-Видео

Посвящается
Смотрели: 23 (2)

 -Подписка по e-mail

 

 -Поиск по дневнику

Поиск сообщений в Плачущая_с_дождем

 -неизвестно

 -неизвестно

 -Статистика

Статистика LiveInternet.ru: показано количество хитов и посетителей
Создан: 01.05.2007
Записей: 56
Комментариев: 394
Написано: 769

kamav





Когда я умру я попаду в рай, потому что я жила в аду.

я умираю

Воскресенье, 06 Января 2008 г. 23:16 + в цитатник
У меня кашель.Мне сказали,что у меня туберкулез.Или рак легких.Моя мать сказала..мне стало так страшно...ведь я правда много курю....я не хочу умирать!!!

Симпка)))

Воскресенье, 06 Января 2008 г. 21:03 + в цитатник
От кого?)))Кто мое новое солнышко?

Без заголовка

Воскресенье, 06 Января 2008 г. 16:52 + в цитатник
Это цитата сообщения просто_весна [Прочитать целиком + В свой цитатник или сообщество!]

Нет, ну вы это видели?

Настроение сейчас - оргазм!!


Вчера...ооо......оргазм !! у меня после просмотра  фоток жестоко заглючил лиру наверно  из-ра перевозбуждения


Нет...ну вы это видери...."ходячий секс"


знаю что я опоздала с постом! но пишу для себя...буду заходить сюда и кончать!!


Ты меня убил!!!!у меня конечно были мысли...хорошо что Ксю не видит,что я тут пишу



Би.....я тебя хочу....хочу быть тем мороженным.....мозго-выносящая фото........аррр



Твинцеест!!!!ну неужели они это не сделали вдвоем на пляже...не поверю!!!!!



возьми.....возьми его тооом!!!!!



аррррр больше слов нет!!  хочу туда!!!



курильщики....ай ай!!!!



такие сексуальные МУЖСКИЕ волосатые ноги,,,,, БИ......ТЫ МЕГО!!! БЕЗ КОСМЕТИКИ В ЭТИХ ТРУСАХ В СИНЕНЬКИЙ ЦВЕТОЧЕК!!!! плачу!! МОЗГОВЫНОСЯЩИЕ ФОТКИ!!!!


 и пусть хоть кто-то еще посмеет их бабами назвать!!!!


Проигравший.Мой первый в жизни рассказ...

Воскресенье, 06 Января 2008 г. 12:54 + в цитатник
Проигравший.

Ну? И что мы будем делать? – Дон Литто выпустил струю сигарного дыма, прямо в лицо Джеку. Тот заставил себя не морщиться и стойко выдержать взгляд ледяной взгляд синих глаз Дон Литто.
Они оба сидели за столом - по разным его углам. Джек - съежившись на краю стула, Литто – развалившись в своем кресле. На левой скуле Джека темнела кровь – «шестеркам» Дона пришлось потрудиться, что бы доставить его сюда.
Дон Литто был главой мафии в их городе. Жестокий, властный, знающий, что ему доступно все. Он был обладателем двух казино сети «Золотой Дождь», парочки ресторанов и нескольких зданий.
Джек же был обычным конторным рабочим в обычном офисе. Зарплата была неплохая, место хорошее – что еще надо?
С Доном Литто он столкнулся в одном из казино, за игрой в покер. Он забрел туда, выпив перед этим две бутылки вина. С горя - его жена, красотка Мэри Лу, ушла к этому мерзавцу, Клаудио Адолинни, коммивояжеру из Нью-
Джерси.
На трезвую голову Джек и на километр не подошел бы к казино- он не особо азартен, может сыграть в бридж да и то только с близкими друзьями. Однако алкоголь сделал свое- он совершил две роковые ошибки подряд: пошел в самое дорогое казино города и сел за один стол с Дон Литто. За один вечер он проиграл 30 тысяч долларов.
Наутро он все вспомнил почти мгновенно, несмотря на дикую головную боль. И задался знаменитым вопросом: Что делать?
Через час пришли эти громилы, «шестерки» Литто и притащили его сюда.
Сопротивляться было бесполезно, но он все равно сопротивлялся. Орал, плевался слюной, бормотал, что был пьян, что ничего не знает. Да и вообще это был не он… Они и слушать ничего не хотели. Просто врезали ему пару раз, и он отключился.
Очнулся он уже здесь, перед Доном Литто, который сидел в своем кресле и мерзко скалился, демонстрируя идеально сделанные коронки.
Джек сглотнул.
Э…послушайте, сэр, я…я все отдам, я достану деньги, принесу, заплачу, только умоляю…прошу…
Заткнись. Небрежно бросил мафиози и встал. Джек задохнулся от ужаса, но Дон Литто только подошел к окну, поднял жалюзи.
Темновато тут, не так ли? Он снова лучезарно улыбнулся. Улыбка эта показалась Джеку такой же нелепой, как банкнота в 9 долларов. Он нервно пожал плечами. Какая разница, при свете или нет его будут убивать.
Дон Литто снова затянулся, с интересом посмотрел на Джека. Происходящее откровенно забавляло его.
Вот что, мистер Доссан. Голос его буквально сочился самодовольством. У Джека перед мысленным взором возник образ кота у мышиной норки: глаза горят, хвост ходит из стороны в сторону. Только в данном случае мышка уже была поймана.
Мистер Доссан. Дон Литто облокотился на стол, теперь он напоминал охотничью собаку, почуявшую дичь – он весь подобрался, глаза его сузились, вспыхнули дьявольским огнем. – У меня для вас есть предложение. Так скажем, деловая сделка.»
Джек криво усмехнулся.
Сделка со мной?
Да, именно. Думаю, вам понравится мое предложение. Спокойно подтвердил Дон. Потом он снова затянулся, выпустил дым и заговорил.
Как вы знаете, Джек, мне принадлежит здание одной фирмы. И в этом здании 14 этажей.
Джек застонал. Сейчас этот мерзавец предложит ему пройтись по карнизу на уровне этажа этак 12. Или сброситься с крыши здания. Что ж, Дон Литто на это способен.
Да. Еле слышно прошептал он. Разумеется, знаю.
Так вот, мальчик, в этом здании 13 этажей. И 200 ступеней. Я хочу, что бы ты поднялся по ним до последнего этажа.
Повисло гробовое молчание. Нарушил его Джек.
Просто подняться по ступеням? Недоверчиво переспросил он. Ему внезапно стало жарко.
Да. Подтвердил Дон и оценивающе посмотрел на него. – И я прощаю тебе твой должок.
Джек ахнул, приподнялся на стуле, потом вновь тяжело опустился на него.
Что? Слабым голосом произнес он. – Прощаете? Тридцать… тридцать тысяч баксов?!
Дон Литто кивнул и протянул Джеку позолоченный портсигар:
Сигарку, мистер Доссан?
Тот дрожащими руками взял сигару, закурил, вдохнул крепкий дым, поперхнулся.
Под одной из ступеней будет бомба? Неожиданно спросил он.
Дон Литто удивленно взглянул на него, потом от души расхохотался.
Неплохо, Джек, неплохо. Знаешь, мой мальчик, а мы с тобой чем то схожи. Я тоже не привык никому доверять. Нет. Никакой бомбы. Я, видишь ли, никогда не жульничаю.
Джек смотрел на него.
Просто подняться?
Просто подняться. Ну, что скажешь?
Да. Произнес Джек, практически без паузы. Что еще оставалось делать? 200 ступеней… совсем немного… Да в его офисе лифт никогда не работал. Он справится.
Отлично. Дон Литто снова оскалился и снова поднялся. Завтра. 7 часов утра. Мой офис. – он назвал адрес, затем умоляюще сложил руки. – И умоляю вас, мистер Доссан. Даже не думайте бежать.
Джек холодно взглянул на него.
Некуда мне бежать. Мрачно пробурчал он.
Тогда до завтра. Литто снова лучезарно улыбнулся и кивнул на дверь.
Ночью он так и не уснул. Он боялся. Он знал, что такие как Дон Литто ничего просто так не делают.
Утром он встал с рассветом. Походил по квартире, кусая ногти, которые он и так сгрыз почти до мяса. Попил фильтрованной воды. В 6 часов он вышел из дома.
Когда он подходил к зданию офиса, весь ужас, страх, волнение исчезли. Осталось только желание, что бы это все быстрей закончилось.
Дон Литто уже был там. Стоял, облокотившись на дверцу своего «кадиллака».
Недалеко от машины маячили два головореза с такими рожами, что будь на месте Джека часы «Биг- Бен», они бы остановились, как вкопанные.
Увидев его, Дон Литто расплылся в довольной улыбке. Словно молодой папаша, наблюдающий, как его ребенок делает первые шаги.
Я знал, что вы придете. Дружелюбно сказал он, подходя к нему.
Он сделал знак своим «шестеркам». Наверняка, приказал им, пришить его, если что, подумал Джек. Страх вновь сжал его желудок ледяной рукой.
Пот выступил над верхней губой.
Готов? Тихо спросил Дон.
Джек провел языком по пересохшим губам и с трудом кивнул.
Да.
Тогда пошли.
Они зашли в здание. Никаго народу.
Я сегодня решил дать своим подопечным выходной. Пояснил Литто Джеку. – В честь твоего кросса.
Я должен сдеать это за какое то время? – нервно спросил тот. Его трясло.
Дон Литто снисходительно улыбнулся.
Нет, вовсе нет.
Они подошли к подножью парадной лестицы. Джек окинул её недоверчивым взглядом. Лестница как лестница. Из белого мрамора. С хромированными перилами.
Он сглотнул.
Просто подняться?
Совершенно верно. Спокойно отозвался Дон Литто. А я пожалуй подожду тебя на последнем этаже. Удачи, мой мальчик.
Джек повернулся к лестнице. Глубоко вздохнул и пошел. Раз ступень, два ступень… Он обернулся. Дон Литто улыбался. И снова эта улыбка напомнила ему оскал акулы.
Раз, два. Дон Литто мог послать за ним своих «шестерок». Они могут его сейчас престрелить. Он почувствовал, что по его спине, между лопаток, течет холодный пот. Он не верил в то, что все может быть так просто. Может, Дон и впрямь подложил под одну из ступеней бомбу. Раз, два…
Что то скрипнуло внизу. Он вскрикнул. Затем закусил костяшки пальцев. Господи, Господи…
Он заставил себя считать от сотни назад. 100, 99, 97…
Он замер на 15 ступеньке, прислушался. Да нет, вроде все тихо…Где то с шорохом открылись двери лифта. На первом? Или на втором? А что, Дон Литто вполне мог выйти на 2 ом этаже и встретить его парочкой пуль. Или на третьем этаже. Или на 7 ом.
76, 75, 74…
Второй этаж. Большая, медная цифра 2 над стеклянными распахнутыми дверьми, ведущими в коридор. Он снова остановился, сжал мокрые ладони в кулаки. Сердце билось как сумасшедшее.
Потом он двинулся дальше. 68, 67, 66…
Дон Литто способен на все. Даже на то…
Кто то целился ему в спину. Он пошатнулся, потом резко развернулся. Никого.
Возможно, они спрятались. Может, нет. Он стонет от напряжения и медленно продолжает путь.
58, 57, 56…
Раз, два…Пот течет по его лицу, подобно слезам. Что то снова негромко хлопает, и он снова с трудом подавляет крик. Возможно, хлопает дверь одного из кабинетов. Возможно, оттуда выходит один из людей Литто, у которого приказ пристрелить его. А может и нет. Может, это просто ветер за окнами. ..
5 этаж. 6. 7.
Он уже задыхался. Пот ручьями тек по его телу, футболка прилипла к спине. Он чувствовал запах своего пота.
9 этаж.
47, 46, 45…
Кто то взвел курок. Он снова резко оборачивается. И снова никого.
Нет, Дон. Прошептал он. Зубы у него стучали. – Я не хочу умирать. Нет.
10 этаж. Все его чувства обострены до предела. Голова кажется сейчас взорвется от боли и напряжения. Руки сжаты в кулаки. Он дрожит как в лихорадке.
Волосы липнут на лицо. Хочется кричать от ужаса, но он вцепляется зубами в губу и продолжает идти.
Еще один пролет. Он вспоминает свою жену. Он любит её. Он вспоминает студенческий лагерь, как они занимались любовью, а потом она лежала с обнаженной грудью у костра…
Ему хочется плакать от страха и бессилия. Хочется закричать. Хочется сорваться и броситься вниз. Но он ничего этого не делает, он только идет вверх…Шаг за шагом. Ступенька за ступенькой. 27, 26, 25…
Что то снова щелкает. Он вздрагивает, потом кричит от ужаса и, не выдержав, срывается на бег. Падает. Разбивает губы о ступени. Крупные капли крови падают на белый кафель. Он неуклюже поднимается и ковыляет дальше. Он уже плачет.
10, 9, 8…Господи, Господи, Боже!!!
12 этаж. Горячие слезы. Белый мрамор. Револьвер. Дон Литто. 13 этаж
Дон Литто улыбается, увидив его и протягивает вперед руку.
Молодец, Джек, ты справился…Джек поднимает взгляд. Когда Дон Литто видел его в последний раз – пять минут назад – тот был молодым мужчиной, лет 23, с живыми, пусть и полными насторожености и страха глазами.
Сейчас его взору предстал не человек – существо – с совершенно белым лицом, с каплями крови на подбородке, с полностью безумным лихорадочно горящим взглядом и…и с абсолютно седыми волосами.
Все, Джек. Говорит Дон Литто, продолжая улыбаться. Все. Ты свободен.
Он не закричал. И Дон Литто не верит, что он когда нибудь сможет закричать.
3, 2, 1.
Джек с шумам выдыхает воздух и падает на спину с глухим звуком удара. Глаза его закатываются. Больше он не шевелится. Джек Доссан мертв.
- Я никогда не жульничаю. Шепчет Дон Литто и опускает револьвер. Просто я не люблю проигрывать.

Мои стихи...

Пятница, 04 Января 2008 г. 20:38 + в цитатник
Решила выложить все свои стихи...они все-эпиграфы,так что на смысл не смотрите...


Все хорошо.Я снова шлюха.
Беру чуть больше сотни в час.
Моя судьба...такая сука...
Но я привык...за разом раз...

Жестокий секс...удары...пусть...
Ведь я забыл,что значит боль.
Ведь я забыл,что значит грусть.
Я мертв.Моя закончена здесь роль.

Все хорошо.Мне на еду хватает.
На кокс,жилье,карандаши...
Но из клиентов ведь никто не понимает
Что я живой.Пусть даже без души...

Кого теперь за все винить?
Что вырвали из детства нас...
Зачем пошли по этому пути?
Хотя...неважно все сейчас...

Я часто,Томми,вспоминал
Как мы с тобой,малыш,играли...
Я ведь тогда еще не знал
Не знал...мы ничего не знали...

Как больно...больно,слышишь!
Себя мы погубили сами...
Но ты живой...я знаю,дышишь!
И снова я тебя рисую...дрожащими руками..

Сажусь в такси....я к маме еду...
Кроме нее ведь больше нету никого
"Малыш,прости...её здесь нету..."
Нет,умоляю,нет...о господи,за что?!

Я много боли всем принес...
Один лишь шаг и все закончится,я знаю...
И есть последний,лишь один вопрос.
"За что?"Не понимаю...

Все.Конец.Удар и кровь...
Конец всему...слезам и боли...
Закончена моя любовь...
Я ухожу по своей воле...

Вспышка света.Я открыл глаза.
Мой Ангел...Томми,это ты?!
Я видел-падала слеза...
Все.Закончено.Теперь ведь вместе мы...

***

Да.Я помню.Помню,знаю.
Во сне ведь видел я его.
Кто он?Кто я?Я не понимаю..
Да,я не помню ничего...

Ангел...Мой милый,хрупкий и родной...
Я вижу слезы его на щеках
Я словно сон увидел свой
И сладкий вкус вдруг на губах...

Я снова ощутил его...я знаю!
Откуда?Почему?Зачем?
Нет,я ничего не понимаю...
Кем я и он был в прошлой жизни?!Кем?

Но я в тебе нуждаюсь
Как в солнце и воде
Я нежно докасаюсь
До губ его...Предел...

Я снова вижу сон ужасный...
В нем были кровь и слезы...
Глаза открыл...твой взгляд прекрасный...
Румянец цвета розы...

Я чувствую твой запах нежный...
Я знал его....и я его любил...
Он накрывает,как лавиной снежной...
Мой ангел...кто тебя убил?

Ты снова плачешь...ты глаза прикрыл...
Кто боль тебе принес такую?
Кто смог,посмел,кто причинил?!
Мой ангел....я искал тебя вслепую...

Я больше полугода ждал...
Ночами плакал,губы обгрызая...
Я звал,молился,вспоминал...
И образ твой являлся,ускользая...

Ты разделся.Кровь твоя...
По твоему бедру стекала...
И боль твою-как будто бы моя...
Разбившись, на пол вдруг слеза упала...

Мой ангел...Зачем тебя я встретил?
Мы так похожи...Почему?
Наш путь слезами Бог отметил...
Но почему я так хочу к нему?!

Я нлаза устало прикрываю...
Я чувствую твое дыханье...
Мой ангел....однажды я тебя узнаю...
Я обещаю...а пока храним молчанье...

***

На все пойду.На все,клянусь!
Убью,предам.Я стану сукой.
Нет,мне не страшно.Не боюсь.
Я не позволю,Билли...ты не шлюха!!

Держись,любимый.Просто верь.
Я рядом...просто знай...
Пусть сердце ноет от потерь...
Я подарю тебе твой рай.

Прости.Ты был не должен...
Страдаешь молча за меня.
Быть может,все пройдет...быть может.
Я выдержу,я вытащу тебя.

Мой нежный ангел...ну за что?
Не причиняйте ему боль...
Кроме него...ведь нету никого...
Но я сыграю свою роль...

Держись,малыш.Глотаю слезы жадно...
Удары...пусть...и раны-пусть.
Теперь вокруг все стало адом...
Я выдержу.Я не сломлюсь.

Я человек.И я люблю,поймите.
Они не слышут...снова кровь...
Животные...не подходите!
Ведь у меня в душе-любовь...

Я сберегу.Клянусь,любимый.
Я для тебя-в огонь.И в ад.
Мой ангел,нежный,хрупкий,милый...
Прости,что нет пути назад...

***

Не помнить.Слышать.Не дышать.
Я просто умереть хочу.
Не подходи...я не хочу все знать...
За что такую цену я плачу?

Воспоминания горькою волною
Они со мной.И каждый день и час.
Ты говорил "Тебя от бед укрою..."
А кем ты стал сейчас?

Мне слишком больно.Слишком.
Я больше не могу!Спаси...
Я кто теперь?Не ангел...Я Малышка...
"Малышка,слышишь?Отсоси!"

Жестокий секс...удары градом.
И слезы капают из глаз.
Забыться...это как награда...
Здесь нет меня и нету нас.

Уже не человек.Никто.Я мразь.
Никто ты,слышишь?!Как же больно...
И боль по телу растеклась.
Скажите,что такое воля?!

Мне больно очень вспоминать.
Твою улыбку,ласки,губы.
Теперь меня не надо знать.
Я шлюха.Ведь таких не любят.

Нет права на любовь!
Ты слышишь,нету.Не люблю...
Пусть по лицу струится кровь...
Дышать я больше.Не могу.

Последнее осталось.Нет.Не надо.
Кусаю губы,слезы унимая.
Возможно ли привыкнуть к аду?
Нет больше слез.И только боль немая








Истошный крик в груди опять.
Кричать нельзя!Нельзя рыдать...
Я здесь один...один,во тьме.
Один в кричащей пустоте.

И день сменяется за днем.
Теперь один и не вдвоем.
И снова пол холодный.И опять
Удар.Не чувствовать.Не знать.

Кого о помощи просить?
Ведь душу так легко убить...
Нельзя кричать- и крика нет.
И снова лампы тусклый свет.

И серый коридор.И стены.
И кровь опять застынет в венах.
Я так устал...я больше не могу!!
И каждый час...он как в бреду.

Боль не уйдет.Она со мной.
Она тебя заменит,мой родной!
Она теперь мой лучший друг.
Уже не слышен сердца стук.

И снова кровь.И снова раны,
И снова мир лжи и обмана.
И кровь внутри вдруг стала болью.
О,Боже!Я хочу на волю...

Хочу к тебе!Но мне так страшно.
Наш мир уже не будет нашим...
Разбилось все на острые куски.
И сердце ноет от тоски...

Здесь места нет любви?Плевать...
Я не хочу не чувствовать,не знать...
Я просто умереть хочу.
За что я болью так плачу?

Я умереть хочу.Мой путь
Закончен,милый.Ты забудь.
Ты выдержишь.Ты сильный.Знаю.
А я...я просто умираю...

Я слезы жадно проглочу.
Не ждите,суки!Я не закричу!
Вода соленая стекала по щекам.
Хочу припасть к твоим рукам...

И новый день.Удары снова.
Я словно сплю.Я в коме словно.
Конец?Он будет.Знаю,я умру.
Ты только знай,что я люблю...

***

Нет больше сил.Рыданий-нет.
Померк навечно белый свет.
Удары снова и опять...
Я так устал уже страдать.

Мне что то говорят...НЕ ВЕРЮ!
Любимый,милый...я потерян...
Скажи,любимый....Ты не мог?!
За что от нас отрекся Бог?

Здесь нет надежды.Веры нет.
И каждый стон-полночный бред.
Пусть избивают...слезы.Раны.
Опять дышу с трудом и рвано.

О,сколько боли еще может?!
И сколько ран на нежной коже...
И сколько криков в темноте...
Один в стонущей пустоте...

Я не имею права на любовь.
Опять по телу текла кровь.
О,подарите мне,прошу!
Один лишь лучик света.
Я его не отпущу...

***

Нет...такого быть не может...
Один лишь вздох и вновь удар
И снова кровь на нежной коже.
Один лишь вздох,как Божий дар...

Один лишь раз я смог вздохнуть
Пред тем,как умереть опять.
Один лишь раз...хочу уснуть....
Как же больно снова все терять...

А слезы?Их больше нет,не будет...
Я снова умер,снова вниз упал...
Моя душа навеки не забудет
Как ты меня,мой ангел,целовал...

Был дождь.Серебряные слезы
Стекая обжигали нас...
И запах сладкий...будто розы...
Один лишь раз...один лишь только раз...

Как я не понял в этот час
Что небо плакало над нами
Оно оплакивало нас.
"Люблю."ты мне сказал глазами.

Теперь все снова и сначала...
Сотня,может две за час...
Мне судьба не обещала
Что я выберусь.А я молюсь за нас.

Я каждый день тебя рисую..
Почему ты плачешь,мой родной?
Я заслужил судьбу такую
Это мой путь,только мой...

Я не знаю.Ничего не знаю.
Я Бога о спасеньи не молю.
Я заслужил,я это понимаю.
Но я тебя найду.И я тебя люблю...

***

Три метра карцера...опять...
Так хочеться начать рыдать...
Как зверь безумный в этой клетке...
На теле шрамы и отметки...

И мысли снова волчьей стаей
Они меня внутри сжигают...
Так хочеться кричать начать.
Но здесь нельзя.Надо молчать.

Я губы обгрызал до крови
Одно движение любое...
И снова боли острой вспышка.
Здесь холодно и страшно слишком.

Бессилие.Я здесь,как зверь
И сердце ноет от потерь...
Душа заходится,рыдая.
И мы потеряны для рая.

Я сильный.Знаю.Ради тебя.
Пойду на все,любовь моя.
Прости,прошу,не надо слез.
О,сколько боли я принес...

Но все закончится.Я знаю.
Тебя опять там убивают...
Мы вырвемся.Мы сможем.
Пройдут все раны нежной кожи...

Боль от ударов...все пройдет.
Здесь пол холодный,словно лед...
Я,как молитву,повторяю:
"Мы выдержим.Я просто знаю..."

***

Прости.Надежды нет.
И только боль немая.
А где же свет?Потерян свет.
И мы потеряны для рая.

Бог отвернулся.Навсегда.
Я слезы снова спрячу.
За что такая нам судьба?
Мы заслужили значит,,,

Без права на надежду
Без права на любовь,
Без права на спасенье,
А в венах стынет кровь,

Холодный коридор,Удар,
Любимый...мне так страшно...
Наша любовь-наш Божий дар.
И все становится неважным...

Последний раз в глаза взгляни
Прощай...нас разлучают.
Я выдержу.Смогу.Они...
Они не понимают...

Я выбрал боль.Моя любовь,
Я разделю наш ад.
Пусть по лицу струится кровь.
Но нет пути назад...
***

На все пойду.На все,клянусь!
Убью,предам.Я стану сукой.
Нет,мне не страшно.Не боюсь.
Я не позволю,Билли...ты не шлюха!!

Держись,любимый.Просто верь.
Я рядом...просто знай...
Пусть сердце ноет от потерь...
Я подарю тебе твой рай.

Прости.Ты был не должен...
Страдаешь молча за меня.
Быть может,все пройдет...быть может.
Я выдержу,я вытащу тебя.

Мой нежный ангел...ну за что?
Не причиняйте ему боль...
Кроме него...ведь нету никого...
Но я сыграю свою роль...

Держись,малыш.Глотаю слезы жадно...
Удары...пусть...и раны-пусть.
Теперь вокруг все стало адом...
Я выдержу.Я не сломлюсь.

Я человек.И я люблю,поймите.
Они не слышут...снова кровь...
Животные...не подходите!
Ведь у меня в душе-любовь...

Я сберегу.Клянусь,любимый.
Я для тебя-в огонь.И в ад.
Мой ангел,нежный,хрупкий,милый...
Прости,что нет пути назад...
***
Мне слишком больно думать.Знать.
Мне больно слышать.Больно видеть.
Мне больно говорить.Дышать.
Мне даже больно...ненавидеть.

Прости,родной.Так было нужно.
Не веришь..кусаешь губы,плача.
Ты весь изранен...внутри или снаружи?
Прости,что здесь нельзя иначе.

Я защищать тебя ведь клялся...
Прости,мой милый и родной...
Один лишь путь...один остался...
Прошу,пойми...ведь я с тобой.

Не надо боли.Не надо.Ну за что?
Я вижу только страх в твоих глазах
Лишь только страх.И больше ничего...
И капли крови...капли крови на губах.

Тебе так больно.Больно,знаю.
Я для тебя теперь-твой враг...
Не плачь,любимый.Все я понимаю...
Прости,что вышло все вот так...

Дыши,малыш.Ровнее.Глубже.
Не бойся.Я с тобой.Дыши.
Я больше не могу...ты так мне нужен...
А я тебя последнего лишу-души.

***

Нет,такого быть не может.
Ты все разрушил и сломал...
Плевать на раны нежной кожи
Я умирал...так часто умирал...

Но смерть из рук твоих принять...
Что может быть больнее,милый?
Как мне поверить и понять...
Ты ведь моя душа.И сила.

Холодный пол.И губы в кровь.
Как больно.Страшно.Не могу.
За что,и ты,моя любовь?
Все как в тумане и в бреду.

И каждый раз-отточенное жало...
Не надо.Хватит.Отпусти.
От боли сердце задрожало..
Глазами шепчешь:"Ты прости..."

Так страшно.Больно,знаешь...
Когда твой ангел и душа
Вот так...с тобой.Ты убиваешь!
Лежу,как будто не дыша.

И только слезы на щеках
Стекая,руки обжигают
И снова боль в твоих глазах...
Меня все это убивает.

Глаза закрыл.И капли крови
Упали первые,сгорая.
Ты согревал своей любовью...
Теперь лишь боль.Я умираю.

Ты руку протянул,дрожа
Прошу,не надо...хватит.Нет.
Теперь мертва моя душа..
Погас мой лучик и мой свет...

Не надо,милый.Уходи.
Забудь меня и мои раны...
Не надо.Нет.Не подходи!!
Я не прощу тебе обмана.

Вот так...так быстро и жестоко
Ты все убил.Все стало адом.
И слезы хлынули потоком...
Прошу.Не подходи.Не надо...



Процитировано 2 раз

Лаф

Четверг, 03 Января 2008 г. 20:40 + в цитатник
Ура!Моя зайка согласилась на совместное творчество...оу...мне эта мысль сегодня ночью пришла...я так счастлива!!!Ура!!

Вопросы.

Четверг, 03 Января 2008 г. 19:47 + в цитатник
1.Как делать,чтобы на фоне твоей страничке в дневе были рсунки:снежинки там...
2.Как удалять людей из списка друзей?

Без заголовка

Четверг, 03 Января 2008 г. 16:37 + в цитатник
Настроение сейчас - Отвратительное

Я дура.Я сломала новый ай под...я идиотка...мне его подарили ДВА ДНЯ назад!!бляяя...а еще мои обожаемые подруги уехали без меня 4кататся на роликах в Ролл Холл...и я как дура ижу дома...неудачница я и бездарность...

Без заголовка

Воскресенье, 30 Декабря 2007 г. 14:08 + в цитатник
Это цитата сообщения Maria-Maria [Прочитать целиком + В свой цитатник или сообщество!]

Без заголовка

В колонках играет - maroon five she will be love
Настроение сейчас - норм

Одному человеку снится сон. Идет он по берегу моря, оста-

вляя на мокром песке следы. Рядом идет Бог. Человек обо-

рачивается и видит перед собой всю свою жизнь и две це-

почки следов – его и Бога. Когда в жизни все было хорошо,

на песке оставалось две пары следов,

а в самые тяжелые моменты – только одна.

Тогда человек спрашивает у Бога с укором: «Вот ты гово-

ришь, что любишь меня. Но почему, когда мне было дейст-

вительно плохо, на песке оставалась только одна пара сле-

дов? Значит, ты в те моменты бросал меня?»

На что Бог ответил ему: «Когда тебе было тяжелее всего,

я нес тебя на руках».

 (485x640, 86Kb)

Без заголовка

Воскресенье, 30 Декабря 2007 г. 14:06 + в цитатник
Блядь,и хули делать?!Денег на сигареты нет.Курить хочется дико....блядь...

Заказ на ненависть(слэш,ангст,даркфик)

Воскресенье, 30 Декабря 2007 г. 13:29 + в цитатник
Не мое.Стырила у кого то из днева...грустно...


-Да ты только посмотри на себя! Одет как шлюха! - Том за шиворот подтащил Билла к зеркалу. Тот пытался сопротивляться, но всегда был слабее брата.
-Смотри! - Том схватил его за подбородок и заставил поднять глаза.
В отражении Билл увидел то, что ненавидел больше всего - свое развратное лицо рядом с таким чистым, почти ангельским лицом брата. Бледная кожа под слоем тональника, растрепанные длинные волосы соблазнительными прядками прилипшие к вспотевшим вискам. Черные тени на веках, немного потекшая после концерта тушь. Сексуально приоткрытый рот, из которого вырывается тяжелое дыхание. Массивные побрякушки на шее и запястьях. Полупрозрачная блузка и узкие черные брюки, обнажающие татуировку на животе.
"Дешевка... Сучка... Моя маленькая дрянь..." - снова пронеслись в его голове слова.
Мобильник требовательно зазвонил той самой мелодией, которую он ненавидел с такой силой, с какой только можно было что-то ненавидеть.
-Отпусти.. - прошептал-простонал­ Билл, закрывая глаза. Он закусил губу, но слезы все равно прочертили черные дорожки на его впалых щеках. Соленые грязные капли скатились на руку Тома, и тот брезгливо отдернул ладонь, обтирая ее о футболку.
-Как ты можешь? Ты предал меня! Schwuler! - Том с презрением оттолкнул Билла. Тот, упав на ковер, даже не пытался встать. Только плечи вздрагивали от беззвучных рыданий.
Том развернулся и, хлопнув дверью, заперся в своей комнате.
Мобильный по-прежнему надрывался на полу.
Билл протянул к нему руку и, переведя дыхание, бесцветным голосом произнес.
-Да. Уже еду.

* * *

Том пытался отвлечься и успокоиться. Ему даже в какой-то момент хотелось выбежать в коридор и обнять Билла и никогда никуда не отпускать. Он сел на пол спиной к двери вслушиваясь в тишину разрываемую звонком.
Шорох, звук нажатой кнопки. Равнодушный голос.
Тихие неуверенные шаги к двери.
Щелчок замка.
-Игра, отличная игра на публику. Браво! Да, ты отлично умеешь притворяться... - прошептал Том.
-Гад! Шлюха! Подстилка! Заорал он, чувствуя как слезы текут по щекам, противно скользя по шее высыхая и стягивая кожу. Он вскочил, ударил кулаком по двери. Хотел бежать следом.
Он даже выскочил в коридор, где в воздухе еще был ЕГО запах - сладковатый аромат туалетной воды, тональника и лака для волос. Том посмотрел на себя в зеркале. Тень от упавшего во время их драки торшера падала не его лицо, делая похожим на лицо Билла. Лицо того кого, оказалось, так легко научиться ненавидеть.

* * *

Том всю ночь лежал, тупо глядя в окно не в силах уснуть.
Он вздрогнул когда наконец раздался скрежет замка и тихие шаги в коридоре. Его ненавистный братец-шлюха вернулся. Было слышно, как Билл ушел в ванную комнату и раздался плеск воды.
Том был слишком зол, чтобы спокойно находиться рядом с этим существом, назвать которое братом не поворачивался язык.
Какое жуткое прозрение.
И как он раньше этого мог не видеть?
Вся эта мишура сценического образа. Вульгарность в каждом жесте. Слезливые истерики после каждого концерта и неизменно следующие за ними отлучки.
Этим утром Том случайно наткнулся на мобильник Билла и прочитал сообщение, которое его обычно такой осторожный брат не успел стереть: "Моя сладкая сучка, сегодня ты будешь во всем черном. Не смей умываться после концерта. Ты знаешь что делать" и подпись "Твой Господин".
Том чуть не умер на месте. Мир словно раскололся и все потеряло смысл. Его брат, которого он считал едва ли не ангелом, это хрупкое нечто, которое надо защищать - Schwuler?!
Он сначала не поверил глазам, подумал что это очередная подстава антифанатов сумевших раздобыть телефон Билла. Но потом его братец, выйдя из душа, отложил в сторону одежду, которую собирался надеть на концерт и вынул из шкафа черную почти девчачью блузку и узкие черные брюки.
Том видел это через приоткрытую дверь комнаты Билла.
Он начал вспоминать каким дерганым стал его брат последние полтора года. Никогда не оставлял свой мобильник без присмотра, постоянно уходя с какими-то странными звонками туда где его никто не услышит. Он перестал быть собой, словно кто-то командовал ему что и как делать - как себя вести, как одеваться, как краситься.
Билл стал послушной марионеткой в чьих-то руках. Теперь Том понял это. Его брат дешевая подстилка готовая выполнить любое указание своего повелителя.
Том стянул с головы кепку и швырнул с угол.
И он еще переживал за эту дрянь, заботился о нем...
Как Билл мог так его обманывать? Том понял бы, принял его таким, какой он есть.
Брат.
Это значило слишком много и этого было слишком мало чтобы простить предательство. Билл переступил через его чувства, обманывал, скрывал все. Когда ему нужно было поплакаться, он прибегал к Тому, но почти после каждого концерта он мчался к своему любовнику.
Том скрипнул зубами.

Вода шумела слишком ровно.
Том вышел из комнаты, раздраженно заметив вытекающую из-под двери ванной воду. Это придурок как всегда заснул в ванной и забыл закрыть кран.
Том рывком распахнул дверь и замер на пороге.
Розовая от крови вода перевивающимися струйками текла по белой эмали. Окровавленное лезвие валялось на коврике. Билл, откинув голову на край ванны, прямо в одежде лежал в воде. Длинные мокрые волосы обрамляли бумажно-белое лицо. Размазавшаяся тушь словно запекшаяся кровь исполосовала лицо, придавая сходство с трагической маской.
Несколько глубоких порезов на запястьях. Вдоль вен.
Значит действительно хотел покончить с собой. Если бы Том спал, он бы ничего не услышал и нашел только труп утром.
Том вытащил тощее тело из воды и, достав аптечку, замотал, как мог раны. Он не чувствовал сейчас к Биллу ничего, ни жалости, ни ненависти. Капля презрения и желание вымыть руки после прикосновения к нему.
Он со злобой отвесил пощечину брату, приводя его в сознание. Тот немного пошевелился и попытался открыть глаза.
Том оттащил Билла в его комнату и, сняв мокрую одежду, накрыл одеялом. В полумраке Билл был чертовски сексуален, несмотря на рассыпанные по всему телу синяки и ссадины.
"Упал с лестницы... - как же. Мазохист хренов..."
На этом милосердие Тома закончилось и он, с отвращением посмотрев на брата, вышел.

* * *

Неделя абсолютного молчания.
Билл больше похожий на тень редко выходил из своей комнаты и так же ускользал обратно, не решаясь заговорить с Томом. Тот в свою очередь усиленно делал вид, что один в квартире, в чем весьма преуспел.
Его просто тошнило когда он видел это бледное, но такое притягательное существо. Хотелось избить эту дрянь, придушить, вытолкнуть в окно.
Скоро очередной концерт, скоро новые репетиции, на которых придется делать вид что все ok и снова разговаривать с этим ничтожеством.
Их группа не должна развалиться по вине Билла. Тем более нельзя допустить чтобы узнала мать. Она не выдержит этого.
Том сидел за столом сжимая замерзшими пальцами кружку с кофе.
Что делать? Что теперь делать?

Тихие шаги за спиной. Билл остановился нерешительно в дверях. Сделал еще шаг. Опять остановился.
Том услышал судорожный полувздох-полувсхли­п, и Билл, выбежав на середину кухни, упал перед ним на колени, обхватив за ноги.
-Тооом.. - слезы ручьями по лживому лицу - Том, я так больше не могу... Не бросай меня!...
Том оторвал от себя эти цепкие лапки и с омерзением оттолкнул близнеца. Тот не удержал равновесие и без движения растянулся на полу.
Слишком неподвижно.
Том посмотрел на него, и его сердце дрогнуло - по рассеченному виску Билла текла кровь, скользя по волосам и капая на пол.

* * *

Жив.
Это казалось чудом, когда Билл, наконец, задышал. Том думал уже, что убил его. Но его брат оказался живучим. Г**но не тонет, как метко говорит народная мудрость.
Так и эта дрянь выкарабкалась, отделавшись сотрясением.

Тому не было его жалко, не хотелось быть запятнанным смертью этой мрази. Он сидел возле койки в больнице и с отвращением изучал тонкие черты такого родного и такого ненавистного лица.
Когда? Когда и что он пропустил? Ведь он мог не допустить этого?! Должен был!
Биллу наложили швы и когда он придет в себя его можно будет забрать домой. Но Том не знал как это сделать. Ему невыносимо было даже сидеть здесь, рядом с ним, соблюдая приличия и подыгрывая тому образу неразлучных братьев, который они создали. Каждый день видеть это ничтожество, не способное даже ответить за свои поступки...

Том вышел из палаты и закурил. Дрожащая в пальцах сигарета то и дело обжигала кожу, но он казалось этого не замечал. Кто-то подошел к нему и сделал замечание по поводу того что в больнице курить не положено. И Том, раздраженно рявкнув что-то в ответ, бросил окурок в урну. Он вернулся в палату и снова сел на стул, изучая Билла. Сейчас, когда на его лице не было ни грамма косметики, не было этой пошлой улыбочки, он был снова похож на того милого ребенка каким был всего полтора года назад.
Он пошевелился не то приходя в себя, не то бредя.
Что-то простонал, и отвернулся. Том наклонился к нему - звериное любопытство подтолкнуло. Неужели даже сейчас Билл думает о том ублюдке что разрушил их отношения? Том должен выяснить кто это и поставить в этом грязном деле точку раз и навсегда.
Его тень упала на лицо Билла и тот не открывая глаз, слабо попытался оттолкнуть Тома.
-Нееет... Оставь меня в покое... - простонал почти неразличимо он, и сжал зубы, умолкнув как рыба.

* * *

-Моя любимая шлюшка пришла... - опять эта маска и полумрак ненавистной комнаты.
-Оставь меня в покое! Я больше не буду выполнять твои приказания!!
Боль в запястьях стиснутых этими грубыми руками как железом. Обжигающие поцелуи на шее, плечах.
-Будешь, еще как будешь. Ты ведь убедился, мой котенок, что прятаться бесполезно. Я найду тебя, и ты снова будешь моим. - Билл попытался уклониться от поцелуя в губы и получил удар под ребра. Его одежда оказалась на полу, и грубые жадные руки заскользили по бледному худому, но такому красивому телу.
Он больше не проронил ни звука, как больно ему ни было, он не собирался доставлять мучителю такого удовольствия как слезы и крики.

Опустошение. Опять эта тьма, которая затягивала его с каждым падением. Он лежал неподвижно как мертвый, ощущая жар лежащего рядом тела, тяжесть удерживающей его руки.
-У меня для тебя сюрприз зайчонок. Теперь ты сам будешь искать меня, чтобы я выполнял мою часть уговора. - На простыню перед лицом Билла лег лист бумаги похожий на больничную справку. Он невольно пробежал глазами по строчкам. ВИЧ положительный - словно кровью налились буквы. Сердце затрепыхалось от ужаса. Вот зачем он каждый раз брал его кровь.
-Да, моя милая крошка, я как-то забыл сказать тебе, что у меня СПИД. И у тебя теперь тоже.

Он не помнил как пришел домой. Том уже спит или может его вообще нет дома. После того что произошло, он не станет больше беспокоиться о своем брате. Уходя он слышал крик Тома. "Гад.. Шлюха... Подстилка.." Билл забрался в ванну и полоснул лезвием по венам. Это было совсем не больно. Больно было раньше, когда он только попал в клетку. Теперь его ничего не удерживает.

* * *

Билл очнулся, и сначала не понял где находится. Он повернул голову и увидел задремавшего Тома. Радость на секунду охватила его, но он слишком быстро понял что это всего лишь игра. Том не позволит, чтобы родители о чем-то заподозрили, не позволит распасться группе.
Лучше бы Том его убил.

Нет! Только не это! Если он не придет снова...
Господи эта мразь не только сломала его, но и лишила будущего...
"Теперь ты сам будешь искать меня, чтобы я выполнял мою часть уговора" это теперь его жизнь на оставшиеся ему несколько лет.

Билл попытался встать, и все вокруг поплыло, он попытался опереться на кровать, но руки не слушались, и он с грохотом упал на пол, разбудив Тома.
Тот подхватил брата и уложил обратно.
-Лежи смирно идиот, и все будет нормально. Хотя лучше бы ты сдох. - Тома перекосило от ненависти. Но он быстро с собой справился и вышел сказать доктору, что Билл очнулся.

* * *

Еще несколько дней бойкота. Том не желал даже замечать что рядом с ним есть живое существо. На репетициях он отлично справлялся со своей ролью, и даже перешучивался с Биллом, который тоже не терял лицо и со свойственным ему талантом превосходно симулировал прежние отношения. Но едва они переступали порог квартиры и оказывались одни, Билл переставал существовать для Тома.
Он больше не делал попыток заговорить с братом, и лишь непрерывно курил сигарету за сигаретой и что-то писал в блокноте.
Том раньше надрал бы ему уши за сигареты - потому что певцу нельзя терять голос, но теперь ему было наплевать на это ничтожество. В его сердце жила горечь и боль. Он запирался в комнате и, взяв в руки гитару, перебирал струны, играя что-то трагическое, а слезы невольно сбегали по щекам.

* * *

Вечер после концерта.
Позади восхищенные вопли толпы, ушел адреналин выступления. И они снова остались одни в этом мире. Он и его враг. Том и Билл.
Билл сразу спрятался в своей комнате.
Он вообще только один раз за эту неделю куда-то выходил, но оделся так чтобы фанатки не могли его узнать. И вернулся быстро, снова уйдя в свою комнату.
В квартире стояла напряженная тишина. Том ждал этого звонка. Если никто не позвонит и Билл останется дома, он простит его.

Билл в это время сидел забившись в угол, гипнотизируя взглядом телефон. "Не смей звонить! Не смей!!"

Он посмел.

Словно раскат грома раздался звонок и Том, не выдержав, ворвался в комнату Билла. Он схватил мобильник и швырнул в окно. От прежней холодности и стальной выдержки не осталось и следа. Он откинул в сторону пытавшегося отобрать у него телефон брата.
-Ты никуда не пойдешь. - процедил он сквозь зубы.
Билл кинулся к двери, но Том сбил его с ног и прижал к полу сев верхом.
-Том, пусти меня!! - Билл почти кричал.
-Чего тебе не хватало?? Если тебе это было так надо, я бы сделал это ради тебя. Хочешь, я сделаю это сейчас? - он начал стаскивать с Билла одежду.
Но тот вдруг с неожиданной силой смог вырваться и оттолкнуть Тома
-Нет, только не ты... Не прикасайся ко мне!! - Том замешкался, или отчаяние в голосе было неподдельным, или его брат слишком хороший актер.
В любом случае он не собирается делать то о чем его не просили.
Он молча встал и, выдернув ключ из двери, вышел, заперев Билла в комнате.
Тот сначала не понял что произошло, но потом кинулся следом и с дикими воплями начал ломиться в дверь. Казалось даже что он сможет выбить ее.
-Тооом!!! Выпусти меня!! Не уходи!!! Том!!! Я должен идти!! Господи, выпусти меня!! Ты не понимаешь что ты делаешь!! ТОООМ!!!!!!
Но он не слушал Билла, он больше не хотел слышать этот голос, не хотел видеть это бывшее любимым лицо. Даже сейчас, униженный и растоптанный Билл был красив как ангел, и его сложно было ненавидеть. Но Том смог возненавидеть близнеца.

Он вышел из квартиры слыша приглушенные рыдания и крики Билла.

Вышел на улицу и закурил сигарету.

Дождь иглами колол его замерзшее лицо, и он брел, не разбирая дороги по городу. Сколько прошло времени? Он не знал. Он не хотел возвращаться. Не хотел снова видеть Билла, так рвущегося к своему любовнику.

Совсем стемнело, и он остановился на каком-то мосту, глядя в свинцовую воду.
За шумом дождя он не услышал приближающиеся шаги и не увидел занесенную для удара руку.

* * *

Том очнулся в каком-то едва освещенном помещении. Голова жутко болела, во рту ощущался привкус крови. Он попытался пошевелиться и с ужасом понял что его руки прикованы наручниками к спинке кровати. Страшная фигура отделилась от темноты.
-Моя сучка очнулась. Добро пожаловать в новый мир. Как я вижу, наша подстилка решилась нарушить уговор. Что же, вот цена его братской любви - он устал и подставил тебя. Или вы поссорились? Хотя какая разница - он не пришел, и ты здесь. Теперь я получу все что хотел.

* * *

(Полтора года назад)
Том вбежал в комнату Билла и начал трясти его, стараясь разбудить.
-Вставай придурок! Это успех! Теперь это действительно успех! - в руках он держал журнал на обложке которого красовались их физиономии.
Билл что-то промычал в ответ и закрывая голову подушкой и слабо отпихивая Тома.
Но тот был в слишком хорошем настроении, чтобы дуться и упорно вытащил Билла из-под одеяла. Он посмотрел на это бледное сонное лицо с размазанной косметикой настолько не похожее на лукавую мордашку на обложке, что не удержался и захохотал.
Билл совсем не разделял его восторга и попытался убрать длинную челку с лица. Склеенные лаком волосы прилипали к пальцами он с тоской понял что без душа тут не обойдешься.
Том ткнул ему локтем под ребра, заставляя встать, но Билл скривился от боли и свернулся калачиком.
-Ты чего? - Том заметил синяк на тонкой руке брата и без церемоний задрал ему футболку - Что это?
-Перепил и упал с лестницы. Ты же знаешь я пить не умею. - хрипло ответил Билл отвернувшись к стенке и укрываясь одеялом - я спать хочу..
Тома насторожил его голос, и он приложил ладонь к покрытому испариной лбу Билла.
-У тебя же температура! Я вызову доктора! - он потянулся к телефону.
-НЕТ! Это обычная простуда... Я попал под дождь, когда возвращался. Мне нужен аспирин, и я хочу выспаться.

(Спустя месяц)
На мобильнике высветился странный звонок. Билл удивленно смотрел на кран - никто не знал этот номер.
-Да? - кровь ударила ему в виски и все вокруг поплыло, когда он услышал этот голос.
-Ты оправдал мои ожидания детка! - Билл незаметно ото всех выскользнул из комнаты во двор.
-Я найду тебя, сволочь! - яростно почти прокричал он в трубку.
-Конечно найдешь, моя маленькая шлюшка. Если не хочешь чтобы твои отличные фотографии попали во все журналы и газеты. Тогда твоей группе конец... - Билла затрясло от ненависти
-Наплевать! Тебе никто не поверит! А если и поверит, я засажу тебя в тюрьму!
-Какой ты грозный.. мой маленький! За это я тебя и выбрал. Но подумай, каково будет твоему братцу оказаться на твоем месте... И я уже не буду с ним так нежничать как с тобой. А если ты мне не веришь, вспомни, как его недавно избили, это только цветочки. - Мерзкий смех и короткие гудки в трубке.
Билл побелевшими пальцами сжимал трубку не в силах сдвинуться с места.

(Точка отсчета)
Бар плыл вокруг и Билл, отделившись от компании, пошел искать туалет. Ему было очень плохо, он вдруг оказался в каком-то коридоре. Хотел вернуться, но путь ему преградил кто-то. Музыка гремела слишком сильно, чтобы кто-то услышал его крик. Удар. Еще и еще. Билл потерял сознание.
Боль.
Возвращение в реальность было ужасным.
Тяжесть навалившегося сверху тела.
Жадные грубые поцелуи.
Любая попытка вырваться пресекалась жестокими ударами.

Билл пришел в себя только когда уже рассветало. Он словно на автопилоте брел по знакомой улице, и дождь отбирал остатки тепла у его дрожащего тела.
Дома все спали и он незаметно пробравшись в свою комнату упал на кровать.
Он уже не мог даже плакать.

* * *

(Настоящее время)
Билл, ломая ногти и разбивая в кровь суставы пытался вырваться из комнаты. Он должен это сделать, должен успеть.
Он схватил стул и стал бить им по двери.
С лязгом и хрустом дверь поддалась и окончательно разбив замок, Билл выскочил в коридор.
Время уходит.
Билл застонал он бессилия - металлическая входная дверь заперта, а Том забрал ключи. Телефон!
Чертов близнец выдрал все провода.
Билл в отчаянии взвыл.

Он продолжал орать в надежде что кто-то его все таки услышит.
Но тщетно.

Билл подскочил к окну. Совсем рядом балкон ведущий на площадку этажа. Рядом, но все равно что за километр. И какого черта они живут так высоко?
Билл выбрался на карниз.
От высоты захватывало дух. На улице быстро темнело, а дождь делал путь к соседнему окну непреодолимым. Но Билл не мог сидеть и ждать.
Шаг.
Порыв ветра едва не сорвал его.

Совсем темно. Пальцы скользят. Еще полметра.
Какой он идиот! - окно закрыто. Билл вцепился застывшими пальцами в рамы и со всей силы начал бить ногой в стекло. Он бы сейчас убил того, кто придумал прочные стекла. Но отчаяние придавало сил, и он в брызгах осколков ввалился внутрь, переводя дыхание.

Без денег, без телефона.
Это практически бесполезно. Хорошо хоть свою покупку он хранил не в квартире.
Билл вызвал лифт.
Сколько прошло времени? Только не опоздать!
-Быстрее! Да быстрее же!!!
Еще никогда лифт не двигался так медленно.

Он добрался до тайника. Теперь его ничто не остановит. Только бы Том не попал в лапы этой сволочи.

Билл был похож на привидение. Истерзанная одежда. Безумный взгляд. Размазанная косметика.
Водители такси не желали останавливаться, наконец, какая-то попутная машина притормозила и Билл, не видя ничего, рухнул на сиденье. Он не слышал что ему говорят, лишь смог выговорить:
-Пожалуйста, быстрее!! Это вопрос жизни и смерти.

* * *

Том дернулся от прикосновения руки к его обнаженному телу. Он отодвинулся и последовал удар, от которого у него перехватило дыхание и потемнело в глазах.
-Не дергайся малыш, это бесполезно. Ты скоро все поймешь.
Легкая простынь медленно поползла в сторону открывая его обнаженное тело.

* * *

Билл выскочил из машины ставшей в пробке и бежал по лужам. Он задыхался от слабости, и почти потерял направление. Его вело какое-то внутренне чувство.
-НЕЕЕТ!!! - он упал на колени, почувствовав что с Томом беда. Он в руках этой сволочи.
Билл едва смог выкарабкаться из грязной лужи. Он почти не мог стоять на ногах. Еще несколько дворов. Он должен, он сможет.

Он потерял счет времени.
Дождь лил все сильнее, почти сбивая его с ног.

Билл стоял перед тем самым домом, который снился ему в кошмарах. Он смог найти его.

* * *

Тяжелое тела навалилось на Тома. Скользкие влажные поцелуи на коже. Он почти ничего не соображал - была только боль от побоев, и лишь каким-то чудом он удерживался в сознании. Но лучше бы этого не было.
Насильник раздвинул его ноги.

* * *

Билл рванул дверь и почти сразу увидел лежащую на полу кепку Тома и капли крови на паркете. Эта сволочь была настолько уверена в своей безнаказанности, что даже не удосужилась запереть дверь.

Билл не помнил куда надо идти - его всегда подбирала машина и дальше он ехал с завязанными глазами. Но ему подсказывал страх за брата.

Наверх.

Билл ворвался в комнату и увидел голые тела на кровати.
Мозг отключился. Руки автоматически вытащили оружие из кармана, и он разрядил всю обойму в ненавистную тушу.

* * *

Билл дрожащими руками нашел ключ от наручников и освободил Тома. Больше он ничего не смог сделать. Слабость охватила его, и он медленно сполз на пол.
-Успел.. - прошептал он и слабо улыбнулся.
Том нервно замотался в простыню, и подскочил к брату.
-Билл, прости меня! Я не знал! БИИЛЛ!!! - но тот уже не мог ничего ответить.
Он уже ничего больше не мог. Улыбка навсегда осталась на остывающих губах.

Том рыдал, больше не стесняясь слез. Он обнимал брата такого любимого и навсегда потерянного. Даже грязь на лице Билла не могла лишить его черты ангельской красоты.

Ненависть. Он убил его своей ненавистью.

* * *

Том вернулся с телом брата на руках домой. Он шел по улице под дождем, и тяжелые холодные капли смыли всю грязь с лица Билла.

Похороны прошли как в тумане.

Никто не узнал о том, что произошло. Лишь ночью случился пожар, уничтоживший богатый особняк на другом краю города.

* * *

Том сидел в комнате Билла. Перед ним был блокнот, исписанный неровным почерком. И диск с последней записью Билла, которую он сделал, когда Тома не было дома. Это была песня на ту мелодию, которую он сочинил. Последняя песня, которую они никогда не смогут исполнить вместе.

На последнем листке блокнота были написаны слова:

"Нас разлучили. Он сделал с нами то, что захотел. Он заставил тебя ненавидеть меня. Это был его заказ. Заказ на ненависть.
Назови так нашу песню. И живи, живи ради того, что случилось."

-Прости, но я не могу выполнить эту просьбу...
Том сжег листок и, положив рядом второй диск - диск с записью своей мелодии, открыл окно.

Спешиал фо ю,моя малышка.

Суббота, 29 Декабря 2007 г. 22:11 + в цитатник
Маленькая моя,Nenel,это мой тебе новогодний подарок.Ты же знаешь,как я люблю тебя.Прости,что так долго,но я правда забывала.Он маленький,но я плакала когда писала.Люблю.

Мой малыш.Сейчас ты заснул на моих руках,совсем как ребенок.Ты такой наивный и чистый.Почему то хочется тебя прижать к себе и никогда не отдавать его этому убогому миру...
Это наш вечер.Наш последний вечер.Завтра я уезжаю,и ты знаешь.Пора.Вижу серебрянные дорожки слез на твоих щеках.
Мягко поглаживаю его по волосам и осматриваю комнату.Тут пахнет цветами.Смотрю на три зажженные свечи на столе.Пламя красиво отражается на лепестках роз.Они везде.Они лежат на полу,лепестки расбросаны по полу и по столу.От их сладкого немного приторного запаха немного кружится голова и хочется спать,но нельзя...ведь я обещал подарить ему эту ночь....последнюю ночь.
Он просыпается,смотрит на меня большими влажными глазами,полными безграничной нежности,и мне на секунду кажется,что я тону в карей глубине.Приподнимается и смешно чмокает меня в губы,потом опускает свои пушистые реснички и начинает плакать.
-Джа...а это правда,что ты уезжаешь?-так по детски спрашивает он,а потом бросается в мои объятия.
-Да,маленький...правда...целую его волосы,потом спускаюсь с кровати и протягиваю к нему руки.Он утыкается в них мокрым от слез лицом,словно котенок и я беру его на руки, и с его тела полностью спадает тонкое шелковое одеяло.Господи...у него такое идеальное тело...Тело с молочной белой кожей...безумно нежной кожей с ароматом,который сводит меня с ума...
Я несу его в ванную.Он обхватывает мою шею руками,вдыхает сладкий аромат лепестков.
Я усадил его на бортик,пока набиралсь вода,а он молча ронял в воду хрустальные слезинки.Мне казалось,что я слышал их призрачный звон.
-Джа....а ты больше не вернешься?
-Нет,мой хороший...так надо.Ты же знаешь...
Воды набралось уже до половины,и подхватив его подмышки я бережно усадил его в ванную,залез следом за ним,ведь одежду свою я уже давно снял.
Я протянул к нему руки,и увидел страх в его глазах...
-Я не причиню тебе вреда...
Я сжал его в объятиях.
Когда ванна наполнилась до краев,мой мальчик словно оттаял.Он разрыдался громко и совсем по детски,с хрупкого личика пополам с косметикой хлынули слезы,он отстанился от меня и начал утирать слезы кулачками и обхватил худенькие плечи руками,похожий на обиженного ребенка
-Билл...последняя ночь,малыш...
И он откинулся назад,положив голову3 на бортик ванной.Его влажные волосы красиво лежали на обнаженных плечах.
Я осторожно положил ладони на его бедра и развел их в стороны.Я провел пальцем вниз от его груди к животику,отчего он как то болезненно сжался.
Я просунул руку под твою спину,отчего ты весь выгнулся своим гибким хрупким телом и подался мне навстречу.Я придвинулся поближе,обхватил коленями твои бедра.Ты не переставая целовал меня,снова и снова,вздыхая и словно захлебываясь,а я словно тонул в этих поцелуях.
-Готов,малыш?ты покорно кивнул,опустил свои реснички.
Я снова развел его бедра.Я вошел в него сразу тремя пальцами,отчего он закричал и вцепился в меня своими стальными коготками.Он дрожит,слышу как бешено стучит его сердце.
-Тихо,тихо,мой хороший,тихо...-я покрываю его лицо мелкими судорожными поцелуями.Я немного жду пока боль утихнет и развожу пальцы,начиная растяжку.Он уже кричит, кричит в голос и этот его крик,переходящий в стон,сводит меня с ума.
-Билл,мой сладкий мальчик...
Он выгибается мне навстречу,глаза его закрыты а губы закушены...
Он глубоко вздыхает,когда я ВОШЕЛ В НЕГО.гЛУБОКО ГЛУБОКО.еМУ УЖЕ НЕ БОЛЬНО,ПРОСТО первый толчок-всегда самый судорожный...вцепляется в мою спину коготками,раздирая кожу до крови.Огромные карие глаза с влажными ресничками широко распахнуты...он резко подался вперед,назаживаясь на мою плоть.Все глубже и глубже.Дыхание срывалось.
Кончил он резким криком,переходящим в стон,захлебываясь водой...

Я поставил его ногами на холодную плитку,от чего он ВДРУГ СЖАЛСЯ...Я взял полотенце,собираясь накинуть на него,но он осторожно отвел мою руку и подавшись вперед,вцепился жадно в мои губы.Слезы снова потекли по его щекам.Я почувствовал привкус металла во рту.Я крепко прижал его к кафельной стене,не разрывая поцелуя.оН РВАНО ПОСТАНЫВАЛ,СНОВА И СНОВА ПРИКУСЫВАЯ МОИ ГУБЫ.Снова и снова.Мои руки сползли на его бедра,сжав их,и в этот же момент он обхватил меня ногами.
-Пожалуста...пожалуйста...-шепот его сорвался на крик.
И я снова вошел в него,уже без растяжки,от чего он судорожно вздохнул,закусывая губы.Его мокрые волосы липли на лицо.Я входил в него,снова и снова,срывая с его прокушенных губ самые сладкие и заветные стоны.Мы кончили почти одновременно,он на две секунды раньше.Он бросился мне на шею,прижимаясь всем телом и целовал,целовал,целовал...захлебываяссь в собственных поцелуях.

Билли берет один лепесточек и зажимает его в тоненьких пальчиках.Он еле слышно всхлипывает в темноте,а я рассеянно перебираю его волосы.Мягкие и очень душистые.Свечи горят ровно и пламя отражается в его темных глазах.Мы ничего не говорим.Только тяжело дышим и слушаем стук наших сердец.Последняя ночь...

-Нет!-его протяжный крик разорвал тишину надвое.Он снова плакал,приподнявшись на локтях и глядя за окно.Я перевел туда взгляд и увидел тоненькую полоску рассвета над верхушками деревьев.Свечи погасли.Последние капельки слез сорвались с ресниц.Наша последняя ночь закончилась.

Без заголовка

Среда, 26 Декабря 2007 г. 22:33 + в цитатник
Ну вот..поддалась массовому помешательству и решила тоже написать.100 фактов обо мне.
1.Меня зовут Мария.
2.Мне почти 18 лет.
3.Мой рост-158 см.
4.Мой натуральный цвет волос-рыжий.
5.У меня очень ни зкая самооценка и я считаю,что я уродина.
6.Я год жила в детском доме.
7.Я прошла там все круги Ада.
8.Я бисексуалка.
9.У меня был секс с девушкой.
10.В вагоне метро.
11.Я была пьяная))
12.Я выкуриваю 10 сигарет в день.
13.Мой вес-47 кг.
14.Я считаю,что я толстая.
15.Я ем очень очень мало.
16.Я обожаю алкоголь.
17.Меня "развозит"от одного глотка спиртного.
18.У меня есть три шрама.
19.Я занималась конным спортом.
20.Я хорошо танцую.
21.Я люблю танцевать)))
22.Я обожаю Испанию и её культуру и мечтаю туда съездить.
23.У нас в семье вечная нехватка денег.
24.Я люблю Макдональдс.
25.Я люблю мороженое с теплым шоколадом.
26.Я обожаю собак и ненавижу кошек.
27.У меня пожилые родители.
28.Моей племяшке 10 месяцев.
29.Я обожаю своего старшего брата.
30.Я люблю его запах.
31.Я слушаю все подряд,от шансона до рока.
32.Я обожаю читать.
33.У меня плохое зрение,но я не ношу не очки,ни линзы.
34.Моя тетя умерла от рака.
35.Я люблю суши.
36.Я курю только тонкие сигареты.
37.Я обожаю твинцест.
38.Я люблю нежность.
39.Месяц назад меня чуть не изнасиловали.
40.Я пыталась перерезать себе вены.
41.Я считаю,что я полная бездарность.
42.Я считаю,что Билл очень похож на девушку.
43.Том тоже.
44.Я хожу в ванную каждый день.
45.Я никогда в жизни не влюблялась.
46.У меня не было парня.
47.Я ненавижу мужскую психологию.
48.Я хочу уйти из колледжа.
49.Я ненавижу свою жизнь.
50.Я боюсь делать первый шаг.
51.Я люблю поэзию.
52.Я принимала роды у собаки.
53.Я боюсь насекомых.
54.Но люблю змей.
55.Я смотрю все фильмы подряд.
56.Я верю в Бога.
57.По гороскопу я Близнецы,и я верю в гороскопы.
58.Я полная бездельница и лентяйка.
59.Я обожаю спать.
60.Я не могу уснуть без своего плюшевого мишки.
61.Если его нет,у меня начинается истерика.
62.Я обожаю устраивать скандалы.
63.Я ненавижу свой голос.
64.У меня есть девушка.
65.Я целовалась взасос со своим двоюродным братом.
66.Он уговоривал меня сделать ему минет.
67.Я не согласилась.
68.У меня проблемная кожа лица.
69.У меня вообще с лицом проблемы.
70.Я обожаю побрякушки.Летом я обвешивалась ими с ного до головы.
71.Я была в 5 разных городах.
72.Один раз я упала с лошади и у меня остался шрам на бедре.
73.Я люблю огонь.
74.Я обожаю плавать.
75.Я отвратительно учусь.
76.Раньше я мечтала работать шлюхой.
77.Я работала уличной танцовщицей))))
78.Свой 17 др я отмечала в ночнушке.
79.На берегу реки.
80.Я обожаю сидеть в интернете.
81.Я люблю кофе с мороженым.
82.Я люблю пожрать за чужой счет))
83.Все мои подруги уже нарожали детей.
84.В колледже меня считают лесбиянкой.
85.Я не лесбиянка,просто мне больше нравится женская психология.
86.Я пять раз уходила из дома.
87.Меня ненавидели одноклассники в школе.
88.Я бездарность.
89.Я пользуюсь самой дешевой косметикой.
90.И курю самые дорогие сигареты)))
91.Я была на похоронах.
92.Я верю в оборотней и вампиров.
93.У меня проблемы со здоровьем.
94.Я никогда не плачу на людях.
95.Я знаю девушку,которая схватила Билла за яйца около Ритца.
96.Я люблю шокировать людей.
97.Я курила травку и мне не понравилось.
98.Я люблю море.
99.Я люблю красный и черный цвет.
100.Я знаю,что я точно что то забыла написать))))

Без заголовка

Вторник, 25 Декабря 2007 г. 22:14 + в цитатник
Я больше не могу.



Жить на этой земле слишком больно.



Я не хочу



Каждое утро вставать



Что бы идти по раскаленным ножам.



Я хочу кричать от ужаса



И боли.



Я так ненавижу этот мир...



И так люблю его.



Мои руки



Разбитые в кровь.



Раны уже никогда не заживут...



Они станут прошлым...



Мне очень больно жить.



Спасите меня! Я не хочу умирать!



Меня здесь нет.



Моих криков никто не слышит,



Потому что я-никто.



Моя семья ненавидит меня.



Я не смогу добиться того, что мне нужно.



Я слишком слаба.



И я не воин.



Возьмите меня за руку, я умоляю вас, возьмите.



Вы спасете меня? ведь я так не хочу умирать...

Без заголовка

Вторник, 25 Декабря 2007 г. 22:13 + в цитатник
Ты когда-то родился, считай повезло
И теперь надо жить, даже если на зло
На зло всем кто не понял, не пытался понять
Почему из-за них должен ты умирать?!?

Без заголовка

Понедельник, 24 Декабря 2007 г. 23:32 + в цитатник
В ТАКОМ ВИДЕ Я СЕГОДНЯ ШОКИРОВАЛА ОБЩЕСТВЕННОСТЬ)))
 (240x320, 22Kb)

Без заголовка

Суббота, 22 Декабря 2007 г. 13:09 + в цитатник
Это цитата сообщения theother [Прочитать целиком + В свой цитатник или сообщество!]

Без заголовка


Я девочка, которую выгнали из собственного дома, потому что я призналась матери, что я лесбиянка.

Я проститутка, которая работает на улице, потому что никто не хочет принять на работу транссексуальную женщину.

Я сестра, которая крепко обнимает своего брата-гея этой ночью.

Мы родители, которые похоронили свою дочь слишком рано.

Я мужчина, который умер в одиночестве, потому что ко мне в палату не пустили человека, с которым я прожил 27 лет.

Я ребенок-сирота, просыпающийся ночью от кошмаров, потому что моей единственной любящий семьей могли быть двое отцов. Хорошо бы они могли усыновить меня.

Я думаю, я – счастливчик. После нападения я был в коме три недели, но спустя год, я, вероятно, снова смогу ходить.

Я не из тех, кому повезло. Я убил себя за несколько недель до окончания школы. Я просто не мог всего этого вынести.

Мы пара, которой было отказано в съеме квартиры, как только оказалось, что двое мужчин хотят снять комнату с одной кроватью.

Я человек, который не знает, каким туалетом воспользоваться, чтобы избежать скандала и вызова охраны.

Я мать, которая не может увидеться с детьми, которых я выносила, нянчила и растила. Суд решил, что я недостойна быть матерью, раз я живу с другой женщиной.

Я жертва домашнего насилия, на которую сразу стали косо смотреть и постарались побыстрее отделаться в службе поддержки, когда поняли, что мой партнер – женщина.

Я жертва домашнего насилия и мне некуда обратиться за поддержкой, потому что я – мужчина.

Я отец, который никогда не обнимал собственного сына, потому что всю жизнь боялся демонстрировать чувства к другим мужчинам.

Я преподаю домоводство, хотя хотела быть тренером по спорту, пока мне не сказали, что «они все лесбиянки».

Я мужчина, который умер, так как врачи скорой помощи прекратили лечить меня, поняв, что я – транссексуал.

Я человек, который все время чувствует себя виноватым. Мне кажется, что у меня не должно быть недостатков, раз мне приходится жить в обществе, которое ненавидит меня.

Я человек, который больше не ходит в церковь. Не потому что я потерял веру, но потому что для «таких как я» двери церкви закрыты.

Я человек, который вынужден скрывать то, в чем больше всего нуждается этот мир – любовь.

Воспроизведите этот пост, если вы считаете, что гомофобия – это неправильно



До сих пор трясет от этого...

Понедельник, 17 Декабря 2007 г. 22:41 + в цитатник
Это цитата сообщения Baltika7 [Прочитать целиком + В свой цитатник или сообщество!]

Побег от смерти

В 1997 году моя жизнь разделилась на "до" и "после". Наверное, если смотреть со стороны, то не произошло ничего решающего - я отлежала 3 недели в областном отделении детской гематологии. Что могли изменить в жизни тринадцатилетнего ребенка эти 3 недели? Но эти 3 недели, этот 21 бесконечный день перевернули мою жизнь, и она уже никогда не стала такой, какой была до этого.

Это был жестокий урок судьбы… Я не знаю, почему Бог решил показать мне, 13-летней девочке, весь тот кошмар. Может быть для того, чтобы через много лет я смогла рассказать здоровым людям о том, что ад существует. Он здесь, на земле, в ничем не примечательной больнице, в отделении детской гематологии. Может быть, я прошла через этот ад именно для того, чтобы другие узнали о том, что на самом деле кроется под сухой статистикой количества онкозаболеваний среди детей.

В этих рассказах я попыталась передать наиболее запомнившиеся мне моменты. То, что запало в душу, а иногда и шокировало. То, о чем до сих пор я молчала, не находя в себе силы снова, пусть даже мысленно, пережить это. Я надеюсь, что из этих отдельных рассказов у читателя сложится яркое представление о том мире, в котором живут сотни детей в Украине. Мире, полном страха, горя, а еще надежды и веры.

Побег от смерти

Когда я впервые перешагнула через порог отделения детской гематологии, я себе даже не представляла что это такое. В моем мозгу с трудом совмещались такие понятия как "дети" и "рак". Казалось, что кто-то просто ошибся, объясняя мне что тут есть дети с раком крови. Ведь такого просто не могло быть.

Поначалу мне казалось, что и отделение это совершенно обычное, и дети тут такие же, как и везде. Но дня за два я стала ощущать разницу. Лысая детвора произносила слово "смерть" так же обыденно, как и слово "завтрак". Казалось, что сама смерть висит тут где-то в воздухе. Ее буквально ощущаешь кожей. А еще тут неимоверным образом сосуществовали отчаянье и безграничный оптимизм. Я слышала, как одни дети говорили "я лучше умру чем снова соглашусь капать химию", а другие весело поглаживая лысую после химиотерапии голову шутили что теперь существенная экономия на шампуне. Да что разные дети, в одном и том же ребенке в течение дня то поднималось отчаянье и полное безразличие, то снова возрождалась вера и надежда на лучшее.

А еще глаза… глаза этих детей меня поразили больше всего. Они были настолько… трудно даже описать… они отражали какие-то совершенно взрослые эмоции. Когда кто-то из новеньких говорил что-то вроде "я скоро поеду домой" другие смотрели на него с таким явным снисхождением и иронией. В этих взглядах так и читалось: "Как мало еще в этой жизни ты понимаешь". В этих глаза иногда проскакивала неимоверная боль… она появлялась какими-то вспышками, как будто пеленой застилались глаза на несколько секунд, а потом снова в этих глазах зажигался огонек жизни. Эта была не только физическая боль, которая для большинства здешних обитателей стала частью повседневной жизни. Это в большей степени была боль душевная… боль памяти о том кошмаре, который вихрем периодически налетает на отделение и напоминает о том, что все смертны, даже дети…

Не знаю почему, но где-то за неделю я настолько тонко прочувствовала всю атмосферу этого отделения, что стала понимать то, что было совершенно ясно постоянным обитателям отделения и что не значило ничего для детей с анемиями… Я мало что понимала умом, но сердце мое знало что это страшное место, из него надо выбираться… Моя душа требовала возвращения в нормальным мир, где все было так легко и понятно. Где не было этого гнетущего предчувствия беды.

Это был как раз 21 день моего пребывания в гематологии. Через стеклянные двери палаты я увидела, как врачи побежали в палату напротив. Именно побежали, что было в отделении не принято. Потом я увидела, как туда понесли капельницу, медсестра что-то кричала в телефонную трубку. Из палаты вышла молодая девушка. Это была сестра новенького мальчика, которая осталась с братом пока их мать повезла анализы в Киев для подтверждения диагноза. Девушка плакала… Не так как обычно плачут люди от обиды или горя. Она просто всхлыпывала и по ее щекам текли слезы. А она этого как будто и не замечала, она шла куда-то совершенно бесцельно. Кто-то из мам мягко взял ее за плечи и отвел к стулу возле сестринского поста, другая принесла воды. Девушка никак не реагировала на это, по-моему, она даже не замечала этой заботы.

На палату напротив повесили белую простынь. Я уже достаточно хорошо знала это отделение, чтоб понимать этот знак - за той дверью кому-то очень плохо, по этому стекло завешивают простыней, чтоб другие дети не видели. Врачи забегали и выбегали из палаты, я заметила, что на руках у них была кровь… много крови. Потом в палату завезли инвалидную коляску. Когда простыня на двери отодвинулась, оттуда вывезли парня. Бледный белокурый мальчишка 14 лет, в списке больных в графе диагноз у него стояло таинственное "о. л.". Все в отделении знали, что означает это сокращение, только врачи и родители упорно делали вид, что дети не знают о своих диагнозах и диагнозах соседей. Мальчик сидел на коляске, поджав ноги к животу (поскольку на коляске не было подножек, с подножками она не помещалась в лифт). На нем была белая футболка и шорты. Футболка была белой когда-то… сейчас она вся была алой, и лишь небольшие участки на рукавах выдавали истинный ее цвет. Возле лица мальчик держал сложенную пеленку. Пеленка эта тоже была вся алая и насквозь мокрая. На лице, руках, ногах… везде была кровь. Она буквально фонтаном ударила из носа, когда он на мгновение убрал пеленку от лица. Когда его провозили мимо дверей моей палаты, я увидела, как он чуть сильнее прижал пеленку к лицу. При этом между пальцами полились ручейки крови. Пеленка была пропитана кровью до последней нитки… Мальчика везли в реанимацию… Я услышала, как кто-то из ребят в отделении сказал "это конец…". Это позже я узнаю, что в реанимацию детей из нашего отделения переводят в исключительных случаях и чаще всего они оттуда уже не возвращаются…

Где-то через пол часа я услышала, что коляска едет по коридору. И тут же увидела, как мимо двери моей палаты провезли этого мальчика. Он не плакал… в его глазах, кажется, даже не было страха. Там было только полное непонимание того, что происходит. А происходило то, что реанимация видя насколько плохо дело, просто отказалась брать его в отделение. Ведь за каждую смерть отделению приходится отчитываться… Для реанимации этот мальчик, умирающий от кровотечения, был лишь статистической единицей. Крайне нежелательной единицей. Его просто не взяли в реанимацию, сказали что лучше ему будет умереть в отделении… Только наша медицинская система могла породить такие традиции… Мучительная смерть от кровотечения в обычном отделении, где не могли обеспечить хотя бы изоляцию умирающего ребенка от остальных, была лучше, чем ухудшение статистических показателей.

Когда мальчика завозили в палату, он придержал рукой простыню. На белой простыне остался кровавый отпечаток детской ладони… Врачи снова забежали в его палату… я видела, как медсестры каждые 10-15 минут заносили туда новые бутылки растворов для капельницы. Мальчик терял огромное количество крови, и ее надо было чем-то замещать. Но на станции переливания не было настолько много крови чтобы капать ему. Тем более, что потратив всю кровь на этого ребенка, под удар ставились жизни еще 10 человек в отделении, которым тоже в любой момент может понадобится переливание. По этому вместо крови ребенку капали просто соляной раствор…

Я не слышала из палаты голоса мальчика. Слышала только отрывистые команды врачей принести то или другое. Сестра мальчика все так же сидела возле поста. Ее лицо было совершенно каменное, слезы лились не переставая. Она смотрела в одну точку на противоположной стене, не замечая проходивших мимо людей. Она не отвечала, когда ей предлагали водички или валерьянки. Она просто сидела, глядя сквозь стены. Иногда ее губы шевелились, но что она говорила не было слышно. Может быть, она шептала молитву… а может сама себе шепотом задавала тот вопрос, который потом будет кричать на все отделение: "Почему он???".

Все отделение замерло… санитарки вытирали на полу кровавые полоски, которые оставила испачканная кровью коляска. Они старались сделать это побыстрее, пока никто из детей не заметил, но все уже все поняли. Дети собрались в столовой кучкой, и в глазах у них застыл панический страх. Смерть каждого в этом отделении - разрушение надежд всех остальных выйти отсюда живым. В отделении висела напряженная тишина, все ждали развязки. Только несколько детей с анемиями продолжали о чем-то громко спорить. Они не понимали что происходит… может быть в этом и было их счастье…

Мальчика еще пару раз провозили мимо моей палаты в реанимацию, оба раза его отказались брать. Когда второй раз его везли обратно, я, увидев его лицо, поняла значение фразы "смертельно бледный". Все его лицо было измазано кровью, но даже так было видно что кожа его совершенно белая, без малейшего розового оттенка. Глаза были полузакрыты. Ноги то и дело сползали с коляски, а голова свешивалась на бок. Врачи теребили его, он открывал глаза, смотрел на них мутным взглядом, как-то растеряно оглядывался и снова прикрывал глаза. Он умирал… умирал у всех детей на глазах…

Никогда не забуду как, аккуратно отодвинув немного простыню, из палаты мальчика вышли все врачи и медсестры. Все сразу… медсестра несла в руках капельницу, в которой осталась половина раствора. Я глянула на это, и внутри все оборвалось… я знала, что мальчик умер. Просто знала… Я смотрела как завороженная на белую простыню с отпечатком ладони этого мальчика… мне было страшно от того, что вот этот след еще не высох, а ребенка уже нету… нету и никогда не будет… Я повернулась к стенке и заплакала… заплакала по мальчику, которого увидела первый раз 2 дня назад… по мальчику, которого я даже не знала по имени. Я лежала, тихонько всхлыпывая когда услышала в коридоре вопль… именно вопль, по-другому и не назовешь. Сестра мальчика страшно, очень страшно кричала. Я слышала, как другие шепотом ее успокаивали, а она продолжала кричать "Почему???". Столько боли, столько обиды было в этом крике.

Действительно, почему? Почему все это случается? Этот вопрос не давал покоя и мне. Я слышала, как девушку вывели из отделения… она продолжала кричать… Мне тоже хотелось кричать… так же громко и так же страшно как кричала она… но я не могла… я просто плакала…

Через несколько минут всех детей собрали в коридоре и повели "гулять" чтобы вынести тело мальчика без свидетелей. Нас вывели из корпуса и отвели к беседкам. Нас вели как под конвоем… вернее мы шли как под конвоем: молча, опустив глаза, не обращая внимание ни на что. Я видела на глазах у многих детей слезы… они молчали… молчали и плакали…

Часть детей, те, у кого в графе диагноз стояло "о. л." или другие подобные сокращения, сели отдельно. Эти 10 ребят разного возраста прислонились друг к другу, некоторые положили руку соседу на плече. Они делили между собой свое горе… они пытались прийти в себя после того, как ураган смерти пронесся над ними… сегодня он забрал не их… а завтра? Еще утром многие из сидящих в беседке верили в то, что выздоровят, что у них будет нормальная жизнь. Сейчас в это не верил никто… даже Леша - пятилетний малыш… он тоже плакал. Может быть, поддавшись всеобщему настроению. А может так же, как и другие чувствовал, что смерть показала свою силу и напомнила всему отделению о том, что тут она хозяйка.

Один мальчик вдруг подскочил и крикнул "Ну, кто следующий? Я???". Все вздрогнули от этой фразы. Он сказал в слух то, что думал в тот момент каждый. Самая старшая девочка властно шикнула на паникера. Он снова сел и бессильно заплакал. Но его вопрос снова и снова повторялся в моей голове. И почему-то стало невыносимо страшно, что следующая я. Да, я!!! Здоровая, хорошо себя чувствующая… Но в душе страх ставал все сильнее, мне казалось, что стоит опять переступить порог отделения, как смерть заберет и меня. Это был панический страх, от которого холодело все внутри и кровь отливала от лица. Казалось, что лучше умереть сейчас и здесь, чем вернутся туда, в тот ад…

Когда нас завели обратно в отделение, белая простыня с кровавым следом все так же висела на двери… там, за дверью санитарки пытались отмыть кровь со стен, полов, кроватей. Нам не положено было это видеть, по этому мы видели кровавый отпечаток ладони ребенка, которого уже не было… От этого под кожей пробегали мурашки… Но не это все было самым страшным.

Наибольший страх нагоняло то, что все взрослые в отделении вели себя так, как будто ничего не случилось. Как будто сегодня обычный день и за той простыней так и лежит тот мальчик… и у него все хорошо. Это всеобщее притворство делало атмосферу невыносимой. Казалось, что оплакивают мальчика только дети, а всем взрослым наплевать на то, что случилось… врачи все так же наигранно улыбались нам, родители все так же были заняты своими делами. Создавалось впечатление, что взрослые живут в одной реальности, а мы дети в совершенно другой. И реальности эти в данный момент не пересекались… И было невыносимо страшно, что вот завтра не станет тебя, и всем кроме десятка детей будет точно так же безразлично.

Я сидела, смотрела как завороженная на простынь с отпечатком ладони, смотрела, не отводя взгляд ни на минуту. По щекам текли слезы… все это видели, но никто из взрослых не подошел ко мне, не спросил в чем дело… подошел только лысый мальчишка лет 7, взял мое лицо в руки и повернул голову так, чтобы отпечаток ладони перестал быть в поле моего зрения. Я подняла на него глаза, а он тихо сказал мне "Привыкай" и ушел. Тогда те слова показались мне кощунственными, к этому невозможно было привыкнуть!!! С этим невозможно было жить!!!

Мной овладело одно желание - бежать из этого страшного места. Бежать не глядя, лишь бы подальше. Я просто не могла тут больше находится, я сходила с ума… Уйти, уйти, уйти - это снова и снова крутилось в моей голове. Я уже знала что делать… Я зашла в свою палату, достала вложенную в книгу гривню… этого должно хватить… Все свои пожитки в тумбочке я сложила в пакет, одела все теплые вещи, которые были у меня в палате и тихо, незаметно вышла из отделения… я шла под дождем в тапочках, в тонких спортивных штанах... Дождь был не сильным, но одежда промокала быстро. Я прошла две трамвайные остановки пешком, я не хотела ждать на ближних к больнице остановках, там меня могли найти. По этому медленно брела вдоль трамвайных путей подальше от того страшного отделения… Мне пришлось 30 минут под дождем ждать трамвая… Тапочки были насквозь мокрые… я замерзла… но ни на мгновение не пожалела о том, что ушла. Казалось, что отдаляясь от больницы, я обретала покой. Трамвай ехал по вечернему городу… никто из людей не обратил внимания на то, что я была одета и обута не по погоде… никто не обратил внимания на слезы, которые периодически стекали у меня по щекам… всем было безразлично… так же, как и там, в гематологии…

Дома я ничего не стала объяснять родителям. Я плакала и молчала… нет, я говорила одно "я больше не вернусь туда!!!". Никакие уговоры, ничего не могло изменить мое решение. Уже глубокой ночью, услышав, как я всхлыпываю мама присела рядом со мной. Она молчала, но я знала что ее мучит один вопрос - почему я сбежала? И впервые за много часов я нашла в себе моральные силы произнести это… "Мама, там умирают! Я боюсь, что я тоже там умру!". Нет, произнести вслух это было слишком страшно. Я снова замолчала и только плакала…

На следующий день родители не вернули меня в гематологию… а я еще не один месяц на все вопросы отвечала молчаливыми слезами… Слезами скорби по мальчику, которого я видела только 2 дня, но который раз и навсегда изменил мою жизнь… Его звали Саша… я узнала об этом уже после того…

Записная книжка

- Наташа, здесь часто умирают? - я сидела рядом с девочкой 6 лет борющейся с лимфогранулематозом в ее палате отделения гематологии. У нее был 3 рецидив, спасти ее могла только пересадка костного мозга, которую в Украине тогда не делали…

- Смотри сюда! - Наташа достала из тумбочки толстую записную книжку. Она была уже порядком потрепанная - Я записывала сюда своих друзей, с которыми знакомилась в гематологиях разных больниц. Здесь все адреса с первого дня моей болезни.

Я взяла в руку записную книжку. Она была заполнена на две трети. Адресов было много, очень много… Но на первой странице все адреса были перечеркнутыми, и на второй, и на третей…

- Это… - я не могла продолжить…

- Да, это те, кого уже нету в живых. - Наташа взяла записник у меня из рук и быстро пролистала его. Я заметила, что абсолютное большинство записей было перечеркнуто.

- Как ты живешь с этим? - мне было невыносимо больно видеть такое немое свидетельство непомерной смертности детей от онкозаболеваний.

- Я живу благодаря этому! - Наташа постучала пальцем по одной записи… единственный адрес на 6 первых страницах, который не был перечеркнут. - Этот мальчик пережил 2 рецидива лейкоза, но уже 3 года у него все хорошо, он учится, радуется жизни. Я живу благодаря вере в то, что мне повезет так же, как ему и еще нескольким ребятам - она быстро пролистнула записник и ткнула пальцем в еще несколько неперечеркнутых адресов.

- Но ведь это единицы, остальные умирают!!! - я до этого разговора даже не представляла себе масштабов трагедии.

- Но если бы не было этих единиц, то бороться вообще б не стоило! Ира, знаешь как хочется верить, что ты из числа тех, кому суждено победить болезнь? И знаешь как страшно хоть на мгновение представить, что твое имя в десятках таких вот записных книжек однажды вычеркнут…

В моей записной книжке Наташин адрес был вычеркнут ровно через 2 месяца после того разговора…


5 копеек

Лысый мальчик 5 лет с лимонно желтыми кожей и белками глаз забежал в палату.

- Мама, мы сегодня будем капаться?

- Нет Антоша - потупив глаза ответила женщина.

- Ой как здорово! Значит я могу целый день гулять с ребятами?

- Да, сынок, иди играйся.

Мальчик вышел, а его мать расплакалась. У ребенка был гепатит С, занесли его уже тут, в отделении, где любая инфекция для детей смертельно опасна. Для того, чтобы поддержать печень и вымыть из крови образовывающийся в избытке билирубин ребенку каждый день нужно было капать литр двести глюкозы. Это значит, что на каждый день нужно было купить 3 бутылки глюкозы, капельницу и 2 шприца. 3 бутылки раствора стояли на подоконнике, там же лежал один шприц…

- Где Антоха, сейчас будем капать - в палату вошла медсестра - о, а где система для капельницы?

- Люда, нету… у меня нету денег на систему… вот, смотри - женщина достала из-под подушки кошелек и открыла его. В кармашек была вложена фотография Антохи, где он загорелый и веселый катался на качелях. Фото сделано всего лишь пол года назад, буквально за месяц до того, как у Антона первый раз носом пошла кровь… В остальном кошелек был пуст. Ни единой банкноты, нету даже мелочи, всю ее Надя потратила на шприц, который сейчас лежал на подоконнике.

- Сочувствую. Ну раз нету системы, значит не капаемся - медсестра вышла.

Надя крутила пустой кошелек в руках. Антоша был ее единственным сыном, его отца Надя не видела после того, как сообщила о своей беременности. Когда пришла беда и ребенку поставили страшный диагноз "острый лейкоз, нейролейкоз" помочь им было некому. Все накопленные деньги пошли на первый протокол химии. Еду за это время они не покупали ни разу… питались больничной кашей, на которую и смотреть то было тошно. Но приходилось выбирать: еда или лекарства. И вот настал такой день, когда и на лекарства денег уже не было… не только на лекарства, но и на системы для капельниц. Надя перевернула кошелек и из него со звоном выпала монетка. 5 копеек… Надя крутила монету в руках и почему-то подумала: "Жизнь моего сына стоит десятки тысяч гривен, а я за нее могу заплатить только 5 копеек…"

- Мама, а что это у тебя? - Антон заглядывал в приоткрытую дверь

- Деньги - с ироничной улыбкой ответила Надя. Да, разве можно было назвать эту монету деньгами?

- А отдай ее мне? - Антошка протянул руку. Когда-то у него была копилка, в которую он кидал такие вот монетки, собирая себе на ролики. Копилка первой пала жертвой его болезни, вместо роликов из нее взяли деньги на покупку шприцев для промывания подключички и антибиотиков.

- На, держи! - в Надином голосе было сомнение… А вдруг она найдет где-то хоть гривну и именно этих 5 копеек не хватит на покупку заветной системы для капельницы…

- Мама, а что можно купить за 5 копеек?

- Коробок спичек - ответила Надя с улыбкой. А когда Антоха выбежал из палаты добавила - чтоб поджечь это отделение и одним махом решить проблему. Что толку от этого отделения, если у меня и еще десятка матерей в кошельке валяется несчастные 5 копеек…

Почему я?

Была глубокая ночь… я открыла глаза… моя мама сидела рядом с моей кроватью на стуле и не сводила с меня глаз. Под кроватью, давая слабые отблески стояла настольная лампа. Благодаря ей в палате не было абсолютно темно. Полоска света падала и в коридор. Я смотрела на слабый отблеск на линолеуме коридора и видела еще одну такую же полосу света. Я знала откуда она - через палату точно так же сидит женщина над своим умирающим ребенком. Сидит уже много ночей подряд, так же, как и моя мать. Сидит не только ночами, но и днем. Не ест, не спит… только сидит и не сводит глаз со своего сына…

Мне было тяжело дышать… я не могла сама повернутся в постели. От постоянного лежания в одной позе тело затекло и не давало уснуть. А мама моя сидя рядом на стуле придремала. Она уже не первые сутки спит вот так вот урывками. Мне не хотелось ее будить, чтобы она перевернула меня… По этому просто тихонько лежала…

Я смотрела на полоску света из другой палаты и изо всех сил старалась прогнать из головы картину, которую увидела неделю назад…

Меня заносили в отделение на руках, но по пути в палату я увидела тетю Таню. "Вовка жив, жив! Ура!!!" - я знала, что раз мама моего друга Вовы тут, значит и он здесь, значит он еще жив. Ни смотря ни на что… Первым делом я попросила тетю Таню сказать Вовке, что я тут, чтоб он пришел, чтоб мы поговорили. Она потупила глаза и сказала:

- Вове плохо, он не сможет прийти.

- Хорошо, тогда я зайду к нему, можно? - Тетя Таня глянула на мою маму, потом на меня… что-то в ее взгляде было пугающее…

- Ира, я думаю, тебе не стоит этого видеть. Ты не понимаешь, Вове ОЧЕНЬ плохо.

- Ну, если его просто нельзя беспокоить, то тогда…

- Нет, его, наверное, уже невозможно побеспокоить… - на глазах тети Тани навернулись слезы.

Вместе с моей мамой они вышли. Я знала, что они пошли к Вове, мне так хотелось пойти с ними. Но я даже сесть сама не могла… Когда мама вернулась, я увидела что она плачет. "Тебе действительно лучше этого не видеть!" - все, что она успела мне сказать, прежде чем разрыдалась. А я по какой-то детской наивности все еще была убеждена, что ничего с Вовой страшного случиться не могло, что я могу с ним поговорить… Я уговорила маму отнести меня к Вовке…

На кровати лежало тело моего друга. Истощенное тело. На одном глазу наклеена повязка, большая, промокшая кровью и выпирающая вверх. Я уже знала, что глаза под той повязкой нет, его удалили из-за саркомы глазницы, надеясь спасти хотя бы жизнь Вовки. Второй глаз был открыт, зрачок смотрел в какую-то точку на потолке. Меня посадили рядом с Вовой, но он не повернул ко мне взгляд…

- Вовчик, привет! Как дела - я дотронулась до его руки, но он все так же смотрел куда-то в потолок.

- Иришь, он 2 недели назад сидел, смотрел вместе со всеми телевизор, а потом пришел в палату, пожаловался, что голова болит, прилег. Я пошла набрать воды, чтобы дать ему таблетку, а когда пришла, он уже вот так вот смотрел куда-то сквозь меня и не откликался - тетя Таня быстро вытерла слезы - Вовочка, ну посмотри, Ира к тебе пришла! Ну повернись сюда!

Но Вова не реагировал. Я смотрела на него с ужасом. Неужели это все, что осталось от моего друга, который смешил все отделение своими высказываниями. Например, когда я звала его играть с нами, а он докапывал последние 100 грамм ненавистной химии, он говорил: "Сейчас, прорыгаюсь и приду". Всегда такой веселый, смешливый… 4 года борьбы с саркомой глазницы без малейшего результата. Операция за операцией, но опухоль продолжала расти. Облучение - все равно растет. Химия за химией и в промежутках все равно операции чтобы убрать хотя бы ту часть опухоли, которая могла сдавить мозг. Последние 2 года борьба шла уже не за выздоровление, это было невозможно. Все лечение, все мучения через которые Вовка проходил, были лишь для того, чтобы выиграть у смерти еще пару месяцев. Я узнала об этом только сейчас, до этого я была уверена что вот закончится химия и Вовка, наконец, выйдет отсюда навсегда, что у него отрастут волосы, которых на голове не было все эти 4 года. Но все, о чем я мечтала, было утопией… опухоль проросла в мозг, Вова впал в кому. Его смерть - дело времени. Принять это было невозможно…

Тетя Таня вышла из палаты, а я все упорнее теребила Вовкину руку и просила: "Вова, посмотри на меня! Пожалуйста!!!". И вдруг взгляд повернулся ко мне. Совершенно осознанный взгляд!!! Я сжала его руку: "Вовчик, привет!!!". В ответ он немного согнул пальцы на руке, пытаясь сжать и мою руку. Он улыбнулся, сделал несколько движений губами, но слов не было слышно. "Вовка, все хорошо! Видишь, я снова здесь! Я игры с собой принесла, поправляйся и будем играть…". В ответ лицо его еще больше растянулось в улыбке, здоровый глаз часто-часто заморгал. Я сидела, что-то рассказывала ему, не отводя взгляда от его лица. В тот момент мне так хотелось верить, что все ошиблись, что кома у него была делом временным и что теперь все пойдет на поправку. Но вдруг Вовин взгляд судорожно ушел вверх, веко закрылось и задрожало. Когда глаз снова открылся, зрачок снова смотрел куда-то в потолок. Я наклонилась над ним, я теребила Вовину руку, я звала его. Но он больше не слышал меня…

С того дня прошла неделя. За это время Вова ни одного раза не пришел в себя, я была последней на кого он хоть как-то отреагировал… Он умирал… умирала и я. Не имея возможности даже сесть самой, я сутками напряженно прислушивалась к тому, что делается там, в Вовкиной палате. Я все еще верила в то, что он обманет смерть и в этот раз. По-другому просто не могло быть!

На улице уже серело, когда я забылась в тяжелом сне. Мне снилось, что я иду по зданию, напоминающему школу. Коридоры были пусты, но в классах были дети. Много детей… я шла, не зная, в какой мне зайти, когда увидела что мимо меня идет Вовчик. Я пошла за ним, решив для себя, что поскольку мне тут все не знакомо, то я зайду в тот же класс, что и Вова. Он открыл двери комнаты, там было много детей разного возраста. Я посмотрела на их лица и поняла, что это те, кто умер в гематологии. Хотя среди них были и те, кто, как я считала, еще жили (хотя как позже выяснилось, все они к той ночи уже погибли). Вовка уверено перешагнул порог…

- Вова, не иди туда, там все мертвые, а ты же еще живой!

- Ира, мне сказали идти сюда, здесь мое место. Вот, смотри - он протянул мне какую-то бумажку - Здесь ясно написано, что мне в этот класс.

- Тогда подожди, я с тобой!

- Покажи твой пропуск - я подала невесть откуда взявшуюся бумажку.

- Нет, тебе не сюда! Тебе надо идти дальше! - Вова вернул мне бумажку.

- Но почему? Я хочу с тобой, я не знаю что там дальше, я лучше тут останусь - я почему-то начала плакать.

- Нет, Ира… это не мы решаем куда идти… - и Вовка улыбнулся, помахал мне рукой и зашел в комнату…

Я проснулась… на душе было неспокойно. Что-то скоро произойдет, я это точно знала… С самого утра у Вовки дела не ладились… я видела что медсестры бегают к нему с кислородными подушками… видела капельницы, которые несли к нему в палату. А я… я задыхалась, с каждой минутой, с каждым часов все сильнее. Пока где-то после обеда задыхаясь, не потеряла сознание…

Когда я открыла глаза, надо мной склонился незнакомый мне человек с очень обеспокоенным лицом. Я хотела спросить, что случилось, но не могла говорить - к моему лицу была прижата маска, через которую толчками воздух нагнетали в мои легкие. Врач, сжимая рукой специальный мешок, делал мне искусственное дыхание. Я мотнула головой, но врач ласково улыбнулся мне и сказал: "Полежи немного так. Я помогаю тебе дышать, а твои мышцы в это время отдыхают. Потом тебе легче самой будет дышать". Я лежала и разглядывала все вокруг. На бейдже у мужчины я прочитала "отделение реанимации". Моя мама заглядывала в приоткрытую дверь, и по ее щекам текли слезы. Она отводила взгляд когда я смотрела на нее. Что-то произошло… я это чувствовала буквально физически. Врачи реанимации ушли, я слышала, как в коридоре они сказали заведующей отделением "еще бы чуть-чуть и девочка погибла бы".

Мама вернулась в палату… она старательно вытирала слезы. И глядя на нее, я почему-то очень ясно вспомнила, что прежде чем потерять сознание я успела услышать как тетя Таня в коридоре кричала "Девочки, помогите!!!". Внутри меня все похолодело, я глянула маме прямо в глаза и спросила "Как Вова?". В ответ мама мотнула головой и заплакала. Больше ничего не надо было говорить, я все поняла. Я не плакала… у меня не было для этого сил и душевных, и физических. Ледяным голосом я спросила: "Когда?". Мама как-то виновато глянула на меня и ответила: "Вам стало плохо почти одновременно. Вовчику буквально на пол минуты раньше. Ему вызвали реанимацию, но когда они пришли, ты уже не дышала. Врачи решили спасать тебя…" - больше мама не могла ничего сказать, рыдания душили ее. А я очень ясно вспомнила ночной сон и комнату, в которую я хотела зайти вслед за Вовкой, но он меня не пустил… "не мы решаем куда идти"… эти слова как нельзя лучше отражали то, что произошло. Не мы с Вовой решали, кому остаться жить, за нас этот выбор сделали реаниматологи. И я выжила… а Вова нет.. Невыносимая боль пронзила меня изнутри, я заплакала и закричала "Почему я???". Мне было стыдно что выжила я, что Вову "списали", не дав даже шанса. У нас был один шанс на двоих, и его отдали мне. Почему?! Почему за мою жизнь пришлось платить жизнью Вовчика???

Позже я узнаю, что это не первый случай (и боюсь не последний) в отделении, когда реаниматологам приходится выбирать, кого из двоих детей спасать… как на войне. Один ребенок выживает, второй погибает. Пройдет очень много лет, но вопрос "Почему тогда выжила я, а не мой друг?" будет продолжать мучить меня…

… все за одного

Вечернюю тишину отделения развеял крик тети Светы "Девочки, Диме плохо". Уже через 20 секунд из всех палат повыскакивали мамы детей. Они бежали в Димину палату, чтобы помочь кто чем может. Они пооставляли своих больных детей чтобы попытаться помочь чужому. Таков местный закон - все за одного! Детей не делили на своих и чужых. Дети были общие, и проблемы их были общие, по этому и решались всеми вместе.

Больные дети, многие из которых капали в тот вечер химию, остались одни. "Главными" в палатах оставались не те, кто старше, а те, кто мобильнее, кто мог выскочить и позвать на помощь. Я осталась на попечение пятилетнего Антохи так как сама не могла даже повернутся в постели. С деловым видом Антон взял из тумбочки карты, передвинул штатив капельницы (от которого шли две системы - моя и его) и уселся рядом со мной играть в его любимую игру - пьяницу. Было уже 10 часов вечера, но мы оба с ним знали, что спать мы сегодня раньше 12 не ляжем. Наши мамы заняты спасением Димы, а значит, некому следить за нашими капельницами. У нас не было обиды на родителей. Мы знали, что в любую минуту если понадобится, то все точно так же бросят своих детей чтобы спасти меня или Антоху.

У Димы было носовое кровотечение, очень сильное. Кровь заливала все, ему было тяжело дышать. Нужен был кислород. Но в отделение он не подведен. В отделении есть только 3 кислородные подушки. Их можно наполнить только в реанимации. А до реанимации 5 минут ходу, если идти очень быстро, почти бежать. Одной подушки Димке хватало минут на 10 максимум, но чаще на 7-8 минут. По этому 2 самые молодые и здоровые мамочки выстроились в своеобразный конвейер: непрерывно они бегали в реанимацию, наполняли подушки, бежали обратно, отдавали наполненную, хватали пустую и снова бежали в реанимацию. Все это очень быстро, почти бегом. 4 этажа по ступенькам, по переходу, еще 1 этаж и коридор до реанимации. Потом обратно. Можно конечно на лифте, но он едет непростительно медленно, нужно быстрее, быстрее, еще быстрее. И так десятки раз. Тетя Надя - мама Антохи, пробегая мимо нашей палаты с пустой подушкой, заскакивает буквально на мгновение. Кидает взгляд на наши заканчивающиеся капельницы, пытаясь прикинуть, успеет ли вернутся до того, как бутылки опустеют. "Не волнуйся мама, у нас все хорошо. Когда кончится бутылка я позову тетю Наташу" - понимая все мысли матери, говорит Антоха. Тетя Надя бросает взгляд на часы и понимает, что отстала от графика. Если она не догонит эту минуту, то Димка может остаться без кислорода. И она бегом бросается в сторону лестницы… И мысль у нее только одна - успеть, не подвести, сделать все для спасения чужого ребенка.

Три другие мамочки сидят в Димкиной палате и греют в руках флакончик плазмы. Его нужно отогревать медленно, температурой тела. А флакон заморожен до степени льда. Каждая по очереди зажимает флакон в ладонях и держит так 5 минут, потом передает флакон следующей. А сама начинает усиленно тереть руки, чтобы нагреть их до того времени, когда флакон снова вернется к ней. Еще одна мамочка греет кипятильником воду (так как в кране горячей воды нету), мочит в них тряпочки и передает их тем, чьи руки уже совсем замерзли. И снова по кругу, конвейером. От каждого зависит так много. А они всего-лишь люди… женщины, измученные бессонными месяцами, забывающие поесть и давно забывшие вкус мяса. Но сейчас они об этом совершенно не думают… они знают одно - они должны спасти Диму. Нет, не должны… все это делается не из чувства долга или из желания получить в случае проблем поддержку других. Все это делается просто по тому, что иначе и быть не может. Иначе Дима - их общий ребенок, умрет. И они сделают все ради того, чтобы этого не случилось.

В моей капельнице осталось совсем немного, грамм 20. Антоха видит это, встает со стула, подвигает его к штативу и залазит на стул. По-другому он не сможет позвать кого-то, ведь мы сейчас "скованные одной цепью". В отделении не хватает штативов, по этому обычно оба ребенка в одной палате капаются с одного. И сейчас Антоха даже подняв штатив, может отойти от моей кровати только на длину моей капельницы. По этому он перекрывает зажим на своей системе, снимает бутылку и, держа ее в руке, выходит в коридор позвать мою маму. Он знает, что надо звать именно кого-то из мамочек, на медсестер рассчитывать не стоит. Не потому, что они плохие, а потому, что они всегда заняты. А любая мама всегда найдет время, чтобы забежать в палату и поменять бутылку. Антоха возвращается вместе с моей мамой. Сейчас как раз ее очередь греть плазму. Не тратя ни секунды, она принимается за дело. "Подержи" - и в моих ладонях оказывается ледяной флакон плазмы. Чем быстрее он растает, тем больше будет шансов у Димы. По этому его нельзя оставлять без подогрева, по этому пока мама ледяными руками меняет мне бутылку с лекарством, заветный флакон грею я.

Мама поменяла бутылку и ушла. И снова мы остались вдвоем с Антоном. Забавная парочка - мне 14, ему 5. Но тут возраст не имеет значения. Мы с Антохой без слов понимаем друг друга. У нас здесь общие враги, общие цели и общие страхи. А еще общий долг перед другими детьми… Еще 2 ночи назад все отделение крутилось вокруг Антохи, который горел от температуры. Димина мама, тетя Света в час ночи в ночнушке и тоненьком халате бегала в ближайший ларек за бутылкой водки, чтобы растирать Антона. А уже завтра Антохина мама будет бегать за кислородом для меня. Мы уже давно не делим друг друга по возрасту, благосостоянию и по мамам. Это все не имеет значение. Имеет значение только то, что все мы ходит по краю пропасти и задача каждого - не дать другому сорваться.

Тетя Надя пробегает мимо нашей палаты бесчисленное количество раз. Мельком взгляд в нашу палату на капельницы и на наши лица. Все нормально, можно бежать дальше. Я замерзла, но одеяло сложено в ногах. Сама достать его я не могу. Прошу Антоху. Он заботливо укрывает меня, поправляя одеяло на ногах и груди. Он знает, что сама я этого сделать не могу. В палату заходит моя мама: "Ребятки, нужен еще один флакон плазмы, не поможете нагреть?". Об этом можно и не спрашивать, мы будем его греть, по-другому просто не может быть. 12 часов ночи, а мы с Антохой сонные сидим с флакончиком плазмы в руках. Мы не воспринимаем это как обязанность. Для нас не имеет значения греем мы эту плазму себе или Димке. Нам даже в голову не приходит возмутится, что наши родители никак не уложат нас спать. Наш сон не имеет значение, когда речь идет о жизни Димки…

Наши мамы вернулись в палату в час ночи. Тетя Надя буквально упала на кровать - ей пришлось пробежать 5 этажей вверх и вниз не один десяток раз. Руки моей мамы были белые от холода. У нас с Антохой руки тоже были ледяные. Но Димка был жив… и были основания надеяться, что доживет до утра. И все наши неудобства не имели никакого значения. Мы легли спать счастливыми, потому что знали - сегодня мы спасли Диму. Да, завтра будет новый бой. Может быть, за жизнь кого-то другого, а может быть и за наши с Антохой жизни. Но мы знали, что если что-то понадобится нам, то во всех палатах без ропота до поздней ночи будут сидеть другие дети и греть для нас бутылочки плазмы. Мы не сомневались в этом, ведь главный закон этого отделения - все за одного!

Отпустить душу…

На двери палаты белая простынь. Глубокая ночь, но там горит свет. Сквозь простынь просвечивается силуэт женщины, сидящей возле кровати. Она сидит почти неподвижно, только изредка роняет голову на грудь - она не спит уже много суток и иногда усталость одолевает ее. Она проваливается в сон на несколько секунд, но тут же с ужасом просыпается. "Нельзя спать, нельзя! Надо следить" - эти слова она произносит снова и снова. Она сидит возле своей дочки. Возле смертельно больной дочки. Девочка бледная и очень истощенная. Она уже 2 недели не может глотать. А еще с каждым часом нарастает дыхательная недостаточность. Ребенок мучительно умирает от удушья.

А врачи… они признали опухоль неоперабельной. И все что смогли предложить, так это смертельную дозу снотворного "чтоб побыстрее отпустить душу". Врач назвал это "более простым выходом" чтоб не мучалась ни Наташа, ни ее дочка. Наташа отказалась. Она все еще верила, что это не конец, что вот случится чудо и девочка пойдет на поправку. Только вера в это чудо давала ей силы сидеть возле кровати не отрываясь сутками.

Девочка находилась в полусознательном состоянии. От постоянной нехватки кислорода ее сознание туманилось, она то проваливалась в нечто наподобие сна, то тихо стонала. Она почти не разговаривала, на это требовалось слишком много энергии, а взять ее было не откуда. Неделю назад врачи отменили все поддерживающие капельницы. Они посчитали все меры по поддержанию жизни девочки излишними. И теперь девочку мучила не только одышка, но и дикая жажда. Иногда сквозь сон она шептала "вода, вода". Вода мерещилась ей и мечтала она не о том, чтобы выжить, а о том, чтобы утолить невыносимую жажду. Но она этого не могла, по этому лишь беспомощно плакала, когда слышала звук льющейся воды.

Этой ночью девочке было особенно плохо. Она тяжело дышала, а временами переставала дышать на 10-15 секунд. Мать не отрывала взгляда от едва двигавшейся грудной клетки. И тут начался настоящий ад - девочка тяжело вздохнула и… и начала медленно синеть. Дыхание прекратилось… Мать с ужасом смотрела на все более синее лицо. Она знала что делать - она подскочила со стула и стала делать искусственное дыхание "рот в рот". Она не звала никого на помощь, она знала, что это лишено всякого смысла - заведующая отделением запретила все активные вмешательства по поддержанию жизнь. В развитых странах это называется пассивной эвтаназией и считается незаконным, а у нас это зовется заботливо - "отпустить душу". Наташа снова и снова вдыхала воздух в легкие своей дочери. Даже сейчас она верила, что борьба имеет смысл. И через 10 минут девочка сделала несколько самостоятельных вдохов. Но через пол часа снова остановка дыхания. И снова "рот в рот", до головокружения, до потемнения в глазах. И мысль только одна - не упасть, не потерять сознания, ведь дочке так нужен этот воздух, который сама вдохнуть она не может. Борьба продолжалась несколько часов. И когда после очередной остановки дыхания девочка открыла глаза, в них была такая боль. "Мама, оставь меня, не дыши… дай умереть… я так больше не могу" - слова девочки были ели слышны, а на ее глаза наворачивались слезы.

Женщина закрыла лицо руками и отошла. Она слышала, как девочка последний раз тяжело вздохнула и утихла. Наташа рыдала, беззвучно рыдала. А еще кусала губы… до крови, не чувствуя боли. Она сидела, закрыв лицо руками несколько минут, когда вдруг подскочила. На лице у нее была такая решительность… она кинулась к дочке. Она была уже вся синяя, пульса не было. Сердце остановилось. Это был конец. Но мать знала, что еще имеет возможность это изменить. И она кинулась реанимировать дочку. Без эмоций, как робот: 15 нажатий на грудную клетку, 2 вдоха. И так бесконечное число раз. Она не смотрела на время, не думала о том, насколько поврежденным окажется мозг дочки после столь длительной остановки сердца. Она знала одно - она должна реанимировать девочку. И вот делая очередной "вдох" она положила руку девочке на шею и почувствовала пульс. Сердце снова билось!!! Она продолжала искусственное дыхание с таким энтузиазмом, как будто выиграла борьбу с болезнью. Как будто вот сейчас она вернула девочку к жизни, и болезнь уйдет, и ее дочка снова будет здоровой.

Когда девочка пришла в себя, почувствовала во рту вкус крови. Она тогда не знала что это не ее кровь, это кровь ее матери, которая искусала себе губы, наблюдая за умиранием своего ребенка. Девочка знала одно - ее мать вернула ее. Снова сюда, снова в этот мир бесконечного удушья и жажды. В тот момент она почти ненавидела свою мать за это. Она не верила в утопию матери о долгой и счастливой жизни. Она не верила, что эта отвоеванная у смерти ночь имеет хоть какое-то значение.

Но мать… она как будто знала ради какого будущего она боролась со смертью. Она как будто знала, что пройдет 7 лет и я скажу ей спасибо за то, что не отпустила мою душу тогда. За то, что благодаря ее фанатичной вере я получила возможность прожить эти 7 лет, несмотря на опухоль. Семь лет тяжелой борьбы с болезнью, но все же сем лет жизни. Мама и сейчас иногда ночами сидит возле меня, наблюдая за дыханием. Она знает, что впереди еще много битв за мою жизнь. Но она так же четко знает, что никогда больше ни на мгновение не отпустит нить моей жизни. Даже если ситуация будет казаться безвыходной. Даже если будет стоять сердце, она не отпустит мою душу…

Лезть на стену…

"Опять, неужели опять!!!" - крик тети Светы разносился по коридору. Мама на лежачей каталке как раз вывезла меня к телевизору, но не успела довести до холла, когда раздался этот крик. Я видела, как тетя Света стоит возле своей палаты и лезет на стену… в прямом смысле слова. Она обдирала пальцы до крови, кровавые полосы оставались на окрашенной стене… А тетя Света все продолжала хвататься ногтями за ровную стену, пытаясь залезть по ней. Куда? Зачем? Я не знала, не знала, наверное, и она. Из ее палаты доносился крик Димы "Мама, пожалуйста, не надо, мама…". Этот крик иногда прерывался рыданиями. А еще кашлем. Моя мама оставила меня в каталке в коридоре и побежала в палату к Димке. Я слышала, как она успокаивала его, а он продолжал кричать "Что с мамой?". Еще несколько мамочек в отделении подбежали к тете Свете, стараясь оторвать ее от стены. Но она вырывалась и снова кидалась туда. Снова и снова она цеплялась ногтями за краску и кричала "Не могу, я больше не могу!!!". Я услышала, как в ординаторской вызывают реанимацию. А тетя Света все продолжала кричать и лезть на стену. От этого зрелища внутри все холодело, хотелось закрыть глаза и не видеть этого, хотелось закрыть уши и не слышать ее криков и Димкиного плача. Хотелось вырваться их этого ада! Но я была вынуждена смотреть на это. Так же, как еще несколько детей… а медперсонала в отделении как будто и не было… одна медсестра бегала вокруг тети Светы пытаясь всучить ей стакан с валерьянкой.

Несколько мамочек не прекращали попыток оттянуть тетю Свету от той злосчастной стенки. Они тоже рыдали… от собственного бессилия, от обиды, от страха. Моя мама выскочила из Диминой палаты… ее руки были в крови. "Света, где лекарства?" - она теребила тетю Свету в надежде узнать у нее, где лежат спасительные для Димки лекарства. Но в тот момент это было бессмысленно. Тетя Света билась в истерике от того, что у ее сына снова носовое кровотечение, а тромбоцитов то всего 4. Это значит, что унять это кровотечение не смогут несколько дней, это значит, что снова надо где-то искать доноров. А где их возьмешь, когда переливание нужно чуть ли не каждую неделю в огромных объемах. Носовое кровотечение - это снова тампонада носа под общим наркозом, после которого ее Дима будет отходить долго и мучительно. А еще он будет переставать дышать… У нее не осталось моральных сил снова проходить через это. Это было свыше ее сил!!!

Хлопнула дверь лифта, и в отделение забежали врачи реанимации. Им на встречу вышла заведующая отделением, что-то шепнула на ухо и опять ушла в ординаторскую. Под моим взглядом она опустила глаза. Просто опустила глаза… ей и в голову не пришло передвинуть меня так, чтобы мне не было видно этого жуткого зрелища. А просить кого-то в такой ситуации я не имела морального права…

Врачи реанимации, несмотря на сопротивления тети Светы, сделали ей какой-то укол. И через пол часа она начала утихать. Через пол часа!!! А эти бесконечные 30 минут она все так же кричала и лезла на стену. Снова и снова… и мы все это видели и слышали. И нам, детям, ставало неимоверно жутко от того, что наша болезнь делает с нашими матерями. А еще было стыдно за себя… за то, что мы больны, за то что мы обрекли дорогих нам людей на такие страдания. "Если завтра вот так вот полезет на стенку моя мать, в этом виноват буду только я!" - так в тот момент думал каждый из нас…

Засыпающую тетю Свету увели в мою палату. Ее положили и кто-то из мам остался присматривать за ней, чтобы, проснувшись она не наделала глупостей. Все же остальные кинулись на помощь Диме. Моя мама пробежала мимо меня в палату и вернулась назад с кошельком. Димке нужны были лекарства, а где тетя Света положила кошелек, не знал никто. И мама ни на мгновение не задумываясь достала свои деньги… я увидела что еще кто-то вынес кошелек. Кто-то из мам, накинув первую попавшуюся куртку, схватил деньги и побежал в аптеку. Моя мама уговаривала Диму успокоится, она же той ночью сидела возле него, когда он бредил после наркоза. Тете Свете снова и снова кололи снотворное, не давая ей проснутся. Тетя Надя сидела возле нее, не выключая свет. А еще она ухаживала за собственным больным сыном и за мной. Она поворачивала меня, поила, кормила.

Она и моя мама не спали сутки, потом ухаживать за Димой взялась мамочка из другой палаты, тетю Свету тоже перевели под опеку кого-то другого. Ей еще 3 дня запрещали даже близко подходить к палате, где лежал ее сын. В туалет ее водили под конвоем, ни на мгновение не оставляя одну. Как-то проходя мимо стены, на которую она пыталась залезть, тетя Света покосилась на царапины на краске и на свои обломанные до крови ногти и робко спросила: "Неужели это я…?". Когда ей, наконец, разрешили зайти в палату, Димка посмотрел на нее и очень спокойным голосом сказал: "Еще раз так сделаешь, и я выпрыгну вот в это окно!!!". И заплакал… Плакала и тетя Света. Совсем по другому, тихо и беспомощно. Она обняла своего сына. Она прижимала его к груди и испытывала жгучий стыд за то, что в такой нужный момент оставила своего ребенка без помощи. Его спасли другие, те, у кого своих проблем не меньше. В тот вечер она подходила к каждой мамочке, которая возилась с ней или с Димой, тихо брала их руки и прижимала к своему сердцу. А ей никто и никогда больше не напомнил о том дне, когда она лезла на стену пытаясь заглушить переполнившее ее отчаянье…

Балкон

"Девочки, вашу м…, кто оставил балкон открытым???" - Лена закончила вопрос еще несколькими не очень нормативными словами. И тут же к кому-то обратилась: "Катя, чего ты там стоишь, иди сюда!". Она говорила это подозрительно ласково, все в отделении хорошо знали ее буйный нрав и острый язык. По этому со всех палат начали выскакивать мамы. И не зря… Катя, совсем молодая женщина, попавшая сюда вместе со своей дочкой неделю назад, стояла у самых перил и как-то нехорошо смотрела вниз. Все знали этот взгляд, почти каждый когда-то так же смотрел на асфальт там, далеко внизу, до которого лететь целых 5 этажей. Почти каждый прошел через это неудержимое желание одним прыжком решить все проблемы. Именно по этому при появлении в отделении новеньких, особенно с признаками повышенной нервозности, балкон закрывают на ключ. В этот раз кто-то не уследил и Катя, которая еще 3 дня назад кричала на все отделение что выпрыгнет, оказалась на балконе.

- Катя, ну иди сюда! Чего ты там стоишь? Нету там внизу ничего интересного, иди сюда!

- Нет, оставьте меня. Я не хочу жить! Моя девочка, моя Валечка, ведь ей всего-то 2,5 года! За что??? Ради чего мне жить? У моей дочки рак! Она умрет! Я не хочу на это смотреть! Не хочу и не могу!!! - и она еще больше перегнулась через перила.

- У меня тоже у сына рак, ну и что? - долго тетю Лену не хватило на ласковый тон - Да, многие тут умирают, но некоторые и выживают! Но выживают только при условии что их лечат! Если ты будешь лечить свою дочку, то ей может повезти как тому мальчику из 5 палаты! У него уже 4 года ремиссии. И у тебя такое может быть!

- Нет, нет!!! Как можно капать ребенку эту химию, ей же от нее так плохо! Как можно жить тут, где дети умирают? Я лучше умру сейчас! - она сделала решительный шаг вперед…

- Мама, мама, иди сюда - по коридору шла Валечка. Еще с волосами, еще без характерных щек…

- Хочешь прыгать? Вперед! Только можешь прямо сразу с собой взять Валю! Без твоей помощи она не выживет! Кто будет покупать ей лекарства? Твой муж алкоголик? Кто будет следить за ней во время капельниц? Медсестры? Не смеши меня!!! На, бери ее на руки и прыгай вместе! - Лена подхватила ничего не понимающую Валю на руки и протянула Кате.

- Нет, нет, убери ее! Как ты можешь… - глаза Кати расширились от ужаса.

- А ты как можешь? Эгоистка! Ей, видите ли, тяжело! Да ты подумай каково твоему ребенку сейчас! А еще лучше подумай, каково ей будет после твоего прыжка! Давай, вперед! Только тогда Валечка отправится на тот свет буквально через пару недель! О да, не будет мучительного лечения, ведь лекарств то в больнице нету! Будет мучительная смерть от лейкоза! Так давай, бери ее и прыгай! Чего ты? Страшно? Так будет лучше вам обоим, давай! Давай! Давай!!!

Катя стрелой выскочила с балкона и, рыдая, побежала куда-то за территорию отделения.

- Лена, как думаешь, там она себе "приключений" не найдет?

- Может и найдет, но не сегодня. Сеанса психотерапии хватит на ближайшие сутки, а там… Вот только найду сейчас ту заразу которая балкон не закрыла, и сброшу с него. Или следующий раз заставлю проводить "переговоры".

Лену когда-то тоже сняли с края балкона. Сняла женщина, у которой в это время ребенок был в реанимации. Ребенок через 2 дня умер. Но Лена всегда говорила, что та женщина хоть и потеряла собственного ребенка, но спасла ее Володю.

Надежда умирает последней…

У Раисы Горбачевой лейкоз… Об этом знало все наше отделение. И все отделение напряженно следило за тем, как разворачивались события. Дети постарше тяжело вздыхали "У нее есть деньги на лечение в Германии, а мы…". Но каждый вечер мы собирались возле телевизора, включали новости и напряженно ожидали волшебного сюжета о выздоровлении Горбачевой. Но информации было мало, и она была не так оптимистична, как нам хотелось. По отдельным фразам, по формулировкам мы складывали для себя представление о том, что там происходит. А ничего хорошего не было… С каждым днем сюжеты ставали все короче и… трудно даже описать… они были пронизаны какой-то неловкостью. Такой, какая живет у нас в отделении после смерти кого-то из детей. Когда все взрослые понимают что происходит, но делают вид что все нормально. Но при любых вопросах неловко опускают глаза и переводят разговор в другое русло.

Так было и по телевизору. Мы уже понимали, что произошло… мы знали что даже деньги и клиника Германии оказались беспомощными перед лейкозом. Понимали это и наши родители. Все чаще они начинали уговаривать нас вместо новостей смотреть мультики. А все отделение громко ругалось и требовало переключить на новости. Все, от самых маленьких до подростков сидели, затаив дыхание. Все ждали чуда. Ждали, несмотря на то, что все факты были против этого чуда. Но мы надеялись… спасение Раисы Горбачевой для нас всех означало бы возможность победить болезнь! А ее смерть… мы пока даже представить не могли что такие деньги и Германия не смогут спасти ее…

Наши мамы днем тайком от нас слушали новости по радио. А потом вечером все настойчивее предлагали посмотреть мультики. А мы все настойчивее добивались переключения телевизора на заветные новости… Я помню как сидя перед экраном телевизора, увидела что мальчик, сидящий рядом, судорожно, до побеления косточек скрестил пальцы. Он, как и мы все, мечтал о том, что бы женщине в другой стране стало легче. А она, жена первого Президента СССР даже не догадывалась о том, сколько сейчас скрещенных пальцев за нее держат дети по всему СНГ. Она не догадывалась, какие надежды эти дети возлагали на нее.

А в один день нам не дали включить новости. До ругани, до слез, но родители отказались включить новости. Мы сразу поняли, в чем дело. И в отделении снова повисла напряженная тишина. А потом, вечером, воспользовавшись переполохом в отделении (кому-то было плохо) кто-то из ребят вытащил из тумбочки радио, и 15 детей разного возраста прижали уши к приемнику. Мы знали что услышим, просто знали. Но наши сердца были не способы принять это, мы все еще надеялись на чудо. Мы надеялись, что родители что-то напутали или мы что-то не так поняли. И что сейчас мы услышим очередной отчет о том, что борьба продолжается. Но… в тот вечер мы разошлись по палатам со слезами на глазах. Наши надежды рухнули. Рухнули в один день. И в сердце была обида на судьбу, которая "наградила" нас болезнью, на врачей, которые не умеют лечить, и на Раису Горбачеву, которая предала всех нас своей смертью. В тот вечер все мы были уверены, что обречены… мы не верили в возможность выздоровления… но где-то в глубине души все еще жила надежда… для многих из нас эта надежда умирала последней… уже после нас.



Ирина Гавришева

Без заголовка

Суббота, 15 Декабря 2007 г. 23:10 + в цитатник
Это цитата сообщения -aline- [Прочитать целиком + В свой цитатник или сообщество!]

ЦветочеГ аленький












































Шайссе

Пятница, 14 Декабря 2007 г. 23:45 + в цитатник
Настроение сейчас - дерьмовое

Жизнь дерьмо...может,не дерьмо,а я просто не могу определиться,что я хочу.Постоянно проебываю колледж,бля я приношу сплошные неприятности.Все на что я способна это тупо шляться по улицам,сидеть у чертового компа и курить...ненавижу себя.


Поиск сообщений в Плачущая_с_дождем
Страницы: 3 [2] 1 Календарь