Так ведь тоже бывает. Сначала человек страдает от какой-то мысли, идеи, глубоко запавшей ему в душу, пустившей корни (словно плющ, который поднимается вверх по каменной кладке), постепенно разрушающей казавшееся незыблемым, монолитным, совершенно однозначным, его мировоззрение. До того момента, когда человек уже и не сможет сказать, что он знает о мире хоть что-нибудь, кроме того, что ничего о нем не знает. Так, что не останется ни опоры, ни почвы под ногами: только пространство, изначально, по каким-то своим законам (кажется, что это его единственный закон) лишенное конечной цели, предзаданности, направления - пространство, где событие А и событие В всегда равновероятны. И здесь воля, осознавшая себя отделенной от мира, может только пытаться отвоевывать у этого пространства случайностей свое поле вероятностей, чтобы потом обратить их в возможности.
Так вот, тогда у этого человека не останется вообще ничего, никакой духовной опоры или хотя бы опоры в знании - и ему придется обратиться к нигилизму. Он, конечно, будет жутко страдать, биться головой об стену, кидаться из крайности в крайность - словом, делать все, что угодно, чтобы хотя бы ненадолго забыть о том, что ему теперь известно. И только потом, настрадавшись, выплеснув в мир десяток-другой таких вот псевдофилософских, но достаточно честных, чтобы иметь право на существование, постиков, он внезапно осознает, что то, что было раньше источником его страданий, стало новым его убеждением, фундаментом его нового мира, достаточно надежным, чтобы выдохнуть, оглядеться вокруг и задаться вопросом: "Где же я оказался?"
Да что уж там: если теперь кто-то попытается рассказать ему, в чем смысл жизни, он будет считать своим долгом доказать собеседнику, что жизнь бессмысленна и абсурдна. Он откажется принять любой другой ответ, кроме этого, он будет дорожить им, как кто-то иной дорожил бы своей верой.
Вот и думай теперь: то ли это награда, то ли просто одна большая интеллектуализация.