин.
— Тебе не слишком было громко?!
— Ничего не слышу, урод, ты нарочно западло устроил! — догадался Артур и вернул плеер обманщику. — Я спать, делайте что хотите…
«Зато шум тебя не потревожит, как ты и хотел, да?» — нацарапал на листочке Иван.
— Спасибо, теперь я слышу только жуткий звон в ушах и имя Ленина, — обиделся британец, развернулся и умостился в спальник.
Всё. Спрятался. Полагал, что надежно.
Остальные бодрствующие с ужасом посмотрели на музыкальное оружие в руках Вани.
— Кого ещё шум беспокоит, а? — поинтересовался Россия и беззаботно повертел наушниками.
— Не-не-не! — засуетились остальные и, раздевшись, тоже попрятались в мешках.
Америка же из спального укрытия наблюдал, как Россия неторопливо раздевался. Одежда Ивана, словно некая монашеская ряса, скрывала его стройное красивое тело. Альфред так редко видел русского полуголым (пляжный отдых, если только), что аж залюбовался. Это тебе не Франция в стрингах!
«Нифига! Тебе бы в немецком порно сниматься! — к счастью, американец подумал только про себя, а не громко вслух, как обычно он это делал. — Ну, или в моем боевичке каком-нибудь…»
Вдруг заскромничал.
На Иване же остались только трусы да шарф, после чего русский залез в спальник.
Тут Джонс вспомнил кое-что важное, о чем хотел поговорить, поэтому подполз к нему, передвигаясь вместе с мешком.
— Эй, Россия… — шепотом заговорил Америка.
— О нет, только не ты, — Ваня вдруг вылез, достал свой плеер и забрался обратно, не желая слушать американца.
— Хм, — но Альфред не собирался так просто сдаваться.
Россия сначала ждал от него каких-либо действий, но ничего не происходило, а сон одолевал его. Музыка из наушников растворялась, а перед глазами возникали какие-то образы…
— Russia… — услышал он свое имя так, как его чаще называют иностранцы. Даже мурашки пробежали по коже от рычаще-шипящих звуков.
— Эй, «Раша», ты спишь? — дурацкий вопрос.
Брагинский открыл глаза и в изумлении обнаружил у себя в спальнике Альфреда. Наглый мальчуган держал в руках наушники от плеера.
Америка чуть взволновался, когда на лице противника отразилась злоба. Джонс понял, что это была плохая идея — так бесстыдно потревожить русского.
Брагинский грубо схватил вторженца за плечи.
— Подожди! — довольно резко потребовал Америка, отчего Ваня замер.
— Как ты проник сюда? — всё же спросил Брагинский, ведь здесь и одному тесно, а тут ещё этот американский бугай протиснулся.
— Расстегнул, залез, застегнул, — лаконично пояснил тот.
— Ну ты и осьминог! Я даже ничего не почувствовал, - поразился Россия, теперь уже не американцу, а самому себе.
— Я сам удивляюсь: и минуты не прошло, а ты уже спал, как убитый. Даже решил, что притворился. Если не прогнал сразу, значит и не против.
— Нет, против! Выметайся, — выгонял его Иван.
Альфред снова изобразил эти щенячьи глазки, которыми и Кёркленда умилить можно.
— Почему гонишь меня? — умолял его Америка. — Давай поговорим?
— Ты мне противен, — честно ответил бессердечный Брагинский.
— Черт, как контрольный в голову, — раздосадовался Америка, но не отступил — сделался ещё умильнее. — Что, совсем противный? Посмотри в мои честные глаза и повтори.
— Да, противный… — не поддавался тот.
— Совсем-совсем?
— Совсем-совсем пра-а-ативный, — шутливо протянул Россия.
Америка не выдержал и расхохотался во весь голос.
— Альфред, придурок! — проснулся злостный британец. — Заткни свой хлебальник! Я с таким трудом заснул, урод!
Тут уже разразился смехом Иван, а Джонс испугался, что их обнаружат в одном спальнике, и поспешил закрыть тому рот ладонью.
— Тише-тише, ведь никто не знает, что я тут с тобой, — в этом Джонс был уверен.
Отнял руку от его лица.
— Ладно-ладно, теперь так же незаметно топай отсюда, — подгонял Брагинский.
— А вот и нет! Я… я тут уже пригрелся, — Альфред нарочно отвернулся и прижался спиной к нему. — Буду спать здесь, пока не пожелаешь поговорить со мной.
Россия чуть опешил от неслыханной наглости. Что делать? Удушить шарфом? Да ещё и прижался головой к подбородку. Иван сглотнул — смутился. Задумал выбраться и захватить спальник Америки, но застежка со стороны Джонса. Сам американец, конечно же, притворялся. Ждал. Ведь знал, что Брагинский так просто этого не оставит.
Немного страшно.
Холодная рука России легла на горло незваного гостя, чуть сдавила.
— Ах… — Джонс не ожидал, что русский осмелится на это, но…
Пока решил не отвечать.
Почему? Сердце заколотилось, а в крови — огонь. Как прыжок с парашютом.
— А? — Россия заметил, как Альфред затрепетал.
Нет, Брагинский знал, что Америку нельзя просто так схватить и удушить. Но…
Сжал сильнее, а свободной рукой взялся за подбородок и запрокинул тому голову.
— Нравится противостояние, да? — шептал Иван, а сам заволновался.
Обычно, если они пакостили друг другу, то делали это исподтишка, практически безмолвно. А вот так, напрямую, интересно, конечно, но рискованно.
— Ты мне ничего не сделаешь, — заулыбался Ал.
— Неужели?
Руки Ивана вдруг соскользнули с шеи и задержались на боках.
— Ой, нет, подожди! — Альфред понял его намерения. — Russia!!!
— Защекочу до смерти, — беспощадный приговор огласил Иван, а пальцы вонзились под ребра.
— А! No-o-o! А-ха-ха-ха! — истерический гогот оглушил всех в радиусе звукопроницаемости. — Ах, боже, нет! Остановите его! Прекрати! I’m sorry! Please! Russia-a-a!
Но Россия продолжал безжалостно мять его бока пальцами.
— Нет, пожалуйста! — Америка отбивался, хотел выбраться, но Россия обнял одной рукой.
Путь к отступлению перекрыт — Джонс в его власти.
— Теперь — казнь, — играл Брагинский и залез рукой подмышку.
— Нет-нет! Только не туда! Умоляю, не туда!
— Сам напросился!
— Ах, нет, мне больно! — Альфред зарыдал от муки. — Умоляю, прекрати! Я умру! Кончай уже! Кончай!
Россия наслаждался страданиями американца, когда внезапно вспомнил о тех, кто проснулся на этот вопль.
«Странно, что к нам ничего не прилетело!» — Иван убрал руки от Джонса и насторожился.
Но тому до сих пор казалось, что его мучают.
— Кончай уже… кончай… — успокаивался и вытирал слезы.
— Да, всё-всё, не видишь, что ли?
Америка переводил дух, но вдруг с ужасом вспомнил о спящих товарищах.
— Как думаешь, мы им не помешали? — забеспокоился Ал да вновь крепко прислонился к русскому. Его тоже напрягла подозрительная тишина.
— Ну, мы хотели вам помешать, но теперь всё закончилось и можно спать, — раздался облегченный голос Германии.
— Америка, я и так тебя ненавидел, но теперь ты упал в моих глазах ещё ниже… — разочаровался Англия.
— Продолжайте, я не закончил! — взмолился Франция.
— Твою мать!!! — шарахнулись остальные бодрствующие.
Если бы не Франциск, то Джонс и Иван так бы и не догадались, в каком грехе их обвиняют.
— Это не то, что вы подумали!!! — воскликнули упрекаемые в разврате.
И, перегоняя друг друга, выскочили из спальника.
— Поздно, я уже представил! — парировал Бонфуа и присмотрелся к остальным сквозь темноту. — Все вообразили и оправданий не приемлем!
— Сейчас пролью свет на это гнусное недоразумение! — Америка в сию же секунду преобразился в ходячий пафос.
Россия решил не мешать. Альфред стал слишком ярким и недоступным.
- Вот и порно-сказания на ночь глядя… - пробурчал Варгас-старший, не желая кого-либо слушать, тем более этого крикуна
— На самом деле… — начал Америка и задумался над определением того, чем они занимались. — Russia щекотал меня, а я кричал и сопротивлялся! Ха-ха!
Россия самого себя ударил по лицу — речь Альфреда прозвучала настолько красноречиво, что не верилось ни единому слову!
— Ага, он тебя щекотал, а ты ему — ах, кончай, мне больно, — передразнивал брата Кёркленд. — Только не туда, умоляю, кончай…
— Да-да! Именно так! — закивал наивный американец. — Я прокрался к нему, а он как давай меня щекотать! До умопомрачения щекотал и щекотал!
— Ага, «щекотал» — здесь главное кодовое слово-цензура, — не поверил и Франциск.
Ваня сильнее устыдился, прокручивая в голове былые вопли Альфреда и оценивая их по Фрейду.
«Бесполезно, нам не поверят…» — смирился Иван.
Кто-то включил свет. И тут Россия к своему ужасу увидел голую задницу Америки.
Ал стоял так: руки в боки, грудь вперед, зад — назад.
Брагинский аж вспотел и с дрожью посмотрел на себя. Слава Богу, трусы на месте.
Но наготу Джонса, естественно, узрел не только он. Ваня стоял позади Альфреда, остальные спереди, и им представился вид куда более интересный.
— Ты думаешь, мы тебе взяли и поверили? — Кёркленд хоть и обжег свои глаза, но сделал вид, что всё хорошо.
— Да, а что тут невероятного? — искренне недоумевал оратор и склонил голову набок.
— Тогда ответь мне на один вопрос, — продолжил брит, ехидно усмехнулся и указал пальцем на младшенького. — Почему король голый?
— Какой король? Где?! — тот осмотрелся по сторонам.
— Аргх! Шутку испортил! — рассердился на него Англия. — На себя посмотри! Где твои трусы?
— Италия номер два, — Германия спокойнее остальных отнесся к наготе парня.
Привык к подобному.
Альфред посмотрел на себя и изумился не меньше остальных. Но тут же нашелся:
— Я всегда сплю голым! — стучал он себя по груди.
— С Россией?!!
— Не-не, с ним впервые.
Стало понятно, что с ним бесполезно разговаривать, поэтому страны вопрошающе посмотрели на Ивана.
А что Ваня? Обомлел от стыда и несправедливости судьбы. Знал, что ему не поверят и только посмеются. Он готов был претерпеть и второй дырявый носок. И даже больше — вонючий, недельной давности, но не это.
— Чего молчишь? — Альфред оглянулся и ждал слов поддержки. — Вообще-то это ты виноват! Щекотал, а теперь нас обвиняют в мужеложстве.
— Заткнись! — в руке России появился обрезок трубы.
Один удар, и Альфред спит.
— Я не виноват — он сам пришел! — сморозил Ваня.
Растерян. Слишком много глаз его ненавидят и им, скорее всего, плевать — правду он скажет или соврет.
— А теперь — спать! — Брагинский грозно посмотрел на любопытствующих, отчего те мигом скрылись в спальниках, пока русский не применил снотворное.
Россия осмотрелся. Тишина воцарилась. Только тогда ему полегчало.
Расстегнул спальный мешок, откинул угол и обнаружил внутри плеер и… трусы расцветки американского флага! Рассердился и закрыл находку.
— Свет! — Франция осмелился на глас, указывая на потолок. — Россия, раз ещё не лёг — выключи свет, пожалуйста!
Ваня вздохнул и исполнил просьбу. Ярость растворилась. Глаза не сразу привыкли к темноте, поэтому на ощупь продвигался к своему месту.
«Я эти трусы надену ему на голову!» — думал он, падая коленями на свой спальник.
Склонился да как ударился лбом обо что-то, чего здесь не должно быть.
— А-я-яй… — прозвучал голос Америки!
Россия принялся лихорадочно искать упавший кран. Не ожидал, что Ал очнется так быстро!
Но его правую руку перехватил Джонс.
— Подожди, не дерись, пожалуйста…
Америка произнес волшебное слово, и Ваня замер.
— Прости, я видимо потерял их, когда выбирался из мешка.
— Забирай и уходи, — ответил Иван.
— Не подумай ничего, я не приходил к тебе голым, прости, что так получилось.
Россия почувствовал, что Альфред крепче сжал его руку.
— Вон, голопопик! — довольно громко и ясно сказал Россия, рывком высвободив руку из плена.
— Вот-вот, и я так же с Франциском: гонишь его, голожопого, гонишь, а он всё о розах и любви, — Кёркленд посочувствовал русскому.
— Нет-нет, это вышло случайно! — Альфреду не понравилось сравнение.
— Оденься и не смущай народ русский! — теперь голос подал немец.
— Хорошо, только дайте мне для начала у этого народа отвоевать свои труселя! — возмутился тот.
— На! На! Забирай и скройся! — Россия уже сам всучил ему то, чего сам брать не хотел, но только лишь бы Америка исчез.
— Спасибо!
— Сгинь, нечистая сила!
— Где-где? Мне страшно! — Америка подскочил и спрятался за Россию. — Прогони!
Осечка — Ваня забыл, что тот до ужаса боится бесовщины.
— Можно я с тобой спать буду?
— Нет! Я сейчас Задорнова призову!
— Кто это? Демон? — Джонс сильнее испугался и прильнул к спине несчастного русского.
— Да! — в сердцах воскликнул Брагинский. — Если ты сейчас же не натянешь штаны и не отправишься в свой мешок, то явится призрак и будет всю ночь рассказывать нам сказки о тебе!
Тут уже Кёркленд не сдержался и захохотал в голос, так как был в теме Задорнова.
— Призови-призови! Я с удовольствием послушаю об Америке!
— А-а-а! Что я ему сделал? Почему я ничего не знаю о нем? И что он знает обо мне? Судя по фамилии — это русский демон! — Америка искренне верил им.
— Да-да! Поэтому успокойся, — вмешался Германия, так как понял, что Брагинский и Кёркленд вновь решили запугать мальчишку. — Если он и возникнет, то будет говорить только по-русски.
— А что он скажет? Что?! — но тот не унимался.
— Правду! — вместе признались Россия с Англией.
— Какую?
— Суровую, — продолжил Иван, так как Кёркленд уже не мог поддерживать беседу.
Плакал от смеха. Хотя уже все заулыбались.
— Какую?! — Америка был на грани срыва, он развернул Россию к себе и требовал правды.
— Ребята, престаньте его дразнить! — Людвиг вновь защищал Джонса. — Альфред, не слушай их, они просто издевается над тобой! Задорнов — это русский сатирик-маразматик-патриот. Так что — марш к себе и не думай об этом.
— Маразматик? — Россию зацепило то, как отозвались о представителе его народа. — Зато в одном он не врет!
— И в чем же? — недоверчиво поинтересовался немец.
— В самом главном! — живо ответил Ваня и указал пальцем на Америку.
Британец так сильно оценил «троллинг» Брагинского, что готов был расцеловать того, несмотря на органическую непереносимость друг друга.
Кёркленд просто упивался искренним недоумением брата и ясным согласием немца с русским по поводу «самого главного».
— Ах, я умру сегодня ночью! Умру, Брагинский, сукин ты сын, нельзя же так с ходу изнасиловать Америку, а после незаметно для него обозвать тупицей! А-ха-ха! — не унимался Англия.
Альфреду так омерзительно стало от его слов. Ну не понимал он их шуток и что с того?
Обиделся.
Натянул трусы и молча уполз в мешок.
— Слава Богу, мир и покой, — обрадовался Брагинский и, расправив спальник, лег в него.
Англия тоже успокаивался и хотел поскорее заснуть, пока никто не мешает.
Джонс же сон потерял. Обида душила. И голова разболелась — два раза получил краном, как-никак, а потом ещё лоб в лоб с Брагинским. Его не столько задела выходка Ивана, сколько резкость и злоба Англии.
Голова сильнее разболелась.
— Ах… — обхватил ее.
Тут ему померещилось, как под столом шевельнулось что-то черное. Это была игра света и тени, но впечатлительный юноша сразу вспомнил страшные истории России и Англии.
Жутко.
И теперь, чем больше всматривался в темноту, тем сильнее боялся. Она всегда пугала, так как воображение играло с ним злую шутку, рисуя чудовищ.
— Нет… — он зажмурился и заплакал, как ребенок.
От страха и обид.
Россия сквозь сон услышал, как кто-то хнычет. Прислушался. Так и есть, плакса — Америка.
Ваня смутился, так как проснулась совесть: «Это ты его до слез довел!»
«И что?» — в последнее время он так и отвечал своему внутреннему судье, но сейчас этот справедливый голос был особенно строг.
Защемило в груди.
Тогда Иван посмотрел на Америку: тот лежал к нему спиной и дрожал. Ваня неслышно подкрался. Замялся, так как не знал, что и делать. Окликнуть его или…
Америку же в это время одолевали воображаемые монстры.
«Ничего же не произойдет, если…» — Иван робко коснулся его спины и…
Душераздирающий крик раздался по всему административному зданию.
Россия оглох первым. Англия чуть не получил инсульт и инфаркт одновременно. Франция и Германия просто перепугались. Япония очертил мелом себя и спальный мешок кругом. Италия закричал и чуть не уписался. А мог бы.
Канада включил свет и ошеломленно посмотрел на своего беспокойного брата. Тот уже изображал Человека-Паука в самом дальнем углу конференц-зала под потолком.
— Брагинский, сбей его, — вдруг попросил Англия, но Ваня как лежал на полу, так и не сдвинулся.
— Тогда я сам, — Арти подхватил кран русского и метнул его в перепуганного брата.
— П-подожди! — тот мигом ожил: поймал трубу обеими руками.
И упал на пол.
— Еще раз — и в глаз, — хладнокровно пригрозил британец и выключил свет.
Опустилась тьма. Живая. Кишащая иллюзиями.
— Артур, я с тобой спать буду! — несмотря на строгость старшего брата, Альфред высказался.
Да еще и набросился на того марш-броском, придавив к полу.
— Альфред! Ты задрал уже!!! — зарычал на него Англия и отбивался как мог руками и ногами, но тот был сильнее.
— Пожалуйста-пожалуйста! — умолял его Ал и не отпускал. — Я же люблю старшего братика!
— Иди к Франциску, он примет тебя с распростертыми объятиями, — переадресовал его Арти, смирившись с пленом.
— Да! — откликнулся тот, вынырнув из мешка наполовину. — Я буду разгонять тьму светом лица своего!
— Э-э… — Альфред как-то сразу передумал, слез с брита и перевел взгляд на Германию.
Смотрел вопрошающе-умоляюще:
— Я так боюсь темноты…
Германия вдруг с непоколебимым видом расстегнул спальник и…
Нет, не обрадовал американца гостеприимством — с ним уже лежал Венециано.
— Ве? — возмутился Италия и застегнулся обратно, мол, дует же.
— Ах, занято, — разочаровался Джонс и посмотрел на Японию.
Тот сидел в позе лотоса на спальнике, обклеенный бумагой с печатями и катаной перед собой.
— Сломаешь хоть одну — сразишься со мною, — серьезно заговорил тот. — Тут духи летают.
— М-да, не только Америке и Англии всегда что-то мерещится, — Бонфуа и японцу поставил соответствующий диагноз.
Снова блуждающий взгляд американца — Романо!
- Даже не смотри в мою сторону! — сразу отозвался тот и отвернулся.
— R-Russia… — Джонс пополз к Ивану. Он — его последняя надежда.
— Не буди, он уже спит, не видишь что ли? — Людвиг попытался остановить докучливого американца.
Брагинский и вправду отключился после пребывания в эпицентре «звукобомбы».
— Отлично, тогда я сделаю это незаметно, — коварство отразилось на лице янки.
Но как только он коснулся застежки, Иван сдвинул брови, поймал Альфреда за руку и мигом перекинул через себя.
Америка оказался на своем же спальнике.
— Уймись! — Россия разъяренно засунул опешившего Джонса в мешок, застегнул и быстренько связал штанами, пиджаками и плащом, которые лежали поблизости, а в рот затолкал кляп из носков, собранных со всей Большой Восьмерки.
Когда убедился, что запеленал его хорошо, успокоился и продолжил:
— Всё! Теперь закрывай глазки и спи.
Америка и не предполагал, что окажется связан. Не успел что-либо предпринять, как уже пленили.
— У-уф… уф! — попытался вытащить руки.
Никак.
— Прибью к полу, если будешь много шуршать, — пригрозил Брагинский и, подхватив свой мешок, пошел искать другое место для ночлега.
— У-уф! Умф! У-у! — Джонс хотел что-то сказать, привлекал к себе внимание и извивался.
— Что такое? — отозвался Ваня и обернулся.
Америка разозлился и забился сильнее, показывая всю свою ярость.
— Фу-у-у-р-р-р! У-фу! Фу-р-р-р! — угрожал, что ли?
— Да ты что! И что ты мне сделаешь?
— Russia, не разговаривай с гусеницей, а то она возбуждается и шумит, — попросил его Англия. — И вообще — отойди от неё!
— Тогда я её под стол брошу, — Россия схватил мешок с Джонсом да потащил в самое темное место зала. — Там его не видно и не очень-то слышно.
Альфред взвыл.
«Нет! Здесь же страшно!» — хотел донести невольник.
— Отдыхай, — Ванечка закатил его под стол, привязал к ножке мебели, чтобы не выполз, и бросил там одного.
«Нет! Вернись! Я буду тихим, но вернись!» — Джонс заплакал, когда шаги Ивана стали удаляться, и воцарилась тишина.
Но мрак сгущался и пугал Америку так сильно, что затошнило. Закашлялся и выплюнул кляп.
«Нет, я сильный, я справлюсь…» — уверял он себя, но стал задыхаться.
Тьма давила на него так же, как стены на больного клаустрофобией.
— Россия, этот парень взаправду боится темноты, — теперь Франция подкатил к Ивану.
— Я знаю, — довольно раздраженно отозвался тот и отвернулся от него.
Спать хочется, а тут…
— Нет, не знаешь. Есть страх естественный, допустим, когда тебе враг палкой угрожает, а бывает еще болезненный, ненормальный, — Бонфуа взял на себя роль совести.
— И?
— Знаешь, многие дамы боятся пауков. До умопомрачения. Если этих дев бросить в гигантский террариум, то их сердца могут разорваться от непостижимого ужаса перед этими маленькими созданиями с восьмью лапками, - француз даже пояснял «в женщинах».
— И они умрут? — задумался Иван и посмотрел в сторону Джонса.
— Да, — Бонфуа улыбнулся, но не тому, что радовался бы смерти вымышленных барышень, а тому, что заметил, как русский поддается его влиянию.
— Ну и слава Богу, — но Россия был не прошибаем.
— Э-э? — удивился француз и вдруг нахмурился. — Или же они могут тронуться умом, — теперь упрекал.
— Да что случится с Америкой? — Ваня не верил и развернулся к прилипале. — Он просто избалованный мальчишка. Мало пороли в детстве.
— Не спорю, бичевать полезно, но и без пряников нельзя, не так ли? — вновь заулыбался этот милый французик.
— Что предлагаешь?
— Полагаюсь, что сердце подскажет тебе, я-то знаю, что оно не такое темное, как думают многие, я прав? — сказал Франциск, чем сильно зацепил Ивана за живое.
Как по струнам души прошелся и извлек нужные ноты.
Бонфуа всё сказал, что хотел и отодвинулся на место, а у Брагинского сон как рукой сняло.
— Сердце свое я закопал в парке под дубом: времена не те, чтобы им пользоваться, — проворчал он.
— Ваня с сердцем мне нравился куда больше, — ответил Франция и показал язык.
А свет от окон позволил это увидеть.
— Хм, — насупился Россия и прислушался к звукам из-под стола.
Всхлипы.
— Ах, Франция! — возмутился Брагинский и зажмурился. — Зараза…
— Хо-хо, да, я тот ещё шалунишка, — Бонфуа понял, что сделал.
Но затем его ребячество сменилось на полную серьезность:
— Спаси Альфреда из ада тьмы и согрей теплом своего сердца.
— У меня сейчас язва откроется, — раздался голос Кёркленда из темноты.
— Цыц, закройся, — француз ударил кулаком по полу.
Брагинский тяжело вздохнул.
— Это твой крест — иди, — Франция благословил русского и похлопал по плечу.
Тот молча кивнул да пошел мириться с Америкой.
— Виносос, делись секретом, как ты так просто им манипулируешь? — позавидовал ему Англия, даже подполз ближе. — Ты как медом намазан — Россия постоянно крутится возле тебя. Скажи, чем привлекаешь?
— Ха-ха, — кокетливо ответил Бонфуа. — Любовью и лаской, сэр Кёркленд. А ещё — сиянием!
Артур зашипел, как вампир, который обжегся светом, и исчез во мраке.
— Вот-вот, другой нечистой силы, кроме него, здесь и не пахнет, — отметил Франциск, прогнав врага с глаз долой.

***

Америке казалось, что погружается в бездонное море, в толще которого невозможно вдохнуть. Полная беспомощность.
Но тут кто-то схватил его за ноги и вытащил из-под стола на лунный свет. Россия до конца не верил, что взрослый человек может так сильно бояться темноты, пока не увидел лицо Альфреда. На парня словно напали тысячи змей! Ну, или же его пытался изнасиловать носорог.
Джонс не кричал на предателя в возмущении, не проклинал, напротив, безумно обрадовался освобождению. Хотел что-то сказать, но зуб на зуб не попадал, а глаза заплыли от слез.
Он до сих пор задыхался, как рыба на воздухе.
Ивана поразила такая картина. Не думал, не гадал, что так выйдет. Молча развязал юношу, чтобы тот смог сделать вдох. Да уж, постарался его вязать.
— Дурак… — Джонс в слезы, бил изверга.
Хотелось, чтобы хоть кто-то был рядом. Даже лица не спрятал в ладонях — вдруг все исчезнут?
Иван устыдился — не собирался доходить до такого.
— Прости, — обнял Джонса одной рукой и прижал к плечу. — Прости, ради Бога, не верил.
Альфред слегка ударился губами об его костяшку — ключицу, но… как же тепло рядом с живым человеком. Об утешении и ласке он и не мечтал, поэтому принял их, как глоток свежего воздуха — обнял крепко-крепко и не отпускал.
— Когда я сплю один, мне нужен свет или кто-то… — Америка шепотом открыл ему один из самых больших секретов. — Поэтому я часто приглашаю гостей или у меня ночует пришелец Тони. Он играет всю ночь в приставку или смотрит телевизор. Только тогда я засыпаю. А одному… страшно…
Брагинский вспомнил, как Америка отчаянно просился ко всем под бок, а его отфутболивали, а потом и вовсе изолировали.
— Я не знал, прости, Альфред, — Ваня знал, что не стоит мерить людей по себе, ведь ты — не эталон. Но как часто он это забывает.
Иванушка робко обнял его и второй рукой да затрепетал от близости.
Джонс успокаивался и слушал, как сильно стучит сердце русского. Тук-тук! И еще чаще: тук-тук-тук! А если закрыть глаза, то чувство, словно плывешь в лодке по волнам. Тьма под ней и вокруг, но вдвоём не страшно. Да, ему впервые с Россией было спокойно и безопасно.
И тепло…
Тепло, несмотря на то, что сам Иван отчего-то дрожал.
«Вот оно как! А я и не подозревал, что он такой…» - Джонс улыбался своим мыслям.
И поинтересовался:
— Почему вернулся?
— Кое-кто напомнил про мою коробочку…
— Э-э?
— В спальник не пущу, а вот рядышком — пожалуйста, — Брагинский отстранился от Альфреда и скромно улыбнулся.
— Так что же в коробочке? — не угомонялся тот.
— Секрет, — Иван встал и указал на свое место. — Так ты со мной или здесь остаешься?
— Да-да, уже бегу, — подскочил Джонс, но тут же упал на четвереньки.
Руки и ноги дрожали. Особенно коленки.
— Давай лапу, — Ваня помог ему.
Когда вернулись, то обнаружили Францию умирающего от носового кровотечения.
— Тебя Англия стукнул или воображение разыгралось? — предположил Россия.
— Ах, любовь моя, — он был опьянен страстями. — Изменяешь…
— Так сам же налево отправил или нет? — шутливо возмутился русский и лег, устроив Америку рядом с собой, как и обещал.
У того — счастья через край. Хоть и в разных мешках, но можно обнимать. Наверное…
Разговора об этом не было, но русский вроде бы не ругался. Значит — можно!
— А мне с вами? — напрашивался и Франциск.
Подползал.
— Нет! — отказали ему единогласно.
— Но почему? — тот искренне огорчился и остановился.
— Потому что ты ведешь себя как инкуб, — откровенно ответил Иван, а из темноты послышался сдавленный смех Англии.
— Я не буду приставать, — пообещал Франция, невинно хлопая глазками.
И зашуршал — подбирался.
— Инкубам не верю, — упрямился Россия.
— Вон еще один ползёт, — Альфред разглядел своего старшего брата, который где-то неподалеку перемешался.
— Сколько тут вас развелось? — вздохнул Брагинский.
— Я не к вам, придурки, — Кёркленд просто мимо проходил.
На деле он решил спрятаться под тот самый злосчастный стол переговоров. А что? Темно и никто не мешает. Безупречное место для сна. А во тьме он как рыба в воде.
— Артур, там же бабайки! — Джонс аж приподнялся.
— Что ты! Здесь я как дома, — прошипел сэр Кёркленд, скрываясь во мраке.
— Он вампир, а не инкуб, — пришел к заключению Америка, тоже вздохнул и лег.
— В точку! Постоянно же кровь пьет, — согласился Бонфуа. — И шипит на всех.
Пока ребята воображали себе Англию-вампира, Франция уже разместился под боком у Брагинского.
—Э-э? — Ваня заробел и заерзал. — Вы прижали меня с двух сторон.
— Спи-спи… — приговаривал француз.
Его глаза были столь дружелюбны, что и прогонять жаль.
Наступил долгожданный мир, и Германия облегченно вздохнул. Вот глядел на это трио с Россией в центре и почему-то вспоминал… щенков. Когда он разводил собак, то кутята отдельно от матери всё время прижимались друг к дружке в поисках тепла. Если их было десять, то они не лежали врозь, располагались плотно, складывая лапы, хвосты и мордочки на собратьев.
Думая о собаках, Людвиг умилялся и пообещал себе, что после карантина побежит в ближайший питомник, чтобы поухаживать за щенками. Подержать эти маленькие теплые комочки, которые так и норовят тебя облизать в лицо.
— Эх, собачки… — и на высоте чувств, прижал к себе Италию.
— Ав-ав… — сквозь сон передразнил его Венециано.
Тишина ещё держала свою власть.
«Да неужели?» — радовался британец, но… не спал.
Ко сну располагало всё: мир, покой и темнота. Но нет! Мысли. Больная голова ногам покоя не давала. Кёркленд продолжал думать о секрете России с Америкой.
Чем больше лежал, тем сильнее умирал от любопытства. И, в конце концов, решился на разведку.
«Этому русскому что-то известно!» — он выполз из теплого мешка.
Оставив его под столом, двинулся к тому, кого хотел допросить в первую очередь — к Брагинскому.
Зеленые глаза сверкнули при свете луны. В них — ненависть и жажда правды. Но, заметив Ивана окруженного с двух сторон, решил подлезть со стороны Франции.
Франк почувствовал кого-то лишнего и забеспокоился сквозь сон.
— Тело… горячее тело рядом… — забубнил он с закрытыми глазами, машинально вытаскивая руки из спальника и щупая все в радиусе досягаемости.
Англия отпрянул от него, как от ловушки.
Бонфуа нащупал только Ивана и, прижавшись плотнее, обнял того да успокоился.
«Так, с этим всё ясно», — Кёркленд уже разрабатывал другой подход.
Наступал с головы. Тихо и мягко подкрался, как убийца-наёмник. Заглянул в лицо своей жертвы.
Ваня спал. Артур даже удивился тому, как русский заснул в таком окружении: с извращенцем и инфантилом!
Склонился к его лицу. Хотел шепнуть на ухо, что не отстанет от него, пока не признается в коварных замыслах. Но почувствовал на себе тяжелый взгляд Америки. Как сторожевой пес, ей-богу!
— Чего крадёшься? — шепотом возмутился Джонс, сильнее вцепившись в Ивана.
— Не твое дело, — огрызнулся британец и не думал отходить.
— Не мешай спать. Проваливай, - тот настаивал на своём.
— Кто бы говорил. Извращенец, как ты низок. И не противно?
Кому что, а Артуру всё мужеложство покоя не давало.
Америка рассердился и готов был ответить чем-нибудь гадким или тяжелым, как вдруг в голову пришла иная идея. Младший ехидно так улыбнулся, одним рывком приблизился к лицу России и спешно поцеловал того в губы. У Англии аж кровь в жилах застыла от такого зрелища, да ещё и перед самым носом. Альфред, не колеблясь, вернулся в исходное положение и притворился спящим.
— М-м… — простонал во сне Россия и зашевелился, — Франц, спи давай…
Брагинский был уверен, что это главный инкуб не устоял перед спящим «искушением».
Но стоило открыть глаза, как обнаружил нависающего Англию, а не французского ангела похоти. По изумлению на лице Ивана Артур понял, что за коварную цель преследовал Америка. О, ужас!
Гнев отразился в глазах России. Англия и без этого боялся его взгляда, как и Америка — темноты. Оставить один на один с разозленным Брагинским — самое бесчеловечное, что можно сделать с Кёрклендом.
Обомлел.
— Сгинь! — Иван таки зазвездил настырному британцу по самое не хочу.
— Это был Америка, придурок! — возмутился Артур, гневно сотрясаясь от подобного недоразумения.
Ваня сурово посмотрел на Америку, затем на Францию, но те спали, как младенцы. Если бы Артур переложил все грехи на Франциска, то может и поверил бы. Но Америка-то тут причем? Парадокс…
— Пошел вон, — гнал британца Брагинский, даже сел: если что добавит.
— Ты же знаешь, как я тебя ненавижу и подобное просто непозволительно с моей стороны, — тот гнул свою линию, потирая нижнюю челюсть. Слава Богу, зубы на месте и кости целы.
Альфред еле сдерживался от приступов смеха. Франция проснулся раньше американца — за столько лет выработалось чутье на Кёркленда. А по закону цепной реакции подвижность француза разбудила только-только задремавшего Джонса. Тут британский план и накрылся медным тазом.
А Бонфуа ещё и масла подливал в огонь:
— Да, Иван, видел, как этот урод подкрадывался, но я и не предполагал, что он зайдет так далеко, — как можно серьезней заговорил он, гордясь собственной коварностью.
— Э-э?! — Артур понял, что попал впросак. — Ничего подобного!
- Да что ж такое?! — гавкал на них Варгас-старший. — Я сейчас призову пулеметчиков!
— Эй, вы, англосаксы! — теперь не выдержал и Германия, да и встревающий горячий итальянец не улучшит дело. — Чего вы Россию оккупировали со всех сторон? Отстаньте от него! И ты, Франц, тоже!
Тут Америка не удержался да рассмеялся, а Кёркленд покраснел как рак.
— Да не целовал я его! — истерика с английской стороны. — Альфред, признавайся!
— Ага, прям мы так и поверили… — честно врал Франция и приподнял одну бровь, изображая скепсис. — Я же всё видел…
— Ничего ты не видел, лжец! — Артур взвыл от несправедливости и вновь оказался рядом с ними на тот случай, если руки зачешутся и можно подраться с Францией. — Чистой воды враньё!
— Я тоже видел! — поддержал Францию Америка. — Англия — скрытый поклонник России! Просто стесняется в этом признаваться…
— О-о-о! — удивленные возгласы остальных.
— У вас что? Ночная педерастическая лихорадка? — очередная попытка Италии-старшего успокоить стороны. Но никто и не услышал.
— Да и она в разгаре, — заметил и Людвиг.
Артур думал, что упадет в обморок от позора прямо тут, рядом с Брагинским.
— Россия, скажи им, что тебя Америка целовал, а не я! — требовал британец, тряся Ивана за плечи.
— А мне-то откуда знать? Я же спал, — Иван отстранил от себя взволнованного Англию.
— Угу, поцеловал и валит на других, ну не падла, а? — бурчал Джонс. — Я был о тебе лучшего мнения, братец, как ты низко пал в моих глазах. Я честен в своих чувствах! А ты змея подколодная…
— Всё, ты труп, — британец был очень оскорблен подобной американской честностью.
Он уже готов был набить морду младшему брату, но Иван поймал британца на полпути и прижал животом к своим коленям.
— Так-так, только не на моей территории, — возмутился Брагинский, крепко удерживая этого гада ползучего. — Идите в другое место.
— Всё, я спать, — ловко улизнул Альфред от британских кулаков.
— Уродец… — царапал пол Артур, пытаясь дотянуться до брата и выскользнуть из рук России.
— Англия, где твоя хваленая сдержанность, а? — уже смеялся над ним Иван.
Это подействовало незамедлительно, Артур сильно раздражался, когда кто-то, особенно Россия, делал ему подобное замечание. Кёркленд сел и презрительно уставился в глаза русскому, всё бы ничего, если бы не тот факт, что он теперь сидит у того на коленях, раздвинув ноги. Это смутило его, и Россию в принципе тоже. Не привыкли они к столь тесному контакту друг с другом, и если бы на ногах у Брагинского сидел, к примеру, Китай или Украина, то это было бы как-то не так странно.
Британец же вообще удивлялся тому, как он очутился на этом страшном парне, и почему тот его не прогоняет.
— Вы так мило смотрите друг другу в глазки… — шаловливо отметил Франция.
— Сейчас кое-кто третий получит в глаз, — как можно спокойнее, но с нотками раздражения заговорил Артур, покосившись на француза.
— За подглядывание? Хорошо-хорошо, я не буду вам мешать, — передразнил его Франциск и отодвинулся назад. — Можете продолжать.
Россия и Англия покраснели, правда британец был более насыщенного цвета.
— Виносос, ты же знаешь, что соврал и прекрасно видел, что это Америка меня подставил, — не унимался Англия.
Зациклился, бедолага.
— О, Боже! — вознегодовал Россия, развел руками и обратился непосредственно к Артуру. — Ну, поцеловал меня и что? Умереть теперь что ли? Не в засос, да и ладно.
Сама вера Ивана в этот обман сильнее сконфузила Кёркленда, отчего тот потерял дар речи на время.
— Люди, вы такие дотошные, детский сад, в общем… — продолжил Ваня.
— Детский сад?! — Англия не согласился и хотел восстановить справедливость.
Но Россия вдруг стал ребячиться и запел:
— Мы по-е-дем, мы пом-чимся на о-ле-нях утром рано…
— Ай, Russia, что ты делаешь?! — Кёркленд чуть не свалился, так как это он поехал на коленях Ивана.
— И меня! И меня на оленях-коленях! — тут же потребовал Америка и спихнул Артура в руки Франции.
— Будьте вы прокляты… — Кёркленд еле вырвался из этой детсадовской группы, так как после сильного американского толчка чуть взаправду не поцеловался с Брагинским.
К счастью, сам русский как-то ловко его поймал и повалил набок. Видимо, в сознании явно не желал с ним не только целоваться, но и обниматься.
Но Арти не потерял лица: гордо встал и потащился в самый дальний темный угол под столом, и злился в одиночестве, сгущая темень.
Америка же вытирал слезы от смеха, давненько он так не портил настроение старшенькому. Причем несколько раз подряд. Рекорд, однако!
— Альфред, ты тяжелый, — Россия не хотел играть с ним.
Да и закончились шутки-прибаутки, хватит уже.
— Ну, покатай-покатай! — закапризничал тот, подпрыгивая на нем.
— Я сейчас вас всех укатаю, если вы сию минуту не заткнетесь и не ляжете спать! — пригрозил Германия. — Россия!
— Да, я Россия, — недовольно отозвался тот, но всё же обрадовался тому, что сейчас наведут порядок.
— Спрячься куда-нибудь! Немедленно! Это вокруг тебя какая-то движуха, — Людвиг мигом нашел яблоко раздора.
— Да куда мне деться? Куда не пойду — окружают.
— Ладно. Франция! — окликнул его немец.
— Что? — промяукал тот.
— Что тебе покоя не дает? Чего пристал к русскому?
— Ну… Э-э… — задумался тот. — Россия и Америка так мило спят вместе, что я не удержался и притулился к ним.
Он бы ещё тысячу причин назвал, но Германия резко оборвал:
— Поумилялся и хватит! Отстань от них.
— Ну-у…
— Сейчас же!
— Ладно-ладно… — Бонфуа сдался, не хотел ругаться с Людвигом и переехал на свое место.
— Англия!
— Чего тебе? — раздалось из мрака.
— А ты чего совершаешь попеременные набеги на Россию?
— Это не набеги, а разведка.
— Отложи свою разведку до утра и спи давай! Еще раз поймаю рядом с ним этой ночь, я совершу набег на тебя, — пришлось пригрозить британцу. — Так, следующий…
Германия посмотрел на Америку. Но тот, как капризная кроха, надулся и прижал Брагинского к себе, как плюшевого мишку, которого хотят отнять. Всё серьезно — покусает.
Тогда немец сурово посмотрел на русского.
Россия же терпел Джонса, потому что пообещал быть рядом в эту ночь. А Америка, естественно, помнил это.
— Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало, — пожал плечами Иванушка и вздохнул. — Оставь его.
— Хорошо, — согласился Людвиг и на этом успокоился.
— Ой, нет-нет, даже не вздумай… — еле слышно возмутился Россия, когда заметил, что Ал намылился к нему в мешок. — Рядом, но не совсем же рядом.
— Ню-ню, — надулась американская бука, но послушалась.
— Всё, спим…

***

Через час.
— Иван… — голос в ночи, но не из-под стола. — Ива-а-ан…
Настойчивый такой.
— Чего тебе? — Россия лишь нахмурился, но глаза не открыл.
— Я… это… хочу пи-пи… — неохотно признался Америка.
— Так иди, кто тебя держит?
— Но… — засмущался тот. — Там темно.
Там — это тумбочка с утками, так как сам туалет находился в другом конце коридора, а из кабинета им выходить нельзя. А сама тумбочка находилась в углу зала.
— Россия, — уже более требовательно звал его Джонс и гладил его, упрямо гладил по плечу. — Пошли со мной. Пожа-а-алуста…
Снова эти гипно-глазки. Брагинский знал, что тот не отстанет, пока не сделает все свои дела.
— Пошли-пошли, — уже толкал в плечо.
Ваня проклинал себя за то, что вообще поручился за американца, но делать нечего.
— Подожди, сейчас глаза разлеплю…
— Мне очень-очень надо! — радости полные штаны.
— Иду, уже иду, — раздраженно ответил Россия и неохотно поднялся. — Ох, горе ты луковое…
Тот за ним попрыгал.
— Почему луковое? Вроде… — Америка принюхался к себе, — …не воняю…
— Нет, но на слезу пробиваешь.
— Слезу умиления?
— А лук разве может быть милым? Чиполлино если только.
Они дошли до тумбочки.
— Это сорт такой? Первый раз слышу, — Америка даже представить себе не мог какой такой лук может умилять. — Итальянский?
— Ссы давай, Чиполлино, — подгонял его Брагинский. — Или уже не очень надо, как уверял?
— Уже-уже! Просто, когда я говорю, я не так сильно боюсь темноты. А тебе не надо?
— Нет, — ответил Иван, но слушая, как зажурчало — захотелось. — Альфред, ну ты и слон.
— Ха-ха, я умею уговаривать, — хвалился он, когда заметил, что и Россия взял себе утку.
— Ну-ну… - тот не мог быть столь непосредственным, как этот юноша.
— Так вместе — веселее же!
И тут Альфреду захотелось помериться размерчиками-то. В истории с презервативами на заказ он так ничего и не понял.
— Russia… — вдруг шепотом заговорил он.
— Что? — так же отозвался Ваня.
— Ах, ни хрена себе у тебя шланг!!! — Альфред сначала хотел предложить помериться, да сам увидел.
А как увидел — не сдержал эмоций. Теперь все знают!
Чем вызвал и гнев, и смех. Россия чуть не вылил на Джонса всё то, что в утке, да вовремя одумался и поставил её на пол. Правильно, ведь потом с этим шалопаем спать придется.
«Значит, ничего не было…» — облегченно вздохнул Англия.
Ему становилось мерзко на душе при мысли, что Америка каким-то чудом соблазнил русского. Но, раз Альфред удивлялся размерами Ивана, значит, увидел впервые.
Тогда чем же они занимались? Видимо, просто дурачились…
Теперь Кёркленд мог спать спокойно, даже злость уменьшилась.
— О, кстати, я хотел с тобой поговорить, — Америка вспомнил первопричину, по которой он вообще начал все поползновения.
Он догнал Ивана уже у спальников.
— Прямо сейчас, да? — тот лег.
— Не, ты спи, а я буду говорить, — не унимался Джонс и тоже нырнул в мешок.
— Ал, давай завтра! — Россия уже сам за собой не замечал, что всю ночь называет Америку по имени.
А тот почему-то радовался этому до потери пульса. Обнял того и завизжал как поросёнок.
— Так, сейчас кто-то в пятак получит! — нет, на этот раз не Кёркленд, а снова немец.
Арти же, напротив, навострил уши. Из их беседы он определил что-то интересное для себя.
— Ладно, давай шепотом… — заговорил Ал.
— Давай спать уже…
— Может, мы сделаем вакцину, но обойдемся без твоего исследования?
— Не надейся, это будет отличный компромат на тебя, — зевнул Ваня.
Британец высунулся. Глаза, как у кота, увидевшего мышь. Присматривался и прислушивался.
— Что бы я ни делал, вам всё равно не нравится, так что идите лесом, — продолжил Россия.
— Злюка ты, — обиделся Джонс.
— Для вас я всегда злюка, даже когда спас Южную Осетию и Абхазию от Грузии.
Тут Америка усмехнулся.
— Россия, ты плохо информируешь Запад.
— То есть?
— Когда Грузия внезапно напал на Южную Осетию, всё внимание было приковано к Олимпийским играм. А твой ответ был так молниеносен, что Запад увидел только поверженного Грузию в твоих руках. Естественно любой бы подумал, что агрессор — ты.
— Прости, я не виноват, что вы тормоза, — фыркнул Брагинский. — Сидеть и ждать, когда вы обратите внимание на насилие над Осетией, мне не пристало.
— Но Европа содрогнулась…
— Она постоянно содрогается, когда я гоняю кого-то.
— Если бы Грузия всё-таки вошел в НАТО, то целому альянсу бы пришлось воевать против тебя. Не страшно?
— Вот поэтому Грузию туда и не возьмут. Ха-ха!
— Это не смешно…
— Да я представил, как например Италия будет защищать Грузию от меня. Закидал бы белыми флагами.
— Хех, или Латвия… — улыбнулся Джонс. — Но я не думаю, что ты настолько безумен, чтобы допустить такое. Хм… или можешь?
Америка посмотрел на Брагинского, но тот уже заснул. Альфред подумал, что он притворяется, поэтому потянул Ивана за щеку, но Россия на самом деле спал.
«Нечестно! На самом интересном месте! Хотел спросить, чтобы он делал, если бы альянс напал на него, а завтра он может уже и не заговорить на эту тему, — расстроился Джонс и присмотрелся к лицу соперника. — Я так давно не видел спящего Россию, наверное, со времен Второй Мировой, когда нам приходилось вместе следить за странами Оси».
Америка коснулся пряди его волос.
«Светлые… у меня тоже светлые, но золотые как солнце, у него же пепельные, а при свете луны еще и серебром отливают. Артур называет Россию мистической страной, — задумался он. — Я и Россия даже географически расположены по разные стороны планеты, мы с ним как солнце и луна, как черное и белое, как инь и ян, как добро и зло. Пытаемся одержать вверх друг над другом, но иногда такое чувство, что это будет продолжаться вечно, словно так задумано самой природой…»
А Артур же не мог унять своей дрожи. Страшно злился, глядя на то, как эти голубки воркуют. Конечно, он понимал, что Россия с Америкой — соперники, но даже временное их перемирие его просто из себя выводило.
Снова попытался заснуть, но… странный сон одолевал его, от которого становилось не по себе: Россия обещает, что обязательно станет его другом. И этот взгляд: сильный, уверенный. Снова этот трепет от его мощных слов и зорких глаз. Да, страшно, но помимо этого Иван вызывал еще какое-то чувство, название которому Кёркленд дать не способен. Сердце страшно колотится, а в душе — волнение.
Сон не в руку, поэтому Артур посмотрел из своего мрачного угла на виновника этого безобразия. Тот спал. Альфред же с интересом наглаживал светлые волосы России, но Иван всё-таки проснулся и возмущенно убрал его руку от себя.
Тогда Кёркленд в отчаянии задумал допросить не Ивана, а самого Альфреда, раз тот не спит.
— Фух, с тобой жарко, — Джонс таки отстал от русского и отвернулся.
Россия прославил Бога, перекрестился и тоже отвернулся, даже дышать стало легче.
«Ха! Природа взяла свое — не быть им вместе!» — обрадовался Англия и подкрался к брату сбоку.
— Давай, засранец, колись, что скрываешь, ты же знаешь, что я так просто не отстану, — показался он брату.
Даже при слабом свете луны Джонс различил ядовитую зелень глаз этого гордого и надменного сэра Кёркленда. Казалось, что он умел убивать одним взглядом.
«Ничтожество, говори, а то познаешь мой яд», — вот что читалось в его глазах.
— Россия!!! — Америка не побоялся стукнуть грозного соседа прямо по груди. — Враги на подходе! Активируйся!!!
Англия опешил — не думал, что тот поднимет тревогу.
И это было последней каплей в чаше терпения Ивана.
— Оставьте меня, — прорычал он и, схватив свой спальный мешок, пошел прочь.
— Нет, подожди! — Америка приподнялся и поймал его за шарф в надежде, что русский остановится, но не тут-то было!
Джонс проехал пузом по полу за ним.
В руках Брагинского появился обрезок трубы, а тень легла на его лицо.
— Помните, что было потом с Германией, когда он разбудил меня в четыре утра? — зловеще заговорил он…

Глава 1.
Собрание Большой Восьмерки. 2010 год.

Просторный и светлый конференц-зал был наполнен голосами, шелестом бумаг, скрипом кресел. Бурно обсуждались вопросы и проблемы мирового сообщества.
Россия прикрыл рот и зевнул. Потянулся.
Не хотелось идти на встречу — хандра замучила. Но как можно отказаться? Работа есть работа…
Серость дней в последние месяцы омрачала его. Хотелось немного света, веселья, ну, или остроты ощущений, в конце-то концов. С другой стороны — люди на собрании радовали разговорами, смехом, шутками.
Брагинский всегда любил следить за беседой. Так он развлекался. А если после разговорчиков приступали к какой-либо деятельности — вдвойне интересней!
Смотрел на них и забывал о пустоте в сердце, которая вдруг образовалась по непонятной ему причине.
— Деревенщина, опять лезешь на рожон! — завелся Артур, хотя ни он, ни Альфред уже не помнили из-за чего собственно спор.
— Аргументы, пожалуйста, — парировал Америка, и в ответ в него через весь стол полетел стакан с водой.
Разбился об голову, но не поранил. Да и что стекляшка может сделать Альфреду с его-то силушкой?
Россия оживился и душою насладился таким четким попаданием Англии в его соперника номер один. Ему нравилась Европейско-Американская распря. И у Джонса редко появляются такие большие от неприятного удивления глаза.
— Ах так, да?! — американец достал из кармана подозрительную колбу и замахнулся ею. — Вот мой аргумент: генетически модифицированная сибирская язва!
Все замерли.
— Тише-тише! Убери, а то ведешь себя, как террорист, — Франциск за сердце схватился.
— Кто пропустил его сюда с этим? — возмутился и Кику, чуть подавшись назад.
— Встал и вышел! — Артур указал Джонсу на дверь.
— Тут я командую парадом! — Америка ещё и размахивал опаснейшим сосудом с бациллой.
Страсти накалялись, но вдруг раздался треск, и оружие массового поражения разбилось в руке Альфреда, поранив ладонь осколками.
Зал ахнул и опять обомлел — ужаснулись. Но тишину вдруг нарушил веселый голос Брагинского:
— А теперь всем миром дружно ищем лекарство! — Иван продемонстрировал свою рогатку, но тут же спрятал ее. — Как вам такая повестка дня?
Да, это он разбил колбу с особо опасной инфекцией, чем вызвал волну возмущения.
— Брагинский, ты что? Совсем из ума выжил?! — у Англии не было слов для выражения своего отчаянного негодования.
Всё в нем клокотало от гнева после угроз брата, а тут ещё этот русский! Даже грязно выругался в его адрес.
Не сдержался, благо публика рядом — взялся душить Ивана:
— Получи! Я давно мечтал об этом, так хотя бы перед смертью! Ненавижу!
Для британца, смотрящего на мир в черном цвете, всё свершилось: либо болезнь и долгая мучительная бесславная смерть, либо быстрая кончина в бою с самым лютым и страшным врагом.
Россия лишь таинственно заулыбался и перехватил руки обезумевшего британца. Отцеплял их от своей шеи.
Япония замер в тихом ужасе, казалось, что и не дышал.
Франция же потемнел и приуныл, обвиняя мир в несовершенстве и бесконечной глупости.
Германия надеялся, что вовремя надетый противогаз спасет. А у Венециано была сиеста и его ничто не беспокоило.
Только брат его, Романо, проснулся и с неприкрытым удивлением смотрел на происходящее. Стал донимать Францию расспросами. Когда узнал правду, то побелел как снег, но гневная тирада не заставила себя долго ждать. Чуть стол не переломил в гневе.
Америка внимательно посмотрел на свою окровавленную руку и о чем-то задумался. Все присутствующие готовы были убить хулигана с рогаткой, но этим занимался британец, хотя и не особо успешно.
— Зачем? Зачем ты это сделал?! — не утихал Артур.
Его руки в плену рук Ивана, но он отпихивался ногами.
— Чтобы посмотреть на ваши испуганные лица, — с наслаждением ответил Россия.
Не скажет же он, чтобы скуку развеять?
Если бы Англия взял с собой револьвер то, не задумываясь, застрелил бы этого русского провокатора. Но тот сделал слишком страшное лицо, чтобы продолжать какое-либо рукоприкладство в его сторону.
— Отпусти! Отпусти меня! — уже пасовал Кёркленд, желая скрыться с глаз неприятеля.
Вся ярость куда-то улетучилась, и на ее место пришел страх.
— Тогда моли о пощаде, — Россия нарочно играл… играл на британских нервишках.
Крепко держа Артура за руки, Ваня так и пронзал его глазами.
— Э-э? — Кёркленд не поверил своим ушам.
Молить Россию о пощаде? Да ещё и прилюдно! Его гордыня задохнется вместе с ним.
— Ну же, я жду, — прошелестел коварный голос русского и добавил, — а то познаешь мой гнев: обрезок трубы под столом.
Несмотря на накаленную обстановку, Россия сохранял «полумеланхолический» настрой: ему стало веселей, но что делать дальше — непонятно. Нужен толчок посильнее.
Кёркленд вдруг увидел боевую готовность русского, но принимать удар на себя, естественно, не хотелось.
Что делали в это время остальные? Правильно: с интересом на-блю-да-ли, снимали на камеру, фотографировали и… искренне сочувствовали Кёркленду.
Про сибирскую язву забыли, не до этого. Все до одного ждали его решения.
Кёркленд не знал, как поступить, но просить помилования точно не хотел. Так что же придумать? Упасть в обморок? Быть избитым на всеобщую радость? Или… или просить прошения? Вот засада!
— Не кипятись! — Артур сказал очень резко и властно настолько, что можно армию футбольных болельщиков остановить. — Это всё из-за Альфреда! Давай накажем! Его же язва!
А чего ожидали от Англии? Перевел стрелки и был таков. И, что интересно, подействовало. Россия размышлял — хотел двух зайцев поймать: побить британца и лишний раз посрамить американца.
— Так, народ! — из прострации явился самый главный пафос в лице Америки. — Пошли по домам! А то переругаемся.
Взял свой рюкзачок, висящий на спинке кресла, и направился к дверям.
Брагинский тут же бросил Кёркленда и поспешил за зайцем номер один:
— Стоять! Не так быстро!
Артур ликовал, что умудрился выйти сухим из воды под общее разочарование Франции, Германии и других. А они-то надеялись…
Иван обогнал Америку и прислонился к двери спиной, скрестив руки на груди. Премило улыбнулся и спросил:
— Куда это ты? Инфекцию разносить?
Альфред с секунду бурил его недовольным взглядом, а руки крепко сжали наплечные лямки рюкзака. Из правой ладони потекла кровь, впитываясь в тканевую поверхность, но юноша развернулся к остальным и улыбнулся в тридцать два зуба.
— Ха-ха-ха! Точно, напрочь забыл! Как хорошо, что я не ушел! — обратный поворот и косой взгляд на русского.
Ваня почему-то обрадовался: любил срывать маски, докапываться до сути. Хотя и сам этим грешил, но интересно, что остальные скрывают, да?
Джонс вернулся к слушателям:
— Объявляется чрезвычайная ситуация и карантин! Никто из здания не выходит! Нарушителей расстреливаем из рогатки Брагинского. Надеюсь, всем понятно?
Он достал аптечку из рюкзака, чтобы обработать порезанную ладонь. Уж больно кровила. Естественно, он не сам себя перевязывал: изобразил на своем лице премилые щенячьи глазки и преследовал всех тех, кто сжалится над ним и, может, не подует на его ранку, но хотя бы посочувствует и окажет ему первую помощь.
Альфред остался, и теперь Россия отошел от двери.
— И без тебя ясно, что распространять инфекцию нельзя, и не нужно угрожать! — у Англии появилось второе дыхание: корил брата и одновременно перевязывал тому порезы. — Меня раздражает, когда ты так делаешь. — Сильно затянул бинт, отчего Джонс ойкнул. — Уймись! Тут что? Одни дураки сидят? Никто не выпустит заразу дальше этих стен. И…
— Хочу пиццы… — его прервал сонный и совершенно безучастный голос Венециано.
Парень уже добрался до двери и даже открыл ее, каким-то чудом не замечая стоящего вблизи Брагинского.
Итальянец спросонья не мог понять, что произошло, но уже хотел поесть.
— Придурок, закрой дверь! — гаркнул на него Германия, а Иван прицелился в парня из своего орудия, кстати, ручная работа из древесины.
— А-а-а!!!
Италия испугался и проснулся одновременно. Ещё бы! Не успел продрать глаза, а перед тобой Брагинский с лисьим коварством на лице из рогатки стрелять собрался. Естественно Венециано дал дёру.
— Стой!!! — весь зал крикнул так, что забренчало всё стеклянное, но беглец уже покинул здание, и теперь его можно было увидеть из окна.
— Даже не пытайтесь — его не поймать, — тяжело вздохнул Германия.
Что-что, а на этом он собаку съел.
Затем страны укоризненно посмотрели на Ивана, который проморгал беглеца. Тот лишь виновато улыбнулся да пожал плечами. Молча прошел к своему месту.
— Ладно, — сдался Артур и сел за стол рядом с Россией, когда закончил нянчиться с братом. — Я ошибался, такие дураки есть среди нас, и необходимо принимать жесткие меры. И я даже знаю, кто повинен в бегстве итальянца…
Блондин осуждающе покосился на Брагинского.
— Разве я виноват в том, что Италия дурак, а? — усмехнулся Ваня.
— Ты напугал его, — настаивал Англия, хотя поиск крайних — это любимое занятие Европы.
— Ах, куда не гляну — все разбегаются, — несерьезно оправдывался обвиняемый.
— Ты угрожал ему рогаткой!
— Я думал, что это остановит его, и вообще, что бы я ни делал, всё равно грешен, — вздохнул Россия. — А что Америка принес биологическое оружие, забыли.
— Прекратите ругаться, — теперь и Япония вышел из ступора. — Вместо того чтобы искать кто прав, кто виноват, давайте займемся лечением! Время уходит же…
— Истину глаголешь! — поддержал его Франциск. — Альфред, ты вывел эту бациллу, так давай противоядие.
— Э-э… как бы вам сказать? В разработке, — ответил Америка и почесал репу.
— То есть?
— Оно в стадии: «Блин, вакцина!» — честно признался Джонс. — Но не отчаивайтесь! Вы будете первыми, на ком я ее испытаю!
— Зашибись! — Кёркленд ударил себя ладонью по лицу от досады.
— Хорошо, давайте найдем альтернативу: у кого самая лучшая медицина? — Франция видел, как огонь снова разгорался, но продолжал его тушить. — Израиль?
— Давайте ему отправим электронное письмо о чрезвычайном положении и попросим помощи, — сообразил Кику и открыл ноутбук.
— Хоть какое-то решение, — немного успокоился Артур и смахнул пот со лба.
Бонфуа недовольно посмотрел на него, но не стал разжигать спор о его полезности в решении вопроса, хотя бы потому, что и без этого трудно поддерживать мир. Англия мог бы и спасибо сказать, но нет, только и ворчит.
— Ну-ну, хотите залезть в долги к Израилю? — вмешался Брагинский. — Вперед и с песней, но без меня.
— В смысле? — не понял Франциск, но тут его и остальных членов Большой Восьмерки словно молнией поразило.
— Израиль…
— Евреи…
— Долги…
— Проценты…
— Нужен другой план, — Кику закрыл ноутбук.
— Кстати, как медики разработают лекарство без образца нашей крови? — вдруг вспомнил Америка.
— Ничего страшного, скоро не мы одни такими будем, — Людвиг внимательно смотрел в окно.
Италия на улице привязался сразу к нескольким девчонкам и вешал им лапшу на уши.
— Срочно! Поймать и обезвредить! — Артур действовал оперативно, отдавая приказы по сотовому телефону.
Люди в черном подошли к цели, но Италия и от них убежал.
— Как говорил Германия: это бесполезно, — заметил Джонс и в задумчивости стал раскачиваться в кресле.
— Придурок! Ты где?! — Романо залез на подоконник и высунулся в форточку. — Живо обратно! Если не здесь, то дома пришибу!
— Ты что делаешь? Закрой окно! — на него набросились Германия с Англией.
Оттащили.
— Не трогайте меня, болваны! — Романо отпихивался от них локтями.
— Ох, уж эти итальянцы, — Кёркленд благоразумно отпустил этого горячего парня.
Людвиг тоже.
— Закрой пасть! — по привычке рявкнул Италия, но тут вспомнил, что разговаривает с Англией.
— Хорошо, я молча тебя трахну так, что костей не соберешь, — хладнокровно заверил Арти.
Романо покрылся испариной.
— Давайте всё сначала! — остановил их Франция, потом вздохнул и налил себе воды, горло пересохло от волнения. — Забудьте о Венециано. Если помрет без вакцины — его беда.
Тут взгляд Романо притупился. Парень заволновался.
— Злые языки! Не дождетесь! — высказался и сел у самого дальнего края стола.
Надулся.
— Хорошо, тогда соберу лучших медиков со всех штатов, и пусть придумывают, как нас вылечить, — тут же предложил Альфред и как подскочит. — Другие варианты не приемлю!
— Мог бы возразить, но нет, давай, транжирь свой бюджет. Я ни цента не заплачу, даже если потребуешь, ведь это по твоей вине всё произошло, — продолжал бурчать Англия, но по глазам было видно, что устал ругаться, потому и говорил невероятно спокойно. — Ещё и по судам затаскаю за покушение на мою жизнь. Так что ты мой должник. Я бы и на Брагинского подал в суд, но это же Россия! На Россию не обижаются, Россию терпят.
Ребята ждали гнева Ивана, а тот, напротив, рассмеялся, но также быстро и успокоился.
— Ох, знали бы вы, как я вас терплю, — сказал он после и покосился на Америку. — Кстати, Альфред, перед уколом вакцины, я бы хотел сначала отправить один её образец в свою лабораторию. Иначе не отдамся в твои добрые руки.
— Зачем это? — вдруг опешил Америка. — Ты не доверяешь мне?
— Мало ли что там окажется, — Россия поставил локти на стол, подпер подбородок ладонью и продолжил чуть тише и загадочней. — А может, ничего и не окажется…
— О чем это ты? — поинтересовался Артур и нахмурил свои густые брови. — Ау! Брагинский, у тебя очередное обострение паранойи?
Иван не шелохнулся, только перевел взгляд на Англию, но через секунду вновь посмотрел на Америку. Тот аж испариной покрылся, нахмурился и тоже уставился на русского.
— Брагинский, я не умею читать мысли! Тем более твои! — рассердился Джонс и надулся, как мышь на крупу. — Чего надо?
Страшно злился, что Россия ведет себя так, будто что-то знает, но при этом упрямо молчит. Намекает, но всё равно так, что не отгадаешь.
— Так-так! — Альфред вдруг засиял, затем поспешно встал из-за стола и поймал Ивана за плечи. — На пару слов!
Россия чуть не задохнулся от возмущения, когда его повели в уголок подальше от людей.
— А теперь! — шустрый блондин отпустил его и затараторил, чтобы не дать тому времени разгневаться. — Скажи правду, что тебе не нравится? Или ты завидуешь моей крутости?!
Этот юный наглец вдруг блистательно улыбнулся, выпучил широкую грудь вперед и указал на себя большим пальцем. Всем своим видом показывал: «Я — Супермен во плоти!»
Россия на миг отпрянул назад в растерянности — не ожидал откровенности.
— Даже так, да? — сдвинул брови и схватил Джонса за края куртки.
— А? — тот удивился его дерзновению и в замешательстве невольно развел руками.
— Сейчас скажу, — Брагинский притянул Америку, чтобы добраться до одного из двух его локаторов.
Альфред взволновался от опасной близости с русским, но азарт уже захлестнул. Жарко…
— Ты — лжец, — слова Брагинского пощекотали не только ухо, но и нервишки.
Россия чуть отстранился и посмотрел таким взглядом, что Джонсу сразу стало ясно, о чем идет речь.
Ваня по глазам соперника понял — донес то, что нужно, поэтому отпустил его, отвернулся и направился к остальным. Вот такая незамысловатая телепатия получилась.
Америка сначала стоял в полном недоумении от происшедшего, но потом усмехнулся и сжал кулаки.
— Россия, я же теперь не слезу с тебя! — пригрозил он и последовал к своему месту.
— What?! — британец чуял неладное, но интересное. — Вы что-то скрываете? Признавайтесь!
— Да-да! Признавайтесь в любви! — поддержал его Франция, правда, немного не с тем уклоном. — Друг другу или же мне!
— Пошел на фиг, извращенец! — стукнул его Кёркленд бутылкой с водой по голове пару раз. — Как ты меня достал своими внезапными репликами о любви. Получай! На!
— А-а! Помогите! Насилие! Насилие на ваших глазах! — Бонфуа намеренно переигрывал.
В общем, эта парочка опять была занята только собой. Один всё время возвеличивал любовь, другой вовсе в неё не верил. На том и поссорились, не мирившись.
— Почему не веришь в любовь? — Бонфуа отбивался от врага другой бутылкой. — Как так можно жить?! Если ты не веришь, это не значит, что любви нет!
— Иди в баню, извращенец! Достал уже! Верю-верю, каждый только себя любит, — парировал соперник.
Америка и Россия переглянулись.
— Напоминает извечную борьбу между верующими и атеистами, — отметил Джонс, позабыв на время о своём соперничестве с Россией.
— Так весело же, да? — русский просто наслаждался боем.
— Подожди, ты меня отвлек от главного, — вспомнил Артур, когда уже забил несчастного француза бутылкой и ногами под стол.
Кёркленд посмотрел на мерзопакостную парочку (по его мнению) — на Россию с Америкой. Угрожающе постучал бутылкой по своей ладони.
— Брагинский, чутьё мне подсказывает, а оно не врёт, что вы в сговоре или, как минимум ты что-то точно знаешь, но молчишь…
— Может быть, а может и нет, — снова развеселился Брагинский, его не пугала британская ярость. — Какова гарантия, что Альфред не воспользуется случаем, чтобы вколоть всем лекарство, а мне с ядом перемешает, а смерть спишет на непереносимость препарата или что-нибудь ещё? Кстати, такая участь может постигнуть любого, — тут он подмигнул, — например тебя, Артур. Кто его знает, вдруг Америка с самого начала замыслил избавиться от всех своих врагов одним ударом.
Присутствующие сглотнули — задумались.
Англичанин не успел и слова сказать, как его перебил Джонс.
— Россия! Это откровенный бред! Почему я должен убивать тебя? — не выдержал Америка и стукнул по столу кулаком. — Холодная война давно закончилась! И я победил!
— А почему ты тогда не хочешь дать образец на исследование? — парировал Иван.
— Ты знаешь почему, — серьезно заговорил Альфред, сверля взглядом противника.
— Нет, не знаю, — притворялся Брагинский.
— Нет, знаешь! — настаивал тот.
— Не-а.
— Может, мы потом поговорим? Наедине, — вдруг попросил Альфред, но достаточно твердо.
— Ну-у… так не интересно, но как хочешь, — махнул рукой Россия.
Артур прищурился, снова заподозрил неладное.
«Если эта парочка точно что-то замыслила, то… Аргх! Как же они меня раздражают! — завелся Англия, с хрустом сжимая в руках бутылку с водой. — Я должен всё выяснить!»
— Так, давайте начистоту, я не могу уловить сути вашей беседы, — вмешался Артур.
— А вдруг это что-то интимное? — одернул его Бонфуа, выползая из-под стола на свое место.
Вздохнул, отряхнулся и продолжил:
— Чего опять суешь нос не в свое дело? — затем добавил чуть тише, чтобы Россия с Америкой не услышали. — Может тут «пейринг» зарождается…
— А тебя никто и не спрашивал, — фыркнул Англия и посмотрел на Альфреда.
«Тут что-то другое», — в этом брит был уверен.
— Хватит вам уже! — терпение Германии лопнуло. — Альфред, выполняй свое обещание!
— А в случаи смерти, мой злой дух будет преследовать тебя до конца дней твоих, — пригрозил Артур брату, заразившись паранойей Брагинского.
— И мой тоже! — голос с «последней парты».
Романо боялся, что Америка захочет и его прикончить.
Джонс терпеть не мог ужасы, но, имея бурное воображение, представил себе Артура-призрака и задрожал.
— Вот как? После смерти у души не будет такой воли без особого Промысла Свыше, — Россия почему-то заступился за американца, чем сильнее разгневал Кёркленда.
— Правда? — утешился Ал, но тут же насторожился. — А как же истории о привидениях?
— Это выдумки Англии, — Ванечка улыбнулся и похлопал наивного парня по плечу. — Это не умершие приходят, а… — тут лицо русского стало более зловещим, — …а нечистая сила играет, превращаясь в умерших, словно оборотни, чтобы мы им верили и исполняли их недобрую волю. А сами души людей находятся либо в Раю, либо в Аду и без Божьей воли никуда сами отправиться не могут.
— А-а… д-демоны приходят? — Альфред теперь не только дрожал, но и побелел как снег.
— Ну да! Если Англия умрет, то к тебе, скорее, явится демон, который будет выдавать себя за него и играть с тобой! — уже воодушевленно рассказывал Иван. — Это же весело, не так ли? Если бы я был злым духом, то так бы и делал.
— А-а! Прекрати! Замолчи! Ужасные вещи говоришь! — Джонс замахал руками в его сторону.
— А знаешь, что самое страшное может произойти? — Брагинский нарочно его пугал и дальше.
— Ч-что? — все же поинтересовался тот и сглотнул, горло пересохло от волнения.
Да и не только он, уже все с трепетом слушали.
«Напоминает ночевки в лесу у костра, вокруг которого каждый обязан был рассказать страшную историю, — вспомнилось Франциску. — А потом… потом в палатке можно прижаться к кому-нибудь и не получить за это по лицу. А иногда…»
В общем, он предался горячим воспоминаниям.
— В исключительных случаях может явиться сам Дьявол! — продолжил Брагинский.
Отчего перекрестились все присутствующие.
И покосились на Японию.
— А ты чего? Ты же не крещёный! — напомнил ему Бонфуа.
— Так страшно ведь… — признался тот, смутился и убрал руки под стол. — Да и с кем поведешься, от того и наберешься.
— Ха-ха! Посмотрите на его рожу, он же сейчас в обморок грохнется! — издевался Кёркленд, указывая пальцем на младшего брата.
На этот раз Арти был доволен Брагинским за данное представление.
— А если ты ему, Сатане, поверишь, то он вселится в тебя, и ты сойдешь с ума! — британец подливал масла в огонь. — И наложишь на себя руки!
Всё. Это был предел. Альфреда затошнило, а в глазах потемнело. Грохнулся с сидения на пол.
Романо тоже чуть не упал, но со смеху.
— Как вы его! Супермена хренова! — злорадствовал, как мог.
— Ну что, добили парня, негодяи, довольны? — осудил их Германия, отодвигая кресло на котором сидел Америка.
— Да! — одновременно воскликнули Россия с Англией, но потом переглянулись и скривились.
«Фу, этот бесноватый Брагинский! — подумал Кёркленд, отвернувшись от него. — В нем точно сам Сатана сидит!»
«Интересно, а Артур вообще бывает милым и добрым? Или он всегда такой злой, как черт?» — Иванушка тоже был раздосадован.
— Америка, ты как? — заботливый немец приподнял Джонса за подмышки.
— Тошнит… — пожаловался тот.
Людвиг снова укоризненно посмотрел на виновников:
— Как вам не стыдно? Вместо того, чтобы миром придумать что-то полезное, вы же сообща вселяете разлад!
— Откуда было мне знать, что он до умопомрачения боится нечистой силы? — оправдывался Иван и перевел взгляд на Артура. — Тот, кто его ближе знает, мог бы меня остановить.
Россия свершил то, что обычно мастерски делал он, Кёркленд, а именно — перевел стрелки.
— Да тебя гаубицей не остановишь! — махнул тот рукой и, покраснев, отвернулся в сторону. — Ладно, Альфред, увлекся, не хотел.
Когда перестала кружиться голова и тошнить, Джонс поднялся на ноги. Он вспомнил из-за чего, собственно, начался разговор о призраках.
— Не беспокойтесь, можете положиться на меня! Герои спасают, а не убивают! — бодро заговорил Америка. — Ха-ха! Вот увидите, все будет пучком!
— Ох, вернись под стол, ради Бога, — Артур успел пожалеть, что извинялся перед ним.
— А я настаиваю на своём, — упрямился Ваня, обращаясь к американцу. — И результаты предоставлю всему миру.
— Можно тебя на пару слов? — Альфред указал в уголок, и все присутствующие заинтересовались их беседой.
— Мне нечего скрывать, говори как есть, — продолжал упираться Россия, хотя с ним всегда трудно вести переговоры, и Америка знал, на что идет.
— Это касается только нас.
— Я не хочу говорить на эту тему.
— Я прошу тебя! — уговаривал его Альфред. — Почему ты всегда оказываешься там, где находятся мои интересы, и все портишь? Я хочу попросить тебя об одолжении…
— Это что-то серьезное, раз Америка так просит, — тихо сказал Кику Германии.
— Но со стороны выглядит так, как я и говорил, — зарумянился Франция, присоединившись к обсуждению.
— Пидорасы! Меня окружают одни пидорасы! — возмущался Варгас-старший, но затем притих. — Ну и ладно, мне больше женщин достанется.
— Ты что? Воинствующий гомофоб? — Франция заулыбался и нарочно тому подмигнул. — Да тебя демократы засудят.
— Нет, я просто люблю женщин, — парировал тот.
— Я тоже, но когда под рукой никого нет…
— Как нет? Есть рука!
Франциск рассмеялся и указал подбородком в сторону Ивана:
— Кстати о гомофобах. Россия недавно ожесточенно разогнал гей-парад у себя в Москве. Слышали?
— Ага, один из моих депутатов был там и попал под раздачу, — в разговор вмешался немец. — Никакого уважения к гостям! Бедный мой человечек…
— Россия и своих человечков не жалует, чего уж тут говорить об остальных, — и Кику в свой черёд перемывал кости России.
— А геев тем более! Ха-ха! — Ваня внезапно для всех тоже присоединился к столь интересной беседе. — А то они плодятся, быстрее, чем что-либо. По одному не выловишь, а вот когда их парад, можно и оторваться! Разрисовать их кровью серые стены города на радость публики.
— Садист!
— Живодер!
— Головорез!
— Креативщик! — Франциск, как истинный эстет, отметил самую тонкую деталь разговора. — Ха-ха!
— Тогда я одного понять не могу: почему ты дружишь с самым главным пидором? — Людвиг тыкнул пальцем под ребро француза, отчего тот подпрыгнул на месте.
Ваня посмотрел на Бонфуа. Тепло улыбнулся.
— Он балуется, а вы ему верите, — хмыкнул Иванушка и призадумался. — Франция добрый и милый…
— Ты его плохо знаешь! Эта хитрая французская задница тебя боится, поэтому подхалимничает, а ты ему веришь, как последний дурак! — нарисовался и Кёркленд.
— Я его тысячу лет знаю, Франция хороший, — настаивал Россия и надулся.
— Ага! Тысячу лет он тебя за нос водит! — не сдавался Артур и закружился в кресле. — Я его сосед и знаю больше тебя, наивный.
Нарочно смущал и того и другого.
— Неправда! — Ваня стукнул по столу и посмотрел на Бонфуа. — Франция, ты же друг, не так ли?
— Не слушай его, негодяя. Конечно, я тебя люблю, — тот обнял его одной рукой за плечи. — Друг.
— …И дальше больше он предложит, не так ли? — Артур всё пытался извратить их отношения, но кружиться перестал.
— У нас на тебя рвотный рефлекс, отцепись, долбодятел, — Бонфуа не хотел с ним больше разговаривать.
— Взаимно, голубки!
— Он нам завидует, — русский плотнее прижался к Франции.
— Я сейчас блевану! — Арти снова закружился, откинувшись на спинке кресла.
— В кого он такой тошнотворный? — недоумевал Иван да отстранился от француза.
— Если б я знал.
Альфред появился позади Брагинского. И смело потянул того за локоть.
— Пойдем, уединимся на время, — уговаривал он его. Стаскивал.
Кёркленд притормозил ногой — кресло остановилось. Прищурился и наблюдал за новой сценой.
— Отстань от меня! — Россия свободной рукой держался за стол. — Вы только посмотрите на него!
— Неужели тебе так трудно? — тянул его американский приставала.
— Да, вдруг ты меня уговоришь? А здесь у тебя этого не получится.
«Да о чем же они спорят?! — Англия уже все ногти искусал. — Я бы душу продал, чтобы узнать правду, но боюсь, как бы это не оказалась очередная ерунда, вроде: у тебя пампушек больше, чем у меня — делись! Это Россия и Америка, они могут ругаться из-за всякой мелочи. Но как же сильно я хочу знать это!»
— Хорошо, — Америка все-таки отпустил русского. — Сколько это будет стоить?
Англия аж воздухом подавился. Ребячество Брагинского вдруг сменилось яростью: резко встал и толкнул Альфреда в плечо.
— Твое предложение просто хлам, меня больше интересует та ситуация, что сейчас сложилась, — на удивление, Россия отвечал хладнокровно, несмотря на гнев. — Или ты боишься проиграть?
— А ты интриган, — Америка натянуто заулыбался. Его бесило то обстоятельство, что Россия не продавался, но именно из-за этого качества Джонс уважал его.
Многим странам Альфред предлагал золотые горы, особенно нищим государствам, и те на своей земле строили американские базы, выполняли различные просьбы и вообще позволяли пользоваться собой. Но Россия не такой…
«Когда я ему даю миллиард долларов, он смеется так, словно у него сто миллиардов, — про себя злился Альфред. — Не важно: деньги, золото — он пренебрегает сделкой. Я воистину ничего не могу ему дать. Я просто не знаю, что ему нужно! Иногда он помогает безвозмездно и делает это с радостью, причина которой мне совершенна неведома. Тем не менее, если и надумает взять у меня деньги (я все-таки очень настойчив), то нужное обязательство он просто не вы-пол-ня-ет. Вот берет и не выполняет! На вопрос: «Почему?», говорит, что это не в его интересах и пошлет на три русские буквы. Вот такой этот парень ненадежный в подкупе! За что мне это наказание?!»
— Хорошо, последняя попытка, — вздохнул Америка и протянул руку с развернутой ладонью. — Чего бы ты хотел?
— Жирафа с Марса! — не задумываясь, пошутил Россия.
— А-а! Я серьезно! — Альфред уже готов был слетать на красную планету и поискать что-то похожее на жирафа.
— Хорошо-хорошо, оставь ту самую интригу, которая сейчас образовалась.
— Нет-нет! Кроме этого! Представь себе, что ничего не произошло. Чтобы ты пожелал? — настаивал молодой упрямец.
— Чтобы это произошло, — не сдавался Ваня.
— Ты не можешь хотеть того, чего ещё не знаешь.
— Я постоянно хочу того, чего сам не знаю, — откровенно признался Россия.
— Проси другое! Не принимаю «того, не знаю что», — Джонс закипал, брови хмурились, а глаз дергался.
— Тогда… жирафа с Марса…
— Епт! Это невозможно! — Альфред не выдержал такого абсурдного спора. — Почему ты его просишь?
— Так это равносильно «того, не зная чего». Ведь мы не знаем, что нас ждет на другой планете, не так ли? Вот и столкнемся с «тем, не знамо с чем», который есть «Жираф марсианский».
— Нельзя!
— Почему же? Ведь данную интригу ты назвал «условно невозможной» для другой параллельной Вселенной, хотя в этой она действительно существует, значит, на Марсе есть жираф, если исходить из логики.
— Какой логики? — Америка схватился за голову.
— Твоей логики.
— Причем тут жирафы?! — младший совершенно потерял нить разговора.
— Очень даже причем, они ведь марсианские, а ты говоришь, что возможное невозможно, значит…
Брагинский не договорил, потому что Альфред упал в кресло и ударился лбом об стол.
— Значит, наш спор закругляется? — поинтересовался Россия, и довольная ухмылка нарисовалась на его лице.
Америка лежал на столе лицом, приятная поверхность которого охлаждала кожу и пыл. Повернул голову в сторону оппонента:
— Отстань, Рашка, — утомился Джонс.
— Вообще-то я ещё не приставал к тебе, ты сам навязался, или уже забыл? — фыркнул Иван, не обращая внимания на фамильярность.
— Хватит вам! — Англия прервал их. — Альфред, займись делом, время уходит, а то мы по-настоящему скоро увидим марсианских жирафов.
Все присутствующие покосились на Артура.
— Тебе не привыкать видеть что-то подобное, — Америка произнес вслух то, о чем остальные только подумали, и поднялся из-за стола.
— Они существуют! — возразил Англия и покраснел от злости. — Я вижу!
— Поправка! — младший поднял указательный палец вверх. — То, что видишь ты один, — и добавил, заметив, что вулкан готов взорваться: — Не злись! А то заговорил как он про своих невидимых «жирафиков».
Альфред показал в сторону Брагинского, случайно ткнув пальцем в его щеку. Иван оскорбился и укусил наглеца за данную конечность.
— Ай!
Америка аж подпрыгнул от неожиданности и подобной дикости, кроме того, пальцы и так порезаны, а тут ещё укус.
— Бва-ха-ха-ха!!! — Артур схватился за живот, раскачиваясь в кресле. — Теперь умри от бешенства, как собака!
— А-а! Дикий Рашка! — Альфред потянул руку на себя, но палец отозвался болью, да и рана от пореза снова заныла и кровоточила.
«Мою кровь постоянно пьешь, теперь и я твою попью!» — это было маленькое возмездие от Брагинского.
— Р-рашечка, мать твою, отпусти мой пальчик, — заскулил Джонс.
Склонился к нему, потянул за щеку и продолжил:
— Мне очень больно…
«Щекотно!» — Россия от прикосновения сильнее сжал челюсть.
— А-а-а! А-я-яй! Russia! Russia! А-я-яй! Fuck off!!! — Америка злился, но боялся остаться без пальца. — Если не отпустишь, то я укушу тебя за твой длинный нос! Не шучу! Правда-правда!
Но Брагинский вдруг настолько развеселился от самой сложившейся картины, что не получалось разжать челюсти.
— Так-так! — тогда Джонс осмелился на крайние меры: взобрался на колени Ивана и зажал тому нос, нет, не зубами, конечно, а свободной рукой.
Да, воздуха стало не хватать, на что Ал и рассчитывал, и Россия отпустил пленника.
Покусанный парень почувствовал свободу, и тут же отдернул руку, да так резко двинул ею и торсом, что соскользнул с колен русского.
— Ай! — схватился за белый шарф Брагинского, но тот размотался, и Альфред все равно упал на пол.
— Ха-ха! Америка у моих ног, — добрый Ваня легонько пинал несчастного под ребра, отбирая у него свой драгоценный шарф.
— Ах, я тебе сейчас ногу откушу! — ребячился Ал, хватая того за данную конечность, чтобы тот не пихал его больше.
— Сначала носки прогрызи, — Россия засомневался в его возможностях.
— Ха! Получи! — Джонс потянул за ногу, стаскивая с кресла на пол.
— Ах! — Ваня не ожидал, что больно шмякнется на пятую точку.
А хитрый америкашка стянул с него сапог, нырнул под стол и вынырнул с другой стороны так ловко, что развеселил окружающих.
— А их и прогрызать не надо, это уже кто-то сделал до меня! — передразнивал он русского.
Брагинский и забыл, что под сапогом прятал дырявый носок прямо на большом пальце. Кроме этого, сам носок был позорного для мужчин нежно-розового цвета.
— Тебе показалось! — Иванушка покраснел как рак и быстренько развернул носок дыркой вниз.
— Ха-ха! Ваня, теперь я знаю, что тебе дарить на ближайший праздник, — потешался Бонфуа, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться и не прогневать сурового друга.
— Всё, Рашка, готовься к тому, что тебя забросают носками на День рождение, — съязвил Кёркленд и закрыл глаза, представив себе Ивана в окружении самых разных носочков: в полоску, клеточку, с помпонами, а также с Hello Kitty, пандами, веселыми рожицами, подсолнухами и тому подобное.
«Блин! Если бы я так думал о Франции, то затошнило бы, но в случае с Россией это… — Артур даже представил смущенный смех этого парня и румянец на щеках. — Сука, как бы я его не мог терпеть, но он знает как умилить так, что… Эй!»
Его мысли прервал фонтанирующий кровью Франциск. Оказалось, что не только Англия представил себе эту картину, но и все остальные, судя по их сосредоточенной задумчивости на лицах.
— Ему бы подошли со снеговиками… — Людвиг уже что-то записывал в свой блокнот.
— Не-не, с подсолнухами, однозначно! — не согласился с ним Америка, стоя рядом и размахивая похищенным сапогом.
— В клубничку… — Япония тоже сделал заметку, но в телефоне. — А вообще, дырявый носок говорит о проблемах во внутренней политике.
— Шерстяные, смотрите на практичность, — Романо тоже внес свою лепту.
— Прекратите! — Россия был крайне смущен и поднялся с пола.
— Ах! — Франция до сих пор был умилен. — Кажется, я снова влюбился.
— Да ты всегда влюбляешь во всех подряд! — Кёркленд дал тому подзатыльник, а потом посмотрел на брата. — Не крути сапогом, а то зазвездишь кому-нибудь ненароком!
— Ещё как! — за него ответил Брагинский, который метнул трубой в американца и попал краном прямо в лоб. — Верни имущество!
Сапог же выскользнул из рук, полетел, разбил окно и исчез. Сам Альфред упал плашмя.
— Побежишь искать! — Ваня оказался сверху и потряс пострадавшего.
— И ставить новое окно, — добавил Людвиг.
— Зато с наименьшими потерями, — Англия раздобыл пузырь со льдом для брата. — Russia, слезь с него, мог и череп раскроить.
— Жаль, что не смог, — Брагинский до сих пор кипятился, поэтому Англия зря решил, что тот спокоен.
— Ладно-ладно, это же всего лишь сапог, — Кёркленд вытаскивал непутевого родственничка из-под опасности. — Он не стоит того.
Ваня надулся, но все же вернулся на свое место. И со злостью снял второй сапог. Дырка была только на одном носке — уже хорошо.
— Америка, очнись, ты нам должен, помнишь? Твои медики обязаны обследовать нас, — Арти приводил Америку в сознание.
— Д-да… да… сейчас… только звездочки исчезнут… — тот замахал руками перед собой.
— И не трогай Брагинского, он злой и обидчивый, — наставлял его старший братец.
— Прям как ты?
— Эй! Хочешь опять увидеть звезды? — пригрозил ему Арти и поставил руки в боки.
Америка рассмеялся и приподнялся, придерживая пузырь со льдом. Почесал им болезненную точку на лбу и отшутился:
— Вот дурак, прямо в «чакру» попал.
— И что же дальше? — Франция вдруг встал и оказался около России. — Пока Америка обзвонит своих ученых, нам придется набраться терпения и ждать тут.
Бонфуа по-прежнему находился под впечатлением горячих фантазий, поэтому ему хотелось быть ближе к объекту мечтаний.
Россия вдруг перестал дуться как ребенок и улыбнулся. Он был рад тому, что не надо лететь домой и можно провести это время в веселой компании.
«Ах, как он невинно улыбается!» — Бонфуа сильнее загорелся желанием.
Так как Россия сидел в кресле, француз развернул его и склонился, не опасаясь за свою жизнь. Англия заметил сие намерение своего вечного соперника и покрутил пальцем у виска так, чтобы герой-любовник увидел данное предостережение.
«Тебя я уж точно откачивать не буду!» — мысленно пригрозил Арти.
Иванушка хоть и дурачок, но мигом смекнул, что к чему и решил подыграть.
— Россия, расскажи, ведь ты умница, скажи, как эта болезнь проявляется? Говорят, на коже, — Бонфуа коснулся пальцем его шеи и оттянул шарф. — Давай осмотрим друг друга?
Брагинский, конечно, любой наглости ожидал, но не столь откровенной.
— Кажется, у тебя температура, — сказал Россия и внезапно дотронулся до лба блондина.
— Э-э? — Франциск сильнее покраснел.
— Температура — один из первых признаков заболевания! — подхватил Кику, просматривая странички Интернета по сибирской язве.
— Что ещё? — поинтересовался и Людвиг.
— Сердцебиение… головокружение… — необычайно бархатно заговорил Иван, да соблазняя того взглядом как питон кролика.
— Есть н-немного… — забеспокоился блондин, не в силах сопротивляться Брагинскому.
Его голос пьянил, а губы показались совсем рядом.
— Тело дрожит… слабеет… — продолжал Россия, завораживал. — Вот-вот, ещё чуть-чуть и…
Россия поцеловал лишь воздух, но тому было достаточно накала страстей.
«Симптомы» стремительно наросли так, что Франциск не выдержал: в глазах потемнело, и он без чувств оказался на полу. Зато с блаженным видом на лице.
— Ничего, и его разлюбишь… — вслух подумал Англия, подперев голову рукою.
— Так быстро? — испугался Япония, не зная истинной причины падения француза.
— Ну, Америка же изобрел новую инфекцию, — снова этот ребяческий тон Ивана.
Брагинский развернулся к Альфреду и незаметно для остальных подмигнул ему, хотя Артур все-таки отметил.
— Живой, но он горячий, — Германия взял на руки Франциска и уложил того на диван в углу помещения.
— О, что это у тебя? — довольно резко произнес Россия, отчего Людвиг передернулся.
— Что у меня?! — ужаснулся тот.
Любопытный Ваня указывал на красное пятно на руке немца.
— Какое-то высыпание, — Германия почесал покраснение на руке, затем подбородок и голову.
— О! И на шее то же самое, — Брагинский продолжал его осматривать. — Чешется?
— Высыпания должны покрыть всю кожу и слизистые оболочки, — уже читал Англия с ноутбука Японии, заглядывая тому в монитор. Тот как раз просматривал страницы на английских ресурсах.
— О боже… — Людвиг схватился за голову. — Если я выживу, то напомните мне о том, что Альфред будет главной звездой в моем порно-видео.
— Хех, а я куплю DVD, зарипаю и выставлю в Интернете, — позлорадствовал Иван.
— Кстати, забыл добавить, что ты тоже там будешь, — Германия вдруг вспомнил о рогатке и грозно посмотрел на хулигана.
— Все равно зарипаю и выставлю, ведь там я нагну Америку, не так ли? — Россия ещё больше обрадовался.
Причем Кику послышались «тентакли», а не последнее «не так ли». Задумался над сюжетом фильма. Да замыслил снять свой, но только нарисованный. Очередной такой хентайчик яойного содержания о противостоянии России и Америки. Только он растерялся вот над чем: взять времена Холодной войны или футуристический с Третьей Мировой? А потом на них нападут пришельцы-тентакли, от которых герои будут дружно отбиваться, а после победы помирятся. И в самом конце, по классике жанра, ещё раз…
— Что ты там пишешь? — Англия заглянул тому в блокнот, а там… всё по-японски.
— Сценарий для своего анимационного фильма, — в голосе Кику прозвучали мстительные нотки, а в глазах — сталь. Смотрел на главных виновников карантина.
— Дашь посмотреть? — тот как знал, что просил. — Могу помочь с английскими субтитрами.
— Кстати, раз затронул тему о видео-пиратстве, тебе не стыдно? — упрекнул Людвиг русского.
— Не-а. Если кино понравится, то я могу купить DVD, если нет — зачем тратить деньги?
— А качество пиратки тебя не коробит?
— Если сюжет хорош, то картинка меня не пугает.
Все покосились на Брагинского.
— Да ты сам кого хочешь напугаешь, — добавил Артур.
— Идите в баню, буржуи! Я рипал, рипаю и буду рипать! У меня не так много денег, чтобы каждый раз покупать DVD, и нет времени посещать кинозалы, — откровенно заговорил он, но все же смутился и опустил глаза.
— Ну, если ты носки себе купить не можешь… — вслух подумал немец.
— Хватит уже об этом! — сильнее покраснел Россия, всплеснув руками. — Теперь будете полвека мне об этом напоминать!
Их беседу нарушил смех Альфреда. Нет, он сдерживался, даже прикрывал рот ладонью, но эмоции слишком велики.
— Брагинский каков он есть! — Америка не мог понять причины своего внезапного хорошего настроения.
Но одно он знал точно: Россия его привлекает именно этим — немного иным взглядом на вещи. Никто не убедит этого упрямца в том, что видео-пиратство — воровство, а если и уверит, то ничего не изменится. Хотя с Россией и Китай солидарен…
— Чего хохочешь? — Иван вернулся к «любимому» собеседнику, который появился в поле зрения.
Ваня и забыл, что раннее вывел парня из строя краном.
— Нет-нет, просто…
«…ты такой странный, но удивительный…» — хотелось сказать, но не смог.
Если бы они остались наедине — другое дело.
«Интересно, я бы смутил его?» — задумался Америка.
Альфред поймал его взгляд, ох уж эти хитрющие глаза, явно что-то задумали, но Америке трудно предугадывать мысли Брагинского.
— Пока вакцина разрабатывается, нам придется ночевать здесь, — Россия вспомнил слова француза и рассмеялся. — Германия, как насчет обещанного фильма?
— Кхм! — раскраснелся Людвиг, пожалев, что так пошутил. — Я же сказал, что после всего этого кошмара.
— Так не интересно, а вдруг мы все умрем, хех…
— Россия! Не говори так! — возразил Япония. — И я не потерплю подобного безобразия на моих глазах!
Что-что, а жесткое гей-порно в реальности — это тебе не нарисованные «кавайные няшки».
— Да не кипятись так, я всего лишь подшучиваю над Америкой, — Брагинский терпеть не мог, когда портят его игру. — Но если тебе будет так тяжело, то сделай харакири.
— Невозможный! Знаешь, почему тебя многие ненавидят? Так вот… — рассердился Кику, желая высказать все, что накопилось.
— А мне наплевать, о чем думают другие! Главное, что вы мне все-таки нравитесь, — резко прервал его Россия, но тут же снова попытался спрятать зловредную дырку на носке. — Я и так знаю, какого вы мнения…
— Раз знаешь, неужели не задумывался над тем, что недостаток в тебе самом, а не только в окружающих? — парировал Япония, но непосредственность русского смущала его. К итальянскому простодушию он уже привык, а вот когда дело касается России, то тут японец готов открыто подкладывать гвозди в пирожки.
— Раньше я пытался измениться, но зачем это делать ради тех, кто все равно будет ненавидеть? Мне проще играть на ваших нервах и получать удовольствие.
— Немыслимая искренность! — удивился Артур.
Да, он вмешался в разговор, но это был крик души. Даже встал и прошелся, постукивая подошвами обуви.
— А зачем лицемерить? Ведь ты же меня ненавидишь, не так ли?
Япония опять ослышался и вернулся к своему сценарию, в котором жестоко мстил русскому. Тентаклями…
— Какая проницательность! — Кёркленд развернулся к нему и даже подошел. — Взаимно.
— А вот и нет, говори за себя, — тут Иванушка тепло улыбнулся и поймал его взгляд. — Для меня Англия — удивительная страна, и я не могу тебя ненавидеть.
Артура в жар бросило, даже уши покраснели. Он отвернулся от всех и демонстративно сложил руки на груди. Глаза лихорадочно забегали по сторонам.
Не знал, что и ответить.
— Всё, что ты делаешь — не в моем вкусе, — нахмурился Кёркленд и решил чистосердечно признаться. — Твой стиль, твой язык, твой менталитет… короче, ты мне просто не нравишься. Вот и всё. Можешь даже не стараться, я никогда тебя не приму. Ты хотел откровения? Вот оно. Для меня ты навеки — crazy Russia. Ты доволен?
Англия развернулся и недоверчиво посмотрел на ошарашенного Брагинского.
Иванушка попытался улыбнуться, но не стал себя обманывать. Словно стрелой пронзили. Тут не до улыбочек.
— Да, пожалуй, ты меня сердечно ранил. Но я не сдамся! — Брагинский был тверд и решителен.
— Ты станешь моим другом, во что бы то ни стало! — глаза Ивана засияли так, словно ему бросили вызов, и он принял его.
— Отстань, у меня нет друзей и не будет! — Кёркленду никто и никогда не говорил подобных слов.
Нет, ему предлагали дружбу, но не с таким же вызовом: не хочешь — заставим!
Стало не по себе. Сама мысль, что Россия хочет с ним дружить…
«От него мурашки по коже! Жуть! Да ни в жизни!» — аж сердце забилось сильнее, но не от страха, а волнения.
Захотелось исчезнуть с глаз долой.
Америка ревниво следил за их разговором. Ему нравилось наблюдать за безуспешными попытками Брагинского сойтись с европейскими странами.
— Чья «туфля»?! — подал голос Венециано, размахивая сапогом русского в одной руке, а в другой держал коробки с пиццей.
На голове же красовалась огромная шишка.
— Ну-ну, русский сапог не может просто так разбить окно и упасть на землю. Он обязательно должен прилететь кому-нибудь в черепушку, — отметил Кёркленд.
— Так, он вернулся и может ещё к тебе прилететь, — пригрозил ему Брагинский и прищурился, но затем оказался перед Италией.
Варгас, естественно, задрожал и потерял дар речи.
— Спасибо, малыш, это мой «валенок», — как бы дружелюбно Россия ни пытался заговорить с Венециано, тот все равно боялся.
— Н-н-н-на! — Венециано трясущейся рукой протянул сапог Ивану и опустил взгляд. — О!
Тут он перестал дрожать от изумления.
— Розовые? — обратил внимание на носки русского, один из которых вновь обнажил большой палец.
— Кто-нибудь, дайте ему иголку с ниткой, ради Бога! — Англия уже не мог смотреть на это безобразие.
— Иди сюда — пороть буду! — добрался до брата Романо.
Засучил рукава.
— Пиццу? — тот протянул коробку и открыл её. — Есть с салями, грибами, морепродуктами. Или тебе как обычно ту, где больше томатов?
— С-с… да, с томатами, — боевой дух Варгаса-старшего мигом покинул его.
Америка же продолжал шпионить за Брагинским. Италии вспомнили, что боятся русского и дальше шарахались от него, прятались за Германию. А Иван смущался от того, что никак не мог ни с кем подружиться. Вроде бы и все условия позволяли сблизиться с кем-то, но нет. Все сторонятся.
Джонс очень веселился, наблюдая за этим.
— Ничего, тебя тоже все ненавидят… — Брагинский появился рядом с ним.
Сказал так, словно от этого ему легче становилось.
— Да, но у нас разное положение, — парировал Америка. — Мне просто завидуют, потому что я лучший! Не так ли?
— Тентакли… тентакли… — Кику продолжал вымещать свою злость на бумаге. У него разгар боя в сюжете.
— Зато я единственный, кто без страха может послать тебя на хрен, даже если моя экономика окончательно развалится и мне нечем будет отбиваться, кроме как обрезком трубы, да и то немецкой, — вздохнул Ванечка и как-то загрустил.
Альфред чуть воздухом не подавился. Он-то думал, что сейчас начнет спорить о том, какие у них есть танки, самолеты, обсудить характеристику вооружения и тому подобное. А тут на хрен и обрезком трубы!
— Это было бы неожиданно и дико, но вполне в твоем духе, — Америка растянул губы в улыбке.
— Если хотите воевать — воюйте! Чего вы только препираетесь? — влез к ним Артур, но на самом деле он давно мечтал их натравить друг на друга.
— У Брагинского нет денег на войну, — отшутился Джонс.
— Иди в пень! Я уже зарекся, что не буду нападать первым, а то потом агрессором считают, — рассердился русский и несильно толкнул парня в плечо.
— Ну-ну, по твоей земле генерал Мороз разгуливает, это нечестно. Я не имею таких монстров у себя.
— Тогда у тебя есть около трех летних месяцев, чтобы с ним не встретиться, — подсказал ему Иванушка и усмехнулся.
Что-то тоска вновь вернулась в его сердце.
— Ты специально растянешь войну до зимы. Артур, кстати, ты всегда был сильной державой в военном положении, тогда почему ни разу не воевал с Россией всерьез один на один, а не в союзе с кем-то? — вдруг вспомнил Альфред.
— Не приходилось, — ответил Англия.
— Да ну? — прищурился младший. — Может, боялся?
— Бред, — фыркнул тот. — Я просто не придумал, как его можно уничтожить. И он постоянно воюет, уж больно level высокий. Его энергия подобна атомной, уж лучше наблюдать за ним со стороны и вставлять палки в колеса.
Вдруг в дверь постучали. Это пришли врачи, чтобы взять анализы и оказать всю необходимую помощь.
— А кто все эти люди? — Венециано только сейчас стал подозревать что-то неладное.
И с искренним изумлением уставился на медицинских работников, которых тут не должно быть.
— Италия! Ты самый последний балбес на этом белом свете! Не видишь — карантин у нас и у тебя в том числе! — Англия вводил в курс дела.
— А по поводу? Для гриппа рановато ещё, — тот явно не понимал всей опасности. — А ничего, если я в магазин заходил?
— Жираф ты марсианский, пока дойдет до тебя, с ума сойти можно, — чем больше Артур разговаривал с ним, тем сильнее хотелось домой.
Не хватало терпения объяснять очевидное. Ему уже не казалось, теперь он был уверен — мир полон дураков!
— Почему марсианский? — захлопал глазками Веня.
— У него шея длиннее… И вообще, отстань, уйди от меня, а то схлопочешь, — страдал Англия.
— Америка с Россией разбили колбу с сибирской язвой. Так что сиди и не рыпайся больше никуда, — вмешался Людвиг, утаскивая итальянца от греха подальше.
— А-а-а! Сибирская язва! — вот сейчас Варгас-младший всё понял и испугался, чем вызвал групповое «урони свое лицо на ладонь».
— Где? Где она? — Альфред, видимо, искал живое воплощение той самой язвы.
— Я не могу больше! Убейтесь и не возвращайтесь! — Артур был на грани истерики.
Кроме того, медработники принесли им спальные мешки, ведь отныне придется ночевать здесь. Заклеили окна и заколотили разбитое, чтобы больше не распространять инфекцию, и развели дезинфицирующий раствор. И самое главное — принесли ужин.
— Неужели нам придется спать здесь? — негодовал Кёркленд, ковыряя вилкой в тарелке.
Он все ещё не мог смириться с этим.
— Как вкусно пахнет… — очнулся Франция и тоже присоединился к трапезе.
— Спать в одном помещении с ним, — продолжал бурчать Англия, поглядев на ожившего франка. — И с ним…
Теперь его взгляд переместился на русского.
— И со мной! — обрадовался Америка, прижав к себе старшего братца прямо за столом. — Будет весело!
— Если ты меня сейчас же не отпустишь, проткну тебе глаз вилкой и ошпарю чаем, ненароком, — как бы между прочим пригрозил британец, тогда Альфред поумерил свой пыл и разжал объятия.
— Так-то лучше, умничка. Как же я вас всех ненавижу… — Англия продолжил свою откровенную песню.
— О! Америка, это твой волос? — спросил Россия, с изумлением вытягивая вилкой светлую волосинку из своей тарелки.
Артур побледнел — замутило. Встав из-за стола, хотел подойти к окну, но оно было запечатано.
— Смотрите, инфекция дает интоксикацию, его теперь тошнит! — заметил Япония.
— Боже мой, — засуетились остальные.
— Забирай свое добро, — а Брагинский возвращал волос Джонсу, но только в его тарелку.
— Можешь себе оставить, я не жадный! — запротестовал Америка, пряча свое блюдо от грозной вилки с волосом.
— Брагинский, твою мать! — Германия стукнул кулаком по столу так, что посуда загромыхала. — Отстань от него!
— В прошлый раз, когда я к нему приходил, мне попался кусок жареной ваты, пропитанный маслом, — возмутился Россия.
Теперь затошнило и остальных, а Артура и вовсе вырвало. А медики сильно забеспокоились потере аппетита подопечных.