За окном сейчас непредсказуемая метель и этот безумный сегодняшний день вдохновили меня на это....
Мы бежали уже несколько суток. В одной упряжке одного хозяина. Нас было семеро. Я вел за собой стаю, попеременно сопротивляясь чувтству голода, и ослепленный страстью, я неистово бежал сам не знаю куда.. Туда к свету, туда, куда правил мой хозяин. Но я всегда был уверен, что правил не он, а я. Такая вот нелегкая псовья участь, которая подпитывалась иллюзиями лидерства. Нет! Это ложь. Это обман. Я всегда был лидером, выгрызая для своей сати последний кусок в перманентном бою с арктической вьюгой. Я не любил полярных лисиц и жирных полярных куропаток, это было где-то на уровне инстинкта. Я уважал оленей и боялся белого медведя. ОН мог убить, но я верил, я всегда верил, что я смогу защитить свою стаю. Ветер играл с моей шерстью, он вкусывался, ранил, холодил, терзал и заставлял бежать так быстро, как только позволяли мне мои лапы. Мой хозяин имел огромное стадо одомашненных оленей и мы охраняли их, когда не были заняты бегом. В его голубых глазах я видел гордость за нашу совместную работу. Мы были благодарны ему. Однажды хозяин заболел и я видел как другой человек, у которого за спиной всегда ходили духи (а духов мы видели), шептал над его головой и забирал потоки тьмы из его тела. Это было тревожно. Я и мои братья всю ночь провели рядом с хозяином, отогревая его изможденное тело. Мы бежали теперь в одной упряжке. Я сопротивлялся чувству голода и арктической вьюге... Мои лапы никогда не врали мне, мое горячее и радостное сердце не подводило меня.. я любил бежать, бежать думая , что веду стаю, в то время как правил мой хозяин. Спасибо ему за исполнение моей заветной надежды. ..

Я не помню, что это было: весна, лето или осень.. но было пронзительно тепло, так тепло, что мы могли забыть о мэйк-апе наслаждаясь природной красотой. Так тепло, что на мне была моя любимая драная майка, непонятно откуда выдратая и непонятно какого цвета бывшая...Но любимая. И так тепло, что тонкая подошва моих травянисто-зеленых кед делала меня босой. Я всегда люблю повторять: " Я не знаю, что со мной будет через секунду, но я точно знаю, что все будет хорошо". Незнание всегда приводило меня к желаемому. И вот сейчас, мы сидели с ней на Андреевском спуске, прямо на бардюр сели, в ожидании вечера и поезда на Львов. Я люблю своихдрузей прежде всего за то, что мне не надо притворяться. Не надо пыжиться и строить из себя нечто. Я не прыгну выше своей головы. Не выпрыгну из себя. Я это я. И лишь я знаю правду о себе. А другим не зачем ее знать. Да они ее и не узнают, потому что все мы гребаные эгоисты. Но я не об этом. Мы сидели, мимо проходил черный кот. Лукаво улыбнувшись мне, казалось, он сейчас снимет шляпу, достанет трость и в приветственном поклоне пойдет дальше. Но это было скорее в моей фантазии, чем в планах у кота. А время шло. Ранним утром был Львов. Утопающий в сумашедших туристах, ремонтируемый и сохраняющий тайны, он жил своей жизнью, и ему было наплевать, что там где-то на другом конце нашей Родины, живем мы. И я в частности. Две вещи безсистемно манили меня и затуманивали разум, это львовское нефильтрованное и шоколадная фабрика. Ну, и, конечно, же Захер Мазох. Куда без него. Но ехали мы на Балканы. Говорю обощенно Балканы так как еще не знаю, что именно меня манит и куда именно я хочу - в Сербию, Черногорию или .. не знаю. Знаю одно, хочу к братьям цыганам, хочу танцевать ввесь этот отпуск, бить в бубен, валятся в траве с файным южнославянским хлопцем.... Поехать с ней, это было сродни взрыву сверхновой. Мы, два человека, которые не затыкаются 24 часа в сутки, разговорим немого и найдем приключения на безлюдном острове...Это вдвойне обостряло всю безумность путешествия на Балканы... Смягчало обстоятельства только то, что я сидела по ту сторону этой реальности, тянула свой цветочный чай и мечтала о путешествии на Балканы.......А мы туду все-таки поедем

Ему было 20, и весь мир светился изнутри. Светился он еще и потому, что в его жизни появилась она. Вот как-то взяла и появилась, И он не заметил того, как она вошла в его жизнь, поселилась в его квартире, где жила еще мама, отец и сестра. Как она волчком смотрела на них и ничего не делала для их совместного счастья. Но, мы помним, что ему было 20, и мир светился. И мама решила: пусть лучше мой сын трахает ее тут, на семейном диване, чем в подворотне. Все-таки любовь. А она восприняла это как должное. И еще много чего: деньги, которые он ей давал, которые ему давала мама; комфорт, который создавали мать с сестрой, еду , которую готовили они же. А он тем временем наслаждался своей случайно свалившейся любовью. А любовь использовала его. Я не знаю, как закончится именно эта история...
Но как много таких "ему было 20" в реальности и как слепо они идут на поводу своих инстинктов. Я не осуждаю это. Мне просто, кажется, что лучше было бы строить свою карьеру, быть может любить эту девушку на семейном диване, пока родители на работе, а сестра на семейном диване другой семьи... И сколько ведь еще будет в его жизни таких вот, которые заставят мир светится изнутри.. пока не придет единтственная.

Мы встретились как обычно где-то в центре. Наконец-то мы встретились. Созваниваясь почти неделю каждый день, мы все назначали и переносили, назначали и переносили. А тут вдруг сработало это "Сейчас или никогда". И я хотела дослушать стих про янтарь до конца. Я не могла отлипнуть от нее.
- Нет, ну ты представляешь, Живчик, Бодлер любил проститутку! И ведь это была не та идеализированная проститутка-куртизанка, гейша. Это была жирная тетка, какие работают в столовой. Как он мог любить ее! Как!
- Я не знаю. Девушки же влюбляются в идиотов, вот и Бодлер полюбил проститутку.
- И Гойа, и ВАн Гог любили проституток...
Я искала кольцо в виде скорпиона. Есть всякие кольца: в виде жабы, паука, змеи, а в виде скопиона нет. Это почти так же огорчительно как и любовь Бодлера к проститутке. Нигде нет такого кольца. Только может в гугле, но я не искала.
- Надо поискать в Донецке. Там есть одна лавчонка. Хотя там больше скандинавский стиль. - сказала она.
Мы сидели на лавочке у кулька наоборот, лицом к красной площади. Солнце грело спину, какая-то девочка фотографировала мальчика и явно клеила его одновременно, а он как-то не отреагировал. Желтые листья были везде разбросаны по черной, коричневой земле. А игра была закончена, была ничья и на столе стояла бутылка янтаря.. среди осенних поцелуев)

запись от 31.01.2003 из дневника

Осень. Тихо падают листья. И солнце сегодня так благосклонно к последним, еще зеленым им. Я иду по дороге. Просто гуляю, а за спиной уже прошлое. Я оглянусь и ничего не увижу. Там уже что-то другое, чем тогда, когда там была я. Впереди старое дерево. и пока я дойду до него будет вечер. Меня это не пугает. Звезды светят ярче, если заговоришь с ними. Среди всех улыбок, проклятий и снов я слышу неслышимое для других. Только снег падает, а я уже знаю - он растает. Солнце светит, а я знаю, его скоро закроют облака. И знания мне не мешают , потому что для других - это ничто, а для меня мир.

Вот такие вот мысли посещали меня в 14 лет.

Красные розы. Алые лепестки. Где-то там, в середине розы, была сокрыта тайна от всех и вся. А роза, как-будто не знала, и росла посреди таких же роз. Если я еще раз увижу ее, эту розу с тайной, я сразу же узнаю ее и разгадаю тайну. Но этого, наверное, уже никогда не будет. Ведь время идет, а розы имеют свойство отцветать. А она еще там, в густоте зелени и таких же алых шипов.



A true and everlasting love.
The Red Red Rose by Elizabeth Melton Parsons

Petals soft and silky smooth
with moisture from the glistening dew.
The scent of love fills the air.
Given with deep love to share.
A trembling hand to hold the gift
and with his love, the spirit lift.
Velvet red the color glows
forever love it has foretold.
Upon her favorite page is pressed
the rose in all its glory rests.
Placed inside with a loving hand
that wears a golden wedding band.
Decades pass and the two moved on.
The loving tribute to their bond
upon her favorite page still lies,
testament to a love that never dies.