Два месяца до окончания седьмого курса
- Гермиона, - ты хмуришься, - почему ты просто ему не скажешь о своих чувствах?
- Я не могу, Гарри, это просто невозможно, - я опускаю голову, чтобы ты не увидел моих слез.
- Но почему? – ты кладешь руки мне на плечи и прижимаешь к себе. Мы стоим в пустом классе, куда ты затащил меня после последнего урока. Хорошо, что Парвати понимает больше, чем Рон, которому, по-моему, кажется, что мы встречаемся (если он способен сейчас что-то заметить, кроме своей ненаглядной), и она, сунув мне в руку платок, увела его в гостиную, не дожидаясь нас.
- Ты не поймешь… - я почти шепчу.
- Почему, Гермиона? Ты думаешь, что я глупый? Да, я учусь хуже тебя, но ведь это не знания – это чувства! – в твоем голосе слышны недоумение и обида.
Ты мой самый лучший друг, Гарри, но даже тебе я не могу рассказать о причинах своего молчания. Прости меня. Прости за ту боль, которую я причиняю тебе.
Я вздрагиваю, и ты тут же отстраняешься, с тревогой заглядывая мне в лицо.
- Что? Сердце? – Я слышу в твоем голосе страх. Страх за меня. И горько усмехаюсь.
Твой вопрос словно возвращает меня в прошлое. В дни войны. В больничное крыло, которое полно раненых авроров и если бы только авроров…
- Гермиона, девочка, - в голосе мадам Помфри слышно сочувствие, - тебе больше никак нельзя принимать участие в вылазках Гарри.
- Почему? – я полна недоумения, ведь я просто потеряла сознание, а это не редкость в эти дни, когда стоит прямо таки удушающая жара…
Порок сердца. Диагноз, как приговор. И я вынуждена отсиживаться в Хогвартсе, пока мои друзья гибнут там, за его стенами…
- Гермиона? – твой обеспокоенный голос возвращает меня в настоящее. Я снова вздрагиваю.
- Все в порядке, Гарри, все хорошо, - и ты неуверенно киваешь, не зная верить мне или нет.
Я глажу тебя по щеке, и ты жмуришься точно так же, как Живоглот, когда я чешу ему за ухом. Иногда ты напоминаешь мне большого кота. Может быть тем, что откуда бы тебя ни скинули, ты всегда встаешь на ноги. Твои родители погибли, но ты сумел справиться с жизнью с ненавистными родственниками. Тебя пытались запугать и убить, но ты выживал снова и снова, хотя никому другому это бы не удалось. Тебе было всего шестнадцать лет, когда ты уничтожил хоркруксы и самого Темного Лорда… Тебя лишили многих друзей, но ты смог пережить это и найти свою любовь.
Иногда мне хочется быть такой же, как ты – сильной, безрассудной, храброй. Действовать не рассуждая. Может, тогда я бы не боялась сказать о своих чувствах. Не боялась быть отвергнутой.
- А как у тебя с твоим таинственным неизвестным? – спрашиваю я, чтобы отвлечь тебя от грустных мыслей, да и не только тебя – Ты выглядишь довольным.
- Все чудесно, - и твои глаза затуманиваются. Как бы мне хотелось хоть краем глаза подсмотреть то, о чем ты сейчас вспоминаешь! Словно я смогу украсть кусочек твоего счастья для себя. Я стыжусь своих мыслей, но ничего не могу с ними поделать – я тоже человек, я тоже хочу быть счастливой и любимой!
- Нам непросто быть вместе, но мы стараемся, и у нас все получится, - ты мечтательно улыбаешься, но тут же мрачнеешь, стоит тебе только взглянуть на меня.
- Я сделаю все, чтобы тебе помочь, - решительно говоришь ты, и я чувствую, как на моих губах появляется улыбка. – Пусть ты не признаешься, кто это, но зато я знаю, что нравится парням, - и ты лукаво подмигиваешь. – Гермиона, вот увидишь, он будет твоим, так что и не думай переживать, понятно?
Я киваю, покрепче обнимаю тебя и впервые за несколько недель, чувствую, как ледяные тиски отпускают мое сердце. Ведь ты Мальчик-Который-Выжил и для тебя нет невозможного, по крайней мере, я так хочу в это верить!
- Разве тебя не ждут? – нерешительно спрашиваю я, ведь ты всегда после уроков исчезаешь на несколько часов, и я более чем уверена, что ты их тратишь не на учебу.
- Он поймет, - ты ласково гладишь мои волосы и мне так хорошо, так защищено, что я едва обращаю внимание на твои последующие слова. – Ведь он хорошо знает, что такое любить и не иметь возможности об этом сказать…
